Текст книги "Таинственный сосед"
Автор книги: Екатерина Каретникова
Жанр: Детские приключения, Детские книги
Возрастные ограничения: +6
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
Глава 6
Непонятная обида
Как ни странно, курица у папы получилась замечательная – ароматная, румяная, с хрустящей корочкой. Правда, оказалось, что её надо есть очень горячей, потому что корочка быстро отмякла и стала похожей на варёную.
С салатом со второго раза я тоже справилась, и мы отлично пообедали. Папа отправился читать журналы к телевизору. Он всегда по выходным так делает. Включает какую-нибудь передачу про природу или про животных, берёт «Вокруг света» или «Популярную механику» – и на диван. Это у него любимый отдых. Мама иногда ворчит, что люди в театр ходят или на лыжах катаются, а папа только вздыхает и делает вид, что ему попалась очень интересная статья. Вот дочитает и обязательно обсудит с мамой всё, что ей захочется. А пока его лучше не отрывать. Маме, понятное дело, ждать надоедает, и она уходит заниматься своими делами. Иногда мне кажется, что ей и самой никуда идти не хочется, а ворчит она для порядка. Но такое у нас бывает только зимой. Летом мы отдыхаем очень даже активно. И на даче клумбы устраиваем, и в походы ходим, и на лодке катаемся. А как зима начинается – всё. Сразу становимся ленивыми и неповоротливыми. Наверное, мы по характеру чем-то похожи на медведей или на барсуков, которые впадают в спячку.
Я мыла посуду и думала про Никиту. Что-то слишком часто я с ним в последнее время встречаюсь. И причём – совершенно случайно. А раньше мы ведь ни разу не виделись. Может, он, конечно, только вчера приехал к тёте Зое. Ну, или позавчера. Хотя… Можно сто лет жить с человеком в соседних подъездах и ни разу не встретиться.
Интересно, как у Никиты оказался мой ключ от домофона? А ещё интереснее, что он имел в виду, когда говорил про Андрея. Он же с ним наверняка незнаком. И вообще, если подумать, странный Никита какой-то! Про Антиповых с три короба наврал. Может, постеснялся идти к ним или не сумел вывести Эрика из лифта, а признаваться не захотел? И с тётей Зоей странно. Не племянник он ей, это точно. Внук? Но ведь я на самом деле знаю, что у её дочери нет детей. По крайней мере, три года назад, когда она жила вместе с матерью, никого не было. Значит, тут тоже какая-то загадка. А ещё… Что Никита делал в нашем подъезде незадолго до пожара и как туда попал? Если у него и есть ключ от домофона, то ведь от тёти-Зоиного, а не от нашего! Они же все разные. Может, ходил к кому-то в гости и ему открыли хозяева? Хотя ключ-то у него как раз мог быть – мой! Ведь говорила же уборщица, что, когда я уходила с пирожными, ничего под прилавком не валялось. Это что же получается? Никита вытащил днём мой ключ от домофона, попользовался им, сколько нужно, а потом в магазине отдал продавщице, будто только что нашёл?
Да ладно – ну его! Лучше я про Андрея буду думать. Или нет – позвоню Насте, на городской, конечно, а не на мобильник. Вдруг Андрей, как раньше, трубку возьмёт и мы поговорим? Правда, у него теперь есть какая-то Таня… Но ведь он же на ней не женат! И вообще – я могла всё не так понять. Например, Таня – одноклассница и помогает ему разобраться с геометрией. А что? Запросто! Я ещё в прошлом году слышала, что у Андрея с геометрией полный завал.
Трубку взяла Настя.
– Привет, – сказала я, постаравшись скрыть разочарование. – Как дела?
Настя почему-то не ответила сразу. Она молчала и громко дышала в телефон.
– Насть, ты что? – не выдержала я. – Не узнаёшь?
– Узнаю, – откликнулась наконец подруга странным голосом. – Только знаешь что, Лен? Хоть мы с тобой и дружили с первого класса, но я тебя больше видеть не хочу. Ты… Ты… Да как ты могла? А теперь ещё звонишь как ни в чём не бывало!
– А что случилось-то? – совершенно растерялась я.
– Хоть бы не притворялась! – рявкнула Настя и бросила трубку.
– Лихо, – пробормотала я, застыв у телефона.
Мы, конечно, иногда ссорились с Настей, но никогда она не говорила, что больше не хочет меня видеть. И главное – из-за чего? Обиделась, что я вчера убежала не попрощавшись? Или что позволила Андрею отвести меня домой? Да нет. Об этом она бы прямо сказала. Да и не повод это, чтобы так разозлиться. Как будто я подстроила ей какую-то подлость, а теперь не хочу признаваться. Но я же ничего не сделала плохого! Абсолютно ничего. И оправдываться мне не за что.
Стараясь не заплакать от обиды, я сняла с вешалки куртку и уселась её чинить. Хватит того, что утром ходила как оборванка! К счастью, сама ткань выдержала, а разошёлся только шов. Я аккуратно приложила карман на место и мелкими стежками стала пришивать его через край.
Когда я завязала узелок и обрезала нитку, в комнату заглянул папа. Вид у него был смущённый и немного виноватый.
– Лен, – начал он, – тут такое дело.
Я посмотрела на него. Папа был одет в джинсы и синий пуловер. Из-под пуловера торчал воротник светло-серой рубашки. В такой одежде у телевизора он не сидит. В такой одежде папа ходит на работу.
– Да понятно, пап. Дежурить вызвали?
– Не вызвали, – уточнил папа. – Семёныч попросил. У него на даче проблемы какие-то. Срочно нужно съездить.
– А тебе никуда не нужно, – подхватила я. – Ты можешь подежурить вместо него.
– Ну да, – кивнул папа.
В принципе я уже привыкла. Дело в том, что папа тоже врач, только не кардиолог в клинико-диагностическом центре, как мама, а хирург в районной больнице. Ехать до его работы – четыре остановки на автобусе. Остальные папины коллеги живут гораздо дальше. Поэтому если у кого-то из них случается что-то непредвиденное, они все как один звонят папе и просят их подменить. Почему-то считается, что если ему ехать до больницы недалеко, то и все остальные вопросы с дежурством не по графику решить проще. Например, оставить в субботу дочку в гордом одиночестве. И не сходить на рынок за картошкой и капустой. И не отоспаться, в конце концов. Я иногда злюсь, когда папа вот так неожиданно срывается из дома. И мама иногда злится. А папа чувствует себя виноватым, но отказать товарищам не может. Сегодня мне совсем не хотелось, чтобы кто-то чувствовал себя передо мной виноватым. Особенно если на самом деле он и не виноват ни в чём. Я ведь только что сама почувствовала – каково это. Прямо скажем, ощущение не из приятных. Поэтому я улыбнулась и успокоила папу:
– Всё нормально. Я тебе сейчас еду соберу.
И отправилась на кухню резать бутерброды и укладывать в контейнер куриные ножки.
Через пятнадцать минут папа чмокнул меня в макушку и ушёл. А ещё через пять в дверь позвонили.
Глава 7
Гости из дупла
Я подумала, что папа что-нибудь забыл и вот вернулся, но на всякий случай спросила:
– Кто там?
– Лена, это Никита, – раздалось из-за двери. – Открой, пожалуйста!
Я пожала плечами и повернула ключ.
Никита стоял на площадке и тяжело дышал, как будто только что пробежал длиннющий кросс на время. Щёки у него пылали, а на лбу сверкали капельки пота.
– Привет, – выпалил он. – Можно я у тебя лыжи оставлю на часок?
Только сейчас я заметила, что в углу стоят перетянутые ремешком лыжи с палками. На одной из лыж белел прилипший комочек снега.
– Ну можно? – нетерпеливо повторил Никита, стянул шапку и вытер мокрый лоб.
– Заноси, – кивнула я. – А что случилось?
– Так, – махнул рукой он. – Долго объяснять. А у тебя корзинки нет?
– Какой корзинки? – совсем уж удивилась я.
– Обычной. Плетёной. С какими за грибами ходят.
– Вообще-то есть.
– Дашь? – поинтересовался Никита, выжидательно переминаясь с ноги на ногу.
– Ладно, – кивнула я и полезла в шкафчик в прихожей, где хранилось то, что нужно летом и совсем не требуется зимой. Например, папины удочки и блёсны. Ну и корзинки тоже. Я вытащила самую маленькую.
– Такая подойдёт?
Никита, устроивший лыжи у стенки, осмотрел корзину и кивнул.
– Может, ты мне и фонарик одолжишь?
Да куда же он собрался-то? С корзиной и фонарём, зимой среди белого дня?
Я ушла на кухню и через минуту вернулась с маленьким фонариком.
– Годится?
Никита нажал кнопку. Белое пятнышко света пометалось по полутёмной лестничной площадке и погасло.
– Ничего, – решил Никита. – Спасибо, Лен. Я тебе сегодня всё верну.
– Да ладно, – успокоила я. – Мне не к спеху.
Никита сунул фонарь в корзинку, кивнул и исчез в кабине лифта.
Я осталась одна. С лыжами и палками. На полу блестели лужицы грязной воды, натёкшей с Никитиных ботинок, а на коврике валялось что-то чёрное. Я наклонилась. Чёрным оказалась вязаная шапка.
Наверное, Никита её уронил и не заметил. И как же он теперь? На улице мороз, куртка у него без капюшона. Да ещё и голова мокрая от пота. Он же простудится! Может, вернётся?
Я прислушалась – на лестнице было тихо. Не гудел лифт, не хлопала дверь. Значит, Никита уже успел выскочить на улицу.
Я побежала на кухню и выглянула в окно. Ну точно! Вот он – быстро-быстро идёт по дорожке. Так торопится, что даже и холода, наверное, не чувствует. Но это пока. А когда уши заболят – будет поздно.
Я натянула куртку, влезла в сапоги, сунула Никитину шапку в карман. Догоню его и отдам. Всё равно дома заняться особо нечем, а так хоть доброе дело сделаю. Да и любопытно – куда это он помчался с корзинкой и фонарём. Может, теперь-то уж расскажет?
Пока я одевалась, кто-то вызвал лифт. Я потопталась минуту. Красная кнопка у кабины не гасла. Пришлось идти пешком. Ладно, спуститься я и по ступенькам могу быстро. Это вам не наверх карабкаться.
Оказалось, что лифт стоит на первом этаже. Около него скакал восьмилетний Вовка с третьего этажа. А внутри – его братец-близнец Лёшка. Или наоборот. Внутри лифта был Вовка, а снаружи Лёшка. Я их не различаю. Они оба пухленькие, как колобки, лопоухие, с коротенькими тёмными чёлочками и весёлыми хитрыми глазами. Да ещё и одеваются одинаково.
– Привет! – хихикнул тот, который снаружи.
– Привет, – ответила я и строго посмотрела на братьев. – Вы тут чем занимаетесь?
– Мы так, – смутился Вовка. – Лёшка вот говорит, что лифт можно хоть полчаса на одном этаже держать. А я не верю. Вот мы и поспорили. На сто… В смысле на «Сникерс». Теперь проверяем. Только не говори никому, а то…
Вовка сделал страшные глаза и заговорщицки ухмыльнулся.
– А то что? – возмутилась я.
– А то нам по шее дадут, – признался из кабины Лёшка.
– По шее вам в любом случае могут дать, – хмыкнула я. – Людям лифт нужен, а вы тут развлекаетесь!
– Мы не развлекаемся! – возразил Вовка. – Мы эксперимент проводим. И вообще, спор – дело серьёзное. Ты что, не понимаешь?
– Да вы, поросята, лифт ломаете! Вам-то что – до третьего этажа пешком дотопать три минуты. А мне на седьмой…
– Так это же физкультура! – объяснил не в меру образованный Вовка. – Это полезно.
Тут я не выдержала. Заглянула в кабину, вытащила оттуда слабо упирающегося Лёшку и дождалась, пока двери закроются.
– В общем так, орлы! Если сегодня лифт сломается, вам же будет хуже!
– Да с чего он сломается-то? – захныкал Лёшка.
– С того, что вы его сломаете! Ну-ка брысь домой! А то вашей маме позвоню.
Братья переглянулись и неохотно поковыляли наверх.
А я вспомнила, что вообще-то очень спешу.
* * *
Когда я вышла из подъезда, Никиты уже и след простыл. Вернее, как? Сам-то он исчез из поля зрения, а следы-то на дорожке как раз остались. Чёткие такие, ни на чьи не похожие. Потому что в лыжных ботинках разве по улице ходят? В них на лыжах катаются.
В общем, не увидев Никиту, я особо не расстроилась. Во-первых, я знала, в какую сторону он пошёл. А во-вторых, его следы были хорошо заметны на снегу. Тем более что вели они не в сторону двора, откуда можно повернуть в тысячу разных мест, а в противоположную, где ничего почти и не было. Только большущий запущенный парк.
Я затянула потуже капюшон и припустила почти бегом. Чем скорее догоню и отдам шапку, тем лучше. А то ведь, пока я тут малышей воспитываю, простудится Никита и никакая шапка не спасёт.
Щёки и лоб обжигало морозным воздухом. От дыхания клубился белый парок. Хотелось спрятать лицо под шарфом, чтобы только глаза торчали, но это ни в какие ворота не лезло. Ещё не хватало кутаться в моём возрасте, как детсадовка. Вон в кино девчонки даже шапки зимой не носят. И ничего им, не холодно. Шапку я, правда, тоже сто лет не надеваю, но без капюшона обойтись не могу. Главное, завязать тесёмки как следует, чтобы не дуло. Это потому что у меня уши слабые. Стоит чуть-чуть застудить – начинают болеть так, что хоть вой. В общем, красота требует жертв, конечно, но не таких же! А потом обшитый мехом капюшон смотрится очень даже симпатично. И немножко загадочно – лица-то почти не разглядеть.
Может, зря я так переполошилась, что Никита забыл шапку у меня? Может, он её только на лыжах кататься надевает?
У входа в парк я слегка растерялась. Главная дорожка, на которой хоть и редко, но встречались гуляющие, вела к берёзовой аллее и речке, но Никитиных следов там не было. Я присмотрелась и поняла, что его следы сворачивают к лыжне. Лыжня уходила направо в глухую часть парка. Мне стало слегка не по себе. Может, лучше вернуться? А то кто его знает, чем дело кончится? Пешеходов в том углу парка и летом не часто встретишь, лыжников в такой мороз тоже что-то не видно. К тому же – вдруг я перепутала и иду вовсе не по Никитиным следам, а по чьим-то ещё? Одно дело по улице догонять соседа и совсем другое – искать его в заброшенном парке.
Только я об этом подумала, как заметила вдалеке знакомую куртку с пушистым воротником. Хозяин куртки стоял около толстенного дерева и смотрел вверх. Я тут же осмелела и помчалась к нему напрямик.
То есть это я сначала помчалась, но чем дальше убегала от дорожки, тем глубже становился снег. Через несколько метров не то что бежать, идти получалось с трудом. Скоро я просто провалилась в сверкающий на закатном солнце розоватый сугроб выше, чем по колено. Мне показалось, что теперь я и шагу сделать не сумею, и даже стало страшновато от того, что легко могу остаться в этом сугробе до тех пор, пока кто-нибудь не заметит меня и не поможет выбраться.
Я охнула и попробовала вытащить ногу. Получилось. Правда, медленно и с огромным трудом. Но долго ли простоишь на одной ноге? Пришлось шагнуть дальше. И снова увязнуть до края сапог. Хорошо хоть они у меня высокие и плотно прилегают к заправленным в голенища джинсам. А то уже так бы зачерпнула – ой. Через пару шагов я запыхалась, вспотела и начала дышать как паровоз. Зато поняла, что глубже, кажется, не увязну. Уже здорово!
Потихоньку, то проваливаясь, то вытаскивая ноги, я продвигалась к Никите. Он ещё не видел меня, зато я прекрасно видела, чем он занимается. А занимался он, честно признаться, довольно странными вещами.
Для начала как следует потоптался под тем самым деревом, где я заметила его, стоя на главной дорожке. Потом поставил на утоптанное место корзинку, стащил перчатки, сунул их в карманы и подошёл к дереву вплотную. А потом обхватил ствол и медленно полез наверх.
Я аж застыла. А вдруг Никита сумасшедший? Разве нормальные мальчишки зимой по деревьям лазают? Вот если бы дело было летом, я бы не удивилась. Но сейчас – бред какой-то! Да ещё корзинку припас. Что он, грибы на стволе обнаружил?
И что теперь делать мне? Пробиваться через сугробы и уговаривать его спуститься? Или плюнуть и идти домой?
А тут ещё стало как-то слишком быстро темнеть. Или просто среди деревьев всегда меньше света?
Я выкарабкалась из очередного сугроба и вдруг вспомнила про Никитины следы. Если бы он шёл к своему дереву так же, как я, следы остались бы обязательно. Вон за мной какая полоса тянется – будто снег перепахан. А передо мной стелилось нетронутое искрящееся покрывало. Значит, Никита добирался другим путём. Интересно, каким?
Я осмотрелась и чуть не выругалась от злости. Справа от меня тянулась лыжня, а метрах в трёх от неё темнела тропинка. Вот я дурочка! Увидела Никиту и всё на свете забыла. Бросилась через сугробы сломя голову. А всего-то и нужно было посмотреть, куда его следы ведут, и не пришлось бы протаптывать целину. Вот почему у меня так всегда? Сначала сделаю, потом подумаю. Как маленькая, честное слово!
Я кое-как доковыляла до тропки. Идти стало в сто раз легче.
За это время Никита вскарабкался метра на полтора от земли. Выше не лез, но и не спускался.
Я прибавила шаг и рассмотрела, что Никита исследует довольно большое дупло. Капитально исследует: сначала посветил фонариком, потом осторожно убрал его в карман и полез в дупло рукой.
Через мгновение в его руке оказалось что-то маленькое и, кажется, живое. Оно извивалось, дёргалось, а потом будто прилипло к рукаву Никитиной куртки.
Мне стало страшно. Кого он достал из дупла? Зачем? Вдруг это бельчонок, которого мать-белка оставила, а сама убежала по каким-то беличьим делам? И что с ним будет делать Никита?
Пока я думала, Никита спустился с дерева и опустил серый комочек в корзину. Но это было не всё. Стащив с себя шарф, Никита укрыл им корзинку. А потом снова полез на дерево.
Наконец я подошла к утоптанной площадке. Никита не услышал, он снова засунул руку в дупло. Я приподняла шарф и заглянула в корзинку. В ней, свернувшись клубочком, лежал котёнок.
– Никита, – осторожно позвала я.
Он медленно повернул голову в мою сторону и выдохнул:
– Привет!
По голосу я поняла, как трудно ему держаться.
– Погоди минутку, – прохрипел он, – сейчас спущусь.
Я стояла и смотрела, как Никита вытащил из дупла второго котёнка и, устроив его на плече, полез вниз. Этот малыш был рыжим и совершенно спокойным. Не пищал, не пытался вырваться, а невозмутимо сидел, вцепившись в Никитину куртку. Только глаза сверкали зелёными огоньками.
Говорить о чём-нибудь я боялась, чтобы не отвлекать Никиту. Просто стояла и молча ждала.
Когда он спустился, то осторожно снял второго котёнка с плеча и посадил в корзинку рядышком с первым.
– Ты у меня шапку забыл, – сказала я.
Никита потёр ладонями покрасневшие уши.
– А я думал, что где-то потерял, – признался он.
Я вытащила шапку из кармана.
Он натянул её до бровей и улыбнулся:
– Спасибо, Лен! А как ты меня нашла?
Я хихикнула:
– Про следопытов слышал?
Никита удивлённо прищурился:
– По следам, что ли?
– Ну да.
– Честно?
– Почти, – призналась я. – Сначала я в окно посмотрела и увидела, в какую сторону ты пошёл. Ты за котятами так торопился, да?
Никита кивнул и стал рассказывать:
– Понимаешь, я тут обычно на лыжах бегаю. Сегодня не хотел, но потом решил, что не очень и холодно. Вот. Я бы и не заметил ничего, наверное, но у меня крепление сломалось. Прямо под этим деревом. Я пока с ним возился, услышал, что кто-то пищит. Полез смотреть. Ну и увидел. Сначала дупло нашёл. В нём темно. И четыре огонька светятся.
– Это их глаза были?
– Ну да. Я сперва-то не догадался, даже жутко стало. А уж когда они запищали громко – понял, что котята.
– И как они сюда попали?
– Да кто его знает, – пожал плечами Никита. – Кошки же обычно любое укрытие ищут. Вот, наверное, их мамочка и нашла. А сама пропала.
– Может, ещё вернётся?
– Может, и вернётся, но всё равно им тут пропадать.
Никита присел перед корзинкой и осторожно погладил рыжего котёнка. Серый обиженно мяукнул.
– Какие хорошенькие, – вздохнула я и погладила серого.
Тот поднял лапку и потрогал мою ладонь острыми коготками. Как будто познакомился.
Глава 8
Вежливый вампир
Мы шли с Никитой по опустевшему парку. Он нёс корзину с котятами. Я плелась рядом и никак не могла замолчать. Вопросы слетали с языка один за другим. Правда, спросить о том, что интересовало меня больше всего, было почему-то очень трудно, и я решила с этим не спешить. Вот разговор и крутился вокруг котят и всего, что с ними связано.
– А почему ты лыжи у меня оставил, а не у тёти Зои?
– Не у бабушки? – уточнил Никита и хмыкнул.
Я подумала, что это он вспомнил, как я возмущалась, что он зовёт бабушку тётей, поэтому и переспросил.
– Ага!
– Понимаешь, – вздохнул Никита, – к ней подружки сегодня в гости приехали. Представляешь, сколько времени им бы пришлось объяснять, куда я бегу и зачем? Да и разволновались бы они.
– А мне, значит, можно было и не объяснять? – нахмурилась я.
Никита пожал плечами:
– Ну ты же не старушка. У тебя бы давление от нервов не подскочило. Ты что, обиделась? Просто, понимаешь, я же здесь совсем недавно живу и никого почти не знаю.
– Почти?
– Ага, – кивнул Никита. – А в нашем доме совсем никого – кроме тебя.
Мы подошли к выходу из парка. Если бы не фонари у ограды, было бы, наверное, совсем темно. Но они горели бело-синим светом, от которого снег под ногами казался усыпанным маленькими серебристыми искрами.
Я оглянулась. Из темноты проступали чёрные стволы деревьев и низкие кусты вдоль дорожки.
– Представляешь, как там страшно? – спросила я и поёжилась.
– Где?
– В парке.
– А чего там страшного? – не согласился Никита.
– Как это? Мороз, сугробы, темнота!
– Ну и что?
– А вдруг из этой темноты…
Я специально замолчала, а потом продолжила страшным голосом:
– Кто-нибудь выскочит!
Никита ни капельки не испугался.
– Кто, например?
– Дикий зверь! – объяснила я. – Или вампир!
– Нет, – покачал головой Никита. – Здесь ни те, ни другие не водятся.
– А где водятся?
– Звери в лесу. А вампиры в кино и в книжках.
– А откуда ты знаешь? – не отступала я. – Если ты чего-то не видел, то это вовсе не значит, что такого не бывает.
Никита поправил шарф на корзине и посмотрел на меня серьёзно.
– Я вот никак не пойму: шутишь ты или нет?
Я смущённо засопела.
– Значит, шутишь, – заявил Никита.
– Ну, шучу, – согласилась я. – А куда ты котят пристроишь? Решил уже?
– Себе возьму.
– Обоих? И бабушка разрешит?
– Она кошек любит. Поохает, конечно, сначала. А потом разрешит.
Котята, до этого спокойно дремавшие в корзинке, запищали и высунули из-под шарфа мордочки. Сначала появилась серая, потом рыжая.
– Они сейчас вылезут! – испугалась я.
Никита вернул котят на место.
– Не вылезут! Это они так, из любопытства.
Под шарфом раздалось тоненькое мяуканье.
– Может, они есть хотят? – спросила я. – Или замёрзли?
– Да конечно хотят! И замёрзли тоже, – подтвердил Никита. – Пошли быстрее!
И мы почти побежали.
Через несколько минут я увидела наш дом. Осталось только пройти мимо недостроенного павильона и повернуть налево.
У павильона мелькнула чья-то длинная тень, а потом ещё одна и ещё. Никита пошёл помедленней.
– Ты что? – спросила я.
– Погоди, – ответил он и остановился.
В этот момент тени отделились от стены, за которой прятались, и превратились в людей. Мальчишек, чуть старше Никиты. Странных мальчишек. Они говорили между собой хриплыми голосами и быстро шли нам навстречу. Я успела разглядеть их лица. А вот понять, в чём странность, – не успела. Зато Никита понял. Он откашлялся и крепко взял меня за руку:
– Идём быстро, по сторонам не смотрим.
От его слов, произнесённых отчётливым шёпотом, веяло чем-то таким, что ослушаться я не посмела.
А через минуту мне стало совсем страшно, и пропал голос. Я поняла, почему парни показались странными. Во-первых, все трое были одинаково одеты – в тёмные джинсы и расстёгнутые кожаные куртки. Во-вторых, у каждого на запястье правой руки был надет браслет с заклёпками и металлическими шипами. А в-третьих, когда один из них засмеялся, я отчётливо рассмотрела два ослепительно-белых и неправдоподобно длинных клыка.
– По сторонам не смотрим, – повторил Никита.
Я прижала свободную руку к груди, чтобы сердце не так колотилось, и, глядя прямо перед собой, пошла туда, куда вёл Никита.
Парни замолчали. Снег оглушительно громко скрипел под ногами.
Вот уж не думала, что совсем близко от дома можно столкнуться с таким! Ведь вампиров же не бывает…
Парни поравнялись с нами. От ужаса я зажмурилась. И сразу же почувствовала, что поскользнулась и теряю равновесие. Никита попытался меня удержать. Наверное, если бы не корзинка с котятами, у него бы получилось. Но корзинка была, и одной рукой он меня не удержал. Я со всего маху плюхнулась на спину. Никита что-то буркнул сквозь зубы и стал меня поднимать. А потом я почувствовала, как кто-то прикоснулся ко мне с другой стороны, и, не открывая глаз, завизжала.
– Девушка, вы ушиблись? – раздался хриплый голос.
Не Никитин, а совершенно незнакомый.
Я помотала головой и вжалась в снег.
– Тогда вставай! – вступил Никита.
Я, не переставая жмуриться, снова помотала головой.
– Она всегда такая странная? – спросил хриплый голос.
– Да нет, – ответил Никита. – Это она испугалась просто.
– Чего?
Никита хмыкнул и промолчал.
Я почувствовала, что если ещё немного пролежу на снегу, то сама превращусь в ледышку. К тому же, раз до сих пор ничего страшного не произошло, то, может быть, не стоит так уж бояться?
Я открыла глаза и снова взвизгнула. Наклонившись надо мной, стоял парень с вампирскими клыками.
– Больно? – участливо спросил он.
– Нет, – прохрипела я.
– А почему кричишь? – спросил Никита.
Он стоял рядом с парнем-вампиром и встревоженно смотрел на меня.
Я пожала плечами и, опираясь ладонями о снег, встала.
– Пойдём? – предложил Никита.
Я кивнула.
– Вы осторожней, – посоветовал парень с клыками и, пожав руку Никите на прощанье, помчался догонять товарищей.
– Что это было? – спросила я у Никиты.
– Лёд под снегом, наверное.
– Ты меня идиоткой считаешь? Я не про лёд!
– Про парня?
– Да, про парня с клыками!
– А ты не поняла? Ребята прикалываются.
– В смысле? – растерялась я.
– Ну, это мои одноклассники, – неохотно объяснил Никита. – Они всё время что-нибудь придумывают. А то, говорят, скучно.
– Какие одноклассники? Ты же сюда приехал только что.
Никита вздохнул и осторожно отряхнул мою куртку сзади.
– Я приехал две недели назад. И неделю хожу в школу.
– В нашу? Во дворе?
– Ну да.
– А почему я тебя там не видела? – удивилась я.
– Ты, может, и видела, но внимания не обратила. Ты в каком классе?
– В шестом «А».
– А я в седьмом «В».
– Понятно, – кивнула я.
Если бы Никита пришёл в наш класс или хотя бы в параллельный, я бы его точно увидела. А так… Наши девчонки, конечно, смотрят на парней постарше, но не на таких, как Никита. Вот если бы он был высоким широкоплечим красавцем, его бы точно заметили. А он – самый обычный. Только глаза красивые.
– Странные у тебя одноклассники, – пробормотала я.
– Уж какие есть.
– А ты их сразу узнал? И зачем тогда велел, чтобы я по сторонам не смотрела?
Никита смутился.
– Ну, не сразу. Только когда ты упала, и Сашка тебя поднимать бросился. Я в темноте вообще-то вижу не очень. Я решил: просто какие-то ребята гуляют. И лучше быстро пройти мимо, чтобы внимания не привлекать.
– Не привлекли! – фыркнула я.
– Да уж, – согласился Никита.
В корзинке, про которую мы почти забыли, громко замяукали. Шарф Никиты зашевелился, и из-под него высунулась серая кошачья голова.
У моего подъезда Никита остановился.
– Слушай, тут такое дело, – начал он. – У тебя кто дома?
– Никого, – призналась я. – Папу на дежурство вызвали, а мама на стажировке.
– Где? – переспросил Никита.
– На стажировке. В Москве.
– Правда, что ли? А кто она?
– Врач, – объяснила я. – Кардиолог. И папа тоже врач. Но он хирург.
– Тоже в Москву ездит?
– Нет, он не ездит. Мама тоже раньше никогда не ездила. А в этом году вот пригласили.
– Здорово!
– Как сказать, – покачала головой я. – Знаешь, когда маму полгода не видишь – это не очень здорово.
Никита серьёзно посмотрел на меня и кивнул:
– Знаю.
– А твоя мама, – неосторожно спросила я, – тоже куда-то уехала?
– Нет, это я уехал. К бабушке. А она осталась.
Я понимала, что задавать такие вопросы здесь и сейчас не очень хорошо, но раз уж зашёл разговор…
– Почему ты уехал?
Серый котёнок заорал изо всех сил и высунулся из корзинки наполовину. Никита подхватил его под брюшко.
– Сиди! – велел он малышу. – Почти пришли.
Я поняла, что мне он не ответит. Ну и ладно. Обойдусь.
– Я тебя почему спросил, кто дома, – вернулся к прежней теме Никита. – Можно мы котят сначала к тебе занесём? А потом я позвоню бабушке, подготовлю её и заберу их.
– Можно, – разрешила я. – А ты точно заберёшь?
– Точно!
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.