Текст книги "Мексика в системе геополитических координат начала XXI века"

Переговорный процесс по вопросу инициированного Вашингтоном пересмотра НАФТА затянулся более чем на год, начавшись в августе 2017 г. Это объяснялось не только тем, что сторонам требовалось согласовать множество изменений к соглашению и принять нововведения, но, прежде всего, желанием Вашингтона отталкиваться исключительно от его собственных интересов. Примечательно, что в проходивших обсуждениях по наиболее спорным вопросам Мексика и Канада большей частью занимали схожие позиции, еще раз подтверждая, что именно благодаря 24 годам функционирования НАФТА эти две страны смогли найти общий язык.

Только лишь придя в Белый дом, Д. Трамп сразу же начал выводить из Мексики крупные американские компании, уже надежно закрепившиеся на территории этой страны и во многом привязавшие мексиканскую экономику к американскому рынку, угрожая им резким повышением импортных тарифов в случае поставок в США своей продукции. Наряду с этим в начале 2018 г. он также решился на введение импортных пошлин на сталь и алюминий. Что привело к тому, что Мексика не только присоединилась к Канаде и Евросоюзу с иском в ВТО по вопросу протекционистских мер Вашингтона, но и ввела встречные ограничения на импорт из США ряда аналогичных товаров. Со своей стороны Канада ввела ответные санкции на американские товары.

Несмотря на то, что трехсторонние переговоры по пересмотру НАФТА, пройдя семь раундов, к концу 2018 г. практически зашли в тупик, решающим фактором в сложившейся ситуации оказалось желание главы Мексики Э. Пеньи Ньето завершить свой провальный президентский срок подписанием значимого международного договора. Это привело к тому, что мексиканская сторона решилась пойти на уступки по ряду вопросов, несмотря на то, что это не в полной мере отвечало интересам Канады.

В итоге 30 ноября 2018 г. лидеры США, Мексики и Канады подписали на саммите G-20, проходившим в Буэнос-Айресе, обновленный вариант НАФТА, переименованный в Соглашение США, Мексики и Канады (United States – Mexico – Canada Agreement, USMCA) (далее ЮСМКА).

В модифицированной торговом соглашении США смогли зафиксировать ряд выигрышных для себя по сравнению с НАФТА изменений. В частности, для автомобильной отрасли были введены деофшоризация промышленности, увеличение так называемого «Объема регионального содержания» (уровня региональной локализации) и обязательность поднятия зарплат мексиканских работников, занятых в автомобилестроении (до 16 долл. за 1 час работы). Кроме того, в договоре были закреплены новые положения, расширяющие возможности электронной торговли, и нормы, повышающие эффективность защиты интеллектуальной собственности. Кроме того, появилась новая статья, запрещающая ограничительные меры в отношении американских предприятий и финансовых организаций, а также пункт, запрещающий проведение «недобросовестных» девальваций. По-своему знаковым было также включение нового положения о том, что в случае торгового союза одной из стран – членов ЮСМКА с «государством нерыночной экономики» (под чем понимался Китай) два других партнера получают право выйти из соглашения в течение 6 месяцев и заключить собственный двусторонний экономический договор. Подобная мера фактически перекрывала возможный доступ китайских компаний на рынки США через размещение их производств на мексиканских и канадских землях.

В свою очередь Мексика и Канада все же смогли отклонить включение в новый договор положения об автоматическом прекращении его действия в случае его неподтверждения сторонами-членами. Тем не менее срок действия нового соглашения стал составлять 16 лет в отличие от бессрочного НАФТА. Кроме того, 20 мая 2019 г. глава США подписал распоряжения об отмене вышеупомянутых 25-процентных пошлин на импорт стали и 10-процентных – на ввоз алюминия из Канады и Мексики. Это было вызвано рядом факторов: ускорением процесса ратификации нового торгового соглашения – ЮСМКА, договоренностью об отмене взаимных претензий по разбирательствам в рамках ВТО, а также введением новых жестких мер, направленных на то, чтобы препятствовать попаданию китайской стали в США через Канаду или Мексику.

После подписания модифицированного договора главы Мексики, США и Канады заявляли, что для каждого из них он стал «выгодной сделкой», преследующей цель усиления позиций североамериканских государств через еще большую экономическую интеграцию. Важной отличительной чертой сложившейся ситуации стало то, что посредством ЮСМКА Соединенным Штатам удалось вступить на путь постепенного создания фронта «контркитайского экономического противоборства»[119]119
  Яковлев П.П. USMCA: перезагрузка зоны свободной торговли в Северной Америке // Лат. Америка. 2018. № 12. С. 6-21.


[Закрыть]. Вместе с тем подписание обновленного договора, где все трое партнеров все же пошли на взаимные уступки друг другу, для Мексики стало завершением тягостной страницы истории, характеризовавшейся высшей степенью неопределенности в отношениях с ее главным торговым партнером – Соединенными Штатами.

Несмотря на высокопарные заявления Д. Трампа о достигнутых благодаря новому соглашению выгодах для США, на самом деле ЮСМКА ненамного отличался от НАФТА, а реальные внесенные изменения крайне скромны. И для Мексики это стало более чем удовлетворительным результатом, ввиду того, что удалось избежать торговой войны с США, к которой эта латиноамериканская страна не была готова[120]120
  Комкова Е.Г. ЮСМКА вместо НАФТА // Мировая экономика и международные отношения. 2019. T. 63. № 4. C. 50-58.


[Закрыть]. «В соглашении нет новых положений, действительно “полезных” для мексиканцев. Но положительный момент заключается в том, что мы сумели сохранить те условия НАФТА, которые приносили нам пользу и которые Трамп так жаждал устранить», – отметил мексиканский эксперт Руис Наполес[121]121
  T-MEC: 3 efectos en México del tratado de libre comercio que firmó con Estados Unidos y Canadá en la cumbre del G20. [Электронный ресурс]. URL: https://www.bbc.com/mundo/noticias-46404147 (дата обращения: 25.04.2019).


[Закрыть]. Это мнение разделили большинство как представителей мексиканского бизнес-сообщества, так и политической элиты.

Примечательно, что в аббревиатуре названия нового соглашения на испанском языке слово «Мексика» стоит перед США и Канадой (исп. El Tratado entre México, Estados Unidos y Canadá, T-MEC), тем самым подчеркивая особую «лепту», внесенную ею в переговорный процесс, проходивший практически без участия Канады (Канада присоединилась значительно позже, в сентябре 2018 г.), где она смогла разговаривать на равных с американцами.

Вместе с тем опыт Мексики как самой уязвимой экономики из стран НАФТА позволил сделать ряд выводов, которые могут оказаться полезными ей не только для того, чтобы в полной мере воспользоваться преимуществами свободной торговли, но и для успешной реализации будущих интеграционных инициатив.

Первый вывод заключается в том, что предпринятая в Мексике попытка интеграции и либерализации торговли привела к положительным результатам с точки зрения значительного роста экспорта и привлечения ПИИ. Стоит отметить, что были внесены существенные изменения в экономическую, промышленную, городскую и региональную географию страны, успешно внедрены передовые практики в таких сферах, как охрана окружающей среды, предпринимательская и социально-трудовая. Однако все это так и не привело к достижению результатов, позволяющих конкурировать на глобальном уровне vis-a-vis с другими странами, производящими высокотехнологичные товары с большей добавленной стоимостью.

Во-вторых, свободная торговля не заменила собой то, что сама Мексика должна была модифицировать с точки зрения достижения более эффективной государственной политики в институциональных, регулирующих, инфраструктурных, образовательных и высокотехнологичных сферах, совместно способных обеспечить рост производительности труда. Приобретение Мексикой конкурентных преимуществ возможно только при соблюдении четырех условий: образовательная реформа, ориентированная на повышение качества образования, разработка универсальной системы социальной защиты, создание эффективного механизма бюджетного перераспределения по штатам, а также повышение конкуренции на национальном рынке.

Важно понимать и то, что экономический рост, повышение доходов на душу населения, а также увеличение среднего класса, произошедшие в Мексике за время действия НАФТА, способны завести страну в ловушку среднего дохода. (Интересная дискуссия о применении данного концепта в самой Мексике приводится мексиканскими политологами Клаудио Лоссер и Хариндере Коли в их работе «Futuro para todos. Acciones inmediatas para México». Claudio Loser y Harinder Kohli. México. The Centennial Group Latin America, 2012, а также чилийским экономистом и политиком Алехандро Фоксли в его работе «La Trampa del Ingreso Medio. El desafío de esta década para América Latina». Alejandro Foxley, Santiago, CIEPLAN, 2012. – Прим. авт.) И для того чтобы не попасть в эту «ловушку», из которой уже несколько лет пытается выйти Бразилия, будучи крупнейшей экономикой Латинской Америки, Мексике необходимо активное внедрение инноваций, создание более диверсифицированной экономики, а также наращивание внутреннего спроса за счет роста среднего класса.

И последний вывод заключается в том, что открытая экономика, а также определенное количество успешных компаний и секторов экономики, благополучно вышедших на международные рынки, еще далеко не равноценно созданию по-настоящему инновационной и конкурентоспособной предпринимательской среды. Ведь именно усиление инновационных практик способно содействовать структурной перестройке, выдвигая на первый план как новые отрасли, способные создать конкуренцию лидерам мирового рынка, так и традиционные. Ибо инновационный бизнес – это, среди прочего, и предприятия, расширяющие возможности технологического развития традиционных отраслей. Не только high-tech может быть инновационным, но и строительство, сельское хозяйство, добыча нефти[122]122
  Иванова Н. И. Инновационная политика: теория и практика // Мировая экономика и международные отношения. 2016. № 1. С. 5-16;Jim Stanford. “Economic Models and Economic Reality: North American Free Trade and the Presdictions of Economists” // International Journal of Political Economy. 2003. № 33(3). P 28-49.


[Закрыть].

В региональном отчете Всемирного банка за 2016 г. отмечалось, что, несмотря на то, что в последние годы экспортная деятельность в Латинской Америке была действительно впечатляющей, ввиду недавно заключенных ССТ, адаптации стратегий по продвижению экспорта, и, в особенности, появлению многонациональных компаний мультилатинас, чье влияние на региональном уровне растет с каждым годом, присутствует откровенно слабая сторона, а именно – явная нехватка инноваций[123]123
  Lederman D, Maloney W. F. and Serven L. 2004. “Lessons from NAFTA for Latin America and the Caribbean Countries: A Summary of Research Findings”, Washington, DC: World Bank and Stanford University Press.


[Закрыть]. Между странами ЛАК и сопоставимыми странами и регионами существует огромный разрыв в инновационном развитии. Такой разрыв наблюдался не только в области исследований и научно-технических разработок, но также и в контексте инноваций продуктов и процессов. И от этого одинаково страдают как большие, так и малые компании[124]124
  Lederman D, Messina J., Pienknagura S, y Rigolini J. El emprendimiento en América Latina. Muchas empresas y poca innovación, Banco Mundial, 2014.


[Закрыть].

Появление и дальнейшая эволюция торговой открытости, произошедшие благодаря Североамериканской зоне свободной торговли, полностью изменили структуру экономики Мексики. За прошедшую четверть века эта страна превратилась в крупнейший промышленный центр латиноамериканского региона с технологически развитыми сельскохозяйственным и машиностроительным секторами. И полученный этой страной опыт реализации столь масштабных интеграционных проектов, со всеми его «плюсами» и «минусами», способен помочь Мексике адаптироваться к новым правилам игры глобальной экономики и мировой торговли, давая ей все шансы, чтобы стать по-настоящему самостоятельным и весомым их игроком.

2.3. Влияние информационного фактора в мексикано-американских отношениях

Еще в XIX в. большинство американских книг, учебников и газет демонстрировали развитое и в целом образцовое государство – Соединенные Штаты Америки, располагающиеся по соседству с другой страной, малоразвитой, экзотической и нищей – Мексикой, родиной убийц, наркоторговцев и коррумпированных полицейских. Безусловно, к концу второго десятилетия XXI в. культура, насаждаемая СМИ, приобрела особое значение[125]125
  Косевич Е.Ю. Образ Мексики в североамериканских массмедиа // Новая и новейшая история. 2019. № 1. С. 187-192.


[Закрыть]. Мелькающие образы, звучащие комментарии и постановочные шоу превратились в неотъемлемую часть повседневной жизни. В международных отношениях массмедиа также стали играть заметную роль, поскольку уровни политического сотрудничества и доверия между современными государствами превратились во взаимосвязанные с типом образов, которые каждое из них методично выстраивало о своих партнерах по внешнеполитическому диалогу, повсеместно демонстрируя их общественности. В случае с Мексикой и Соединенными Штатами дисбаланс или «асимметрия» геополитического положения этих стран исторически характеризовали их отношения на всех уровнях[126]126
  Косевич Е.Ю. Восприятие Мексики в США: роль СМИ // США и Канада: экономика, политика, культура. 2019. № 4. C. 46-61.


[Закрыть].

Подобная «асимметрия» изучалась как в академических кругах, так и в самих СМИ, где неизменно использовались такие понятия, как зависимость, господство и гегемония и даже парадоксально звучащий концепт «далеких соседей». Известные специалисты-международники, такие как А. Н. Хомский и А. Агилар Зинсер, делали попытки выйти за рамки этих суждений, говоря уже о социокультурных предрассудках, порождаемых американским этноцентризмом[127]127
  Chomsky A. N. «Rebel Without a Pause» (2003); Noam Chomsky. «On Power, Dissent and Racism: A discussion with Noam Chomsky» (2004); он же. «Корпорация» (2003); Aguilar Zinser A. A. Former Mexican U.N. Envoy Killed in Wreck at ABC News.


[Закрыть].

Исторически сложилось так, что образ Мексики, распространяемый американскими массмедиа, сосредотачивался на выпячивании именно отрицательных моментов. Мексика – синоним преступности и наркотрафика, прибежище рецидивистов со всего региона, в контрасте с США – страной образованных, обеспеченных и успешных[128]128
  Шемякин Я. Г. Феномен модернизации: цивилизационное измерение. Статья 1. Межцивилизационное взаимодействие: предпосылка, условие и историческое содержание процесса модернизации // Общественные науки и современность. 2015. № 6. С. 58-72.


[Закрыть]. Закрепление этих архетипов, так любимых Голливудом, началось с американо-мексиканской войны середины XIX в. Именно с тех времен Мексика стала восприниматься американским обществом как жестокий, но при этом неуклюжий неприятель. Впоследствии приключенческие романы в жанре вестерн, ставшие популярнейшей литературой к концу XIX в., начали проецировать на своих читателей образы положительных и привлекательных американских ковбоев, неизменно одерживающими верх над отрицательными и при этом уродливыми мексиканцами и индейцами.

С появлением в конце XIX в. кинематографа подобная тенденция еще больше разрослась ввиду того, что представления о Мексике стали черпаться по большей части из кино, а не из литературы и прессы. Начиная с 1910 г. тема мексиканской революции полностью захватила воображение голливудских кинопроизводителей. И на больших экранах мексиканцы стали изображаться не только привычными «латиносами» и головорезами, но еще и распивающими текилу агрессивными революционерами. К 1919 г. негативные стереотипы настолько распространились, что мексиканское правительство даже выразило официальный протест американским кинокомпаниям, обвинив последних в том, что те зациклились лишь на худших аспектах мексиканской жизни, при этом пригрозив им запретом на въезд в Мексику.

С началом Второй мировой войны стратегическая важность Мексики вынудила правительство США убедить Голливуд поддержать запущенную волну политики добрососедства. Это привело к тому, что образы мексиканцев стали сопровождаться экзотической музыкой и мелодичной испанской речью. Даже Уолт Дисней выпустил два мультфильма о южных соседях: «Привет, друзья!» (исп. «Saludos Amigos», 1943 г.) и «Три кабальеро» (исп. «Los Tres Caballeros», 1945 г.). Эти фильмы, полные дружественных стереотипов о латиноамериканцах, стали образцами для многих других мультперсонажей-мексиканцев, к примеру, популярнейшего Спиди Гонзалеса, «самой быстрой мыши во всей Мексике» (англ. «Speedy Gonzales», 1955 г.). (Мультфильм получил премию «Оскар» за лучший анимационный короткометражный фильм 1955 г. – Прим. авт.)

После Второй мировой войны и перехода СССР в разряд главного геополитического врага США интерес к Латинской Америке в целом и к Мексике в частности заметно поугас. Большинство фильмов того времени демонстрировали относительно пассивную Мексику, превратив ее лишь в задний план для конфликтов между самими американцами. Несмотря на это, известный оскароносный фильм 1948 г. «Сокровище Сьерра-Мадре» (англ. «The Treasure of the Sierra Madre») вновь вернул образ мексиканских бандитов, ставших к тому же еще более злобными и агрессивными, на большие экраны.

Возобновившийся интерес к своему соседу с Юга подтвердил и вышедший в 1958 г. фильм «Печать зла» (англ. «Touch of Evil», 1958 г.), основное действие которого происходило в мексиканском приграничном городке, наполненном пороком, злом и коррупцией. Постепенно голливудские фильмы, затрагивающие тему мексикано-американской границы, окончательно закрепили отрицательный образ мексиканцев, в лице нелегальных рабочих, членов преступных группировок или же наркобаронов, сделав их главными угрозами американской безопасности[129]129
  Шемякин Я. Г. Феномен «пограничности» социокультурное содержание и исторические типы // Диалог со временем. 2013. № 42. С. 23-45.


[Закрыть].

Начиная с 60-х гг. XX в. телевидение стало методично вытеснять кино с места главного поставщика информации в США, его продюсеры переняли отображение непредсказуемой Мексики, уже закрепившееся ранее на больших экранах. Однако, хотя мексиканцы и Мексика так или иначе фигурировали в тысячах фильмов и телевизионных программ, они крайне редко были главными действующими лицами. В большинстве случаев Мексика просто служила экзотическим фоном для разного рода небылиц и вымыслов, пропагандирующих идею американского расового, эстетического и морального превосходства. Образ Мексики, транслируемый американским телевидением, был выстроен гораздо менее последовательно в сравнении с кино и печатными СМИ, с долгими периодами полного пренебрежения и редкими вспышками интереса.

Отдельно стоит сказать об освещении американскими массмедиа такой болезненной темы, как мексикано-американская граница. Так исторически сложилось, что антииммигрантские настроения в приграничных районах США и Мексики то угасали, то вновь вспыхивали, что было напрямую связано с изменениями экономической ситуации в Соединенных Штатах. В течение большей части XX в., когда американская экономика была на подъеме, государственная миграционная политика оставалась достаточно либеральной. Однако во время экономических спадов, например в 1930-х и середине 1950-х гг., миграционная политика мгновенно резко ужесточалась, наряду с терминологией, которую политики и журналисты начинали использовать в отношении мигрантов. СМИ и политическая элита Соединенных Штатов неизменно шли рука об руку, и время от времени совместно создавали невыносимые условия для определенных групп меньшинств, в первую очередь для латиноамериканцев.

Существенная роль массмедиа в выстраивании общественного мнения в поддержку милитаризации мексикано-американской границы подтверждалась формированием «моральной географии» региона – той самой, которая определялась идеологиями национализма и расизма. В «моральной географии» представлена этическая карта типов людей, устанавливающая тех, кто имеет «право» находиться в стране, и тех, кто нет, а также где и как должны быть построены границы. Несмотря на то, что даже сами жители приграничных территорий могут отвергать подобную «географию», именно СМИ часто превращают подобные альтернативные взгляды в провокации, идущими вразрез с тенденциям мейнстрима. Освещение в прессе проблем, возникающих в приграничных районах, представляет собой явный пример того, как именно СМИ помогли выстроить «моральную географию» этих территорий.

С 1950-х гг. ввиду его постоянного муссирования в американских СМИ термин «незаконный иммигрант» окончательно закрепился в публичном дискурсе. Как утверждает американский историк Мэй Нгай, к этому времени расистская по своему характеру и непродуманная по своему содержанию миграционная политика, не предусматривающая квотирования для мексиканцев, привела к тому, что именно эта этническая группа была объявлена «прототипом» всех незаконно въехавших в Соединенные Штаты иностранцев[130]130
  Mae M. Ngai, Impossible Subjects: Illegal Aliens and the Making of Modern America (Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 2004). P. 71.


[Закрыть]. Уже в 1954 г., когда все мексиканцы резко превратились в нежелательных гостей, правительство учредило программу массовых депортаций, под названием «Операция “Мокрая спина”» (“Operation Wetback”). И газеты по всему юго-западу США начали использовать в своих публикациях целый спектр оскорбительных штампов в отношении мексиканцев, ни на секунду не задумываясь о возможных последствиях.

В июне 1954 г. газета “The Los Angeles Times” опубликовала статью, в которой говорилось, что «вдоль всей калифорнийско-мексиканской границы была начата война с нелегальными мигрантами с участием 491 сотрудника иммиграционной службы, привлеченных из всех уголков США с тем, чтобы отправить десятки тысяч незаконно прибывших мексиканцев обратно в Мексику»[131]131
  Government maps war on wetbacks: 491 additional immigration men to join in mass roundup of aliens // Los Angeles Times, 1954, June 10. P. A13.


[Закрыть]. «Язык войны», которым журналисты описывали действия, направленные против людей, с родиной которых у Соединенных Штатов в последние годы не было вооруженных конфликтов, доказывал, что еще с середины XX в. посредством СМИ североамериканскому обществу насаждалось крайне агрессивное отношение к латиноамериканцам, и особенно к жителям Мексики.

По большому счету, в начале второй половины XX в. как на американском телевидении, так и в американской печатной прессе было минимальное количество новостей о Мексике, что объяснялось тем, что холодная война, проблемы Западной Европы и взрывоопасных регионов, таких как Ближний Восток, пользовались гораздо большим интересом у общества. Тем не менее, расстрел студенческой демонстрации в Тлателолько в 1968 г. привел к резкому скачку внимания к стране ацтеков. И с 1970-х гг. начался абсолютно новый этап формирования образа Мексики, благодаря непрерывному освещению феномена незаконной миграции мексиканских рабочих, превратившего эту страну в одну из постоянных тем в североамериканских массмедиа. Распространившаяся скандальная информация постепенно приобретала все большее влияние, смешивая тему миграции уже с незаконным оборотом наркотиков и ролью финансовых ресурсов от наркобизнеса в политической жизни[132]132
  Hernández Gerardo E. (2015) Desigualdad extrema en México: Concentración del poder económico y político. México. D. F.: Oxfam. http://www. cambialasreglas.org/pdf/desigualdadextrema_ informe.pdf.


[Закрыть].

Темы миграции и наркотиков сделали Мексику «популярной» со знаком «минус» в глазах широкой общественности ее влиятельного северного соседа, начавшего пропагандировать ее негативный образ уже в планетарном масштабе. И Мексика окончательно превратилась для США в «неблагополучную страну», то есть в страну, характеризуемую только этими двумя проблемами – миграцией и наркотрафиком[133]133
  Simon A. “Mito y realidad: la imagen internacional de México”, Revista Mexicana de Política Exterior, 96, Julio – octubre de 2012; México y Kenya celebran la segunda reunión del Mecanismo de Consultas en Materias de Interés Común [Электронный ресурс]. URL: http://www.sre.gob.mx/revistadi-gital/images/stories/numeros/n96/anholt.pdf (дата обращения: 25.03.2014).


[Закрыть]. И вплоть до десятилетия 1990-х гг. все иные аспекты мексиканской жизни североамериканскими СМИ целиком и полностью игнорировались[134]134
  Кудеярова Н.Ю. Эпоха массовых миграций в Латинской Америке: глобализация vs локализация // Латинская Америка. 2017. № 2. С. 76-91.


[Закрыть]. (Исключением могут послужить ряд событий, таких как землетрясение в Мехико в 1985 г., восстание в Чьяпасе в 1994 г. и убийство кандидата в президенты от Институционно-революционной партии Луиса Колосио в 1994 г., упоминания о которых на американском телевидении отличались беспристрастностью и достоверностью. – Прим. авт.).

Подобное выборочное освещение информации по Мексике, продлившееся вплоть до начала президентства К. Салинаса де Гортари (1988-1994), было совершенно иным по сравнению с обширными и развернутыми материалами по важным на тот момент для внешнеполитических интересов США странам, таким, как дружественные страны Западной Европы и даже главный враг – СССР.

Несмотря на это, информация, распространяемая в США в отношении мексиканцев, в самой Мексике имела далеко второстепенное значение и никак не влияла на политическую жизнь страны. Здесь необходимо упомянуть два важных момента. Во-первых, мексиканские администрации тех десятилетий были полностью уверены в своих взаимоотношениях с США, учитывая традиционную поддержку со стороны американских элит Институционнореволюционной партии (исп. Partido Revolucionario Institucional, PRI), монопольно правившей в Мексике с 1929 г. и вплоть до начала XXI в. И во-вторых, мексиканские правительства того времени сами оказывали сильнейшее влияние на свои местные газеты и телевидение, не оставляя никакого места для оппозиции и внешнего воздействия.

В течение 60-х и 70-х гг. XX в. самой большой трудностью для иностранных журналистов в Мексике было отсутствие доступных источников информации, что объяснялось тем, что на тот момент мексиканские администрации не проявляли особого интереса к поддержанию хороших отношений с иностранной прессой. А всякий, кто все же делал заявления иностранным СМИ, сталкивался с враждебностью и подозрением. Такие крупные американские издания, как “The Wall Street Journal”, решились обзавестись собственными корреспондентами в Мексике лишь к 1981 г. Исключением из этого «правила безразличия» стал репортер ежедневной газеты “The New York Times” (NYT) Алан Райдинг, который много лет прожил в Мексике, многогранно и с определенной долей почтения освещая особенности мексиканской культуры и ее жителей. С 1978 и по 1984 г. он возглавлял бюро NYT в Мехико, впоследствии написав книгу «Отдаленные соседи: портрет мексиканцев», посвященную исследованию политической, социальной, культурной и экономической сферам жизни Мексики[135]135
  Riding A. Distant Neighbors: A Portrait of the Mexicans. Knopf, New York, 1985; Alan Riding. Essential Shakespeare Handbook. DK, New York and London, 2004; Alan Riding. Eyewitness Companions: Opera. DK, New York and London, 2006.


[Закрыть]. В контексте портретов политических лидеров Мексики автором описывалась страна, стабильность которой представлялась жизненно важной для народного благосостояния самих США, что на тот момент было редкостью.

Немного позднее, уже к началу 1980-х гг., такие события, как открытие в стране ацтеков крупных нефтяных месторождений, мексиканская политика в отношении стран Центральной Америки, а также предоставление мексиканскими властями иранскому шаху Мохаммаду Реза Пехлеви и его семье дипломатического убежища привели к тому, что образ Мексики в североамериканских СМИ вновь резко ухудшился[136]136
  México ante el fenómeno de Trump. [Электронный ресурс]. URL: http://lasa.international.pitt.edu/forum/files/vol47-issue3/DonaldTrump-6. pdf (дата обращения: 25.03.2017).


[Закрыть]. В результате на американских экранах и на страницах ведущих газет и журналов вновь стало появляться все больше сообщений о мексиканских социально-политических проблемах, таких как безработица, нищета, коррупция, авторитаризм и т. д[137]137
  Ibid.


[Закрыть].

Именно посредством акцентирования этих основных конфликтных тем средства массовой информации США заклеймили Мексику «синдромом Ирана», то есть государством, к которому приближаются серьезные конфликты. Новоявленный образ

Мексики как страны, до предела опустившейся социально и политически, при этом ставшей абсолютно неуправляемой, также подпитывался комментариями правых североамериканских политиков, среди которых особенно выделялась группа Джесси Хелмса. Известный как крайне консервативный «cенатор Нет» Дж. Хелмс первым из всех американских политиков был признан как мексиканскими государственными деятелями, так и мексиканскими СМИ «главным политическим врагом Мексики»[138]138
  Fallece Jesse Helms, duro crítico de México. [Электронный ресурс]. URL: https://www.elsiglodetorreon.com.mx/noticia/362590.fallece-jesse-helms-duro-critico-de-mexico.html (дата обращения: 25.03.2017).


[Закрыть]. Это стало результатом его скандальных высказываний, где он напрямую связывал Мексику с наркотрафиком, коррупцией на высших уровнях власти, финансовыми кризисами, мошенническими выборами, также обвиняя ее в пособничестве коммунистической Кубе[139]139
  That Devil Jesse Helms Heads South. [Электронный ресурс]. URL: http:// articles.latimes.com/2001/ apr/16/local/me-51591 (дата обращения: 25.03.2017).


[Закрыть]. Сложившаяся ситуация подтверждала негласное правило, что, когда правительство США принимало какие-либо решения, касающиеся обеспечения национальной безопасности, американская пресса мгновенно адаптировала и представляла их общественности как свои собственные.

Администрация мексиканского президента Мигеля де ла Мадрида (1982-1988), унаследовавшая ситуацию экономического и социального хаоса, не смогла оказать достойного сопротивления разросшемуся неблагоприятному мнению в отношении его страны, распространяемому американскими медиа. Мексиканское руководство пыталось наладить отношения с прессой Соединенных Штатов, прибегая к таким методам, как давление, ограничение зон ее распространения и предоставление ложной информации. Но подобное повлекло за собой лишь очередную волну искажения образа Мексики.

Провокационная деятельность правоконсервативной Партии национального действия (Partido Acción Nacional, PAN), а также поток критики со стороны скандально известного посла США в Мексике Джона Гэвина (1981-1986) не только исказили североамериканское восприятие Мексики, превратив ее в абсолютно левую страну, но и закрепили за рядом представителей мексиканской интеллигенции, таких как О. Пас, К. Фуэнтес, Х. Кастанеда-и-Альварес, Э. Краузе и К. Монсивас, статус главных «поставщиков мнения» для американской прессы[140]140
  Muere John Gavin, actor de Hollywood y diplomático incómodo en México. [Электронный ресурс]. URL: https://elpais.com/cultura/2018/02/10/ actualidad/1518233439_264433.html (дата обращения: 15.03.2017).


[Закрыть]. Эти мексиканские мыслители начали активно популяризировать свои рассуждения, по большей части активно критикующие деятельность текущего мексиканского правительства и проводимую им политику, с тем чтобы завоевать доверие общественности и отвоевать у мексиканских властей, как ни парадоксально это звучит, больше места в СМИ.

Но, даже учитывая важность описанных выше тенденций, к повороту на 180 градусов в североамериканском восприятии Мексики как непредсказуемой страны привели именно ее скандальные президентские выборы 1988 г. Американские репортеры были поражены степенью критики и обвинений, сыпавшихся со стороны мексиканских журналистов в отношении предполагаемого электорального мошенничества, в итоге приведшего к власти К. Салинаса де Гортари. В потоке антиправительственной информации о махинациях на выборах выделялась непривычно осторожная позиция, занятая американскими СМИ.

И в сложившейся нетипичной информационной среде новая администрация К. Салинаса де Гортари решилась полностью пересмотреть взаимоотношения мексиканского руководства с иностранной прессой, в особенности с североамериканской. Салинас установил очень сердечные и дружественные отношения с американскими массмедиа, проецируя образ президента Мексики как искреннего, открытого и решительно проамериканского, делая акцент на своих прекрасных личных отношениях с президентом Джорджем Бушем (старшим) (1989-1993), своей аспирантуре в Гарварде и свободном владении английским языком. Таким образом, в начале 1990-х гг. «синдром Ирана» трансформировался в политику «гласности» в мексиканском стиле. (Клеймения «синдромом Ирана» и «гласностью» были вызваны историческими событиями, намеренно обращенными американскими СМИ в небылицы, основанные на трагических либо непредсказуемых эпизодах. Например, захват американских заложников в Иране (1979-1981) или появление в СССР фигуры Горбачева. В итоге массмедиа США создавали так называемые аналитические шаблоны, используемые и для описания других международных феноменов, по большей части с крайне призрачной взаимосвязью. – Прим. авт.) В основе освещения подчеркнутой архисовременности и происходящей «эволюции» Мексики лежала далеко идущая программа приватизации. Кульминацией же стало заключение в 1994 г. Североамериканского соглашения о свободной торговле (НАФТА) – самого яркого успеха Салинаса в его усилиях по консолидации с Соединенными Штатами.

Явное очернение каких-либо неодобрительных комментариев либо же ответные обвинения в том, что все замечания порождались левой оппозицией, стали основными стратегиями, используемыми администрацией Салинаса с целью отразить доносившиеся отголоски критики, которые периодически возникали в средствах информации США. Одновременно применялась и стратегия «пряника» по привлечению симпатии отдельных представителей американской интеллигенции с последующим превращением их в своих «посланников», пропагандирующих достижения, которые происходящее реформирование привнесло в Мексику. В результате американские СМИ начали пестрить изображениями Мексики, находящейся на стадии модернизации и возглавляемой президентом, уверенно превращающим свою родину в страну «первого мира»[141]141
  Rico Ferrat C. Aportaciones de un internacionalista mexicano. México, SRE, CIDE, El Colegio de México, 2012. P. 36.


[Закрыть].