Текст книги "За девятое небо"

Глава 14. Да не оборвётся серебряная нить

Украшенный кораллами зал ярко освещали плывущие под потолком огни цвета тёмного моря и светлого золота, и в их сиянии мерцала драгоценная инкрустация высоких колонн, держащих сводчатый расписной потолок.

Столы, ломившиеся от всевозможных яств, стояли вдоль стен с высокими окнами, за которыми в непроглядной морской мгле плавали рыбы, и их чешуя сверкала на свету, лившемся из терема.

Во главе столов восседал Ний в парадном княжеском платье, украшенном морскими самоцветами; подле Морского Князя расположились его гости: князья других, подвластных Нию, подводных городов; военачальники и знать детей Моря – все в нарядных, сотканных из водорослей и украшенных ракушками и драгоценными камнями, одеждах.

В центре зала играли артисты: звучала музыка, и облачённые в изумрудные платья серокожие девы танцевали в такт; их движения завораживали – они были то мягки и плавны, как спокойная вода, то резки и внезапны, словно потоки горной реки.

Веслав, по велению Ния, сидел по его правую руку и хмуро смотрел на танец дев. Движения дочерей Моря его не пленили – все мысли были о Василисе. Гости же Ния – морской народ – с интересом разглядывали человека и, не стесняясь, даже показывали на него когтистыми пальцами.

– Смотрю, ты совсем не весел, – пробасил Ний, глянув на Веслава.

– Я уже говорил тебе, что либо отпусти меня искать жену, либо умори, – ответил князь, не смотря на великана.

– А я уже отвечал тебе, царь, что пока клятву свою не исполнишь, никуда тебя не отпущу, – рыкнул Морской Князь. – Да и Василису искать тебе не в нашем мире надобно.

– Тебе известно, где моя жена? – удивился Веслав.

– Ты сыграть на гуслях должен, не забывай, – проговорил Ний и, подозвав слугу, велел ему принести инструмент.

– Тебе так надобно меня унизить перед своим народом? – спросил Веслав и посмотрел на Ния, что с высоты своего роста взирал на человека с насмешкой.

– Ты, порой, невероятно раздражаешь, – поморщился Морской Князь, глядя на Веслава. – Даже странно, что тебя с престола не свергли раньше.

– Если бы ты напал на Юг по приказу моего дяди раньше, оно бы раньше и случилось, – холодно ответил Веслав.

– Вот только не надо во всех своих бедах винить меня, – наигранно поморщился Ний, и к столу подошёл возвратившийся с расписными гуслями служка. – Вот и инструмент, царь, твой принесли, – подмигнул Морской Князь и, взяв у слуги гусли, встал.

Ний поднял руку, и музыка стихла. Девы остановили танец и поклонились трапезничающим; гости умолкли и обратили взоры на Морского Князя.

– Вы знаете, у нас сегодня почётный гость. – Ний махнул рукой на Веслава, и по залу прокатился шёпот. – Царь людей с нами разделяет трапезу! – провозгласил Морской Князь нарочито громко. – Ну, бывший царь, – добавил, и трапезная наполнилась глухим смехом. Усмехнулся даже сам Ний. Побелевший от злости Веслав сжал кулаки. – И у бывшего царя человеческого есть подарок, который он хочет преподнести нам за своё спасение – он сыграет нам на гуслях! – рыкнул Ний, и рукоплескания разлились волной.

Морской Князь, косо посмотрев на разгневанного Веслава, обратился к нему с шелестящим Словом:

– Сыграй-ка да воспой волны до небес, – шёпот Ния окружил князя, который не мог противиться невидимым словам.

Против воли Веслав поднялся и одарил грозным взглядом Ния, который под ещё большие рукоплескания и улюлюканья протянул князю гусли.

– Так я ж спасаю тебя, царь, – просипел Ний, наклонившись к Веславу и передав ему инструмент. – Ты ещё потом благодарить меня будешь.

Веслав, ничего не ответив, вышел из-за стола и проследовал на место музыкантов, что уже покинули трапезную. Сопротивляться Слову Морского Князя он не мог, поэтому Веслав опустился на стул, что принесли ему слуги, и заиграл. Гусли ожили: пальцы сами бегали по струнам, и искрящаяся мелодия заполоняла зал. Трапезничающие, что вначале игры умолкли и внимали музыке, вставали и пускались в пляс. Песнь гуслей то затихала и лилась звонким ручьём, то набирала мощь, устремляясь быстрой рекой, то громоподобными аккордами бушевала морской бурей, чтобы после апогея стихнуть и вновь робко заструиться талой водой.

Веслав хмуро смотрел на пляшущий морской народ: серокожие мощные великаны отплясывали так лихо, что морская соль, сверкая, осыпалась с кораллов, украшающих стены палат. И только Ний, пристально взирая на играющего Веслава, не плясал: Морской Князь был хмур и, сжав кулаки и собрав все силы, шептал Слова. Волхвование и пляски должны были скрыть то, что происходит в подводном тереме от тех, кто сейчас плывёт по морю на трёх кораблях. Ни Драгослав, ни Полоз не должны видеть ничего, кроме очередных игрищ морского народа. Когда же суда, ведомые Горычем, минуют Ниевы воды, можно будет вернуться к пиру и вздохнуть спокойно.

* * *

Миодраг вновь молился Повелителю – буря разыгралась настолько, что волхв едва не упал от крена корабля. Старец, схватившись за стену, тяжело дыша смотрел на пляшущий перед небольшим капием Полоза огонь-Сварожич – лазурное пламя разливалось по полутёмным покоям волхва, словно вода.

Корабль накренился ещё, сверху доносились топот ног и отчаянные крики поморов. Полоз всемогущий, да что же такое происходит? Миодраг не думал, что Владыка Вод ниспошлёт им такое испытание после спасения Драгослава Бессмертного.

С трудом отойдя от стены, волхв подошёл к двери – Миодраг желал воочию увидеть бурю, что явил им Полоз, и Драгослава – будет ли он обращаться к Повелителю? Поднимется ли на палубу в грозу, как и Злата, чтобы спасти людей?

Миодраг покинул покои и вышел на палубу: сырой ледяной ветер обжигал, мешал дышать, и старец, прошептав Слова, ухватился за борт корабля. Тёмный мрак поглотил и судно, и беснующееся море; волны, покрытые белой пеной, вздымались, угрожая потопить корабли. Стихия рокотала, и поморы с трудом справлялись с парусным вооружением «Благосвета»; два других корабля были едва различимы и походили на летящих среди волн призраков.

Драгослава не было.

Волхв вернулся на жилую палубу и проследовал к царским покоям Драгослава: подле дверей витязей не было. Конечно, зачем Бессмертному стража…

Миодраг вздохнул, шепча себе успокоительные Слова, – всякий раз, когда он говорил с Драгославом Великим после его воскрешения, волхва охватывало невольное беспокойство.

Старец постучал, и Кощей позволил ему войти.

Служитель Полоза отворил дверь, прошёл в покои и поклонился: Драгослав сидел в кресле подле окна и внимательно смотрел на волхва. Холодный Сварожич освещал Бессмертного призрачным светом – во время бури золотой огонь тушили для безопасности. Миодраг в который раз невольно подивился облику Кощея: белая сияющая кожа, чёрные как смоль волосы – царь был неотличим от живого, и только горящие тьмой угли глаз обжигали льдом.

– Что привело тебя ко мне? – рокочущий шёпот Драгослава походил на рык.

– Буря, ваше величество, – с поклоном отвечал Миодраг, шепча Слова, что удерживали от падения во время крена корабля. – Полоз с Перуном, видимо, вновь в схватке сошлись.

– И что с того? – пожал плечами Драгослав. – Это их любимое занятие. Пусть развлекаются.

– Но, но… – Миодраг замялся, подбирая слова, – они могут потопить наши суда!

– И? – нахмурился Кощей.

– Мы погибнем… – тихо прошептал поражённый Миодраг, смотря на Драгослава полными ужаса глазами. – Мы же должны достигнуть берегов Сваргореи, мы…

– Успокойся, – усмехнулся Драгослав. – Если ты забыл, волхв, то я уже мёртв. – Кощей наклонил голову набок. – Если помрут остальные, я их тоже в свою армию возьму, – шептал Бессмертный, вкушая испуг старика. – Мёртвые могут служить не хуже живых, уж поверь. – Драгослав положил белую ладонь на сердце. – Когда же мы будем проходить границу Океана Блуждающих Льдов, я защищу корабли от стрел Громовержца.

Миодраг, лишившись дара речи, во все глаза смотрел на Драгослава, и мысли, одна страшнее другой, против воли наполняли разум.

– А как же Злата? – наконец решился Миодраг. – Ваша дочь на этом корабле…

– Я знаю, – кивнул Драгослав. – Она уже взрослая, даже с Бронимиром в любовь играет – он часто ей сказки рассказывает, – усмехнулся. – А взрослые должны отвечать за свои поступки.

– Но Злата спасла вас… – нахмурился Миодраг.

– Ты начинаешь утомлять меня, старче, – рыкнул Драгослав, и волхв вздрогнул. – Я не собираюсь обращаться ни к Полозу, ни к Перуну, если ты пришёл за этим. Спасать смертных, защищая корабли, я не намерен тоже. Если ты настолько слаб духом, что не можешь выдержать бурю, возвращайся к себе и молись Полозу, чтобы он пощадил тебя. Ведь именно этим ты и занимаешься всё время.

Миодраг хотел было ответить, но Драгослав, зашептав, повёл пальцем руки, и старец ощутил, как ноги сами пошли к выходу. У дверей Миодраг, ведомый шелестящим Словом Драгослава, поклонился и покинул покои Кощея. И только в тускло освещённом небесным огнём коридоре Миодраг ощутил, как Слово Бессмертного отпустило его.

Старый волхв устало облокотился о стену вновь накренившегося судна: дерево стонало и скрипело, сверху доносились испуганные голоса поморов и рокот бури. Драгослав проверял своего слугу на крепость духа, убеждал себя Миодраг. Если великий царь так спокоен, значит, он ведает о том, что корабли не пострадают, – Драгослав не позволил бы Злате попасть в беду. Конечно, говорил себе волхв, Драгослава разгневало то, что волхв Полоза, Великий Волхв Сваргореи, явил непозволительную слабость – вот царь и выпроводил Миодрага.

Миодраг, уверившись в думах и шепча Слова, направился к себе. Видимо, продолжал размышлять волхв, плавание слишком сильно утомило его, вот и дух ослаб… Надо бы заварить отвар из оставшихся трав и помолиться Богам.

* * *

Драгослав хмуро смотрел на закрывшуюся за Миодрагом дверь. Он помнил себя таким же слабым, как и волхв, испуганным перед ликом Судьбы смертным. Помнил, как страшился своих деяний, боялся морских бурь… Драгослав усмехнулся воспоминаниям – они не причиняли боли. Боль вместе с его Смертью и человеческими чувствами, что являются причиной всех опрометчивых деяний, осталась в Царствии Мора. И он не позволит окружающим его смертным проявлять подобную губительную слабость.

Кощей перевёл взгляд на окно, за которым бушевала буря. «Полоз. Как бы ты ни старался, я не выйду к тебе и слугой твоим больше не буду, – думал Драгослав. – А корабли Наместника самого Мора ты потопить не посмеешь, Владыка Вод. Я знаю это».

* * *

– Если отец не поднялся на палубу, чтобы ворожбой защитить корабли, значит, эта буря нам не страшна, – уверила Злата Бронимира. – Ни Полоз, ни кто-либо ещё не посмеет потопить наши суда.

Бронимир посмотрел на царевну, что сидела напротив. Холодный свет Сварожича вместе с пепельным светом непогожего дня разливался по корабельной горнице. Благодаря Слову Златы ни стулья, ни стол, ни скрыни, располагавшиеся у глухой стены, от шторма не двигались. Князю даже показалось, что за время плавания волхвовская сила царевны возросла.

– Надеюсь, – кивнул Бронимир, и Злата нахмурилась.

– Неужели у вас, князь, есть сомнения? – удивилась царевна.

Буря грохотала; «Благосвет» качало на волнах, и корабль протяжно стонал. Изредка сквозь леденящие сердце звуки доносились крики поморов.

– Сомнения есть у всех, – мягко ответил Бронимир, стараясь говорить громче шторма. – И в этом нет ничего постыдного.

– Сомнения – проявления слабости. – Царевна сложила у груди руки. Бронимир покачал головой.

– Нет, Злата, – не согласился князь. – Сомнения – неизменные спутники всех мыслящих существ. Мы все пытаемся хоть как-то предугадать последствия наших поступков и выбора, но будущего знать не дано никому. И от этого незнания мы и сомневаемся.

Злата внимательно смотрела на Бронимира: его слова успокаивали, придавали уверенности и сил, ведь сомнения стали неизменными спутниками царевны, и она корила себя за слабость духа. И за страх. Будущее пугало Злату, и только рядом с Драгославом к царевне возвращалась уверенность… Но так быть не должно – она не должна терять силу духа. Когда она отправлялась за отцом, она знала, что её ждёт, она была уверена в том, что всё получится, она была готова даже умереть ради спасения родителя. Но теперь… Отец не посвящал её в свои замыслы, не говорил об армии – боялся, видимо, напугать. И от этой неизвестности порой становилось только хуже. Как и от взгляда чёрных безжизненных очей Бессмертного…

– Как думаете, князь, Макошь ведает, какой узор у неё получится? – тихо спросила царевна, отогнав думы.

– Буря мешает говорить, позволите сесть ближе? – спросил Бронимир, поднявшись.

Злата кивнула, и князь переставил стул.

– Вы спрашиваете, ведает ли Богиня Судьбы о грядущем? – уточнил князь, опустившись рядом с царевной.

– Макошь же должна знать узор, который вышивает, – ответила Злата. – Когда тку я, я всегда знаю, что хочу получить.

– Но вы не знаете о том, какая нить порвётся, а какая – закончится. Не знаете, какие нити спутаются и нарушат ваш узор. И где из-за этого придётся поставить заплатку или соткать иначе.

Злата смотрела в тёмные глаза Бронимира, в которых отражался синий Сварожич, и думала о том, что её полотно соткано из порванных нитей, которые так и не получилось связать.

Буря бушевала.

– Богиня заплачет, исколет пальцы, но вышьет узор – так, кажется, говорилось в древней песне? – спросила Злата.

Бронимир кивнул и тихо запел:

 
Нить жизни моей, прядись.
Веретено Богини-Пряхи, крутись.
Да не оборвётся серебряная нить,
Да позволят Боги долго жить.
 
 
Даже если я ступлю во тьму,
Богиня заплачет, исколет пальцы,
                                             но вышьет мой узор.
Даже если попаду в беду,
Богиня заплачет, исколет пальцы,
                                             но вышьет мой узор.
 
 
Потому прошу, кудесница-Судьба,
Не вышивай мне боли и печали,
                                     не тки мне горести и тьмы.
Макошь-пряха, не будь со мной строга,
Не вплетай в узор страданий чёрных нити
                                                    и не тки чумы.
 
 
Нить жизни моей, прядись.
Веретено Богини-Пряхи, крутись.
Да не оборвётся серебряная нить,
Да позволят Боги мне по-доброму жить.
 

* * *

Веслав продолжал играть, несмотря на то что от усталости онемели руки; веселье морского народа сделалось безумным – даже воздух наполнился душной теплотой. Сквозь спины танцующих князь видел, как Ний продолжал шептать – взгляд Морского Князя был холоден и суров, а шелестящие слова летали вместе с музыкой. Ний ворожил, но его Слово пленило не только Веслава… Бывшему царю казалось, что Слово Морского Князя заполнило собой весь мир, и даже море, наверное, ему внимало. Только Богам ведомо, что творил правитель Изумрудограда.

Пир казался Веславу вечным, огни плыли перед глазами, неясные духи танцевали, когда князь вдруг понял, что играет сам, а Ний, закрыв глаза, сидит, облокотившись на спинку стула. Многие гости уже вернулись за столы, и на Веслава почти не обращали внимания.

Веслав закончил играть, встал со стула и хотел было покинуть зал, как вдруг всё пространство озарил нестерпимый свет. Князь невольно зажмурился, зал наполнился испуганными вскриками, Ний резко поднялся, с грохотом опрокинув стул…

Когда сияние померкло, напротив Веслава посреди трапезной стоял высокий худой юноша в зелёном одеянии и с посохом. Вокруг сварогина кружила маленькая чёрная птица – Дрозд. Никто не успел даже спросить незваного гостя, как свет вспыхнул ещё раз, и рядом с юношей возникли два молодых витязя – высокий черноволосый и белокурый – мощный, словно богатырь. В отличие от сварогина с посохом, оба были перепуганы и, озираясь с ужасом, положили руки на мечи.

– И куда ты нас привёл, Светозар? – воскликнул белокурый.

– В царство Ния, – ответил юноша в зелёном плаще.

Веслав, как и дети моря, во все глаза смотрел на незваных гостей. Сам Ний взирал на прибывших таким взглядом, которого Веслав не видел прежде, – неужели Морской Князь испугался? Или эти гости – и есть то, что Ний так отчаянно ворожил весь пир?

Светозар оглянулся: его взгляд на мгновение остановился на Веславе, и князю показалось, будто на него смотрит не юноша почти вдвое его моложе, а древний старик. Но сын Леса отвернулся, и наваждение прошло.

Светозар, опираясь на посох, на навершии которого висели бубенцы, проследовал к Нию и поклонился поражённому Морскому Князю, который продолжал стоять, несмотря на то что слуги подняли его стул. Дрозд покружил над Светозаром и опустился на его тояг.

Двое витязей, продолжая озираться, встали позади молодого волхва.

– Приветствую тебя, Княже, – поклонился Светозар Нию. – Песнь нашептала мне, что ты пленил Веслава.

– Ты кто такой? – рыкнул Морской Князь так, что задрожали стены и все присутствующие, кроме Светозара, вздрогнули.

– Сын Леса – Светозар, – сердечно поклонился юноша. – Я знаю, где находится то, что ты ищешь.

В глазах Ния плескался настоящий ужас, и двое витязей, что стояли за Светозаром, невольно ступили назад. Веслав, смотря на высокого, в два человеческих роста, Морского Князя, не знал, что и думать.

– Этого никто не знает, – прорычал Ний, впившись в юношу взглядом и опершись руками о стол.

– Ты хотел отправить Веслава Первого на поиски, даже клятву с него взял, – спокойно ответил Светозар.

Ний, как и Веслав, некоторое время молча смотрел на странного гостя, на посохе которого сидела птица. Стоявшие позади Светозара витязи – тоже.

– Всем покинуть трапезную – пир окончен, – наконец рыкнул, распрямившись, Ний, но его подданные продолжали стоять, не шелохнувшись, и с удивлением смотрели на явившихся сварогинов. Морской Князь, теряя терпение, оглянулся и прорычал: – Не мешайте мне пленить чужаков! Все вон! Быстро!

Дети Моря, оглядываясь и перешёптываясь, стали покидать трапезную. Когда все вышли (Ний выгнал даже слуг), Морской Князь, устало опустившись на стул, тяжёлым взглядом посмотрел на Светозара.

– Откуда ты всё это знаешь? – прорычал, прищурившись. – Я не чую, чтобы чьё-либо Слово тяготело над тобой, юнец.

– Меня два раза умерщвляла и воскрешала Песнь, – спокойно ответил Светозар. – Я был в плену у Топи. А её сестрицы-русалки порой слишком много рассказывают, стремясь заворожить. А ты, Княже, знаешь, кому внимают нави, наводнившие лес.

– И ты знаешь, где… – Ний пробежался взглядом по витязям, что по-прежнему находились за спиной Светозара, задержался на Веславе, что так и стоял в центре зала, и вновь посмотрел на Светозара: – Ты знаешь, где Игла?

– Да, – кивнул Светозар, и Веслав невольно вздрогнул. Неужели в этом странном юноше – его спасение? – Русалки любят сказки сказывать и чересчур уверены в силе своей ворожбы, – продолжил сын Леса.

– И обо мне они тоже наболтали? – уже спокойнее спросил Ний.

– О тебе – да, но о твоей тайне они не ведают, – покачал головой Светозар, и Веславу показалось, будто Ний с облегчением вздохнул.

– Как путь сюда нашёл? – продолжал расспрашивать Морской Князь.

– О тебе и деяниях твоих ведают Боги Света, – положил на сердце руку Светозар, и взгляд Ния налился чернотой. Веслав подошёл к говорившим ближе. – Они сплели Нить моей Судьбы с Нитью Судьбы волхва, что дал обет на заре веков. – Сын Леса внимательно смотрел на Морского Князя.

– Это значит, что Сварог… – пробасил поражённый Ний, но так и не договорил.

– Это значит, что грядёт Битва Богов, – завершил речь Светозар. – И Боги Света готовы простить тебя и твой народ, дабы избежать Конца Света, что неминуемо настанет, если грянет Моров Век.

Ний, откинувшись на спинку стула, закрыл глаза. Воцарилось молчание. Плывшие под потолком огни призрачно освещали мощного Морского Князя, играли на каменьях его одеяния. Свет разливался и по зелёным, из мха, одеждам Светозара, отражался от доспехов юных витязей, в глазах которых всё ещё блуждал испуг.

– Ты говоришь правду, – наконец пророкотал Ний. – Но я погубил многих сварогинов дарованным мне Словом для армии Кощея. – Ний открыл глаза и хмуро посмотрел на Светозара.

– Но спасёшь ты куда больше, – ответил ему сын Леса. – Однажды совершённый выбор – не приговор. Тьма – всего лишь отсутствие света, который всегда можно разжечь.

– Да кто ты такой? – поморщился Ний. – На вид – мальчишка, а рот откроешь – в сон клонит.

– Я тоже рад тому, что мы с тобой, Княже, поладили, – усмехнулся Светозар и, кивнув на стоящих позади него юных витязей, сказал, указав на черноволосого: – Вель, ему тоже довелось побывать за Девятым небом, – представил витязя Светозар, и Вель нерешительно поклонился кивнувшему ему Нию. – А это – Любомир, и его вернули Птицы. – Светозар указал на белокурого, и богатырь положил на сердце руку.

– Сборище мертвецов, – хмыкнул Ний и, посмотрев на хмурого Веслава, добавил: – И твою душу мне у Птиц пришлось забрать, когда ты решил утонуть вместе с кораблём. Значит, вот о каких твоих людях говорил мне наш косматый старик… Мёртвые отправятся в Царство Мёртвых, и Мор не учует их дух.

Светозар, Вель и Любомир обернулись на Веслава.

– Ты не помнишь меня, Веслав? – Светозар подошёл к князю, что с удивлением смотрел на него.

– Нет, – покачал головой Веслав.

– Когда-то давно меня звали Агнешей, – положил руку на сердце сварогин, и князь невольно охнул. – Я передал Василисе берёзовый оберег, который её спас.

Веслав, не в силах вымолвить и слова, во все глаза смотрел на сына рыбака Тихона – князь не мог узнать его. И виной сему было не то, что Агнеша стал взрослым мужем, – юноша сделался другим – иным. Даже, показалось Веславу, был не человеком. Во взгляде, осанке и спокойном наклоне головы Светозара чувствовалась такая внутренняя сила, которой Веслав не встречал даже у духов пращуров Блажена.

– Никто не остаётся как был. – Светозар положил на плечо Веславу руку, и тот вздрогнул. – Каждого умерщвляет и воскрешает Песнь. Твои думы верны, князь, – Агнеша умер в Лесу, и вместо него родился Светозар. Я – сын Леса, а не человек. – Светозар убрал с плеча Веслава руку и, шагнув назад, проговорил: – Когда мы все, – Светозар оглянулся, – исполним веление Богов, мой и ваши пути разойдутся. И больше никогда не пересекутся.

– Хоть кто-то из людей нынче в здравом уме и без страха рассуждает, – пробасил Ний, положив мощные руки на стол.

– Перед нами царь Веслав Первый? – поразился Любомир, во все глаза глядя на Веслава.

– Князь Веслав, – поправил молодого человека Веслав. – Царствует нынче Кудеяр.

– Великие Боги… – прошептал Вель. Юноша представлял царя иначе – гордым, сильным мужем, которому Перун даровал свой меч-Иглу. Перед ним же был хмурый человек средних лет, более похожий на волхва, нежели на воина.

– Не так ты представлял меня, да? – усмехнулся Веслав, глядя на поражённого Веля, которому показалось, будто князь прочитал его думы.

– Нет, что вы, ваше величество… – спохватился юноша, но Веслав поднял руку, и Вель умолк.

– Не надо пустых речей и извинений, – покачал головой Веслав. – Подобного я наслушался вдоволь. Говори то, что думаешь, а не то, что я хочу услышать. Это дороже всего.

– Конечно, ваше величество, – поклонился Вель.

– И не называй меня так больше – я не царь, – велел Веслав. – Обращайся ко мне по имени.

– Хорошо, – кивнул Вель, всё ещё не веря своим глазам.

– Светозар, ты говоришь, знаешь, где Игла с заключённой в ней душой моего дяди? – спросил Веслав сына Леса, и он кивнул.

– Ний для того и спас тебя, Веслав. Ты – единственный сварогин, кто держал в руках Иглу. И ты – единственный, кто сможет уничтожить этот меч.

– И ты, юнец с птицей, и правда ведаешь, где Мор спрятал Смерть моего Благодетеля? – спросил Ний, и Светозар обернулся к Морскому Князю.

– Ведаю, – кивнул, и Дрозд тихо пропел.

– Я сказывал одному князю, его, кажется, звали Световит, – Ний глянул на мрачного Веслава, – о том, что, когда мой Благодетель станет властвовать над миром, всё изменится, – тихо рокотал Ний. – Инагосту говорил, что пришёл на землю не губить детей Сварога, а спасать. И сейчас, когда беда миновала, – Ний указал когтистым пальцем в потолок, – я могу сказать, что всё изменится в любом случае – будет Кощей властвовать или нет. – Ний бросил взгляд на Светозара. – Но те изменения, о которых я говорил Световиту, не должны наступить. – Ний перевёл взгляд на Веслава. – И теперь, бывший царь, о клятве пора вспоминать.

– Если ты так радеешь за людей, что же тогда стольких погубил? – Веслав шагнул к Нию, сидевшему за обеденным столом, уставленным недоеденными яствами. – Зачем погубил даже поморов «Ледогора»?

– Да чтобы тебя спасти! – рыкнул Ний, разведя руками. – Ты держал в руках Иглу, и только ты сможешь её уничтожить! Когда Бессмертный доберётся до Солнцеграда, а он до него обязательно доберётся, и узнает, что ты отплыл в море на корабле, он весь океан перевернёт в поисках твоего судна! – возмущался Морской Князь. – Твой мёртвый корабль и твои погибшие слуги, которые станут слугами Кощея, охладят его пыл. Правда, Благодетель проверит и меня – не спас ли я венценосного рыбака. И я отвечу, что спас. Что хотел сделать подарок тому, кто освободил меня от Слова Полоза, но Веслав сбежал с явившимися от Богов волхвами. – Ний кивнул на Светозара. – Зная твою любовь к побегам, бывший царь, Кощей поверит и начнёт тебя искать. – Морской Князь вновь посмотрел на Веслава. – Но к тому времени вы будете за Девятым небом, на Той Стороне. – Ний повернулся к сыну Леса. – И не вздумай проговориться раньше времени, Светозар, – рыкнул, и сварогин кивнул. – Чую – ты истинно знаешь, где Игла. Храни это знание до последнего – так будет меньше бед, даже меня не искушай мечом Перуна и властью над наместником самого Мора.

Веслав, тяжело дыша, смотрел на грозного Ния.

– Ты снизошёл до помощи мне для того, чтобы я погубил Кощея, найдя и сломав Иглу. Ибо ты против Слова своего, данного Кощею, пойти не можешь, – тихо произнёс Веслав, повторяя слова, сказанные Нию ещё на земле.

Морской Князь кивнул.

– Твоя беда, царь, в том, что ты хочешь спасти всех – и слуг, и воинов, и князей, и крестьян, и нищих, и юродивых… Ты слишком жаждешь быть хорошим царём, хочешь нравиться всем, быть справедливым. Но так быть не может, – покачал головой Ний. – Ты не готов жертвовать во имя цели. Поэтому ты терпишь поражение, – пробасил. – А я – готов. Когда станешь готов и ты, корона вернётся к тебе. – Ний немного помолчал и, обведя всех взглядом, сказал: – Нынче настало время исполнять клятву, Веслав, – Ний вновь остановил взор на князе, – что ты и твои люди придёте на помощь моему народу, когда то будет необходимо.

– Что ты хочешь от меня и троих сынов Сварога? – спросил Веслав, глянув на юношей. Если Вель и Любомир взволнованно перешёптывались, то Светозар взирал на происходящее со спокойствием капия – Веславу юный волхв напомнил древо. И его странная птица – чёрный Дрозд – будто с пониманием следила за миром.

– Чтобы вы отправились за Девятое небо, в Царствие Мора, – прорычал Ний. – Чтобы вы уничтожили Иглу, убив тем самым Кощея, что освободит меня и мой народ от Слова, данного ему. Когда я служил Полозу, то оберегал море от созданий Неяви, наводнивших глубокие воды, – от этих слов Ний помрачнел, – и знаю, как попасть в Колодец со дна морского.

– В Колодец можно попасть со дна? – удивлённо переспросил Веслав.

– Можно, – кивнул Ний. – Колодец ведёт в Нижний Мир – к Мору, за Девятое небо. И именно там находится твоя жена, если её Душу Жель и Карна ещё не провели сквозь Врата и не отправили в Ирий.

Мысли о Василисе разлились горечью и холодом страха – если дочери Мора уже отнесли Василису в Золотую Страну…

– Василиса пока в Среднем Мире, я чувствую это. Твоя жена не умерла, – уверенно сказал Светозар, и Веслав посмотрел на волхва. – Когда я был человеком, я любил её, как и ты, – говорил сын Леса, и от его признания Веслав опешил. – Но для Василисы я всегда был только ребёнком, – продолжал юноша. – Когда я был человеком, я страшился признаться в этом даже себе. Нынче же не страшусь – сын Леса внимает Песне и видит серебряный узор. В узоре больше нет того чувства, ибо человек погиб, а вместо него родился сын Леса, в сердце которого звучит лишь Песнь.

Вель и Любомир, открыв от удивления рты, переглянулись; Ний задумчиво чесал бороду.

– Но зачем ты мне это говоришь? – нахмурился Веслав.

– Потому что я никогда и никому об этом не говорил, – положил на сердце руку сын Леса. – Когда об этом узнали лешие, что умеют читать думы, мне стало стыдно, – покачал головой сварогин. – И сейчас, перед тем как я отправлюсь туда, куда не ступала ни одна живая душа, я должен избавиться от всего, что тяготит мой дух. Я должен стать свободным.

* * *

Спустя много дней мрак ажурным холодом окутал мир. Чёрное море бушевало пуще прежнего, грозя потопить три корабля, что возвращались из необитаемых земель, – низкие тёмные облака ложились на волны, поливая суда сияющим градом – воды Океана Блуждающих Льдов оставались позади, а Горыч покинул корабли, вернувшись к Полозу.

Кощей вышел на палубу, поднялся на шканцы, прошёл мимо Чернека и Гудислава, не удостоив моряков взглядом. Взор Бессмертного был обращён на стихию: сам Перун не желал пропускать в Свет возвратившихся с Той Стороны. Мир бушевал, и даже нос «Благосвета» терялся во мгле, опустившейся на мир. Внук Стрибога нещадно рвал штормовые и едва не уносил людей в море. Но Бессмертному ветер был не страшен.

Драгослав взялся за корабельную ограду, закрыл глаза и воспарил Духом над судами: он видел, как град, падая на палубы, собирался вместе и превращался в наполненных светом призраков, которых пугались смертные. Кощей зашептал Слова, окружившие суда чёрным кружевом, и слуги Перуна, явившиеся из громовых стрел, превращаясь в туман, таяли – ветер возносил их в небо.

И чем сильнее серчал внук Стрибога, желая порвать слова Кощея, тем неистовее звучало Слово Бессмертного, что Смертью летело к землям живых.