Текст книги "Говори и будь услышан. За кулисами успешного выступления"

Искусство кройки и шитья

Человек не сороконожка: ног меньше, но система сложнее. А в сложном организме все со всем связано. Стоит выйти за пределы туповатого представления о человеке как наборе навыков, и оказывается, что сами навыки, даже «чисто технические», могут послужить совершенно разным задачам. Так что не будем относиться к дыханию, артикуляции, абсолютной и относительной высоте тона как к элементам чуждой и ненужной дисциплины. Во всей своей стройности и сложности она нам и правда не нужна, а если понадобится – отправим клиента к специалисту. Но кое-что из работы с техническими аспектами речи может оказаться удобным, красивым и прочным инструментом для достижения совсем других целей – тех самых, которые ставят перед собой участники тренинга, но которые тоже не всегда легко достигаются «по прямой».

И начнем с того, что как раз звучащей живой речью наших участников почти никто и никогда не занимался – их голоса обычно воспринимались и использовались как неизбежный «носитель» содержания. Дыхание и звук – самое естественное, то, что «ближе к телу», – почти не мучили дрессировкой и замечаниями. Вот и славно, значит, оскомину не набили. Ресурсов выразительности своего голоса обычный человек почти не знает и обращает на него внимание только в случаях непредвиденных затруднений – когда голос отказывается повиноваться.

А он с норовом, голос-то. Его ох как трудно заставить делать то, чего он – то есть мы сами, что-то в нас – не желает. А что если не заставлять, а дать ему возможность проявиться? Да и послушать, что получится. Получится интересно, уверяю вас. Голос наш умеет гораздо больше, чем нам кажется. Он хитрая бестия, не подчиняется приказам, прячется не хуже неуловимого индейца Джо…

Не зря, ох, не зря предупреждали теоретики духовной музыки: «Голос человеческий полон страстей».

Он может окрасить любое наше высказывание и поменять его смысл. Может согреть и заморозить, напрячь и расслабить, очаровать и оттолкнуть аудиторию. Более того, он дает нам возможность выражать свое отношение ко всему на свете и может это делать с нами «заодно» – или по своей причудливой воле, и уж тогда держись. Знаете, как бывает: говорит человек вроде бы умно и складно, но почему-то слышно, как ему самому скучно. Или страшно. Или не любит он все это: ситуацию, слушателей, себя самого. Ведь слышно, и все это знают…

Значит, есть смысл голоса наших уважаемых участников тренинга слегка «размять» и дать им возможность себя послушать. Обязательно окажется, что все куда интересней, чем тусклая «озвучка», когда выступающий становится приложением к своим слайдам.

Только придется позаботиться о безопасности – экспериментировать со звучанием «просто так» неловко, это вам не привычная плоская сухая речь на привычную тему. Попробуйте в серьезной взрослой группе предложить просто-напросто издать спонтанно несколько гласных звуков – народ зажмется так, как будто его толкают на что-то абсолютно непристойное. Прозвучать некрасиво, неправильно – это даже хуже, чем облиться чаем или сесть мимо стула. Так что даже для минимальной работы по извлечению голосовых возможностей из тьмы забвения нужна «легенда». Может быть, что-то про «технику безопасности»: мол, мы сегодня целый день будем нагружать свой голосовой аппарат, надо его подготовить к нагрузке. Можно спросить с задушевной «докторской» интонацией: а бывает, что голос садится, устает? Что говоришь тише или громче, чем того требует ситуация? Кто себя не всегда слышит во время выступления, поднимите руки… Спасибо. Бывает, не слышат – можно было бы и не спрашивать. И так вижу. Но мы, понимаете, сейчас будем делать чудовищные, непотребные вещи – квакать, блеять и подвывать. Притом – с удовольствием. Пусть уж поначалу у этих безобразий будет пристойное объяснение, а уж когда разойдутся-разогреются, этого «мотивирующего» начала никто и не вспомнит, не до того станет.

Вот пример такой «чисто технической» разминки в начале тренинга для группы руководителей отделов – уж не помню сейчас, банка или чего другого. Важно, что серьезные и симпатичные дяденьки и тетеньки тоже хотели хорошо говорить. То есть еще лучше. То есть свободно, владея голосом и дыханием, выражая то, что хотели бы выражать. Ну, раз такое дело – голос надобно размять, выманить из-за «парты», за которой он у этих милейших людей провел последние лет двадцать. Здесь прямым результатом всех упражнений является улучшение функционального состояния голосового аппарата – но, конечно, при этом они выполняют и другие задачи. Ну, вперед. Хотите, чтоб все было ужасно серьезно, методично и по параграфам, – можно и так.

А. Откашляться, как оратор перед выступлением. Поглотать, вдохнуть-выдохнуть, ослабить узел галстука. Расслабить шею, на спокойном и негромком звуке «а-а» наклонить голову вперед… вбок… назад… вслушиваясь в изменения звука. (Впоследствии это упражнение пригодится при работе с позой, в которой ведется разговор по телефону или начинается выступление: положение головы действительно «окрашивает» звук. Кроме того, в этом упражнении происходит непрямой массаж голосовых связок, звук становится полнее, чище, – это слышно и становится позитивным подкреплением технической «мелкой» работы).

Б. Легко помассировать шею спереди (пальцы ложатся по обеим сторонам от щитовидного хряща и двигаются вертикально). Несколько секунд мы делаем такой массаж молча, затем подключаем звук – все то же негромкое, спокойное «а-а-а». Слышно смешное «блеяние», о чем лучше сразу предупредить, чтобы не вызвать смущения у участников.

(Голосовой аппарат действительно готовится к нагрузке, качество звука продолжает улучшаться, но, кроме того, нарушается запрет на некрасивые, неправильные звуки!) Тренер, разумеется, все это делает вместе с группой, причем стиль инструкций и интонация не игровые, а сугубо серьезные, ассоциирующиеся с медициной или спортом: мышечное напряжение в плечах сняли… хорошо… вдох… и на выдохе звучим. Звучим, Николай, звучим – разогреваем речевой аппарат! Спортом занимаетесь? Все то же самое, только с голосом. Закончили, молодцы. Сбросили напряжение в области шеи.

В. Вспомнить о тяжелом, утомительном дне, о ежедневной вечерней усталости и… сладко, нараспев зевнуть несколько раз.

(Зевота, как известно, заразительна. Тренер сохраняет полнейшую серьезность, демонстрируя певучий зевок как техническое упражнение – что правда, упражнение действительно очень полезное. Одновременно продолжают сниматься запреты на выражение «неправильного» состояния усталости «неправильным» же способом – зевком.)

Можно про усталость и вечер не вспоминать вовсе, а все это превратить в парное упражнение «Два льва приветствуют восход солнца над саванной». Только львы не должны зевать друг другу… в лицо, это обидно и неприятно. Отсюда и восход солнца – стоят, касатики, под углом и смотрят в одну примерно сторону. Еще и потягиваются, разминают могучие лапы. «Солнце встало» – следующее упражнение, роли львов снимаются.

А еще можно передать управление упражнением неформальному лидеру, чтобы певучий зевок повторяли эхом за ним – тогда тренер может походить, «поправляя технику».

А можно – когда и с кем можно – рискованно пошутить перед инструкцией: мол, сейчас мы сделаем то, что нам запретили делать публично еще этак годика в четыре. Пауза. Могу поспорить, что в головах участников проносятся мысли отнюдь не о «высоком». А тут и инструкция…

Г. С закрытым ртом «помычать», как это делают люди в задумчивости, начиная с самых низких своих нот и постепенно повышая тон… Затем вновь перейти к низким звукам и закончить упражнение в среднем, комфортном регистре. По ходу упражнения отслеживаем ощущения вибрации в теле, голове, лице.

(Первое знакомство с резонаторами, еще одной связью голоса и тела; одновременно в инструкции звучит сообщение о «публичном одиночестве», о небольшом исследовании звуковысотных характеристик собственного голоса и возможности поиска комфортного состояния для него; наконец, упражнение контрастно предыдущему.)

Д. Что-нибудь еще – столь же странное и непривычное, что полезно для голоса и речи. И потихонечку пора заканчивать разминку и переходить к «сурьезному». Ах, как прекрасно звучит общепринятая, гладкая, «без вкуса, цвета и запаха, речь после блеяния и мычания»! В чем дело, что за смешочки в классе? Она действительно звучит лучше. Иногда даже сами собой упрощаются, «очеловечиваются» громоздкие грамматические конструкции. Или интонация вдруг заиграет… или взгляд блеснет…

В зависимости от того, как идет разминка, можно сделать ее более соревновательной или, напротив, более сосредоточенной на себе и своих ощущениях, можно усилить элемент заботы о «технике безопасности» или перейти к новым парным упражнениям и далее – к содержательной части. После громких зевков и гудения под нос короткие упражнения на паузу, интонирование, использование темпа или высоты тона уже не покажутся странными. Приведенный в примере разогрев в реальном времени занимает пять-шесть минут и вполне может быть составлен из иных элементов. И просто обязан иметь свой «запас гибкости» – примерно так я разогреваю группу один раз из восьми. Потому что как же можно ждать «живого звука» от участников, если сама начинаешь на пятом повторе звучать как запиленная пластинка? Долой «фанеру»! Логика и задачи могут сохраняться, конкретные «игрушки» всегда модифицируются по ситуации. Поэтому этих самых «игрушек» должно быть гораздо больше, чем понадобится на этот раз. И потому…

Дорогой бизнес-тренер! Не вздумай переписывать эту разминку и тем более проводить ее, не опробовав на себе. Если идея подходит к сложившемуся стилю работы, ничего не стоит создать свои «цепочки разогревов». Элементы упражнений на технику речи и управление звучанием описаны во множестве, есть и тренинги «про голос» – свое в этом пестром и шумном хозяйстве обязательно найдется. Дерзайте, ребята. И никогда, никогда не используйте чьих-то инструментов «один в один» – конфузу не оберешься.

Даже и вид делать не буду, что описанные здесь упражнения – действительно работа с «техникой речи». Я их подобрала по соседским «огородам» и использую исключительно в своих целях. А цели эти на самом деле состоят совсем не в том, чтобы участники тренинга стали говорить глубокими поставленными голосами или дышать как положено, а в том, чтобы они, во-первых, как можно скорее и под благовидным предлогом понарушали какие-нибудь правила приличия, а во-вторых, чтобы сами речевые автоматизмы чуть-чуть расшатались, тем самым расширив область маленьких и органичных для человека изменений. Тут придется объясниться. Извольте.

Как тренер я совершенно не заинтересована в том, чтобы участники распоясались по полной: ни пользы в этом, ни удовольствия, поскольку контролируемое и подавляемое обычно состоит из всякой пакости; мне вся эта помойка ни к чему, а людям завтра в глаза смотреть друг другу тоже должно быть не стыдно.

Но у публичной речи в самых ее плоских и нудных образцах «срезано» вообще все, что хоть как-то выходит за рамки воображаемого усредненного стандарта. И если вспомнить, что всех нас воспитывали путем бесконечных замечаний, а речь с самого начала, с детства постоянно оценивается, то становится понятно, что опасения «прозвучать не так» обоснованны. Кроме того, экспериментировать с речью запрещали особым образом: коверканье слов, как и гримасы, относятся к довольно рано пресекаемым детским прегрешениям.

Но мы-то собираемся экспериментировать, выходить за рамки – без этого ничего нового в манере, стиле и самочувствии не появится! А поскольку технические упражнения исключительно комичны и уродливы, они выполняют роль своеобразной «вакцинации», направленной против «вируса сверхнормативности». Мы позаботимся о внешних приличиях и соответствии корпоративному стандарту позже: никто не начнет на своих выступлениях кукарекать и плясать вприсядку, плевать на пол и резать правду-матку, честное тренерское. Адекватность ситуации, аудитории и рекомендуемым образцам – наше все.

Но беда в том, что большинство участников тренинга адекватны всему этому с таким запасом, так – на всякий случай – соблюдают и придерживаются, что для чего бы то ни было живого вообще не остается пространства. Меру, до которой можно быть живым человеком во время выступления, они на самом деле установили для себя сами и со значительным превышением пределов необходимой самообороны. А что касается микроструктуры навыков, то здесь тоже без осторожного расшатывания давно сложившихся стереотипов не обойтись.

Всякий или почти всякий навыковый тренинг имеет дело не с отсутствием навыка, а призван до какой-то степени изменить имеющийся, – место несвободно, там что-то уже есть. Более того, это «что-то» не так уж плохо, никто не собирается от него избавляться совсем, но пока оно сидит крепко, ничего нового тут не вырастет. Поэтому всякие красивые слова про «расширение спектра», «развитие компетенции», «обогащение и развитие того-сего» подразумевают обязательную и порой не очень заметную работу по дезавтоматизации имеющихся паттернов. И если мы хотим получить на выходе немножко больше свободы, гибкости и произвольности, одним из технических приемов, облегчающих последующую работу, является расширение спектра доступного и допустимого звучания.

Звук как таковой – голос – не считается нашими участниками чем-то первостепенным, они же не вокалисты.

Их сознательное внимание, а с ним все опасения и притязания связаны по большей части с тем, чтобы «донести мысль» и снискать социальное одобрение. Паравербальных характеристик собственной речи, когда она привычна и по форме и по содержанию, они обычно вообще не слышат. Всякого рода игры с голосом – это возможность подобраться ко многим другим речевым характеристикам «с черного хода».

Заодно между делом слух немного сенсибилизируется – говоря по-человечески, обостряется – и начинают восприниматься небольшие различия в том, что слышно. Вот несколько примеров упражнений, основанных на идее дезавтоматизации и разрабатывающих ее, – понятно, что в моей кладовой таких упражнений десятки и описывать все совершенно незачем.

Можно, к примеру, предложить участникам разбиться на пары и за ограниченное и небольшое время по очереди описать любой неприятный для слуха и любой же приятный звук – природный, механический, бытовой, какой угодно. По горячим следам сразу после этого можно попросить их рассказать друг другу о том, чем отличались их голоса, когда описывались «плохие» и «хорошие» звуки. Попробуйте кому-нибудь ярко описать надсадное жужжание соседской дрели: если вы будете говорить не о своих ощущениях, а о самом звуке, ззззвуке, зззззвуке… вы не обойдетесь без минимальных, почти неосознаваемых элементов звукоподражания. Весь этот скрежжжет, шшшипение, виииизг не только описывается, но и немного показывается, и это даже зафиксировано в языке. То же и с ласкающими слух звуками, будь то звонкая капель, журчание ручья или мурлыканье кошки. Если из этого трехминутного этюда можно извлечь рациональный смысл, то, наверное, он уместен на каком-нибудь «телефонном» тренинге – мол, в голосе слышно все, ничего не скроешь. Но двигаться к содержательным выводам на основании трехминутного действия мне всегда казалось не совсем приличным.

А вот «игрушечка» из другой колоды – или с другой полки кладовки. Жанр может быть определен как разогрев – то есть действие, повышающее уровень спонтанности, отчасти энергизирующее, а порой позволяющее заметить и осознать что-нибудь интересное. Снова подбираемся к теме управления звучанием, только что немного раздышались, поголосили, дальше уже начинается мир интонационных рисунков собственно речи. Группа сидит в кругу, можно и стоя, а предлагается всего-навсего покашлять с выражением: «кхм», знаете ли. При этом каждое такое «кхм» эхом повторяется. Оказывается, двенадцать разных интонаций покашливания – это легко и забавно, а становясь хоровым эхом, народ перебирает весь этот небольшой спектр не только на слух, но и в действии. Следующий круг будет, скорее всего, построен на интонированных междометиях, а в нормальной группе повторяться не хочется, поэтому интонационных окрасок будет все больше, «веер возможностей» будет раскрываться. Времени это занимает совсем немного, а помогает – и примерить разные интонации, и войти в некий голосовой резонанс, и легко и без умствования услышать различия.

На другом тренинге может не быть времени разглядывать такие мелочи, тогда стоит взять стандартное начало выступления «Добрый день, дорогие коллеги!» и просто предложить сказать это со всеми мыслимыми и немыслимыми интонациями и подтекстами. В лучшем случае группа их найдет сама, а уж если доведется работать с теми, чью речь жизнь раскатала до полной потери оттенков и вариантов, можно что-то и предложить. Скажем, приветствовать аудиторию так, как будто… это ваше пятое выступление за день… вы собираетесь сообщить крайне неприятную новость… заискиваете перед статусной аудиторией… тихо ненавидите собравшихся и остро ощущаете бессмысленность происходящего… и правда рады видеть дорогих коллег, приятная неожиданность.

Как известно, очень полезно иногда сознательно делать то, что обычно делается на автопилоте. По крайней мере, начинаешь понимать, что именно делаешь.

Или вот еще. Наши презентаторы, особенно молодые женщины, зачастую вытягиваются в струнку и говорят чуть «завышенным» голосом. Понятно, что это может звучать и выглядеть очаровательно, но весомости и убедительности не добавляет, а статус говорящей тут же начинает восприниматься как незаслуженный: девчонка.

Конечно, басить не своим голосом глупо, как все ненатуральное, но немножко сместить регистр, говорить чуть-чуть пониже – как случается говорить и в жизни, только в комфортной ситуации, – очень даже неплохо.

Но навязывать это не хочется: им сердечным и так всего столько навязывают. А хочется же сделать из маленькой темы «выше-ниже» какой-то занятный материал для самонаблюдения.

Ну, например, когда группа сидит и уже немножко «распелась», предложить позвучать повыше, пониже – исключительно в комфортных пределах, без напряжения и негромко – и обратить внимание на все, что будет происходить с корпусом, плечами, шеей и лицом. Тут-то группа и заметит, что на высоких звуках тело тоже тянется вверх, да еще и глаза уходят, тоже вверх. Тут и ключик к последующей возможности «поколдовать» с более полным, глубоким и не таким тоненьким голосом. Можем, к примеру, сделать на полу воображаемую шкалу от самого своего высокого до самого своего низкого голоса; чтобы не подбирать затейливого материала, проще всего делениями этой шкалы сделать дни недели. Никакой сознательной хитрости в том, что самый низкий звук приходится на «уик-энд» нет, но тем не менее все знают, чем пятница лучше вторника. Вся группа вразнобой, слушая только собственные голоса, проходит раз-другой по этой шкале и выбирает тот «день», где голос и тело чувствуют себя лучше всего. У кого как: высокие голоса тоже бывают уверенными и мощными, но те участники, которые помимо воли «улетают на верха», именно это состояние как комфортное не ощущают.

Здесь можно вообще обойтись без всякого «психоложества» и говорить только о физическом комфорте. Можно рассказать байку про то, что высокому голосу часто приписывается более низкий статус, а можно рассказать историю из практики. У меня такая история была.

Давным-давно, еще в лихие девяностые, жил-был один банк, среди клиентов которого попадались англоговорящие.

В том царстве-государстве водились безработные учителя иностранных языков, и повелел отдел персонала набирать секретарей для работы на телефоне из их числа.

Долго ли коротко, но стали поступать нарекания: уважаемым клиентам всех мастей как-то не верилось, что вот этот поставленный, уверенный учительский голос действительно принадлежит «телефонной барышне».

Стали клиенты требовать от этого голоса решения вопросов, которые обладательнице голоса по должности решать совсем не полагалось. Единственное, что могла сделать милая дама, – это перевести звонок куда следует. У клиентов же создавалось впечатление, что их отфутболивают, что незачем им общаться с двумя людьми, одного достаточно. И хотя корпоративное приветствие ясно говорило о том, что трубку снимает секретарь, ухо клиентское не верило: так не бывает, голоса секретарей звучат иначе.

Чем не доказательство от противного?

И вот с байкой или без, но мы можем поговорить «голосом вторника» или «голосом четверга» и обратить внимание на физическое обеспечение чуть более низкого и уверенного, вальяжного, властного, довольного собой голоса. Здесь нет никаких секретов, которые бы не были уже известны нашему телу. Сядем или встанем удобно, с хорошей опорой – будет пониже. Зафиксируем колено «по стойке смирно», вытянем шею – будет повыше. Заведем глаза наверх – еще повыше. И без всякого насилия и прямых инструкций вполне можно найти тот удобный, посильный диапазон, в котором и телу, и голосу хорошо. Здесь важно, что физическое удовольствие – господи, да так же удобнее! – само подкрепляет то решение, которое и для внешнего наблюдателя будет правильным, создаст нужное впечатление – при прочих равных условиях. Нам нужен образ высококвалифицированного специалиста Виктории, слово которой весомо, – то есть отнестись к ней следует серьезно. Значит, милая наша Викуся – между прочим, действительно уникальный специалист – должна двигаться и звучать весомо, должна чувствоваться энергия и мощь, которой она распоряжается сама. И все это в ней есть, только голос в официальных ситуациях привык прятаться в «овечью шкурку» послушной девочки-отличницы. Ну и тело туда же – вытянется в струнку, как у классной доски. Вика, а давайте пройдем обратно в «четверг»… так, а теперь тот же самый текст про новое налоговое законодательство, только «голосом четверга»…

Делать ли из этой шкалы серию маленьких персональных тренировок или ограничиться маркировкой и вернуться ко всему этому потом, зависит от состава группы, целей, момента.

От них вообще все зависит, но некоторые технические аспекты речевого поведения дают хороший доступ к другой тематике – к признакам уверенного поведения, например. Или к пониманию своей речевой роли во время выступления. И даже к обдумыванию вопроса о своем месте в этой жизни: когда человек расположился, устроился и обжил свое личное пространство, будь то сцена, кафедра или офисное кресло, его голос звучит иначе, чем у того, кто бессознательно словно бы извиняется за пребывание здесь. Недаром же о тех, кто уж слишком готов выполнять чужую волю, говорят, что «они стоят на цырлах». А еще люди подпрыгивают от желания угодить, а когда уж слишком хотят «донести мысль», корпус уходит вперед, а вес на одну ногу, вторая стоять не помогает. Про такого говорящего скажут: «Ишь, разлетелся». В общем, удобная стойка или посадка и внимание к собственному физическому комфорту – это не право, а обязанность выступающего.

Записали? Молодцы. Следовательно, мы на этом тренинге должны обеспечить выполнение этой обязанности, не так ли?

Тут обычно смеются. Извращенная логика тренера, обязывающая стоять или сидеть удобно, вместо того чтобы мучиться по привычке, зачастую находит понимание у участников тренинга.

Ох, сколько еще всего интересного скрывается за незатейливыми соотношениями «тело – голос». К примеру, если немножко повозиться с мягкой и комфортной стойкой и дать голосу чуть-чуть понизиться, речь замедлится немного. И уж где здесь физиология с анатомией, а где психология, – дело темное.

Люди ведь пищат и трещат не потому, что иначе не могут, обычно излишне быстрый темп все-таки связан с тем, что есть установка «я не отниму у вас много времени, я быстренько, послушайте, ну, пожалуйста!».

Из этой зависимой и в чем-то детской позиции действительно неважно, удобно ли стоять, – как не важно и все остальное, относящееся к себе: свой стиль, свои суждения, свой голос. Вот и приходится передергивать карту, вместо прав представлять обязанности.

«Помедленнее» же часто означает – с паузами, то есть «с толком, с чувством, с расстановкой». Удивительно ли, что тех, кто позволяет себе делать паузы, лучше слушают и понимают, особенно если эти самые паузы обоснованны, связаны с содержанием, то есть используются по назначению. Еслидажеоченьинтересныеважныефакты – ну, в общем, вы поняли, о чем все это. Получается, что говорящий человек – это не сумма случайно собранных вместе характеристик, а что-то совсем другое. Смысл обращения к некоторым техническим моментам не в них самих, а только лишь в том, что они могут оказаться «входом» в системные связи, запустить процесс. А для того, чтобы нас на тренинге не преследовал призрак сороконожки, этих «входов» не должно быть слишком много. Более того, я знаю тренеров, которые с удовольствием и вполне эффективно используют другие «входы». Кто-то придает исключительное значение визуальному контакту, кто-то работе с дыханием и резонаторами, а кто-то артикуляции. Вот и славно.

Резюме: тренеру, занимающемуся публичными выступлениями, полезно представлять себе «внутреннее устройство» устной речи, в том числе иметь хотя бы поверхностное представление о физиологических механизмах звучания. Это нужно хотя бы для того, чтобы вовремя оценить ситуацию и принять свои решения: в одном случае можно надеяться услышать другой голос участника прямо на тренинге, в другом правильнее будет обыгрывать и преподносить то, что есть, – и не лезть не в свое дело.

Второе: работаем с отдельными речевыми характеристиками по минимуму, но нагружаем эту работу дополнительными смыслами. В каких-то случаях она разогревает группу, в каких-то – становится хорошим антистрессовым упражнением, а иногда бывает связана даже с довольно интересными психологическими аспектами. Помним, что улучшение речи – не самоцель.

Третье: игра с паузами, темпом, громкостью не обязательно должна быть похожа на работу с «прописями»; для тренера не это важно (между прочим, для участников тоже). Но при этом, дорогой бизнес-тренер, две-три книжки о работе с речью как таковой, в том числе и с голосом, лучше бы все-таки прочитать. Это занятно. В этих «чужих огородах» порой можно поживиться идеями и наблюдениями, которые в умелых руках превратятся в интерактивные игры и упражнения.