Текст книги "Кредит «Новогодний олень»"

– Что?!

Резко сменила траекторию, направляясь прямиком к магнолии. За ней прятался изверг, обижающий беззащитных животных!

– Пошел, сказал! – рявкнул мужчина, но щенок не унимался и все бросался на белоснежные чулки знатного господина.

Не выдержав варварства, тот вскинул ладонь и в ней выросло нечто большое, черное и опасное. Большого ума не надо, это магия и магия разрушительная!

Я ломанулась наперехват, потеряв по дороге башмаки и путаясь в подоле. Рывок, и я вцепилась в руку изверга прежде, чем с нее сорвался черный комок.

Ох, что это был за полет! А говорят, что люди летать не умеют. Умеют, и еще как, нужен только стимул! Летела я высоко, быстро и далеко, аж дух захватило и не успела подумать о жесткой посадке, как приземлилась в теплые и уверенные объятия…

Вряд ли я соображала трезво, потому что с перепуга похлопала спасителя по плечу и сбивчиво прошептала:

– Теперь вы обязаны на мне жениться!

У меня с детства странная реакция на стресс. Но, разве может быть иначе, когда отец – ВДВ-шник с боевым стажем. Нормальный человек вопит и истерит, когда случается что-то страшное, потом его долго лихорадит и после сорока капель пустырника обычно отпускает. Со мной не так. Во время стресса я электронно-вычислительная машина: анализирую, соотношу, принимаю взвешенные решения (да-да, накинуться на мужика, желавшего убить щеночка – взвешенное решение, я бы повторила!). А вот после… после – разносит! Могу нести глупости, хихикать и улыбаться. Откат, обычно, наступает гораздо позднее, когда перед глазами проплывают картинки случившегося и приходит осознание, чем все могло обернуться. Но в новом мире все процессы в моей голове бурлили как суп в кастрюле. Магическая штуковина откинула меня на добрую сотню метров прямиком в объятия…

– Как?! – воскликнула, впиваясь в ватные плечи двойника издевателя над собаками.

Только он был неправильный: холодный и мягкий, как матрас на балконе. Зато я прекрасно рассмотрела черты его лица, прикрытого упавшими на лоб черными прядями. Красивый, упрямый и непримиримый, судя по складкам на переносице, не особо следит за модой и наверняка не женат – щеки покрыты двухдневной щетиной, в то время как местные мужчины настолько гладко выбриты, что их подбородки напоминают дамские колени. Подбородок моего спасителя коленку не напоминал! Сильный такой, волевой подбородок, резкий, как и скулы, а еще…

Что там еще додумать не успела – меня принесли на место.

– Леди, вы в своем уме?! – донеслось раздраженное замечание оригинала.

В отличие от копии, первый экземпляр казался более живым. Во-первых, он говорил и дышал, а мой спаситель – нет. Во-вторых, у него кожа нормального цвета, а у второго, она серая и сухая, как пергаментная бумага.

– Нападать на мага с заряженным пульсаром! Это же надо додуматься.

Когда меня бережно опустили на землю, отпрянула от копии как от зомби, а потом лицезрела слияние двух мужчин в одного. Ну, нет. Я точно с ума сошла! Тот, который меня спас, молча шагнул в того, который едва не пришиб щенка, и они слились! Щенок мое недоумение разделял и сидел, озадаченно склонив голову на бок. По-смешному приподняв одно ухо, он решал, то ли дать деру, то ли тявкнуть еще раз. Но, поскольку последнее чревато, куда-то потрусил. Умный парень, даром, что малютка!

– Повторю вопрос. Леди, вы в своем уме или растратили его на любовные романы? – судя по тону, это было утверждение, а не вопрос.

– А вы разве имеете право говорить мне подобные вещи? Дерзите, насмехаетесь, что за воспитание?! – повторила тоном бабули, которой отрядила снежком по ягодицам. Но, то ли актриса из меня слабенькая, то ли оригиналу тоже снежком прилетело, но по голове, он неожиданно улыбнулся, отчего его суровое лицо преобразилось. В холодных глазах цвета летнего неба промелькнули теплые искры, похожие на тлеющие угольки в камине.

– Если женщина ведет себя неразумно, имею! – он смягчил тон, но не подумал извиниться. – То, что вы сделали – опасно.

Вот уж правда неразумно! В забеге я потеряла обувь и мои ноги заметно продрогли. Но скончаться от воспаления легких мне не грозило – щенок уже трусил обратно, зажав в пасти пару тряпичных туфелек.

Незнакомец властно оттеснил меня за спину, готовый пасть смертью храбрых в неравном бое с ужасным и кровожадным щенком и все, защищая благородную леди. Даже магический шар создал. Романтично, конечно, но, блин…

– Чему вы улыбаетесь? Я даже спиной это чувствую!

– Вы обороняетесь от миленького щенка магией? – усмехнулась, огибая крепкую мужскую фигуру, созданную воевать с мужчинами, но не с детенышами животных.

Незнакомец кашлянул и впитал силу, стряхнув с ладоней. Я хотела склониться к малышу и потрепать его за ушками, но передумала (коварный, коварный корсет с китовым усом так и мечтал уложить меня кверху ягодицами!).

– Спасибо, дружок! – обулась, сохраняя равновесие. – Мои ноги совсем замерзли.

– Этот «миленький дружок» – детеныш опасного и кровожадного монстра, – просветили меня ледяным тоном.

Упомянутый озадаченно тявкнул, глядя на меня честными-пречестными глазами и уверяя, что он не монстр, а, если немножечко и монстр, то не кровожадный.

Ну все, я пошла! Смертельный номер от маркизы Лены Гордеевой. Сохраняя прямую спину, медленно опустилась на корточки и подхватила монстрика на руки.

– Что вы делаете?

– Очевидно, рискую жизнью! – усмехнулась, поднимаясь с той же осторожностью. Впрочем, незнакомец оказался из понимающих и позволил опереться на свою руку. – Благодарю. Бархат цвета красного вина вам удивительно идет. И, как кстати, на нем не видно крови ваших жертв!

Щенок уткнулся мордой в мою грудь и зафыркал, словно сдавливал смешок. Я нежно гладила его, успокаивая после встречи с плохим дядей, чьего имени я по-прежнему не знаю. Глянула на дядю украдкой и стала сомневаться, такой ли он кровожадный и плохой? С виду воспитанный джентльмен, который слегка не дружит с модой. Жюстокор игнорировал напрочь, поверх белой сорочки только камзол из дорогого бархата, а жабо не более чем дань традициям – больше похожее на шейный платок, пристегнутый скромной брошкой с черным камнем.

Передо мной, несомненно, военный. Фигура, выправка, рефлексы «спаси и защити», к тому же, ладони… крепкие такие, с сильными пальцами и выделяющимися венами. И да, чулки тоже не оставляли пространства для фантазии. Товарищ без сомнений завсегдатай местных тренажерок.

– Это щенок лютозверя. Они могут казаться безобидными и милыми, чтобы втереться в доверие жертве, но основа их рациона – сырое мясо. И неважно, будет ли это курица или рука, которая гладит его по голове.

Лютозверь недоуменно поднял морду и вопросительно заскулил. Да-да, плохой дядя на тебя напраслину наводит, я знаю.

– Серьезно? Мне кажется, единственный лютозверь здесь – это вы. И основа вашего рациона – недоверие.

Щенок одобрительно тявкнул, но, напоровшись на подавляющий взгляд брюнета, спрятал морду в моем декольте. Я потрепала его за ушком (щенка, не брюнета, конечно же), и малютка разыгрался, забавляясь с моими пальцами. То легонько прикусывал их острыми зубками, то облизывал.

– Вы вспомните мои слова, когда он откусит вам руку.

– Какой страшный! – прошептала в притворном ужасе и добавила с иронией: – Спасибо, что спасли меня!

– Делаю скидку на вашу неосведомленность в силу возраста и пола.

– Вы думаете, если прикрыть оскорбление затейливыми словами, то все нормально? Приличия соблюдены?

Мужчина, заложив руки за спину, сдержанно улыбнулся, разглядывая меня с неприкрытым интересом. А я… что я? Тоже на него смотрела! Не зазорно ведь? Успею еще побегать, КпЗП здесь все равно не пахнет. Наоборот, меня даже от лютозверя защитили!

А какие глаза у него красивые – льдисто-голубые, цвета незабудок. В сознании шевельнулись какие-то воспоминания, словно я могла видеть этого человека раньше.

– Ну вот, теперь улыбаетесь вы. Чему, интересно?

– Вы…

Он задумался, подбирая подходящее слово, а у меня впервые обмерло в груди. Так, как бывает в голливудских фильмах, когда героиня встречает главного героя. Играет трепетная музыка, они смотрят друг другу в глаза, понимая, что здесь и сейчас рождается теплое чувство, маленький, совсем нежный росточек, который с легкостью можно раздавить или вырастить из него крепкое дерево сильного чувства.

Меня схватили и прижали к груди за мгновенье до оглушительного грохота. Лютозверь жалобно заскулил, зажатый в тиски двух тел, а незнакомец крепко обнял, предупредив, чтобы не шевелилась. Я испуганно прижалась щекой к мягкому бархату его камзола и замерла. Страх пытался сжать горло, но знакомый земной запах – свежескошенной травы и знойного лета – успокаивал и отвлекал от мыслей, что за спиной моего спасителя творится ужас, скрытый мутноватой пеленой магии, покрывающей нас едва различимым куполом.

Мужчина развернулся так, что я оказалась спиной к тому, что упало. А, судя по грохоту, упало нечто большое. Небо прошил крик, похожий на орлиный, только издала его птица куда больших размеров. Она заслонила собой солнце и рванула ввысь.

– Схватить и на допрос, – скомандовал мой спаситель и в небо устремилась едва различимая сеть, раскрылась опасным цветком и опутала птицу. – Договоримся так, – спокойный мужской голос обращался уже ко мне. Причин для спокойствия нет, но уверенность мужчины втекала меня через его взгляд, бережные прикосновения и голос. Визжали дети, леди в ужасе метались, не зная, куда себя деть, к нам сбегались мужчины и послушницы, а я видела и слышала только его. – Сейчас ты уходишь и не оборачиваешься.

– Но там…

– Не для женских глаз!

Мое лицо обняли ладонями и повторили жестко, чтобы дошло:

– Уходишь. Не оборачиваешься.

Лютозверь заскулил и понятливо накрыл глаза лапами.

– Поняла?

– Поняли. Поняла. Поняла я, да, – сбивчиво прошептала, понимая только одно – паника все же подступает.

– Ничего ты не поняла, – со вздохом констатировал мужчина. – Уходи. И быстро.

Он отстранился и меня окутало холодом. Не только физически, но и душевно. В объятиях незнакомца было так тепло и уютно, что я забыла и о попаданстве, и о кредитах, и об оленях, будто мы близкие люди, но долгое время были в разлуке. А я чувствовала себя птенцом, который выпал из гнезда и не знает, как дальше быть. И он что, обратился ко мне на «ты»? Мы знакомы? То есть, он знает маркизу?

Я не представляла, что делать дальше. Ну, хорошо, доберусь до дома маркизы, а потом? Домашние узнают о подлоге и сдадут в КпЗП! А что, если они тут и правда защищают попаданок от суда Линча? Ну, мало ли как мои коллеги накуролесили прежде? История ведь знает много всего. А вдруг у маркизы есть муж? А вдруг он страшный?! Вдруг он похож на Эстьена и потребует любви, много и часто?!

Последняя мысль настолько оглушила, что я так и стояла с открытым ртом и широко распахнутыми глазами.

– Миледи, вам лучше покинуть место трагедии! – произнес кто-то и мягко подтолкнул меня в спину, вынуждая сделать несколько шагов.

Муж! Страшный и властный, и любвеобильный…

Рефлекторно обернулась и забыла о муже, потому что на снегу, сброшенная птицей, которая уже билась на земле в сетях, лежала рыжеволосая девушка, похитительница чужих богатств. Та, что напугала меня КпЗП и обещала помочь. Хороша же помощница…

– Миледи! – повторил мужчина, уже настойчивей выпроваживая меня с места преступления. – Идемте, я провожу.

– Эта женщина…

Я впервые увидела смерть так близко, а чтобы трупы падали с неба – вообще невероятно.

– Верховный комиссар разберется. Он уже здесь, все под контролем.

– Но она мертва!

– И вы ей уже не поможете…

Я оторопело глядела назад через плечо, пока очередной незнакомец, поддерживая меня за локоть, волочил к выходу из обители. Мы ведь разговаривали с ней каких-то десять минут назад! Как она оказалась в небе? Кто мог сотворить с ней такое и… не грозит ли мне опасность?

– Ай! – возмутилась, когда хватка мужчины стала настойчивей.

Лютозверь по-прежнему возлежал на моих руках и недовольно рычал на провожатого. Признаться, руки уже порядком устали от тяжелого найденыша, но бросать его на произвол судьбы – страшно. Кругом нехорошие дяди, которые обижают щенков и убивают тетенек. Представила, что с лютозверем что-то случится, и прижала к себе покрепче. Не отдам!

– Да что вы тянете-то меня, как мешок с картошкой?! – возмутилась, когда провожатый ускорил ход. Да чего там, он разве что не бежал.

И, похоже, бежали мы не туда. У меня неплохая визуальная память. От центральной дороги (на которую свалилось тело) идет узкая гравийная и кончается она мрачными кустами с облетевшей листвой. Мы уже отошли на приличное расстояние, чтобы мой предыдущий незнакомец заметил, что я попала в беду. Да и редкие встречные, встревоженные происшествием, не обращали на нас внимания. Да, идут два знатных господина, даме плохо, а мужчина – джентльмен ее поддерживает. Ничего подозрительного. Только мне подозрительно. Очень!

– Мне кажется, мы идем куда-то не туда, – произнесла осторожно, замедляя шаг. Впереди уже виднелись черные ветви орешника и плотные заросли уснувшего на зиму боярышника. Идеальное место преступления! Здесь тихо, почти нет прохожих, от центра происшествия далеко. Даже если закричу, вряд ли кто обратит внимание – слишком шумно.

– Откуда тебе вообще знать, куда идти? – усмехнулся он, ногой распахивая неприметную калитку в заборе. – Вперед.

– Кто вы?

Да какая мне, в сущности, разница? Я просто тянула время и, как учил папа, пыталась больше узнать о противнике. А потом, когда удастся спастись (а мне удастся, папа научил, как натрескать по голове особо наглым ухажерам), эти знания понадобятся, чтобы уже папа натрескал. Наверное, поэтому у меня не задалась личная жизнь. Как только отец узнавал, что на моем горизонте кто-то появился, этот кто-то подозрительно быстро растворялся.

Но папа в другом мире. А в этом только знания, которые он мне дал. Правильно говорят, задача родителей – научить детей обходиться без них. Кажется, меня ждет экзамен.

– Я жду ответ, – повторила настойчиво, нехотя протискиваясь боком в узкий проход.

Мы вышли в закоулке и направились к крытой карете, припаркованной по ту сторону дороги у высокого, выложенного дорогим камнем забора.

– Тот, кто тебе поможет. И тот, кого ты сделаешь счастливым, сильным и богатым, моя милая Траяна, – последнее слово он произнес так, словно знал, что Траяной от меня и не пахнет. Ну, может только и пахнет, а в остальном я не она.

Так, все. Хватит! Я остановилась посреди дороги и вскинула подбородок (на деле стреляя глазками по сторонам, в поисках рыцаря на белом коне. Кони здесь не редкость, может, и рыцари водятся?! Ну, хоть один? Пожалуйста!).

– Я отказываюсь куда-либо с вами идти и…

Меня грубо толкнули в спину, отчего я едва не выронила лютозверя.

– Быстрей, иначе свяжу.

– Да ты охренел?!

По всему выходило, что да, потому что меня (благородную, чтоб ее, маркизу!) снова пихнули в спину. Все, сам виноват! Я, сохраняя прямую спину, спустила щенка на землю.

– Лютый, подожди немного, мама поговорит с плохим дядей.

Щенок осмотрелся и почти сразу куда-то убежал. Вот тебе и Лютый! Маленький трусишка. Не без сожаления, я попыталась объяснить господину, что свободные маркизы в буржуазном обществе без желания не ходят с незнакомыми господами, но стоило мне открыть рот, как меня схватили за стомак и поволокли к карете. Что ж, ты первым начал.

Затормозила, резко выставила ногу и, подтолкнув со спины, помогла мужику перекувыркнуться и приземлиться на задницу. Один ноль в пользу Лены Гордеевой!

Вот учил меня папа не радоваться победе, а ноги делать! Уже через мгновенье, вспененный незнакомец вскочил и вцепился в мою прическу. И почему чуть что, женщин сразу таскают за волосы? Это запрещенный прием, как удар коленом в пах!

И тут я осознала ужасающую вещь, что красота в стиле рококо напрочь лишает женщин возможности обороняться от незадачливых ухажеров резким поднятием колена. Потому что за ворохом платьев неприятель даже не поймет, что я хотела изобразить.

Едва не запутавшись в собственных юбках (зацепилась каблуком за нижнюю), я удержалась на ногах, вцепившись в камзол неприятеля. Мы держали друг в друга, не то яростно обнимая, не то пытаясь повыдергивать друг другу волосы, не то срывая одежду. У меня затрещал рукав (тот самый, три четверти с шикарными воланами, вот ведь вандал!) у него порвалось жабо и отвалилось несколько пуговиц с жюстокора. Бой выходил неравный. Мужская сила побеждала мои умения, тем более в таком наряде.

К тому же, под ногами путался Лютый. Он втискивался между нами, только и успевая отскакивать то от моих каблуков, то от жестких сапогов неприятеля. Я не желала от него отцепляться, потому что стоит потерять равновесие – и без посторонней помощи с земли я не поднимусь.

Лютый заголосил. Он вопил и рычал до тех пор, пока я не опустила взгляд, и не оценила его старания.

Ах ты ж мелкий засранец! Никакой ты не Лютый, ты дюже умный комиссар Рекс!

Я изо всех сил отпихнула похитителя маркиз и отбежала на пару шагов, хлопая себя по бедру ладонью. Миры разные, а жест, похоже, универсальный! Мой сообразительный защитник подбежал и устроился у хозяйских ног по жесту команды «ко мне». Он тоже хотел полюбоваться результатом. Не знаю, где он отыскал веревку и как умудрился обмотать вокруг ствола боярышника, а потом запутать ноги взбешенному неприятелю, но определенно зачет!

– Хватит! – прошипел похититель, брызгая слюной. Взмах, и в его руке оказалась магическая плеть.

Ой-ой! О таком мы с комиссаром Рексом не подумали.

– Бежим! – скомандовала, и мы бросились удирать.

– Траяна!!! – прорычал незнакомец.

Удар магическим хлыстом рассек мостовую слева от нас. Брызнули каменные осколки, обжигая предплечья и щиколотки, но мы с Рексом неслись дальше. Позади раздался грохот и, кажется, местный мат.

Вот бы посмотреть на рожу негодяя! Сомневаюсь, что спутанные ноги удержат его надолго, но надолго и не надо. Папа всегда говорил: главное выиграть время, чтобы удрать туда, где много людей. Я не знала, где много людей, но полагала, если бежать по дороге, то рано или поздно встретится карета. Так оно и оказалось.

– Помогите!!! Спасите!!! – завопила во все горло, когда из-за угла медленно выкатилась крытая повозка с эмблемой какой-то службы на пузатом боку. Лошади замедлили ход и остановились. – Эй, я здесь!!! Помогите!

Комиссар Рекс звонко потявкивал, несясь во весь опор.

Топот за спиной резко оборвался. Смельчак смылся, как только на горизонте появился высокий мужчина в форменном жюстокоре. Форму в нем выдавали золотистые эполеты с бахромой и нашивка того самого знака, что красовался на карете, только на нагрудном карманчике.

– Помогите, – повторила, запыхавшись, хотя погоня уже закончилась. Сердце все равно грохотало в ушах, желая покинуть ставшее тесным тело. А уж как жаловались легкие – не передать. Еще ноги выражали недовольство – они бежали на носочках, потому что помним – каблук по центру стопы.

Тесный корсет превратился в пыточное приспособление. Я пыталась вдохнуть полной грудью, но не получалось. И не уверена, что веер, положенный для таких ситуаций, хоть как-то поможет. Да у меня его и не было, веера-то.

– Вы… не могли бы… ой, сейчас…

Я едва дышала, уперевшись руками в колени. Вредный корсет то и дело пытался уронить меня вперед, но я оттопырила попу, сохраняя хоть какой-то баланс. Плевать на приличия, в обморок бы не хлопнуться!

– Леди, что произошло? Кто за вами гнался?

Тут приоткрылось окно кареты и раздался голос… Ох, что это был за голос! Наверное именно так: вкрадчиво, почти ласково, с бархатными нотками, но невероятной силой, разговаривают сицилийские мафиозники. Очень высокопоставленные!

– Габриэл. Кто бы ни гнался за леди, его уже нет.

С интересом бы посмотрела на лицо обладателя притягательно-опасного голоса, но не могла разогнуться.

– Могу я вам помочь? – сочувственно спросил Габриэл.

Насилу кивнула, указывая на корсет.

– Ленты… ослабьте, а… Пожалуйста!

– Но, леди…

– Ослабьте! – рявкнула так, что мужчина не посмел ослушаться и подошел ко мне со спины.

– Я не то чтобы силен в этом предмете дамского гардероба…

Так, поставить себе первым пунктом плана – изобрести нормальный корсет. Нормальный, я сказала! Он не должен мешать дыханию, приему пищи и, уж тем более, рождению малышей.

Да-да, между прочим в эпоху рококо многие дамы теряли детей по причине корсетов! А те, кто умней да побогаче, в интересном положении смывались в деревню, где нет столь строгих правил по утягиванию ребер. Изверги! Ух, изверги!

– Уважаемый, дерните за веревочку!

«Двери и откроются», – подумалось мне. Я, конечно, не красная шапочка, но серый волк за мной гнался.

– Какую из?

– Любую! – прохрипела, уже не разделяя, где корсет, а где подступившая паническая атака. Нет ничего хуже, чем понимать, что не в силах вдохнуть. – Скорее, пока я в сознании!

Представив обморочную леди, Габриэл дернул за все тесемки разом. Легче не стало. Пришлось едва ли не на пальцах объяснять, как расслабить замысловатую вязь.

Пока мужчина занимался непривычным делом, мне подумалось, а как в этом мире обстоит… ну, скажем, с продолжением рода? Они просто задирают даме юбки? Или «дорогая, ты пока готовься, я подойду через полтора часа?» Даже самый пылкий любовник охладеет через полтора часа. Думаю, местные мужчины скажут мне спасибо за изобретение корсета на крючках! Хоп-тиридоп, и дама готова. А еще грудь! Больная тема, но даже пышная грудь в тесном корсете превращается в две неаппетитных оладьи. Этим тоже займусь…

Вскоре стараниями Габриэля я смогла дышать.

– А теперь, милейший, завязывайте, – потребовала, довольно улыбаясь.

– Но, как же…

– Да, прямо так и завязывайте.

Озадаченный мужчина выполнил мою просьбу и, утирая со лба испарину, помог мне выпрямиться.

– Благодарю покорно. Вы мне в буквальном смысле жизнь спасли. Даже дважды!

– Уавф! – подтвердил комиссар Рекс и Габриэл отреагировал неадекватно – сотворил в руке ярко-синий огонек.

– Миледи, не шевелитесь!

Я привычно заступила лютозверя и погрозила новому знакомому пальцем:

– Не смейте! Это мой Лютик, и я не позволю причинить ему вред!

– Но, миледи…

– Я ему жизнью обязана, и не дам швыряться этим в моего питомца!

Блондин впитал яркий комочек и почесал затылок.

– Оставь лютозверя, – донеслось из кареты. Но в ласковом голосе послышались шипящие нотки. Примерно так шипят кошки на собак. Интересно, кто там? За бархатной шторой не разобрать лица.

– Что ж. Вы желаете написать заявление? – с опаской поглядывая на Рекса (он, меж тем, пользуясь случаем, без стеснения вылизывал себя), произнес Габриэл.

Нет, отпущу гада гулять на свободе. Что за странный вопрос?!

– Разумеется, желаю! Где я могу это сделать?

А я вообще умею писать? А говорить почему умею? Или это автоматом передалось вместе с телом?

Габриэл растерянно осмотрелся и, приняв какое-то решение, подал мне локоть:

– Пожалуй, мы все равно не найдем нашего гостя, так хотя бы вам поможем. Отвезем вас пока в КпЗП, все равно жандармерия на теле и некому принять заявление. Погостите у нас, отдохнете в безопасности, в себя придете.

И половины не поняла, но вычленила главное!

– КпЗП? – переспросила испуганно.

– Не переживайте, у нас вам будет уютно и комфортно. А еще – есть жасминовый чай с пирожными. Вы же любите пирожные?

Габриэл обворожительно улыбнулся, усыпляя мою бдительность. Не знаю, кем он работает, но успокаивать женщин умеет. Пирожные – это хорошо.

– А когда жандармы освободятся, сразу возьмутся за вас. И, признаться, как джентльмен, я не могу оставить вас ни здесь, ни дома в одиночестве. Тот, кто вас преследовал может быть опасен.

– Он очень опас-сен, – донеслось из кареты.

– Вот видите. Ну что, едем?

Я не чувствовала опасности ни от Габриэля, ни от кота в карете (именно такая сложилась ассоциация – породистый и наглый котяра там сидит, этакий сицилийский Эль Бандито), а потому согласилась, но с одним условием:

– Лютый поедет с нами!

– Э-э…

– Не обсуждается.

Из кареты донесся смех.

– Миледи мне нравится, Габриэл. Пусть берет лютозверя. Мы справимся с детенышем.

Забраться в карету оказалось тем еще испытанием. Габриэл мне помог, конечно, но я щегольнула своей неуклюжестью и едва не ввернула пару матерных, когда зацепилась юбкой за дверцу. Конфликт уладили, меня устроили на пурпурной бархатной подушечке (почему-то, по словам Габриэла, леди должны сидеть на подушках), и карета тронулась.

– Прошу прощения, обстоятельства нашего знакомства нарушили все правила приличия, – знакомец расправил широкие плечи и щегольнул профессиональной улыбкой. – Габриэл де Перон. Отдел поимок и поиска КпЗП.

Я икнула и уставилась на мужчину большими глазами. Не просто КПЗ, но еще отдел поимок и поиска меня, ценного, по словам рыжей, экземпляра.

– Отдел поимок и поиска, – терпеливо повторил собеседник.

Поимок и поиска. То есть, теоретически, он ищет меня. Или уже не ищет? Кажется, недавно он сказал, что все равно не найдут «его». Пришлого?

– Думаете, где-то здесь пришлый? Насколько вижу, вы при исполнении…

– Да, миледи…? – он вопросительно посмотрел на меня.

Лена, вживайся уже в роль, блин! Вы как бы знакомитесь.

– Маркиза де Бревно.

Габриэл явно удивился, но вид подала только его левая бровь. Точно бревно!

– Гм. Де Вруно.

Еще лучше! К левой присоединилась правая бровь. Закрыла глаза и улыбнулась. Надеюсь, щеки просто потеплели, а не стали пунцово-красными? Потому что, если стали, то лоб и руки тоже цвета помидора – они горели от стыда!

– Де Бруно, – произнесла, собравшись. – Простите, нервничаю!

Впервые почувствовала желание взять в руки веер (и треснуть им себя по голове).

– Да еще эта жара… Погоня. Ужас!

– Кстати, об этом. Ксавье, ты ничего не почувствовал? – Габриэл списал странности моего поведения на стресс и обратился к своему спутнику.

Ксавье! В углу, скрытый тенями, сидел элегантный мужчина в черном костюме. Закинув ногу на ногу, он изучал меня пристальным взглядом. Показалось, что его глаза фосфоресцируют в темноте, но допускаю, что это привиделось от страха.

Над верхней губой виднелись тоненькие усики (как у итальянского мафиози, да-да!). Еще имелся прямой нос, резкие скулы, темно-зеленые глаза, жесткие черные волосы, придавленные треуголкой. Мужчина знает толк в моде. Жюстокор блестяще-черный, камзол – матово-черный, сорочка серебристая, жабо – белое с ярко-зеленым камнем. И эта красота оторочена серебристой вышивкой по бортам. Приталенный костюм сидел на мужчине идеально! Чулки обтягивали крепкие ноги, на которых красовались бархатные туфли с серебристой вышивкой.

– Ничего специфического. Сильная маскирующая магия, – промурлыкал Ксавье. От гипнотизирующего взгляда зеленых глаз у меня замерло сердце. Дрогнуло, а потом забилось быстрее.

Комиссар Рекс тоже что-то почувствовал и заерзал у меня на коленях, а потом тявкнул, на что получил шипение от Ксавье.

Жуть!

– Вы не любите соб… лютозверей?

– Маркиза, слово «любовь» неприменимо к монстрам, питающимся плотью, в которой еще не остыла кровь.

Я сглотнула комок и глянула на миленького щенка. Тот улыбнулся (да-да!) и состроил мордочку похлеще Шрековского кота. Вопросом его питания я пока не озадачивалась.

– Что вы имеете в виду?

– Он питается живыми существами. Куры, гуси, свиньи… люди. Подойдет любой, в ком течет горячая кровь. Она – основа их рациона.

Пьет кровь? Тоже мне невидаль! У меня подруга была, которая лет пять пьет кровь из своего мужика. Даже я с ней ругалась по этому поводу, а уж как он терпит – не пойму. И ничего, уживаются.

Лютый протестующе заскулил, заверяя, что ни один человек не был им съеден. Пока что.

– Это пока, – словно понимая лютозверский язык, произнес Ксавье. – Но все может измениться!

– Уавф! – запротестовал комиссар.

– Поживем – увидим, – ответил Ксавье.

– Вы что, понимаете его язык?

– Скажем, я понимаю животных. Чувствую их сущность, – нараспев произнес Ксавье, поглаживая губы указательным пальцем.

– Тогда заверяю вас, что этот малыш не станет кушать людей.

– Уав-уав! – подтвердил он и послушно улегся у меня на коленях.

– Его поведение – удивительно, – задумчиво протянул мужчина, поглаживая указательным пальцем свои усики.

Какое-то время мы ехали молча. Я внимательно рассмотрела своих спутников и нашла их приятными молодыми людьми. Насколько молодыми? Пожалуй, уже за тридцать, но еще не сорок. Тот самый возраст, когда еще способен на свершения и подвиги, но вечером чувствуешь непреодолимый зов дивана. Да, в свои тридцать я уже ощущаю его коварную магию… А кровать – вообще маньячка, особенно рано утром в понедельник. Давно подумываю переехать на Кубань. Поговаривают, там обожают понедельники, потому что они не рабочие. Не верите? Гугл в помощь. И больше никакого тебе «понедельник день тяжелый». Понедельник – день дивана и большого ведра с мороженным!

Поскольку интересующую меня тему так никто и не поднимал, пришлось сделать это первой.

– Вы поймали пришлого? – спросила с таким видом, словно пытаюсь развеять скуку. Пальцы лениво трепали дремлющего комиссара, а глазки скользили по мощеным улочкам классической средневековой Европы. За небольшими исключениями – везде цвели магнолии и сверкали магические огоньки, похожие на гирлянды.

– Нет. Удивительное дело, но в этот раз артефакты ошиблись. Перемещение, несомненно, состоялось, но… – Габриэл озадаченно развел руками. – Ксавье?

– Иномирных элементов в заданной локации не обнаружил. На всех запах родного мира.

– Вот и моя поисковая магия также. Парни, конечно, еще поищут, но сомневаюсь, что им удастся то, чего не смогли мы. Вы были там, маркиза, не заметили ничего странного?

– Странного? – делано вскинула брови.

Да что вы, меня всего-то перекинуло в альтернативное прошлое, чего тут странного? А потом девушка-воровка (что их с маркизой вообще связывает и как это мне аукнется?) упала с неба мертвая – тоже в порядке вещей. А еще меня хотели похитить, я столкнулась с принцем и обнималась с незнакомцем. При мысли о последнем сердце забилось чаще и в груди потеплело. Жаль, номерок не взяла, посидели бы в кафешке, пообщались, или в кино сходили. Интересно, как у них тут вообще обстоят дела с культурно-массовыми мероприятиями и отношениями полов?

– Боюсь, вряд ли я помощница в этом деле. Я всего лишь снимала мерки с маркиза Эстьена.

– Вы швея? – полюбопытствовал Габриэл.

На что я, гордо вскинув подбородок, поправила:

– Модистка, мсье. Модистка.

– Как любопытно! Вы знаете, моя матушка как раз ищет новую модистку…

И разговор плавно перетек в русло моды. Оказалось, что матушка Габриэла – мадам Саржа – страдает гастритом или холециститом (ясное дело, о таких болезнях тут не ведают, но я это навскидку из перечисленных симптомов), и еще олень ведает чем (да-да, именно так и сказал), у нее вдобавок сколиоз, остеохондроз, что-то еще, и ей крайне тяжело носить привычные обществу платья. Не могла бы я, многоуважаемая маркиза, взяться за нестандартный заказ. Обычные модистки-де отказываются экспериментировать, а я, раз уж отважилась помочь мсье Эстьену, наверняка смогу…