Текст книги "Кредит «Новогодний олень»"

– Наша задача вовремя выявить прорехи и заштопать их! – бойко отозвалась эльфийка.

– Так значит, мы в каком-то роде коллеги. Я придумываю свадебные наряды и шью их.

– Значит, мой брат ошибся! – эльфийка зависла перед моим лицом и быстро-быстро работала крылышками, отчего казалось, что за ее спиной рассыпаются золотые искры. – Ты – волшебница, раз способна воплощать фантазии в реальность.

Надо же! Как красиво сказала.

– Вам впору открывать рекламное агентство! Если я останусь, мне придется зарабатывать на жизнь. Дело свое начну, раскручивать придется, поможете?

– Наш батя лепрекон, а прабабка – гном. Бизнес – раз плюнуть и растереть! – самодовольно заявил номер один.

Эльфы закончили кружить и выстроились передо мной в воздухе в одну шеренгу.

– Если так, почему вы здесь?

– Да, Сысалий, расскажи маркизе, почему мы здесь? – недовольно сложив руки на груди, потребовала эльфийка.

– Ну, я же не знал, что это дом комиссара! – виновато протянул он, почесывая затылок.

– Рассказывайте! – с жаром потребовала любопытной истории и уселась на диван. Эльфы окружили меня и тоже уселись – кто на подлокотник, кто на спинку, а эльфийка мне на колени.

– Ну, мы… скажем так, в то время… эм… приторговывали аурой, – сникшим голосом возвестил Сысалий.

– А это вообще законно?

Эльфы синхронно воспылали интересом к пилястрам, колоннам, аркам и декору на потолке. А портьеры! Да нет, гобелен обычный, но тюль пронизана едва заметными серебристыми нитями и таинственно мерцает в падающих солнечных лучах…

– Разбойничали, значит, – погрозила им пальцем и осторожно погладила по голове эльфийку. Та зажмурилась от удовольствия и устроилась поудобнее в складках моего платья.

Рекс все порывался цапнуть кого-нибудь из эльфов за крылышки, но я щелкнула его по носу и запретила проказничать. Насупившись, он улегся возле моих ног.

– Эльфы тогда были вне закона, а у нас мамка крепко заболела, – оправдался малыш, тот, что строгий. – Нужны были травы и зелья… а где их возьмешь? Вот и зарабатывали, как могли….

– В тот день нам поступил заказ от маркизы де Люпин, – произнесла эльфийка. – Она мечтала окольцевать комиссара и попросила капельку его ауры для приворотного зелья. Противная бабенция, но золотые же не пахнут!

А мне вот подумалось – золотой размером в половину эльфа. Интересно, они как гонорар уносили?

– Ну, вот мы и… согласились. Идиоты, – буркнул Сысалий.

– Нет, ну а чего идиоты-то? Если бы не комиссар, где бы мы теперь были? – возразила малышка.

– Ну да, – согласились они и продолжили рассказ.

Компания, как и всегда, отправилась на преступный промысел. Дождались, пока Аделард уснет, проникли в его комнату, расставили какие-то там сети и начали процедуру откачки. Всего-то и требовалось, что трюлограмм (понятия не имею, сколько это) ауры, а комиссар возьми и проснись. Малышня врассыпную, но глава КпЗП быстро сообразил с кем имеет дело, запилил заклинание массового подчинения и через пару мгновений эльфы безропотно трепетали крылышками под его разгневанными очами.

По законам Арделии похитителя аур дозволяется убить на месте без разбирательства. Здесь это страшное преступление, а эльфы сродни навозным мухам. Даже существуют липучки специальные, смазанные капелькой крови. Эльфы садятся на них полакомиться, и прилипают насмерть. «Липкая смерть» для мух открылась для меня в новом свете. Ни за что больше не куплю эту пыточную гадость…

Так вот, эльфов в Арделии прихлопывают эльфобойками для профилактики, считая существами априори вредными в силу факта рождения. Но то ли Аделард встал с той ноги, то ли заскучал, но приспичило ему разобраться в ситуации. Вот и выяснилось, что эльфы выполняли просьбу мадемуазель де Люпин, но его это мало волновало. Докопавшись до причины, толкнувшей малышню на преступный путь, он предложил способ легальной отработки и принял их на работу в КпЗП. С одним условием…

– Вы теперь рабы? – возмутилась я.

– Мы? Пф… не-е. Просто без права увольнения.

– Но вообще-то, если совсем честно, он же нашей мамке лечение оплатил! – поделился серьезный.

– И папке золотой зуб вставил за так. А золотые зубы для лепрекона, что олениха для оленя.

– Но работы-то в три раза больше стало. Можно сказать, мы на него заработали, – проворчал Сысалий.

– Заработали? А кто нас содержит? Ты же ни в чем не нуждаешься, жалкая продажная душонка!

Эльфы принялись ругаться и даже устроили небольшую потасовку. Комиссар Рекс приподнял ухо и грозно зарычал. Малышня успокоилась, но все равно возбужденно возилась и щипала друг друга. Такие они прикольные, что улыбка не сходила с губ.

– Ребята, а почему вас так не любят и истребляют? Вы же миленькие. И полезные! Я чувствую себя гораздо лучше, спасибо.

– Конечно, лучше. У тебя во-от такущая пробоина в височной доле была. Залатали. Померла бы дня через три.

Я икнула и, кажется, побледнела.

– Да хватит тебе ужасы наводить Стронций! Мы для этого и нужны! Нам – питание, пришлым – помощь, – улыбнулась эльфийка, которую братья называли Аркалией.

– Правда от такого рациона у меня скоро несварение случится! Слышал, очередного везут… У меня еще эта аура не переварилась, – пробурчал ворчун.

– Вы мастерски уходите от ответа! За что вас не любят?

Помимо вредного характера, разумеется. Но вслух я этого не сказала, иначе бы снова началась перепалка.

– Ну… некто верит, что это мы помогли жрецам умыкнуть олениху, – возмущенно заявил Сысалий. – Чуть что, так сразу эльфы виноваты! Мы, конечно, не совсем почитаем закон, но не до такой же степени.

– Подожди… ты сказал – умыкнуть олениху? Так она, все же, была?

– Ой, я ж забыла! – Аркалия побледнела и приложила ладошки к щекам. – Нагревательный артефакт забыла выключить! Твою одежду, Рабу, отглаживала, да так и оставила! Сгорим!!!

Белгородский кисель какой-то!

– Какой артефакт, – не понял Рабу. – Нет у нас никакого… ты чего? – возмутился он, получив тычок от Стронция.

– Почему вы уходите от ответа? Олениха была? Ее своровали? Кто это сделал? Вы участвовали?

Эльфы перешли на непонятный язык, снова подрались и шеренгой ринулись к чемодану, на деле расширительному артефакту, в котором ютился огромный эльфийский дом с садом, озером и бескрайними лугами. Я только краем глаза туда заглянула и открыла рот, как перед моим носом жестко хлопнула черная крышка. Вот тебе и дружелюбный народец. Странные, но такие прикольные! И они знают, кто своровал олениху, но что важнее – она была!

– Так я и знала! Вы слышали, комиссар, олени-ха… мда.

Комиссар, если что и слышал, то вряд ли что ответит. Он спал. И крепко, судя по всему. Откинул голову на высокую спинку кожаного кресла и, не выпуская из ладоней бумаги, «на минуточку» прикрыл глаза. Плавали-знаем. Во времена отцовских боевых дежурств и нескончаемых отчетов он тоже засыпал за столом, а когда мама ласково его будила, пытался поставить ручку на боевой взвод и пристрелить ею противника. Хорошее было время, веселое. Помню, как я тогда звонко смеялась и бежала к отцу на колени, а он, хлопая спросонья ресницами, крепко меня обнимал и бурчал что-то маловразумительное. Комиссар чем-то его напоминал неадекватным отношением к работе. Села за стол напротив и, умостив подбородок на ладони, любовалась зрелищем.

– Урк? – позвал комиссар младший, тронув меня лапой за подол. Хлопнула себя по коленям, и наглая морда ловко запрыгнул, а после и вовсе встал передними лапами на столешницу, чтобы полюбопытствовать, что так привлекло мое внимание. Можно вечно любоваться, как горит огонь и спит комиссар Рекс старший. Напряженное лицо расслаблено, черные пряди упали на лоб и одна из них щекотала его нос. Так и хотелось протянуть руку и смахнуть ее, но вдруг разбужу? Пусть выспится.

– Хорош? – спросила лютозверя.

Тот повернул морду на один бок, на другой и глянул на меня, напрашиваясь на ласку. Потрепала его за ушами и чмокнула в макушку.

– Ты, без сомнений, самый великолепный мужчина в моей жизни, но, согласись, комиссар тоже хорош.

Вместо ответа щенок спрыгнул на пол и, подбежав к дивану, заскулил, толкая его лапой.

– Нельзя, Рекс! Ты испортишь кожу своими когтями!

Тот фыркнул и помотал мордой. Глянул на Аделарда и снова толкнул диван.

– Ну, нет! Смеешься? Как я его переложу? Да и зачем. Ему наверняка удобно в кресле…

Ну да. Помнится, когда у меня был срочный заказ свадебного платья, я всю ночь пришивала бисер к подолу, да так и заснула в удобном кресле с высокой спинкой. Утреннюю гамму непередаваемых ощущений приличными словами не описать. Шея сказала спасибо. На матерном фарси…

– Давай мы его лучше разбудим?

Щенок недовольно вздохнул и, показалось, закатил глаза. Потом подлетел к Аделарду и с размаху прыгнул тому на колени.

– Ты что творишь, он же тебя…

Но комиссар не реагировал. Лютозверь, без стеснения устроил лапы у того на плечах и что было мочи гавкнул в начальственное ухо. Аделард недовольно повел плечом, спихнул щенка и, перекатив голову на другую щеку, продолжил спать.

– Вот ничего себе! Разве бывает такой сон? Может, ему что-то подмешали в настойку?

Лютозверь явно понимал больше моего, раз разбил ту колбу. Она его знатно рассердила. Надо бы осваивать лютозвериный язык, такой проводник в новом мире для меня будет полезным.

Пришлось признать правоту Рекса и перекладывать начальника на диван. Хвала оленю, колеса изобрели и даже посадили на них кресло, поэтому совместными с щенком усилиями мы докатили комиссара до дивана. А вот дальше – сложнее. Переложила декоративные подушки на одну сторону, а камзол начальника на спинку дивана и взялась за ношу.

Я девушка совсем не хилая, да и маркиза высока, стройна и по всему для среднестатистической дамы сильна, однако комиссара так просто не сдвинешь. Я обхватила его за спину и прижалась щекой к крепкой груди. Что за испытание, серьезно? Обнимать красивого мужика в отключке, это совсем зверство!

Худо-бедно раза с третьего я рывком его подняла, и мы вместе повалились на диван, причем я оказалась снизу.

– Рекс! Мне кажется, что-то пошло не по плану! – пропыхтела, пытаясь выбраться из-под Аделарда, но тот внезапно завозился и открыл глаза. Это мало походило на осознанный взгляд. Мужчина улыбнулся и приподнялся на локтях, нежно погладил мою щеку, а дальше использовал запрещенный прием.

Он меня поцеловал.

Да так пленительно сладко, что я и не подумала сопротивляться! Его губы оказались мягкими, а прикосновения нежными, но, увы, недолгими. Меня будто окунули в кипяток и бросили в сугроб – непередаваемые ощущения! Не поймешь, то ли млеть, то ли материться.

– Прости, Бетси, я не в форме, – устало протянул он, перекатываясь на бок и сминая меня в объятиях. – Давай не сегодня.

И это, называется, не в форме? Уф… Не хочу узнать каково это, когда он в форме! Мое сердце лихорадочно колотилось, спотыкаясь через удар, а мозги превращались в студень. Поцеловав меня в плечо, Аделард уткнулся носом в мои волосы и отключился. А я так и осталась зажатой между спинкой дивана и мужским телом. Вдобавок жесткая основа фижм перекорежилась. С одной стороны, мне в бедро упирались ивовые прутья, а с другой стороны они топорщились, открывая всем посетителям кабинета великолепный вид на мои панталоны. И на дырку в панталонах тоже. Благо, посетителей у начальника не так много, и он, кажется, угрожал запереть двери изнутри. Надеюсь, запер?

– Аделард, я не Бетси! – произнесла, пытаясь перевернуться на другой бок. Но вряд ли это возможно, учитывая мою одежду и позу. В общем, я стала заложницей положения во всех смыслах.

Но, если откровенно, можно и воспользоваться ситуацией. Я лежала в объятиях красивого мужчины и, если немного повернуться… вот так вот…, то можно считать, что почти удобно! Я с трудом устроилась так, чтобы каркас платья не впивался в тело, а корсет позволял хоть сколько-нибудь вздохнуть.

– Рекс, есть идеи?

Щенок вскочил на подлокотник и плутовато лизнул мне лицо.

– Фу, что ты делаешь? Это же не гигиенично! А вдруг у тебя глисты? У тебя же нет глистов?

Тот нервно фыркнул и прыгнул на спинку дивана, чтобы вальяжно по ней прогуляться и выбрать местечко для сна.

– Эй! Это как понимать?

Рекс накрыл глаза лапами, намекая, что мне можно поспать.

– Стебешься, да? Я, как бы, попала в другой мир, а теперь еще и в неловкую ситуацию. Предлагаешь переспать это дело?

Показалось, словно Рекс фривольно пожал плечами, после чего закрыл глаза и удрыхся.

Великолепно!

– Аделард! – позвала, пихнув мужчину бедрами. А чем еще пихать? – Аделард, проснись же!

Пихнула его еще несколько раз, а потом осознала, что пихала куда-то не туда. Он тяжело вздохнул, томно прошелся ладонью по моему животу, груди и, прижав меня еще теснее, явно для знакомства получше… продолжил спать.

Вот ведь выточка на заднице!

На помощь позвать? Ага, пусть работники КпЗП поржут. Я и без того ходячий вдохновитель афоризмов и анекдотов. Народное творчество, конечно, хорошо и смех продлевает жизнь, но не в нашем случае.

Я немного полежала, в ожидании чуда, но его не случилось. Тогда решила дождаться, пока Аделард уснет покрепче и выбраться из его ослабших рук. Ага. Вскоре, убаюканная мерным дыханием и теплом мужского тела уснула. Кто бы мог подумать, что засыпать в мужских объятиях может быть так сладко?

– Это что за новости?! – в темноте прозвучал чей-то голос.

Сознание просыпалось неохотно, а голос продолжал говорить. На Ромкин не похож, да мы и расстались. Папа, что ли приехал?

Я потянулась и пробурчала:

– Па, ты не представляешь, какой мне приснился… сон, – последнее слово вышло совсем уж обреченным, потому как сон не закончился.

– Эротический? – хмуро поинтересовался Шаонэлл, сгрузив кипу папок на стол начальника.

– Что? Нет. Триллер с элементами ужаса. А еще немного детектива, приключений и фэнтези.

Глава адаптационного отдела сочувственно пожал плечами:

– Обычно женщины остаются довольны. Но в последнее время комиссару непросто. Пришлых – шквал, он буквально ночует на работе.

– Я это уже заметила, – произнесла, пытаясь хоть немного опустить фижму, открывающую вид на мои панталоны. Но к чести, мужчина туда даже не смотрел, а комиссар, блюститель целомудрия, во сне придавил мое платье коленом. – Может, вы мне поможете, раз уж пришли?

Клубок змей не переплетается так затейливо, как спутались мы с Аделардом! От него неуловимо пахло крепким кофе, кедровыми орешками и, как ни странно, мандаринами. Ткнулась носом в его волосы – чудесный шампунь, рождественский!

– Да вы что! – возмутился Шаонэлл, отрывая меня от занятия. – Я женат!

– Причем здесь это?

И тут до меня дошла суть нашего маленького недопонимания.

– Вы все не так поняли! Шаонэлл, вас, кажется, так зовут? Пожалуйста, я тут скоро задохнусь, помогите мне выбраться, а я все объясню!

Задача оказалась непростой. Рослый детина, Шаонэлл тем не менее опасался меня трогать. Говорит, жена у него страх какая ревнивая и, жуть какая носатая! Если на нем останется хоть маленький волосик другой женщины – учует и устроит скандал с полноценным расследованием и разбирательством. Это у нее профессиональное, потому что Эргата – судья. А еще она немножко оборотень и запаха чужих женщин тоже не переносит.

Поэтому Шаонэлл поднял комиссара старшего, а я спокойно выбралась из ловушки. Водрузив начальника на место, мужчина констатировал:

– Стало быть, ауру с тебя не сняли.

Я даже оторвалась от бесполезных попыток приделать наполовину оторванное кружево с рукава на место. Платье после попаданства так и не пришло в порядок, я же не волшебница, без иголки чудо не сотворю.

– Не сняли, значит, – понимающе повторил он. – Что ж. Пока вы тут развлекались, мои парни отработали маркизу. Поверхностно, но все же. Неизвестно, надолго ли вы в нашем мире, поэтому не вижу смысла рушить прикрытие. Домашним сообщили, что маркиза пару дней погостит у дальней родственницы – Шанталь Брюго.

– А Шанталь не будет против сохранить мое инкогнито? – уточнила, прикрывая комиссара старшего его же камзолом.

– Шанталь больна лекаром, – осведомил Шаонэлл, наблюдая за мной с таким видом, словно я кормлю крокодила с руки.

– Чем, простите?

– Смотрит в потолок и считает это любопытным.

Деменция значит, находчиво придумали. Почтительно хмыкнула и продолжила внимать.

– Мои аналитики прощупали маркизу. На столе краткие справки, чтобы бегло ознакомиться, похватать по верхушкам, скажем так.

Я глянула на стопку высотой с советский холодильник и присвистнула. Ничего себе верхушки! Да у меня земная жизнь уместится в обычный скоросшиватель, еще и место для больничной карты останется, а тут…

– Личность маркизы, ее вкусы, имена слуг, собственность, круг общения, работа, личная жизнь, – буднично проговаривал бугай. Для него копаться в чужом белье дело обычное, а для меня… ну, не знаю! Ворошить все это – хуже, чем забраться в чужую корзину с грязным бельем. Я бы не хотела, чтобы маркиза выясняла мою подноготную. Олень меня забодай, а она в моем теле?! Она будет выяснять мою подноготную?! А, если она ляпнет моим родителям что-нибудь такое, от чего у них случится сердечный приступ?

Я пошатнулась и побледнела.

– Все в порядке?

Шаонэлл придержал меня за локоть и помог устроиться в кресле Аделарда.

– Принести воды?

– А, что, она вернет меня домой?

– Нет, но дамы обычно предпочитают выпить стакан воды, когда волнуются. Считается, что это помогает.

– Если выплеснуть в рожу тому, кто меня в этот мир отправил, может и поможет. А так… не надо никакой воды. Вы мне лучше скажите, а маркиза… она сейчас в моем теле?

– Мы не можем этого знать. Единственный, кто может пролить свет на ситуацию с вашим перемещением, временно недееспособен.

Мы покосились в сторону начальства и вздохнули. Я – обреченно, Шаонэлл – осуждающе.

– Ладно. Займемся маркизой. Замужем? – спросила оторопело.

– Мадемуазель свободна. Но список ее любовников длиннее реки Осхи, с этим нужно считаться.

– Сильно длинная река? – уточнила, приподнимая папку с красной корочкой. Только на первой странице насчитала дюжину красавчиков с изображениями.

– Огибает планету, замыкается кольцом. Поэтому, пока не выучите их всех в лицо, предлагаю считать каждого улыбчивого джентльмена… осведомленным.

– Однако, как деликатно сказали, – кашлянула, соображая, как бы вообще с мужиками не встречаться. Мне хватает одного, от которого сердце бьется чаще, но у него, видите ли, Бетси или как ее там. А у меня – гордость. Так что можно смело открыть красную папочку, ткнуть пальцем наугад и наведаться по адресу для более близкого знакомства. Ну это я так, на всякий случай.

– Пока изучайте, а заодно приглядите за спящей красавицей.

Шаонэлл бросил озабоченный взгляд на комиссара.

– Не боитесь оставлять его? А вдруг я причиню ему вред?

– Он ваш единственный билет домой. Перебравший ёрки билет домой. Надеюсь, кто-нибудь убедит его отказаться от этого дерьма раньше, чем сердечный приступ. Хотя, последний действует очень убедительно.

– В смысле – единственный билет домой?

На счет ёрки я и сама поняла. И в нашем мире энергетики та еще дрянь.

– В смысле, никто другой не способен открыть переход в ваш мир. Если это, конечно, вообще возможно.

И кто же ты такой, цветочек аленький, если единственный в своем роде?

– И, кстати! Прежде, чем вы решите прогуляться по КпЗП или выйти на улицу, маленький тест на профпригодность. Как вы выразите крайнее удивление?

– Нифига себе? – вырвалась привычная реакция, но, судя по каменному выражению лица Шаонэлла (у него только борода задрожала от возмущения), я провалила тест. – Обалдеть? Забодай меня олень?

Опять не то. Прокашлялась.

– Ох, ну ничего себе! – воскликнула одухотворенно, приложив ладонь к груди. – Что, и это не так?! Да как тогда?

– Маркиза не позволяет себе удивление, – просветили меня.

– Это почему? Что мешает?

– Воспитание. Правила хорошего тона. Большее, что она может – вскинуть брови и слегка приоткрыть рот, прикрыв его веером.

Посмотрела на собеседника и рассмеялась. Серьезно?! Нет, он наверняка шутит!

– Вы не стебетесь?

Шаонэлл достал из широких бридж… нет, не паспорт, а замысловатую штуковину, похожую на книгу, вытесанную из камня.

– Перевод, – запросил он.

– Стебетесь, – произнес приятный женский голос. – Стебаться, от слова «стёб». Используется в некоторых примитивных мирах жителями низшего уровня.

Мои брови поползли вверх.

– Наиболее подходящие синонимы: иронизировать, насмехаться, глумиться.

– Обалдеть! Что это за штуковина такая?! – восхитилась я и напоролась на недовольный взгляд наставника. Ладно, я умею быть послушной ученицей. Кашлянула, вскинула брови и прикрыла рот ладошкой. – Ох, какая дивная вещица!

– Уже лучше, но эпатаж в данном случае неуместен.

– И почему я должна превращаться в куклу без эмоций? Какой в этом смысл?

Мужчина убрал переводчик иноземного сленга в карман и пояснил:

– Если вы желаете оказаться в руках некромантов, безумных магов, помешанных на тайне вечной жизни, или просто сумасшедших радикалов, выступающих против попаданцев – можете хоть сейчас идти на все четыре. В магическом плане вы не представляете опасности для Арделии, иначе отряд очистки давно бы мне сообщил об этом.

Кажется, пора превращаться в бесчувственную марионетку средневековых правил этикета. Но у меня хотя бы есть оправдание, а у них?

– Сдержанность эмоций, Траяна, наше все. Советую пока не покидать пределы этой комнаты. В КпЗП лишь несколько человек знает, что вы пришлая, и ради вашей же безопасности, учитывая специфику ситуации, пусть все так и останется, – посоветовали мне, покидая кабинет.

Я кивнула и не без тоски уселась изучать личность, с которой предстояло сродниться.

Список любовников отложила на потом. Ясное дело, что их много и запомнить лицо каждого нереально. У маркизы отличный вкус и, вероятно, неутомимые чресла в купе с богатырским здоровьем. Пропустить через себя столько мужиков – это надо умудриться!

Взяла другую папку и улыбнулась. Помимо того, что я попала в тело шлю… эм, девицы легких нравов, у нее имеется дом, и он восхитителен! Я немного познакомилась с архитектурой Арделии и, к счастью, дом маркизы оказался не таким вычурным и фентифлюшистым, как у остальных. Почти строгий фасад, выкрашенный в лимонный и малиновый цвета, арочные окна и черепичная крыша причудливой формы. Над окнами и дверьми – изящная лепнина, придающая дому почти что сказочный вид. Вокруг – газон и кусты, стриженные в форме животных. Думаю, она разжилась и чудесным садом, но картинок не прилагалось.

Перелистнула страницу, и улыбка слезла с моего лица.

Дом заложен.

– Не-ет, – я заторможено хихикнула, понимая, что схожу с ума. Это лютая бредятина. Наверное, игра воображения. Сейчас закрою глаза, открою и окажется, что привиделось. Так, вот… и… – Твою ж!

Ударила ладонью по закладной и вскочила. Перед глазами расплывались красные круги, а в голове стоял гул непонимания.

В этот момент двери в кабинет распахнулись, и на пороге замерла Ренни с нарядом в руках. Заметив меня, она отшвырнула платье и сотворила устрашающий черный шар. Внутри него сверкали серебристые молнии, прорываясь за границу шара и стекая по внешней стенке опасными змеями.

– Руки за голову, лицом вниз! – скомандовала она.

Из милой тихони, Ренни вмиг преобразилась в боевого мага. Теперь понятно, почему Габриэл приставил ее ко мне – не доверял. А ведь как улыбался-то!

– Ренни, ты чего? – опасливо выставила перед собой ладони.

– Ты лишена магии, но в твоих глазах сверкают молнии! Ты что-то скрываешь, кто ты?

Я усмехнулась. Шаонэлл ведь говорил, что маркизы сдержанные и все дела. Нельзя девице рассвирепеть, как ее примут за монстра.

– Ты не поверишь! Только для начала убери эту страшную штуку, и я все тебе расскажу.

Сначала девушка вела себя настороженно, но вскоре расслабилась и выслушала мою историю со сдержанным интересом, попутно помогая сменить потрепанный наряд на новый. Посочувствовала, конечно, но без особого энтузиазма.

– Я бомж! Бездомная! – сокрушалась, впиваясь пальцами в столешницу, пока мне затягивали корсет. – Опять! Какова вероятность, что ты попадешь в другой мир, и там тоже будешь оленем?

– По законам Арделии никто не лишит дома знатную госпожу, если она не замужем. Маркиза умело этим пользовалась, неоднократно закладывая свое имущество. Этим грешат многие леди.

– Да ты что? Вот ведь су… мчатая дикобразина! Мало мне проблем в своем мире, так теперь еще и с этим разбираться! И много она заложила?

Я пискнула и крепче ухватилась за столешницу.

Оказалось, маркиза погрязла в долгах по самые… нет, даже не уши, я не знаю, как этот орган вообще назвать, но находится он в районе Опы иномирной. Если уж я олень, то она – полноценная ослица! У нее заложено все, вплоть до последнего платья и драгоценного камня! Конюшни и те в залоге у виконта какого-то там. И, разумеется, все залогодатели ее любовники. Каким образом маркиза отдавала проценты за полученные кредиты и гадать не приходится. Пятьдесят золотых в данном случае проблему не решат, и от незапланированных любовных порывов меня не уберегут.

– И куда она тратила деньги в таком количестве?

– Парни из аналитики выясняют. Либо азартные игры, либо преступная деятельность.

А дальше что? Может, у меня в подвале тайный бордель или нарколаборатория?! Так, а почему сразу преступность?

– Может, альфонс! – осенило меня. Хотя, преступную деятельность не исключаем, маркиза якшалась с рыжухой, которая перла в Опе все, что плохо лежит.

Рановато я откинула красную папочку. Выскользнула из умелых рук Ренни – потом закончим с платьем – и принялась разглядывать портреты постельных грелок моей шкурки. Не то, не то, опять мимо. Перед глазами мелькали лица разной степени смазливости и разной степени паршивости. Отцу по роду деятельности приходилось общаться со всякими товарищами, и в какой-то момент я наметала взгляд на засланных казачков.

Ренни, пользуясь случаем, затянула ленты на моей спине и подколола выпавшие из прически пряди. Теперь я щеголяла в наряде из лилового атласа, расшитом золотыми нитями и разноцветными камнями по квадратному вырезу лифа. Ажур, рюшки и фижмы прилагались, без этого тут на улицу не выйдешь – засмеют.

Я продолжала выискивать потенциального транжиру и помечала галочками подозрительных типов, а потом споткнулась.

– Бруно ди Мартин! Герцог Элезвийский! – обличительно ткнула в него пальцем, да еще и повозила, чтоб помучился. Плюнула бы в рожу, да жаль бумагу портить.

– Герцог богат, ему ни к чему деньги маркизы, – поморщилась Ренни, заглядывая мне через плечо.

– Нет, я не о том! Это он пытался меня похитить! Ну, то есть похитить маркизу. Или меня, – запуталась, вспоминая обстоятельства произошедшего. – Мне кажется, он знал, что я пришлая. Он выплюнул имя Траяны как издевку.

– Уверена? Может, они просто в ссоре?

– Не знаю. Но это точно он!

– Молодец, – улыбнулась Ренни. – Я передам парням из ПиП, они потолкуют с герцогом.

Пип? Какое миленькое название для отдела поимок и поиска.

– Кстати, а кто такая Бетси?

Имечко такое дурацкое, словно кличка пекинеса или попугайчика.

– Бетси? – переспросила девушка и прислонилась к дверному косяку. – Откуда ты услышала это имя?

– Аделард… то есть, комиссар бурчал что-то такое во сне. Кажется, он принял меня за Бетси.

Девушка усмехнулась и шепнула по секрету:

– У них, вроде как, отношения. Во всяком случае, миледи Броштвейн так считает. Они с комиссаром уже три недели, а это для него большой срок. Только…

Она сделала жест, словно закрывает рот на замок, и я понимающе кивнула, возвращаясь к списку своих, то есть, маркизиных любовников. Любовницы комиссара меня совсем не касаются, со своими бы разобраться!

Тем не менее, кровь кипела от ажиотажа! К горлу подступал необъяснимый жар, сердце торопилось, будто я подбиралась к разгадке какой-то тайны, хотя на деле загадок лишь прибавлялось. Куда маркиза растранжирила богатство, если заложила даже украшения? Кто из ее мужиков такая беспринципная сволочь и как со всем этим связан герцог? И что за дела у маркизы с рыжей преступницей? Ее убил герцог или она случайно свалилась с птицы? С птицы вообще можно свалиться случайно?

Я изучила лишь пару папок, когда Спящая красавица подала признаки жизни. Комиссар сладко потянулся и замер, соображая, где находится.

– Утро доброе, – бросила, погруженная в чтение. Лучше читать, чем любоваться игрой мышц под его рубашкой. Читать, я сказала! Документ кверху ногами? Тогда, понятно, почему я никак не могу разобрать содержимое. А как я вообще понимаю содержимое, оно же не по-русски написано?

– Что произошло? – он поднялся и мотнул головой, пытаясь поймать разбегающиеся мысли. Я видела, как они скачут вокруг него злобными чертями и зловеще хихикают. Саму подмывало поступить также, но положение не позволяет.

– Кто-то перебрал ёрки. Кстати, можете не искать добавку, – заметила меланхолично.

Мы с Рексом потрудились над ее уничтожением, правда осколки пришлось убрать в мусорную урну – испепелять их прикосновением я пока не научилась, хотя в папках сказано, что маркиза неплохо владеет магией. Интересно, а я научусь? Она привязана к телу или душе? Или как вообще это работает? Я хотела вывалить все эти вопросы на голову комиссара, но уж больно она выглядела растерянной – голова его. Помнится, в детстве у нас был щенок и после сна он выглядел таким же трогательно-беспомощным. Я очень любила тискать его за ушами и сжимать в объятиях, но вряд ли начальство оценит мои порывы.

– Принести вам чаю? Или воды? – Аделард растер руками лицо и попытался сфокусировать на мне взгляд. Мда. Это вам даже не энергетик, это вообще не пойми что. – Шаонэлл говорит, что вода, вроде как, успокаивает.

– Если только ведро ледяной и на голову. Я как подросток, перебравший вэрди на день оленьих слез.

Не поняла, но звучит знакомо. А в голове, почему-то, рождественская ярмарка, запах пихты, румяные лица одноклассников и крик Коли Мерзлякова: «Говнюки, смотрите, что я раздобыл». Пожалуй, это последнее сознательное воспоминание с рождественской гулянки выпускного класса. А на утро ужасное похмелье и клятвенное заверение, что пить я больше не буду. Хотя сильнее подействовало отцовское внушение. Мне кажется, я до сих пор ощущаю тяжесть и холод армейской пряжки на своей заднице. С тех пор не напивалась до зеленых соплей ни разу, за что благодарна вовремя прописанному ремню. Жаль, комиссару ремня не дашь, а не помешало бы.

– Хорошо, когда в нужный момент поблизости окажутся леди, готовые подставить свое дружеское плечо. Или декольте. Или даже всю себя. Не благодарите, кстати.

Мне подарили взгляд побитого щенка:

– Заранее приношу извинения, если обидел вас словом или делом.

Уж лучше бы обидел! Этот почти целомудренный поцелуй снес мне крышу, но не говорить же об этом товарищу комиссару? Пусть немного помучается. А моя гордость – порадуется.