Текст книги "Золотая саламандра. История любви"

Часть пятая

katrinne прислала вам личное сообщение:

«Привет, Денис! С наступающим Новым годом тебя! То есть у вас ведь он уже наступил. Я прочитала твой пост-поздравление, и мне стало очень грустно. Пусть у тебя все-все будет хорошо, пусть сбудется то, о чем ты сам пока боишься даже мечтать. Я не знаю как, но все обязательно должно сбыться.

И еще – если хочешь, пиши мне в скайп, будем болтать. Мне вечером делать особо нечего, ты, как я понимаю, тоже не очень загружен. Я там тоже katrinne. Только сейчас мне надо бежать. Уже в окно стучат. Новый год! А мне не хочется идти никуда. Так бы и провела эту ночь при свете монитора вместо елки, читала бы посты, болтала бы с незнакомцами. До завтра!»

* * *

Skype

Суббота, 1 января 2011 г., 19:00

Денис: Привет! С Новым годом. Ну рассказывай, чем ты там занимаешься. Кто это тебе вчера в окно стучал? Ты на каком этаже живешь?

Екатерина: Ах, мы Новый год отмечали в деревне. Подруга с мужем там живут, домик снимают. А ты как Новый год отметил?

Денис: Никак. Спать лег.

Екатерина: Вот молодец. А елка хоть была у вас?

Денис: Зачем? Мы же не дети.

Екатерина: А у вас там что – тайга или тундра? Извини, я слаба в географии.

* * *

…Вот так мы начали общаться. Мне очень хотелось ему хотя бы немножко помочь. Я решила, что буду проводить с этим мальчиком психотерапию по скайпу. Принялась читать то, что могла, о психологических травмах, готовилась начать серьезную работу с новым «клиентом».

Я была рада, что могу опробовать свои психологические знания в таком серьезном деле, и была почти уверена в успехе. Конечно, проблем Дениса я не решу, но, вне всякого сомнения, облегчу его душевное состояние, помогу увидеть перспективу, ресурсы собственной личности, обзавестись мотивацией на развитие и движение вперед, к самореализации. Судя по всему, у клиента имеются проблемы с коммуникацией – именно с этого мы и начнем. Недаром моя магистерская диссертация будет посвящена диалогу!..

* * *

Skype

Среда, 5 января 2011 г., 12:05

Денис: Интересно, чем моя скромная и, осмелюсь даже сказать, ничтожная персона могла привлечь внимание рафинированной москвички?

Екатерина: Рафинированной) А ты не допускаешь, что можешь быть интересным?

Денис: Хм.

Екатерина: Да нет, просто я подумала, может, тебе хочется поговорить с кем-нибудь.

Денис: Ха.

Екатерина: Не понимаю твоих междометий.

Денис: Объясняю по пунктам. Первое. Почему ты решила, что мне не с кем говорить? Второе. О чем нам с тобой говорить? О Красной площади, что ли? Или лучше о Мавзолее, где Лукич почивает?

Екатерина: Почему обязательно о Красной площади с Лукичом? О тебе. Что ты думаешь, что чувствуешь, как живешь.

Денис: Да пошла ты.

* * *

…Оппа! Похоже, наша психотерапия закончилась, не успев начаться. Видимо, я слишком много на себя взяла и со всей дури сразу ткнула своим пальцем на расстоянии трех тысяч км куда-то не туда. Ну как, как ты можешь помочь человеку, которого совершенно не знаешь, человеку с такой серьезной проблемой? И с таким скверным воспитанием, заметим в скобках. Хотя, с другой стороны, до сих пор он был вежлив, разве что язвил в комментариях. Впрочем, в них всегда проскальзывало что-то странное: словно тебе отвечает, а тут же и скользит куда-то мимо. Кстати, не исключено, что после инсульта у него и впрямь не все в порядке с головой. «Органика». Когнитивные нарушения неизбежны при таком поражении головного мозга, а ты, кстати, совершенно не знаешь, каким оно было – обширным ли, ишемическим, геморрагическим, в каком полушарии и т. д. Выписку больничную, что ли, у него попросить прислать по почте для дальнейшей работы? Могу представить себе его реакцию. В общем, не лезь не в свое дело, моя дорогая. У тебя полно других дел. Пошел он. Да.

* * *

Skype

Четверг, 6 января 2011 г., 10:00

Денис: Привет.

Что молчишь?

Извини меня. Я, наверное, вчера был не совсем прав.

Екатерина: Не совсем.

Денис: Что молчишь?

Екатерина: А я пошла. Пошла и ушла. Ты же сам этого хотел.

Денис: Я же извинился.

Екатерина: Принято. Но разговаривать с тобой не хочу. Просто не хочу.

Денис: А я хочу. Ведь ты вчера была права. Мне на самом деле не с кем говорить.

Екатерина: Как же твои друзья – школьные, университетские? Ладно, не мое это дело. Просто странно. Хотя, учитывая твою манеру общаться, быть может, не так уж и удивительно. Ты всех посылаешь?

Денис: Да извинился же я! Не всех.

Екатерина: О, мне, значит, повезло. Вчера мне показалось, что я случайно куда-то не туда попала. Что это какой-то другой Денис Семенов, не тот, что пишет мне в блог смешные комментарии.

Денис: Это я. Просто находит иногда. Инсульт, полбашки нет. Сама понимаешь.

Екатерина: Это ты меня прости. Понимаю. А «полбашки» пишется слитно.

Денис: Вот видишь, какой я стал дебил. У меня же врожденная грамотность. Была. Ошибок никогда не делал вообще.

Екатерина: О, вундеркинд!

Денис: *скромно ковыряя носочком песок* Ну как-то так.

Екатерина: Нет, серьезно? Во сколько лет ты читать научился?

Денис: В два года.

Екатерина: Ого. Я в четыре.

Денис: Не расстраивайся. Девочки всегда немного отстают в умственном развитии.

* * *

…Я испугался. Я шарахнулся от нее, словно дворовый щен, которого попытались погладить. Не тронь меня, мне и так хорошо! Да нет, не хорошо, плохо, очень плохо. Но все равно: не прикасайся ко мне! Вдруг от этого прикосновения мне станет лучше, а ты пойдешь дальше по своим делам, забыв о глупой собаке, попавшейся на пути.

Ни о чем таком я тогда, конечно, не думал. Это было бессознательным, инстинктивным движением. Я вообще тогда мало думал, надо признаться. Я старательно отвыкал от этого занятия, которое могло принести слишком много боли. Как и от многих других – общения с людьми, например. Говорил отцу с женой (он женился во второй раз) «доброе утро» да «спокойной ночи». Этого хватало. Даже «спасибо» после еды не говорил, потому что меня за стол приглашали после того, как поедят сами. Кому охота сидеть рядом с неуклюжим слюнявым дурачком?

Беседы в скайпе неожиданно дали мне понять, насколько я одичал. Вдруг я почувствовал, что кому-то хоть немножко интересен. А обмен ничего не значащими репликами помогал хоть как-то заполнить плотную пустоту вокруг меня…

* * *

Skype

Понедельник, 10 января 2011 г., 14:15

Екатерина: Что это ты мне прислал?

Денис: Поезд «Сапсан». Санкт-Петербург – Москва.

Екатерина: Ну да, я посмотрела. Фотография, расписание, цены. И что?

Денис: Ничего. Просто грустно.

Екатерина: Что случилось?

Денис: Просто. Тебе не понять.

Екатерина: Может, я попробую? Ты хотел бы прокатиться на нем?

Денис: Нет. Не знаю. Глупо все. Извини. Я просто…

* * *

…Это и нормальным общением назвать было трудно. В час по чайной ложке. Он присылал какие-то туманные ссылки, пропадал на полуслове. Утром в углу монитора неизменно маячил оранжевый квадратик с его именем, потом оттуда вылезал очередной смайлик. «Привет-привет». – «Как дела?» – «Лучше всех».

Дела у него всегда были лучше всех – и за эту броню пробраться скудными средствами скайпа было невозможно. В комментариях к моим постам он по-прежнему оставался язвительным и наглым. Мне по-прежнему казалось, что передо мной – два человека. Один носит маску, а другой спрятался где-то глубоко внутри себя. Тот, обычный, из плоти и крови, что притаился между ними, предпочитает ничем себя не выдавать. А если и выдаст хоть молекулу, то сразу же убежит.

О жизни своей Ден_Семенов не рассказывал ничего, на вопросы не отвечал. Я дразнила его Штирлицем, но мы явно росли в детстве на разных героических примерах. По крайней мере это кодовое слово ничем в нем не отзывалось, хорошо хоть не спрашивал, кто это.

Я пыталась интересоваться, как он живет в своем городе, который представлялся мне печальной серой пустыней, испещренной нефтяными вышками, что у него за семья. В ответ – тишина. Он просто исчезал. Но на следующее утро появлялся снова.

«Привет-привет». – «Как дела?»… Это вошло в привычку, стало частью ежедневного виртуального ритуала наряду с просмотром почты, френдленты, ответом на комментарии, написанием очередного поста…

* * *

…Каждый день я ждал, когда наконец булькнет оранжевый квадратик с ее именем в углу. Ждал простых слов «Привет! Как дела?» или просто смайлика. Если же Кати не было в сети (два часа разницы по времени как-никак), я просто рассматривал ее озорной юзерпик в ЖЖ. Мне было этого достаточно, чтобы чувствовать: я не одинок. Мне даже не хотелось расширять или углублять наше общение. Я словно нашел карамельку и спрятал ее за щеку. Главным тогда было – не выдать себя, не дать собеседнице понять, насколько ценны для меня эти обрывки слов. Почему? Не знаю толком. Наверное, я очень боялся поверить в то, что в жизни может быть хоть что-то хорошее – пусть даже такое маленькое и ничтожное, как карамелька. Ведь оно обязательно кончится – причем тогда, когда этого совершенно не ожидаешь…

* * *

…Наступил мой день рожденья. Я купалась в поздравлениях и виртуальных подарках от френдов. Ого, как, оказывается, я популярна в Сети! А den_semenov меня не поздравил. И на следующий тоже. Странно. Так и исчез, не договорив фразы. Он как-то жаловался на связь, на своего нерадивого провайдера, но тут дело, похоже, было в чем-то другом. День шел за днем, неделя за неделей, а мой «пациент» так и не появлялся – ни в скайпе, ни в Живом Журнале.

Мне стало тревожно. Оказывается, я уже привыкла к этому ежедневному обмену приветствиями. О психотерапии я уже забыла, но все же надеялась, что для моего собеседника эта тоненькая связь с Большой землей в лице незнакомой московской тети имеет значение, помогает ему почувствовать, что он не совсем одинок.

Но что, что могло случиться?!

Я заглянула в его блог. Тот замер на перепосте заметки о том, как подростки убили ради забавы случайного прохожего. Собственно, типичный текст для его блога в последнее время. Все плохо, мир – дерьмо, люди – сволочи, ненавижу всех. Но раньше? Что было раньше? Листаю архив. Прошлого года нет вообще, что понятно. И больше половины этого. Оказывается, он вновь появился в ЖЖ за пару недель до нашего знакомства. Вышел из своего затвора в виртуальный мир. Кручу дальше. 2008-й, 2007-й… У моего знакомого была когда-то своя, совсем другая, непутевая и шальная жизнь. Был Питер, который он любил беззаветно. Была девушка, которую он тоже очень сильно любил. Были веселые друзья. Была музыка. И не осталось ничего. Он писал стихи и рассказы, обожал читать, играл на гитаре, мечтал и, похоже, слишком много пил.

Мне было немного неловко, словно подглядываю в замочную скважину, но ведь блог – для всех. К тому же… Я почти не сомневалась, что den_semenov пропал навсегда. Я читала, что инсульты имеют склонность к рецидиву. Как можно было пропасть на полуслове – если не произошло ничего ужасного?

* * *

Skype

Среда, 16 февраля 2011 г., 16:00

Денис: Привет!

Екатерина: )))))) Привет!))) Где ты был? Как я рада тебя видеть. Я волновалась. Ты так пропал неожиданно. Денис: Волновалась?! Удивительно.

Екатерина: Что удивительного? Ты же ни слова не сказал. Куда пропал?

Денис: Да все нормально. В больнице я был.

Екатерина: Что случилось???

Денис: Ничего особенного. Операция.

Екатерина: «Ничего особенного». Это плановая операция? Я думала, с тобой что-то страшное произошло. Думала, ты… умер.

Денис: Ты сумасшедшая, ты знаешь об этом?

Екатерина: Конечно! Как ты себя чувствуешь?

Денис: Ладно. Побегу в баню. Как же я по ней соскучился!

* * *

Блог katrinne

16 ФЕВ, 2011

Весна

Настроение: amused

Музыка: Scorpions – Wind of Change

Где вы сейчас: Москва

Метки: весна, зима, птицы, странно

Говорите и думайте обо мне что угодно, но сегодня началась весна. Не знаю, что там по приметам и народному календарю. Неважно, что обещают минус 19, дует ледяной ветер и чуть перевалил за половину февраль. Но птицы сошли с ума, и солнце сошло с ума, и тени…

Птицы поют разными голосами – мне даже показалось, что в яблоневом саду под окнами я слышала канарейку или еще кого-то тропического, сбежавшего из клетки. А солнце греет сквозь мороз. И тени поголубели, как на картине Левитана «Март». Когда в школе заставляли писать сочинение по этой картинке в конце учебника, учительница с восторгом первооткрывателя объявляла: «Обратите внимание на голубые тени от лошадки и домика. Такие бывают только весной».

Я не лошадка, но тоже отбрасываю тень. Голубую и длинную.

* * *

Skype

Четверг, 17 февраля 2011 г., 09:00

Денис: Отвечаю. Да, операция плановая. Чувствую себя отлично. В больнице лежу каждые полгода. В Тюмени.

Екатерина: И тебе каждый раз лезут в башку? Ты, наверное, очень сильный парень…

Денис: Я не сильный. У меня нет выбора. А ты очень хороший человек.

Екатерина: Упс. Откуда такие выводы?

Денис: Просто. Тебе интересно. Ты волновалась.

Екатерина: У меня тоже не было выбора. Думала, что-то страшное с тобой случилось.

Денис: Все нормально. В башку не лезут. Это горло. Когда человек в коме, ему в горле делают дырку, вставляют туда дыхательную трубку. Иначе он не сможет дышать.

Екатерина: Да, я смотрела «Доктора Хауса».

Денис: Молодец! Сериальчиками балуешься? Я с такой штукой ходил год, это очень долго. Говорить не мог. Теперь у меня в горле другая трубка, которую со временем надо извлечь. Только вот время никак не придет. Вот мотаюсь в Тюмень, врачи пытаются избавить меня от трахеостомы. Туда езжу, потому что у нас в городе хирургов такой специальности нет. Она редкая.

Екатерина: Бедный.

Денис: Да говорю же: нормально! Не парься. Для меня эти путешествия – отдушина. И я зато дома могу сидеть, ничего не делать, а тебе вон надо на работу каждый день ходить да там пахать и по башке наверняка получать. Скажи лучше, какие у тебя новости?

Екатерина: О, у меня радость сегодня. Я скоро переезжаю. Пока ты в больнице лежал, нашла покупателей на нашу с мужем квартиру и подыскала подходящую для себя. Маленькая, рядом с метро. Новая жизнь начнется. Может, собаку куплю. Там лес рядом.

Денис: А я пост написал. Длинный.

* * *

Блог den_semenov

17 ФЕВ, 2011

Тюмень

Настроение: accomplished

Музыка: нет

Где вы сейчас: Нижневартовск

Метки: больница, Питер, никогда

Вчера я вернулся из Тюмени, где был больше месяца. В больнице тоска смертная. Утром лежишь и думаешь: «Скоро завтрак», потом: «Скоро обед», потом: «Скоро ужин», а там и до сон-часа недалеко. И так каждый день. Единственное развлечение – так «любимое» мною ТВ, вернее, поток рекламы, изредка разбавляемый чем-то. Мне искренне жаль тех людей, кто до сих пор смотрит ТВ. Зачем? Лучше уж сразу разбежаться – и головой об стену. Тратить на просмотр бурды бо́льшую часть жизни, да еще учитывая, что на каждый час «зрелищ» приходится 15 минут рекламы. А жизнь – она короткая, между прочим. Бац – и нет тебя. 2-го февраля в больнице я думал, что именно это сейчас произойдет. Я кашлял так, что единственным желанием было поскорее сдохнуть. Оказалось, что это была просто врачебная ошибка (что-то там с трубкой в горле). После ее устранения перспектива оказаться в ином мире отошла на второй план. Мир снова показался мне чистым и удивительным.

И тогда я неожиданно вспомнил Дворцовую площадь в Питере. Точнее, позднюю осень два года назад. Два года прошло, даже больше… Тогда я снимал вместе с любимой девушкой комнату на Невском, 3 и был самым счастливым человеком на свете… Каждую ночь после 12 туда приходил старичок с саксофоном и играл. Это был больной старичок, руки его тряслись, но что происходило, когда он брал свой инструмент! Бесполезно описывать то, как он играл, ту щемящую боль, что была в каждом звуке посреди Дворцовой. Мне непонятно, зачем он приходил туда каждую ночь и уходил часов в пять. Мне непонятно, а его поцеловал Бог…

Перед выпиской я говорил с врачом. Спросил, стану ли я когда-нибудь нормальным. Быть нормальным – это ходить и говорить как все, а не как сейчас. Он сказал, что реабилитация возможна только в первые полгода после инсульта. Обидно. Впрочем, это совсем другая история.

* * *

Skype

Четверг, 17 февраля 2011 г., 12:20

Екатерина: Денис, врачи тоже ошибаются! И вообще – откуда он знает? Он же хирург, так?

Денис: Ну да.

Екатерина: Я полазила в интернете. Люди спустя годы восстанавливаются, только заниматься надо. Впрочем, что я тебе… Ты же сам, наверное, много читал на эту тему. Там блоги есть прекрасные, люди рассказывают, как они выкарабкивались.

Денис: Не читал и не буду. Зачем?

Екатерина: Ну как зачем? Ты же хочешь быть «нормальным». Не нравится мне это слово…

Денис: Слово как слово. Просто ты не видела меня.

Екатерина: А пост хороший. Тебе надо больше писать. Я читала твои рассказы, точнее отрывки из них, в ЖЖ. Ведь тебя тоже поцеловал Бог, а ты зачем-то бегаешь от этого…

Денис: Насчет писать – согласен, надо. Хотя не знаю, что уж ты там нашла в моих писюльках) Писать надо вовсе не потому, что меня якобы поцеловал или не поцеловал какой-то дядька, а просто так. Знаешь, трудно объяснить, но… В первый год после вообще ничего не хотелось. Лечь и умереть… И большое спасибо тебе!

Екатерина: Спасибо-то за что? А объяснять – лишнее, я все понимаю. Но не надо так – «дядька».

Денис: А что такого? Он обидится?

Екатерина: Ну что-то вроде этого.

Денис: Не боись. Ведь его нет. Ты не знала?

Екатерина: Тебе не страшно так говорить? Ведь то, что случилось с тобой, – чудо. Наверняка Он тебя спас для чего-то. Ведь ты сам рассказывал, что очень долго тебе медицинскую помощь не оказывали, скорая забирать отказывалась. А ведь первые часы после инсульта – самые важные. Это же настоящее чудо, что ты жив!

Денис: Глупости не говори. Чудо. Повезло просто. Неужели ты, такая умная взрослая девочка, веришь в седобородого дядьку, сидящего на облачке?

Екатерина: В такого – нет, не верю.

* * *

…И понеслось!.. Мы стали общаться каждый день. Часами. Обо всем на свете! О ничего не значащих пустяках и о серьезнейших вещах – таких как религия, например. Или музыка. (Для меня гораздо важнее было второе.) Впрочем, сейчас даже трудно вспомнить, о чем мы умудрялись болтать порой с утра до вечера. Как бы то ни было, этими разговорами она сдвинула меня с той мертвой точки, где я остановился после инсульта. И где остался бы навсегда. Для меня наше общение становилось сродни наркотику, я не мог без него. Но прикладывал все усилия для того, чтобы она ни о чем не догадалась. Иногда, признаюсь, вел себя довольно гадко. Грубил, уходил не прощаясь, отмалчивался. Мне казалось, так я страхую себя. От чего? От боли, наверное. Или от надежды.

Спорили мы постоянно. «Религия – это зло! – кипятился я. – Только вдумайся, ты же умный человек, что было бы, если б она не одурманивала людей столько веков!»

«Нет! – возражала она. – То, во что верю я, вовсе не мрачные средневековые дядьки в смешных одеждах, верящие в истукана на небесах. Это любовь!»

«Москва – это зло! – сменял я пластинку. – Что может быть хорошего в ней?! Сплошные пробки, полчища снующих туда-сюда людей, для которых главное – одно: деньги, в ней даже воздуха – и того нет!» – «Неправда! Ты был в ней хоть раз по-настоящему? Попробовал хоть чуточку понять этот город, а не ждать все время, что он что-то должен тебе? И к тому же это мой город, я в нем живу и люблю его, независимо ни от чего».

«Политика – зло! – седлал я любимого конька. – Вот скажи мне, что хорошего ждать от политиков? Они же ничего, кроме как воровать, не умеют!» – «Ох, тут я вообще ничего не понимаю. Я ж женщина, забыл? Давай лучше о музыке…:)»

* * *

…Каждый вечер я забиралась на диван, раскладывала на животе нетбук – и улетала в другую реальность. Бывали дни, когда мы трепались по три, а то и все пять часов кряду. О чем? О чем угодно! О Москве (он ее ненавидел), о религии (я ходила в храм, он читал сообщество ru_antireligion, и мы сцеплялись в «богословских» спорах, словно два голодных пса), о ненавистном ему ТВ, о музыке (но хоть тут у нас оказался одинаковый вкус). Он был таким же безапелляционным, как в тот первый раз, когда ворвался ко мне в комментарии в день, когда женился мой бывший муж. Так же уверенно давал мне советы и… был одержим идеей устроить мою личную жизнь.

А еще – засыпал вопросами. Самыми интимными. И я отвечала этому наглому юнцу как на духу, рассказывая самое сокровенное – даже то, о чем никому другому не говорила. Почему? Возможно, это называется «эффектом попутчика». Ведь мы точно никогда не увидимся, отчего бы и не пооткровенничать?

Наши роли «клиента» и «психотерапевта» очень быстро поменялись. Чтобы ответить ему на вопросы – заданные со всей прямотой юношеского максимализма и не подразумевающие скрашенные полутонами взрослые ответы, – мне иногда приходилось посмотреть на всю свою жизнь с другой точки зрения. Достать фонарик и высветить как следует ее самые потаенные углы, так, чтобы осталось лишь черное и белое. Серого он не признавал. Только да и нет, только хардкор! Честно говоря, это было так интересно, что я довольно быстро даже смирилась с его хамством и полной бесцеремонностью. 3,5 тысячи км, разделяющие нас, играли свою роль. Иногда казалось, словно я исповедуюсь перед монитором.

* * *

Skype

Четверг, 3 марта 2011 г., 11:48

Денис: Что делаешь?

Екатерина: Кофе пью.

Денис: А как твой диссер магистерский? Движется? Кофе – это хорошо.

Екатерина: Диссер не убежит, он же не волк) Расскажи лучше, чем ты сам занимаешься. Ведь я о тебе совсем ничего не знаю – кроме того, что по субботам вы топите баню. Куда деваешь дни? Читаешь, наверное, много? А кофе тебе можно?

Денис: Читать не могу после инсульта. Кофе?.. Надо подумать. А занятий у меня масса! Одно прекраснее другого. Вот сейчас мне надо бежать. Дела, дела!

* * *

Блог den_semenov

3 МАР, 2011

Кофе

Настроение: relieved

Музыка: Jimmy Eat World – Coffee and Cigarettes

Где вы сейчас: Нижневартовск

Метки: странно

Одна девушка – она очень смешная. Спросила меня, люблю ли я кофе. Я был поражен. Что тут интересного?!

* * *

…Она задавала мне вопросы о моей жизни, но я старался отвечать уклончиво. Иногда отшучивался, чаще – грубил, раздражался, злился. О чем мне было рассказывать рафинированной столичной штучке? Что она поймет про мою жизнь – здоровая, благополучная в своей зажратой Москве?

Жил я с отцом и его женой, и периодически – еще с кучей заполошных родственников, которым по тем или иным причинам негде было обитать. Чаще всего это была моя сводная сестра-алкоголичка, в очередной раз поругавшаяся с мужем, и тогда – пьянки-гулянки.

Все мои бесчисленные родственники играли со мной в игру под названием «А это наш младшенький». Словно мстили мне за Питер, за высшее образование, за несостоявшиеся честолюбивые мечты. Сиди теперь здесь, журналист ты наш, международник, и делай, что говорят.

Меня, убогого, было принято жалеть, смотреть на меня влажными после стакана глазами, подперев рукой щеку. При этом ничто не мешало моим домочадцам передразнивать меня, ржать надо мной. Порой мне казалось, что наш кот Маркиз и тот является более уважаемым членом семьи. Впрочем, я, похоже, ною. Как бы то ни было, с Маркизом нас объединяло то, что оба мы были не как все, оба молчали.

И о чем мне было рассказывать katrinne? О сортире во дворе, о бане по субботам, о круглосуточно включенных телевизорах в каждой комнате и о наших домашних божках – Малышевой, Малахове и Якубовиче? Мне кажется, увидь кто-нибудь из моих домочадцев кого-нибудь из этих виртуальных героев живьем, он бы умер он невыносимого счастья. Мои домочадцы переваливались из сериала в сериал да и радовались.

В общем, о родственниках мне рассказывать совсем не хотелось. К тому же katrinne обмолвилась однажды, что ее папа был дипломатом, а родилась она на Средиземном море, куда уж нам. Мой отец до пенсии был вальщиком леса, мать работала медсестрой, жена отца – маляршей. Родился я в поселке Агириш, в огромном лесу, который называется тайгой. Университетов никто в нашем семействе не кончал. Да что она поймет, живущая в своей Москве?!

Может, рассказать о том, как сильно пьет моя сводная сестра? Насколько туп мой троюродный брат, который тоже иногда живет у нас – приезжает сюда работать, на вахту. О тете Тане с ее культом Малышевой? Или о моей родной матери? Она живет далеко отсюда, пока я учился в Питере, они с отцом развелись. Ну, а прописан я здесь, так что возвращаться после инсульта пришлось в Нижневартовск. К тому же здесь как-никак город. Там – лес. Мать спала у меня под кроватью, пока я лежал в больнице, а когда выписали – тут же улетела, не заходя «домой». Даже если бы я был нормальным, я все равно никогда бы не стал жениться. Зачем? Из детства помню одни скандалы.

Может, рассказать об отце, который одержим идеей сделать из меня «нормального парня»? О том, как орет и иногда распускает руки? Как бесцеремонно захлопывает крышку моего ноута, когда ему кажется, что я засиделся? katrinne обижается, что я ухожу так резко, пытается найти причины, винит себя, но мне слишком стыдно объяснять ей, в чем дело.

Я носил то, что мне выдавали, и даже понятия не имел, что лежит у меня в шкафу – зачем? Выдавали же классические треники с пузырями на коленях и дырявые майки, которые уже относил отец. Даже очки он покупал мне сам, на рынке, не заморачиваясь такой штукой, как рецепт. И собственноручно брил мне голову машинкой – «гигиенично и аккуратно». Думаете, я жалуюсь? Да нисколько! Самое ужасное, что тогда эта жизнь уже казалась мне нормальной, ведь ни на что большее я не претендовал. Вот пишу это «я», а был ли я тогда собой? Дело не только в том, что я до инсульта и я после – два разных человека. Жизнь с инвалидностью меняла меня постоянно, словно размывала то, что составляло сердцевину меня – мою личность. Это сейчас я пишу так складно, тогда бы, конечно, не сформулировал. Тогда я и не знал этого выражения – «инвалидное мышление», при том что увяз в нем по самое не балуйся. Я ни за что не отвечал, от меня ничего не зависело, я полностью положился на других.

Всеми моими делами заправлял отец. У него были мои документы, моя карточка, на которую приходила пенсия (денег я не видел никогда). Он договаривался обо всех медицинских делах, он присутствовал на комиссии по инвалидности. В справке о том, что у меня первая группа инвалидности, было подчеркнуто «ребенок-инвалид». Меня в упор не видели даже там.

Меня не ставили ни во что, и я сам считал себя за ничто. Я растворился. Я исчез. Так было легче. «Он будет суп?» – «Да спроси у меня самого!» – взрывалось что-то у меня внутри поначалу. – «Будет, наливай. Два половника». Потом привык. А что на самом деле я нервничаю? Ведь я буду суп. Тем более что ничего другого нет. Нет другого выбора. Нету. Так легче…

* * *

Skype

Воскресенье, 6 марта 2011 г., 19:00

Екатерина: Спасибо за «девушку».

Денис: А в чем дело? Тебе не понравился пост?

Екатерина: Пост прекрасный) Просто великолепный пост! И все-таки – ты заглядывал ко мне в профиль?

Денис: А что там? Про твой любимый сорт кофе?

Екатерина: Ты знаешь, сколько мне лет?

Денис: 47. И что? Мне-то какая разница?

Екатерина: Да нет, просто я подумала, вдруг ты не знаешь и тебя смутит то, какая взрослая я тетя.

Денис: А я не думаю, что ты тетя. Я общаюсь с девчонкой, которую вижу на твоем юзерпике. Она очень ничего. Веселая.

Екатерина: Честно говоря, я себя тетей не чувствую. Хотя пора бы. А что такого поразительного в том, что я спросила про кофе?

Денис: Да я не про кофе. Про себя. Я – это неинтересно. Совсем.

Екатерина: Не соглашусь. Все мы интересны. Ты ни разу не ответил мне на вопрос, чем занимаешься. Что-то секретное? Или очень интимное.

Денис: Весьма. Вчера, например, было самое интимное – баня. В нее я и бежал, чтобы не остыла. Она у нас тут по субботам, как положено. В Москве знают, что такое баня?

Екатерина: Эротичненько. Нет, у нас тут только джакузи, что ты. А из одежды – исключительно пеньюары и боа.

Денис: Констрикторы?

Екатерина: Они самые. Знаешь, в детстве я прочитала какой-то рассказ про циркача и такого вот удава, ужасно боялась, что змей сбежит из цирка и ко мне в кровать заползет.

Денис: Интимненько. Это Куприн, по-моему. А сейчас не боишься?

Екатерина: Разве что самую малость) Не думаю про змей. Но вообще я – трусиха страшная.

Денис: И чего же ты боишься?

Екатерина: Да всего на свете! Самолетов, машин, тараканов, потерять что-нибудь, электричества, микробов, лифта, газовой плиты. Болезней боюсь. Старости. Смерти.

Денис: Ха, а ее-то чего бояться? Она всем предстоит. Делов-то.

Екатерина: Хотелось бы не так скоро, а время почему-то летит, летит.

* * *

Блог katrinne

10 МАР, 2011

О паспортных данных

Настроение: geeky

Музыка: The Beatles – Run for Your Life

Где вы сейчас: Москва

Метки: мои года мое богатство, ступеньки, биодобавки Какая-то в последнее время со мной ерунда. Зеркало вроде ничего такого не говорит, а окружающие – сплошь да рядом. Уже третью неделю то и дело слышу про свой возраст. То билет в электричке не хотят продавать по студенческому. «Студенты сами приходят за билетами!» – орала тетка на «Каховской» и отшвыривала кровную мою «Карту студента» вместе со студенческим. Я лепетала: «Этой мой, мой билет, моя карточка» – и просовывала его обратно в окошко, а она снова швыряла. Даже оцарапала меня, зараза.

То вообще место уступили. То «дамочкой» назвали. Ну, фигня, в общем.

А тут вчера врач говорит: «Вы не волнуйтесь, это у вас возрастное». Да я не волновалась, собственно, только подумала: «Дура, что ли?» У меня – возрастное. Глупости какие, чесслово. Я даже не обиделась и не расстроилась, просто чувство было такое: ну что за врачи пошли, не понимают ни фига, а туда же – рассуждать. Мы, конечно, привыкли к таким врачам, поэтому я даже переубеждать ее не стала, взяла свой рецепт на биодобавки и пошла себе.

А вечером, вечером я дала жару. Сев в метро, обнаружила, что не успеваю на электричку. Ну, то есть потом очень долго ждать. 40 минут. Есть, конечно, крошечный шанс успеть, но очень крошечный. Короче, на станцию метро «Фили» я прибыла за 1 минуту до прибытия нужного мне поезда. И – рванула. Я неслась вверх по лестнице назло врачихе, когтистой тетке с «Каховки», контролерше, которая сказала «хм», взглянув на мой билет, и даже симпатичному пареньку, уступившему мне место, явно ради того, чтобы понравиться еще больше своей девушке. Я неслась посреди толпы, выбирающей сомнительные шмотки в палатках, я рассекала волны чебуречного вонизма, окутавшего станцию, и вдыхала свежий воздух, а тяжеленная сумка с книгами, которые я набрала в библиотеке, чтоб писать диплом, развевалась за спиной. Мне даже показалось, что я видела звезды на небе, когда остановилась, чтобы спокойно достать из сумки билет, а потом снова – рвануть. Я шмякнула билетом о кругляш на турникете, крутанула железные стержни, и вновь на лестницу – вверх, вверх! Я еще несколько секунд постояла на платформе и сделала несколько вальяжных шагов ближе к нужному вагону, ожидая электричку, а она, не торопясь, подходила к заплеванному перрону, празднично светя фарами, словно была со мной заодно.