Текст книги "Цыц!"

Она выскочила из машины. Как тяжело, как будто бревна таскала… Если он захочет ехать ко мне, я ни за что не соглашусь. Я не смогу притворяться. Я его больше не хочу!

Когда она вернулась, Артем вдруг спросил:

– Лиля, ответь мне честно, у тебя появился кто-то другой? Только не ври мне!

Какое счастье, что он задал этот вопрос!

– Да. Прости, Артем, я бы все равно тебе сказала… Я не умею врать и притворяться. И я нисколько не обижусь, если ты сейчас уедешь.

– Глупости, я довезу тебя до дома… Вероятно, ужинать со мной тебе неохота. Быстро ты, однако…

– Артем, это не быстро. Просто я случайно встретила человека, которого любила в юности. Мы не виделись много-много лет, а тут… Все вспыхнуло…

– Избавь меня от подробностей. Мне от этого не легче.

– Прости. Знаешь, высади меня все-таки у метро.

– Нет, я сказал довезу, значит довезу. А позволь спросить…

– О чем?

– Этот человек… Он женится на тебе?

– Боже мой, Артем, что за навязчивая идея? Я русским языком сказала – я не хочу замуж! Мне все равно, женится он на мне или нет!

– А дети у него есть?

– Не знаю!

– Как это?

– Вот так! Не спрашивала!

– Так обрадовалась, что даже не спросила?

– Нет, так испугалась…

– Его?

– Себя!

– Правильно испугалась. Уже глупостей наделала. То ли еще будет!

Лиля смолчала. Она поняла, что он взбешен.

– У него деньги-то хоть есть?

– Не спрашивала.

– А так не видно?

– А я не понимаю! Мне вон Милка сказала, что твоя машина очень крутая. А я этого не поняла.

– А Милка – главный учитель жизни?

– Она самая лучшая моя подруга.

– О! А она тебе посоветовала плюнуть на меня и…

– Артем, пожалуйста. Не порти впечатление о себе.

– Да куда уж больше! Только глянула на мою несчастную дочь, сразу впечатление померкло… Причем не ты глянула, а твоя Мила, главная советчица в жизни! Лучше бы мать спросила. Она, по крайней мере, умная женщина.

– Артем, проигрывать надо уметь! – не выдержала Лиля.

– А я ничего не проиграл! Ты еще приползешь ко мне, когда твоя романтическая любовь даст сбой.

– Успокойся, не приползу! Знаешь, если бы я хотела держать тебя про запас, я бы навешала тебе на уши полтонны лапши, переспала бы сегодня с тобой, а сама бы крутила другой роман. Да еще и тянула бы с тебя деньги и подарки. Но это другой случай! Ты, видно, привык к женщинам иного пошиба. И мне тебя даже жаль!

Он вдруг резко затормозил.

– Лиля, прости меня, ради Бога прости! Я наговорил тебе черт знает чего… Я просто был не в себе от обиды… И от боли… Прости, прости!

Он схватил ее руки, стал целовать.

Ей это было неприятно.

– Хорошо, Артем, я понимаю и прощаю…

– Лилечка, дорогая моя, любимая, ты позволишь мне хоть изредка звонить тебе?

– Звони. Всегда лучше оставаться в нормальных отношениях…

– Спасибо, спасибо, ты права. Как всегда права.

– До свидания, Артем. Мне тут совсем недалеко. Пока!

Она выскочила из машины и припустилась бежать. Он не стал догонять ее. Вот и все! С этой историей покончено! И почему-то совсем не жаль…

Черт побери, а какая интуиция у Вероники, думал Артем. Хорошо, что они не познакомились, а то вдруг бы Ника к ней привязалась, а она выкинула бы такой финт… Я как-нибудь переживу, и не такое переживал, хотя тошно, когда твоя женщина объявляет тебе напрямую, что встретила другого. И ведь месяца не прошло… Скорая девушка Лиля. Ох, скорая! А зачем мне такая? На третий раз переспала со мной, и вдруг уже новая любовь… Хороша цена ее любви… И все-таки хотелось бы знать, кто этот герой? Судя по всему, – Лиля девушка романтическая, наверняка какой-нибудь нищий художник, непризнанный гений, который высосет из нее все соки, а потом увлечется новой музой… Так ей и надо! Так и надо! И не буду я ей звонить, какого черта? Ждать, когда она разочаруется в своем гении? Нет уж, Лилия Андреевна, не дождетесь! Видали мы таких!

Придя домой, Лиля рухнула в кресло. Ничего себе сцена! Она чувствовала себя абсолютно вымотанной. Может, позвонить маме? Она умеет тремя словами утешить… А разве я нуждаюсь в утешении? Да нет, все правильно. И слава Богу, эта история закончилась.

Зазвонил телефон.

– Лиля, прости, что дергаю…

– Да что ты, Марина!

– Лиль, такое дело, ты не смотаешься на два дня в Питер с нашими тетками?

– С какими тетками?

– Ну, с Бекасовой и Васильковой! С ними Дашка должна была ехать, но она так простыла…

– А когда?

– Да завтра уже, там встреча в газете, и три в магазинах. Они тетки невредные, пальцы гнуть не будут.

– С удовольствием, Мариночка! С огромным удовольствием!

– Вот и отлично. Дашка уже все подготовила, билеты есть, гостиница заказана, машину дадут. Собственно, их можно было бы и одних отправить, но они первый раз вместе едут, вдруг что-то не так… Лучше, чтобы был человек от издательства.

– Марин, да я с удовольствием! У меня же там мама.

– Значит, тебе гостиница не нужна?

– Конечно, нет.

– Еще лучше!

Повесив трубку, Лиля сообразила, что мама звала ее на выходные в Минск, и позвонила матери на мобильный.

– Алло, Лилёнок! Как ты?

– Мамочка, ты где?

– В аэропорту.

– Куда летишь?

– Домой. У нас тут перемена графика, выбралось три свободных дня…

– Здорово! Мамочка, я завтра вечером буду в Питере, у меня командировка! На два дня!

– Лилёнок! Какая радость! Ты будешь очень занята? Надеюсь, остановишься у нас?

– Конечно!

– Вот и чудно! Повидаемся, поговорим! Лилька, я так рада!

– Я тоже, мамочка! Только не устраивай мне встречу на вокзале. Я везу двух наших писательниц, нас будет встречать машина. Я их устрою в гостинице и приеду к тебе.

– А какие писательницы?

– Бекасова и Василькова.

– Василькову я читала, даже снималась в сериале по ее роману. А про Бекасову только слышала. Но она же детективы пишет, а я детективы не очень люблю… Их надо позвать в дом?

– Да что ты, мама! Совершенно лишнее. И вообще, они не мои авторы.

– А кто твои авторы?

– Мам, не по мобильному!

– Ах да! Лилёнок, до встречи! Целую!

Как удачно, что подвернулась эта поездка, хотя кто знает, как еще обернется с этими тетками? Авторы – народ капризный.

Лиля знала, что о Васильковой и Бекасовой в издательстве говорили, в основном, с симпатией. Отличительной чертой обеих было наличие самоиронии. Что спасало их от спеси, часто присущей многим авторам. Обе были весьма успешны, но кто знает, не начнется ли перетягивание одеяла на себя во время совместных мероприятий, а как следствие – ревность, раздоры и скандалы? Хотя Марина уверяла ее, что все будет нормально.

– Да просто тот факт, что обе согласились поехать и выступать вдвоем говорит сам за себя. Они знакомы и, кажется, вполне друг дружке симпатизируют. Так что не дрейфь, Лилька!

Василькова, пожилая дама со следами былой красоты и Бекасова, статная, белокурая, очень привлекательная, лет сорока пяти, как сели в поезде рядышком, и как открыли рты, так и не закрыли их до самого Питера. Лиле не слышно было, о чем они болтали, но она понимала, что разговор, наверное увлекательный. И спокойно задремала. Тетки ей понравились. С ними будет легко, решила она.

В Питере их встретил славный немолодой водитель Юрий Эльдарович и повез в гостиницу.

– С ума сойти, я не была здесь почти тридцать лет! Но все помню, как будто это было вчера! – ахала Василькова. – Вы, Лиля, тогда еще не родились даже!

– А почему? Не так ведь сложно приехать в Питер? – спросила Лиля.

– Несложно. Но у меня в Питере нет ни одной знакомой души, а я люблю ездить туда, где есть с кем хоть словом перемолвиться.

– Я так тебя понимаю… – проговорила Бекасова.

Лиля сразу отметила, что за время пути тетки перешли на «ты»!

– Так понимаю… Я год назад приехала сюда, хотела одна побыть… Но мне так плохо было, так тоскливо…

Машина переехала на Петроградскую сторону.

– Ой, если я не ошибаюсь, тут где-то рядом с мечетью должен быть дворец Кшесинской! – воскликнула Василькова.

– Совершенно верно, вот он!

– Ну надо же, помню! – сама себе умилилась Василькова.

Как странно, думала Лиля, совсем еще недавно, когда я приехала в Питер, все мои мысли были об Артеме, хотя я только что развелась с Денисом. А сейчас… Сейчас все мысли только о Ринате… И как здорово, что подвернулась эта командировка. Тетки явно беспроблемные. Они, конечно, сейчас уже здорово усталые. Слава Богу, гостиница оказалась классная. Лиля заглянула в оба номера. Там все было вполне роскошно. Два следующих дня будут довольно напряженными, но это и к лучшему. А про Артема совсем неохота думать. Быстро, однако.

Дверь ей открыла Полина Сергеевна.

– Лилёнок! Ты устала! Идем ужинать!

– Мамочка, мы ехали бизнес-классом, нас кормили ужином!

– Ну вот, а Сонька готовила! Соня, она не хочет есть!

– Лилечка, что за дела! Здравствуй, моя дорогая, ты не можешь так меня обидеть! Что ты ела в этом вашем поезде?

– Рыбу! Вполне приличную рыбу!

– Глупости, идем за стол, там все легкое! Пирогов я не пекла.

– Мамочка, а Мироныч не вернулся?

– Нет. Вернется еще не скоро.

– Ты скучаешь по нему?

– В меру, – улыбнулась Полина Сергеевна.

– Мама, ты завела роман?

– Нет, так, легкий флирт, но это освежает, придает глазам блеск. А что Артем?

– Нет Артема.

– Как нет? Он, надеюсь, не умер?

– Для меня умер. А так… жив-здоров и невредим мальчик Вася Бородин!

– Лилёнок!

– Извини, мама.

– Но глаза у тебя горят… Я бы даже сказала в них появилось что-то мне совсем незнакомое… Лилька, колись, – шепнула Полина Сергеевна.

Лиля смерила мать долгим взглядом. И вдруг решилась.

– Мамочка, пойдем к тебе, надо поговорить.

– Отлично. Иди в свою комнату, надень халат и приходи ко мне! Залезем в одну кровать и пошепчемся, как в детстве, помнишь?

– Еще бы! А ты помнишь, как бабушка сердилась?

– И чего она сердилась? Ты выросла, а я так и не поняла…

– Вероятно, бабушка боялась, что во время этих бесед ты меня научишь чему-нибудь дурному.

– Научила?

– Не знаю, мамочка. Может, сейчас это и выяснится.

– Лилька, приходи скорее.

– А твои вечерние процедуры?

– Успеется!

Лиля быстренько переоделась и побежала к матери, пока не прошла охота откровенничать.

Мать и дочь залезли в широченную постель, обнялись.

– Лилёнок, кто он? – с места в карьер спросила Полина Сергеевна.

– Мама, ты помнишь Рината Ахметшина?

– Боже мой, Лиля, зачем?

– Мама, я не знаю, зачем, но…

– Лилёнок, не надо, он же просто хочет отыграться на тебе за мое к нему равнодушие… И откуда он вообще взялся на твою голову?

– Мама, все не так! Совсем не так! Он вообще даже не узнал меня!

– Как это?

Лиля рассказала о своем новом знакомстве с Ринатом.

– С ума сойти… Похоже, и вправду судьба… Но все же не надо… Мне не нравится это… Ты же ничего о нем не знаешь…

– Это не совсем так. Я читала книгу, она в достаточной степени исповедальная…

– А обо мне… Обо мне там есть?

– Нет. Там только сказано, что позади осталась безумная и неосуществленная любовь. Он уехал и все.

– Жаль… Интересно было бы прочитать, что он обо мне думал… А впрочем, это ерунда. Но ты из-за него рассталась с Артемом?

– Да нет… не знаю, я просто перестала вибрировать.

– А с Ринатом вибрируешь?

– Не то слово… Мама, я вдруг подумала, тебе, может быть, неприятно это слышать?

– Да Боже упаси! Я никогда его не принимала всерьез. У меня никогда с ним ничего не было…

– Мам, не надо… Я случайно слышала твой разговор с Лорой после Парижа…

– Ну и что? Один раз не считается!

– Мама! – засмеялась с облегчением Лиля.

– Лилёнок, пойми, он просто был мне неинтересен. Да, я переспала с ним в Париже. Так, мимоходом… Да, он великолепный мужик, но не мой… И я буду только рада, если у тебя с ним что-то будет, он и вправду хорош. Но серьезных планов строить не надо.

– Мама, я вообще никаких планов не строю, тем более серьезных. Я хочу быть свободной. И у нас ничего пока нет. Мне он в отличие от тебя интересен, и всегда был… Ты ведь не знаешь, мама, он был моим первым мужчиной…

– То есть как? Он объяснялся в любви мне, а жил с тобой? Мерзавец! Скотина!

– Мама, тише! Все опять не так. Когда ты уехала тогда к своему Вернеру, он пришел ко мне, рыдал, чуть ли головой об стенку не бился, я его утешала, ну и доутешалась. А потом он сгинул. Только и всего.

– И он тебя не узнал?

– Нет. Но во-первых, я стала блондинкой, вообще изменилась с тех пор, к тому же он как-то сказал, что у него плохая память на лица.

– Но ведь это легко может выясниться и ты будешь глупо выглядеть, Лилёнок!

– Понимаю, но еще глупее было бы сейчас в этом признаться…

– Да, пожалуй… Но как тебе кажется, он тоже тобой заинтересовался?

– По-моему, да.

– Лилечка, а с ним есть о чем говорить?

– Да. И он, странное дело, умеет слушать. С ним получается диалог. Денис совсем не умел…

– Такое впечатление, что Денис вообще ничего толком не умел.

– Ну, что-то наверное умел, только я не замечала. Или не со мной. Нам вообще не следовало жениться. Или надо было разбежаться через полгода.

– Что ж не разбежались?

– А мне тогда казалось, что все так живут. Жена работает или учится, ведет хозяйство и ей с мужем скучно.

– Лилёнок, раз так, то мой тебе совет: бросайся с головой в этот омут. Думаю, большого счастья не обретешь, но адреналину нахлебаешься. А потом, с опытом и разочарованиями, станешь совершенно неотразимой зрелой женщиной и все мужики будут твои. А забеременеешь от него, тоже хорошо. Ребеночек красивый получится. Вырастим, ты же вот выросла без отца и я считаю, что у меня самая лучшая дочка на всем свете.

– Мам, выходит, ты меня благословляешь на этот роман?

– Да не то, чтобы… Но все-таки! Только смотри, если тебе хоть на секундочку покажется, что он догадался, что он просто хочет отомстить таким образом мне, беги без оглядки.

– Мам, а там, в Париже…

– Что?

– Тебе показалось, что он по-прежнему тебя любит?

– Нет! Наоборот! То есть в первый момент, когда мы столкнулись… Мы оказались в одном отеле, у него так вспыхнули глаза… Мне почудилось… Но потом я совершенно четко поняла, что он не простил мне того равнодушия и просто реализовал свою давнюю мечту и все. Он успокоился. Он из породы победителей все-таки, добился своего и зачеркнул…

– Тебе было обидно?

– Да нет! Я никогда его не принимала всерьез, я никогда не увлекалась мальчиками. Даже сейчас. Мужчина, который старше тебя… с ним чувствуешь себя моложе.

– Мамуль, но сейчас-то где ты найдешь такого, кто был бы старше тебя и еще на что-то годился?

– Кто ищет, тот всегда найдет! – засмеялась Полина Сергеевна.

– А Мироныч?

– Что Мироныч? Мироныч уезжает надолго, я не поручусь, что он хранит мне верность… Короче, у меня все в порядке.

– Да, мамочка, бабушка была права… – улыбнулась Лиля.

– В чем это?

– В том, что ничему хорошему ты меня не научишь.

Утром за Лилей заехал Юрий Эльдарович, повез ее в гостиницу за тетками. Обе были уже готовы. И радостно улыбались.

– Лиля, мы сейчас куда? – спросила Бекасова.

– В газету.

– А там что будет? Интервью?

– Насколько я поняла, это будет просто беседа, из которой потом слепят интервью.

– Но нам его покажут предварительно? – поинтересовалась Василькова.

– Должны.

– Ох, иной раз такого напишут…

– Да уж! – согласилась Бекасова.

Беседа с главным редактором газеты, милой молодой женщиной, вылилась в обычный бабий треп о мужиках-козлах. О том, что они выродились, никуда не годятся и все в таком духе. Лиля слушала их со смехом. Старые, а туда же… И думала: «Эх, знали бы вы Ахметшина… Но они не знали, бедняжки!»

Когда они вышли на улицу, Бекасова спросила:

– Лиль, мы не очень много глупостей наболтали?

– Очень! – ответила за нее Василькова.

И все трое расхохотались.

– Так, что у нас дальше? – осведомилась Василькова.

– Сегодня две встречи в магазинах, а завтра одна. И еще завтра телевидение.

– Как телевидение? – всполошилась Бекасова.

– Надеюсь, не ток-шоу? – уточнила Василькова. – Ненавижу ток-шоу. Чувствую себя там полной дурой. Сидишь, ждешь возможности что-то сказать, иначе зачем пришла, правда? Приготовила какую-то мысль, и вдруг, бац, и кто-то другой эту мысль перехватил. И надо мгновенно сориентироваться, придумать что-то еще и при этом не ударить лицом в грязь. Ужас! И еще я заметила, что я человек, в общем-то не злой, на ток-шоу начинаю жутко злиться, там, как правило, столько идиотов!

– Да-да, я согласна! Я уже давно для себя решила – на телевидение ни ногой! Только если на интервью!

– Тут как раз небольшое интервью! – успокоила разволновавшихся дам Лиля.

– Когда у нас первая встреча?

– Первая в пять, вторая в семь.

– Ничего себе! Ну ладно. Лиля, как мы поняли, у вас тут родные, можете быть свободны. Давайте только договоримся, где и когда встречаемся.

– Давайте в половине пятого у того магазина, который я вчера вам показывала.

– На Невском?

– Да.

– Отлично, девушка! Можете быть свободны. Галь, пошли в Гостиный двор?

– Пошли!

И оживленно беседуя, дамы двинулись в сторону Гостиного двора.

Да, правы были наши. Нормальные тетки, ничего из себя не строят и, похоже, нашли друг друга. Болтают, не покладая языка. Небось охота поговорить на профессиональные темы, это ж не со всяким автором получится.

Лиля вернулась к матери, но той дома не было. Она взялась за телефон, созвонилась с магазинами, с телевидением, позвонила в Москву, Марине, сказать, что все нормально.

– Лиль, тут от Ахметшина звонили, просили сказать, что он задерживается.

– Да? А кто звонил?

– Не знаю, какая-то женщина.

У Лили все внутри оборвалось. Какая же я дура! С чего я решила, что он свободен как ветер и только и ждет моей благосклонности? Вполне возможно, что у него есть жена и целый сонм любовниц по всему миру… А что, у такого роскошного мужика так и должно быть… И при чем тут я? Просто я поверила его книге, а там он одинокий волк… Но ведь там много придуманного… Хотя я точно чувствовала, где правда, а где выдумка. Казалось, эту книгу писал очень одинокий человек. Хотя чего я переполошилась? Мало ли кто мог звонить по его просьбе? Наверняка, у него есть какие-то секретари, референты или как там это еще называется. Я ж ничего о нем не знаю… Задерживается… Спасибо, предупредил. И что я себе вообразила?

Как назло пошел дождь, небо было низкое, со свинцовыми тучами… Настроение испортилось вконец.

– Лиль, иди обедать! – позвала Софья Яновна.

– Иду! А что на обед?

– Суп-пюре из кабачков и судак со шпинатом.

– Хорошо, вкусно.

– Да ты сперва попробуй, потом говори вкусно. Ты чего нос повесила? Кавалер не звонит?

– Да нет, просто погода плохая… Солнышка хочется.

– Ишь чего захотела! Клубнику будешь?

– Буду! С молоком.

– И то славно. Хоть поешь как человек. В Москве-то теперь небось и не готовишь?

– Факт, не готовлю.

– То-то я гляжу, еще ни одного рецепта у меня не взяла. Плохо, желудок испортишь!

– Да нет, Софья Яновна, я отдохну полгодика, а как захочется домашней еды, глядишь, и опять встану к плите.

– А кавалера не кормишь?

– Вот еще! Пусть он меня кормит!

– Тоже правильно. По нынешним-то временам. А кофе будешь?

– Нет, спасибо, кофе буду с нашими дамами пить. У нас Бекасова все время кофе пьет.

– Ну-ну, как угодно барышне.

– Софья Яновна, вот поела ваших прелестей и настроение выправилось.

– Конечно, с голодным брюхом какое настроение.

– Что правда, то правда. Спасибо огромное, но мне пора бежать.

– Зонтик возьми, дождь на улице.

– У меня нет, забыла.

– Так материн бери, у нее их целая коллекция, выбирай любой!

Лиля выбрала ярко-желтый длинный зонт с лиловыми ирисами.

– Красотища какая!

– А Полька никогда его не берет. Я спрашиваю, зачем купила. Понравился, говорит. Любит она деньги мотать… А они ей нелегко достаются. Погоди, возьми вон еще шарфик к зонту есть.

– Шарфик к зонту? – удивилась Лиля.

– И не только шарфик, а еще и сумочка вот для покупок.

Шарфик и сумочка были наоборот, лиловые с желтыми ирисами. Лиля с удовольствием повязала шарфик, здорово оттенявший бежевый плащ.

– Я Польке скажу, пусть тебе это все отдаст, она ж не носит.

– Нет, не нужно!

– Нужно, нужно, ты молодая, тебе сгодится.

Настроение поднялось еще больше. Лиля покрутилась перед зеркалом, поцеловала Софью Яновну и умчалась.

Дождик как назло перестал. Лиля повесила восхитительный зонтик через плечо. Какая мама умница, что взяла в дом Софью Яновну, очень дальнюю родственницу из крохотного приволжского городка. Софья Яновна осталась одна, жить стало не на что и мама предложила ей переехать в Петербург. Та долго не хотела, говорила, что не привыкла быть кому-то в тягость. Но Полина Сергеевна закричала на нее: «Какая тягость? Ты что? Да у меня минутки свободной нет, дом запущен, муж недокормлен. Если ты возьмешь на себя хозяйство, я буду самая счастливая женщина Санкт-Петербурга и Ленинградской области!»

Чувство юмора было вполне присуще Софье Яновне и она согласилась. Как выяснилось позже, было у нее и чувство стиля. Постепенно из провинциальной учительницы она превратилась в заправскую экономку или домоправительницу знаменитой актрисы, словно была персонажем старых русских пьес и водевилей. Все друзья дома ее почтительно обожали, Юрий Миронович целовал ей ручки, Полина Сергеевна платила хорошее жалованье, водила на спектакли, привозила подарки и нежно заботилась, когда Софья Яновна прихварывала. Словом, эта история обеим пошла на пользу. Софья Яновна не чувствовала больше одиночества.

– Лилечка, вы появились, и кончился дождь. Боже, какой зонтик! И шарфик к нему! Галя, смотри, какая прелесть! – воскликнула Василькова.

– Лиля, это в Питере куплено? – спросила Бекасова.

– Понятия не имею! Это мамино…

Тут зазвонил ее мобильник.

– Да, мамочка?

– Лилёнок, я забежала домой, мне Сонька сказала, что дала тебе зонтик с ирисами!

– Да. А он тебе нужен?

– С ума сошла? Я просто хочу сказать, что теперь это твой зонтик! И все, что к нему. Целую!

– Я была не точна. Это уже мой зонтик! – радостно засмеялась Лиля. – Мама позвонила, чтобы сказать об этом.

Дамы умиленно переглянулись. Обеим очень нравилась Лиля.

Первая встреча в книжном магазине полностью провалилась. И не то, чтобы никто не пришел. Нет, народ был. Но совершенно невозможно было понять, чего ради он сюда приперся. Лиля старалась, как могла. Объясняла какие это известные и популярные авторы, какие у них огромные тиражи, но все было тщетно. Ей казалось, она кричит в пустоту. Никто ничего не говорил, никто не задавал вопросов, как это принято на подобных встречах. Директор магазина, сравнительно молодая женщина, кинулась на помощь. Она говорила, говорила, говорила, Лиля смотрела на несчастных писательниц. Однако они отнюдь не выглядели несчастными. Тихонько о чем-то шептались. Наконец, Василькова решила подбодрить аудиторию.

– Господа, вы все-таки пришли сюда, значит, что-то вам интересно. Спрашивайте, не стесняйтесь, и не бойтесь, мы же специально для этого сюда приехали! И мы не кусаемся!

Молчание.

Бекасова тоже попыталась как-то оживить публику.

Напрасно.

– Вот что, Галя, – обратилась к новообретенной подруге Василькова. – Мы тут никому ни на хер не нужны, пошли отсюда!

Она решительно поднялась и вышла из-за стола. Бекасова за ней.

– Хотела бы знать, зачем они пришли? Ужас какой-то! Как будто стена между нами. А самый ужас эта тетка, Галь, ты видела эту тетку в рейтузах? Такое впечатление, что она не только ни тебя, ни меня не читала, а вообще книг в глаза не видела! Я как ее приметила, сразу поняла, это будет облом! Уж сколько у меня этих встреч было в разных странах, но такого… Помню, в Америке, в крохотном городишке, как бишь его, забыла, словом, в Силиконовой долине, пришло мало народу из-за жуткого дождя, хотя предполагалось гораздо больше. Но там получился такой чудесный, такой добрый и заинтересованный разговор. Вообще, когда народу меньше, разговор лучше получается… А тут… А, я поняла!

– Я тоже, кажется, поняла. Наша публика испугалась дождя и не пришла, а сидели тут те, кто от этого дождя спрятался. И мы им, как ты, Катя, справедливо заметила, ни на хер не нужны.

– Это я виновата, – сказала Лиля. – Я должна была их расшевелить, заинтересовать…

– Лиля, ты тут ни при чем! – успокоила ее Бекасова. – Эту аудиторию ничем не проймешь. Меня тоже тетка в рейтузах как загипнотизировала. Я ведь могу хоть два часа языком молоть, я экскурсоводом работала, а тут меня как заморозило. Вот только еще одна встреча сегодня… Если так же будет…

– Галь, плевать! Просто в книжных магазинах в Москве и, видимо, в Питере, народ уже нажрался…

– Да, вот я была в Рязани…

– А у меня часто бывают встречи в Израиле…

Тетки принялись обмениваться впечатлениями о своих встречах с читателями. Да, повезло мне с ними, подумала Лиля. Попади в такую историю, например, Строганова или Ушатова, такие бы истерики начались, а эти вон сидят, пьют кофе и смеются.

Однако вторая встреча прошла хорошо. Там все было, как обычно. А третья, на другой день, почти триумфально.

– Ну вот, Галя, а ты боялась!

– Да это в основном твои читатели были!

– Ну и что? Мои настоящие читатели люди воспитанные, и как бойко они покупали твои книжки? Просто ты на рынке позже появилась. Вот что, пошли все в ресторан!

– Пошли! Лиля, у нас сколько еще до поезда?

– Два с лишнем часа. Но вы идите, а я заеду домой, вещи надо взять и попрощаться.

Уже в поезде Лиля сказала:

– Дамы, вам привет от Марины Ершовой, я ей все доложила, она спрашивает, вы не хотите вдвоем поехать в Казань?

Дамы переглянулись и хором ответили:

– Вдвоем? С удовольствием.

Сидя всю дорогу позади них, Лиля поражалась. Они продолжали трещать без умолку.

Об Артеме она вспомнила лишь когда поезд подошел к перрону и грянула песня Газманова. Как она обрадовалась тогда, а сейчас даже тени сожаления не было. Как странно все в жизни складывается. Мне просто нужен Ринат. Холостой ли, женатый ли, детный, бездетный, богатый, бедный, порядочный или не очень, мне все равно. Я его люблю… И, видимо, не переставала любить. Загнала это чувство в подкорку, а теперь оно из подкорки вылезло и я… Я просто умираю от любви, вдруг сказала себе Лиля.

– Мил, ты дома? – позвонила она подруге, понимая что не выдержит сейчас одиночества.

– Ты приехала?

– Милка, что у тебя с голосом?

– Ты где?

– Еду домой. Хотела к тебе зайти.

– Да, Лилечка, приезжай, ты мне так нужна!

– Милка, что случилось?

– Приезжай, не хочу по телефону!

Так, сказала себе Лиля, придется спрятать свою любовь в карман. У Милки что-то стряслось.

Милка выглядела ужасно. Опухшие от слез глаза, отекшее лицо, красный нос.

– Господи, что с тобой? – ахнула Лиля.

– Финита ля комедиа!

– Что?

– Ванька с собой покончил!

– Как? – похолодела Лиля.

– Вот так. Отравился. На даче. Это я виновата.

– Мил, да при чем тут ты?

– Может, если б я его не выгнала…

– Погоди, когда это случилось?

– Сегодня, кажется.

– Откуда ты узнала?

– Мне какая-то баба позвонила… час назад.

– А милиция?

– Что милиция?

– Милиция к тебе не приходила?

– С какой стати? Мы же не расписаны были.

– Все равно… Странно, очень уж на Ваньку твоего непохоже… По-моему, это последний человек, который может с собой покончить… А как же его мать?

– Откуда я знаю? Мы с ней не дружили, мягко говоря… А Ванька, сказали, запил, когда я его прогнала.

– Кто сказал?

– А та баба, которая звонила.

– Странно все… Слушай, а может, его отравили? Просто инсценировали самоубийство? Ты в морге была?

– Кто ж меня туда пустит? Да и вообще… Кому он нужен?

– Он записку предсмертную оставил?

– Откуда я знаю… Меня как кирпичом по мозгам ударило. Я совершенно растерялась…

Лиля почему-то не верила, что Ванька действительно покончил с собой. Либо его убили, либо…

– У тебя есть телефон его матери?

– Я не буду ей звонить. Она во всем обвинит меня! Мне бы только узнать, когда похороны… Господи, ну застала я его с бабой… Ну дала бы в морду… Ну, даже выгнала бы, но не насовсем, а так… Господи, неужели он так меня любил… Я даже и подумать не могла… Я ведь тоже его любила, но он же мужик, они все изменяют… Ну стерпела бы, подумаешь, цаца, изменили ей… А он слабый… мало ли, может, та девка ему навязалась, а он не устоял…

– Ну да, она его изнасиловала на твоем кресле…

– Лилька, не надо цинизма в такой момент. Это как же надо любить, чтобы с собой от любви покончить.

– Дай мне все-таки телефон его матери.

– Зачем?

– Надо!

– Зачем?

– Я узнаю, когда похороны…

– А если ей еще не сообщили? Ты соображаешь?

– Ну конечно! Бывшей сожительнице сообщили, а матери нет? Кто ж это такой чувствительный, хотела бы я знать?

Мила вдруг подняла глаза на подругу. Взгляд ее стал осмысленным.

– Ты что, думаешь…

– Я думаю, что тебе через час сообщат, что его вовремя нашли и откачали…

– Ты думаешь, он жив?

– Мил, голову на отсечение не дам, но…

– То есть, это инсценировка? С целью меня разжалобить?

– Мил, давай сначала мы все-таки хоть что-то узнаем. Тебе сказали, что он умер? Такая фраза была?

– Погоди, я сейчас вспомню. Позвонила баба, плачущим голосом. Спросила Людмилу Андросову, я говорю, это я. Тогда она начинает рыдать в трубку и что-то бормочет: «…Ваня, Ванечка…» Я испугалась. Говорю, что с ним? А она: «Это он из-за вас, он яд принял…» Я заорала: «Какой яд?» А она так злобно: «Мол, вскрытие покажет». Я кричу: «Где он, в какой больнице», а она мне: «Это вы виноваты! Вы его погубили. А потом трубку бросила.

– Мил, дай мне телефон его матери. Я ничего говорить не буду. Прикинусь, что ищу его по какому-то делу.

– По-твоему, Лилька, это игры?

– Да.

– Ой, мне страшно, а вдруг нет?

– Перестань дрожать! Давай телефон! – заорала на нее Лиля. – Сию минуту!

Мила протянула ей записную книжку.

– На какую букву?

– На «З».

– Почему? Она же Мария Викторовна.

– Злыдня.

– О! – только и сумела сказать Лиля. – Алло, скажите, как я могу найти Ивана Олеговича?

– А вам он зачем?

– Я с «Мосфильма», из группы режиссера Тыквина, у нас умер художник по костюмам и нам срочно нужна замена, вот рекомендовали Ивана Олеговича, а я никак не могу с ним связаться.

Мила замерла, слушая Лилины импровизации.

– Вы знаете, девушка, Иван Олегович сейчас в больнице…

– Боже мой, а что с ним? Что-то серьезное?

– Да нет, он просто отравился чем-то, врачи сказали, это неопасно и послезавтра его выпишут. Может быть, вы оставите ваш телефон. Два дня ведь роли не играют, наверное?

– Ну, разумеется. Я обязательно еще позвоню. После завтра, когда Иван Олегович выйдет из больницы! Ну, что я тебе говорила? – Лиля с торжеством повернулась к Миле. – Он что-то не то сожрал, попал в больницу и решил на этом сыграть, идиот!

– А какая скотина! И рыбку съесть и на кресло сесть!

– Ты вот, Милка, сразу поддалась на эту уловку… Думаю, мама там в сговоре.

– Нет, она меня ненавидела, Она хотела, чтобы Ванечка женился на чистой девушке! Такой, чтобы простынкой наутро махать…

– Да ладно…

– Честное слово! Сама слышала!

– Значит, звонила тебе скорее всего какая-нибудь незнакомка из больницы, которой он запудрил мозги. Мол, у него великая любовь, а ты, мерзавка, довела его до самоубийства… Кто знает, что он сожрал, несвежие суши или пачку-другую снотворного. Мог и кого-то из персонала разжалобить… Фу!