Текст книги "Свист и пляска. История из новейших времен"

– Эй! – крикнули сверху. – Опять промазал?

– Хорошо, что не об скалу, – виновато произнесли совсем рядом, и Флейтиста вторично дернули за шиворот. На этот раз попали правильно.

* * *

На вершине утеса росло кривое дерево, неизвестно за что державшееся корнями, а вокруг дерева в разных позах сидел экипаж брига «Бесноватый».

– Привет, – поздоровался капитан, спрыгивая с чего-то, неразличимого в темноте. Самого капитана было видно довольно хорошо – во-первых, он слабо фосфоресцировал, а во-вторых, курил длинную трубку, выпуская светящиеся облачка дыма. Он был невысокий, но плотный, в богато расшитом камзоле и клеенчатой шляпе, надвинутой на самые глаза. Несмотря на бороду, выглядел он довольно юным.

– Привет, – ответил Флейтист, пытаясь вытереть лицо краем футболки, с которой текло в три ручья.

– Это что у тебя на лбу? – спросил Капитан, прокашлявшись и спустившись на пару тонов ниже.

– Это? Затычка, чтоб мозги не высыпались. А что?

– Да у меня тоже с этим проблемы, – хмыкнул Капитан, приподняв шляпу. На голове у него обнаружились два маленьких крепких рога. – Ты не из Лесу случайно?

– Случайно из Лесу. А вас как сюда занесло?

– Долгая история. Да ты садись, садись, будь как дома. Ром будешь?

– Спрашиваешь!..

Команда обступила вновь прибывшего, тут же откуда-то появилась фляжка с ромом, и Флейтист наконец-то отвел душу.

– Так вот, – заговорил Капитан, возвращаясь на то, на чем сидел. – Как сам понимаешь, мы все тут немного того…

Члены экипажа разом подняли шляпы, показав рога.

– Это моя идея была, – продолжал Капитан не без самодовольства. – Я еще до леса, мальчишкой, бредил морем. Тогда корабли на самом деле были парусными, не то что сейчас. Ну и вот… Рассказал я ребятам в лесу про всю эту кухню, и решили мы стать пиратами, раз уж настоящих на свете не осталось. Пошли мы к королю…

– Дай угадаю, – перебил Флейтист, – он дал вам корабль, но поставил какое-то несусветное условие, да?

– Совершенно верно. Даже не одно. Во-первых, нас всегда должно быть ровно тринадцать…

Флейтист пригляделся, посчитал по головам. Двенадцать. Парню стало слегка не по себе.

– Во-вторых, – невозмутимо продолжал Капитан, – ни один из нас не может покинуть корабль, пока не найдет себе замену. И в-третьих – если на борт ступит женщина, мы тотчас вернемся обратно в лес, а судно пойдет ко дну.

– Ну, в принципе, не так уж плохо, – пожал плечами Флейтист.

– Ну да, если не считать того, что король забрал у нас инструменты, – скорбно молвил капитан. – Сказал, в море они нам не нужны. А у нас вся магия на этом держится, сам знаешь.

– И как же вы теперь?

– Обходимся кое-как. Правда, иной раз такая чепуха получается, что на голову не натянешь.

– Это поэтому вы здесь застряли?

– Нет, это не поэтому… Это какая-то гадина бурю вызвала, и мы в скалу въехали… Вообще-то судно у нас призрачное, должно по идее сквозь твердые предметы проходить. А тут накладка случилась. Может, флюиды какие-то в воздухе столкнулись, буря-то колдовская была. Ну и прошли мы сквозь этот утес, чтоб его… Почти. Вон, видишь, что вышло. Середина корабля так в утесе и осталась. Нас в море выкинуло, мы сюда залезли и вот сидим… Были бы инструменты – мигом бы все наладили… Стой, а у тебя же, наверное, есть что-нибудь с собой?

– Была флейта. Сперли ее у меня.

– Ну ты лох, – огорчился Капитан

– Ладно, не переходи на личности. С кораблем все понятно. А звонили-то вы с чего?

– Я же тебе сказал – с лопаты. Слышал когда-нибудь о предметной магии?..

– ?

– Ну, была у нас с собой лопата, сокровища закапывать. Мы все сосредоточились и представили, что это телефон.

– Ни фига себе у вас телепатия!

– Да есть у нас тут один талант в команде…

Почти у самого локтя Флейтиста кто-то застенчиво шмыгнул носом. Парень испуганно покосился туда, но никого не увидел.

– Стесняется, – сказал Капитан ласково-снисходительным тоном. – Кстати, о талантах. Ты случайно осьминогов готовить не умеешь?

– К чему готовить?!!

– Понимаешь, к нашему днищу осьминог приклеился. Мы его замочили про запас, кораблекрушение ж вроде как. Всегда мечтал потерпеть настоящее кораблекрушение!.. А щас хватились, что готовить никто не умеет, да и не на чем. Придется сырым жрать. Прямо как в книжке…

Тут только до Флейтиста дошло, на чем сидел Капитан.

– Ничего себе! Чем это вы его так?

– Лопатой, – вежливо пояснил голос из ниоткуда.

Флейтист вздрогнул.

– Тринадцатый, – прикрикнул Капитан. – Покажись, не пугай человека.

Зеленая вспышка озарила дерево, команду и прочие детали пейзажа. Мелькнула треугольная рожица, заостренные ушки, прихваченные красной косынкой, золотая серьга и съехавшая с одного плеча тельняшка. Затем снова воцарился мрак.

– Вот, это наш Тринадцатый, – представил Капитан. – Был бы гением, если б не нервы. Но мы его все равно любим.

Зеленоватое пламенышко мигнуло возле него, порозовело и прильнуло к его плечу. Потом пропало и затеплилось снова – на верхней ветке дерева, приобретя совсем уж свекольный оттенок.

– Подождите, так это же вы в ведьмином корыте были, – вдруг вспомнил Флейтист. Капитан слегка нахмурился.

– Нет, я согласен, что наш бриг не чудо техники… Но чтоб сразу корыто…

– Да нет, я не про это… Дайте еще выпить, я расскажу.

– Господа, у кого фляжка?.. Тринадцатый!

В воздухе материализовалась узкая голубоватая кисть и уронила фляжку на колени Флейтисту. Тот поболтал в ней остатками рома – жидкости едва хватало на глоток.

– Нервы, – несчастным голосом объяснил Тринадцатый. – В трюме еще бочка есть. А трюм в утесе.

– Ладно, – покладисто согласился Флейтист, допивая, что есть. – Слушайте, как было дело…

* * *

Поскольку начал он, как ни странно, с начала, повествование растянулось надолго. Матросы слушали внимательно, кое-где посмеиваясь; Капитан все время лез с комментариями. Слушает ли Тринадцатый, понять было трудно – его огонек все время метался по скале, так что в глазах рябило.

– Господа, – сказал наконец Капитан, хлопнув дохлого осьминога по завязанному узлом щупальцу. – Я думаю, наш долг – помочь товарищу. А он, в свою очередь, поможет нам.

– Как? – спросил угрюмый боцман, которому очень мешала повязка на абсолютно здоровом глазу – он ее все время сдвигал и почесывал бровь.

– Ну, нам же нужно вытащить корабль, – Капитан опять сбился с высокого штиля. – С флейтой мы это сможем. Значит, надо сгонять к ведьме и отобрать у нее флейту…

– А у него вторая в сумке есть, – меланхолично сообщил Тринадцатый откуда-то из-под осьминога.

Флейтист немного смутился.

– Ну да, есть, – не стал он отпираться. – А ты откуда знаешь, ябеда?

– Я сквозь ткань умею видеть, – совсем тихо признался Тринадцатый.

– Ух ты, круто! – восхитился Флейтист. – И через одежду можешь?

– Могу, – согласился Тринадцатый и засветился красным.

– Вот бы мне так! Это ты, значит, идешь по улице и всех баб голыми видишь?

– Если захочу. Поверь, чаще всего это зрелище весьма неаппетитное…

– Так, не отвлекайтесь, – перебил Капитан. – Во-первых, мы по улицам не ходим, а во-вторых, у нас баб нет… Черт, а ведь и правда – баб нет…Тринадцатый?!!

– Да ну тебя к морскому дьяволу, кэп! – обиделся тот. – Нужен ты мне, как каракатице лифчик…

– Так что делать будем? – вмешался Флейтист. – Я понимаю, нехорошо поступил, но у меня же свой интерес. Я вам корабль починю, а эта коза тем временем флейту пополам переломит от нечего делать, и останусь я на всю жизнь паралитиком…

– Знаешь, мне кажется, она этого не сделает, – возразил Тринадцатый и даже слегка материализовался ненадолго. Оказывается, он сидел, привалившись спиной к осьминогу, закинув ногу за ногу. – Если б она правда хотела тебе вред причинить, то скрутила б тебя в бараний рог еще вчера.

– Неутешительно.

– Почему? Вчера она злилась, а сегодня скучает.

– Вот это-то и неутешительно… Бурю она тоже от скуки наколдовала.

– Темпераментная женщина, – заметил Тринадцатый, фрагментарно проступив на фоне осьминога.

– Вот и сходи к ней, познакомься. Может, флейту мою у нее выклянчишь.

– Не пойду.

– Боишься?

– Боюсь. Мышей боюсь. До ужаса прямо.

– Тринадцатый! – строго сказал Капитан.

– А чего сразу Тринадцатый? – заныл тот. – Вот сам бы взял и сходил. Ты же у нас бесстрашный покоритель морей.

– Морей, а не агрессивных неуправляемых социопаток!.. Так, слушай приказ капитана! Пойдешь ты, и никаких возражений. Во-первых, ты быстро передвигаешься. Во-вторых, ты самый незаметный, пришибить будет трудно. Ну и в-третьих – ты обаятельный…

Тринадцатый длинно вздохнул и сверкнул зеленым. Флейтист заоглядывался, ожидая, что вот сейчас огонек вспыхнет где-нибудь в труднодоступном месте.

– Да ушел он, ушел, – успокоил его Капитан. – Тринадцатый у нас парень ответственный.

– И шустрый, – все еще недоверчиво проговорил Флейтист. – Я же ему даже адрес сказать не успел. Что он вообще за чудо такое?

– Не поверишь, – хихикнул Капитан. – Фея. Помнишь, в лесу дуб здоровущий рос, старый-престарый? Так вот, он там раньше жил. Прямо в кроне, как пташка. А потом в дуб молния шарахнула. С тех пор у бедняги с нервами не все ладно. Ну что, пока он там ведьму твою убалтывает, не хочешь осьминога отведать?..

* * *

Ожидание длилось долго. Над морем гроздьями висели крупные звезды, волны разбивались о призрачный нос «Бесноватого». Флейтист и команда всю ночь резались в подкидного дурака, хотя играть было неудобно: ветер сдувал карты. Капитан все время выигрывал и каждый раз жутко огорчался: он верил в приметы.

Восточный край неба начал светлеть – будто густую темно-синюю гуашь по чуть-чуть разводили водой. Зевающий Капитан перестал плотоядно коситься на осьминога. Флейтист сидел, скрестив по-портновски ноги, и вслух сожалел об отсутствии рома. Боцман окончательно сдвинул повязку на лоб, матросы поснимали шляпы, обнажив рога. Всем хотелось спать.

И вдруг в эту идиллию ворвался дребезжащий звонок лопаты.

С той стороны подвоха никто не ждал, так что на осознание происходящего понадобилось время. Лежащая лопата меж тем яростно вибрировала, издавая нервный жестяной рык наподобие старого будильника. Капитан опомнился первым и поставил лопату торчмя.

– Алё? – спросил он опасливо.

Сквозь шум и треск статики до них донеслось двухголосое хихиканье, подозрительная возня и звук шлепка. Потом послышалось дикторское покашливание, и женский голос произнес со злодейской интонацией:

– Привет, неудачники. Это я, коварная ведьма. Ваш Тринадцатый у меня в плену, и фиг вы его назад получите.

Не успели присутствующие опешить, как два голоса на том конце лопаты разразились хохотом. Это был такой нездоровый, повизгивающий, свежевлюбленный хохот, что всем все стало ясно.

– Тринадцатый! – трагически возопил капитан.

– Здорово, кэп, – отозвался тот безмятежно. – У меня для вас новость. Надеюсь, плохая. Я не вернусь.

Тут хором взвыла вся команда, а Флейтист вырвал лопату из рук Капитана и заорал в нее:

– Ты совсем охренел, чмо ушастое? Ты же не можешь уйти, если не найдешь замену!

На этот раз ведьма заржала одна, зато так, что лопата начала фонить.

– Ну, я боюсь, что нашел, – покаянным тоном сказал Тринадцатый. – Ты только кэпу не слишком потакай, а то он и тебя заэксплуатирует.

– Ну офигеть теперь, – ошеломленно сказал Флейтист. Капитан выдрал у него лопату обратно.

– Тринадцатый! Это когда же я тебя эксплуатировал?

В трубке, то есть в лопате, завозились, зашептались. Инициативу перехватила Амброзия:

– Извините, сударь, теперь это будет моя прерогативка… Я его стану эксплуатировать, угнетать, притеснять и всячески тиранить.

– Она меня мышью пугает, – вклинился Тринадцатый.

– Пугаю, – с готовностью подтвердила она. – Так вот, что я хотела сообщить. Корабль мы вам вытащим. Валите прямиком через море. Там есть одно место, где кое-кто может узнать кое о ком.

– Это ты мне, что ли? – нерешительно спросил Флейтист.

– Тебе! У меня корыто перестало глючить. Твою драконшу звать Серпентина, у них это самое популярное бабское имя. Диссер она пишет не про традиции, как ты, баран, сказал. У нее тема – что-то про драконьи механизмы защиты, не поняла толком, язык-то чужой. И по этому поводу она собирается в монастырь…

Капитан успел поймать споткнувшегося Флейтиста под мышки, иначе тот бы навернулся с утеса спиной назад.

– Как в монастырь? Зачем? Какого хрена?

– Не ори, лопата фонит, – невозмутимо сказала ведьма. – Там библиотека, в этом монастыре. И в ней какие-то шибко важные материалы. Древние-предревние, чуть ли не папирусы. Я в корыте видела, как она по телефону договаривалась, и пишет такая на бумажке: «Монастырь Трех Анастасий». Где это заведение – понятия не имею, знаю только – за морем. Бело-красный фасад, перед ним еще пальмы растут.

– Ничего, я найду…

– Закругляйтесь, – снова встрял Тринадцатый. – Думаете, легко поддерживать связь с лопатой?

– А какого вы вообще на нее звоните? У меня ж телефон есть.

– Да мы номера не знаем. Кстати, рекомендую на нее денег положить. За границей зверский роуминг .

– Как?

– О силы небесные, как? Руками! Берешь монету и кладешь на лопату. И повторяешь пару раз для верности.

– Чувак, – сказал Флейтист с нервным смешком, – Я, конечно, и сам не пальцем сделан, но у тебя вообще башка в соседней комнате. Совет вам да любовь, дети мои…

– И тебя туда же. Ну ладно, я не прощаюсь. Минут через десять будет полный аврал.

– Что?..

На том конце повесили трубку. Если только это была трубка.

– Эй, а флейта? – опомнившись, заорал вдогонку Флейтист. И тут же с воплем обернулся, схватившись за задницу.

– Ты чего? – удивился Капитан.

– Ущипнула какая-то стерва, – прошипел Флейтист, потирая левую ягодицу. – Надеюсь, все-таки Амброзия, хотя уж и не знаю, что хуже. Повезло вашему самородку с дамой сердца. Темперамента у нее хоть отбавляй, даже, на мой вкус, как-то чересчур…

– Ну да, – саркастически кивнул Капитан. –А драконы у нас славятся кротостью и добротой. Настоящие котятки, что уж там.

Флейтист вспомнил спящую на полянке змею и залился краской – в основном в районе щек и носа.

– Серпентиииина, – протянул он с имбецильной улыбкой. – Классное имя. Сразу слышно, что настоящая романтическая героиня… Чувак, – он цапнул Капитана за рукав. – Ты бы видел, как ее чешуя переливается в лунном свете… Или как солнце просвечивает сквозь ее полупрозрачные крылья… Как грациозно изгибается ее милый хвостик, когда она взлетает, оттолкнувшись от земли стройными лапками… Аааааа, я не могууу!!!

Капитан молча похлопал его по плечу, команда понимающе завздыхала.

– Ладно, не переживай, найдем мы твою Серпентину, – пообещал Капитан таким тоном, будто он был медсестрой, а Флейтист – ребенком, которого надо убедить, что укольчик – это не больно. – Ты, главное, успокойся, не нервничай…

И тут все, включая Флейтиста, замолчали и прислушались.

На берегу, подернутом рассветной дымкой, кто-то негромко наигрывал на флейте.

– Это что? – шепотом спросил Флейтист.

– Шшшш, – Капитан приложил к губам палец. – Это аврал…

Звук, вначале сливавшийся с прибоем и шумом ветра, понемногу нарастал, выделяясь резче и четче. Флейтист с трудом узнал Колдовскую мелодию – исполнение отличалось от его собственного, как морской ёж от золотой рыбки. Разгоняя голубоватый туман, на берегу засиял ярко-зеленый огонек.

– Чувак, – вполголоса обратился Флейтист к Капитану, – скажи мне, на чем он играет?

Тот молча порылся за пазухой, вытащил подзорную трубу и протянул ему.

– Черт, я так и знал, – сказал Флейтист обреченно, едва взглянув в окуляр.

Тринадцатый сидел на каком-то сыром бревне, опутанном водорослями. Сидел не поперек, а вдоль, опираясь спиной о торчащий сук. Одна нога согнута, вторая вытянута вдоль бревна. Голова запрокинута, глаза полузакрыты. Нормальный человек удержался бы в такой позе от силы секунд десять, на этого же, казалось, вообще не действовали законы гравитации. Точно его тело не имело веса и вообще состояло не из плоти и крови. Хотя кто знает, из чего там сделаны феи..

В тонких губах Тринадцатого был зажат мундштук до боли знакомой флейты.

«Вот гад», – хотел сказать Флейтист, но не сказал.

Музыка зазвучала громче. Свечение усилилось, и исполнителя стало видно фрагментами – закатанные рукава тельняшки, острые локти, быстро и уверенно мелькающие пальцы. С берега потянуло ветром, и сухое дерево на утесе щелкнуло, как больной сустав. Волна ударилась о скалу, рассыпавшись холодными брызгами. Мелодия набирала силу. В ней слышались теперь то крики чаек, то свист и подвывание ветра, то жутковатый дурашливый хохот. Утес дрогнул. Заключенное в нем судно скрипнуло снастями.

Флейтист уронил трубу, но успел подхватить ее у самой земли.

Зеленое сияние охватило половину пляжа. Тринадцатый соскочил с бревна и заиграл быстрее. Волны заколотились о скалу, фигура на носу корабля, казалось, зашевелилась. Люди сбились в кучу подальше от краев утеса. Флейтист нечаянно бросил взгляд на дерево и увидел, что на нем набухают красные почки.

Мелодия взметнулась, как ветер, заглушая все остальные звуки. Почки на дереве полопались, выпустив крупные белые цветы, – и те тут же осыпались, усеяв все вокруг лепестками, похожими на маленькие паруса.

Дохлый осьминог, над которым давно вились мухи, внезапно расправил щупальца и, оттолкнувшись от камня, плавно стек в море.

– Держитесь! – гаркнул Капитан, когда очередной толчок сотряс почву под их ногами. Никто его не услышал.

От силы звука у всех ныли зубы и стучало в висках. Берег пульсировал зеленым светом, сквозь который иногда проступала приплясывающая в воздухе сутуловатая фигурка. Скала начала крошиться, члены экипажа похватались друг за друга, беззвучно крича караул. Дерево вместе с отколовшимся камнем ухнуло в море.

Капитан, одной рукой зажимая ухо, жестом приказал всем прыгать. Флейтист в ответ повертел у виска пальцем и выразительной пантомимой изобразил, что их ждет в таком случае. Капитан помотал головой и сделал шаг к нему – и в этот момент скала треснула пополам. Трещина пролегла ровно между ногами Капитана, и тот практически сел на шпагат над пустотой. Флейтист дернул его на себя, и оба покатились по кренящейся скале, цепляясь за нее и друг за друга. К счастью, их не убило, не расплющило и не размазало, как опасался Флейтист. Оба благополучно плюхнулись в воду, погрузившись с головой.. Флейтист плавал чуть лучше слепого щенка, поэтому неминуемо бы утонул, если б Капитан не выволок его на дрейфующее неподалеку дерево. Заполошно цепляясь за вертящийся ствол, Флейтист кое-как удерживал голову над водой, изо рта и носа у него текло, глаза жгло от соли, – а рядом величественно шли ко дну каменные глыбы, образуя водовороты.

Там же, где еще недавно возвышался утес, поднималась громада корабля. С бортов низвергались целые водопады. На глазах отрастала срубленная грот-мачта, покрываясь мгновенно засыхающими цветочками; дыры на парусах затягивались лозами, тотчас обращающимися в нити. Целая и невредимая, но очень мокрая команда толпилась на палубе, держась за веревки.

Мелодия оборвалась на полутакте. Свечение пропало, и оказалось, что давно уже встало солнце.

– Надеюсь, с ним все нормально, – обеспокоенно сказал Капитан, ловко забираясь верхом на ствол и прочищая уши мизинцем. Флейтисту такой трюк был не под силу, поэтому он так и остался в воде, держась за выступающие ветки. Он изрядно наглотался воды, и теперь его подташнивало.

– Ему-то что могло сделаться?

– Да мало ли. Когда его так колбасит, он ничего вокруг себя не видит. Труба, кстати, у тебя?

– Нет, утонула к чертям! Не до нее было.

Возле них шлепнулся спасательный круг и закачался на постепенно успокаивающихся волнах.

– Иди первый, – молвил Капитан с неподражаемо героической миной. – Я подожду.

– Спасибо, чувак, – Флейтисту было не до благородных жестов. Поднырнув под дерево, он выплыл с другой стороны и быстренько накинул на себя круг. Команда споро заволокла его на борт. Парень рухнул ничком на палубу и уткнулся лицом в руки. Его желудок решительно протестовал против таких приключений.

– Смотрите, кэп! – закричал кто-то.

Пылающий жаждой мести осьминог подкрался под водой к Капитану и сдернул его за ногу со ствола. И теперь яростно пытался придушить, чему Капитан не менее яростно сопротивлялся.

Флейтист заставил себя подняться на четвереньки, подполз к борту и кое-как выпрямился. Зрелище клубящихся во взбаламученной воде щупалец, мелькающих рук и ног мигом излечило его от морской болезни.

– Слышь, гарпун дай, – крикнул ему боцман, пнув парня под ребра.

– Если б я знал, где у вас гарпун, – пробормотал тот сквозь зубы, в панике оглядывая усеянную цветочками палубу.

В двух шагах от него, подобно легендарному мечу в камне, торчала вонзившаяся глубоко в доску лопата…

Раздумывать было некогда. Оскальзываясь на мокрых цветочках, Флейтист подбежал к ней и с третьего рывка все-таки выдернул.

– На, – сунул он боцману орудие. – Только кэпа не убей.

Тот не глядя взялся за древко одной рукой и мощным броском послал лопату точно в пятнистую осьминожью башку.

– В яблочко! – заорал Флейтист, почему-то не сомневавшийся, что так и выйдет.

Матросы попрыгали в воду и вскоре втащили бесчувственного Капитана на борт. Кто-то хозяйственно прихватил лопату, собиравшуюся пойти ко дну вместе с осьминогом.

– Офигенно крутое приключение! – сипло сказал Капитан, придя в сознание. – Прямо как в книжке! Принесите кто-нибудь рому, в конце концов..

После того, как все выпили, Капитан окончательно вернулся в нормальное состояние и скомандовал «По местам!». Матросы рассыпались по судну – то есть не совсем рассыпались, а скорее расползлись, ворча и поминая разными словами Капитана, осьминога и Тринадцатого.

– Слышь, кэп, а мне что делать? – не без опаски спросил Флейтист, ощущая себя последней сухопутной крысой.

– Тебе? – Капитан задумался. – А ты, дружище, иди палубу драить…

Часть вторая.

ТЕТЯ МУХА В ДОЛИНЕ АЗАЛИЙ

Название города, совершенно непроизносимое для нормального человека, переводилось с туземного наречия как Две Воды. На взгляд Флейтиста, в городе и кроме воды хватало жидкостей.

Вначале было море. После приключения со скалой у Капитана развилась легкая боязнь твердых предметов, поэтому заходить в порт «Бесноватый» не стал. Уж больно много там толклось судов, и Капитан, заявив, что менее всего на свете хотел бы застрять в круизном лайнере, велел бросить якорь в виду городского пляжа. При дневном свете бриг все равно был невидим. Ночью же пляжная публика пребывала в таком состоянии, что вырисовывающего на горизонте силуэта корабля-призрака просто никто не замечал. А если замечали, принимали за глюк. Правда, днем сквозь судно иногда проскакивала моторка, тащившая за собой банан, но все обходилось благополучно. Экипаж, который, пребывая на борту, тоже оставался невидимым, сперва воспринимал такие проскоки как аттракцион. Все дружно сбегались в трюм, хихикали и глазели на оседлавших банан девиц в купальниках. Потом всем надоело.

Кроме моря, имелась еще река, пересекавшая пляж и в это самое море впадавшая. Вдоль реки тянулся базар с питейными заведениями, которые манили команду едва ли не сильнее, чем неодетые красотки в шезлонгах. Вначале Капитан собирался отправить на сушу двух-трех человек, включая Флейтиста – пополнить запасы, разведать обстановку и навести справки про монастырь. Ну и попробовать поискать замену Флейтисту. Последний жутко достал Капитана напоминаниями о своей великой цели и о том, что в команде он-де только временно.

Однако после двух дней разглядывания берега в трубу члены экипажа пообещали закатить бунт,. если их всех не отпустят в город. Капитан заколебался – перспектива подавить (если получится) настоящий бунт возбуждала его не меньше, чем возможность проветриться. Однако в конце концов пришлось уступить.

Шлюпку спускать не стали, так как никто не знал наверняка, будет ли ее видно. А неожиданно выскочить на пляж прямо из воздуха, по общему мнению, попахивало извращением. Поэтому бравые морские волки просто сиганули за борт – как были, в одежде, – и вполне сошли за компанию подгулявших туристов. При этом никто не подумал о том, что зримость могла к ним вернуться в полете – а это было бы почище явления из прибоя. К счастью, этого не случилось.

Флейтист за время путешествия научился плавать как дельфин и драить палубу как сам черт. От солнца у него краснел и шелушился нос, а волосы приобрели совсем уж пергидрольный оттенок. Не сказать, что он был этому очень рад. Вместо сгинувшей еще при ведьме кепки голову пришлось повязать банданой, под которой опилок рога выделялся наподобие шишки. Однако все это были мелочи.

Выбравшись на берег и обсохнув, Флейтист отправился прочесывать кабаки – в надежде найти идиота, которого можно было отправить вместо себя на «Бесноватого». В результате он нашел великое множество собутыльников, с коими и напробовался разнообразных местных жидкостей – от домашнего вина до виноградной водки.

Несколько попыток познакомиться с туземками – с целью разузнать у них про монастырь, разумеется, – окончились провалом. Туземки были диковаты, передвигались стайками и при виде Флейтиста (которого немного портил обгоревший нос) сверкали на него газельими глазами и хихикали с безопасного расстояния. Ему никак не удавалось перехватить их взгляды: заметив, что он на них смотрит, девушки алели лицом, отворачивались, а то и разбегались. Зато туристки, сами плутавшие в городе и ни бельмеса не понимавшие по-местному, висли на парне, как мидии на камне и жутко отвлекали от цели. Наконец, устав сопротивляться неизбежному, он позволил себя увести и очнулся только через полтора суток на пляже.

Галька под его распростертым телом была ужасно холодная, твердая и чуть влажноватая.

– Медуза мне в глотку, – прохрипел парень, садясь и стряхивая с себя мелкие прилипшие камушки. – Что, опять рассвет? По-моему, я его уже где-то видел…

Камушки были везде. В волосах, за шиворотом, в штанах; на внутренней стороне предплечий, где от них оставались красные вдавленные лунки, на щеке, где они ощущались как присохшая болезненная корка. И еще на белом пластиковом шезлонге, стоявшем в опасной близости от его локтя, а также на двух обнявшихся девичьих телах, мелодично похрапывающих на этом шезлонге. Тела были облачены только в нижние части купальников и явно очень замерзли. Флейтист поглядел на них, наморщив лоб, потом подобрал валявшееся неподалеку махровое полотенце (очень грязное и намокшее с одного края) и заботливо прикрыл им тела. Те зашевелились, но не проснулись. Флейтист для верности тихонько засвистел Колыбельную, а сам обратил свой взор к морю в надежде увидеть корабль.

И увидел мачту с черным флагом, величаво погружающуюся в воду.

В следующее мгновение солнечный луч прорвался сквозь облака, и флаг растаял в воздухе.

Флейтист впал в ступор.

«Кто-то бабу привел», – подумал он отрешенно, а потом вдруг резко осознал весь масштаб катастрофы. Парень открыл было рот, чтобы начать ругаться, но его опередил чей-то исполненный страдания вой от самой кромки прибоя:

– Ууууууууу, на кого ж ты меня покинууул!!! Ой, да как же я теперь будуууу!!!

Приблизившись к источнику звука, Флейтист вторично застыл в столбняке, узнав катающуюся по пляжу в истерике ведьму Амброзию. Она была одета в розовую пижаму в цветочек, больше напоминавшую невыжатую посудную губку. Из-под молотящих по земле кулаков шрапнелью разлетались камешки и еле уворачивался верещащий Буцифер. Поодаль навытяжку лежала лопата.

Услышав хруст гальки, ведьма перестала завывать и подняла голову

– Что случилось? – участливо спросил Флейтист, присаживаясь рядышком на корточки. – Чего ты так ревешь?

Амброзия села и вздернула подбородок. С пижамы неудержимо текло, из носа тоже.

– Я де ревууууу, – не то прогнусила, не то прорыдала она. – Это у бедя да бышей аллерги-и-ия…

– Аааа, ну ясно – протянул Флейтист, глядя, как она размазывает по опухшему лицу слезы вместе с приставшими камешками. Нос и губы у ведьмы раздулись, красные глаза еле проглядывали из-за щек. – Ну прости, все антигистаминное вчера выпили. В клубе анонимных аллергиков. Пойдем, там аптека круглосуточная, – он махнул рукой в сторону рынка.

– Куда я пойду с такой рожей, – буркнула Амброзия и, недолго думая, стянула через голову пижамную кофту.

– Это чтоб на рожу не смотрели? – невинно поинтересовался Флейтист.

– Это потому, что у нас ноябрь, – невпопад отрубила она. – А носки я в море потеряла, когда тонула.

– Зато лопату, я смотрю, вытащила.

– А если он звонить будет? – вскинулась Амброзия, выкручивая кофту. – То есть, я хотела сказать…

До Флейтиста начало доходить. Вопреки ходячей байке об умственных способностях блондинов, дураком он все-таки не был – и в его белокурой голове уже сложилось примерное представление о случившемся.

– Сдается мне, кое-кто вернулся в команду?

Ведьма хмуро кивнула.

– Вы что, поссорились?

– Если бы! – в попытке подавить новый приступ воя она скорчила такую гримасу, что Флейтист отпрянул. – Его Буцифер напугал… Нет, я не могу всухую об этом рассказывать! Пойдем куда-нибудь выпьем…

Через четверть часа они уже сидели за столиком в полутемном помещении, являя собой весьма колоритное зрелище. Флейтист сосредоточенно вытряхивал из шевелюры застрявшие камушки. Босая ведьма в подсохшей пижаме страстно сморкалась в салфетку. Буцифер, стоя на задних лапках, деловито обгрызал увядший цветок, свисавший из вазы в центре стола. Прислоненная к столу лопата то и дело съезжала, норовя стукнуть ведьму по плечу.

Наконец осоловевшая официантка принесла бокалы и три бутылки темно-красного туземного пойла.

– Так вот, – заговорила Амброзия, вытащив зубами пробку и щедро наливая сначала себе, потом компаньону. – Нелепо все так получилось, аж зло берет…

Она взяла Буцифера и поднесла к своему бокалу. Тот, сидя на ее ладони, быстро-быстро залакал вино, а хозяйка отчаянным жестом хряпнула прямо из бутылки. И, собравшись с духом, поведала душераздирающую историю.

Оказалось, у них с Тринадцатым случилась любовь с первого взгляда. Тот при перемещении в ее двор угодил в корыто, расплескав воду (после чего волшебный артефакт начал нормально работать). Ведьма выскочила на шум с зубной щеткой во рту, проломила ногой ступеньку, повредила лодыжку и порвала юбку. А потом они с Тринадцатым встретились глазами.

– И понеслооооось… – мечтательно протянула Амброзия и всхлипнула.

В тесное соприкосновение они вошли прямо во дворе. Вокруг летали различные предметы обихода, поднятые в воздух их сдвоенной энергией. Когда они, взмыленные, перепачканные грязью и зубной пастой, не расцепляясь, переместились в дом, то промазали мимо кровати, а сверху на них обрушилась люстра. Но разве такие мелочи могли остановить влюбленных?.. Они бы и до утра так прокувыркались и наверняка разнесли бы весь дом, если б не Буцифер. Тот, привыкший спать с хозяйкой в одной постели, как ни в чем ни бывало взбежал на подушку как раз между головами переводивших дух влюбленных.