Текст книги "Духи и божества китайской преисподней"

Беседка тетушки Мэн (кит. Мэн-по-тин, 孟婆庭, или Мэн-по-чжуан, 孟婆莊)

– павильон, расположенный при выходе из десятого зала загробного суда (см. Ямараджи десяти залов), перед Колесом перерождения, на Террасе вина забвения 醧忘臺 (юйван-тай). В ней тетушка Мэн поит отбывшие наказания души отваром забвения (см. Чай тетушки Мэн), перед тем как отпустить их в новое рождение. В «Нефритовых скрижалях» (Юйли баочао, 玉曆寶鈔, см.) говорится, что вокруг этой беседки расположены галереи со ста восьмью помещениями, полностью уставленными чашками с отваром забвения.

Беседка тетушки Мэн, фрагмент настенной росписи, храм Чэн-хуан-мяо, г. Пинъяо, пров. Шаньси

Вансы-чэн (枉死城, «Город погибших злой смертью»)

– «Город погибших злой смертью», либо «Ад Вансы-чэн» (вансы-чэн диюй, 枉死城地獄), либо «Ад безвременно погибших» (ю ван диюй, 幽枉地獄). Согласно преданиям, этот «город» находится в загробном мире с правой стороны от приемной Фэнду Дади (см. Ады, Фэнду Дади). Туда попадают души безвинно погибших людей. Там они ждут, когда в загробном мире окажутся виновники их гибели, чтобы собственными глазами увидеть страдания своих мучителей и изжить ненависть к ним. В день, когда безвинно погибшая душа обретает новое рождение, ее обидчик препровождается из Вансы-чэна в другие залы и ады преисподней, где он должен пройти все необходимые процедуры и понести все положенные наказания.

Согласно «Сборнику мнений для уяснения истины» (Цзи шо цюань чжэнь, 集說詮真), написанному Хуан Бо-лу (黃伯祿, 1830–~1909), Вансы-чэн находится в ведении шестого загробного судьи Бяньчэн-вана (см. Ямараджи десяти залов, Ады).

По другим представлениям Вансы-чэн – это четырнадцатый ад, он расположен при зале седьмого загробного судьи Тайшань-вана (см. Ады / Попытка избегнуть противоречий). В качестве ада он предназначен тем, кто по своей вине умер раньше времени, и теперь должен пребывать здесь до окончания срока своей предопределенной земной жизни, а уж только после этого предстать перед Ямараджами десяти залов (см.).

В романе У Чэн-эня (吳承恩, ~1500–~1582) «Путешествие на Запад» описывается, как танский император Тай-цзун (太宗, Ли Ши-минь, 李世民, 599–649) попадает в Вансы-чэн. По его вине многие люди умерли раньше положенного им срока. От разъяренной толпы, жаждущей восстановления справедливости, император Тай-цзун откупается деньгами, взятыми в долг в отделении загробного банка, а сам он возвращается в мир людей, так как срок его жизни еще не окончился.

Со временем понятие «Вансы-чэн» стало синонимом преисподней.

Вансян-тай (望鄉臺, «Терраса, откуда смотрят на родину»)

– особое возвышение, башня в загробном мире, откуда можно увидеть мир людей.

Другие названия Сысян-лин (思鄉嶺) или Ванъюнь-лин (望雲嶺) – «пригорок, на котором тоскуют по родным местам».

ОПИСАНИЕ

В «Нефритовых скрижалях» (Юйли баочао, 玉曆寶 鈔, см.) приведено довольно подробное описание Вансян-тай. Это терраса высотой в 49 чжанов (около 130 м), полукруглой формы, обращенная на восток, запад и юг, по периметру 81 ли (около 47 км), со стороны севера ровная стена с торчащими из нее мечами. Склоны этой террасы утыканы ножами. Наверх ведут 63 ступени. С террасы можно увидеть своих родственников и друзей и услышать, что они говорят.

ЛЕГЕНДА

Существует легенда, что сначала Вансян-тай находился в первом зале суда. Дело в том, что в то время главой первого зала был Ямараджа, который очень жалел души умерших. Он видел, как они плачут и тоскуют по своим родным, и, чтобы хоть как-то облегчить их боль и страдания, построил террасу, с которой души могли еще раз посмотреть на своих близких. Кроме того, Ямараджа часто отпускал невинно пострадавшие души обратно в мир живых. Когда сведения об этом дошли до Нефритового императора, он разгневался и отправил Ямараджу управлять пятым залом суда, а также велел забрать с собой и террасу. С тех пор Вансян-тай находится в пятом зале суда (хотя встречаются и изображения этого помоста в первом зале).

В «Нефритовых скрижалях» Вансян-тай представлен не как свидетельство благодеяний Ямараджи, а как один из видов мучений, где грешники невыносимо страдают от тоски по родным и близким. В Юйли баочао говорится, что безгрешные души и те, у которых грехов и благодеяний поровну, не должны подниматься на террасу, а поднимаются только законченные грешники.

В Китае в некоторых храмовых комплексах есть «модели» Вансян-тай. Самая известная из них находится в храмовом комплексе Гуйчэн, уезд Фэнду, г. Чунцин.

Вансян-тай из свода «Нефритовые скрижали» (Юйли баочао)

Вансян-тай, храмовый комплекс Гуйчэн, уезд Фэнду, г. Чунцин

Генералы Чжаохунь и Шоупо (кит. Чжаохунь цзянцзюнь, 召魂將軍, Шоупо цзянцзюнь, 收魄將軍; дословно «Генерал, вызывающий души Хунь» и «Генерал, забирающий души По»)

– два божества, в ряде культов, преимущественно на юге, специально являющиеся в момент смерти отдельно за янскими душами Хунь и иньскими душами По (см. Души). Культ развился из переосмысления и расширения полномочий двух охранников богини воды Ма-цзу – духа с бесконечно острым зрением Цяньлияня (千里眼) и духа с бесконечно чутким слухом Шуньфэнэра (順風耳). В своем новом качестве эти божества получили дополнительные функции, напрямую связанные с делами преисподней, и дополнительное именование, хотя часто продолжают называться и традиционно: Цяньлиянь и Шуньфэнэр. Изображаются в виде двух устрашающих демонов, часто красного и зеленого (или синего) цветов. Один из них прикладывает ладонь к уху, вслушиваясь в отдаленные звуки, а другой прикрывает рукой глаза от света, всматриваясь в даль. На голове у Цяньлияня (Генерала Шоупо) имеется два рога, и он изымает у умирающего иньские души; на голове у Шуньфэнэра (Генерала Чжаохунь) – один рог, и он изымает янские души. Подобная трактовка этих божеств наиболее характерна для верований Тайваня, хотя может встречаться и в других регионах, однако из-за некоторого противоречия сказанного выше с общераспространенным толкованием загробных мытарств культ этот не особенно популярен.

Генерал Чжаохунь (Шуньфэнэр), храм Тяньхоу-гун, г. Лоян, пров. Хэнань

Генерал Шоупо (Цяньлиянь), храм Тяньхоу-гун, г. Лоян, пров. Хэнань

Гогун-бу (過功簿, «Реестр проступков и добродетелей»)

– реестр, ведущийся загробными службами Департаментов Дунъюэ Дади (см.). В него вносятся все хорошие и дурные поступки человека. Именно этот реестр держит в руках глава Управы наград за добродетели Шан-шань-сы (см. Четыре великих Паньгуаня), определяя поощрения новопреставленной душе. Гогун-бу играет важную роль при определении одного из Путей перерождения в следующей жизни. Непосредственно связан с «Реестром жизни и смерти» (Шэнсы-бу, 生死簿, см.).

Реестр Гогун-бу в руках у главы Управы наград за добродетели Шан-шань-сы

Храмовый комплекс Гуйчэн, уезд Фэнду, г. Чунцин

Гоухуньгуй (勾魂鬼, букв. «Черт, забирающий души»)

– особая категория загробных служителей, приходящих в смертный час, отделяющих тонкое тело человека и препровождающих каждую из десяти душ по уготованному адресу; одной из обязанностей этих посыльных является конвоирование грешников к загробному суду. В разных источниках описываются по-разному; для ранних текстов нет ни определенного количества таких духов, ни точных портретных характеристик. Это может быть либо три духа, соответствующие трем составляющим тонкого тела человека (так называемые Домин-цзу, 奪命卒, «посыльные за жизнью»), или же один дух, одетый в синее (см. ниже новеллу Юань Мэя), либо два духа в пурпурных одеждах (см. продолжение к танскому сборнику бицзи «Ю ян цза цзу» (酉陽雜俎, «Собрание разного с южного [склона горы] Ю[шань]») Дуань Чэн-ши (段成式, 803–863)). Подобно многим другим загробным служителям, Гоухуньгуй может становиться чрезвычайно высокого роста (в описаниях чаще всего ростом с чжан (3,3 м)) или быть наделен другими бесовскими признаками (например, наиболее часто встречающийся атрибут Гоухуньгуя – куриные лапы). Одним из особых атрибутов Гоухуньгуя является зонтик, к которому он привязывает добытые души.

Гоухуньгуй, храмовый комплекс Гуйчэн, уезд Фэнду, г. Чунцин

Черный У-чан, храмовый комплекс Гуйчэн, уезд Фэнду, г. Чунцин

Наиболее популярными и часто встречающимися представителями этой категории духов являются У-чаны. В ряде областей в качестве изымающих души посыльных загробного мира фигурируют Цяньлиянь и Шуньфэнэр (см.).

Описания встреч с Гоухуньгуем в литературе многочисленны и разнообразны. В ряде случаев говорится, что человек способен пойти на сделку с духом, даже запугать или повергнуть его. Первое подтверждается в танской новелле о человеке, договорившемся с духами Гоухуньгуй об отсрочке в три года, и те честно выполнили договор, но три года в подземном мире равняются трем дням в мире подлунном, поэтому договорившийся совершенно неожиданно для себя умер через три дня после встречи с духами. Второе наглядно иллюстрирует новелла Юань Мэя «Души часто превращаются в мух» («Гуй до бянь цанъин», 鬼多 變蒼蠅), в которой главный герой, приняв посланца за душами за городского воришку, принуждает его к повиновению. Даже когда недоразумение разрешается, дух продолжает слушаться главного героя и терпеть от него различные неудобства, которые тот нарочно устраивает, чтобы спасти своего двоюродного брата по материнской линии. Почтение духа, очевидно, вызвано большой ученостью главного героя, которую тот сумел успешно продемонстрировать, став первым на государственных экзаменах, поэтому, даже когда пойманные и превращенные в мух души умерших оказываются отвязанными от зонтика и выпущенными им на свободу, Гоухуньгуй безропотно отправляется вновь их отлавливать.

В большинстве случаев, особенно в поздних верованиях, функции Гоухуньгуя выполняют именно У-чаны, хотя в медийных проектах, а также в кинофильмах встречаются и упоминания об одиночных посланцах за душами, снабженных перечисленными выше атрибутами.

У-чан как посыльный за душами, храм Фадин-сы, уезд Гуаньду, пров. Юньнань

Гуй (鬼)

– средоточие иньской силы, антропоморфное по форме и имеющее отношение к загробной жизни. В разные исторические периоды значение слова и связанные с ним культурные аллюзии неоднократно менялись. Древний иероглиф Гуй трактовался как «существо со странным лицом» (или головой), обозначая иньский остаток тонкого тела после смерти. В более поздние периоды этот термин приобрел два основных толкования:

ГУЙ (1)

– общее название для различных видов нечисти, опасных и враждебных по отношению к человеку, а также для низшего звена адских служителей – различных страшилищ, мучающих грешников в аду. В названиях последних часто фигурирует как родовое понятие: Цяньянь-гуй (千眼鬼, Тысячеглазый черт), Шижоу-гуй (食肉鬼, Черт, Поедающий мясо) и пр. В этом понимании термин стал употребляться после проникновения в Китай буддизма, объединив собственно китайские представления об обитателях иньского мира с буддийскими привнесениями (см. Еча и Лоча). В загробном мире Гуй – самые мелкие служащие подземного узилища, называемые также Гуйцзу (鬼卒), то есть буквально «рядовая нечисть», или Гуй-и (鬼役) – черти-посыльные. Иногда эта категория духов именуется описательно: цинмянь ляоя (青面獠牙) (дословно «синее лицо, безобразные зубы»), чифа (赤髮) – «красноволосые» и чжэннин (猙 獰) – «звероподобные». Они выполняют поручения Гуй-вана и загробных судей (см. Ямараджи десяти залов): отводят грешников на очередное испытание, собственно приводят наказания в действие и пр. Обычно антропоморфны. Изображаются часто похожими на Гуй-вана (см. Гуй-ван, Десять иньских воевод), но это обстоятельство весьма факультативно. По большей части изображения Гуев довольно характерны: синяя, зеленая или черная кожа, красные волосы и брови, острые длинные зубы. Иногда темя словно бы разделено на две половины, что является своего рода схематическим обозначением рогов; на современных изображениях попадаются и вполне четко прорисованные рога. Часто Гуй наделен сразу несколькими лицами или на лице неоднократно повторяется какая-либо его часть (рот, нос, глаза и пр.). Кожа может быть либо телесного цвета, либо любого темного оттенка. Волосы на современных картинах и скульптурах также бывают черными. Часто особо оговаривается, что глаза синего цвета, что, впрочем, наряду с красными волосами, служит признаком нечисти вообще.

Тысячеглазый черт Цяньянь-гуй, храмовый комплекс Гуйчэн, уезд Фэнду, г. Чунцин

Гуй как исполнитель загробных наказаний, храм Чэн-хуан-мяо, г. Пинъяо, пров. Шаньси

Многоликие адские служители Гуй, храмовый комплекс Гуйчэн, уезд Фэнду, г. Чунцин

В описаниях фигурируют такие черты, как отсутствие подбородка, неспособность отбрасывать тень и пр., однако изображения зачастую несколько отступают от описаний.

Не имеется и какой-либо характерной одежды, по которой можно было бы опознать эту категорию духов: в большинстве случаев весь наряд состоит только из коротких штанов, или юбки-дхоти, или набедренной повязки и накидки на плечах, но встречаются и изображения Гуев в военном ны браслетами.

В руках Гуи могут держать самые разнообразные виды оружия: вилы, цепи, палицы, булавы и др., или же колокольчик, или табличку с мордой тигра с иероглифами цюй мин (取命) – «отнимаю жизнь». Тем не менее все перечисленные предметы не являются характерными исключительно для этих духов и для атрибуции использованы быть не могут.

В рассматриваемом контексте понятие «гуй» может восприниматься как общее название для любой нечисти, то есть для обитателей иньского мира, состоящих полностью из иньской первоосновы и не имеющих отношения к элементам тонкого тела человека (сравни Гуй (2).

По древним поверьям Гуй также не существует вечно, и после своей смерти превращается в «призрак черта» – в некую особую субстанцию, называемую цзянь (聻). Вера в цзяней не получила какого-либо дальнейшего логического развития и осталась только в рудиментарных формах: так на воротах в древности часто архаичным почерком чжуань писали иероглиф цзянь, чтобы отогнать нечисть, поскольку считалось, что Гуй боится цзяня так же, как живые люди боятся Гуев. Об этом есть упоминание у танского Дуань Чэн-ши (段 成式, 803–863) в сборнике «Ю ян цза цзу» (酉陽雜俎, «Собрание разного с южного [склона горы] Ю[шань]»), где говорится, что простолюдины любят изображать на воротах голову тигра и писать иероглиф цзянь; об этом же повествует цинский новеллист Пу Сун-лин (蒲松齡, 1640–1715), который связывает здесь понятие «гуй» с другим толкованием того же термина – «призрак, неупокоенная душа» (см. Гуй (2)).

Адский служитель Гуй, храм Дунъюэ-мяо, г. Пекин

ГУЙ (2)

– призрак, совокупность иньской первоосновы тонкого тела, оставшаяся после смерти. Термин чрезвычайно многозначный и широко трактуемый в религиозной и художественной традиции Китая. Обычно так называются души погибших «злою» смертью, то есть закончивших жизнь ранее отмеренного высшими предначертаниями срока, когда запас иньской и янской энергии человека еще достаточно велик, что не дает возможности тонкому телу беспрепятственно разделиться на иньские и янские составляющие (см. Души) и принуждает его оставаться неупокоенным между мирами.

Адский служитель Гуй, храм Дунъюэ-мяо, г. Пекин

Гуй наделен сознанием, хоть зачастую и весьма примитивным, сводимым, как правило, к ограниченному набору каких-либо функций (например, насылать болезни, изводить кого-либо наваждениями и пр.), что доказывает наличие в нем янской первоосновы (функция мышления, даже минимальных зачатков сознания традиционно соотносилась с действием именно янских составляющих тонкого тела; см. Души). Неразделимость первооснов, обеспечивающая существование такого рода духов, может быть много более долговечной, чем это происходит в обычной человеческой жизни, поскольку запасы иньской и янской силы не растрачиваются на поддержание физического существования тела и на активную духовную работу; отсюда традиционное представление о самоубийстве как изощренной мести обидчику: лишив себя жизни, особенно поблизости от жилья врага, человек порождает Гуй, который в дальнейшем неустанно изводит виновника несчастий. Вместе с тем, особенно после распространения буддизма, официальная точка зрения на самоубийства была крайне негативной: лишение себя жизни признавалось великим грехом, и загробное наказание за такой проступок сулилось лютое и неотвратимое. Интересно, что практически аналогично оценивалась и гибель в результате несчастного случая, и вообще любая внезапная кончина по вине внешних обстоятельств, которая полагалась карой, насылаемой за свершенные проступки. В народной религии оба взгляда на эту проблему смогли ужиться благодаря представлениям об обширной сети загробных служб (см. Департаменты Дунъюэ Дади), способных разобрать каждое конкретное дело индивидуально и вынести решение, основываясь на высшем понимании добра и зла, а не на слепом следовании правилам и установлениям. Эта же точка зрения смогла примирить и такие, казалось бы, неразрешимые противоречия, как смерть за правое дело и опасность понести смертельные увечья: традиционно считалось, что ущербность захораниваемого тела автоматически означает вечную ущербность в загробной жизни. Неоднократно описаны случаи, когда мучительная и долгая смерть почиталась много более желанным исходом, чем быстрая гибель от меча, поскольку в первом случае тело оставалось нерасчлененным; известна и традиция сохранять удаленные органы, чтобы получить возможность быть погребенным «целиком». В поздних представлениях, возникших под влиянием как традиционных китайских верований, так и различных школ буддизма, это обстоятельство получило несколько иное осмысление, и правота цели, ради которой человек идет на смерть, стала полагаться достаточным условием не только для обретения гармонии и благости в мире мертвых, но и для того, чтобы получить высокий пост в системе служб Нефритового императора (например, многие божества-покровители местности – бывшие честные чиновники – были при жизни оклеветаны и казнены; см. Ту-ди и Чэн-хуан).

Гуй как конвоир душ в преисподней, храм Дунъюэ-мяо, г. Пекин

Адский служитель Гуй, храм Дунъюэ-мяо, г. Пекин

Гуй, будучи в большей степени порождением иньского первоначала, боится различных активных проявлений янской силы – солнца, красного цвета, громкого крика, меча, персикового дерева, петуха и пр. Также его страшит присутствие священных текстов (или их рецитация), различных специальных амулетов; одним из универсальных оберегов от этого вида духов, равно как и от большинства нечисти, считались слюна и моча, что находит параллели и в европейских простонародных верованиях. Особым предметом, способным отогнать Гуя, был календарь, часто вместе с мечом вешавшийся в помещениях или повозках специально для этой цели. Как и от многих других представителей иньского мира, от Гуя пробовали уберечься, устанавливая у входа защитные экраны, поскольку полагали, что нечисть может передвигаться только по прямой и, наткнувшись на экран, неминуемо повернет обратно (этими же представлениями объясняется и устройство особых зигзагообразных мостиков – нечисть не может пройти по ним и непременно свалится в воду, устройство высоких порогов, чтобы бесы не перешагнули, и целый ряд других специфических архитектурных приемов).

Бесприютные души, храм Дунъюэ-мяо, г. Пекин

Особым видом этого духа является так называемый Эгуй – голодный демон (см.), мучимый неутолимым голодом, пока не искупит свои прегрешения.

Гуй-ван (鬼王, «правитель над демонами гуй»)

– один из важнейших персонажей в китайских представлениях об адах. Существует ряд божеств, которых могут так именовать. В целом, по выполняемым этими божествами функциям их можно условно разделить на две группы:

• в одну входят различные начальники среднего звена над демонами ада; надобность в подобных персонажах чисто техническая – множество рядовых демонов гуй должны быть управляемы и направляемы. Такого рода фельдфебельские и низшие управленческие функции и лежат на Гуй-ване;

• во вторую входят божества совершенно иного типа – защитники и спасители грешных душ от адских мучений.

Первая группа более многочисленна. Божества, именуемые Гуй-ван и относимые к этой группе, зачастую весьма сходны в целом и отличаются лишь несущественными деталями. В этой трактовке Гуй-ван может пониматься как:

1. Начальник над всеми служащими в аду демонами (см. Гуй), может трактоваться как воевода Гуй-ван дашуай, входящий в группу Десяти иньских воевод (см.);

2. Начальник одной из служб преисподней. Согласно «Сутре основных обетов Бодхисаттвы Кшитигарбхи» (Дицзан пуса бэньюань цзин, 地藏菩薩本願經), которая имеет очень большое хождение в Китае, в одном из адов, а именно в Тевэй-чэне (см.), находится не один, а бессчетное число Гуй-ванов. Все они занимают руководящие должности в загробной администрации. По именам некоторых Гуй-ванов можно определить круг их обязанностей, например: Чжу хао Гуй-ван (主 耗鬼王, букв. «главный по расходам») контролирует расходы, Чжу ши Гуй-ван (主食鬼王, букв. «главный по питанию») ведает продовольствием, Чжу цай Гуй-ван (主財鬼王, букв. «главный по финансам») управляет финансами. Имена других Гуй-ванов дают представления об их облике или способностях, например: Лан-я Гуй-ван (狼牙鬼王) – Гуй-ван с зубами волка, Цяньянь Гуй-ван (千眼鬼王) – Тысячеглазый Гуй-ван, Фэйшэнь Гуй-ван (飛身鬼王) – Летучий Гуй-ван. Есть Гуй-ваны, по именам которых понятны их склонности и пристрастия, например: Фу-ши Гуй-ван (負石鬼王) – Гуй-ван, который носит на спине камни, Дань-шоу Гуй-ван (啖獸鬼王) – Гуй-ван, который питается мясом животных. Некоторые из Гуй-ванов имеют особые атрибуты или особых спутников, и это нашло отражение в их именах, например: Бай-ху Гуй-ван (百虎鬼王) – Гуй-ван [ездящий] на белом тигре или Чи-ху Гуй-ван (赤虎鬼王) – Гуй-ван, [ездящий] на красном тигре. Кроме того, у каждого Гуй-вана в подчинении находится сто тысяч «малых Гуй-ванов» – Сяо Гуй-ван (小鬼王), выполняющих более мелкие поручения;

Гуй-ван как начальник над демонами ада, храм Фадин-сы, уезд Гуаньду, пров. Юньнань

3. Верховный главнокомандующий над Якшами (см. Еча и Лоча) Панчика (или Паника, кит. Баньчжицзя, 半隻迦, или Саньчжи, 散支), супруг (по некоторым вариантам легенд – сын) богини Харити (кит. Гуйцзы-му, 鬼子母). О Харити существует распространенная буддийская легенда, согласно которой она была демоницей, поедающей детей, и встала на истинный путь только тогда, когда Будда Шакьямуни похитил ее собственного сына и обещал вернуть его после того, как Харити откажется от каннибализма. Интересно, что в китайской традиции подобная легенда бытует и о некоем Гуй-ване, которого в данном случае называют Панчикой, то есть можно говорить о трансформации легенды внутри «демонической четы».

Вторая группа божеств, именуемых Гуй-ван, по сути представляет собой ассоциирование одной функции и одного облика с совершенно различными божествами. Гуй-ван здесь – это особое божество, спасающее грешников из ада. Понимается как:

1) одно из воплощений Бодхисаттвы Авалокитешвары (Гуань[ши]инь, 觀世音) – см. Мянь-жань;

2) одно из воплощений божества Тай-и (太乙) – см. Мянь-жань;

3) эпитет Бодхисаттвы Кшитигарбхи (地藏王) – см. Кшитигарбха, Мянь-жань.

В южных школах даосизма Гуй-ван – не аватара Тай-и, а его подчиненный, но функции и внешний вид божества при этом ничуть не меняются.

Гуй-ван как один из Десяти иньских воевод, храмовый комплекс Гуйчэн, уезд Фэнду, г. Чунцин

ИКОНОГРАФИЯ

Иконографически Гуй-ван изображается примерно одинаково, несмотря на то, к какой группе божеств это понятие относится в том или ином случае. Изображается он с огненными волосами, темной кожей, часто – с тонкой шеей и большим животом; в руках может держать колокольчик (ср. Мянь-жань). Звон этого колокольчика должен созывать грешные души в Царстве мертвых, и Гуй-ван призывает их к раскаянию, чтобы получить лучшее перерождение. Кроме того, Гуй-ван может держать в руках самое различное древнее оружие, цепи и т. п.

В храмах изображения Гуй-вана можно встретить в залах, посвященных Ямараджам десяти залов (см.), в залах Чэн-хуанов, а также подле изображений Авалокитешвары, Тай-и или Кшитигарбхи (см. Мянь-жань).

Гуй-ван как исполнитель наказаний в преисподней, храм Чэн-хуан-мяо, г. Пинъяо, пров. Шаньси