Текст книги "Духи и божества китайской преисподней"

Может возникнуть впечатление, что в поздней простонародной традиции душа как элемент целостный просто перестает дробиться и становится единой, неразделимой. Тем не менее и это не так. При погребении впереди гроба в Старом Китае специально несли изображение бога Кайлу-шэня (開路神, букв. «расчищающего дорогу»), чтобы очистить могилу от злых сил, значит, часть душ все-таки остается в могиле. Посланник загробных судей, вынимающий душу, называется Гоухуньгуй, в его обязанности, опять же, входит работа только с одной категорией душ (в ряде местных культов, например, на Тайване, имеются даже специальные посыльные отдельно за душами Хунь и По; называются они генерал Чжаохунь (召魂將軍, Генерал, вызывающий души Хунь) и генерал Шоупо (收魄將軍, Генерал, забирающий души По) (см. Генералы Чжаохунь и Шоупо). Практика называния душ по именам тоже однозначно говорит в пользу разграничения иньских и янских составляющих – все это примеры именно из простонародных ритуальных практик. Разделение на иньские и янские души существует, но в то же время его и нет. Его нет, когда мы говорим о перерождении и адских мытарствах в простонародных верованиях. Его нет, когда мы соединяем в народной религии картины инфернальных страстей и рассказы о становлении бессмертным.

В китайских простонародных верованиях понятие «душа» становится некоей особой сущностью, несводимой к положениям ни одной из породивших ее философских систем и выражающейся каждый раз в новых конкретных формах в зависимости от ситуативных особенностей.

Еча и Лоча (夜叉羅剎)

– китайская транскрипция санскритских слов якша и ракшас. Якши в индуизме были хранителями сокровищ, входили в свиту бога богатства Куберы. Ракшасы в индуизме – демоны-людоеды, причиняющие всяческий урон и разрушения и враждебные людям. В буддизме и те и другие выступают в роли грозных и яростных духов-каннибалов, способных причинить огромные беды; якшами и ракшасами повелевает лично дух-хранитель севера Вайшравана (второе имя Куберы, под которым он и почитается в буддизме). Якши и ракшасы служат его воинством и уничтожают тех, кто накопил слишком много дурной кармы.

Ракшаси, храмовый комплекс Гуйчэн, уезд Фэнду, г. Чунцин

В китайских народных верованиях Якши и Ракшасы (Еча и Лоча) – не более чем одна из разновидностей духов Гуй – воинства и охранников преисподней. Зачастую не имеют особой иконографии, отличной от иконографии Гуй. Бывают мужского и женского пола, последние (якшини и ракшаси) часто рисуются особенно свирепыми. В современном китайском языке широко используется идеома му еча (母夜叉) – «якшини» – в значении «злобная женщина с дурным характером».

В буддизме ставшие на путь истинной веры якшини и ракшаси часто преобразуются в могучих божествохранников и подателей (например, Харити, кит. Гуйцзы-му, 鬼子母). В китайских простонародных верованиях в числе служителей ада могут изображаться демоницы с особым указанием, что это ракшаси или якшини, но никаких специальных черт именно у этих божеств не имеется.

Желтые источники (кит. хуан цюань, 黃泉)

– в представлении китайцев древности место, куда отправляется душа умершего, одно из названий подземного мира мертвых. Другой термин, принятый для обозначения загробного мира, – Девять источников (цзю цюань, 九泉). Число источников имеет символическое значение, «девятка» в нумерологии означала «предел», «предельное число», после которого круг исчислений возвращается к изначальной точке, но на новом уровне.

Термин «Желтые источники» впервые встречается в классическом памятнике китайской литературы – «Цзо чжуань» (左傳, ок. 535 г. до н. э.), то есть представление о Желтых источниках уже существовало в период Воюющих царств (475–221 г. до н. э.) и, возможно, еще раньше. В «Цзо чжуане» сказано то, что Желтые источники располагаются под землей, но в какой части света – неизвестно, вероятно, на западе или северо-западе. Это самое раннее из известных обозначений загробного мира. Под влиянием буддизма представление о Желтых источниках как месте пребывания душ усопших в начале первого тысячелетия постепенно вытесняется и становится одной из метафор загробного мира.

Дорога Желтых источников, храмовый комплекс Гуйчэн, уезд Фэнду, г. Чунцин

Дорога Желтых источников, храмовый комплекс Гуйчэн, уезд Фэнду, г. Чунцин

По древним поверьям первоэлемент «земля» соотносится с желтым цветом, вода источников, находящихся под землей, тоже желтая. Если Желтые источники были местом, куда направлялись души после смерти, то к югу от горы Тайшань располагалась вершина Хаоли, где судьбу души определяли духи земли и гор (о том, какие именно составляющие тонкого тела направлялись в загробный мир, а какие рассеивались в эфире см. Хунь и По). Можно предполагать, что Желтые источники были, вероятно, местом, где души пребывали под управлением бога Земли Хоу-ту, место это было мрачное и безрадостное. На границе тысячелетий в эпоху Хань (202 г. до н. э. – 220 г. н. э.) все большее значение начали обретать представления об обители бессмертных (сянь, 仙), расположенной на востоке, сложилось поверье о том, что находится она на острове Пэнлай, в Восточном море, и главенствует в ней (по еще более поздним поверьям) покровитель Востока Дун-ван-гун. Одновременно существовали более ранние предания и о западной обители святых, подчиненной покровительнице Запада Си-ван-му.

Ни точных описаний Желтых источников, ни их изображений до наших дней не сохранилось. Картины загробного мира, встречающиеся в ханьских погребениях, дают представление о верованиях того времени. Согласно взглядам древних, благополучие души в царстве мертвых напрямую зависит от того, в каком состоянии будет пребывать тело усопшего, для чего необходимо правильно расположить и обустроить место захоронения. Знатные люди эпохи Хань сооружали величественные гробницы, в которых на стенных росписях были запечатлены виды рая бессмертных, подлунного и подземного мира. Символом последнего выступали водные обитатели; однако же ни фресок, ни каких-либо других изображений Желтых источников не имеется.

В «Нефритовых скрижалях» (Юйли баочао, 玉曆 寶鈔, см.) образ Желтых источников также присутствует, но в несколько измененном виде – там говорится о некой «Черной дороге Желтых источников», находящейся прямо на западе (чжэн си дэ хуанцюань хэйлу, 正西的黃泉黑路); на дороге этой стоит дворец первого из десяти загробных судей Циньгуан-вана (秦廣王) (см. Ямараджи десяти залов). В храмовом комплексе Гуйчэн в провинции Сычуань есть галерея, носящая название Хуанцюань-лу (黄泉路, «Дорога Желтых источников»). Согласно более поздним представлениям в ад ведет только одна дорога, которая и называется Дорогой Желтых источников.

В современном китайском языке словосочетание «Желтые источники», как и «девять источников», означает «загробный мир», а выражение «отправиться к Желтым источникам» (мин фу хуанцюань, 命赴 黃泉) означает «умереть».

Жи-ю-сюнь и Е-ю-сюнь (日夜遊巡)

– букв. «дневной патрульный» (жи-ю-сюнь, 日遊巡) и «ночной патрульный» (е-ю-сюнь, 夜遊巡) – два особых духа, днем и ночью следящие за миром людей.

Вместе называются Жи-Е-ю-сюнь – «Патрульные дня и ночи». Именования этих духов могут несущественно изменяться – Жи-ю шэнь (日遊神, «Дневной дозорный дух») и Е-ю шэнь (夜遊神, «Ночной дозорный дух»), но в любом случае, говоря о них, называют именно должности, а не имена. Что же до имен собственных, то дневного патрульного зовут Вэнь Лян (溫良), а ночного – Цяо Кунь (喬坤), однако называть их так нельзя – имена эти табуированы, и произнесение их всуе – не просто формальное прегрешение, но в Старом Китае оно считалось крайне опасным.

Жи-ю-сюнь и Е-ю-сюнь выполняют полицейские функции. Они поочередно днем и ночью следят за миром людей и докладывают о нарушениях Нефритовому императору. Они также подчинены Дунъюэ Дади, Ямараджам (см. Ямараджи десяти залов) и Чэн-хуанам. Кроме того, встречаются источники, называющие их небесным патроном божество Юпитера Тайсуй (太歲).

Жи-ю-сюнь, храмовый комплекс Гуйчэн, уезд Фэнду, г. Чунцин

ИКОНОГРАФИЯ

В «Книге гор и морей» (Шаньхай-цзин, 山海 經) встречается описание похожих божеств, «ведающих ночью», и отмечается, что у них «соединены плечи». Если внимательно всмотреться в иллюстрацию, изображающую «Патрульных дня и ночи» в «Нефритовых скрижалях» (Юйли баочао, 玉曆寶鈔, см.), то заметно, что их плечи также кажутся сросшимися. Следовательно, есть вероятность того, что культ патрульных духов восходит к описанным в Шаньхай-цзине божествам.

В поздней традиции изображения Жи-ю-сюня и Е-ю-сюня можно встретить в храмах, посвященных Чэн-хуану, Дунъюэ Дади и др., но там они стоят порознь, часто в различных концах зала. Главным отличительным атрибутом этих духов являются деревянные таблички в руках с надписью «солнце» (жи, 日) или «дневной патруль» (жи сюнь, 日巡) у Жи-ю-сюня и «луна» (юэ, 月) (либо «ночь», е, 夜) или «ночной патруль» (е сюнь, 夜巡) у Е-ю-сюня.

Кроме того, на фресках могут воспроизводить их изображения из Юйли баочао.

Согласно источникам Юаньской эпохи, Жи-юсюнь из каждого шестидесятидневного цикла сорок четыре дня проводит вне дома, а шестнадцать – в доме. Из того времени, что он проводит в доме, он поровну находится в каждой из «пяти сторон» жилища – на севере, на западе, на юге, на востоке и в центре. Считалось, что лучше не ходить в ту часть дома, где должен находиться в это время Жи-ю-сюнь, поскольку встреча с ним может быть для человека губительной.

Жи-ю-сюнь и Е-ю-сюнь входят в число Десяти иньских воевод (см.).

Жи-ю-сюнь и Е-ю-сюнь из свода «Нефритовые скрижали» (Юйли баочао)

Е-ю-сюнь, храмовый комплекс Гуйчэн, уезд Фэнду, пров. Сычуань

Загробные мытарства

В истории китайской культуры представления о загробных мытарствах претерпевали множество трансформаций. Первоначально неразработанная система верований о навьем царстве и пребывании в нем со временем уступила место весьма изощренной и скрупулезно выписанной картине мощной бюрократической системы инфернального делопроизводства. Вместе с тем невозможно провести сколько-нибудь четкую временную границу, соотносимую со сменой этих представлений, поскольку рудименты древнейших верований в большей или меньшей степени, в зависимости от конкретных особенностей местной традиции, сохранялись во всё более сложных и многоуровневых описаниях загробного мира и его обитателей.

ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ

В Древнем Китае считалось, что души отправляются под землю к неким Желтым источникам (хуан цюань, 黃泉) (см.); цвет источника можно трактовать двояко – желтый является в традиционной китайской космогонии и цветом середины, и цветом первоэлемента «земля», поэтому источник может пониматься и как «серединный», то есть соотносимый с категорией мирового центра, и как непосредственно «земляной». Следует полагать, что обе эти особенности играют роль, и Желтые источники соотносятся с обоими упомянутыми понятиями. Точное число именно Желтых источников отдельно не сообщается, но другое аналогичное упоминание царства мертвых говорит о Девяти источниках (цзю цюань, 九泉), что вполне созвучно сказанному выше: в китайской нумерологии девять – предельное число превращений, после которого всё возвращается в начало цикла.

По другим представлениям душа усопшего отправлялась на гору Тайшань (泰山). Впоследствии оба эти воззрения объединяются и дополняются элементами даосской мифологии: возникают рассказы о столице подземного царства и шести небесных дворцах. Столица часто именуется Юду (幽都), и правит в ней божество, большинством исследователей соотносимое с Хоу-ту – богом, а впоследствии богиней земли.

Собственно же картина загробных мытарств, чистилища, разнообразных адов и т. п. формируется в Китае позже и под влиянием буддизма. Более-менее цельная картина возникает к XIII–XIV векам, но она продолжает совершенствоваться и дополняться, что, в конце концов, приводит к возникновению исчерпывающих описаний хорошо структурированного и управляемого мира мертвых.

Сцены адских мучений, храм Синшань-сы, г. Сиань, пров. Шэньси

ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ДУШАХ

Следует особо отметить, что в Китае не имеется понятия единой души, отделяющейся от тела и способной к загробным мытарствам. В скрупулезно разработанном даосском учении о тонком теле человека говорится о множестве духов, населяющих различные органы (в том числе, о духах Пяти хранилищ), о трех эфирных душах Хунь и семи животных душах По, а также двух духах – Шэнь и Лин (как средоточия иньской и янской энергии соответственно). Тем не менее в народных верованиях имеются представления о весьма изощренной системе устройства загробного мира, в котором пребывает некая совокупность душ упокоившегося. Какие именно души совершают загробные странствования, не объясняется. Поэтому, говоря о загробных мытарствах, логичнее совокупность этих оболочек тонкого тела называть привычным термином «душа», поскольку в рассказах о подземных судилищах каждая такая совокупность энергетических оболочек всё равно выступает как отдельная индивидуальность.

Вместе с тем какая-то часть тонкого тела остается в месте захоронения, а также в погребальной табличке. С этим представлением связан целый ряд божеств и целый ряд погребальных обрядов.

Во-первых, смерть должна быть естественной и ни в коем случае не сопровождаться утратой целостности. Традиционно китайцы считали, что тело, полученное в наследство от поколений предков, необходимо оберегать от всяческих увечий и утрат, иначе, как наказание за непочтительность, на том свете также предстоит вечно пребывать в искалеченном и ущербном виде. К тому же выбор места и времени захоронения имеет важнейшее значение для благополучного пребывания души в загробном мире. Поэтому к похоронам готовились заранее, по достижении пятидесятилетнего возраста зажиточные люди приобретали себе гробы (также хороший гроб и погребальную одежду почтительные дети могли преподнести в дар родителям или супруги друг другу). Гробы делались из дорогих пород дерева, иногда имели отдельный внешний деревянный футляр. Внутри гроб покрывался многими слоями лака, обеспечивая полную герметичность и долгую сохранность останков. В состоятельных семьях тело покойного вдобавок обертывалось специальной шелковой ватой, чтобы в процессе тления оно все равно оставалось в целостности и не распадалось на отдельные части.

Традиционные могилы, уезд Гуаньду, пров. Юньнань

Во-вторых, заранее выбранная могила считалась пригодной для захоронения только в том случае, если она очищена от различной невидимой нечисти, которая не прочь выпить из остатков янского духа новопреставленного всю силу ци, обрекая усопшего на бесприютность и страдания на том свете. Поэтому во время похорон важнейшей ритуальной фигурой в Старом Китае выступало божество Кайлу-шэнь (開 路神, «Дух, расчищающий дорогу») – специальный охранитель от нечисти, изображение которого несли перед гробом. Считалось, что Кайлу-шэнь – столь грозный враг всяческих бесов и нежити, что те, пугаясь одного его свирепого вида, разбегаются прочь, оставляя, таким образом, могилу чистой и готовой для обряда погребения.

В-третьих, связь погребенного с внешним миром осуществлялась через специальную табличку, помещавшуюся на домашний алтарь и почитавшуюся как объект поклонения усопшему предку. Эта традиция на протяжении веков пронизывала абсолютно все слои китайского общества и породила множество невероятно живучих культурных феноменов. Дело в том, что по архаичным представлениям для благополучного существования на том свете душа должна постоянно подпитываться янской энергией. Это возможно только в том случае, если потомки умершего соблюдают множество различных ритуалов, в том числе приносят особые жертвы предкам. Жертвы могли приносить исключительно потомки мужского пола, поэтому отсутствие сыновей считалось не только крупным личным горем, но и знаком непочтительности к предкам. Душа, которой не приносят жертвы, превращается на том свете в голодного демона Гухунь (孤魂) (см.) или Эгуй (餓鬼) (см.) – в простонародных верованиях оба эти понятия контаминировались), и становится неким аналогом славянского упыря. Уберечь предка от такой незавидной участи можно, преподнося его табличке различные блюда (через короткое время, за которое, как считается, янская эманация предком поглощается, блюда эти преспокойно съедают сами жертвователи), сжигая в специальной храмовой печи ритуальные деньги и предметы и производя еще множество обрядов, большинство из которых выпадает на седьмой лунный месяц (см. Пу-ду).

Приношения божествам в храме Наньшань-сы, горы Утайшань, пров. Шаньси

Однако церемониальная сторона похорон и традиция почитания табличек предков являются важными, но ничуть не исчерпывающими составляющими благоприятного пребывания в царстве мертвых. Важнейшие события связаны с так называемыми загробными мытарствами души упокоенного.

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ ЭТАП РАССЛЕДОВАНИЯ

Итак, непосредственно после смерти душа сразу предстает перед духом местности Ту-ди или духом города Чэн-хуаном. Выбор первого или второго варианта зависит лишь от конкретного места смерти: городские жители сразу же попадают к Чэн-хуану, имеющему начальственные функции по отношению к Ту-ди, а души сельских жителей сперва должны обзавестись сопроводительной рекомендацией божества-покровителя своей деревни или волости, а лишь потом следовать к городскому начальству. В более поздних верованиях Ту-ди имеются уже и в отдельных районах города, так что процедура прохождения загробных инстанций приобретает более унифицированный характер.

Ту-ди делает соответствующие записи в особых реестрах о прибытии души, но никак не причастен к предварительному следствию, учиняемому каждому из новопреставленных. Функции следствия осуществляются как раз в департаменте Чэн-хуана.

Дух города производит официальное дознание по форме и выносит предварительный вердикт, который впоследствии должны закрепить вышестоящие загробные инстанции. В расследовании ему помогают особые дознаватели – Паньгуани (не путать с Четырьмя великими Паньгуанями), имеющие своих помощников и секретарей. В ведении духа города есть и собственные загробные управы, и ряд чиновников – представителей центральных Департа ментов Дунъюэ Дади, которые также могут принимать участие в проводимом Чэн-хуаном дознании.

Дух-покровитель города Чэн-хуан, храм Чэн-хуан-мяо, г. Сучжоу, пров. Цзянсу

Роль посредников между загробными столоначальниками и духами-покровителями города, а также функции ближайших помощников и личных поверенных Чэн-хуанов исполняют особенные духи – Инь-ян-сы-гуны (陰陽司公). Вера в них популярна по большей части в южных провинциях Китая.

ПОСЛЕДНЕЕ ПОСЕЩЕНИЕ РОДНОГО ДОМА

Когда предварительный вердикт вынесен, душа новопреставленного препровождается непосредственно ко входу в загробный мир, где и происходит дальнейшее разбирательство, но прежде она может еще раз посетить свой дом. Происходит это, как правило, на седьмой день после смерти, и душа покойного осуществляет этот последний визит либо в одиночестве (если при жизни человек был праведен и его ожидает хорошее перерождение или служба в аппарате Нефритового императора), либо в сопровождении загробного конвоира – духа Шэн-шэня (眚神) (если совершил множество прегрешений и дальнейшая участь его горька и плачевна).

Сцены адских мытарств, храмовый комплекс Гуйчэн, уезд Фэнду, г. Чунцин

ПУТЬ В ФЭНДУ

После того, как все дела в местных управах улажены и последние визиты нанесены, можно отправляться и ко входу в мир усопших. Вход в загробный мир, согласно поздней и наиболее разработанной мифологической традиции, находится в городе Чунцин, в уезде Фэнду (酆都). Трудно сказать, действительно ли первоначально под названием Фэнду подразумевался определенный географический объект или же это было обобщенное название некоей абстрактной обители мертвых. Первоначально Фэнду (букв. «Изобильная столица») было названием столичного города Чжоуской династии, а именно так называемой столицы Вэнь-вана, располагавшейся в провинции Шэньси. Возможно, по аналогии должно было называться и место пристанища упокоенных, заменившее весьма расплывчато описываемый Юду, владение божества Хоу-ту; вместе с тем существенное влияние на образ столицы мертвых оказали и легенды о Шести дворцах, расположенных в северных горах Лофэншань. Как бы то ни было, с ходом времени (точнее – примерно с эпохи Сун) представление именно о сычуаньском Фэнду как о действительном входе в мир умерших становится преобладающим. В Цинское время эти два понятия совершенно точно не разделялись: именно сычуаньский уезд Фэнду, а точнее – находящийся в нем высохший колодец, описывает как вход в царство мертвых выдающийся литератор Юань Мэй (袁枚, 1716–1797) в новелле «Правитель Фэнду» (酆都知縣).

Цзао-ван, г. Гуанчжоу, пров. Гуандун

Загробная подорожная цзе-инь, храм Дабэй-юань, г. Тяньцзинь

Понятно, что путь в Фэнду для жителей большей части Китая чрезвычайно далек и долог, поэтому и упокоившейся душе, чтобы попасть к месту назначения, нужно иметь особую подорожную лу-инь (路引). Эти подорожные в Старом Китае (а также и в ряде соседних стран ЮВА), наряду с гробом и погребальными принадлежностями, также заранее покупали, готовясь к смерти. В некоторых местных традициях лу-инь почитались не просто подорожной, но особым свидетельством, выдаваемым правителями преисподней и удостоверяющим, что его владелец – человек высокоморальный и не подлежит терзаниям в адских вертепах, но подобный взгляд не носил общепринятого характера и во множестве опровергался книгами о загробных странствованиях.

В Фэнду душу сопровождают адские посыльные У-чаны (無常) либо же, по другим представлениям, дух очага Цзао-ван (竈王). Впрочем, последний, как и божество местности Ту-ди, обычно выступает в роли провожатого душ праведников. Эскорт грешников составляют более грозные божества, например, такие, как Ню-тоу и Ма-мянь. Так или иначе, в конце путешествия душа предстает перед высшими загробными чиновниками, учиняющими окончательное судебное дознание и выносящими приговор.

ВХОД В МИР МЕРТВЫХ

От нашего мира вход в мир духов отделяет река Найхэ (奈河), которую можно преодолеть только по узкому и скользкому мостику Найхэ-цяо (奈河橋). Местоположение этой водной преграды описывается по-разному (см. Найхэ), но наличие ее непременно практически для всех источников. Река кишит хищными и ядовитыми тварями, поэтому особо грешные души, проходя по мосту, не удерживают равновесия и падают в реку, где их тут же пожирают. Мост часто называют созвучным первоначальному названием, но записываемым другими иероглифами (奈何橋, «Мост, где ничего не поделаешь»). В Старом Китае в монастырях часто устраивали специальные каменные мостики, которые поливали маслом и яичными белками, чтобы проход стал особенно трудным. Считалось, что хождение по таким мостикам увеличивает заслуги и помогает преодолеть мост через Найхэ на том свете. (В настоящее время самый известный такой мостик находится как раз в уезде Фэнду.)

Недалеко от моста, разделяющего миры живых и мертвых, имеется специальный Пруд кровавой жижи (сюэ-чи, 血池, или сюэу-чи, 血污池). В пруду оказываются грешники, осквернившие своей кровью чистые водоемы.

Перейдя по узкому мостику через реку Найхэ, душа попадает к «Заставе демонов» (Гуймэнь-гуань,鬼門關), где ее встречают загробные стражи. Собственно, только пройдя через заставу, душа может предстать перед Ямараджами десяти залов загробного мира и после окончательного судебного расследования выслушать приговор. Здесь, на «Заставе демонов», ей, опять же, нужна подорожная лу-инь. Застава описывается как стоящая на черной скале, окруженная непроходимым лесом вековых деревьев, полным ворон и постоянно обдуваемым ледяным ветром.

После прохождения моста через Найхэ и заставы душа упокоенного оказывается в ситуации, когда действительно «ничего не поделаешь», и в этом смысле народная этимология названия Найхэ-цяо более чем оправданна. Существовавшая до того, хотя бы и теоретически, неопределенность (пусть и выражаемая в малоприятных вариантах: упасть или не упасть с моста, быстро пройти заставу или задержаться там на веки вечные и пр.) теперь полностью исчезает; дальнейшую судьбу души определяет только количество совершенных ею при жизни злых и добрых деяний.

Один из Четырех великих паньгуаней Фа-э-сы, храмовый комплекс Гуйчэн, уезд Фэнду, г. Чунцин

Адские служители Гуй ведут души грешников к «Заставе демонов», храм Синшань-сы, г. Сиань, пров. Шэньси

Надпись по обе стороны от счет гласит: «Ни на йоту не ошибаться, считать предельно точно»

Небесные счеты, храм Дунъюэ-мяо, г. Пекин

РЕЕСТРЫ И СЧЕТЫ

Все поступки во время жизни отмеряются на специальных гигантских небесных счетах. Эти счеты – аналог весов Фемиды – любимый атрибут различных храмов, посвященных покровителям города или вершителям загробных судов. Их данные в первую очередь берутся в расчет при загробном судебном дознании и определяют, поощрения или наказания следует ждать подсудимому. Кроме счет, отмеряющих добрые и злые дела, в загробных службах постоянно ведется «Реестр проступков и добродетелей» (Гогун-бу, 過功簿), непосредственно связанный с еще одним важным сводом – «Реестром жизни и смерти» (Шэнсы-бу, 生死簿).

Нужно отдельно отметить, что китайская традиция не дает никакого внятного описания того, что можно было бы соотнести с понятием рая. Термином «рай» в европейских переводах обозначают, как правило, обитель бессмертных (сянь, 仙) либо благой мир одного из Будд, например Амитабы (кит. Амитофо, 阿彌佗佛) или Бхайшаджьяраджи (кит. Яошифо, 藥師 佛). Однако по восходящим к даосской религиозной практике представлениям бессмертными становятся благодаря сознательному подвижничеству при жизни, обретая достаточно янской силы, чтобы во плоти переместиться в мир праведников либо же дать возможность просветленному сознанию существовать самостоятельно, отринув ненужную теперь телесную оболочку (так называемое «отбрасывание трупа», кит. шицзе, 屍解). Равным образом, возможность оказаться в одном из благих миров Будды – результат собственных заслуг в постижении Дхармы – Закона Будды, а не награда за хорошее поведение в социуме. Другими словами, попасть в обитель бессмертных или благой мир Будды в качестве поощрения за добропорядочность в мирских делах по решению любого суда, пусть даже и высшего загробного, невозможно. Поэтому для тех, кто не сумел добиться личного бессмертия или буддийской святости, то есть для подавляющего большинства населения, наилучшим исходом загробных мытарств видится не что иное, как хорошее новое перерождение.

Возможен еще вариант приглашения на службу в небесное чиновничество, но делаются подобные приглашения крайне редко и адресуются исключительно выдающимся ученым мужам, проявившим свои незаурядные способности и высокие моральные качества на государственной службе. Для остальных подобный путь закрыт.

ВЫСШИЙ ЗАГРОБНЫЙ СУД

Возможность же получить дальнейшее перерождение (лучше или хуже, чем в предыдущей жизни) или же необходимость пройти через круги ада и искупить свои совершенные при жизни проступки определяются высшими вершителями загробного правосудия. Прежде всего, речь идет о Ямараджах десяти залов (Шидянь Яньван, 十殿閻王). В спорных случаях решение может выносить сам верховный управляющий подземного мира – Фэнду Дади (酆都大帝) или Дунъюэ Дади (東嶽大帝) (в зависимости от особенностей местных верований в качестве управителя подземных департаментов почитается один из них). Кроме того, подземное правосудие опирается на Четырех Великих Паньгуаней и знает институт амнистии, ассоциируемый с Бодхисаттвой Кшитигарбхой (地藏 王菩薩) (подробнее о последних – см. ниже). Наконец, в отличие от простонародных верований в странах с авраамическими религиями, китайская мифология не имеет не только представлений о рае как альтернативе аду, но и о воплощении абсолютного зла, повелевающего адскими вертепами. Службы ада – не более чем система наказаний в хорошо управляемой стране, поэтому и подчинена она верховному правителю, то есть ады подчиняются не кому иному, как Нефритовому императору (Юй-хуан ди, 玉皇帝), и теоретически он также может выступать высшей инстанцией в спорных случаях, но, поскольку система управления загробными департаментами и без того прекрасно отлажена, возможность такого рода вмешательства остается чисто гипотетической.

([Пропуск] к месту у Драгоценного алтаря Будды (Цзюэхуан баотань со, 覺皇寶壇所), род загробной подорожной, уезд Фэнду, г. Чунцин. (В правой верхней части печать Кшитигарбхи)

Каждый зал загробного суда имеет свои особенности в области рассматриваемых проступков и свои виды назначаемых наказаний. Судья каждого из десяти залов может устроить судебное дознание по всей форме, при необходимости привлечь свидетелей и вынести приговор.

Главные помощники загробных судей – демоны Ню-тоу и Ма-мянь, входящие также в состав Десяти иньских воевод (см. ниже). Первоначально они были подручными у Ямараджи пятого зала, но впоследствии стали изображаться в любом из залов загробного суда и даже вне них.

Адский служитель препровождает грешника к залам загробного суда, храм Синшань-сы, г. Сиань, пров. Шэньси

Роль стражников, охранников, судебных приказных и исполнителей наказаний возложена на особую категорию адских служителей, называемых в целом Цинмянь Ляоя (青面獠牙, «синее лицо, безобразные зубы»). Это различные страшилища, среди которых выделяются несколько вполне устойчивых и исторически обусловленных категорий. Прежде всего, это Якши и Ракшасы (Еча лоча, 夜叉羅剎, см. Еча и Лоча). В китайских верованиях и те и другие служат охраной преисподней и боевой силой царя драконов.

Кроме Якшей и Ракшасов ад населен множеством демонов самого различного вида и самых различных особенностей: демоны, «поедающие мясо» (Шижоугуй, 食肉鬼); демоны-сладострастники (Юйсэгуй, 欲色 鬼); тысячеглазые демоны (Цяньяньгуй, 千眼鬼) и т. п.

Среди адских служителей выделяются так называемые Десять иньских воевод (Ши да иньшуай, 十 大陰帥): Гуй-ван (鬼王), Жи-ю-сюнь (日遊巡), E-ю-сюнь (夜遊巡), У-чан (無常), Ню-тоу (牛頭), Ма-мянь (馬面), Бао-вэй (豹尾), Няо-цзуй (鳥嘴), Юй-сай (魚鰓), Хуан-фэн (黃蜂). Строго говоря, воеводами они могут именоваться только из соображений почтительности; кроме конкретных функций судебного, надзорного или полицейского характера, которые каждый из «воевод» исполняет (см. соответствующие статьи), все они в структуре загробного воинства относятся скорее к младшему командному составу. Реальные управленческие полномочия лежат на Ямараджах десяти залов, Четырех великих Паньгуанях, Дунъюэ Дади (либо Фэнду Дади), а также на Бодхисаттве Кшитигарбхе (Дицзан-ване, 地藏王).