Текст книги "Духи и божества китайской преисподней"

Дун Пай-е и Ли Пай-е (董排爺, 李排爺)

– двое старост в приказе Чэн-хуана, отвечающие за исполнение наказаний. Наиболее характерны для южной традиции. Изображаются с длинными палками в руках, часто в храмах соседствуют с Четырьмя Сыщиками (см.). В храмовых изображениях этих божеств могут присутствовать черты, характерные для других духов-охранников святилищ, например генералов Хэн-Ха: рот одного стражника плотно закрыт, другого – широко открыт.

Дун Пай-е и Ли Пай-е, храмовый комплекс Гуйчэн, уезд Фэнду, г. Чунцин

Дунъюэ Дади (東嶽大帝)

– главный распорядитель и управляющий царства мертвых, глава всех загробных служб и департаментов. Культ Дунъюэ Дади формируется довольно поздно, но, в отличие от многих поздних привнесений, не существует параллельно с первоначальными верованиями, но становится основным в системе представлений об устройстве загробного мира.

Первоначально Дунъюэ Дади (букв. «Великий император Восточного пика») был просто одним из пяти покровителей священных гор Китая (кит. у юэ да ди, 五嶽大帝). Восточный пик – гора Тайшань (泰山), находящаяся в провинции Шаньдун, – в поздних верованиях считалась главной среди пяти, выступая китайским аналогом священной индийской горы Сумеру. Так же, как и индийский прототип, в буддийских верованиях Китая Тайшань – священное место обитания различных божеств (одним из первых божеств, связанных с Тайшанем, называют первопредка Фу-си) – воспринимался в непосредственной связи и с идеей сосуществования противоположностей и единства светлого и темного начал, а следовательно, и неразрывной слитности горнего бытия и загробного воздаяния за грехи. В ханьских источниках Тайшань описывался уже не просто как священный пик, на котором императоры древности совершали жертвоприношения, но как место, где собираются души умерших. В качестве божественного повелителя этих душ выступал покровитель Тайшаня; впоследствии эта его функция неоднократно видоизменялась, разделялась с другими божествами, но сама идея управления миром мертвых оставалась практически неизменной на протяжении веков; впрочем, к ней присовокупилось и управление миром живых. Так, в поздних верованиях Дунъюэ Дади управляет жизнями и смертями, возможностью знатного или низкого происхождения, карьерой и прочими перипетиями человеческой судьбы.

В простонародных верованиях зачастую не делают различий между Дунъюэ Дади как вершителем человеческих судеб и как покровителем Тайшаня и могут называть его в любой ипостаси Тайшань Фуцзюнь (泰山府君, Начальник Тайшаня) или просто Тайшаньшэнь (泰山神, Бог Тайшаня).

ДРУГИЕ ПОКРОВИТЕЛИ СВЯЩЕННЫХ ГОР

Другие покровители священных пиков также имели свой культ поклонения и также со временем обзаводились различными, не свойственными им первоначально сферами ответственности. Так, согласно сведениям, изложенным в сборнике «Шэнь и цзин» (神異經) – «Каноне чудесного и необычайного» (приписываемом Дунфан Шо (東方朔, ~161–93 гг. до н. э.), но, вероятно, в действительности созданном на пять-шесть веков позже) – и некоторых других подобных источниках, покровитель Южного пика (горы Хэншань (衡山) в провинции Хунань) Наньюэ Дади стал небесным патроном диких природных угодий, а также водной фауны; покровитель Западного пика (горы Хуашань (華山) в провинции Шэньси) Сиюэ Дади – охранителем драгоценностей и металлов, а по совместительству – куратором керамики и литейного дела, а также всех пернатых; покровитель Северного пика (горы Хэншань (恒山), провинция Шаньси) Бэйюэ Дади – начальником рек, а также диких зверей, змей и насекомых; покровитель Срединного пика (горы Суншань (嵩山), провинция Хэнань) Чжунъюэ Дади – высшим управителем земель, болот, потоков и каналов, а вдобавок к тому деревьев, а по некоторым источникам – еще злаковых растений и рогатого скота.

Дунъюэ Дади, храм Эр-лан-мяо, г. Пинъяо, пров. Шаньси

«Драгоценные наставления Дунъюэ Дади», храм Дунъюэ-мяо, г. Пекин

Тем не менее ни по популярности, ни по распространенности культа никто из пятерки божеств-покровителей священных пиков не смог в поздних верованиях конкурировать с Дунъюэ Дади. И хотя официально княжеский титул был в Танскую эпоху первым присвоен вовсе не ему, а покровителю Срединного пика, последующие века однозначно выдвигают божество горы Тайшань не просто на первые позиции, но вообще выводят его за рамки пятерки небесных кураторов гор.

ДУНЪЮЭ ДАДИ КАК ВЕРШИТЕЛЬ СУДЕБ

Дунъюэ Дади был провозглашен внуком Нефритового императора, вершащим всеми основными событиями в подлунном мире. С одной стороны, такой выбор был связан с восприятием Тайшаня вообще: священный Восточный пик по традиционной китайской космогонии ассоциировался с янской энергией, источником жизни и силы и т. п., поэтому неудивительно, что его божество-покровитель стало воплощением этих идей. Но тот, кто владычествует над жизнью, автоматически является и владыкой смерти; особенно четко эта мысль воплотилась в позднюю легенду о священных Нефритовых скрижалях, в которых прописана человеческая судьба. Скрижали эти хранятся на Тайшане и подвластны божеству-покровителю горы, поэтому и жизнь, и смерть полностью находятся в его руках. Эти самые скрижали, о которых говорится в предании, становятся впоследствии основой для оценки поступков, то есть мерилом нравственности поведения, будучи на идейном уровне представлены в известнейшей книге-шаньшу «Нефритовые скрижали» (Юйли баочао, 玉曆寶鈔, см.).

Дунъюэ Дади, храм Дунъюэ-мяо, г. Пекин

ИМПЕРАТОРСКИЙ ТИТУЛ И ФУНКЦИИ РАСПОРЯДИТЕЛЯ СУДЕБ

Дунъюэ Дади множество раз присваивались высокие титулы и ранги – от князя и выше. Последний титул – императора Восточного пика – был присвоен во время правления Юаньской династии (1271–1368). Полный титул божества – Великий [ведающий] жизнью, гуманный и совершенномудрый император Восточного пика (Тяньци да шэн жэнь шэн ди, 天齊大生仁聖帝), однако имеются и другие именования, связанные с различными апокрифическими текстами и местными представлениями, ассоциирующими божество Восточного пика с самыми различными мифологическими персонажами.

Несмотря на прямое родство с Нефритовым императором и собственный монарший титул, Дунъюэ Дади вовсе не самодержец, царствующий в этом мире или же в мире мертвых; более того, подлинных императорских функций не имеется и у Нефритового императора: и тот и другой не более чем верховные распорядители с разной степенью полномочий и вполне конкретно очерченными сферами ответственности. В случае Дунъюэ Дади сфера ответственности – это судьбы людей, а, следовательно, главное внимание он сосредотачивает на аккуратности и справедливости в определении этих судеб и адекватности в воплощении задуманного.

Дунъюэ Дади, храм Чжунъюэ-мяо, уезд Дэнфэн, пров. Хэнань

ПОМОЩНИКИ И ОСНОВНЫЕ ВЕДОМСТВА ДУНЪЮЭ ДАДИ

Одним из главных помощников Дунъюэ Дади является министр Хаоли (см.), координирующий работу различных подземных департаментов и служб, подчиненных Дунъюэ Дади.

Подобных ведомств насчитывается несколько десятков, а именно:

– три управы – это Управа инспектирования подчиненных служб (Пань со ли сы, 判所隸司), Управа [тщательной] проверки и исследования (Пань мокань сы, 判磨勘司), Управа всеобщего расследования (Пань ду ча сы, 判都察司);

– шесть отделов – это Отдел расследований [по вопросам] всеобщего сострадания (Пань минь чжун ань, 判憫眾案), Отдел расследований [по вопросам] невзгод и бедствий (Пань кучу ань, 判苦楚案), Отдел расследований [по вопросам] неотвратимости наказаний (Пань баосин ань, 判保刑案), Отдел расследований [по вопросам] заслуг (Пань гундэ ань, 判功德案), Отдел расследований [по вопросам] наделения жизнью (Пань чжушэн ань, 判注生案) (название последнего отдела в памятнике «Тайшань чжи» (泰山志), откуда были взяты предыдущие пять, не сохранилось; сама же данная традиция на сегодняшний день практически утеряна);

– семьдесят пять департаментов – это огромная верифицированная система служб, координирующих и контролирующих практически все события как в подлунном, так и в загробном мире (см. Департаменты Дунъюэ Дади).

Дунъюэ Дади, храм Цинцы ян-дянь, г. Шанхай

Как уже говорилось, одним из важнейших помощников Дунъюэ Дади по управлению вверенными службами является министр Хаоли, или Хаоли Чжанжэнь (蒿裏丈人, букв. «Почтеннейший Хаоли»), но штат соратников им ничуть не исчерпывается. Управлять судьбами Дунъюэ Дади также помогают и десять Ямараджей (см. Ямараджи десяти залов) – начальники десяти залов загробного суда, подчиненных непосредственно Дунъюэ Дади.

По ряду свидетельств, делами преисподней помогает заниматься и Фэнду Дади (酆都大帝), согласно старым даосским представлениям – главный управляющий мира мертвых, вход в который находится в городе Чунцин, в уезде Фэнду (酆都). С развитием культа Дунъюэ Дади дух-покровитель Фэнду сместился в загробной иерархии на второстепенные позиции, а в ряде местностей оказался и полностью вытеснен своим новым божественным патроном. В ряду даосских святых Фэнду Дади, тем не менее, по-прежнему упоминается, но в реальной традиции поклонения функции его на сегодняшний момент весьма туманны.

Будучи верховным администратором того и этого света, Дунъюэ Дади, тем не менее, не в силах принимать собственные, подчас парадоксальные решения, руководствуясь чем-либо, кроме буквы закона, поэтому в управлении преисподней у него имеется альтернатива в виде могущественного Бодхисаттвы Кшитигарбхи (см.) или аватары какого-то другого верховного буддийского или даосского божества (см. Мянь-жань), но по ряду простонародных представлений время их полномочий весьма ограничено.

ДУНЪЮЭ ДАДИ КАК УПРАВИТЕЛЬ ПРЕИСПОДНЕЙ

Несмотря на то что номинально Дунъюэ Дади является верховным управителем обоих миров, в простонародном восприятии он однозначно ассоциируется именно с миром мертвых и именно в качестве верховного управителя загробных служб широко представлен в литературе (см., например, новеллы Юань Мэя).

Будучи главой Подземной управы (ди фу, 地府), Дунъюэ Дади также руководит и «подземным хранилищем» – особым загробным банком, куда поступают принесенные в жертву деньги и другие ритуальные предметы (см. Ритуальные приношения).

Дунъюэ Дади женат, у него имеется пять сыновей и дочь (или дочери). Из последних особенно почитается божество-податель детей Бися-лаоцзюнь (碧霞 老君). В окружении Дунъюэ Дади имеется еще одно божество-чадоподательница – Сун-цзы няннян (送子 娘娘), а также несколько других помощников из числа наиболее почитаемых даосских святых, например Мао Ин – старший из трех братьев Мао, носящий титул Истинный государь, управляющий жизнями, верховный сановник Восточного пика (Дунъюэ шанцин сымин чжэнцзюнь, 東嶽上卿司命真君). Мао Ин женат на дочери Дунъюэ Дади и также является одним из важнейших управителей службами и департаментами обоих миров.

Дунъюэ Дади, настенная роспись, храм Фадин-сы, уезд Гуаньду, пров. Юньнань

ИКОНОГРАФИЯ ДУНЪЮЭ ДАДИ

Иконографически Дунъюэ Дади не имеет каких-то особенностей в костюме, позе или атрибутах: он изображается в парадном платье императоров древности и изолированно не отличим ни от Нефритового императора, ни от Желтого императора. В окружении покровителя Тайшаня обычно присутствуют божества Цзэн-фу (增福, «Одаривающий счастьем») и Люэ-фу (略福, «Забирающий счастье»), а также четыре даосских стража сторон света – Ма Лин-яо, Чжао Гун-мин, Вэнь Цюн и Юэ Фэй, четыре покровителя времени (Сы чжи гунцао, 四值功曹) и ряд других членов многочисленной свиты.

Отдельно имеется традиция изображать и десять воевод-охранителей Тайшаня, самыми известными из которых являются уже упомянутый Вэнь Цюн, а также генерал Кан Си (康席), воевода Мэн (孟元帥) и воевода Ян (楊元帥). Бесстрашным военачальником и покровителем трех гор – Лунхушань (龍虎山), Гэцзаошань (閣皂山) и Маошань (茅山) – является и третий сын Дунъюэ Дади – Бинлин-гун (炳靈公), или Тайшань Саньлан (泰山三郎), также часто входящий в свиту своего божественного родителя. Его статуя в храмах помещается, как правило, отдельно от прочих стражей Тайшаня, иногда в особом зале, а иногда недалеко от самого Дунъюэ Дади и его супруги. Бинлин-гун облачен либо в императорские одежды (но отличающиеся от костюма Дунъюэ Дади), либо в доспехи; может держать в руках оружие.

АССОЦИАЦИЯ ДУНЪЮЭ ДАДИ С ДРУГИМИ БОЖЕСТВАМИ-ПОКРОВИТЕЛЯМИ ГОР

В местных вариантах культа встречаются божества-покровители гор, фактически исполняющие те же обязанности, что и Дунъюэ Дади, но ассоциирующиеся с другим горным пиком. Так, в провинции Хэнань покровитель Срединного пика – горы Суншань – Чжунъюэ Дади перенимает многие черты своего божественного собрата, и в его храме в уезде Дэнфэн представлены и департаменты, подчиненные по традиции Дунъюэ Дади, и десять залов загробного суда, и отдельный павильон чадоподательницы Бися-лаоцзюнь.

Как и охранитель города Чэн-хуан, Дунъюэ Дади часто изображается в окружении различных слуг, родственников и пр. По аналогии в храме Срединного пика Чжунъюэ Дади также окружен челядью, в залах представлены всевозможные помощники и домочадцы, включая спящих бабушку и дедушку божества.

Бинлин-гун, храм Дунъюэ-мяо, г. Пекин

ХРАМЫ ДУНЪЮЭ ДАДИ

Храмы Дунъюэ Дади и посвященные ему отдельные залы в других святилищах были чрезвычайно многочисленны в Старом Китае. В настоящее время крупных монастырских комплексов, специально связанных именно с культом этого божества, не так много, но некоторые из них весьма значимы и влиятельны; в первую очередь это пекинский Дунъюэ-мяо, а также уже упоминавшийся Чжунъюэ-мяо – самый крупный даосский храм Китая. Кроме того, целый ряд простонародных святилищ, территориально связанных с каким-либо восточным по отношению к ближайшему городу холмом или горным пиком, также часто называются Храмами Восточного пика, и по аналогии названия неминуемо ассоциируются с культом Дунъюэ Дади со всеми необходимыми атрибутами; таков, например, храм Дунъюэ-мяо к востоку от города Цюйчжоу, провинция Чжэцзян. Также имеются и залы с картинами адов в буддийских монастырских комплексах, где неизменно присутствует статуя Дунъюэ Дади, называемая там Дунъюэ Пуса (東嶽菩薩), то есть Бодхисаттва Восточного пика.

Дворик храма Дунъюэ-мяо, г. Пекин

Духи пяти хранилищ (кит. у цзан шэнь, 五藏神)

– особые духи, населяющие тело человека и покидающие его перед смертью.

Китайская теория душ неотделима от концепции «пяти хранилищ» (кит. у цзан, 五藏) – пяти центров, в которых сосредоточены основные составляющие тонкого тела. Эти пять центров имеют прямые анатомические соответствия в человеческом организме – «пять [главных] органов» (кит. у цзан, 五臟, сердце, печень, почки, селезенка и легкие): «Пять хранилищ» – это «сердце, хранилище духа Шэнь, легкие, хранилище душ По, печень, хранилище душ Хунь, селезенка, хранилище помыслов (и, 意), почки, хранилище [энергии] цзин» [«Хуан-ди нэйцзин», (黃帝內經), Линшу (靈樞, «Ось духа»), цзюань 12, глава 78 «Цзю чжэнь лунь» (九鍼論, «Объяснение девяти игл»)]. Следует также отметить, что в медицинских текстах для обозначения почек и тестикул употреблялся один и тот же иероглиф шэнь (腎). Связь этих органов неоднократно подчеркивалась в традиционной медицинской литературе Китая, и, учитывая, что энергия цзин (精) непосредственно связана с сексуальной силой и возможностью продолжения рода, вполне возможно, что шэнь (腎) в данном случае обозначает связь сразу обоих этих анатомических центров.

«Пять хранилищ» управляются пятью духами хранилищ (кит. у цзан шэнь, 五藏神), регулирующими деятельность того или иного органа и корреспондирующуюся с ним энергетическую субстанцию; духи эти соотносятся с пятью первоэлементами и пятью разновидностями вкуса. Описание духов хранилищ можно найти в классическом даосском трактате «Хуантин нэйцзин цзин» (黃庭內景經).

Сжигание подношений, храм Цайшэнь-мяо, г. Куньмин, пров. Юньнань

В классической китайской литературе также можно найти подробное описание этих духов, а заодно и обоснование возможности отделения души от тела во время болезни: ци человека ослабевает, и становится нечем удерживать души вместе. Некий Чжэнь Циин, герой одноименной новеллы из сборника «Гуан и цзи» (廣異記, «Обширные записи об удивительном») Дай Фу, однажды встречает пятерых незнакомцев, одетых в наряды, цветом и фасоном соответствующие пяти сторонам света, и незнакомцы говорят ему, что они – духи Пяти хранилищ, покинувшие его тело. Когда удивленный Чжэнь Ци-ин спрашивает, почему никогда не видел их раньше, духи отвечают, что ци в его организме ослабло и вот-вот развеется, поэтому они смогли выйти наружу. Действительно, вскоре после встречи Чжэнь Ци-ин умирает. Подобным же образом гадатель Лю Шао-ю, герой одноименного рассказа из сборника Дай Фу, однажды встречает свой отделившийся от тела дух и в тот же вечер умирает.

Специального культа духов Пяти хранилищ не существует, однако имеются различные практики «управления духами тела», восходящие к даосской традиции и в упрощенном виде встречающиеся и в традиции простонародной. Представления о духах Пяти хранилищ теснейшим образом связаны с понятиями Хунь и По, а также с концепцией иньских и янских средоточий в теле человека (см. Души).

Души

– в китайских традиционных представлениях – составляющие тонкого тела человека, вместилище сознания. Трактовка этого понятия чрезвычайно неоднозначна, и само понятие совершенно по-разному осмыслялось в различные исторические периоды.

Души человека делятся на две категории – иньские и янские, или же на так называемые «эфирные» и «животные» (несмотря на неудачность этих терминов, они продолжают употребляться в востоковедной литературе), и эти представления в наиболее полном и глубоко проработанном варианте были отражены в религиозной даосской традиции.

ЯНСКИЕ (ЭФИРНЫЕ) ДУШИ

Янские, или «эфирные», души называются Хунь, иньские, или «животные», – По. В классическом медицинском трактате «Хуан-ди нэйцзин» (皇帝內經) эти понятия трактуются следующим образом: «То, что присутствует во мне [как частица] Неба, называется Дэ (德); то, что присутствует во мне [как частица] Земли, называется ци (氣); Дэ течет, и ци простирается, и получается жизнь. Причину, по которой жизнь приходит, называют ее цзин (精); то, [чем] две цзин схватываются, называют это Шэнь (神). То, что приходит и уходит с Шэнь, называют это [эфирной душой] Хунь (魂); то, что приходит и уходит с цзин, называют это [животной душой] По (魄)» [«Хуан-ди нэйцзин», (黃帝內 經), Линшу (靈樞, «Ось духа»), цзюань 2, глава 8 «Бэнь шэнь» (本神, «Основа шэнь»)]. Эфирные души Хунь зарождаются в человеке, будучи привнесены янским началом – духом Шэнь. Витальное начало цзин зарождает в человеке животные души По. В то же время существует представление, что души Хунь и По связаны с наследственностью и переходят от родителей при формировании плода – Хунь переходят от отца, По – от матери.

Человек наделен тремя душами Хунь и семью душами По. Три души Хунь – это:

1. шэн хунь (生魂), или жэнь хунь (人魂), или сян хунь (象 魂), – базовая энергетическая субстанция, жизненное начало как таковое. Кроме человека эта душа имеется также у растений и животных. По одним представлениям шэн хунь исчезает после физической смерти человека, по другим – остается на месте захоронения;

2. цзюэ хунь (覺魂), или ди хунь (地魂), или ши хунь (視魂), – эфирная субстанция сферы чувств. Кроме человека эта душа имеется еще также у животных. По одним представлениям исчезает после физической смерти человека, по другим, более поздним – нисходит в ад;

3. лин хунь (靈魂), или чжу хунь (主魂), или тянь хунь (天魂), – вместилище человеческого сознания. Эта эфирная душа бессмертна. Когда человек умирает, лин хунь, согласно поздним верованиям, возносится к небесному эфиру.

Три янские души Хунь и семь иньских душ По, ксилограф трактата «Синмин гуачжи»

Кроме названий, у душ имеются собственные имена, приведенные в комментарии к трактату «Хуантин нэйцзин цзин»: «У человека имеются три души Хунь; их имена – Шуан лин (爽靈), Тай гуан (胎光) [в других текстах имя этой души значится как Тай юань (胎元)] и Ю цзин (幽精). Если часто называть вслух эти имена, то души Хунь дают телу спокойствие» [«Хуан-тин нэйцзин цзин» (黃庭內景經), глава 19 «Жо дэ» (若 得, «Если обрести…»).

ИНЬСКИЕ (ЖИВОТНЫЕ) ДУШИ

Семь душ По также имеют собственные имена, приведенные в том же источнике, и имена эти Ши гоу (屍狗), Фу ши (伏失), Цюэ инь (雀陰), Тунь цзэй (吞賊), Фэй ду (非毒), Юй хуй (餘穢), Чоу фэй (臭肺) [«Хуан-тин нэйцзин цзин», (黃庭內景經), глава 11 «Гань бу» (肝部, «Печень»)]. В том же трактате описываются и специальные практики «управления душами» (кит. шэ хунь хуань по, 攝魂還魄, или просто шэ хунь, 攝 魂), с помощью которых даос получает возможность продлевать свою жизнь и обретать различные необыкновенные способности.

ВЗАИМОСВЯЗЬ ДУШИ И ДУХА

Одновременно с этим души соотносились с двумя частями духа – янской и иньской: Хунь принадлежали к янскому духу, По – к иньскому духу. Понятие о квинтэссенции первоначал инь и ян в тонком теле человека существовало в общефилософских китайских трактатах со времен Ранней Хань. В трактате Дай Дэ (戴徳, II в. до н. э.) «Да Дай ли цзи» (大戴禮記, «Записи старшего Дай о ритуале») говорится: «Квинтэссенция янского ци называется Шэнь, квинтэссенция иньского ци называется Лин» [«Да Дай ли цзи» (大戴禮記, «Записи старшего Дай о ритуале»), пянь 58 «Цзэн-цзы. Небо круглое» (曾子天圓), цзюань 5].

ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СВЯЗИ ДУШ С ФИЗИЧЕСКИМ ТЕЛОМ

Янские души связаны с работой сознания и отвечают за духовную сторону натуры, иньские души обеспечивают витальную силу. В частности, вопросы здоровья напрямую связаны именно с запасами иньской энергии; избыток иньской силы позволяет женщинам давать начало новой жизни, иньская природа превалирует в физическом теле человека. Поэтому недостаток силы ян приводит к смерти из-за невозможности удерживать души в теле, а недостаток силы инь – из-за непосредственного разрушения физического тела.

Анатомическим центром человеческого организма, в котором сосредоточены души Хунь, даосы считали печень; средоточием душ По – легкие. Средоточием янской части духа Шэнь считалось сердце, анатомическим вместилищем иньской части духа – Лин – являлись в представлениях даосских мистиков область межбровья и селезенка, и эти энергетические центры полагались напрямую связанными друг с другом.

Запасы иньской и янской силы в организме человека огромны, но подавляющая их часть постоянно тратится впустую: поддерживая жизнь тела, иньская сила стекает вниз и пересекается в области груди со встречным током янской силы, восходящим для обеспечения ментальной и духовной активности, в результате чего значительнейшее количество обеих первооснов впустую сгорает.

Связь душ (Хунь и По) и духов (Шэнь и Лин) легла в основу целого ряда мировоззренческих концепций, связанных с самыми разными сферами. Так, фундаментом невероятного долголетия и ключом к бессмертию были особые практики по перемене местами иньских и янских средоточий силы; эти же самые представления играли важную роль и в понимании акта «преждевременной смерти». По традиционным представлениям китайцев своевременная (то есть предопределенная Небом) смерть приводит к отделению иньских и янских душ, отправляющихся по уготованным им путям – души По вскоре распадаются, а одна из Хунь отправляется к Желтым источникам. Недостаток янской силы в мире мертвых должен компенсироваться жертвоприношениями, которые могут совершать только те, кто по рождению является носителями янской первоосновы для усопшего (то есть его прямые потомки по мужской линии и мужского пола). Отсюда берет начало традиция ритуальных приношений предкам; здесь коренится и особое стремление оставить после себя потомков именно мужского пола, характерное для всей традиционной культуры Китая. С другой стороны, путешествующие в тонком теле святые бессмертные в свою очередь нуждаются в иньской составляющей (в частности, в физическом (иньском) теле) для существования в подлунном мире, – так вернувшийся из астрального путешествия бессмертный Ли Те-гуай должен был, согласно легенде, вселиться в тело только что умершего бродяги, поскольку его собственная физическая оболочка за время путешествия невосстановимо пострадала.

Три составляющие тонкого тела: Цзин, Ци, Шэнь, ксилограф трактата «Синмин гуачжи»

Даосский бессмертный Ли Те-гуай, храм Байюнь-гуань, г. Пекин

Жертвенные деньги, храм Фохай-сы, г. Куньмин, пров. Юньнань

В случае насильственной смерти, а особенно в случае самоубийства, запас иньской энергии слишком велик, чтобы связь иньских душ и Лин беспрепятственно распалась. Не менее тесно связанными остаются и янские души с духом Шэнь. Полученный клубок противоположных сил не должен более поддерживать ни жизни физического тела, ни высшей духовной работы, поэтому он может существовать в подлунном мире бесконечно долго, преобразуясь в неупокоенный призрак – Гуй, который не способен развоплотиться и обрести пристанище в мире мертвых. Отсюда, кстати сказать, берет начало традиция самоубийств с целью отомстить врагу: возникший в результате самоубийства призрак будет изводить врага бесконечно и безустанно.

Другими словами, по традиционным, прежде всего даосским, представлениям возможность благополучного перехода из одного мира в другой связана с разобщенностью душ: Хунь и По порознь приходят в этот мир, соединяясь в плоде и давая ему жизнь; порознь они и покидают наш мир в случае естественной смерти.

БУДДИЙСКИЕ ВЛИЯНИЯ НА ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ДУШАХ

Буддийская трактовка жизни и смерти, прежде всего перерождения, сформировала абсолютно другое понимание тех же процессов. Во-первых, никакой души (животной или эфирной – без разницы) буддизм не признает; на уровне философского осмысления иллюзия зарождения новой жизни связана с сочетанием дхарм, а те, в свою очередь, определяют новое рождение по принципу кармической обусловленности. Во-вторых, в философском махаянском буддизме новая инкарнация понимается совершенно не как механический метемпсихоз: никакая «душа» не переходит от покойного к новорожденному, происходит лишь передача кармической информации. Передача эта осуществляется посредством особой сущности – гандхарвы (кит. ганьдапо, 乾達婆, или сюньсян, 尋香), возникающей после физической смерти человека и существующей в «промежуточном» состоянии (антарабхава, кит. чжунъинь, 中陰) не более сорока девяти дней. Гандхарва соединяется с зародышем, передает ему кармическую информацию и исчезает. Однако же в простонародных верованиях подобное положение вещей совершенно не прижилось уже потому, что принцип самосущности, «реальности» души как вместилища духовной основы человека для китайцев мыслился самоочевидным, и поклонение предкам основывалось как раз на такой трактовке понятия «душа». Таким образом, в китайской традиции, особенно в простонародной, перенос кармической информации неразрывно соединен и с переносом духовной сущности как таковой (что, в принципе, характерно и для профанных течений индийского буддизма).

Простонародная религия здесь поступает понятно и предсказуемо: из сложной буддийской метафизики берется только самый принцип переселения душ, получая совершенно новое наполнение как с точки зрения буддизма, так и с точки зрения существовавших прежде китайских представлений о душе.

Схема связи человеческого сознания с шестью видами восприятия (Фу синь юань со лю хао ту, 縛心猿鎖六耗圖), наскальные рельефы Дацзу, гора Баодиншань, г. Чунцин

Во-первых, иньские и янские души перестают восприниматься раздельно как в общефилософском, так и в сугубо практическом ключе: иньские души не растворяются больше в эфире, а вместе со всеми янскими прекрасно участвуют в процессе перерождения. Более того, по новым представлениям разобщенность душ является препятствием для перехода между мирами. Вот, например, сюжет известной новеллы «Дочка господина Чжэна» (Чжэн ши нюй, 鄭 氏女) из сборника Чжан Ду (張讀) «Сюань ши чжи» (宣室志, «Записи из зала Сюаньши»): дочь начальника уезда постоянно болеет и страдает невероятной слабостью. Странствующий даос определяет, что причина недуга девочки не в приобретенных заболеваниях, а в том, что ее душа не поселилась еще полностью в теле. Случилось так, что предыдущее ее земное воплощение, некий уездный начальник, до сих пор жив, хотя должен был умереть еще несколько лет назад. Однако в награду за множество благодеяний, совершенных им, загробный мир решил продлить дни его жизни. Таким образом, когда уездный начальник умрет, эфирные души переселятся в тело девочки, и она полностью выздоровеет. Через месяц уездный начальник умирает, а девочка выздоравливает.

Департамент бесприютных духов, храм Дунъюэ-мяо, г. Пекин

У-чан сопровождает душу грешника в ад, храм Чэн-хуан-мяо, г. Пинъяо, пров. Шаньси

Во-вторых, как мы видим из приведенного примера, теряется представление о наследовании душ от родителей; души следуют независимо из инкарнации в инкарнацию, и единство их составляющих уже не является препятствием для перехода между мирами, наоборот, это единство воспринимается уже как необходимое условие для такого перехода.

Описания загробных мытарств, встречающиеся в поздней простонародной религиозной литературе или в светских литературных произведениях уже в VI–VIII веках, однозначно говорят о душе как о единстве составляющих, способном отделяться от физического тела, но существующем как целостная структура. В новелле Танского времени существуют множественные описания души, покинувшей тело с помощью магических манипуляций; есть описания души, покинувшей тело во время сна или болезни или в результате необыкновенно сильного переживания; описываются также и души, покинувшие тело в результате преждевременной, то есть не определенной волей Неба, смерти. Покинувшая тело духовная сущность может изображаться как совершенный аналог человеческому телу, как некоторая эфирная субстанция, способная трансформироваться, изменяться в размере и переселяться в другие тела, и как совокупность множества эфирных субстанций, соответствующих количеству иньских и янских душ, причем последний вариант встречается крайне редко и стоит особняком, тогда как первые распространены невероятно широко.

Кайлу-шэнь, ксилограф трактата «Сань цзяо соу шэнь дацюань»

В «Нефритовых скрижалях» (Юйли баочао, 玉曆寶鈔, см.) не говорится ни о какой разделенности души; загробные мытарства описываются применительно к неким целостным сущностям, следующим по инстанциям загробного судилища, а затем получающим или не получающим возможность перерождения. Душа целостна и плотна и при прохождении загробных залов суда, и при вхождении в новый круг инкарнаций, перед чем она должна выпить напиток тетушки Мэн и утратить воспоминания о прошлом опыте. В некоторых текстах, например в «Сутре десяти правителей» (Шиван-цзин, 十王經, см.), эти неразделенные сущности называются «телом антарабхавы» (кит. чжунъинь шэнь, 中陰身).