Текст книги "Миры Амбрэ"

Глава пятая
Ave atque vale[1]1
  Здравствуй и прощай. (Лат.)


[Закрыть]

– Извини, я испачкала весь салон, – виновато произнесла я.

С лица Илая не сходила счастливая улыбка.

– Это очень легко исправить, и потом – это всего лишь кусок пластмассы, – небрежно бросил он.

– Это шедевральное воплощение искусства в динамичной форме!

– в голове промелькнула мысль, что для меня перепачкать эту машину было сродни тому, чтобы подтереться полотном «Мона Лиза».

Он снова засмеялся. Мне в который раз показалось, что он знает, о чем я думаю.

– Это и есть твой вопрос?

Я ошарашенно смотрела на него. Вопросов очень много, и это лишь один из них.

– Ты что, читаешь мои мысли? – произнесла я.

– Не совсем. Ты сама транслируешь их в мое сознание.

Кошмар. Он знал о каждой!

Илай хитро прищурил кошачьи глаза и запечатлел на губах знакомую улыбку.

– Многие из них мне пришлись по душе.

Я опять залилась краской. Возникло желание накрыться с головой одеялом.

– Прости за велосипед, – произнес он.

– Мне с трудом верится, что ты можешь перегрызть металлическую раму, если ты, конечно, не умеешь превращаться в медведя.

– Нет. В медведя не умею, – усмехнулся он.

Ответ прозвучал странно.

– А в кого умеешь? – произнесла я и только затем удивилась абсурдности вопроса.

– Это уже другой разговор, – сказал он, в который раз ухмыльнувшись, и мы заехали на подъездную дорожку. «Lambo», издав грозный рык, стихла. Двери в машине были заблокированы.

«Открывай дверь», – подумала я, проверяя правдивость его слов.

– Как скажешь, – ответил он, и двери поднялись вверх.

«Значит, правда. Интересно, есть ли способ блокировать свои мысли?»

– Это сложно, очень сложно, – помотал головой Илай, знаково хитро улыбаясь.

– Я найду! – пообещала я.

Он самодовольно произнес что-то вроде «угу» и вышел из машины.

Мы поднялись на второй этаж и разошлись по своим комнатам. Я непозволительно долго нежилась под струйками теплой воды, пока не согрелась, а когда вернулась из душа, то в первую очередь схватила телефонную трубку.

– Книжная лавка мадам Олшеври, – послышался мягкий голос.

– Добрый день, миссис Олшеври, это Лила.

– Здравствуй, дорогая. Ты не передумала? – спросила она.

– Нет, конечно же, нет. Мой велосипед сломался, и мне пришлось пойти пешком. По пути я попала под сильный ливень и упала в лужу. Вот, вернулась домой чтобы переодеться. Обязательно приду, немного позже.

– Ох, – вздохнула она, – погода сегодня как с ума сошла! Этот внезапный ливень, да еще и с градом… Просто кошмарный день! Хорошо хоть закончился так же быстро, как и начался. Но как ты доберешься до меня без велосипеда? Может, подождем, пока его починят?

– Его уже нельзя починить, – ответила я. – Но вы не волнуйтесь, я переоденусь, и дорога как раз подсохнет.

– Спасибо тебе огромное!

– До встречи, миссис Олшеври!

– Лила! – истошно заорала Мардж, тарабаня в дверь.

– Ужас! – воскликнула миссис Олшеври. – Когда же она оставит тебя в покое?

– Быстрее, чем она думает! – воскликнула я. – Извините, мне пора.

Когда дверь открылась, Мардж ввалилась внутрь всем свои необъятным телом.

– С каких это пор ты взяла привычку запираться?! – выкрикнула она.

– С тех пор, как я плачу за эту комнату, – спокойно ответила я.

– Ты не принесла мне деньги из кафе! – сказала она и протянула ко мне руку с грязью под ногтями.

– Мне казалось, что ты взяла даже больше, чем тебе причиталось.

Она снова затеребила свой кулон.

– Мне положено всё, что ты зарабатываешь! – она заглянула ко мне за плечо. – Что это ты делаешь?

– Собираю вещи.

– Ты что, уходишь?! – спросила она с ужасом в глазах.

– Да, – я продолжала складывать в коробку книги.

Лицо Мардж злобно сморщилось.

– Ты что, думаешь, что вот так просто можешь уйти?

– А почему нет? Рабство давно отменили! – я недоуменно смотрела на нее.

– Тебе еще нет восемнадцати!

Жирные щеки раздувались, втягивая воздух.

– Мой тебе совет – начинай искать работу! – произнесла я и, взяв коробку со скудными пожитками направилась к двери.

– Ты никуда не уйдешь! – закричала она. – Вот она – черная неблагодарность! Я тебя растила, поила, кормила, одевала. А ты меня бросаешь?

– Ты сама веришь в то, что говоришь? Ты никогда, за всё время, ни разу не поблагодарила меня! Когда я болела, ты заставляла меня с температурой выполнять твои приказы. Единственная вещь, которую я от тебя получила, – это велосипед, который ты собиралась выбросить. Мои обязательства выполнены! Я обслуживала тебя пять долгих лет, и ни разу не сказала тебе ни одного плохого слова. Сейчас я хочу уйти. Просто отойди с дороги!

– Ты никуда отсюда не уйдешь! – рыкнула она и схватилась за коробку. – Отдай! – закричала она и неожиданно схватила меня за майку. Я, пытаясь освободиться, уперлась ей в грудь ладонью и дотронулась до украшения. Кулон засветился нежно-голубым светом, отвлекая меня от склоки. Я завороженно смотрела на круглый диск, уже не зная, доверять ли собственным глазам.

В комнате возник Илай, завернутый лишь в одно полотенце, как мне показалось, ненадежно крепившееся на бедрах. Его тело всё еще было мокрым после принятого душа, и капельки воды стекали, повторяя четкие рельефы на идеально сложенном теле. Мардж убрала от меня руки, и я тут же забыла о кулоне.

«Хоть бы полотенце не упало», – пронеслось в голове, и, чувствуя, как краснею, я отвела глаза в сторону.

Илай не сдержал свой смешок. Мардж уставилась на него с открытым ртом, и, воспользовавшись моментом, я выскользнула из комнаты, встав за его спиной. Заплывшие глаза Мардж жадно ощупывали взглядом мускулы на мужском торсе.

"Какое убогое зрелище!.. Надеюсь, я не так пялюсь на него?"

Илай повернулся ко мне и тихо сказал:

– Я не против.

Я почувствовала, что провалюсь сквозь землю от стыда, не зная, как не думать о том, о чем думается, или хотя бы скрывать свои мысли.

Он забрал у Мардж коробку и произнес:

– Ты пришла сюда чтобы отдать Лиле деньги. Отдай и уходи.

Мардж молча достала из кармана смятые купюры и протянула их мне.

– Скажи «спасибо», – произнес он.

– Спасибо, – сказала она с выражением явного недоумения на лице.

Не я одна не понимала, что происходит с Мардж, но и она сама была обескуражена собственным поведением.

– Теперь можешь идти, – спокойно сказал он.

Мардж, пребывая в том же странном состоянии, направилась к дверям.

– Хотя подожди, – поразмыслил вслух Илай. – Помой-ка мне машину! – и протянул ей ключи.

– А помою-ка я тебе машину! – сказала она, как если бы ей самой в голову пришла эта идея.

– Вот спасибо! – улыбнулся Илай. – А мы пока попьем кофе.

– А вы попейте пока кофе, – бросила Мардж и удалилась.

Мой мозг закипал, пытаясь хоть как-то объяснить всё происходящее. Но ни одной, даже самой маленькой разумной идеи не появилось.

– Еще один вопрос? – спросил он меня, по-обычному улыбаясь.

Я, стараясь не смотреть на него, перебарывая смущение и страх, прошептала:

– Спасибо.

Мое поведение почему-то его очень забавляло.

Он сделал несколько шагов в мою сторону.

– Кто бы мог подумать, что одно крошечное слово из семи букв может так дорого стоить, – его мягкий голос разливался внутри меня шумом прибоя.

– Не мог бы ты одеться? – выдавила я из себя, вжимаясь спиной в стену.

– Как пожелаешь, – шепнул он на ухо и подчеркнуто медленно направился в комнату.

Я невольно еще раз взглянула на удаляющуюся атлетичную фигуру, под застиранным полотенцем виднелись упругие ягодицы.

Взяв свой короб, я поспешила отнести его в дом миссис Хотине. Пока я понятия не имела, что буду делать после того, как она вернется. Кто-нибудь наверняка сдает комнату. Главное – задаться целью, а решение само найдет меня. Я открыла дверь ее дома и сразу ощутила ни с чем не сравнимый аромат свежеприготовленного кофе. В гостиной, у камина, развалившись в мягком кресле, с чашкой в руках, сидел Илай. Я не могла поверить своим глазам, как он успел одеться, прийти сюда раньше меня, да еще и приготовить кофе! Он указал на вторую кружку на круглом столике, выложенном цветной мозаикой. Сегодня я удивлялась больше, чем за всю свою жизнь. Он растянулся в кресле, как кот, довольно улыбаясь.

– Выпьешь кофе?

– Оставь свои фокусы для кого нибудь другого! – попросила я.

– В этом и суть. Никаких фокусов. С тобой мне хочется быть тем, кем я являюсь на самом деле, без притворства. Я веду себя естественно.

– Естественно для кого?

– Для меня! – ответствовал он, прищурившись.

Я сделала паузу, заставляя себя произнести это:

– Кто ты?

В его глазах что-то блеснуло, как всполох огня сквозь толщу янтаря.

– Перед тем как спрашивать, убедись, что хочешь услышать ответ, – произнес он низким, обволакивающим голосом, от которого у меня похолодело уже всё внутри.

– Мир огромен, а ты выбрал для своих игр самую маленькую и убогую площадку. Тебе не тесно?

Откуда только во мне родились столь выразительные слова?!

– Кто-то видит в луже только лужу, а другой, глядя в лужу, видит звезды! – он сделал глоток и раскинулся в кресле, снова глядя на меня. – Мне еще никогда не было так весело!

– Здесь ты повеселился от души. Моя жизнь перевернулась с ног на голову, – выдохнула я и выпила еще теплый кофе несколькими глотками.

– Мне кажется, не всё так плохо, не будь столь пессимистичной.

– Ты утверждаешь, что съел мой велосипед, и я тебе верю. Что может быть абсурднее?

Он громко засмеялся.

– Мне хотелось, чтобы ты ездила со мной. А тот кусок гнилого железа нельзя назвать велосипедом, на него опасно было садиться. И кстати, я его не ел.

– По мне – так гораздо опаснее пить с тобой кофе.

Улыбка сошла с его лица.

– Ты хочешь, чтобы я ушел? – спросил он слишком спокойно.

Меня бросило в жар, а потом, вконец замораживая кровь, вновь пробежала ледяная волна от пяток до макушки. Повисла напряженная пауза.

«Конечно же, не хочешь!!!» – отчаянно кричал мой внутренний голос, пытаясь переубедить. Я подняла глаза на Илая и, стараясь придать голосу твердость, произнесла:

– Да, – а сердце в этот момент оглушающе колотилось в груди: – Нет!!! нет!!! нет!!!

Я смотрела на пустое кресло. Илай исчез. На сидении четко оставались вмятины от его тела. В горле застрял колючий ком, царапающий при каждом вдохе. И теперь окончательно поняла, что жизнь моя уже никогда не будет прежней. Он зашел в нее согревая, а ушел – испепеляя.

Звонок домашнего телефона вырвал меня из моих мыслей, и я подпрыгнула в кресле.

– Алло! – произнесла я непослушными губами.

– Привет, Лила, – быстро заговорила миссис Хотине, – это Джина. Как у вас с Порто дела?

– Всё замечательно. Порто в полнейшем порядке. Только у него заканчивается еда.

– Я забыла тебе сказать. Я покупаю корм в «Зеленой лапе». Тебе несложно будет заехать за ним?

«Зеленая лапа» находилась в центре, так же как и все магазины, недалеко от книжной лавки; на машине туда можно было добраться за десять минут, но не пешком. Я сильно сомневалась, что смогу донести огромный мешок корма на плечах.

– А могу я купить маленький? – спросила я с надеждой.

– Тогда тебе придется покупать их каждый день. Ты же знаешь, как он ест. Ты не волнуйся, мистер Богине поможет тебе погрузить его на багажник велосипеда, – сказала она.

– У меня уже нет велосипеда, – объяснила я, не вдаваясь в подробности.

– Так возьми в гараже мой, он давно скучает по дороге, – предложила миссис Хотине. – Да, и не забудь, что Порто ест только говяжий!

– Я помню.

– Вот и замечательно!

Мужской голос позвал ее на том конце провода.

– Всё, Лила, мне пора, не скучайте! – быстро протараторила она и отсоединилась.

В гараже обнаружился практически новый белый велосипед. Его педали крутились легко, и очень быстро он довез меня к миссис Олшеври.

Когда я зашла в магазин, она перебирала книги и делала записи в журнале.

– Добрый день, – улыбнулась я.

– Здравствуй Лила! – она поправила очки и посмотрела на меня.

– По твоему виду не скажешь, что он добрый. У тебя что-то случилось? Снова Мардж?

– Нет. С ней всё покончено, сегодня я забрала свои вещи и ушла.

– А где же ты будешь жить?

– Пока живу у миссис Хогинс, она в командировке до четверга и попросила меня приглядеть за Порто, ее псом. У меня еще пять дней чтобы найти что-нибудь.

– Если ты захочешь, можешь пожить у нас с мистером Олшеври. Дети давно разъехались, так что две комнаты стоят пустыми.

– Спасибо вам огромное!

– Что ты, Лила! Мы будем рады, если в нашем стариковском доме появится дитя и внесет в нашу жизнь хоть какое-то разнообразие. Кстати, я готовлю замечательную шарлотку! – она мило улыбнулась, вокруг ее голубых глаз расползлась сеточка смеющихся морщинок.

– Спасибо! – улыбнулась я. Главная проблема решена. Я прислушивалась к себе, ожидая внутренней радости или облегчения, но ни того, ни другого не последовало. На душе было тоскливо и пусто. Я думала только о нем. Оказалось, что я сама не знала, чего хотела. Он ушел, но от этого я не стала счастливей. Всё получилось с точностью до наоборот.

– Если вы не против, то можно начать. Мне вечером нужно на работу в кафе.

– Да, конечно. Сначала нужно рассортировать вон те книги, – указала она на стопки в человеческий рост. – Фантастика идет в крайний раздел у окна, историческая литература – вот в этом ряду, детективы – справа от кассы. Потом нужно сложить вот эти книги на самые верхние полки, мне уже на лестницу не подняться, так что это придется сделать тебе, и в конце – перенести учебную литературу в крайний левый угол.

– Быстрее начнем, быстрее закончим, – произнесла я и взяла первую стопку книг.

Через несколько часов непрерывной работы большая часть дел была сделана. Я непрерывно переносила книги, поднимала их на верхний уровень и раскладывала по полкам, а миссис Олшеври сортировала и составляла каталог.

– Всё. Мы закончили даже быстрее, чем я думала, – Она поправила выбившуюся прядь из идеально уложенных волос. – Выпьешь травяного чаю?

– С удовольствием, пить очень хочется, – смахнула я пот со лба.

Физический труд помогал вытеснять из головы гнетущие мысли, я отгоняла их подальше. К сожалению, легче мне не становилось, каждую секунду я лишь убеждала себя в правильности решения. Мне хотелось верить, что это наваждение исчезнет так же, как и он.

На полу стояла последняя стопка книг.

– А эти куда нести? – спросила я.

– Сложи, пожалуйста, в коробку, я хочу отдать их в библиотеку, – сообщила миссис Олшеври.

– А что это за книги?

– Об истории местного края. Увы, кроме меня они никому не нужны. За всё время не продалось ни одной. В библиотеке, возможно, пригодятся.

Я принесла коробку и стопками, по нескольку книг, стала складывать их внутрь. Книги были пыльные, и я громко чихнула. Несколько томиков упало на пол.

– Будь здорова, дорогая, – заботливо сказала миссис Олшеври.

– Спасибо, – поблагодарила я и стала поднимать книги с пола. Одна из них, распахнутая, валялась в стороне. Заголовок, напечатанный жирным шрифтом, привлек мое внимание: «Легенды племен ансолоопи». Я пролистала страницы, на них были изображены индейские амулеты; один из них напоминал тот, что дала мне старая индианка.

– Можно я возьму эту книгу до завтра?

Миссис Олшеври махнула рукой.

– Можешь взять насовсем, если хочешь. Чай готов, присоединяйся!

Теперь мне не терпелось залезть в кресло прочитать эти «Легенды», ни о каком чае я и думать не могла. Быстро проглотив напиток, я засобиралась домой. Мне еще нужно было купить для Порто еду и успеть вовремя на работу.

Уже у входа миссис Олшеври окликнула меня и поспешила ко мне.

– Лила, – она протянула мне деньги, – возьми!

– Нет, что вы, мне хотелось вам помочь, тем более что я взяла книжку.

– Любой труд требует вознаграждения! – она настойчиво протягивала мне деньги.

– До свидания! Передавайте привет мистеру Олшеври! – бросила я на ходу и быстро покинула магазин.

Заскочив в «Зеленую лапу» за собачьей едой, неподалеку от книжной лавки, я поехала домой. Мешок оказался настолько тяжелым, что мне потребовалось минут десять, чтобы затащить его в дом. Изрядно вспотев, я доволокла его до кладовой и, смахивая капельки пота, рухнула на пол. Да, физической силой я никогда не отличалась.

Кухонные часы показывали семь двадцать, книга с мифами легла на журнальный стол. Вернусь к ней после работы.

Взгляд остановился на пустой кружке из-под кофе, оставленной утром Илаем. Сердце сжалось в комок. По натуре большая аккуратистка, я не могла вымыть ее, как будто это могло продлить его пребывание в доме и в моей жизни. И вроде бы умом я понимала, что поступила правильно, и что так будет лучше, однако мое сердце несогласно тарабанило в груди после малейшего воспоминания о нем. Пальцы, слегка дотронувшись до чашки, пробежались по тонкому краю, где совсем недавно были его губы, и сгусток отчаяния прокатился по всему телу. Я с грустью поняла, что ценность людей определяется не числом проведенных вместе дней, а размером места, занимаемого в сердце. Мы знакомы два дня, а грушу по нему так, как если бы знала его всю жизнь. Илай был как глоток свежего воздуха в затхлом болоте.

Глубоко вдохнув, чтобы сдержать подступающие слезы, я подумала, что стану вновь и вновь гнать мысли о нем, даже если придется делать это миллион раз в день. Старательно оттесняя грусть вглубь сознания, я погуляла с Порто и поехала в кафе.

Для субботы сегодня был на удивление тихий вечер. В зале сидело несколько парочек и одна компания из пяти человек.

Флавио гневил на переменчивую погоду. Работы почти не было, так что мы включили на кухне маленький телевизор на канале новостей. Ведущая постоянно трещала о том, что опять произошла стрельба в каком-то маленьком захолустном городишке вроде нашего, встреча президентов и прочее. Если буду слушать ее, наверняка усну… Я постаралась абстрагироваться от ее голоса и безрадостных новостей.

– Ливень с градом распугал всех клиентов, – вздыхал Флавио рядом со мной.

– В марте дождем никого не удивишь, – спокойно возразил Майкл.

– Что с тобой, Лила? – направился ко мне Флавио.

– Я испачкалась? – спросила я и заглянула в маленькое зеркало у входа в зал. Флавио заботился о том, чтобы все сотрудники выглядели хорошо и опрятно.

В зеркале отразилось бледное лицо с покрасневшими глазами. Он дотронулся до лба.

– Ты вся горишь! У тебя температура, – сдвинул он густые брови.

– Наверное, я просудилась, когда попала под дождь, – промямлила я.

– Майкл, отвези Лилу домой, а я попробую найти ей замену, – попросил Флавио.

– Я в порядке, – заверила я. – На самом деле бывало и хуже.

Единственным минусом было недомогание. Мне не хотелось оставаться наедине со своими мыслями, на работе я от них отвлекаюсь.

– Дай мне знать, если почувствуешь себя хуже, – сказал он.

– Не сомневайся, – пообещала я, слабо улыбнувшись.

Людей наведывалось совсем не много, поэтому большую часть вечера я отдыхала. Флавио заботливо поил меня горячим чаем, а Майкл помогал с посудой. Он постоянно крутился вокруг меня и каждую минуту спрашивал, как я себя чувствую. Майкл замечательный парень, добрый и внимательный, и мне стало искренне жаль, что я ничего к нему не испытываю. Мягкий взгляд, тихий спокойный голос не вызывали во мне ровным счетом никаких чувств, в его присутствии мое сердце молчит. Для кого-нибудь он станет надежным другом, но не для меня.

Внезапно Флавио заинтересованно уставился в телевизор и сделал звук громче.

– В буквальном смысле горячие новости доставил наш репортер.

Джордж? – позвала ведущая, и появилось не очень качественное изображение растрепанного парня. Он стоял среди хорошо знакомого нам гейзерного поля, клубы пара грозно вырывались из отверстий в земле, образовывая дымку, густо обволакивающую землю. Только по одному виду поля стало ясно: что-то не так. Репортер быстро перебирал слова и оглядывался по сторонам.

– Сегодня после обеда к нам поступило сообщение о внезапной активизации супервулкана в Виллоустоунском парке. Этот вулкан считается действующим, но де-факто не извергается уже шестьсот тысяч лет. Не так давно ученые установили, что за последний миллион это случалось лишь дважды, очередного извержения могли ожидать в течении полувека, поэтому он находится под тщательным наблюдением специалистов. Однако ни один из них не был готов к столь скорому развитию событий, все в один голос утверждают, что никаких предпосылок для этого не существовало. Вот слова профессора Хью Мак Гоногелла.

Перед глазами появилось лицо пожилого мужчины с обеспокоенными глазами.

– Мы пока не можем говорить о том, что могло спровоцировать вулкан, ведутся исследования. Если активность не прекратится, придется объявить массовую эвакуацию, но откровенно говоря, – он поправил очки и сделал паузу, – это не поможет. Мощность его извержения может варьироваться, тем не менее в любом случае объема продуктов извержения окажется достаточно, чтобы вызвать на планете вулканическую зиму. Это повлечет за собой катастрофические и губительные последствия для всего человечества. Последнее подобное извержение повлекло за собой смертоносные сернистые дожди, которые лились на Землю в течение многих лет, вместе с пылевыми тучами затмившие Солнце. Считается, что именно эта катастрофа послужила причиной демографического кризиса относимого антропологами к тому периоду. По некоторым данным, на всей Земле тогда осталось не больше десяти тысяч человек. Будем надеяться на лучшее и молиться Богу!

Мы все переглянулись, и у меня подкосились колени.

– Мы ведь сидим на этом вулкане! – произнес Майкл с побледневшим лицом.

– Это не имеет значения, если он начнет извергаться, мало не покажется всем, даже на другом конце планеты, – прошептала я, снова найдя свои мысли рядом с Илаем. Может, через несколько дней меня вообще не будет в живых, а я всё равно не могу думать ни о чем другом. Его зеленые глаза, восхитительная улыбка, теплое чувство в груди когда он рядом. А как он пахнет! Я просто улетаю на другую планету вдыхая его запах…

– Лила! Чему ты улыбаешься?! – воскликнул Майкл.

Я убрала с лица глупую улыбку, совсем неуместную после подобной новости. Майкл и Флавио смотрели на меня с легким недоумением.

– Тебе плохо? – спросил Флавио недоверчиво.

Хотелось закричать: «Мне ужасно!!! Может, я проживу еще несколько дней и уже никогда не увижу его!»

– Нормально, – сдержанно прошептала я вслух.

За полчаса до закрытия зал совсем опустел, и Флавио отпустил нас домой. Мы вышли из кафе одновременно с Майклом. На улице похолодало еще сильнее, со стороны гор снова дул северный ветер. Верхушки старых сосен гнулись и скрипели под его порывами.

– Тебя подвезти? – спросил Майкл с надеждой в голосе.

– Нет, спасибо. Я доберусь сама. Мне уже гораздо лучше, – соврала я.

– Нужно будет спросить у Флавио, какими травами он тебя поил, – засмеялся Майкл. Он странно переминался с ноги на ногу.

– Ну, пока, – сказала я, усаживаясь на велосипед.

– Лила, наверное, завтра мы не сможем встретиться? – произнес он неуверенно, надеясь на обратное.

– Не знаю, но думаю, что завтра уже буду чувствовать себя лучше.

Идти с ним на свидание мне не хотелось, да слово не воробей. Раз обещала – придется выполнить. Он был хорошим парнем и морочить ему голову не входило в мои планы. Я собиралась ему мягко намекнуть, что мне не до романтики.

– Тогда до завтра! – Майкл заулыбался во весь рот, заставив меня почувствовать себя очень неловко. Возможно, намеками здесь не обойтись.

– В пять часов нормально? – спросил он, поправляя куртку.

– Нормально, – ответила я и, помахав ему рукой, быстро поехала домой.

Ветер ледяными лапами забирался под куртку и путал волосы. Мое и без того плохое состояние совсем ухудшилось. Перебарывая слабость, я заставляла непослушные ноги крутить педали. За поворотом показался дом. Через минуту, прислонив велосипед к стене у входа, я вздохнула с облегчением.

Мое тело сотрясалось, хотя сама я была горячее кружки с чаем, который только что приготовила. Любопытство перебороло недомогание, и я уселась в кресло с книгой в руках, включив торшер. Его мягкий свет не резал покрасневшие глаза, и я принялась листать пожелтевшие страницы. Порто, свернувшись большим калачиком, посапывал у моих ног. Черно-белое изображение амулета почти сразу нашлось среди других рисунков. Точно такое, как дала мне индеанка. Под изображением стояла надпись – «амулет Имотки».

Сил читать весь текст не хватало, но любопытство боролось со сном. Основная информация была схожа с уже мне известной. Я не имела ни малейшего представления, что именно хочу найти в книге, поэтому просто бегло просматривала текст в поисках того, что зацепит взгляд.

«У народов Апсолооки широко используется Амулет великого духа Имотки. Он помогает не поддаваться влиянию злых духов и прогонять плохие сны. В каждый момент жизни мы сталкиваемся с множеством сил, и некоторые несут нам вред, а другие, наоборот, могут помочь. Если человек прислушивается к добрым силам, они обязательно помогут выбрать нужное направление. В случае если выбор будет сделан неверно, можно попасть в беду. Амулеты вешают на шею или над постелью, чтобы отсеять сны и видения. Добрые мысли попадут к человеку через центр, а злые запутаются в паутине и с первыми лучами солнца исчезнут навсегда.»

Больше ничего интересного о нем написано не было, и я перевернула страницу.

«У Апсолооки, так же как и у других индейцев, религия основывается на почитании и олицетворении сил природы. Они верят, что скрытый от человеческих глаз сверхъестественный мир, населенный духами земли, имеет непосредственную связь с ней. По легенде этот мир находится совсем рядом и озеро Амбре – ни что иное, как его врата. Человеку туда дорога закрыта, в измерение духов могут входить только божественные создания. Сами индейцы верят, что их предназначение – охранять врата мира духов.

Апсолооки поклоняются огню, воде, воздуху, земле. Некоторые божества, олицетворяюшие эти понятия, были особенно почитаемы.

Так, у них существует миф о божестве Макичи, способном менять свою внешность. По их представлениям, это прекрасный юноша, способный затмить своей красотой сияние звезд. Макичи считается покровителем огня и духом плодородия, олицетворяя мужскую силу. Как и многие из индейских божеств, он не предстает идеальным. Макичи не подчиняется общим правилам сверхъестественного мира, живет по своим законам.

Часто его поступки характеризуются как непредсказуемые и дерзкие. Он совершает противоправные действия, нарушает законы мира духов. Для Макичи понятия «ложь» и «правда» отсутствуют. Он действует по настроению, руководствуясь лишь своими желаниями, для него важен сам процесс, игра. Он способен причинить много бед, а способен творить безграничное благо. Также ему приписывают способность влиять на человеческую сексуальность. Мужчины поклоняются ему, прося о силе. Женщины совершают особые ритуалы, чтобы выйти замуж или забеременеть. Девушки украшают волосы перьями и бусами, надевают лучшие одежды и отправляются в лес. В течение дня и ночи они исполняют ритуальные песни, всё это время издавая звуки инструментом, похожим на бубен, с символичным рисунком Макичи на нем. Чаще всего его изображают танцующим мужчиной с утрированно большим фаллосом.

По верованиям Апсолооки, весной Макичи выходит в человеческий мир и, превращаясь в грозное животное, громоподобным рыком, в ночь когда весна сменяет зиму, прогоняет ее, не давая шанса продлиться холодам, тем самым способствуя своевременному посеву урожая и плодородному году…»

Всё. Больше я не могла прочитать ни слова, чугунные веки смыкались, и, даже не пытаясь побороть сонливость, я уснула прямо в кресле.

Меня разбудил странный клацающий звук. Через секунду я поняла, что это стучат мои зубы. В доме было невероятно холодно, так, что всё тело мелко сотрясалось, лоб покрылся липкой испариной. Сегодняшняя прогулка под дождем не прошла даром. Проклиная себя за глупость и перебарывая бессилие в ватных ногах, я медленно поднялась и, пошатываясь, направилась в спальню. Перед глазами всё плыло, земля уходила из-под ног. Цепляясь скользкими ладонями за стены, я еле добралась до кровати и залезла под одеяло. Глаза закрылись, но заснуть мне так и не удалось. Казалось, что меня засунули в морозильную камеру, как свиную тушку. Свернувшись в клубок, я бесконечно долго тряслась от пронзающего холода, пока вдруг мне не стало очень жарко.

Жарко настолько, что я вылезла из-под одеяла и из последних сил стащила с себя джинсы и свитер, в которых уснула в кресле, оставшись в облегающей тонкой майке и шортах. Теперь кожа горела, всё тело пылало, объятое невидимым пламенем. Грудь тяжело поднималась и опускалась, шумно втягивая сухой и обжигающий воздух, при каждом вздохе царапающий горло. Я не из тех людей, которые раскисают при виде соплей; болезни переношу стойко, потому что болеть некогда. Но сейчас мне было реально плохо, я с трудом втягивала воздух, издавая странный шипящий звук.

Голова раскалывалась от пульсирующей боли, как если бы меня методично били по вискам бейсбольной битой. Я то погружалась в поверхностный сон, то снова выныривала из него, хватая горячий воздух потрескавшимися губами. Мне очень хотелось пить. В горле сильно пересохло, дикая жажда усиливалась с каждой минутой, затмив другие ощущения. С огромным трудом сев на кровати, я позволила пластилиновым ногам стечь вниз. Всё происходящее воспринималось как-то замедленно, вязко… Взгляд безрезультатно пытался сфокусироваться на предметах.

Подталкиваемая вперед мыслью, что мне никто не поможет и пить хочется всё сильнее, я предприняла попытку сделать несколько шагов и обессиленно опустилась на пол у ближайшей стены. Всё уплывало в сторону, как после долгого катания на карусели, меня сильно замутило. Теперь я даже была не в кровати, всё тело безвольно стекло на холодный пол. По щекам потекли слезы от осознания собственной беспомощности.

Наверное, я отключилась, потому что оказалась на любимой поляне в лесу. Этот лес мне снится столько, сколько я себя помню. Это мой собственный рай, где нет проблем и только для меня ласково светит солнце. Но не сегодня, потому что сейчас была ночь, настолько темная, что я едва различала силуэты. Голова всё так же раскалывалась, не давая мне твердо стоять на ногах. Вокруг висела гнетущая тишина, ни одного живого звука. Лишь шорох пожухлой листвы под ступнями босых ног, но это не мешало идти в правильном направлении, к старому дубу. Зачем я туда шла, сама не знаю, но мне нужно было оказаться именно там. Меня там ждали… И вот он рядом. Я провела пальцами по толстой, шершавой коре, резким выступам и углублениям и прижалась к нему лбом, глубоко вдохнув.

Большие листья тихо шелестели, нашептывая мне что-то ободряющее. Мне показалось, что сзади меня обнимают нежные руки. Боль стала отступать и вскоре исчезла совсем – стало очень легко. Развернувшись, я хотела найти глазами того, кто был здесь, но в кромешной тьме не смогла ничего различить. К щеке прикоснулась чья-то теплая ладонь, и нос уловил опьяняющий запах. Мои руки потянулись наверх, желая обнять…