Текст книги "Янтарь на снегу"

Глава 7

Ну вот! Как говорится, выход в свет удался – я нажила себе первого врага в лице оскорбленного лорда Вардаса. Он со своими выдумками тоже хорош, но и меня угораздило торжественно взгромоздиться на него, выпав из портала!

Позорище, одним словом.

День был и без того насыщен разными сюрпризами: неожиданным приездом дражайшего кузена, изматывающей прогулкой на четвероногом йодасе, стычкой с людьми Чаплиса, кровопролитную часть которой я, к счастью, пропустила. Уж не говорю про то, что меня увезли из обители, в последние годы ставшей моим родным домом, и разлучили с Людвикой, которая решила последовать за мной, пускай и в корыстных целях.

Но то, что случилось дальше, не приснилось бы мне и в самых жутких кошмарах.

Лес ожил… Дальние верхушки деревьев ходили ходуном на фоне звездного неба. Со всех сторон слышался треск обламываемых веток, как будто стадо бешеных зубров ломилось через чащу аккурат на огонек нашего костра.

– Какого йодаса?! – Легарт снова и снова проводил пальцами по боку моего монстроподобного коня, будто пытался сбросить вцепившихся в его шкуру кровососущих паразитов. – Йодас меня подери! – продолжал словоблудить мой благовоспитанный родственник. Любезностей на сегодня с меня хватило, но не выговаривать же ему, если вокруг такой треск, будто мы в сердце урагана. – Куда печать-то подевалась?!

– Какая? – участливо брякнула я, хотя от усталости совсем не соображала, даже не пыталась собрать все догадки в одну кучу.

– Печать портала! Кто-то умудрился ее снять!

– Поторопитесь, лорд Браггитас, похоже, нас настигли! – Я и не заметила, как хлопотавший у лошадей Лаугас нацепил бригантину и обнажил свой меч. А по мне, лучше бы он молчал, и без его слов жутко. Зато мое сонное состояние как ветром сдуло.

Ну конечно! Раненый! Запах крови успел далеко разнестись по лесной чащобе. Нечисть из самых темных углов учуяла его и ломилась сюда, как к обеденному столу. Сейчас будет здесь!

В подтверждение из леса донесся протяжный вой.

Ну вот и все. А так было хорошо жить, особенно в обители. Подумаешь, ранний подъем! Так в сельской местности все рано встают. Работа от темна до темна. Ходить приходилось на дальние расстояния за лекарственными растениями. Строгая наставница. Занятия и экзаменации по массе дисциплин. Ох, это все такие мелочи! Тихая, спокойная жизнь, где тебя не захлестывают волны чужой ненависти, определенное будущее, о котором ты точно знаешь, что будешь кому-то нужна. Даже кормили по расписанию и не доводили до голодных обмороков, уж о ком о ком, а о послушницах наши вайделы заботились исправно. Подарки! У меня с собой настоящие подарки, подаренные от души, – пуховый платок, свадебный рушник и помолвочная цепочка эльфийской работы!

Замуж я, конечно, не собиралась, но подарки были дороги сердцу и грели душу. А еще я обещала привезти из столицы целую телегу женихов… тьфу, сладостей! Но можно и женихов подкинуть, почему бы и нет!

В этом мире все же будет кому обо мне поплакать!

Окружавшие нас кусты затрещали и полегли под весом массивных туш, устремившихся на поляну. Клыкастые длинные морды, исполинские тела, покрытые черной всклокоченной шерстью. Твари лезли друг по другу, спрыгивали с прогибающихся стволов деревьев, рычали, как раззадоренные борзые, почуявшие скорую кормежку. А главным блюдом на сегодня являлся наш незадачливый отряд!

Огромная воющая зверюга прыгнула на испуганного коня и вцепилась в ногу дознавателя, не успевшего спешиться. Скакун завалился на поломанные ветки не столько от удара, сколько от боли, причиненной ему вонзившимися в бок когтями, и обильно оросил траву кровью. Воин дико заорал, беспорядочно нанося мечом удары по чудовищу.

Но мне было уже не до этой ужасной картины.

Сама не поняла, как схватила посох, прикрепленный к крупу лошади, и ударила по морде мерзкого волколака, посчитавшего меня легкой добычей. Голубоватое пламя полыхнуло по шерсти на голове зверя, и он закричал от боли, как настоящий человек, покатился по земле, закрывая обожженный нос лапами.

Воины встали в круг и ощетинились клинками. Даже раненый безликий дознаватель, и тот лежал с арбалетом, нацеленным в гущу нежити. Но больше всего удивил кузен, срывающий с себя камзол. Оно понято – боевая удаль и запал ярости, но чтобы так! Удивительно. Даже глаз некуда отвести, только оставалось, что восхищаться. Я бы и рада была залиться краской, узрев неискушенным взглядом красоты Легартова тела, да только мое собственное пытались в этот момент проглотить!

Нас со всех сторон стали окружать волколаки. И как я сразу про них не подумала? Это ж завсегдатаи лесов, а если почуют кровь, совсем беда. Один ретивый сунулся вперед, получил заговоренным болтом в грудь и упал под ноги напирающих собратьев. Простым мечом и болтом эту гадость не убить, серебро нужно. Да и на посохе моем руны вырезаны против всякой нечисти. Но одним посохом тут не отделаешься. Желающих получить свою порцию благословенных тумаков слишком много. Легарт без лишних раздумий разрезал кинжалом палец и вывел на груди рунный узор, тщательно очерчивая все бугорки и впадины. Да что за наваждение такое! Все правильно, пускай это и запретное знание, но рунный круг для портала обязательно надо к живому существу привязывать, чтобы его силы навьи края держали. Это очень опасно! А мой безрассудный кузен выбрал себя кандидатом на заклание!

– Гинта, первая идешь в портал! – проорал кузен.

За манипуляциями брата я проследить не успела, однако прямо в воздухе образовалась трещина, она расширилась на глазах и полыхала, как тысячи звезд. Никогда до сего момента не видела порталов. Видимо, я залюбовалась невидалью и прозевала момент, когда меня схватили за шиворот и швырнули прямо в разлом. Надо сказать, что сил швырявший не жалел – полетела я знатно, если не как птица, то как выпущенный из катапульты снаряд, это уж точно! Даже кувыркнулась в воздухе. В общем, где-то между входом и выходом я как в Навь провалилась и пришла в себя только в момент меткого попадания моей тушки в некую фигуру, которую я, разумеется, разглядеть не успела.

Лучше бы было в сознание не приходить и валяться с томным видом на полу, чтобы все вокруг меня бегали, хлопотали и охали. Ибо взгляд того, на кого я взгромоздилась, не сулил ничего хорошего. Хотела отшутиться, но человек к шуткам явно был не расположен.

Неприятная ситуация вышла, а главное, неприглядная. Если бы вайдела Беата узнала, как меня разгневал этот холодный оценивающий взгляд, заставила бы целый «Свод Благих» пять раз подряд наизусть прочитать. А все из-за страха, стыда и острого желания убраться восвояси – в милую моему сердцу обитель. Мне казалось, я смогу привыкнуть к тому, что люди ко мне относятся как к человеку низшего сорта. Только жизнь вдали от дражайших родственников малость поубавила выдержки. Поэтому во мне опять заговорила память отчаявшегося загнанного зверька.

В черных, словно ночная тьма, глазах лорда сквозило такое отвращение, что я захлебнулась словами. Безликий, а это был он, смахнул меня с себя, как досадный сор. Вот меня и понесло «кривой дорожкой да по кочкам», как говаривала вайдела Ингельда.

Ох, чую я – непросто мне будет, совсем непросто.

Одно очень радовало – в замке и правда все приготовили к нашему прибытию. Суета, слуги с факелами, падающие в обморок любопытные служанки, впечатленные видом крови. Только мне не суждено было насладиться радушием встречающих, потому что из-за всех сегодняшних потрясений силы окончательно оставили меня, и я благополучно потеряла связь с явью во дворе замка, прямо как истинная леди – присев на краешек каменной скамьи.

Очнулась глубокой ночью, и опять подумалось, что я дома, в обители. Но подскочившая ко мне девушка развеяла мечты.

– Леди, как вы себя чувствуете? – Она поправила под спиной непривычно мягкую подушку. – Лорд Браггитас приказал, как только вы придете в себя, тотчас его позвать.

– Никого не зовите, – попросила я, представив суету вокруг собственной персоны. Нет, я этого больше не выдержу, тем более – ночью. – Идите, пожалуйста, отдыхайте, только скажите, где здесь можно попить.

– Да вот, – служанка любезно указала на серебряный кувшин с водой, мирно стоявший на прикроватной тумбочке – первая привилегия высокого статуса. – Я сейчас подам.

Ну нет! Я еще не до такой степени разбаловалась, чтобы сама себе воды в стакан не могла налить.

– Не стоит, лучше пойдите да отдохните.

– Тогда уж я позову лорда Браггитаса. – С этими словами девица выпорхнула из комнаты.

Лично мне было непонятно, что такого Легарту надо от меня в столь поздний час – жива, и хорошо. А поговорить можно и утром. Я самым честным образом собиралась смежить веки и не открывать их до восхода солнца, но в мою комнату вошли без стука. Однако! Кузен оказался довольно скорым на подъем. Авось увидит меня спящей и не станет отчитывать за сегодняшнюю грубость и бестактность.

– Можешь не притворятся спящей! – От этого голоса меня передернуло. Захотелось, как в детстве, свернуться в комочек и плотно закутаться в одеяло.

Как я могла забыть о ней?!

В памяти сразу всплыли насмешки и оскорбления: бастардка, убогая, отродье! Она умела говорить надменно, властно, но при этом оставаться невероятно утонченной и прекрасной в глазах окружающих. Все восхищались ее манерой общения, а она продолжала оттачивать свое мастерство, оскорбляя тех, кто ниже ее по происхождению. На мне. У нее это прекрасно получалось. От ее брезгливого взгляда и надменной стати все сжималось внутри – хотелось спрятаться куда-нибудь, чтобы никогда не нашли. Сбежать далеко-далеко, навсегда. Зачем меня притащили сюда? Чтобы она снова втаптывала меня в грязь, получая удовольствие от унижений и оскорблений? Сегодня же на рассвете уберусь отсюда подальше. Сама. Пешком.

– Что-то, тетушка Рената, вам не спится в столь поздний час! – Я приподнялась на локтях, прикрыла зевающий рот ладонью и постаралась быть вежливой, как учила вайдела Беата.

– Как тут уснуть? Если дорогая племянница нежданно-негаданно пожаловала в гости! – Она стояла посреди комнаты, пошатываясь, явно на нетвердых ногах, одежда была в беспорядке, несколько непослушных локонов выбились из прически.

Что-то изменилось за десять лет, и тетушка перестала за собой следить и гонять прислугу взашей?

Да что же такое?! Меня затрясло от одного вида Ренаты Браггитас. Дело было не в ее развязной неопрятности. Все мое детство эта женщина ненавидела меня и всячески унижала нас с мамой. Сколько раз я слышала, как мама плакала после злобных слов сестры! Инге всегда хотела уехать подальше от родственников и двора, но дед не дал ей такой возможности, не отпустил от себя. Зря! Может быть, она не сгорела бы так рано от презрения, ненависти и вражды, которые разжигали вокруг нее не только родичи, но и высокие вельможи, ценители чужих ошибок и грехов. За десять лет воспоминания притупились, но стоило этой ведьме появиться на пороге моей комнаты, как все накатило разом, будто происходило вчера. Мне бы, как учили монастырские заветы, проникнуться жалостью к этому холодному и жалкому существу, но я не могла пересилить себя.

– А вы, как я полагаю, дорогая тетушка, так соскучились, что не смогли дождаться утра – явились поздороваться прямо посреди ночи!

Я, должно быть, еще не вполне отошла от сна, потому что в неровном свете камина мне показалось, что тень Ренаты раздвоилась, и одна из половинок начала расти, заползая на стену.

– Закрой свой рот! – Рената покачнулась. – Позор нашего дома!..

Она все же начала выкладывать свои самые сильные карты, а я так надеялась прожить в этом мире незамеченной до самой старости!

– О! Как я могла забыть? Вы всегда старались напомнить об этом при любом удобном случае.

– И почему ты не сдохла?

Пречистая, как все запущено!

– Ничего не поделаешь. – Я пожала плечами. – Вы так старались обеспечить мне быструю кончину, но, увы, люди предполагают, а боги располагают.

– Богам плевать на таких убогих, как ты. – Тетка усмехнулась.

Я моргнула, попыталась отогнать наваждение, но черная лента тени вытянулась и зазмеилась по деревянным панелям и гобеленам, сворачиваясь кольцами. Казалось, ожил мой ночной кошмар. Неужели это вижу только я?

Тьма была не такая непроглядная, как та, что приходила по ночам, когда Рената пробиралась в мою комнату и говорила, как меня ненавидит, потому что я незаконнорожденная, позор семьи, грязное пятно на целом Доме. Пятно, которого не отмыть. Как же я ее боялась! И страх этот, липкий, неприятный, вымораживающий душу, никуда не делся. Он как будто обрел форму и опутал всю комнату.

– Я ведь опоила эту дуру отваром из волчьей ягоды! – усмехнулась тетка. – Чтобы ты издохла в ее чреве и не родилась. Но, оказывается, эта идиотка носила на себе кусок янтаря, который ей подарил один негодяй перед тем как оставить с брюхом! Чаша с пойлом лопнула, вот досада!

– Хотели помочь избавиться от бремени позора?

– Я думала, это будет лучшим решением всех проблем… – Тетка без всяких изысканных манер осела в кресло, стоявшее у камина.

– Зачем вы сюда притащились и говорите мне все это?

– Да потому что чувствую – недолго мне осталось…

Она закашлялась, а я, превозмогая дрожь и неприязнь, спустила ноги с кровати на холодный камень и осторожно подошла ближе, словно к насесту старой огромной паучихи.

– Ты растеряла всю свою красоту и властность, – сказала ей.

– Вглядись повнимательнее! – велела с вызовом Рената.

В комнате горела одна свеча – на той самой прикроватной тумбочке, где стоял спасительный кувшин с водой. Но мне уже не хотелось хватать кувшин и хлестать тетку по ее оплывшим щекам. Мне не вернуть былые времена, когда надо было ответить ей и всему миру за маму, за себя. За все детские обиды. Где моя былая ненависть?

– Ненависть – чувство, абсолютно недостойное истинной служительницы храма Пречистой, заступницы нашей Живы. – Голос вайделы Беаты так отчетливо ожил в памяти, что я даже вздрогнула. – Только чистое сердце, лишенное разрушающих эмоций и дарящее любовь и радость, способно пройти обряд посвящения в служительницы, а также достойно занять место среди Семи.

– Что значит «семи»? – Мне было лет восемь, и я только второй день находилась в обители.

Вайдела посмотрела на меня с интересом.

– Ты не знаешь о семи самых сильных целительницах храма Всех богов?

– Нет, мне никто не рассказывал, но про всех богов говорила мама.

– Мама тебя приобщила к вере, – одобрительно кивнула вайдела. – Это очень хорошо. Что ж, давай я расскажу тебе о семи самых сильных целительницах…

– А ненавидеть – это очень плохо? – В восемь лет я не отличалась терпением.

– Хм… – нахмурилась женщина. – Ты кого-то ненавидишь?

Я согласно кивнула.

– Знаешь… – Она понимающе посмотрела на меня. – Для того чтобы ненавидеть, нужны очень серьезные причины. Но раз уж так получилось, и эта причина есть, ты должна понимать, – теперь ее тон снова стал строгим и поучающим, – ненависть превращает тебя в того, кого ты ненавидишь, она уродует твою душу, иссушает изнутри. Это чувство не оставит тебе ничего хорошего, кроме злости. Зачем отравлять себя? Будь выше тех, кто тебя обидел, пойми и прости их. Тогда ты сама увидишь, насколько они мелочны и ничтожны по сравнению с тобой.

– Но она меня налысо обстригла. – Я шмыгнула носом, но не заревела. – Все издевались надо мной.

Вайдела вздохнула.

– Твои волосы отрастут, дитя мое, а душа уже не восстановится. Ненависть калечит гораздо хуже обрезанных волос.

Миллион раз я представляла тетку с обрезанными волосами, лысую, получающую тычки и затрещины, и от этого становилось легче. Теперь же, по прошествии стольких лет, я поднесла свечу поближе к ее лицу, чтобы посмотреть ей в глаза.

Когда-то Рената из Дома Браггитас была красивой женщиной с точеной фигурой, длинными рыжими локонами и огромными изумрудными глазами, которые не излучали ничего, кроме холода и презрения. Даже сына и дочь она не одаривала лаской, считая, что излишняя привязанность – это проявление слабости. Выйдя замуж за какого-то мелкого дворянина из захолустья, тетя очень сильно удивила окружение. Но почему-то в своей неудавшейся личной жизни она винила маму, изливала на нее яд презрения. Я была слишком мала, чтобы понимать все, что она говорила матери, а теперь, по прошествии стольких лет, уже не вспомню. Но вся та грязь, как шрамы от срамных болезней, глубокими трещинами врезалась в пергаментную кожу ее лица.

От былой красоты остались только стать и надменность. За десять лет взгляд тетки потух, и глаза казались не столь яркими и зелеными. Фигура оплыла, лицо и шею покрыли тщательно маскируемые эльфийским маслом морщины. Темные прожилки капилляров густой сеткой расползлись по шее и щекам – плохой признак. От Ренаты разило алкоголем и разочарованием – стылым воздухом смертной бездны.

Краем глаза я уловила движение – невесомая дымчатая сущность, появившись из-за спины, легла на ключицу Ренаты и продолжила спускаться к груди, как будто поблескивая множеством слюдяных чешуек. Пусть это будет сон, всего лишь дурной сон! И эта комната, и вынырнувшая из прошлого тетка, и эта живая тьма! Завороженно глядя на извивающееся нечто, я только и смогла, что нервно сглотнуть.

– Жалость, – сипло произнесла я. – Теперь ты вызываешь только жалость.

– Думаешь, отомстила мне, пожалев?

– Нет. – Воспользовавшись моментом, я сделала шаг назад. – Столько лет мечтала увидеть тебя уродливой, а когда увидела, удовольствия не получила. Ты знаешь, что умрешь?

– Да, – кивнула она. – Ты ведь видишь это не хуже меня. Поэтому я и пришла взглянуть на тебя еще раз и убедиться.

– В чем?

– В том, что ты ни капли на нее не похожа, даже характером не вышла.

Тетка посмотрела на меня с тем же яростным презрением. Только отчего в глазах сверкнула боль? Не может быть! Мне показалось, по своей младшей сестре она точно не горюет.

– Все вернулось через четверть века, как он и говорил.

Она увядала. Уже давно. Я потянулась и почувствовала все, даже не дотрагиваясь до холодной руки. Как много ненависти и злобы! Поистине эти чувства отравили ее, споря в смертоносности с ядом.

Рената не была больна. «Эльфийский сон». Так называли эту гадость целители. Против нее не имелось противоядия, отрава пропитывала кровотоки, подбираясь ближе и ближе к сердцу. А когда через год появлялись первые признаки – для носителя было уже слишком поздно. Может, темные кольца, скрутившиеся вокруг шеи Ренаты, мне не только казались.

– Оставь! – грубо оборвала меня тетка, приняв замешательство за немое участие. – В любом случае уже поздно. Да и стоит ли? Мое здоровье – не твой удел!

При всем желании я не смогла бы ей помочь – эту гадость не вывести и всеми навьими силами. Время уходило, как уходила жизнь из этой банки со змеями, на дне которой могли храниться ключи от моего прошлого.

– За что ты нас так ненавидела?

– Ненавидела?! – Тетка зашлась в истеричном хохоте.

Надо же, еще остались силы.

– В первую очередь, я ненавидела эту королевскую подстилку – Вардас! Из-за нее тогда все началось! И почему ей не сиделось в своей деревне?

Я сразу не поняла, о ком она говорит. А потом дошло: это она так о матери короля отзывается – леди Герде Вардас. Краем уха я слышала ее печальную историю, но толком не знала ничего. На занятиях во время изучения новейших летописей вайделы старались не упоминать о ней, ведь наследника она родила вне брака, хоть и была леди по рождению. Мама тоже была леди по рождению, но тайны моего появления на свет мне не поведала, да и что я могла понять, в то время совсем маленькая! Смущала похожесть историй двух девушек, но имя отца ребенка леди Вардас знали все, а имени моего отца не знала даже я.

– Стоило ей появиться при дворе, и все пошло прахом, даже королевство стало разваливаться на части. – Рената опять усмехнулась, горько, с отчаянием. – Вот она – цена любви и страсти. Удвиг при ее появлении сразу распустил слюни, но достаточно было сделать ее своей любовницей, и дело с концом. Она бы ему надоела, не сразу, может быть, через какое-то время, но надоела. Однако нет, ему захотелось от нее наследников!

– Может, он ее любил! – наивно сказала я.

– Любил?! Что ты знаешь о любви? – Тетка выплюнула эту фразу, как дышаший ядом василиск, окропив мою ночную сорочку капельками крови. Я смотрела на нее, как зачарованная, забыв про подсвечник в своей руке, который чуть было не опрокинула.

– Я тоже любила, – вымолвила Рената. – И у меня были свои мечты и планы. Что смотришь, думаешь, я не умею любить? Но мои чаяния оказались у кобылы под хвостом – Удвиг постарался. Сволочь!

– Вы всегда вините в своих бедах окружающих?

– Видишь ли, если бы я не знала, что скоро умру, ты бы никогда не услышала об этом, но раз уж так вышло, я тебе поведаю кое о чем…

Она зашлась кашлем, в уголке рта появилась кровавая пена. Черные кольца стали затягиваться, сдавливая горло, похожее на треугольную голову змеи уплотнение пристроилось на впалой груди. Яд завершал свое грязное дело.

– Зачем ты приняла эту отраву?

– Чтобы было весело! – Рената осклабилась, обнажив окровавленные зубы. Это было слишком даже для дурного сна.

– Что веселого в том, чтобы лишить себя жизни?

– «Эльфийский сон» отлично отделяет душу от яви, дает сладкое забытье. Это спасение, если на тебе не лежит груз убийства… – просипела тетка, впиваясь пальцами в подлокотники.

– Что? – Тошнота подкатила к горлу холодным комом. Нужно проснуться, проснуться…

Почему никто не идет? Где все? Служанка, Браггитас? Куда все запропастились? Надо поскорее проснуться!

– Выслушай… – Рената едва дышала. – Мне не перед кем больше покаяться… ты служишь Пречистой… говорят, она милостива к своим дочерям… не каяться же Вардасу… не простит…

– Хорошо, – кивнула ей. – Но я не посвящена в сан.

– Не важно…

Нельзя отказывать умирающему в его просьбе. Я взяла руку тетки, холодную и вялую, опасаясь, что живая тьма потянется ко мне. Но у нее была более лакомая добыча. Жалость во мне пересилила страх, поэтому часть пришедшей за ночь силы перешла к умирающей. Капля для отравленного организма, но это даст ей возможность снова разомкнуть уста.

– Говори.

Рената вдохнула, собравшись с последними силами, и начала свой рассказ:

– Тогда, двадцать пять лет назад, я была слишком молода… Мне казалось, что, имея красоту и положение в обществе, я смогу получить все, что захочу. Но жизнь играет своими картами. Мир не спешил падать к моим ногам, и я… завела влиятельного любовника. Он помог мне укрепиться в обществе всех Высших Домов Латгелии, давал нужные советы и просил приглядывать за отцом. Меня все устраивало, однако наступила пора выходить замуж. Тогда любовник посоветовал мне сблизиться с Риджите Дардас – девицей весьма скверного нрава. Ее отец умудрился просватать Риджите за принца Удвига, заключив договор с королем. Стань она королевой, ее правой рукой сделалась бы близкая подруга. Мне практически все удалось. Оставалось убедить Уго Дардаса – наследника Дома Дардас – в том, что я подходящая партия. Однако все пошло прахом в тот момент, когда при дворе появилась Герда Вардас. Все изменилось, даже Удвиг перестал шататься по нашим спальням каждую ночь… не надо морщиться, очень скоро ты сама узнаешь, что такое жизнь при дворе. Да, мы ее возненавидели – она была не такая, как мы. Придворная жизнь, знаешь ли, накладывает свой отпечаток и далеко не так радужна и чудесна, как многие представляют.

«Ну конечно, – хотелось сказать в ответ, – придворная жизнь больше напоминает бордель. Это я уже усвоила».

– Так вот, Вардас не была похожа ни на одну из нас. Совершенно не искушенная в светской жизни, она привлекла принца, которому, видимо, поднадоели первые девы Дейделиса. И конечно же он захотел ее. Но договор с Дардасом уже заключили, обратной дороги не было… О! Как мы ее ненавидели! Пытались испортить ей репутацию и жизнь, но нет… Удвиг берег свое сокровище. Наверное, он правда ее любил, раз совершал ради нее такие вещи… или причина была в потомстве…

– Это касается короля Витгерда? – не поняла я.

Тетка согласно кивнула.

– Борьба за трон началась давно… Удвиг был шестым сыном короля, а стал его наследником. Но это немного другая история… – Рената опять усмехнулась, а я приложила усилия, чтобы не отвернуться от отвращения. – У меня не осталось времени, надо рассказать главное. Я не знаю сути, но Риджите не могла дать нормального потомства, потому что была больна, а вот Герда…

– …могла, – договорила я, когда у тетки не осталось сил.

– И не только… ему почему-то была нужна именно она, а истинной причины я не знаю.

Тетка откинулась на спинку кресла.

– Тот весенний бал… как много он значил и как много разочарований принес. Риджите стала невестой, но так и не стала женой, осталась с головой, но без короны… все, как он говорил. А я действительно пошла под венец раньше всех…

Глаза ее расширились, будто она увидела саму Пречистую, а пальцы сомкнулись на моей ладони стальной клешней.

– Ее удавили…

– О чем вы? – Я попыталась вырваться. Рената потянула меня на себя.

– Инге, твою мать… она что-то узнала!

– Что?!

Боги, отгоните морок!!! Я осенила себя знаком Пречистой. Нет! Не может быть! В какие грязные тайны втравили мою маму?! Из-за этого ее потом не стало. Все вокруг твердили, что она умерла от горя и позора. И я всю жизнь считала себя виноватой в ее смерти. А теперь оказалось, что ее убили! Меня же судьба принудила оказаться здесь, среди тех, кому раздавить чужую жизнь не сложнее, чем прихлопнуть назойливую букашку. Слезы застилали глаза, катились по щекам.

– Кто это сделал? – выдохнула сквозь зубы главный вопрос.

Рената больше ничего не успела сказать. Глаза закатились, показав воспаленные белки, а рот раскрылся в беззвучном крике. На голове черной змеи распахнулись пылающие белым светом глаза, змея потянулась ко мне. Я хотела закричать, но почувствовала, как, теряя сознание, тону в водоворотах белого пламени…