Текст книги "Цель"

– Давай, – бормочет Сабрина.

Ее пальцы впиваются в мои ягодицы, а один проскальзывает между ними, и…

Конец игры.

Я кончаю с хриплым криком, и в этот момент, кажется, забываю собственное имя. Может, даже, теряю сознание на мгновение. Чувствую себя странно, но восхитительно, и хотя в яйцах все еще покалывает, я боюсь раздавить Сабрину и заставляю свое слабое тело оторваться от нее и перевернуться на спину.

– Твою мать, – бормочу я, уставившись в потолок, – это было…

Меня прерывает стук в дверь.

– Развлекаетесь? – протягивает невнятный мужской голос. – Потому что звучит это именно так.

Сабрина в ужасе застывает. Сексуальное сияние, которое она излучала, мгновенно пропадает. Ее лицо каменеет, а пальцы впиваются в одеяло.

– Уходи, – резко бросает она.

– Что? Ты не собираешься представить меня своему другу? Не будь такой грубой, Рина.

– Уходи, Рэй.

Но этот сукин сын не уходит. Он снова стучит в дверь, пьяный смех эхом разносится по коридору.

– Дай мне познакомиться с твоим другом! Я буду хорошо себя вести.

Сабрина спрыгивает с кровати и быстро хватает одежду. Я делаю то же самое, поскольку вариант дальше лежать голым, очевидно, отпадает.

Она накидывает на себя топик и джинсовые шорты, затем идет к двери и распахивает ее настежь.

– Убирайся к черту, Рэй.

Человек в дверном проеме оттесняет ее, выгибая шею, чтобы лучше меня рассмотреть. Когда мы встречаемся взглядами, он снова смеется.

– О, завела себе приятеля-качка? Только посмотрите на эти мышцы! – Его сальные волосы падают на лоб, когда он поворачивается к Сабрине. – Любишь мускулы, да? Знаю, что любишь. Даже в гостиной было слышно, как ты визжала, словно сучка при течке.

– Убирайся, – рычит Сабрина.

– Звучало возбуждающе, когда ты кончила…

Черт бы тебя побрал. Не в силах совладать с гневом, я делаю шаг вперед. Плевать, что этот человек – отчим Сабрины. Больной ублюдок не должен говорить о ней так.

– Довольно, – говорю я тихо. – Она велела тебе уйти.

Его брови ползут вверх.

– Ты, мать твою, кто такой, чтобы мне приказывать? Это мой дом, мальчик.

– А это – ее комната, – резко отвечаю я.

– Такер, – начинает она, но Рэй ее обрывает.

– Рина, скажи своему качку, чтоб захлопнул пасть. Иначе я сделаю это за него.

Ну да, конечно. Мне ничего не стоит сбить этого ублюдка с ног одним ударом. Он так пьян, что не держится на ногах.

– Рэй, – голос Сабрины обманчиво спокоен, – я хочу, чтобы ты ушел. Пожалуйста.

Тишина повисает между нами троими. Наконец Рэй драматически закатывает глаза и отступает к двери.

– Боже, да ты и правда заносчивая сучка, да? Я просто развлекался.

– Делай это в другом месте, – холодно говорю я.

– Заткнись, качок, – говорит он, но не оборачивается.

Мы слышим его неровные шаги, удаляющиеся по коридору. Через секунду хлопает дверь.

Я медленно поворачиваюсь к Сабрине. Живот скрутило от беспокойства и страха, потому что этот урод спит всего через две двери от нее.

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, она заправляет волосы за уши и говорит:

– Я правда устала. Тебе, вероятно, лучше уйти.

Но мой взгляд устремлен вглубь коридора.

– Он меня не побеспокоит, – шепчет она. – Я запираю дверь на ночь.

Не уверен, что запертая дверь удержит этого козла. Рэй не такой высокий и мощный, как я, но и не слабак. Рыхлый, да, но не хилый…

– Со мной все будет в порядке, – настаивает Сабрина, и по выражению ее лица я понимаю, что она хочет, чтобы я ушел, так же сильно, как я жажду остаться.

– Ты уверена, что все будет в порядке? – наконец спрашиваю я.

Она кивает.

– Ладно. Что ж… тогда я пошел. – Вынимаю телефон из кармана и открываю приложение «Убер»[3]3
  Приложение для вызова такси.


[Закрыть]. Затем нарочито долго вожусь с ним, надеясь, что она передумает.

Но Сабрина молча ждет, пока я вызову машину, затем провожает меня до кухни, придерживая дверь, и мягко шепчет:

– Спокойной ночи.

Она не целует меня на прощание.

10

Сабрина

Не знаю, заблокировала ли ты меня снова. Но если все же нет, знай: ты потрясающая в постели. Твое горячее тело почти затмевает твои сексуальные мозги. Почти. Мне хочется увидеться снова. В постели, вне постели. Как угодно.

Мне нравится думать, что я неуязвима для таких обычных вещей, как чувства. Что мое внимание сконцентрировано, подобно лазеру, и ничто не может столкнуть меня с пути, на который я встала в шестом классе. Но когда я смотрю через двор на какую-то девушку, отирающуюся рядом с Такером, мысли о Гарварде и идеальных оценках уступают место ревности.

Хочется подойти к ним, вытащить телефон и сунуть ей под нос скриншот этого сообщения, а затем со словами «Видишь? Он мой!» оттащить его прочь. Или повалить его на землю и оседлать перед всем кампусом Брайара…

– Би, ты смотришь так, будто не знаешь, то ли хочешь убить Эмбер Пивалис, то ли трахнуть Такера. В любом случае и то и другое запрещено на территории школы, – смеется Хоуп мне в ухо.

Эмбер? Ее имя занесено в мой список ненависти.

– У меня нет на это времени, – бормочу я, перехватывая книги повыше. Не знаю, кого сейчас пытаюсь убедить, Хоуп или саму себя. Наверное, обеих.

– Что ты имеешь в виду под «этим», внезапную одержимость Такером или яростный отказ позволить себе наслаждаться жизнью?

– Если твои брови поднимутся еще выше, то окончательно станут частью твоей шевелюры, – парирую я, избегая прямого ответа.

– Рядом с тобой у меня появляется нервный тик, – Хоуп шевелит обеими бровями.

– Ты и в постели с Д’Андре корчишь такие рожи? Это какой-то его странный фетиш?

– Ты знаешь, какой у Д’Андре фетиш, и это не мои брови.

– О боже, точно. Прости, что заговорила об этом. – То, что Д’Андре любит задницы, не осталось незамеченным для друзей Хоуп, но мне не очень хочется это обсуждать, даже для того, чтобы отвлечься от Эмбер.

Между тем девушка в данный момент прогуливается пальцами вверх по руке Такера, а он внимательно слушает каждую глупость, которая вылетает из ее никчемного рта. Она может даже рассказывать ему о теории нигилизма Ницше, но это все равно будет глупо, потому что Такер и так в восторге.

– Мы собираемся весь день тут стоять и наблюдать шоу Эмбер – Такер или все же пойдем поесть?

Их имена даже не звучат рядом, а прозвищами были бы Тамбер или Экер, и оба варианта звучат глупо.

Мое с Такером прозвище звучало бы Сакер[4]4
  Sucker — в разговорной табуированной лексике может одновременно означать и «половой член», и «лох».


[Закрыть], что можно было бы отнести либо к сексу, либо к тому, как я чувствую себя прямо сейчас… Лохушкой. Почему он вообще флиртует с другой девчонкой после того, как отправил мне то сообщение?

– Идем есть, – рычу я, но мои ноги несут меня на запад, а столовая находится в другом направлении.

– Ты знаешь, что «Карвер» слева, верно? – судя по голосу, Хоуп изо всех сил пытается не рассмеяться.

Я останавливаюсь, но слишком поздно. Такер поднимает голову, замечает меня, и его лицо озаряет улыбка.

Дерьмо, все это было ошибкой. Три ночи назад это было ошибкой. Неделю назад. И мчаться через двор, словно ревнивица, точно было ошибкой.

Я хватаю Хоуп за руку и тащу за собой в противоположном направлении.

– Умираю с голоду. Пойдем, поедим.

– Ты ведь понимаешь, что спортом я занимаюсь только на беговой дорожке, когда на мне мой спортивный костюм и другие причиндалы для бега, да? – Она несется рядом со мной, стараясь не отставать в своих дорогих замшевых сапогах с каблуками высотой с мою ладонь.

Я прибавляю шаг.

– Ничего не слышно. Мою нервную систему закоротило смущением.

– Если сейчас ты бежишь из-за смущения, то хотелось бы знать, что заставило тебя побежать через двор к нему.

Как будто она не знает. Но, прежде чем я успеваю ответить, справа от нас появляется Такер.

– Где-то пожар? – спрашивает он, растягивая слова.

Хоуп тут же останавливается.

– Слава богу, ты нас догнал. – Она драматично стряхивает ладонью пот со лба. – Я не в форме для упражнений на открытом воздухе.

– Молчи, Хоуп, – шепчу я уголком рта.

Она ухмыляется без капли раскаяния.

– Я пойду, займу нам место. Когда закончишь, найдешь меня. – Она тянется мимо меня, чтобы пожать бицепс Такера, – приглашаю присоединиться к нам, красавчик.

Паузу заполняет тихое рычание. Надеюсь, все думают, что это мой желудок, но по широкому оскалу Хоуп и ухмылке Такера понимаю, что спалилась. По крайней мере Такеру хватает приличия дождаться, пока Хоуп отойдет, прежде чем открыть рот.

– Снова игнорируешь мои сообщения?

– Это было одно сообщение, и прошло всего три дня. – Я упрямо смотрю вперед, игнорируя желание взглянуть в его прекрасное лицо и глубокие карие глаза.

– Но ты читаешь, да?

Даже не глядя я понимаю, что он улыбается.

С минуту мы стоим молча. Наверное, он смотрит на меня, но сама все еще не в состоянии поднять глаза. Наконец я собираюсь с силами и встречаю его взгляд.

Улыбка пропала. Теперь он недоуменно хмурится, словно пытаясь понять, о чем я думаю. В голове возникает десяток вопросов, но я останавливаюсь на одном, который беспокоит меня сильнее всего: ужасная сцена с Рэем перед тем, как Такер покинул мой дом в ночь пятницы.

– Я тут ездила в Гарвард, – неловко начинаю я, – и, когда сидела в приемной, некоторые студенты приняли меня за малоимущую, обратившуюся за бесплатной юридической помощью.

– Хреново.

Я отмахиваюсь от сочувствия.

– После того как заявила, что на самом деле буду учиться с ними в Гарварде следующей осенью, я пошла повидаться с профессором, хорошим другом моего куратора, и та посоветовала мне купить новую одежду. До прошлых выходных это, наверное, была самая унизительная ситуация в моей жизни. Ну, если не считать того дня в средней школе, когда у меня внезапно посреди физкультуры начались месячные. Как раз в момент, когда я лезла по канату.

– О, – он усмехается.

– Но… ты, выслушивающий все то дерьмо, что говорил мой отчим… – Вздрогнув, я замолкаю. – Эту сцену я хотела бы стереть из памяти.

– Сабрина…

Я обрываю его.

– Моя жизнь – череда ужасных эпизодов сериала «Настоящие домохозяйки Южного Бостона: снято в трущобах». И если я не буду и дальше получать идеальные оценки, то не смогу… – Мой голос слегка срывается, и я вынуждена замолчать.

Такер ничего не говорит и непонимающе смотрит на меня.

Я прокашливаюсь.

– Не смогу конкурировать с другими студентами, когда выйду отсюда, что для меня неприемлемо. Итак, хотя секс с тобой был чертовски классный, он отвлекает меня. Ты отвлекаешь, – признаюсь я.

Он глубоко вздыхает.

– Крошка, ты думаешь, что одна такая? Мой дядя Джим – позор семьи. Он один из тех жутких парней, с которых пишут портреты мерзавцев в книгах и фильмах. Он всегда очень странно прикасается к родственникам, поэтому ни одна из моих кузин не хочет находиться рядом с ним. Если бы я привел тебя на большую семейную вечеринку, он бы отпускал грубые комментарии и пытался схватить тебя за задницу. Но, думаю, ты не стала бы обвинять в этом меня, не так ли?

– Нет, но… – хочу возразить, что это не то же самое, но мы оба знаем: Такер прав. Все так и есть. Рэй – не мой отец, а какой-то придурок, за которого моя мать вышла замуж и которого потом бросила, как ненужный багаж. Впрочем, как и свою дочь.

– И хотя ты наверняка думаешь иначе, у меня нет денег. Я тут полностью на хоккейной стипендии. Если бы Брайар не предложил ее, я бы остался в государственной школе в Техасе. – Он пожимает плечами. – У меня есть некоторые сбережения, но они нужны мне для старта после колледжа. Так что я не такой козел, каким ты меня считаешь.

– Никто не говорил, что ты козел, – бормочу я, но не отрицаю того, что парни с деньгами кажутся мне подозрительными.

Некоторое время он изучающе смотрит на меня.

– Позволь спросить тебя. Трастовый фонд Дина зарабатывает за один квартал больше, чем стоит все мое состояние. Секс с ним показался тебе каким-то особенным?

Меня передергивает, потому что пьяная связь с Дином Ди Лаурентисом – не то, о чем хотелось бы говорить. В то же время мысль о том, что его деньги могут заставить меня почувствовать что-то особенное, настолько глупа, что я не могу сдержать смешок.

– Не помню. Была в отключке, он – тоже.

– Ты чувствовала себя потрясающе на следующий день?

– Боже, нет.

– Итак, как мы выяснили, деньги не имеют значения. Мы все одинаково любим и время от времени причиняем боль. И твое прошлое, с кем ты живешь, откуда ты, тоже не должно иметь значения. Ты создаешь собственное будущее, и главное – как далеко заведет тебя эта дорога. – Такер продевает палец под ремень моей сумки-почтальон. – Тебе нужно поесть. Как насчет того, чтобы я взял это, пока провожу тебя в столовую?

Очевидно, урок философии окончен, и это определенно радует, потому как я понятия не имею, что ответить.

Я позволяю Такеру взять мою сумку. Мы молча идем, а затем я спрашиваю:

– Тебя хоть что-то может вывести из равновесия?

Он с серьезным видом кивает, подтягивая сумку повыше. Любой другой выглядел бы нелепо с рюкзаком за спиной и сумкой на плече, но почему-то, возможно, благодаря широкой груди и росту, он не производит такого впечатления.

– Да многие вещи, но я стараюсь не позволять им сбить меня с ног. Это трата энергии.

– Просто назови хоть одну, – прошу я. – То, чего стыдишься. Один недостаток. Одну вещь, которая тебя беспокоит.

– Меня беспокоит то, что ты мне не позвонила.

– Это обидно, но не унизительно.

– Ты отшила меня. Дважды, – напоминает он. – Как, по-твоему, это недостаточно унизительно?

– Потому что у нас был хороший секс, и ты знал, что, если позвоню, то мы снова переспим, при нормальных обстоятельствах, – возражаю я.

Где-то в глубине души я понимаю, что разговор становится нелепым. Я спорю с парнем, с которым спала, о том, что не могу переспать с ним снова, потому что он очень хорош в постели. Моя жизнь официально превратилась в фарс.

– А что для тебя нормальные обстоятельства? – спрашивает он с любопытством, подстраивая свой длинный шаг под мой, короткий.

– Не знаю. Не заглядываю так далеко.

Он резко останавливается прямо перед входом в «Карвер-холл».

– Чушь собачья.

– Что?

– Чушь. Ты точно знаешь, где хочешь быть, не только через пять лет, но и через пятьдесят.

Я начинаю краснеть, понимая, что он прав.

– Слушай. Вот как обстоят дела. – Такер протягивает руку и хватает выбившуюся прядь моих волос, потирая их между пальцами, прежде чем заправить за ухо. – Мне понравилось спать с тобой. Понравилось слушать тихие, но сексуальные стоны, что ты издавала, когда я касался твоего клитора, нравилось чувствовать, как ты дрожала, когда кончила подо мной. – Его грязные слова странно контрастируют с его мягким тоном и тем, как пристально он смотрит мне в глаза. – Но не понравилось то, как твой отец…

– Отчим, – поправляю я.

– …тчим обращался с тобой. Меня бесит, что тебе приходится жить с этим, но я рад, что ты пытаешься выбраться, ведь именно это ты делаешь, верно? Ты много работаешь, получаешь идеальные оценки и высокие рейтинги, которые гарантируют зачисление в лучшие вузы, и делаешь все это, чтобы сбежать. – Он проводит большим пальцем по моей щеке. – Я не хочу быть помехой, но очень хочу тебя. Думаю, это что-то да значит. Но я терпеливый парень и приму то, что ты можешь дать прямо сейчас. Я тут не для того, чтобы давить на тебя или все усложнять, а чтобы облегчить твой груз.

Мое сердце громко стучит в пространстве между нами, которое он сокращает за один шаг.

– Мой отец умер, когда мне было три года, – хрипло говорит он, – погиб в аварии. Я почти не помню его, но помню, как просыпался и слышал по ночам плач мамы. Помню ее лицо, когда она не могла купить мне новые коньки или новую видеоигру. Однажды она сильно разозлилась из-за того, что я баловался в гостиной и пробил лампой телевизор, и хорошенько взгрела за это. – Он смотрит скорее с грустью, чем с гневом. – Она работала на двух работах, чтобы у меня была возможность играть в хоккей, и после окончания школы этой весной я планирую избавить ее от всей этой тяжелой ноши. Но я также знаю, что хочу разделить с кем-то свою жизнь. Моя мать одинока. Я не хочу для себя подобного. И для тебя я такого тоже не хочу.

Когда он целует меня, это непохоже на прежние наши поцелуи. Те были грубыми, жаркими и страстными. Этот мягок, как лепесток и сладок, как сироп, которым он обильно полил свои слова. С каждым прикосновением его губ к моим он повторяет свое обещание давать мне лишь то, что я прошу.

Поцелуй сладкий, нежный и вдумчивый, поэтому пугает меня больше, чем все остальное.

11

Такер

Через пару дней после разговора с Сабриной во дворе я заставляю себя подняться с дивана Фитци и готовлюсь к жесткой утренней тренировке. Я не планировал оставаться у него прошлой ночью, но мы играли до двух ночи, и не было смысла ехать домой в пять тридцать, учитывая, что тренировка начинается в шесть.

Фитци живет один в квартире размером с обувную коробку, расположенной в Гастингсе. Его «спальня» отделена от гостиной занавеской, которую он подвесил к потолку. Чтобы пробраться в крошечную ванную, я вынужден практически карабкаться через его кровать.

Огромный, покрытый татуировками хоккеист спит как убитый, распластавшись на животе, так что я не очень вежливо шлепаю его по заднице и направляюсь в ванную.

– Вставай, приятель. Тренировка, – хриплю я.

Он бормочет что-то невнятное и переворачивается.

Я нахожу запасную зубную щетку в шкафчике у раковины и разрываю упаковку. Пока чищу зубы, просматриваю уведомления в телефоне в надежде, что среди них будет сообщение от Сабрины: прошлой ночью я выключил звук.

Но она не писала. Проклятье. Я полагал, что моя речь и тот удивительный, мать его, поцелуй смогут изменить ее мнение обо мне, но, видимо, это не так.

Тем не менее я нахожу самый поразительный групповой чат моих соседей по комнате. Сообщения пришли прошлой ночью, и все они дико странные.

Гаррет: Ведешь распутный образ жизни, Ди?!

Дин: Это не то, что ты думаешь!

Логан: Трудно не заметить твою романтическую ванну с этой гигантской розовой штукой в твоей заднице!

Дин: Она не была в моей заднице!

Гаррет: Я даже спрашивать не буду, где она была.

Дин: У меня была девушка!

Гаррет: Ну коне-е-ечно.

Логан: Ну коне-е-ечно.

Гаррет: <3

Логан: <3

Я полощу рот, сплевываю и опускаю щетку в маленькую чашку на раковине. Затем быстро набираю сообщение:

Я: Постойте… что я пропустил?

Поскольку тренировка через двадцать минут, парни уже встали и, очевидно, сидят в телефонах. На экране появляются два фото. Гаррет и Логан одновременно присылают мне картинку розового дилдо. Теперь я растерян еще больше.

Дин тут же отвечает: Почему это, ребята, у вас фото дилдо под рукой?

Логан: ПКМНВМЗ

Дин:?

Я: ??

Гаррет: По крайней мере не в моей заднице.

Я фыркаю, поскольку картина начинает складываться.

Логан: Отлично, Джи! Ты понял с первой попытки!

Гаррет: Мы слишком много времени проводим вместе.

Я: ПРОШУ, скажите мне, что вы поймали Ди играющегося с дилдо.

Логан: О да.

Дин снова возражает:

У МЕНЯ БЫЛА ДЕВУШКА!

Мы с парнями прикалываемся над ним еще пару минут, но я вынужден прекратить, когда в ванную входит Фитци, отпихивая меня в сторону. На голове у него полное сумасшествие, он полностью голый.

– Нужно поссать, – бормочет он.

– Доброе утро, солнышко, – радостно говорю я. – Сделать тебе кофе?

– Боже, да. Пожалуйста.

Смеясь, выныриваю из ванной и за пару шагов преодолеваю расстояние до кухни. Когда Фитци наконец появляется, я сую ему в руку чашку кофе, делаю глоток из собственной и говорю:

– Прошлой ночью Дин засунул дилдо себе в задницу.

Фитци кивает.

– Этого и следовало ожидать.

Я прыскаю, расплескивая кофе за край чашки.

– Серьезно?

Он снова кивает и быстро допивает кофе. Я уже одет и готов выходить, так что лениво допиваю свою чашку, пока Фитци бегает по квартире в поисках какой-нибудь одежды.

Через пять минут мы выходим в прохладу раннего утра и направляемся каждый к своей машине. К счастью, все мое снаряжение на заднем сиденье, так что заезжать домой не нужно. И хотя это невероятно глупо, мы с Фитци гоним к кампусу наперегонки, как настоящие демоны скорости. Он выигрывает, потому что мой грузовичок очень стар и ползет слишком медленно.

Мы добираемся до стадиона за десять минут до начала тренировки, что неплохо, поскольку в этот момент мой телефон решает зазвонить. Пульс ускоряется при мысли, что это может быть Сабрина.

Звонит не она. Я слегка разочарован, когда вижу номер мамы, но тут же чувствую угрызения совести, потому что очень ее люблю.

– Увидимся внутри, – кричу я Фитци, который выпрыгивает из своей машины. Он кивает и неспешно уходит, пока я отвечаю на звонок.

– Привет, мам. Тренировка скоро начнется, так что у меня не много времени.

– О, тогда не буду тебя задерживать. Звоню просто отметиться и сказать «привет».

Ее родной голос заставляет что-то внутри меня смягчиться. Клянусь, мама всегда так влияет на меня. Я могу быть чертовски напряженным, но одно ее слово заставляет меня расслабиться. Наверное, я маменькин сынок, но по-другому быть и не могло, ведь отца у меня нет.

– Ты уже на ногах, – замечаю я. В Техасе сейчас всего пять утра, а это рано даже для нее.

– Не могла заснуть, – признается мама. – Сегодня делаю прически к свадьбе и очень нервничаю.

– О, тебе нечего беспокоиться. Ты – заклинатель волос, помнишь?

Мама смеется.

– Верно. Но не так хороша в макияже. Эти курсы, что я брала прошлым летом, помогли, но, боже, сынок, я тут с ума схожу! Не представляю, как буду дальше жить, если испорчу главный день в жизни невесты, разрисовав ее как клоуна!

– Ты справишься, – уверяю я ее. – Гарантирую.

– О, «гарантирую»? Даже не просто «обещаю». Ты очень уверен в своей маме, Джон.

– Конечно, уверен. Потому что моя мама – рок-звезда.

– Я правда воспитала очаровашку, а?

– Ага. – Я ухмыляюсь, прижимая телефон плечом и выбираясь из пикапа.

– Ладно, быстренько расскажи мне, что у тебя происходит, – просит она.

Я иду к массивному парадному крыльцу хоккейного зала Брайара.

– Ничего особенного, – признаюсь я. – Хоккей, школа, друзья… все как обычно.

– Все еще нет девушки? – поддразнивает она меня.

– Не-а. – Я медлю. – Хотя… кое-кого встретил.

– О-о-о! Расскажи мне все!

Смеясь, я тянусь в карман за студенческой картой, чтобы открыть двери. Охрана тут строгая.

– Пока нечего рассказывать. Но когда будут подробности, ты узнаешь первая. Ладно, мне пора. Иду на лед.

– Хорошо, позвони, когда будет больше времени поболтать. Люблю тебя, детка.

– Я тоже тебя люблю.

Кладу трубку и провожу карточкой по считывателю, затем заваливаюсь в скользкий, кондиционируемый холл, где по стенам развешаны футболки в рамочках, а с потолка свисают красочные вымпелы чемпионатов.

Хотел бы я иметь больше времени поговорить с мамой, но, когда в Брайаре дело доходит до хоккея, нельзя отлынивать. Тренер Дженсен работает по первоклассной программе, которая базируется на профессионализме и трудолюбии. То, что мы сосем в последние дни, еще не значит, что все пропало.

Быстрым шагом я иду в раздевалку. Мой телефон все еще в руке, и после секундной заминки я быстро набираю Сабрине:

Доброе утро, дорогая. Подумала о нашем вчерашнем разговоре? У меня тут приглашение на свидание, и на нем везде написано твое имя…

Затем откладываю телефон и отправляюсь на тренировку.

***

Сабрина

Я уже опаздываю на встречу с девчонками, но когда вылетаю на улицу после своего вечернего занятия, понимаю, что опоздаю еще больше.

Бо Максвелл и несколько его приятелей собрались на нижней ступени лестницы, окруженные полудюжиной футбольных фанатов. Парни, очевидно, наслаждаются вниманием. Хотя Брайар – в первую очередь хоккейный колледж, футболисты здесь тоже пользуются большой популярностью.

– Эс!

Бо отделяется от группы, замечая меня на ступенях. Его голубые глаза вспыхивают, что заставляет окружающих его девушек неприятно хмуриться. Они явно не приветствуют то, что я переманиваю их квотербека, а также потенциального партнера на ночь, но меня это не особо заботит. Я уже много недель не говорила с Бо и не могу отрицать, что рада его видеть.

Я спускаюсь по ступеням, а он поднимается навстречу, и, встретившись на полдороге, мы обнимаемся. Сильные, мускулистые руки сжимают меня и отрывают от земли. Я смеюсь, игнорируя фанаток, которые убивают меня взглядами.

– Привет, – говорю я, когда он ставит меня обратно на ноги. – Как ты?

– На самом деле не очень. Совсем. Моя постель холодна и одинока без тебя.

По его театральному тону я понимаю, что он шутит. Но даже это глупое выражение лица не делает его менее симпатичным. С этими темными волосами и точеными чертами лица Бо чертовски сексуален. Мы познакомились на вечеринке прошлой весной, где уже через несколько секунд он очаровал меня своими ямочками на щеках и легким шармом. Минут через десять после этого мы рухнули вдвоем на кровать, и он – один из тех редких парней, с кем я позволила себе встретиться больше чем один раз.

Вот только сейчас мы стоим лицом к лицу, и я ничего не чувствую. Никакого покалывания. Никакого жара. Не то чтобы я хотела разжечь его снова. Как бы ни был великолепен Бо, он не тот, с кем я хочу быть обнаженной в ближайшие дни.

Эта честь выпала Джону Такеру, также известному как самый милый, самый возбуждающий и самый терпеливый парень на планете. Парень, который позвал меня на свидание эсэмэской этим утром и которому я все еще не ответила.

– Серьезно, детка, что я сделал, чтобы заслужить такое наказание? – Он хватается за сердце в притворной боли, и сердитые поклонницы становятся еще злее и разъяренней.

– Ага. Уверена, твоя постель пуста с тех пор, как я ушла. Готова спорить, ты живешь печальной, одинокой жизнью монаха.

– Не совсем, – он подмигивает. – Но ты могла бы по крайней мере попытаться вести себя так, будто тебе не хватает всего этого, – он проводит рукой, очерчивая себя с головы до пят.

Да, «все это» выглядит очень привлекательно: широкая грудь, сильные руки, длинные ноги и мускулистое тело.

Но у Такера «все это» тоже есть.

– Твое эго такое же огромное, как всегда, – весело отвечаю я.

Бо энергично кивает.

– Да. Не настолько большое, как мой член, конечно…

– Само собой.

– Но я не жалуюсь.

– За исключением большого члена и эго, как жизнь? Как Джоанна? – Я познакомилась со старшей сестрой Бо, Джоанной, на одной из вечеринок, и смотреть, как эти двое препираются, было довольно интересно.

– Отлично. Все еще занимается тем шоу на проекте, убивая его. – Он вздыхает. – Она все время спрашивает о тебе.

– Правда?

– О да. Думает, я идиот, что не сделал тебя своей девушкой.

– Сделал меня? – сухо повторяю я.

– Я пытался объяснить ей, что я для тебя слишком мужественный, но Джо настаивает, что это ты слишком женственна для меня. Она, очевидно, ошибается.

Мои губы искривляются в усмешке.

– Видимо. Что еще? Как сезон?

Выражение его лица становится чуть менее непринужденным.

– В этом сезоне команда проиграла уже две игры.

Я сочувственно киваю – знаю, как важен для него футбол.

– Уверена, вы еще сумеете все изменить, – подбадриваю я его, хотя понятия не имею, так ли это.

Очевидно, нет.

– Не-а, нас поимели, – мрачно отвечает он. – Два проигрыша практически гарантируют, что мы не выйдем в плей-офф.

Ох, дерьмо. И это его последний год в Брайаре.

– Эй, но по крайней мере ты привел команду к одному кубку чемпионов, пока был тут, – напоминаю я ему. – Это ведь что-то значит, так?

– Конечно. – Но он не выглядит убежденным в этом. Он прокашливается и одаривает меня улыбкой, в которой уже нет прежнего глянца. – Как бы там ни было, я рад, что столкнулся с тобой. Я обещал не говорить ничего об этом, но решил, что будет неплохо упомянуть об этом, раз уж ты – другая сторона.

Я хмурюсь.

– Другая сторона чего?

Он широко улыбается.

– Эпическая погоня Така за тобой.

О боже.

– Ты о чем? – пищу я.

– Ха. Не прикидывайся дурочкой, крошка. Примерно неделю назад он отследил меня в спортзале, и, зная этого парня… он не мог не отследить тебя за неделю.

В душе нарастает тревога. Возможно, мы с Бо и расстались на хорошей ноте, но это не значит, что мне комфортно обсуждать с ним других парней.

Как будто почувствовав это, он смягчается.

– Все в порядке, Эс. Тебе не нужно мне ничего рассказывать, если не хочешь. – Он пожимает плечами. – Я просто хотел заверить тебя, что Так – достойный парень.

– Постой, что? – спрашиваю я.

Бо смеется.

– Такер, – поясняет он, как будто я не знаю, о ком мы говорим. – Знаю, у тебя вендетта против хоккеистов…

– Нет! – протестую я.

– Абсолютно, мать твою, да! – Теперь он смеется громче. – Хочешь, чтобы я перечислил все те разы, когда вынужден был сидеть и слушать, как ты критикуешь Ди Лаурентиса? На самом деле я даже не смогу перечислить их, настолько часто ты это делала.

– Может, было пару раз, – ворчливо соглашаюсь я.

– Пару раз, сотню раз, какая разница, верно? Но я даже не буду пытаться защищать Дина… Клевый парень, кстати говоря. Знаю, что ты не изменишь мнения насчет него. Но Такер реально крут. Он один из лучших парней, которых я встречал.

Понимаю, с усмешкой думаю я. А вслух спрашиваю:

– И почему ты мне это рассказываешь?

– Потому что знаю тебя. – Он протягивает руку и берет прядь моих волос. Поклонницы за его спиной громко вздыхают. – Ты наверняка уже придумала миллион причин, чтобы не дать Такеру ни единого шанса. И если одна из этих причин состоит в том, что ты не увлечена им по-настоящему, тогда не встречайся с ним. Но если все как раз наоборот, не позволяй этим своим умным мозгам, – он нежно постукивает меня по голове, – сбить тебя с пути, окей?

– Наверное, стоит перестать трогать меня. Твои поклонницы расстраиваются.

Он фыркает.

– Думаешь, то, что я к тебе прикасаюсь, остановит хоть одну из них от того, чтобы отсосать мне сегодня ночью?

Мое лицо заливает краска.

– Как грубо, Бо.

– Это правда, Сабрина. – Он играет бровями. – Я тут бог и могу делать все что угодно.

Ха-ха, должно быть, неплохо жить в мире, где все получаешь на блюдечке и твои ошибки не будут тебе ничего стоить.

Я оставляю свои циничные мысли при себе.

– Так что именно сказал тебе Такер?

– Что заинтересовался тобой. – Бо снова пожимает плечами. – Он хотел знать, не будет ли между нами проблем из-за нашей с тобой истории. Я сказал, что нет.

Челюсть у меня едва не падает на ступеньки.

– То есть он практически попросил у тебя разрешения встречаться со мной?

– Разрешения? – Бо фыркает так громко, что все его приятели оборачиваются. – Ну конечно. Скорее, объявил, что хочет тебя, и если для меня это проблема, то все очень печально.

Я борюсь с прорывающейся наружу улыбкой. Несмотря на все свои милые слова и непринужденные улыбочки, Такер на самом деле альфа-самец. Не знаю, почему это так волнует меня.

– В общем, не сглупи, – сурово говорит Бо. – Кто-то вроде Така может тебе подойти. Он сможет удержать тебя от того, чтобы ты не заучила себя до смерти.

– О! – восклицаю я. – Чуть не забыла… Я поступила в Гарвард!