Текст книги "Погоня"

Он перехватывает меня на подходе к Audi.

– Саммер. Ну, хватит. Подожди.

– Чего мне ждать? – огрызаюсь я. – Пока ты решишь, достойна ли я твоего времени или внимания?

– Что?.. – Его карие глаза округляются.

– Разве не к этому все сводится? – перебиваю я с горечью в голосе. – Я не та, с кем бы ты хотел проводить время.

– Это неправда.

– Хорошо. Перефразирую. Я та, с кем хорошо потрахаться, но разговоров после этого не достойна.

– Прекрати твердить эти слова, – рычит он. – Достойна. Заслуживаю. Дело не в этом.

– А в чем? – взрываюсь я, стремительно наполняясь болью. – Серьезно, Фитц. В чем? Ты терся об меня возле бара «У Малоуна», а потом уехал. Я встала перед тобой на колени в раздевалке, а затем ты исчез на два дня. Понятия не имею, как ты ко мне относишься. Так что прости меня за предположение, что я тебе не нужна.

Мои губы растягиваются в невеселой улыбке.

– Действительно, с чего бы мне так думать? – с сарказмом продолжаю я. – Парень всего лишь дал деру после того, как я ему отсосала. Это ведь значит, что он по уши в меня влюблен, правда?

При упоминании о минете в его глазах мелькает чувство вины. Но он хранит сводящее с ума молчание.

Скриплю зубами, боюсь, что скоро сотру их в порошок от злости.

– У меня свидание с Хантером в эти выходные, – неожиданно для самой себя бросаю ему.

Это вызывает хоть какую-то реакцию. На скулах Фитца играют желваки, а затем он бормочет:

– С каких это пор?

– Он пригласил меня на прошлой неделе, – я нажимаю на брелок, чтобы открыть машину. – И знаешь, почему я согласилась? Потому что было чертовски приятно получить приглашение на свидание от того, кто… Ну, не знаю… Не стыдится меня.

Прежде чем заговорить, Фитц медленно выдыхает.

– Я не стыжусь тебя, – ворчит он. – Я просто…

– Что ты просто?

– Плохо умею выражать чувства.

– Чушь собачья. Ты самый красноречивый человек из всех, кого я знаю.

– Не в том, что касается чувств, – говорит он так же растерянно, как я себя ощущаю.

– Чувства? Ах, ты хочешь сказать, что они у тебя есть?

Его лицо каменеет. Единственный признак, что мой удар попал в цель. Выражение его лица совершенно непроницаемо.

– Я не силен в этом дерьме, Саммер, – говорит он хриплым, напряженным голосом.

– В чем не силен? – Я раздраженно сжимаю кулаки. – Это не так уж сложно, Колин! Ты либо хочешь быть со мной, либо нет.

Мои пальцы дрожат на ручке двери.

– Так что выбираешь?

Он сомневается.

Он реально сомневается.

Боль сжимает мне горло. На пределе сил пытаюсь ее подавить.

– Неправильный ответ, – бормочу я, а затем сажусь в машину и хлопаю дверью.

22
Саммер

Еще несколько дней назад Фитц избегал меня. Теперь мы взаимно избегаем друг друга.

Если он сидит в гостиной с Холлисом и Хантером, то я остаюсь в спальне. Если я на кухне, то он где угодно, но только не там. Мы словно участвуем в убогом варианте игры «Музыкальные стулья», где нужно занимать свободные комнаты в доме, потому что делаем все возможное, чтобы не находиться вдвоем в одном помещении и не дышать одним и тем же воздухом.

Но, может, это и к лучшему. Может, мне не стоит находиться с ним рядом. Потому что когда это случается, я либо трогаю его член, либо сосу его, а так больше продолжаться не может.

Как обычно, Фитц и парни уже ушли на тренировку к тому времени, как я готова отправиться в кампус. Сегодня утром у меня назначена еще одна встреча с Хэлом Ричмондом. Ура. Веселуха. Не могу дождаться.

Я приехала в Брайар и припарковалась за административным зданием, но сразу из машины не выхожу. Я прибыла на пятнадцать минут раньше, но даже под страхом смертной казни не проведу больше времени, чем необходимо, в компании Своложабы. Вместо этого я включаю обогреватель, загружаю старый плей-лист и начинаю подпевать композиции No Control в исполнении группы One Direction.

Я продолжаю напевать ту же песню и десять минут спустя по дороге в офис декана. Боже, почему эта группа распалась? Они были потрясающими.

– Давай опять помиримся, – вывожу я голосом в тот самый момент, когда темноволосая девушка появляется из-за угла.

– Прости, что? – вздрагивает она от неожиданности.

– Я разговаривала с One Direction, – легкомысленно отмахиваюсь я. – Им нужно воссоединиться.

– Понимаю. Сердце кровью обливается, – качает она головой, явно опечаленная.

Как бы мне ни хотелось провести остаток дня – черт, да всю оставшуюся жизнь, – обсуждая утрату, которую я понесла с распадом One Direction, приходится идти дальше. Опаздывать нельзя. Клянусь, с каждой встречей Своложаба выглядит все более высокомерным. Как будто он каждый вечер приходит домой и продумывает, как бы заставить меня почувствовать себя собачьей какашкой под его ботинком.

Сегодня он в своем репертуаре. Не успела я присесть в кресло для посетителей, как он снисходительно спрашивает, как прошла игра в гольф между моим отцом и деканом Прескоттом в прошлые выходные.

– Должно быть, здорово слетать на денек во Флориду, чтобы поиграть, – произносит он без явного сарказма, но глаза его выдают.

Сдержанно отвечаю, что не слежу за графиком отцовских игр или поездок, и возвращаюсь к отчету об успехах в усвоении каждого предмета.

Когда речь заходит о лекциях по истории костюма, Своложаба откидывается на спинку бархатного кресла и спрашивает:

– Как тебе профессор Лори? Знаешь ли, ему делали заманчивые предложения по работе и другие отделения Лиги Плюща, но он выбрал Брайар отчасти благодаря мне.

– Благодаря вам, – повторяю я, надеясь, что скептицизм не отразится на лице.

– Моя мама училась в Коллегиальной школе Северного Лондона вместе с Анной Винтур. Кто бы мог подумать, правда? – Его фальшивый акцент становится более заметным, по крайней мере, я все еще считаю его фальшивкой. Мой отец так и не перезвонил с информацией о месте рождения Своложабы.

– Кто бы мог подумать, – говорю я со слабой улыбкой.

– Так или иначе, они продолжали общаться все эти годы. В прошлом году Анна пришла на мамин день рождения. Эрик был с ней за компанию, и я убедил его, что такому известному человеку лучше всего подойдет Брайар.

– Классно. – Я честно не могу придумать, что еще сказать.

– Полагаю, тебе нравится его предмет?

– Конечно. Все нормально.

– Нормально и только? – Он наклоняет голову. – Судя по отзывам, которые мы до сих пор получали, предмет имеет оглушительный успех у студентов.

– Сами лекции интересные, – я начинаю сомневаться, продолжать ли дальше.

Может, стоит рассказать о подмигивании. И прикосновениях. О пожатии плеча, поглаживании руки. О том, как трогал пальцами мой затылок.

Но мистер Ричмонд уже меня недолюбливает, и я не уверена, как он отреагирует.

Расскажи ему.

Мамин голос звучит в голове, убеждая признаться. Я знаю, что она бы посоветовала. Мама никогда ничего не скрывает.

– Мне нравится сам предмет, – продолжаю я и останавливаюсь, чтобы сделать глубокий вдох. – Но… Профессор Лори… – Торопливо выдыхаю. – Если честно, он немного странный.

– Странный? – прищуривается Ричмонд.

– Да. – Во рту внезапно пересохло, а ладони взмокли. Я вытираю их о джинсы. – Он часто касается моей руки, моих плеч и задерживает взгляд чуть дольше, чем следует…

– Тебе, должно быть, показалось, – перебивает меня Ричмонд. – Эрик – дружелюбный малый. Это одна из причин, почему все его обожают.

– Поначалу я тоже так решила, – закусываю губу я, – что он просто проявляет дружелюбие. Но, думаю, здесь что-то другое. Мне не нравится, как он прикасается ко мне. Я нахожу это неуместным…

– Саммер, – перебивает заместитель декана.

– Да?

– Я уверен, что, как привлекательная девушка, ты привыкла, что тобой восхищаются. Возможно, достаточно часто, чтобы сложилось мнение, что когда кто-то ведет себя дружелюбно или уделяет тебе дополнительное внимание, виной тому скрытое обожание или сексуальный подтекст…

От изумления у меня отвисает челюсть.

– Однако я уверен, что ты неверно истолковала сигналы, которые, по твоему мнению, посылает профессор Лори. – Он подается вперед и переплетает пальцы рук на столе. – Ты понимаешь, что подобные заявления могут серьезно навредить и потенциально разрушить чью-то карьеру?

Мои ладони больше не влажные. Они совершенно сухие, и я сжимаю их в кулаки и держу на коленях.

– Я не пытаюсь разрушить чью-то карьеру. Я…

– Хочешь подать официальную жалобу? Если так, мы можем завести дело прямо сейчас. Однако ты должна понимать, что процесс может оказаться длительным и трудным для всех вовлеченных сторон.

– Я… Кхм… – Мои глаза печет.

– Саммер, – он нетерпеливо морщит лоб, – ты будешь подавать официальную жалобу на профессора Лори?

После долгой паузы я отвечаю:

– Нет.

– Понимаю, – Ричмонд поднимается из кресла. – Ладно, дай мне знать, если передумаешь. До тех пор я советую тебе дважды подумать, прежде чем разбрасываться обвинениями.

– Я не разбрасывалась обвинениями, – возражаю я. – Вы спросили, что я о нем думаю, и я ответила, что он меня смущает.

– Увидимся на следующей неделе, Саммер. Позволь мне проводить тебя, – обходит стол Ричмонд.

* * *

Весь оставшийся день я переживаю, что Своложаба не воспринимает меня всерьез. Но в то же время начинаю в себе сомневаться. Прокрутив в голове еще раз свое объяснение перед Ричмондом, понимаю, что оно звучало неубедительно.

«Он часто касается руки, плеч и задерживает взгляд чуть дольше, чем следует».

Это еще не свидетельствует о «совершенно недопустимом поведении». Чем больше размышляю над этим, тем больше склоняюсь к тому, что, возможно, первое впечатление меня не обмануло, и он просто очень милый. Факт, что Ричмонд прямо назвал Лори «дружелюбным малым», лишь добавляет очков в пользу этой версии. Если поведение Лори не вызывает подозрений у заместителя декана, то, может, и мне не стоит беспокоиться?

Ох. Я правда не знаю.

– Ай!

Мэдисон, второкурсница, с которой я снимаю мерки, дергается от боли в знак того, что я слишком туго затянула измерительную ленту вокруг ее груди.

– Извини, – поспешно говорю я, ослабляя давление ленты. – Сейчас закончу с бюстом, и на этом все.

Бросаю взгляд на Бьянку, которая развалилась на богато украшенном диване, листая последний номер Vogue.

– Кстати, большое спасибо, что согласились. Думаю, будет круто.

– Спасибо, что предложила. Я вся в предвкушении, – признается Бьянка.

– Я тоже! – на носочках подпрыгивает Мэдисон. – Не могу поверить, что ты уговорила команду футболистов пройтись по подиуму в плавках.

– Не всю команду. Только шесть игроков, – подмигиваю я ей. – Шесть очень сексуальных игроков.

– Боже мой! – сияет она. – Не могу дождаться вечеринки после показа.

Когда Бьянка прислала мне сообщение, что она вместе с пятью девушками из женского общества решила участвовать в показе в качестве модели, я подсластила им пилюлю приглашением на вечеринку после мероприятия. Не на ту, которую официально устраивает руководство Брайара, а на вечеринку-после-вечеринки, на которой будут футболисты. Я уже убедила Рекса провести ее у них дома. Мне всего лишь пришлось сказать «девушки из женского студенческого общества», и он сразу согласился.

– Не могу дождаться, когда увижу готовые наряды, – трещит без умолку Бьянка. – Фотографии эскизов, которые ты прислала, выглядели так сексуально.

– Да, они крутые, – соглашается Мэдисон.

– Спасибо. Уже предвкушаю, как они будут смотреться на вас, девчонки. – Записываю размеры бюста Мэдисон, сворачиваю измерительную ленту и засовываю ее вместе с маленьким блокнотом в сумку от Prada. – Ну ладно. Замечательно. У меня есть все, что нужно. В мой следующий визит сделаем подгонку по фигуре и…

– Что, черт возьми, происходит? – В дверях появляется Кая с выражением крайней подозрительности на хорошеньком лице.

– Привет, Кая, – весело говорю я.

Бьянка осторожно встает с дивана, а Мэдисон бросается прочь из комнаты как животное в предчувствии грозы.

– Что ты здесь делаешь? – сверкает на меня глазами Кая.

– Пришла снять мерки. – Я перекидываю ремешок сумочки через плечо и роюсь в сумке в поисках телефона.

– Зачем?

– Не твое дело, – беззаботным тоном отвечаю я.

Но Бьянка тут же вводит Каю в курс дела:

– Мы с девчонками участвуем в модном показе Саммер.

– Ну, – уклончиво замечаю я, – это не мой показ. Факультет моды регулярно проводит его в марте.

Кая не обращает на меня внимания, сосредоточив его на Бьянке.

– Зачем вам участвовать?

– Потому что нам показалось, что это будет весело, – после недолгой заминки отвечает Бьянка.

– Так весело, что вы даже меня не пригласили?

– А ты хочешь участвовать в моем показе, Кая? – спрашиваю я у раздраженной девушки, выгнув бровь.

– Конечно же, нет.

Трудно не закатить глаза, но каким-то образом мне это удается.

– Но вы должны были посоветоваться со мной, прежде чем соглашаться, – сухо говорит она. – Я президент этого женского общества, Бьянка. Мне отвечать за все, что творится в Каппа.

– Остынь, Кая. Это просто показ мод, и он пойдет лишь на пользу репутации общества, я обещаю. Мы помогаем сокурснице. Членам организации нравится, когда мы проявляем командный дух.

– И сколько согласились? – допытывается Кая.

– Шестеро.

– Шестеро? О боже! Не могу поверить, что вы все согласились и ни одна не сказала мне!

– Потому что это не имеет к тебе никакого отношения.

– Кхм. Пожалуй, я пойду… – Я пячусь к двери.

– После всего, через что я прошла из-за Дафни! Ты знаешь, как меня огорчили ее действия за моей спиной, а теперь делаешь то же самое?

– Никто ничего не делал за твоей спиной, – успокаивает ее Бьянка и смотрит на меня красноречивым взглядом «беги, пока есть шанс».

Минуя входную дверь, я покидаю особняк, которому вместо Каппа Бета Ну следовало бы присвоить имя ДАФНИ КЕТТЛМЕН, потому что эта девчонка здесь – гребаная знаменитость.

Когда я отпираю машину, из сумки доносится рингтон «Легкодоступные удовольствия». Выуживаю телефон и переворачиваю его, чтобы посмотреть на экран.

Хантер.

– Привет, – отвечаю я с чрезмерным воодушевлением.

– Блондиночка, привет.

Звук его хрипловатого голоса вызывает у меня чувство вины. Субботний вечер быстро приближается, а я все еще не сказала ему, что это День святого Валентина. Потому что он или все равно захочет пойти, или перенесет свидание, а я сомневаюсь, не отменить ли его совсем.

– Слушай. Я только что узнал, что назначил наше свидание на День святого Валентина, – он фыркает. – Виноват.

– Ну, слава богу, – смеюсь я с облегчением. – Я и сама хотела это тебе сказать, потому что, ну… Не знаю, стоит ли идти на первое свидание в день всех влюбленных.

– Нет, я все понимаю. Слишком знаменательная дата.

– Наверное, стоит перенести на другой день, – говорю я с еще большим облегчением. Может быть, получится отложить свидание на неопределенный срок, или, по крайней мере, пока не разберусь в своих чувствах.

– Как насчет погулять сегодня вечером? – разбивает в пух и прах мои планы Хантер.

– Сегодня вечером? – сглатываю я.

– Ага. Сегодня у нас нет игры, и я свободен. А ты?

– Тоже. – Черт. Теперь у меня нет повода отказаться.

– Тогда договорились. Поужинаем?

– Конечно, – соглашаюсь я.

– Классно. Я за тобой заеду.

– Мог бы и не уточнять, – вырывается у меня очередной смешок.

– Знаю, – хохочет он. – Может, выйдем около семи?

– Звучит неплохо. – Надеюсь, он не слышит нотки неуверенности в моем голосе.

– До встречи, Блондиночка.

Положив трубку, я немедленно звоню маме.

– Милая! – Похоже, она вне себя от радости. – Ты позвонила в удачное время. Я только что освободилась после встречи.

– У меня проблемы с мужчинами! – вырывается у меня против воли.

На секунду воцаряется тишина, а потом:

– Хорошо, детка. Выкладывай.

Смех клокочет в горле. Обожаю эту женщину.

– Сегодня у меня назначено свидание с одним из соседей по комнате. С Хантером. Он тоже учился в Розлоне, только на год меня младше.

– Ясно… – Я практически вижу, как она хмурит брови, слушая меня. – Ты нервничаешь перед свиданием?

– Нет, вовсе нет. Но… – Я выдыхаю. – Я целовалась с другим соседом по комнате.

Помимо всего прочего. Но об остальном ей лучше не знать.

– Ты целовалась с ним, а потом назначила свидание?

– Нет, я целовалась не с тем, кто пригласил меня. Ну, то есть, и с этим целовалась, но это было давно. В субботу я поцеловала другого.

– Хантера.

– Нет. Фитца.

– Физза?

– Фитца! – прошипела я. – Колина Фитцджеральда. Мам, не тормози.

– Извини, Саммер, но, возможно, мне было бы легче, если бы твоя личная жизнь не походила на эпизод из шоу «Холостяк».

– «Холостячка», – поправляю ее я. – Ладно. Запоминай. С Хантером я сегодня ужинаю. А Фитца поцеловала.

– Понятно. И тебе нравятся оба?

– Да?

– Ты у меня спрашиваешь?

– А что, нет? То есть, я не знаю. Я правда не знаю.

– Что ж, даже не знаю, что тебе сказать, милая. Ты же не вдаешься в подробности. Думаю, стоит выбрать того, кто нравится больше?

– Мама! Это ничем не поможет, – ворчу я. – Все. Разберусь сама. – Передразниваю ее дурацкую фразу: – «Выбрать того, кто нравится больше». Мам, ну ты что? Соберись.

– Эй, это все, что я могу сказать, – слышится ее смех. – Позвони мне потом. Расскажешь, как все прошло.

Чудесно. Обычно мама дает самые мудрые советы на свете. Сегодня не дала мне никакого совета. Даже написанные с грамматическими ошибками печеньки с предсказаниями предлагают более разумные выходы из ситуации, чем «выбрать того, кто нравится больше».

Тут дело не в симпатиях. В глубине души я не уверена, что Фитц мне вообще нравится, – он сводит меня с ума. Меня постоянно тянет к нему, и я без конца думаю о нем, гораздо больше, чем о Хантере. Честно говоря, я бы не пошла на свидание с Хантером, если бы Фитц подошел ко мне и сказал: «Давай встречаться».

Но Фитц такого не скажет. Он ничего не говорит, кроме того, что «не умеет выражать чувства» и «не очень хорош в этом дерьме».

И что, черт возьми, мне с этим делать? Умолять его волшебным образом стать хорошим в «этом дерьме»? Глупости.

Хантер – отличный парень, и мы замечательно ладим. Что плохого в том, чтобы узнать его получше?

С твоей стороны это будет обманом.

Необязательно. Может, нам будет так весело на свидании, что Хантер начнет нравиться мне больше Фитца.

Или такого вообще не случится, и с твоей стороны это будет обманом.

Идти на свидание или отказаться? Понятия не имею, как поступить.

Даже позже, принимая душ, я все еще размышляю над этим. Теперь принимать душ стало безопасно благодаря новому замку, установленному Холлисом на двери ванной.

Я мучаюсь в раздумьях, пока сушу волосы и одеваюсь. Надеваю платье-свитер цвета голубиного крыла с черными чулками и армейские ботинки на шнуровке от Джимми Чу из черной замши.

Я продолжаю терзаться сомнениями, когда Хантер кричит снизу, что он пошел прогревать машину.

И я так ничего и не решила к моменту, когда Фитц без стука вошел в мою спальню и припечатал меня к месту двумя словами, сказанными хрипловатым голосом:

– Не ходи.

23
Саммер

– Ч-что? – с замирающим сердцем спрашиваю я тонким дрожащим голоском.

Длинное мускулистое тело Фитца приближается ко мне. К собственному удивлению я отступаю. Отодвигаюсь как можно дальше, потому что его напор пугает. Обычно его глаза карие, но сейчас цвет напоминает темный шоколад и жидкий огонь. Их жар прожигает меня насквозь.

Я отхожу до тех пор, пока не натыкаюсь на стену. Фитц не останавливается, пока его тело не оказывается в опасной близости от моего. Если я вдохну, моя грудь поднимется и может коснуться его груди.

– Саммер, – произносит он низким, полным страдания голосом.

Кончиками шершавых пальцев он проводит по моей скуле. Я едва могу дышать. Бросаю встревоженный взгляд на дверь спальни. Она приоткрыта. Хантер или Холлис могут пройти мимо в любой момент и увидеть нас.

– Не ходи с ним на свидание сегодня, – с заметным трудом произносит Фитц.

Мой пульс учащается. Губы Фитца так близко, что я почти ощущаю их вкус. Над вырезом поношенной серой футболки видна татуировка, и мне приходится бороться с желанием поднять руку и провести пальцами по выцветшей краске.

– Не ходи с Хантером, – выдыхает он, пронзая меня пылающим взглядом.

Я снова слышу собственный голос, хотя он дрожит сильнее, чем хотелось бы:

– Назови мне причину для этого.

Он заметно сглатывает.

Безмолвно я умоляю его ответить. Не могу говорить за него, но если он не хочет, чтобы я встречалась с Хантером, тогда должен сказать мне почему.

Мне необходимо услышать от него это.

Он молчит. Щека Фитца дергается, но он все равно сохраняет молчание.

– Что, черт возьми, происходит, Фитц? Ты ведешь себя как собака на сене. Мы занимались оральным сексом, а затем ты отверг меня. Теперь ты не имеешь права указывать мне, с кем встречаться: я не твоя девушка. У тебя был шанс.

– Знаю, – наконец произносит он так же растерянно, как я чувствую себя.

Похоже, врываясь в мою комнату, он не приготовил никакой речи, кроме как «не ходи с Хантером». Что ж, для меня этого недостаточно.

– Знаю, что облажался. – Его взгляд полон раскаяния. – Избегать тебя после того, что случилось в раздевалке, было чертовски глупо. И эгоистично.

– Это точно.

– Я прошу за это прощения, – произносит он хрипловатым голосом. – Правда. И я не веду себя как собака на сене. Или, по крайней мере, не нарочно так делаю. Просто меня тошнит от мысли, что сегодня ты пойдешь на свидание с ним.

Я жду продолжения. Как обычно, его нет.

– Тогда скажи, почему я должна остаться дома, Фитц! И не пытайся прикрыться тем, что из-за меня у тебя стоит член круглые сутки. Мы не будем больше заниматься сексом, ясно? Меня не интересует интрижка с тобой, хотя даже их ты не крутишь.

– Не кручу, – охрипшим голосом отвечает он.

– Тогда как это назвать? – Раздраженным жестом я указываю на нас обоих. – Почему мне нельзя встречаться с Хантером?

– Я не сказал, что нельзя.

– Да ты вообще ничего не говоришь! – Я вспоминаю про открытую дверь и быстро понижаю голос. – Чего ты хочешь, Колин? Просто скажи мне, что ты чувствуешь.

Кажется, мы сверлим друг друга взглядами целую вечность. На лице Фитца не отражается ни одной эмоции. У него отлично получается носить эту каменную маску. Он скрывает мысли и чувства не хуже федерального агента. Черт, да он скорее позволит себя убить, чем покажет кому-нибудь, что чувствует.

И нечаянно или намеренно, но он играет со мной. Я люблю играть – на вечеринках, с друзьями. Но в личной жизни не хочу отгадывать загадки, что чувствует или думает другой человек.

– Мне пора, – бормочу я.

– Саммер, – издает он отчаянный стон.

Но я уже выхожу за дверь.

И он не остановил меня.

* * *

Стоит ли говорить, что я чувствую себя очень расстроенной, когда Хантер усаживает меня за столик в самом хорошем ресторане в Гастингсе. Он называется «У Ферро», и его очень рекомендовала и Элли, и ее подруга Грейс Айверс. Грейс – девушка Логана, и, по-видимому, они все время ходят в «У Ферро».

Нельзя не отметить, что Хантер сегодня выглядит сексуально, у него новая стрижка, а брюки очень, очень соблазнительно обтягивают его крепкую задницу.

Пока я разглядываю его, он отвечает тем же.

– Красивое платье, Блондиночка, – раздевает он меня через стол страстным взглядом.

– Спасибо, – выдавливаю я улыбку.

Догадывается ли он, что у меня голова другим забита? Или, хуже того, что я расстроена? Ведь это так. Меня все еще трясет после беседы с Фитцем.

Почему он не мог просто сказать мне о своих чувствах? Почему я должна вытягивать подробности, как занозу из-под ногтя? Разговаривать с Фитцем больно и неприятно, и я ни черта его не понимаю.

Даже не замечаю официанта, который подошел, чтобы принять заказ, пока Хантер не спрашивает:

– Саммер? Клюквенной водки?

Я поспешно качаю головой.

– Пока воды, – обращаюсь к официанту. Когда тот уходит, поясняю Хантеру свой выбор: – Ничего не ела с утра. Не люблю выпивать на пустой желудок.

– Да. Разумно. – Он наблюдает, как я разворачиваю салфетку.

Она из узорчатой ткани, и мои руки слегка дрожат, когда разглаживаю ее на коленях.

– Что случилось? – хмурится он.

– Все в порядке, – я сглатываю. – Просто был длинный, слегка дерьмовый день.

– Ты должна была встретиться с куратором, верно? Как все прошло?

– Не лучшим образом. Ричмонд меня ненавидит, – стискиваю я зубы и чувствую, как скулы напрягаются. Заставляю себя прекратить так делать. – Он почти вынудил меня сказать, что один из профессоров ведет себя странно, а потом отругал за то, что я разбрасываюсь обвинениями.

– Обвинениями? – встревоженным голосом переспрашивает Хантер. – Что этот ублюдок натворил?

– Ничего, – быстро отвечаю я. – Серьезно, он ничего не сделал. Но пугает меня до мурашек, да и руки немного распускает. Я призналась в этом Ричмонду, и, как уже сказала, получила нагоняй.

Официант возвращается с водой и спрашивает, готовы ли мы сделать заказ. Никто из нас еще не открывал меню, поэтому Хантер говорит, что нам нужно больше времени.

Мы берем меню. Я отчаянно пытаюсь сосредоточиться на перечне закусок, но мысленно все еще нахожусь в спальне с Фитцем.

Хантер тяжело вздыхает.

– Ты в порядке? – вскидываю я голову.

– Я? Я-то в порядке, – насмешливо кивает он. – А ты? Про тебя того же не скажешь.

– В порядке, – неуверенным голосом отвечаю я.

– Саммер, я живу с тобой уже месяц и научился различать оттенки твоего настроения. Сегодня ты очень расстроена.

– Знаю. Прости. – Я складываю руки на коленях. – Я…

– Что между нами происходит? – спрашивает он после продолжительной паузы.

Печаль обжигает горло, щиплет глаза. Я не знаю, как объяснить, что чувствую, потому что не знаю, что чувствую.

Сердце обрывается от мысли, что сейчас я веду себя с Хантером так же, как Фитц – со мной двадцать минут назад. Ведь я тоже приперла его к стенке, требуя признаний. Настаивала, чтобы он ответил на вопрос о чувствах.

Может, он действительно не знал. Видит Бог, я сама не могу точно описать, что чувствую к нему. И все же ожидала, что он будет сражаться за меня? Признаваться мне в вечной любви? И вот теперь Хантер спрашивает, что происходит между нами, а я не могу, хоть убей, ответить на этот вопрос.

– Саммер, – резко произносит он.

Я прикусываю нижнюю губу. Не люблю разочаровывать людей, но, похоже, выбора не осталось.

– Думаю, мне пора, – шепчу я.

Хантер не отвечает.

Я поднимаю на него взгляд. В его глазах нет ни капли удивления.

– Это из-за Фитца? – резким и тихим голосом спрашивает он.

Несмотря на отнимающее силы чувство вины и стыда, я заставляю себя сказать:

– Да.

Он смеривает меня тяжелым взглядом, а затем смотрит сквозь меня. Я даже не могу предположить, о чем Хантер сейчас думает. И не знаю, что он собирается сделать. Бросить салфетку на стол и спокойно выйти из ресторана? Рассердиться и назвать меня бессердечной сукой?

Ни то и ни другое. Он отодвигает стул и подходит, чтобы помочь мне встать.

– Пойдем. Отвезу тебя домой. – Он бросает на стол двадцатку: гораздо больше, чем нужно за два стакана воды, которые мы даже не выпили.

Стараясь не разрыдаться, я иду за ним к двери.

* * *

По дороге домой мы оба молчим. Мне чертовски неловко, и становится только хуже, когда Хантер останавливается на подъездной дорожке, но не глушит двигатель.

– Ты не пойдешь домой? – спрашиваю я и тут же ругаю себя за самый глупый вопрос в мире. Конечно, он не пойдет. Я только что его отвергла. Вряд ли он собирается сидеть со мной на диване, вместе просматривая видеоклипы «One Direction» на YouTube.

– Не-а, – постукивает Хантер пальцами по рулю. Кажется, он переполнен энергией, а может, ему не терпится, чтобы я вышла из машины. – Сейчас я не могу там появиться. Поеду развеюсь, найду тусовку. – Он пожимает плечами. – Не жди меня.

– Напишешь мне, если решишь не ночевать дома, чтобы я не волновалась?

Впервые с момента, как я призналась, что мне нравится Фитц, Хантер дает волю гневу.

– Уверен, ты будешь слишком занята, чтобы беспокоиться о том, где я пропадаю ночью, Саммер, – произносит он с циничной ухмылкой.

Чувство вины пронзает меня.

– Хантер…

«Не надо так», – хочется сказать, но разве можно его винить? Я согласилась пойти с ним на свидание и через десять минут сказала, что хочу быть с другим. Это дерьмовый поступок, и я не знаю, смогу ли когда-нибудь загладить перед ним вину.

– Спасибо, что подвез обратно, – шепчу я.

– Не за что.

Протягиваю руку и нежно касаюсь его плеча, и он вздрагивает, как будто я причинила ему боль. И ведь действительно причинила, только не физически. Я не знала, что нравлюсь ему так сильно. Мне казалось, он просто флиртует.

Я дергаю дверную ручку и выскальзываю из «ровера». Едва успеваю сделать шаг, как Хантер сдает задним ходом с подъездной дорожки. Он уезжает в облаке выхлопных газов, которые обжигают ноздри, прежде чем растворяются в вечернем воздухе.

Входя в дом, я чувствую себя ужасно. Похоже, Холлис куда-то ушел, потому что его нет в гостиной, и, минуя его спальню, я вижу, что она пуста. Вместо того чтобы идти к себе, направляюсь в главную комнату. Из-под двери в коридор не проникает свет, но Фитц точно дома, потому что его машина стоит на подъездной дорожке. Если только он не пошел куда-то с Холлисом, но это можно выяснить.

Делаю глубокий вдох, призываю на помощь всю свою храбрость и тихо стучу.

Никакого ответа.

Черт. Может, он действительно ушел.

После секундной заминки поворачиваю ручку и открываю дверь. Комната погружена в полумрак. Прищурившись в темноте, я различаю массивную фигуру на кровати. Фитц не укрылся одеялом полностью, а только небрежно накрыл ноги флисовым покрывалом.

– Фитц?

Слышится, как проседает матрас при повороте тела.

– Саммер? – сонным голосом отвечает Фитц.

– Да. Я вернулась.

Он издает невнятный звук, нечто среднее между стоном и рычанием. Это так чертовски мило.

– Как долго я спал?

– Недолго. Еще восьми нет.

– Ты же ушла полчаса назад, – очень растерянно произносит он.

– Да.

– И уже вернулась.

– Да.

– Почему?

Я закрываю дверь и приближаюсь к изножью кровати.

– Пока не знаю. Но… у меня к тебе три вопроса. – Я делаю вдох. – Ты мог бы хотя бы раз попытаться ответить на них? Не обязательно толкать целую речь. Просто ответь «да» или «нет». – Я пытаюсь разглядеть его глаза в полумраке. – Сможешь, Фитц?

Покрывало шуршит, когда он садится.

– Что ты хочешь знать? – угрюмо спрашивает он.

– Ты по-прежнему считаешь меня поверхностной? – прерывающимся голосом спрашиваю я.

– Нет. Не считаю, – его голос звучит искренне.

Я медленно киваю.

– Ты заранее знал, что будешь избегать меня после минета в раздевалке?

– Нет. Не знал, – слышится явное сожаление.

Я сглатываю.

– Ты так же, как и я, устал бороться с нашим взаимным влечением друг к другу?

– Да. Устал. – Он не скрывает желания в голосе.

Дрожащими руками я хватаюсь за подол платья и стягиваю мягкую шерстяную ткань через голову. Это безумие. Но безумие – мое второе имя.

Фитц издает сдавленный звук.