Текст книги "Штиль"

Ада

Июль 2017 года

Знаете, в каждой школе есть такая компания, немного странная, которая держится особняком, будто только ей одной известен какой-то очень страшный секрет, которым нельзя ни с кем делиться.

Соль в том, что мы и были этой самой странной компанией. Еще задолго до того, как у нас появился этот чертов секрет.

– Привет, – Эйдан шустро запрыгнула в машину, потянулась ко мне, быстро чмокнула в щеку в знак приветствия и обернулась к остальным.

Лучи закатного солнца заливали салон автомобиля. В открытые окна врывались порывы горячего июльского ветра, взметая наши волосы и принося с собой запахи свежескошенной травы и мокрого асфальта, после недавней грозы. По радио играла «Плывем» группы «DevilDriver». На зеркале заднего вида в такт песне раскачивалась игрушечная голова индейца с торчащими перьями. Я сделала музыку чуть громче и улыбнулась сама себе, отбивая ритм пальцами на руле.

– Что у тебя в голове на этот раз? – с улыбкой поинтересовалась я у Джаки, заметив задумчивый взгляд подруги, устремленный в окно.

Остальные спорили как скоро мы свалим с вечеринки на которую еще даже не приехали, но услышав мой вопрос голоса в миг умолкли. Глаза стального цвета быстро нашли мои в зеркале заднего вида и в тот же миг ее лицо озарила улыбка.

– Да так… – Джаки быстро обвела нас взглядом и вздохнула, прекрасно зная, что мы все равно от нее не отстанем. – Я заметила, что если встаю с утра с правой ноги – день летит псу под хвост. Поэтому я задумалась над мелочами. Над тем, как сильно нас определяют ритуалы, знаки и символы. Это одновременно и то, что сложно вычленить из своей жизни, ведь это кажется нам обычным, и то, что делает нашу жизнь по-особенному комфортной и наполненной смыслом.

Я не упустила из виду, что она вновь с погруженным в раздумья видом принялась наблюдать за проносящимся за окном пейзажем. Темно-синие вельветовые ленты, вплетенные в две французские косы, блестящие как золото в свете яркого вечернего солнца, трепетали на ветру.

Я как никто другой понимала, о чем она говорила. Мое избегание чувства счастья было бредом, я отчетливо это понимала, но ничего не могла с собой поделать.

– Кажется, я поняла, что ты имеешь в виду, – решила поддержать ее я. – Вот, например, ты – Джаки, – осторожно начала и на минуту задумалась, пытаясь собрать мысли в единое целое, – это стакан грушевого лимонада в знойный летний вечер. Венки из одуванчиков в мягких, пахнущих солнцем волосах. Лимонные пироги с молоком на завтрак. Летящие милые платья, и чтобы сквозь блузку было видно крошеный бантик на лифчике, – я ухмыльнулась, заметив ее порозовевшие щеки.

– Ну, вообще-то я не совсем об этом, – сказала Джаки. – Но это не суть важно. Продолжай.

– Ты – это отсутствующий взгляд, полный мыслей. Ты говоришь устами чистейшей любви. Ты та девушка, от которой хочется иметь ораву детей. Та, с которой хочется умереть в один день.

– Я не такая, – тихо запротестовала она, но улыбнулась.

– Согласна, – произнесла Кила, собирая длинные иссиня-черные волосы в небрежный хвост.

Я перевела взгляд на девушку, сидящую за мной. Серо-голубые, почти прозрачные глаза пронзительно смотрели в мои.

– Кила. Ты лучшая в выборе быстрых решений. И сложная. Ты – коллекционные кинжалы за поясом чулок. Какао и зефир со вкусом дыни вместо полноценного обеда. Многозначительные подвески на изящной длинной шее. Шелковые кимоно на обнаженное тело в любое время года. Тонкие пальцы и грустный взгляд, смотрящий из-под взлохмаченной челки. Та, которую, показывающую тебе язык – хочется немедленно видеть у себя в спальне.

Цокнув, Кила закатила глаза с таким видом, будто ее все это чертовски утомило и с безучастным видом отвернулась к открытому окну, в которое Джейн буквально мгновение назад высунула свои босые ноги с голубым лаком на ногтях, уютно устроив каштановую голову на плече у Джаки. Подруга метнула на меня заинтригованный взгляд своих глаз цвета грозового неба и начала разворачивать очередной чупа-чупс со вкусом колы.

– Удиви меня, детка, – попросила она, зашвырнув в меня фантиком так, что многочисленные и разномастные серебряные браслеты на ее запястье тихонько зазвенели.

– Джейн, ты как глоток холодной шипучки жарким летним днем – освежаешь и даришь радость. Ты – это ягодный блеск на обветренных губах. Шелест сброшенного платья. Песок в босоножках. Много улыбок. Нескончаемый запас шоколадных конфет со вкусом банана в сумке. Яркий лак на ногтях. Звонкие браслеты на тонких запястьях и пестрые фенечки из выцветших ниток на загорелых щиколотках. Путешествия в одиночку. Ты – переменчивая и непредсказуемая. Ты – муза. Девушка, рука об руку с которой хочется покорять новые вершины. Девушка, достойная того, чтобы в ее честь назвали как минимум созвездие.

– Я люблю тебя, – прошептала Джейн одними губами и послала мне воздушный поцелуй.

Наконец я посмотрела на блондинку, сидящую рядом. Взгляд ее зелено-карих глаз, выглядящих в данный момент по-кошачьи желтыми, был направлен вперед, на дорогу. Руки лежали на бедрах, тонкие пальцы проворачивали кольцо с розовым кварцем на пальце. Я заметила ее особую, чуть кривую улыбку и улыбнулась в ответ.

– Эйдан – бокал дорогого вина, который ты наливаешь себе перед принятием ароматной ванны. Это танцы в затемненной комнатке под те песни, под которые можно полежать на полу и порыдать навзрыд. Шелковые пеньюары, кружева которых мягко очерчивают женственные изгибы. Томный взгляд из-под длинных ресниц. Тонкие шпильки, которыми ты пронзаешь землю. Заливистый смех. Ты девушка, которой хочется подарить весь мир.

Эйдан повернулась, чтобы изучить мое лицо. Скрестив руки на пышной груди, она всматривалась в меня пристальным взглядом. Я видела золотистые полоски в ее карих глазах, похожие на спицы колес и сразу догадалась, что будет дальше.

– Ада – крепкий кофе по утрам и бокал виски со льдом по вечерам. Девушка, способная замораживать взглядом кубики льда для своих напитков. Девушка, не имеющая складок на одежде. Девушка, которая носит только самые дорогие туфли и духи.

Я протянула руку и достала из бардачка пачку сигарет «Давидофф» и старую зажигалку «Зиппо», принадлежавшую дедушке.

– Ада – это ярко-красный след на фильтрах выкуренных сигарет. Короткая стрижка, которую так фотогенично развивает ветер, – подхватила эстафету Джейн и, приняв сидячее положение, взъерошила мне волосы.

Я затянулась и с наслаждением выдохнула дым в окно, проезжая по фешенебельному району, где стояли кирпичные дома. Те самые, что с медными табличками с указанным на них годом постройки, и на подъездных дорожках которых в обязательном порядке припаркованы «БМВ».

– Девушка, способная вызывать трепет… нет, даже страх у мужчин, – с улыбкой дополнила Кила, включившись в игру, отчего на ее щеках появились ямочки.

– Ада – это власть и независимость, – твердо заявила Джаки.

– Девушка – тайна, – сладко прошептала мне на ухо Джейн, протиснувшись между мной и Эйдан.

– Ты проблема, – изрекла Кила. – Проблема, которая так прекрасна, что ее не нужно решать.

Спайк

Я мимолетно взглянул на изящную металлическую табличку над входом, после чего дверь со стуком захлопнулась позади меня, и я оказался в темном прохладном помещении. Я глубоко вдохнул и в нос ударил знакомый запах обветшания и гнили, не то чтобы неприятный, а больше похожий на аромат старого леса. Также здесь пахло сигаретным дымом, потом, слишком сладкими на мой вкус духами и одеколоном, похожим на те пробники в уголках страниц женских журналах матери, которые, для того чтобы понюхать, необходимо было немного потереть, тоником для волос, кремом для обуви, лимонами и лаймами. Я подошел к барной стойке.

– Эй, поглядите-ка кто к нам пожаловал! – раздался роскошный, теплый голос, в котором как будто перекатывались камушки.

Мюргис, наверное, самый высокий человек, которого я когда-либо видел. Вместо огненно-рыжих густых волос, раньше слегка вьющихся, теперь сверкала лысина словно бильярдный шар. Лицо было загорелым, будто он только-только сошел с яхты, а в уголках голубых глаз наметились морщины. Я познакомился с ним в один из январских вечеров, когда мы с братом искали отца и забрели сюда. Тогда он частенько задерживался на работе, надираясь, пока не забрезжит рассвет. Было для него не в диковинку и отлучаться на несколько дней кряду. Да, это были непростые времена.

Мюргис улыбнулся мне, обнажив крупные белые зубы и мне показалось, что в помещении стало светлее.

– И я рад тебя видеть. – Я искренне улыбнулся в ответ и приобнял его через барную стойку, неловко похлопав по мощной спине.

– Как твое ничего? Приехал навестить старика? – Мюргис поставил передо мной виски со льдом.

Отец пригласил меня погостить. После похорон я ни разу здесь не появлялся, однако его предложение сейчас показалось мне именно тем, что нужно. Дом пустовал уже который месяц, а сам он прилетит из Нью-Йорка только в конце августа, по окончанию бракоразводного процесса с Катариной. Я бы хотел, чтобы мне было все равно, но мне жаль, что они разводятся. Так что дом в полном моем распоряжении до конца лета, но он ясно дал понять, что я могу оставаться там столько, сколько мне потребуется.

Не успел я ответить, как почти все и без того приглушенное освещение, создающее уютную атмосферу – погасло, кроме нескольких лампочек, освещающих бар за спиной у Мюргиса и с полдюжины светильников в потолочных балках. Первое, что я заметил была тишина. Тихий блюз, обычно звучавший на фоне – утих, разговоры, до этого звучавшие словно пчелиный рой, снизились до интимного шепота. Я сидел, озираясь по сторонам, слушая шорох кубиков льда в стакане и, казалось, один не понимал, что происходит.

Зазвучала музыка, сначала тихо, но постепенно нарастала, заполняя собой все пространство. Я сразу узнал композицию «Гробовщик» группы «Puscifer». В противоположном углу, словно из воздуха, возникла высокая, стройная девушка с каре в облегающем красном платье в пол, как певица Франческа в «Корабле-призраке»[4]4
  Имеется в виду героиня американского мистического фильма ужасов 2002 года «Корабль-призрак» режиссера Стива Бека.


[Закрыть]. Элегантная, словно само воплощение всепоглощающей женственности, она начала медленно двигаться между столиками, с особым шармом покуривая тонкую сигарету, вставленную в изящный мундштук, зажатый между ее тонких длинных пальцев.

Иногда она едва прикасаясь пальцами к спинкам стульев или к плечам мужчин, жадно и с любопытством следящими за загадочной девушкой, как за языческой богиней. В другом конце зала кто-то заливисто засмеялся. Я вопросительно взглянул на Мюргиса и тот, пожав широкими плечами, лишь улыбнулся, – мол, да, теперь здесь случается и такое. И тут я кое-что заметил.

В центре зала, в разверзнувшейся бездне небольшого углубления площадью примерно два на два метра, словно воспарил в воздухе подиум, подсвеченный красным светом. Конструкция была так хитро выполнена, что во мраке бара она совершенно не бросалась в глаза за спинами людей, расположившимися за дубовыми деревянными столиками, окружившими танцплощадку.

По мере приближения к пилону, установленному на подиуме, девушка плавными движениями рук начала снимать красные перчатки, достающие ей до локтевых сгибов. Передав мундштук кому-то в руки, она элегантно стянула с руки сначала одну перчатку и кинула куда-то себе за спину. Та приземлись на чей-то стол. Через пару шагов на пол упала вторая. Девушка прошла мимо меня, обдав флером своих духов – смесью мяты со смородиной. Заведя руку за спину, она нащупала замок и начала медленно расстегивать молнию на платье, раскачиваясь в такт звучавшей музыки. Создавалось впечатление, что она была не из этого времени.

Шелковое платье скользнуло вниз, и танцовщица осталась в черном полукружевном боди и туфлях на невероятно высокой платформе с прозрачными ремешками. Запустив пальцы в волосы, она сделала шаг и спустилась на площадку. В то время как девушка медленно вышагивала по подиуму, ее взгляд скользил по пространству, пока не встретил мой. Правая сторона ее губ чуть приподнялась в усмешке. Я не отводил взгляд, и ее усмешка превратилась в широкую улыбку.

Взявшись за пилон, она подтянулась на руках, медленно раскручивая себя в воздухе. Меня сразу заворожило то, с какой выверенной точностью и естественностью девушка выполняла один элемент танца за другим, меняла одно вращение на другое. Она двигалась пластично и грациозно. Каждое ее движение было наполнено легкостью. Как ни странно, но в танце не было эротики, а тем более пошлости, скорее нечто похожее на эффектное спортивное выступление воздушной гимнастки. Во всяком случае, именно такое сравнение пришло мне на ум и думаю по этой причине от нее невозможно было отвести взгляд. По крайней мере я не мог.

Под конец песни она, кружась, медленно спустилась на подиум и легла на спину, закинула и скрестила длинные ноги на пилоне. Я обнаружил, что несмотря на то, что девушка завершила танец, подиум продолжал крутиться против часовой стрелки и внутри него переливались тысячи мелких блесток, подобных тем, что плавают в чехлах для телефонов с жидким наполнением.

Грудная клетка девушки высоко поднималась и опускалась в такт ее тяжелому дыханию. Раскинув руки в разные стороны, она запрокинула голову, выгнув спину, и только сейчас я обратил внимание на ее пронзительные карие глаза, подсвеченные красным светом: огромные и жаркие, как лесной пожар.

Я узнал ее. И вспомнил то, что она сделала.

Спайк

Июль 2017 года

Нажал на кнопку. Дождавшись приветливого мигания экрана компьютера, загрузил в проигрыватель несколько песен и, поставив их на постоянную прокрутку, рухнул обратно на пол.

В комнате было мрачно из-за хмурой погоды. Балконная дверь была открыта настежь, и я смотрел на небо сквозь легко колышущийся вуалевый тюль. Мне нравится, как выглядит небо перед грозой. Тучи затягивают небосвод и редкие лучи солнца пробиваются на землю, как будто говоря, что где-то здесь есть нечто важное для тебя. Только лишь для тебя.

Изучать небо и потолок вскоре стало скучно, и я закрыл глаза. Вокруг сразу же сомкнулась темнота. Заиграла «Та самая знаменитая финальная сцена» Боба Сигера – одна из тех песен, которую я не всегда слушаю. Она, как говорится, под настроение. От нее меня еще сильнее окутала пустота и одиночество.

Через пару часов, с трудом поднявшись, я подошел к письменному столу и сел в кресло. В комнате ничего не изменилось: в углу валялась куча грязной одежды, постель была не заправлена, Бэтмен выбивал кулаком слово «Бабах!» из щеки Джокера на любимой чашке Дэйтона со следами коричневого чайного налета на белых стенках, которую он оставил на прикроватной тумбочке рядом с книгой Фолкнера, на чемодане лежала стопка выстиранного белья, которое нужно было разложить по шкафам. Было ощущение, что брат спустился вниз, чтобы по-быстрому сделать себе перекусить и вот-вот вернется, чтобы вновь сесть за комп и выпасть из реальности на несколько часов. Я почувствовал боль во всем теле, будто меня всего отхлестали пучком крапивы, когда вспомнил, как всего несколько дней назад мне позвонил отец и сообщил о несчастном случае. Как я вылетел в тот же вечер в Берлингтон и не верил в происходящее. «Это просто не может быть правдой», – думал я.

Открыв файловое хранилище на компьютере, я наугад включил видео. Вот он на баскетбольной площадке тренирует бросок двумя руками снизу. Принимает мяч в движении под ногу, после чего совершает широкий шаг и делает прыжок. Полностью вытянув свое тело, прямыми руками забрасывает мяч в корзину и победно улыбается. Когда я приезжал, я часто посещал тренировки Дэйтона, сидя на зрительной трибуне. Мне всегда нравился этот звук – мяч ударяется о деревянный пол в спортзале, шорох сетки, когда мяч попадает в кольцо. Весь этот грохот, свист кроссовок по паркету – было во всем этом нечто такое, что сразу вводило меня в состояние, близкое к эйфории. Следующее видео было снято самим Дэйтоном на колесе обозрения. На нем он и рыжая девушка мило обнимались и целовались на фоне красочного закатного неба.

Посмотрев еще тройку видео, мой взгляд привлекла мутная заставка на недавно сохраненном видео с довольно большим хронометражем. Не задумываясь, я клацнул по нему кнопкой.

На экране возник интерьер комнаты, в которой я сейчас находился. Минут двадцать ничего не происходило, а потом в кадре появился Дэйтон с очень симпатичной девушкой. Как только дверь спальни закрылась, он притянул блондинку в свои объятия, парочка начала целоваться, но вскоре девушка отстранилась:

– Дэйтон… – улыбнулась. – Не думаю, что… – положила ладони ему на грудь.

– Ш-ш, – перебил он, накрыв ее рот своим.

Его руки гладили ее по спине, медленно спускаясь ниже.

– Прекрати, – девушка снова отстранилась, но уперлась ногами в кровать и, потеряв равновесие, упала.

Брат улыбнулся, стащил футболку и кинул себе за спину. Футболка задела спортивные кубки, стоящие на комоде, один из них упал на пол.

– Пожалуйста, – настойчиво сказала девушка и попыталась подняться, но Дэйтон накрыл ее своим телом и поцеловал в шею. Загорелая рука полезла под подол платья и сжала ее плоть.

– Мне больно! Отпусти! – потребовала девушка уже со злостью и тревогой в голосе, но Дэйтон накрыл ее рот свободной рукой.

Дэйтон, мать твою, что ты делаешь?

И тут появилась еще одна девушка. Материализовалась словно из воздуха, открыв дверь чуть ли не с пинка. Высокая брюнетка, со стрижкой как у Мии Уоллес[5]5
  Героиня кинофильма «Криминальное чтиво» Квентина Тарантино.


[Закрыть], с бесконечно длинными ногами в мешковатых штанах и тяжелых черных сапогах.

Она мгновенье смотрела на ребят оценивающим взглядом. На лице был написан страх, однако подбородок упрямо выпячивался вперед.

– Дэйтон, – произнесла она подчеркнуто вежливым тоном.

Брат рывком поднялся:

– Какого черта ты здесь забыла?

Она заколебалась, будто не знала, что нужно делать в таких ситуациях.

– Я пришла за ней, и мы уходим. Прямо сейчас.

Девушка держалась уверенно, хотя было видно, что ей не по себе. Блондинка давно поднялась с кровати и все это время растерянно стояла позади моего брата и тоже не знала, как быть. Дэйтон в один шаг приблизился к брюнетке, прикоснулся к ее щеке, а другой рукой схватил за грудь.

– Не трогай меня! – рявкнула она и оттолкнула его.

– А если я не хочу ее отпускать? Да и ты ничего, – Дэйтон наклонился, что-то прошептал ей в ухо, от чего девушка бросилась к выходу, но Дэйтон успел поймать ее и захлопнул ногой дверь.

Незнакомка оттолкнула Дэйтона от себя и нанесла достаточно хороший удар ему в лицо, в ответ он выкрутил ей руку и на краткое мгновенье она прекратила бороться. После чего свободной рукой схватил девушку за подбородок и жадно впился ей в губы. Девушка оцепенела, но я видел, как ее рука быстро дотянулась до комода со спортивными кубками и, ни секунды не раздумывая, она уверенным движением нанесла моему брату удар по голове. Он схватился за голову и отпрянул, а затем опустился на пол, как тяжелая меховая шуба, соскользнувшая с вешалки.

Шок был похож на физический удар, сердце замерло и словно бы само время застыло. Я поставил видео на паузу, не желая знать о том, чем все закончится. Черт возьми. С минуту я сидел в ступоре, но любопытство все-таки взяло верх.

– Ты его… убила? – прошептала блондинка, накрыв рот руками.

Брюнетка осторожно подошла к Дэйтону. Разжала пальцы и на пол упала деревянная статуэтка.

«Чувак, если это нелюбовь с первого взгляда, тогда я не знаю, что это», – сказал Дэйтон, купив ее в Нью-Йорке, когда впервые выехал на соревнования за пределы штата. После, он всегда брал ее с собой на выездные матчи и говорил, что она приносит ему удачу.

Девушка наклонилась, чтобы проверить пульс, будто опасаясь, что Дэйтон притворился и сейчас вскочит, и с криком «Бу!» придушит их обеих.

– Живой, – облегченно ответила блондинке, взяла ее за руку и потянула к двери. – Пошли отсюда.

Не успели они скрыться за дверью, как я увидел, что Дэйтон пришел в себя и начал подниматься.

– Эй! – прорычал брат.

Слегка покачиваясь, Дэйтон вышел в коридор следом за девушками. Затем я услышал шум и топот ног по лестнице.

– Шлюха, я с тобой не закончил, – голос Дэйтона был зол и полон ярости.

Судя по звукам, доносившимся до меня словно угасающим эхо, на площадке явно происходила какая-то потасовка. Сердце отбойным молотком стучало в груди.

– Отвали от нее!

До меня продолжала слабо доноситься какая-то какофония приглушенных шумов и шорохов, как вдруг в кадре снова появилась блондинка. Она на долю секунды застыла на месте, словно одно из тех бестолковых животных, замирающих в свете фар. Не в силах оторвать взгляд от экрана я увидел, как она до странного элегантным движением сцапнула статуэтку и выбежала за дверь.

А потом все резко прекратилось, экран погас.

Я закрыл все программы и несколько секунд таращился на рабочий стол.

Полиция забрала ноутбук с телефоном и после всех требуемых проверок вещи Дэйтона, упакованные в прозрачные пластиковые пакеты, на каждый из которых была наклеена белая бумажка с небрежно написанным кривоватым почерком черным маркером номером улики (две буквы) и дела (семь цифр), – вернули обратно.

По какой-то неизвестной мне причине полицейские не посчитали нужным забрать (или хотя бы проверить) компьютер брата тоже и это была единственная хорошая новость за последние несколько дней.

Потому что если бы они нашли это, наша семья уже никогда не смогла бы отмыться от грязи, которая полилась бы на нас со всех сторон. В первые за эти несколько дней я был рад тому, что полиция вела дело Дэйтона из рук вон плохо.

Я нажал на левую кнопку мыши и стал водить курсором по экрану, рисуя прямоугольники и квадраты на рабочем столе, раздумывая над увиденным. Не знаю, что именно я сделал, но на темно-серой однотонной заставке с едва заметной текстурой под кожу, возникло окошко с предложением ввести пароль.

Скрытый рабочий стол.

Я сглотнул. Мне совсем не хотелось знать, что я могу там найти, но и не узнать я тоже не мог. Я пододвинул клавиатуру ближе и стал стучать по клавишам, подсвеченным красным цветом, подбирая нужную комбинацию.

Я вбил в строку восемьдесят девятую комбинацию из шести сотен сорока пяти триллионов с лишним комбинаций, пока наконец перед моими глазами не появились несколько папок, отсортированных по дате изменения.

Я нажал на одну из них наугад и передо мной на экран выпрыгнуло идентичное окошко с просьбой ввести пароль. Особо ни на что не надеясь, я ввел тот же пароль доступа, что и несколько секунд назад, но, как и ожидалось, он оказался неверным. На всякий случай проверил его на остальных папках, но результат был тщетным. В глубине души я даже испытал волну облегчения. Я не знал, открой я содержимое одной из них сейчас – справился бы я с увиденным. За последние дни произошло слишком много всего плохого и каждый чертов раз я думал, что хуже уже просто некуда и вот жизнь настойчиво доказывает мне обратное. Подкидывает сюрприз за сюрпризом.

Я устало откинулся на спинку кресла и, гладя на экран монитора, задавался лишь одним единственным вопросом: «Почему?»