Текст книги "Дом, в котором горит свет"

9. И сделать мир хотя бы чуточку лучше

Флора,

сегодняшнее утро началось с воспоминания. Красивого, счастливого и одновременно горького. Как всегда, проснулась в семь сорок пять, распахнула окно, поздоровалась с морем и включила магнитолу. Даниэль Дарье поет «Petite fleur»[7]7
  «Маленький цветок» (фр.).


[Закрыть]. Наша с Франком песня.

Мы впервые услышали ее в кафе на свидании – дождливый октябрь, первое попавшееся заведение на Нижнем проспекте, полупустой зал с желтыми стенами, разбухшие от влажности газеты на полке у входа, круглый столик с тремя стульями (один из них занят спящим рыже-белым котом), невкусные булочки с изюмом, но отменный кофе и звучащая фоном «Petite fleur». И мы, влюбленные и сумасбродные жители шумного города, мечтающие жить у моря.

А еще нам хотелось любить чаще и сильнее, научиться танцевать танго, добраться до заснеженного Гальштата (веселый городок: там есть обычай каждые десять лет выкапывать мертвецов, чтобы освободить место на кладбище, останки расписывают и выставляют в местной часовне), построить дом с видом на воду и сделать мир вокруг хотя бы немного лучше.

Под «Petite fleur» мы танцевали на нашей свадьбе, с закрытыми глазами, в белых одеждах и с громко (нам так казалось) бьющимися сердцами; мы пели ее в машине по дороге к морю, а южный ветер из окон сбивал с ритма; под нее мы накрывали в нашей крошечной квартирке длиннющий стол от прихожей до балкона, это был первый день рождения твоей мамы, по телевизору показывали парад в честь Дня взятия Бастилии[8]8
  Французский национальный праздник, отмечается 14 июля.


[Закрыть], наш пудель Чаки облаивал колыхавшиеся от ветерка края белых скатертей, а я делала сангрию из белого вина и напевала заученное наизусть: «Ты со мной! / Позабыть я не смог / Тебя, маленький цветок, / Навек родной»[9]9
  Перевод И. Олехова.


[Закрыть].

Это были прекрасные дни.

* * *

Девочка моя, честность – понятие относительное: то, что для одного правда, для другого может быть ложью. Но в любых отношениях (с собой, прежде всего) я стараюсь не обманывать.

Встретила другого – и призналась Франку. Мы прожили с ним немало счастливых лет. Но жизнь открыла мне другую дверь. Там ждал мир, поначалу показавшийся странным, безрассудным… Многие вещи не нуждаются в полном понимании; их нужно чувствовать.

Я испугалась этого чувства, потом попыталась заглушить, в итоге оно стало больше меня – и я решила нырнуть в глубину моря, оставив на берегу мысли, что могу утонуть.

Однажды в книге, забытой кем-то в поезде, я встретила строки Хикмета (уже о нем вспоминала). «Ведь если я гореть не буду… и если ты гореть не будешь… и если мы гореть не будем… так кто же здесь рассеет тьму?»[10]10
  Перевод Л. Мартынова.


[Закрыть]

Флора, я позволила себе гореть в любви. Да, меня осудили, я потеряла дорогих сердцу людей. Хотя меня до сих пор и мучает чувство вины, я понимаю, что тогда иначе поступить не могла. Еще напишу.

Люблю,

Ани

10. Жизнь открывает ладони, показывает сокровища

Флора,

прости за настроение последних писем. С прошлым у меня сложные отношения. Мучаю себя попытками вписать произошедшее в свою идеальную картину мира (эта идеальная картина больше мешает, чем вдохновляет, будь осторожна, девочка моя). Не получается, и тогда джем на плите подгорает.

Ну ладно, не хочу о грустном, тем более, я с четверга тебе не писала. Поделюсь тем хорошим, что случилось за эти дни.

Рассветы – все больше в них влюбляюсь. Они возвращают надежду. Именно на рассвете жизнь открывает ладони, показывает сокровища. И отдаляешься от тяжких мыслей, которые ночью мешали спать.

Ох, Флора, будь осторожна с мыслями. Не лелей тяжкое и злое – подобное быстро приживается. Дедушка мне постоянно напоминал: «Ани, мозг подобен саду: не будешь выпалывать дурные мысли – не вырастишь мечту».

Просыпаюсь на рассвете, здороваюсь с морем (оно никогда не бывает таким, как вчера), завариваю кофе, выхожу к берегу. Впитываю первые мгновения нового дня: щелчок хлопнувшей за мной входной двери (смазала замок топленым маслом, больше не скрипит), цвет песка под ногами (отражает оттенки неба), далекий смех рыбаков (хочется верить, что они друзья, а не враги морей).

Достаю из кармана пакет с кусочками вчерашнего хлеба, кормлю чаек. Мигом слетаются, орут, уже узнают меня.

Возвращаюсь домой другая, не та, что проснулась утром. Спокойнее, с верой в скорую встречу. Включаю радио, там утренняя передача – песни моей молодости. Жак Брель поет «Madeleine»[11]11
  «Мадлен» (фр.). Автор стихов Жак Брель.


[Закрыть]: «Мадлен – это мой горизонт, / Это моя собственная Америка. / Она слишком хороша для меня, / Как говорит ее кузен Гастон»[12]12
  Перевод О. Середохина.


[Закрыть]. Вспомнила день, когда мы познакомили твою маму с морем.

Это было двадцать пятое марта, Саре только исполнилось пять, и мы с Франком ждали солнца, чтобы отвезти ребенка к морю. Наконец в субботний день выглянуло робкое солнце, и мы двинулись к морю. Ехать было восемь часов. В пути уплетали кунжутные бублики, обсыпав золотистыми семенами весь салон (я так и не научилась есть эти бублики аккуратно, мне кажется, это невозможно и… неинтересно).

Когда Сара увидела «столько воды», она подбежала к самым волнам. Ее желтая шляпка сползала на глаза. Села на корточки, протянула ручки, чтобы притронуться к воде. Я придерживала ее за плечи, чтобы она не упала…

На обратной дороге Сара придумала сказку о старушке, которая жила одна в домике у моря, варила варенье и подолгу смотрела на море. «Она ждала, когда приплывут ее детки и съедят вкусное варенье».

Твоя мама так и не окончила сказку, заснула у меня на руках, которые все еще пахли кунжутом. Еще напишу.

Люблю,

Ани

11. Слушай сердце, в нем карты главных маршрутов

Флора,

твоей маме было, наверное, лет четырнадцать, когда она спросила меня о любви. Я видела, как Сара волнуется, слышала, как дрожит ее голос (то ли от лавины вопросов, то ли от внутреннего протеста), как через поиски, сомнения и желания она узнает себя. «Везде пишут, как важно дождаться “своего” человека. Мам, откуда взялась идея, что есть та или тот единственный человек, с которым возникнут особые связь и понимание? Ты в это веришь? И не мучительно ли ожидание, если не уверен в том, что оно не напрасно?»

Я смотрела на эту девочку (как же она напоминала меня!), ее каштановые локоны, тонкие запястья, и мне хотелось укрыть ее от всех будущих неприятностей, отгородить от разочарований в себе, людях, стремлениях. И о любви мне хотелось рассказать, но я не могла: у каждого свой путь к любви. Единственное, что смогла ей сказать: слушай сердце, в нем карты главных маршрутов.

Девочка моя, с тех пор прошло много лет. Сегодня я готова и тебе сказать то же самое.

Сижу на пирсе: запах мокрого дерева, брызги волн, солнце греет лицо. Где-то недалеко, кажется, на площади Поступков Влюбленного, уличные музыканты отбивают латиноамериканский ритм. Внутри меня тишина, из которой не хочется выходить. Светлая тишина. В ногах – холщовая сумка: сыр, яблоки, хлеб.

Пишу письмо, подложив под бумагу книгу Хикмета. Открываю наугад. Страница сто семьдесят четыре. «Люблю тебя, как хлеб, что в соль макаю, / Как жажду свою рано поутру, когда я жадно к крану припадаю, как будто без воды сейчас умру, / Как радость ожидания от чуда, когда посылку раскрываю я, что прислана неведомо откуда и неизвестно кем в мои края»[13]13
  Перевод М. Ахмедовой-Колюбакиной.


[Закрыть].

Флора, женщина всегда хочет верить в «раз и навсегда». У кого-то так и складывается. Но чаще жизнь учит не привязываться, не зарекаться и продолжать идти дальше, навстречу новому, неизвестному. И урок этот – прежде всего урок честности с собой. Кому-то удобнее мучиться там, где нет любви, чем становиться счастливой там, куда зовет сердце.

Мы боимся ставить под сомнение общественные стереотипы. Не забывай, Флора: их придумали люди, далеко не идеальные создания. На самом деле для счастья в жизни есть все.

Люблю,

Ани

12. Пусть свет в твоих глазах не угасает

Флора,

сегодня сложный день. Море выбросило на берег тела пяти дельфинов. Мы с Нелли обнаружили их утром. Браконьерский беспредел: дельфины попадают в сети, предназначенные для осетровых, и погибают от удушья. До сих пор не могу успокоиться.

Сегодня внутри меня – злость; она мучает, с ней тяжело (не могу написать «жить», потому что когда злишься – не живешь, существуешь). Ничего не могу с собой поделать, да и не надо. Даже такое глубоко неприятное чувство надо признать и позволить ему некоторое время существовать. Общество придумало себе эпоху всеобщей радости и настоятельно призывает избавляться от печали как можно быстрее…

Когда-то я думала, что в своем нынешнем возрасте многое (если не все) пойму про мир, приму его. Не получилось, Флора. Все еще полна протеста. Учусь любить жизнь с ее несправедливостями. Не верю в слепую любовь – к человеку, дому, работе, стране, в целом к жизни. Когда любишь, четко осознаешь все «за» и «против». Все грани, нюансы, шрамы.

Приехали представители экологической организации, похоронили дельфинов.

Возвращались с Нелли домой, говорили о человечестве. Я сказала, что человек давно стал рабом собственной подлости: да, он может достигнуть какой-то вершины, но долго удерживаться на ней не может, пороки тянут вниз.

«Да, Ани, нет более жалкого и более прекрасного создания, чем человек. Но я убеждена, что добра среди людей было и будет больше. Я верю в это, когда прихожу в местную школу. Там старшеклассникам объясняют, как спасать выбросившегося на берег дельфина, как правильно накрыть его мокрой тканью или водорослями, как правильно полить, как важно не тянуть за хвост в воду… Я вижу сострадание в глазах детей, как они хотят сделать мир лучше. И молюсь, чтобы этот свет в них не угасал».

Две кастрюли виноградного джема (из сорта «Изабелла», темно-пурпурного, с трудом его достала!) подгорели. Недосмотрела. Это окончательно выбило из колеи. Вышла из дома на перекур, увидела на прибрежном песке следы утренних дельфинов и заплакала.

Флора, мне было так же горько, как в двадцать лет в университетском общежитии после проваленного экзамена. Боль везде одинакова. И у моря, и у многоэтажки. И в тридцать, и в семьдесят пять.

Вернулась домой, выкинула остатки джема за дом, пусть чайки склюют. Завтра новый день. Еще напишу.

Люблю,

Ани

13. Немного солнечного мая – и, тоненький бисквит ломая, тончайших пальцев белизна

Флора,

вчера сама не заметила, как заснула в кресле у окна. В платье, с ручкой и блокнотом в руках. Каждый день перед сном открываю окно хотя бы на полчаса, слушаю море. В темноте волн почти не видно, но их песня передает настроение воды, и я по памяти подбираю под нее стихи или песню. Судя по записи в блокноте, вчера вспомнился Мандельштам: «Немного красного вина, / Немного солнечного мая – / И, тоненький бисквит ломая, / Тончайших пальцев белизна».

За окном – рассвет. Традиционно я просыпаюсь с первыми лучами солнца и первым делом подхожу к окну, записываю в тетрадь состояние моря – каким его вижу, единого цвета или в оттенках, в шторме или штиле. Вот сегодня море похоже на старый дом, над ним кружат чайки и ждут, когда хозяева угостят их кунжутными бубликами.

Уже собиралась идти в ванную, когда на глади сонного моря увидела глаза ребенка. Сначала решила, что твои, девочка моя. Но вдруг облака разошлись, и под солнечным светом я узнала Робера. Того мальчика из детского дома. Твоя мама наверняка помнит эту историю.

Как-то летом мы с Сарой поехали к морю. Там отравились и с высокой температурой попали в местную больницу. К нам в палату положили мальчика по имени Робер, из детского дома. Ему было три с половиной года, он тоже болел. Копна светлых волос, голубые глаза, недоверчивый и одновременно нежный взгляд.

Я ухаживала за Робером и Сарой одновременно, читала им сказки, показывала маленькие спектакли про заблудившегося в лесу лисенка, а когда им делали уколы, пела песню про утят. «Это танец утят, которые, выходя из пруда, отряхивают лапки и крякают»[14]14
  Фрагмент популярной детской песни «La danse des canards» («Танец маленьких утят», фр.), переведенной на многие языки мира и исполнявшейся в разных странах. Автор – Вернер Томас.


[Закрыть].

Это были веселые дни, хотя дети болели. Они улыбались – это главное. Как сказал врач Саре и Роберу, «улыбкой вы помогаете нам быстрее вас вылечить».

Наступил день выписки. Нас с Сарой отпустили во вторник, Робер выписывался на следующий день. Когда мы прощались, мальчик обнял меня и сказал: «Мама, не уезжай». Никогда не забуду его глаза. Они напоминали осеннее море во время дождя.

Пообещала за ним вернуться (взяла у врачей координаты детского дома). Мы приехали домой. Я рассказала Франку про малыша, просила его забрать. Он так и не согласился. Спустя два месяца я все же поехала за мальчиком, но к тому времени Робера уже усыновили…

Сходила за виноградом – сегодня мой день, я снова нашла тот самый сорт «Изабелла». Снова варю джем (не могу простить себе, что предыдущий подгорел). Принялась за самую кропотливую часть процесса – разрезать каждую ягодку надвое, удалить косточки. Затем засыплю их сахаром на полдня… Флора, для виноградного джема лучше брать темные сорта: аромат у них сильнее и цвет дают красивый. Я еще добавляю пару ложек бальзамического уксуса, он придает джему слегка карамельный вкус.

Пока ягоды пускали сок, замесила тесто. Буду печь пироги с брусничным джемом, отвезу их в детский дом, что на Коричневой улице, недалеко от швейной фабрики. Познакомлюсь с детишками. Не зря мне вспомнился Робер; когда думаю о нем, вижу облачко золотых блесток. Надеюсь, он счастлив. Еще напишу.

Люблю,

Ани

14. Твоя мечта обязательно сбудется

Флора,

прости, что так долго не писала, с утра до вечера была занята (джемы в лавке Густава разлетаются, сварила две дополнительные партии), не оставалось сил на письма. Только записывала настроения моря и бежала по делам. Но мысленно я говорила с тобой.

Девочка моя, люди считают, что если о чем-нибудь сильно попросить Бога, он это исполнит (пусть и не тогда, когда этого ждут). Не смею оспаривать. Но нельзя забывать, что каждый из нас тоже немного волшебник – помоги своими действиями Богу воплотить то, что так сильно хочешь или хочет тот, чьей мечтой, быть может, является твой поступок.

Мечты должны становиться реальностью. Чтобы они сбывались, нужно немного терпения, чуть больше труда и как можно больше веры. Ты смотрела мультфильм «Золушка»? (Ох, как же ее «спела» Эйлин Вудс… надо переслушать!) Там есть прекрасные слова: «Как бы сильно твое сердце ни страдало, если будешь верить, твоя мечта обязательно сбудется».

Девочка моя, я помогла Богу исполнить еще одну мою мечту. Усыновить ребенка. Эта мечта жила в моем сердце еще до появления Сары, с институтской поры. Сначала боялась, что не хватит сил, потом были против и Франк, и Борис… Все эти годы я не переставала верить, что наступит день, когда смогу подарить тепло не только своему ребенку, но и малышу, который по воле обстоятельств им обделен.

В этот раз я не смогла стать родителем официально. Статус, документы, возраст не позволили. Но мне разрешили опекать мальчика с глазами мудрыми, печальными и одновременно полными жизни. Когда я впервые увидела его в доме сирот, он сидел на подоконнике. «Он ни с кем не сближается, но чрезвычайно вежлив. Любит смотреть на воду и пить молоко», – сказала о нем воспитательница. Его зовут Галим. На иврите это «волны».

Я подошла к нему, вытащила из кармана горсть жареного миндаля, протянула. «Угощайся. Моя подруга Нелли обжарила этот миндаль в морской соли. Теперь он пахнет волнами». Мальчик посмотрел на меня, сначала нахмурился, потом улыбнулся и протянул в ответ маленькую смуглую ладошку.

Люблю,

Ани

15. Плыви из привычной гавани к новым берегам

Флора,

сегодня волшебный закат. Галим сидит в моем кресле, смотрит на море. Задержались, пора вести мальчика обратно в приют. Тяжело расставаться, пусть и знаю, что завтра снова встретимся. Льет мелкий дождь. Море словно надело серый свитер грубой вязки и прячет в нем нос.

Завариваю ройбуш с сушеной голубикой, нарезаю капустный пирог. Накормлю Галима перед выходом. Мальчик не отрывает глаз от окна. «Малыш, на кого сегодня похоже море?» Оборачивается. Такого я люблю его еще сильнее. «На промокшего Карима, который забыл в шкафу зонт и со всех ног бежит домой».

Карим – друг из фантазий Галима. Он боится тяжелых портфелей, книжной пыли, строгих воспитательниц и детского крика. «Карим такой смешной, Ани! Боится надувать шарик из жвачки, думает, что он унесет его в небо».

Наполняю банки джемом из сладких красных перцев (в нем еще листики розмарина и желтое яблоко – аромат на весь дом!). Пальцем собираю сладкие капли с краев банки – ох, сейчас бы горячего хлеба и козьего сыра! «Галим, а Карим сейчас тут?» Малыш подбегает с моими блокнотом и ручкой. «Да! Вот же он сидит за столом и пускает слюни. Можно я угощу его джемом? А ты пока послушай и запиши, как звучит море…» Выкладываю джем в деревянную пиалу, ставлю на стол. Достаю две десертные ложки.

Пока Галим с Каримом пробуют джем, открываю окно и закрываю глаза. Слышу голос Клода Франсуа, он поет «Ca s’en va et ça revient»[15]15
  «Она приходит и уходит» (фр.). Авторы стихов: Жан-Пьер Буртер, Николя Скорски.


[Закрыть]. Флора, мы с Сарой как-то под нее танцевали. «Большая любовь придет, когда ты этого не ожидаешь, и, несомненно, она вылечит твои раны».

Переношусь в мгновение прошлого. Передо мной – маленькая Сара в расписанном фиалками сарафане. Распущенные волосы светятся на солнце, закручиваясь кольцами: они пахли ранней весной, никогда не забуду этот аромат. Окно открыто, слышны гомон летнего двора нашей пятиэтажки и хруст подсохших простыней на балконе.

Примеряем сарафаны, которые возьмем с собой на море. Сара кокетливо вертится перед зеркалом шифоньера. Тем временем я закончила примерку и уже достаю чемодан, вытряхиваю из его недр желтый песок прошлой поездки (как он туда попал?).

Из радио на кухне Клод все в той же песне описывает любовь. «Она вам обновляет сердце. / Она цепляет вам на спину белые крылья. / Она водит вас по облакам». Помню, как, слушая эти слова, я замерла в счастливой мысли: люблю. И меня любят. И это не только о людях, но и о воздухе, городе, встречах, поездках, мыслях, вопросах и ответах.

Флора, вечны только воспоминания. Поэтому не бойся нырять в море. Двигайся из привычной гавани к новым берегам. К ним ты приплывешь уже другим человеком. Еще напишу.

Люблю,

Ани

16. Не бойся, ты не одна

Флора,

совсем не сплю ночами, неважно себя чувствую. Поэтому не писала, прости. В эти дни меня будто опрокинули на дно глубокой ямы, нет сил из нее выбраться. Чувствую огромную усталость. Единственное, что могу сейчас делать, это смотреть на воду, сидя в кресле. В нем же и засыпаю на пару часов ближе к полудню. А потом меня снова будит страх, не дает покоя. Страх, что больше вас не увижу.

Вчера попробовала подойти к плите. В погребе ждет ящик райских яблок, из которых собиралась приготовить варенье. Плоды душистые, малинового цвета, с сочно-хрустящей мякотью. Ох, любимое варенье! Ни с каким другим не сравнимое, с «хвостиками», за которые хватаешь яблоки прямо из баночки. Добавляю в сироп полукружья апельсина и палочку корицы (во вторую варку корицу вынимаю).

После сбора райские яблочки хранятся месяц, значит, у меня еще есть время, надеюсь, не сгниют. Огромное заблуждение, когда для варенья и джемов выбирают подпорченные, некрасивые плоды, мол, все равно варим, какая разница. Когда творишь на кухне, надо делать это красиво, иначе будет невкусно ни тебе, ни тем, кто пробует. C’est véritablement utile puisque c’est joli[16]16
  Это по-настоящему полезно, потому что красиво (фр.). Из повести «Маленький принц» Антуана де Сент-Экзюпери (перевод Н. Галь).


[Закрыть].

Видишь, как только твоя бабушка заговаривает о вареньях и джемах, сразу воскресает.

Нелли считает, что старость несправедлива и беспощадна. «У старости черные крылья, Ани. Стоит ей взмахнуть ими, как человек опустошается, выдыхается, как бутылка вина». Не согласна с подругой. «Если ты видишь старость такой, то так ты ее и проживешь. Я с сорока мечтала, что проведу закат жизни в доме у моря, в окружении банок с джемами и любимых людей… Не все получилось, как хотела, но это жизнь, у нее на нас свои планы».

Девочка моя, не виню ни в чем старость, не согласна, что она приходит вместе с болезнями и тревогами. То, что мучает меня сейчас, мучило и пятнадцать лет назад. Просто тогда мне не хватило знаний и решимости с этим разобраться.

Скучаю по Галиму. Нет физических сил сходить за малышом, да и не смогла бы за ним ухаживать – кружится голова. Сегодня позвонила в приют, услышала его голос. «Ани, ты быстро поправишься! Ведь Карим рядом, просто ты его не видишь. Я послал его к тебе, чтобы он защищал тебя от высокого давления, а дом – от северного ветра».

Я слушала голос Галима, и меня переполняли счастье и страх (прости, что снова о нем, измучилась). Счастье от того, что мальчик стал маяком для моего заблудившегося корабля. И страх от мыслей о том, что могу потерять этот маяк из поля зрения, что не наступит день, когда мы все – ты, Сара, Галим и я – сядем за один стол завтракать булочками с брусничным джемом.

Пытаюсь вернуть обострившиеся страхи в дальний угол внутри себя.

Скоро придет Нелли, принесет куриного супа.

Люблю,

Ани