Текст книги "Всемирная энциклопедия афоризмов. Собрание мудрости всех народов и времен"

Боуви Кристиан Нестел

(1820–1904)

Американский писатель-сатирик.

Активные натуры редко бывают меланхолическими. Активность и уныние трудносовместимы.

Бедствие подобно кузнечному молоту: сокрушая, кует.

В жизни поневоле приходится считаться с дураками так же, как на поле битвы с неприятелем, имеющим на своей стороне численное превосходство.

В политике добродетель вознаграждается тем, что ее обладатель поднимается, подобно мишени, в положение, удобное для обстрела.

Выдающиеся люди живут одиноко. Их превосходство изолирует их: оно одновременно является и причиной и следствием их одиночества.

Говорить – трудно, а умно молчать – еще труднее.

Даже ад, вероятно, имеет своих консерваторов, которые, заняв лучшие места и боясь потерять их, противятся всяким новшествам.

Доброта – язык, на котором немые могут говорить и который глухие могут слышать.

Истинное счастье – враг пышности и шума. Оно прежде всего вытекает из личного удовлетворения, затем из дружбы и из бесед с избранными друзьями. Оно любит прохладу и уединение, оно посещает леса и родники, поля и луга – словом, оно ищет внутренних, духовных утех, не выставляясь напоказ публике.

Когда все остальное потеряно, все же остается еще будущее.

Легче умереть мужественно, чем жить мужественно.

Меланхолик глядит на прекрасное лицо, но видит только оскаленный череп.

Мир, купленный очень дорого, редко бывает продолжительным.

Мозг гораздо чаще ржавеет, чем изнашивается.

Молодость, подобно жаворонку, имеет свои утренние песни, старость, подобно соловью, должна иметь свои вечерние песни.

Мы калечим жизнь своими безумствами и пороками, а потом жалуемся на беды, последовавшие за ними, и говорим, что несчастье заложено в самой природе вещей.

Мысли – крылья души.

Надо быть юмористом, чтобы знать, сколько может быть сказано в пользу той или другой стороны и как мало честности может быть проявлено при этом.

Наша первая и последняя любовь – это наше самолюбие.

Наши страхи наполовину лишены всяких оснований, наполовину же просто постыдны.

Недоверие к себе – причина большинства наших неудач.

Немногие умы гибнут от износа, по большей части они ржавеют от неупотребления.

Немного вежливости подслащивает жизнь, много – облагораживает ее.

Нет тирана страшнее привычки, и пока человек не сопротивляется ее повелениям, он не может быть свободным.

Ошибка – всего лишь следствие неточности суждений, но упорствование в ошибке уже обнаруженной – признак слабохарактерности.

После Бога мы в первую очередь в долгу перед женщиной: сперва она дарует нам жизнь, а потом придает этой жизни смысл.

Прошлое – усыпальница наших умерших чувств.

Разумная осторожность выражается не столько в том, что человек никогда не совершает ошибки, сколько в том, что он не допускает ее повторения.

Самое смешное в любви стариков – это желание их внушить любовь.

Слабый человек невольно выдает себя, подобно пьяному, пытающемуся изобразить трезвого.

Старики чувствуют, что земное призвание их выполнено; им кажется, что каждый думает это о них и попрекает их за то, что они еще занимают место на земле; отсюда их недоверие ко всему окружающему, их зависть ко всему молодому; отсюда их любовь к одиночеству и неровность настроения.

Старость – молодость. Будемте на старости так же веселы, как в молодости.

Тихие удовольствия – самые продолжительные. Мы не так созданы, чтобы быть в состоянии долго выдерживать великие радости.

Тот же ветер, что влечет один корабль к гавани, может другой отогнать от берега.

Увидевший прекрасное – соучастник его создания.

Умно говорить – трудно, а умно молчать – еще труднее.

Человечество частично вознаграждается за великие бедствия теми великими уроками, которые из них вытекают.

Честность не только первый шаг к величию, она – само величие.

Честные намерения сами по себе не обеспечивают наилучших результатов.

Экономия существует для бедных; для богатых существует освобождение от налогов.

Буаст Пьер Клод Виктуар

(1765–1824)

Французский лексикограф, моралист, философ. Автор универсального словаря французского языка, литературного словаря.

Анализ есть нравственное трупорассечение: он действует не иначе, как разрушая.

Бедняк лучше наслаждается розой на своем окне, чем богач своими обширными садами.

Без женщины заря и вечер жизни были бы беспомощны, а ее полдень – безрадостным.

Безобразие наряжается в придуманные им модные уборы, от которых красота становится безобразною.

Болтливый человек – это распечатанное письмо, которое все могут прочесть.

Бороться с общественным мнением – это сражаться с ветряными мельницами.

Будущее – это канва, по которой воображение вышивает сообразно своей прихоти, но рисунок его никогда не бывает верным.

Будьте бережливы: недостаток денег часто производит недостаток ума, а чаще – недостаток честности.

Бывают такие жизненные ситуации, в которых несчастье дает право на бессмертие.

В высших должностях так же, как и на слишком возвышенных местностях, с людьми случаются головокружения.

В любви, как и в природе, первые холода чувствительнее всего.

В политических играх, в отличие от игры в жмурки, лишь немногие видят всё, а у всех остальных – повязки на глазах.

В революционные бури люди, едва годные для того, чтобы грести веслом, овладевают рулем.

В сердечных связях, равно как и во временах года, первые холода бывают самыми ощутимыми.

Великие люди, подобно звездам, часто обращают на себя внимание только тогда, когда затмились.

Величайшим доказательством женской привязанности бывает жертвование модой.

Вернее достигнуть счастья, ожидая его у себя дома, нежели рыская.

Во все времена и везде разные шарлатанства облагали податью невежество, страх и легковерие.

Война есть процесс, который разоряет тех, кто выигрывает его.

Всеобщий мир так же невозможен, как неподвижность океана.

Где все равны, там никто не свободен.

Глупый выскочка словно вскарабкался на гору, откуда все ему кажутся маленькими, точно так же, как и сам он кажется маленьким другим.

Голос чистой совести приятнее ста голосов славы.

Гораздо более достоинства в том, чтобы уметь побеждать пороки, нежели в том, чтобы не иметь их.

Грубость может скрывать доброе сердце, но она отталкивает и заставляет предпочитать льстивое лицемерие.

Дворянин без заслуг – это сосуд, у которого есть только этикетка.

Детство стремится к жизни, отрочество пробует ее, юношество упивается ею, зрелый возраст вкушает ее, старость ее жалеет, дряхлость привыкает к ней.

Для того чтобы судить о действительной важности человека, следует предположить, что он умер, и вообразить, какую пустоту оставил бы он после себя: немногие выдержали бы такое испытание.

Добро и зло – это две реки, которые так хорошо смешали свои воды, что невозможно их разделить.

Добродетель есть составная часть счастья.

Добродетель находит более поклонников, чем подражателей.

Единственное средство сделать народ добродетельным – это дать ему свободу; рабство порождает все пороки, истинная свобода очищает душу.

Если бы исполнились все человеческие желания, земной шар стал бы сущим адом.

Если вы получили хорошее воспитание, не братайтесь с дурно воспитанными людьми: неотесанные поверхности царапают глянец.

Если любовь и придает ума дуракам, то умных людей она делает очень глупыми.

Если не можете исполнить свое обещание, то не надо давать его.

Если у человека нет цели, то жизнь его – не что иное, как продолжительная смерть.

Если человек иногда не владеет своими чувствами, то должен всегда владеть своими выражениями.

Есть люди, с которыми легко уживаться: они ничего не требуют от общества, кроме ушей для слушания их.

Жажда золота, власти и наслаждений плодит людей кровожадных.

Женитьба – это лотерея: каждый надеется на большой выигрыш.

Женщина была бы в отчаянии, если бы природа создала ее такой, какой ее делает мода.

Жизнь – гора, подниматься на которую надо стоя, а спускаться с нее сидя.

Жизнь – не что иное, как длинный ряд усилий для доставления себе счастья.

Жизнь – покатая плоскость, по которой человек скользит между двумя пропастями.

Завоеватель – безумец, начинающий с разорения своих подданных для того, чтобы иметь удовольствие разорить чужих подданных.

Занимать ненамного лучше, чем нищенствовать, точно так же, как давать взаймы под лихоимные проценты ненамного лучше, чем воровать.

Здоровый рассудок усматривает только один путь и следует ему; ум видит десять дорог и не знает, какую выбрать.

Злые критики, подобно некоторым насекомым, ищут в нечистотах.

Золото – это кровь общественного тела; гражданин, который не имеет его, равно как и тот, который имеет его слишком много, – оба они больные части этого тела.

Издали мир кажется букетом красочных цветов; вблизи же он не более как терновый кустарник.

Излишние познания повергают в нерешительность; слепой идет прямо перед собой.

Иные писатели напоминают собою фокусников, вытаскивающих из своего рта целые аршины лент.

Исключительные законы – узаконенный деспотизм.

Искусство слушать почти равносильно искусству хорошо говорить.

Истина для глупцов – то же, что факел среди тумана: он светит, не разгоняя его.

Истина подобна кокетке, позволяет только мельком взглянуть на некоторые из своих прелестей своим искателям для того, чтобы еще больше возбудить их.

Истинное счастье для нас – вещь отрицательная: она состоит в отсутствии бедствий.

Исторические романы родились от истины, изнасилованной ложью.

История представляет одни только бесконечные превратности: народы, которые попеременно то побеждают, то бывают побеждаемы, то притесняют, то бывают притесняемы, то грабят, то бывают ограблены.

Источник истинного знания – в фактах.

Ищите людей, разговор с которыми стоил бы хорошей книги, и книг, чтение которых стоило бы разговора с философами.

Каждое мотовство богача есть кража у неимущих.

Каждый завоеватель – безумец, начинающий с разорения своих подданных для того, чтобы иметь удовольствие разорять других.

Как бы жизнь ни была коротка, мы живем долго, когда много размышляем.

Клятвы в любви доказывают ее непостоянство: верная дружба не произносит их.

Когда мы засыпаем в объятиях покоя, тогда-то судьба и наносит нам смертельные удары.

Когда не могут воспарить мыслями, то прибегают к высокому слогу.

Когда суеверие проникает в голову народа, оно оставляет там запас глупостей на многие столетия.

Красивая женщина умирает дважды.

Красивые женщины часто походят на большие города, которыми легко овладеть, но которые трудно удержать.

Кто говорит, тот сеет, кто слушает, тот собирает жатву.

Кто просит у судьбы только необходимого, часто получает от нее излишнее.

Лесть губит женщин больше, чем любовь.

Лживые обещания рая сделали миллионы людей достойными ада.

Льстец подобен змее, которая долго лижет свою жертву, прежде чем проглотить ее.

Любовники могут полюбить друг друга прежде, нежели узнают один другого; супруги должны узнать друг друга, прежде чем полюбить.

Любовники, так же как и царедворцы, лгут друг другу.

Любовники тщательно скрывают свои недостатки; супруги слишком часто выказывают их друг перед другом.

Люди посредственные всегда бывают обременены массой несуществующих затруднений, надуманных воображений и воображаемых угроз.

Люди походят на монеты: надо принимать их по их стоимости, какой бы оттиск на них ни находился.

Люди походят на слова: если не поставить их на свое место, они теряют свое значение.

Люди слабые, несправедливые, страстные смешивают силу с насилием.

Люди, считающие деньги способными все сделать, сами способны все сделать за деньги.

Мало есть писателей, которые, достигнув шестидесяти лет, не желали бы зачеркнуть то, что они писали в двадцать и даже в тридцать лет.

Меланхолики бывают добры и раздражительны: они обладают чувством добра и зла.

Мелочные люди не подвигаются вперед, подобно улитке, они ползут, высматривая, останавливаясь, и натыкаются на всякие предметы.

Много женщин умерло мученицами моды, которая заставляла их приносить стыдливость в жертву наготе.

Много мыслей, которые находили блестящими, побледнели при ярком свете печати.

Многочисленные определения счастья лишь доказывают, что оно нам незнакомо.

Мода – тиран женщин и фатов.

Мода – это жестокосердное божество, которому матери приносят в жертву даже своих детей.

Молчание не всегда доказывает присутствие ума, но доказывает отсутствие глупости.

Мудрость желает одобрения лишь для того, чтобы убедиться, что она поступила хорошо; тщеславие требует похвал.

Мудрый велик и в маленьких вещах; бездельник мал и в самых великих.

Мужественный человек обыкновенно страдает не жалуясь, человек же слабый жалуется не страдая.

Мужество – сила для сопротивления; храбрость – для нападения на зло.

Мысли, подобно цветам, имеют больше блеска, когда берутся отдельно.

Мысли походят на перелетных птиц; если их не наловят сейчас же, быть может, никогда не поймают.

Мысль есть главная способность человека: выражать ее – одна из главных его потребностей, распространять ее – самая дорогая его свобода.

На политическом горизонте, так же как и на небосклоне, самые сильные грозы образуются всегда в самые ясные дни.

Наилучшая книга – та, которая заключает в себе наибольшее количество истин.

Народ, зараженный суеверием, неизлечим и становится добычею шарлатанов всякого рода.

Наслаждения походят на те цветы, которые причиняют головокружение, когда слишком долго дышат их ароматом.

Насмешки часто походят на тонкие яды, которые убивают тех, кто употребляет их.

Наша мнимая цивилизация часто бывает одним лишь утонченным варварством.

Наши лета, наши долги, наши враги всегда бывают в большем числе, нежели мы полагаем.

Наши надежды – это сновидения наяву.

Не делайте из ребенка кумира: когда он вырастет, то потребует много жертв.

Не может быть, чтобы женщина, делающая счастливых, сама долгое время была счастлива.

Не покидайте жизненного пира, не заплатив по поданному вам счету.

Не признавать медиков могут и люди образованные, отрицать же медицину могут только неучи.

Недоверчивость – это маяк мудреца, но он может разбиться о него.

Неравенство прав увеличивает общественные раздоры; неравенство деяний поддерживает общественное согласие.

Несчастна страна, у которой нет героев.

Нет наслаждений более сладостных, чем лишения, которым мы подвергаем себя ради счастья тех, кого мы любим.

Низкая душа, надутая гордость есть не что иное, как грязь, пришедшая в брожение.

Низкие души да пресмыкающиеся погружаются в грязь для того, чтобы их не раздавили.

Никто не желает старости, но все хотят долго жить.

Ничто не обеспечивает спокойствия сердца лучше умственного труда.

Нравственные правила походят на знаки, которые указывают путь на поприще жизни и показывают подводные камни.

Об уме и сердце человека можно судить по свойству новостей, которые он рассказывает с удовольствием.

Общественное мнение – это бой-баба, которая никому не позволит изнасиловать себя.

Общественное мнение – это поток; даже и тогда, когда бы удалось нам отвести его течение, мы вынуждены за ним следовать.

Общество походит на улей: нельзя подходить к нему часто без того, чтобы не быть ужаленным.

Обыкновенная душа убегает из здания своей славы, готового обрушиться; душа великая погребает себя под его развалинами.

Отнимите у мира страсти, и он будет неподвижен; снимите с них узду, и он будет потрясен; подчините их правилам, и мир пойдет к славе, к счастью.

Парнас опустел бы, если бы оттуда прогнали подражателей.

Партии разоблачают друг друга, и весьма преуспевают в этом, потому что судят одна другой по себе.

Первый шаг неблагодарности – это исследования побуждений благотворителя.

Перевод есть не более чем гравюра; колорит неподражаем.

Переводы очень похожи на оборотную сторону вышитых на ковре узоров.

Плагиатор – это нищий, щеголяющий в украденном им платье.

Подкуп, лесть, подлость, вероломство имеют тариф, хорошо известный деспотам.

Политические игры бывают противоположны жмуркам: только некоторые видят ясно, у всех прочих – повязки на глазах.

Политические предсказания – это выраженные вслух желания.

Постоянное недоверие – слишком уж большая цена за возможность не быть обманутым.

Пределы наук походят на горизонт: чем ближе подходят к ним, тем более они отодвигаются.

Прежде чем клясться женщине никого не любить, кроме ее одной, следовало бы увидеть всех женщин или видеть только ее одну.

Приветливость часто походит на мягкий и яркий пушок жесткого и горького плода.

Просвещение только тогда достигает полного совершенства, когда люди не будут иметь возможности убивать людей даже во имя правосудия.

Простота есть сознание своего человеческого достоинства.

Путь к небу залит слезами и кровью, завален развалинами и трупами, нагроможденными фанатизмом.

Пьедестал, который человек возводит с поспешностью для своего изваяния, часто превращается в лобное место.

Рассуждать с дураками – это зажигать свечи для слепых.

Ревнивец – это ребенок, который пугается чудовищ, созданных в потемках его воображением.

Революция дает иногда в повелители таких людей, которых мы не пожелали бы иметь лакеями.

Революция походит на шахматную игру, где пешки могут погубить, спасти короля или занять его место.

Редко имеют врагов не по своей вине.

Резкое различие в судьбе людей, роскошь, в которой утопают одни, и нищета, от которой страдают другие, рождение одного человека в грязной трущобе, а другого – в великолепном дворце, одного – среди преступных людей, приучающих его с самого рождения к праздности и пороку, другого – в просвещенной семье, делающей все, чтобы вызвать к жизни лучшие свойства его души, – все это неизбежно вызывает вопрос: чем виноват первый ребенок, что ему досталась такая горькая доля, и чем заслужил другой, что на его долю выпали такие счастливые условия? Если та и другая душа созданы Богом, то как же помирить с этим божественную справедливость и божественную любовь?

Самая блистательная победа бывает лишь отблеском пожара.

Самая долговременная и самая славная гробница – это хорошая книга.

Самая почетная победа – та, которую одерживают над эгоизмом.

Самое верное средство ошибаться – это считать себя непогрешимым.

Самое жестокое одиночество – одиночество сердца.

Самые красивые, но пустые стихи походят на хрустальные вазы, наполненные чистой водой.

Самые лучшие возражения для упрямца – то же, что камни на дороге: их отталкивают ногою или перешагивают через них.

Самые опасные и самые многочисленные безумцы – суть те, которые бывают ими только наполовину.

Самыми строгими бывают те, которые наиболее нуждаются в снисхождении.

Светоч истины часто обжигает руку того, кто его несет.

Свобода, вышедшая из пеленок, долго не может ходить без помочей.

Сердце алчного человека – это океан, ожидающий дождя.

Скептик похож на чудака, рассматривающего с фонарем, блистают ли звезды.

Скептицизм – это крепость, возведенная гордостью на границах знания и невежества.

Сколько бы людей безмолвствовало, если бы им было запрещено отзываться хорошо о самих себе и дурно о других.

Скорбь от потери дорогого предмета больше, чем счастье от обладания им.

Слава – это жестокосердая любовница, заставляющая очень дорого платить за свои ласки.

Следует мириться с невежеством и с глупостью как с врагами, превосходящими численно.

Словно играя в жмурки, мы гоняемся за удовольствием, а когда, поймавши его, мы снимаем повязку с глаз, оно никогда не бывает тем, что мы думали.

Слово «конституция» может быть талисманом деспотизма, заменяющего насилие хитростью.

Сознаться в своей неправоте – это быть умнее, чем были.

Спорить с дураками – это зажигать свечи для слепых.

Статуи, воздвигаемые живым, сделаны из снега и тают в лучах правды.

Судьба одинаково поражает и сильных, и слабых, но дуб падает с шумом и треском, а былинка – тихо.

Супружество подносит большой мешок, содержащий в себе девяносто девять ехидн и одного угря.

Счастье – это шар, за которым мы гоняемся, пока он катится, и который мы толкаем ногой, когда он останавливается.

Творец системы – это узник, который имеет притязание осветить мир лампою из своей темницы.

Тщеславие доводит до того, что заставляет говорить глупости, лишь бы обратить на себя внимание.

Тщеславие предпочитает клевету молчанию, но забвение душит его.

У гордости может быть благородное великодушие, у тщеславия никогда ничего не бывает, кроме низкой зависти.

Угодливость есть монета, которой самые небогатые могут уплачивать по своим счетам.

Удовольствия становятся безвкусными, а скорби мучительнее, если нельзя о них рассказать.

Улыбающаяся будущность походит на очаровательный пейзаж: вся прелесть исчезает, когда проникают в него.

Умственные наслаждения удлиняют жизнь настолько же, насколько чувственные ее укорачивают.

Успех часто бывает единственной видимой разницей между гением и безумием.

Фальшивое никогда не бывает прочным.

Характерный признак великих людей – это употребление их гения и способностей на общее благо.

Хвалите красоту женщины, она простит вам все ваши оскорбления.

Хвалиться – значит без всякой учтивости говорить другим: я лучше вас.

Часто один человек может спасти нацию; а еще чаще один человек может погубить ее.

Часто по секрету говорят ложь, чтобы узнать правду.

Человек бывает человеком только благодаря размышлению.

Человек в обществе – невольник, который может только препираться о тяжести и давлении своих оков.

Человек должен употребить первую часть своей жизни на то, чтобы беседовать с мертвыми (читать книги); вторую – на то, чтобы разговаривать с живыми; третью – на то, чтобы беседовать с самим собою.

Человек – животное с ограниченными возможностями и безграничными желаниями.

Человек, живущий одиноко, существует только наполовину.

Человек не способен постичь самого себя; он всегда будет оставаться загадкою.

Человек суеверный, каково бы ни было его вероисповедание, есть идолопоклонник.

Человек, упоенный похвалами, должен и говорить, и делать глупости.

Чем более спорят о предмете, тем более путаются: светоч истины меркнет, когда им сильно машут.

Честолюбие во все времена надевало на себя личину общественного блага или религии для того, чтобы морочить людей.

Энтузиазм и любовь – дети надежды, презрение и ненависть – дети разочарования.