Текст книги "История и культура индийского храма. Книга II. Жизнь храма"

Девадана: отданное Богу

Считается, что рост храмового землевладения, как и усиление храмов, происходил во времена Чолов. Действительно, для Тамилнаду период правления этой династии явился временем активного роста крупного землевладения, что было связано как с общими социальными изменениями, происходившими в это время, так и с конкретной политикой чольских правителей. Тем не менее, серьезные перемены, касающиеся землевладения, относятся к чуть более раннему времени и связаны с деятельностью правителей другой тамильской династии – Паллава (IV–IX). Представители этой династии ввели определенные новшества с целью усиления контроля над местным населением и активно жаловали землю храмам и брахманам – девадану (devadāna) и брахмадею (brahmadeya), что означает «данное Богу» и «данное брахманам» соответственно. Напомним, что именно Паллавы примерно в V веке начали возводить большие каменные храмы в своем регионе, в Тондаймандаламе, который располагался в северной части тамильского региона.

Земли, полученные храмом в дар, могли называться по-разному, но, как правило, это были санскритские термины: деварбхога, девабхига, девадая и т. д. Чаще всего пожалованные храму земли обозначались термином «девадана» (Алаев, 2011: 247). Хотелось бы обратить внимание на то, что термин девадана как «данное Богу» следует понимать буквально, поскольку дар преподносился именно Богу. И, как говорилось выше, с точки зрения тамилов именно Бог отдавал все необходимые распоряжения относительно использования своего имущества, именно Бог считался действительным владельцем храмового имущества, являясь в прямом смысле слова частным собственником.

Среди царских даров была категория сарваманья (sarvamānya), когда храму передавалась полностью вся деревня или земля. Такое владение было свободно от уплаты налогов. В чольских надписях эти земли упоминаются под названием ирейили (iṟaiyili) [120]120
  Хотя Нилакантха Шастри утверждает, что с безналоговой земли категории ирейили все равно царю платили определенные сборы, что по своей сути было сходно с налогообложением (Sastri, 1955: 534), тамильская Википедия настаивает, что в случае с ирейили держатель земли не должен был платить налог. Он также не имел права продавать эту землю или сдавать ее в аренду, но мог выращивать на ней урожай и сбывать его. Это справедливо как в отношении храмов, так и в отношении брахманов, получивших землю как ирейили. Источник: https://ta.wikipedia.org/wiki/%E0%AE%87%E0%AE%B1%E0%AF%88%E0%AE%AF%E0%AE%BF%E0%AE%B2%E0%AE%BF


[Закрыть].

Тот факт, что в Тамилнаду именно Паллавы начали одаривать храмы землей, может свидетельствовать о нетамильском происхождении данной практики. Особенно если принять во внимание вероятность североиндийского происхождение представителей этой династии (Алаев, 2011: 50). К тому же, параллельно с одариванием храмов Паллавы активно одаривали землей брахманов, что было характерно как раз для Северной Индии. Жаловать брахманам землю и прочие материальные блага – это давняя традиция, зафиксированная как в литературных памятниках, так и на металлических пластинах.

Активизация практики увековечивать пожалование земель храмам и брахманам приходится на IV–VI века и относится к Северной и Центральной Индии[121]121
  С VII века свидетельств о царском покровительстве религиозных учреждений все больше появляется в Южной Индии и все меньше в Северной (Elgood, 2000: 164).


[Закрыть]. Если судить по дарственным надписям (tāmraśāsana, tāmrapaṭṭa), выгравированным на медных пластинах, в указанный период данное явление охватывало всю Северную Индию – от Бенгалии до Пенджаба, и оттуда распространилось в направлении Гуджарата и в центральные районы Индии (Willis, 2009: 96). А вскоре этот обычай прижился и на Юге, причем благодаря инициативе Паллавов[122]122
  Согласно Дж. Сундараму, Паллавы начали жаловать земли храмам и брахманам в VII веке (Sundaram, 2009: 328), хотя этот процесс мог начаться еще раньше.


[Закрыть].

Большое количество медных пластин, появившихся примерно с середины IV века н. э., свидетельствует о росте популярности в этот период практики фиксировать акт дарения. Самые ранние из таких пластин с надписями, сделанными на санскрите, принадлежат сразу нескольким династиям – Паллава, Шаланкаяна[123]123
  Династия Шаланкаяна (Śālaṇkāyana) правила с 300 по 440 гг. н. э. в области, расположенной на территории современной Андхры, между реками Кришна и Годавари, со столицей в Венги. Первым царем этой династии был Хастиварман.


[Закрыть], Вакатака[124]124
  Брахманская династия Вакатака (Vākāṭaka) с III века н. э. управляла территориями, расположенными на Декане и простирающимися вплоть до Мальвы и Гуджарата на севере и до Чхаттисгарха на востоке, а на юге границы царства доходили до реки Тунгабхадра. Вакатаки считаются преемниками сразу двух династий – Сатаваханов и Гуптов. Основателем Вакатаков является Виндхьяшакти (250–270), о котором практически ничего не известно.


[Закрыть] и Валкха[125]125
  Династия Валкха (Valkha) правила примерно в IV–V веках н. э. Их царство располагалось на территории современного штата Мадхья Прадеш, вдоль реки Нармада. Предполагается, что представители данной династии были вассалами Гуптов.


[Закрыть]. Одновременное появление медных пластин на довольно обширной территории (Тамилнаду, Андхра, Декан и Мальва) можно связать с утверждением в Северной Индии власти династии Гупта – во время правления Чандрагупты I (ок. 319–350) и во время правления Самудрагупты (ок. 350–376) (Willis, 2009: 81). Видимо, вместе с расширением границ гуптской государственности распространялась и практика фиксирования на медных пластинах актов дарения, что сразу же перенималось некоторыми соседними государствами. Масштабы производства дарственных пластин, начиная со времени первых Гуптов, говорят о ценности земли и важности земельных операций.

Дары брахманам, изучающим Веды, были освящены традицией. А вот дары храмам – это нечто иное, ведь храмовое божество не располагалось в области, освященной авторитетом Вед. Могущественные жрецы – специалисты по ритуалистике, отвечающие за царские жертвоприношения, включая раджасую, были готовы поддерживать только ту идеологию и санкционировать лишь те ритуалы, которые находились в русле их традиции. Вряд ли они считали храмовых божеств достойными их внимания и царских даров, так как богами они считали себя[126]126
  В «Законах Ману» – тексте, составленном самими брахманами, говорится, что брахман – ученый или неученый – это божество (IX. 317). См. также восхваление брахманов в «Законах Ману» (I. 95–105):
  96. Из живых существ наилучшими считаются одушевленные, между одушевленными – разумные, между разумными – люди, между людьми – брахманы;
  97. между брахманами – знающие Веду, между знающими – признающие, между признающими – исполняющие, между исполняющими – познающие брахму.
  98. Само рождение брахмана – вечное воплощение дхармы, ибо рожден для дхармы и предназначен для отождествления с брахмой.
  99. Ведь брахман, рождаясь для охранения сокровищниц дхармы, занимает высшее место на земле как владыка всех существ.
  100. Все, что существует в мире, это собственность (sva) брахмана, вследствие превосходства рождения именно брахман имеет право на все это.
  101. Брахман ест только свое, носит – свое и дает – свое; ведь другие люди существуют по милости брахмана.
  105. Он очищает всякое сборище и родичей – семь предшествующих и семь последующих поколений; только один имеет право на всю эту землю.


[Закрыть]. За многие века они привыкли именно к такому порядку вещей. Следовательно, с их точки зрения у храмов не было никаких прав на пожалованные земли или другое имущество. Тем не менее, храмы с их божествами все же сумели завоевать себе место под солнцем, сосредоточив в своих руках власть и силу. По мнению М. Уиллиса, перевод ведийских ритуалов из домашнего пространства в пространство храма способствовал легитимности поклонения изображениям божеств (Willis, 2009: 6).

В кастовом обществе каждый человек должен вести соответствующий образ жизни – в зависимости от своего положения, занимаемого им в социальной иерархии. Ману говорит, что брахманы должны заниматься изучением и преподаванием Вед, жертвоприношениями и принятием даров (Ману, I. 88). Но имеется в виду принятие даров на законных основаниях, ибо если брахман пренебрегает добродетельным поведением, то не будет ему награды, полагающейся за праведность (Ману, I. 109). Если брахман приобрел имущество ненадлежащим образом (к примеру, получил в качестве дара украденные вещи), то законность владения таким имуществом ставится под сомнение. Точно так же и религиозная деятельность, основанная на неправедности, является греховной и неэффективной. Эти же правила действительны и в отношении храмовой собственности. В такой ситуации чрезвычайно важным является любое средство, подчеркивающее законность получения дара. Таким средством стала эпиграфика – сначала медные пластины, а позже надписи на стенах храмов.

Объявление о даре, выгравированное на медных пластинах, не только превращало сам акт дарения в общеизвестный факт, но и обеспечивало получателю долгосрочность или даже бессрочность прав владения, которые практически невозможно было оспорить. Документ есть документ, а медные пластины являлись самым настоящим юридическим документом, который создавался исключительно для фиксации акта передачи в собственность какого-либо имущества – будь то земля, деньги или прочие материальные блага.

Щедрость царей (и не только) распространялась, главным образом, на изучающих Веды брахманов и на храмовых божеств, в частности, на нужды, связанные с храмовым богослужением. Данные эпиграфики свидетельствуют о том, что так обстояли дела уже в гуптский период, когда главными объектами покровительства были брахманы и постепенно становились храмы (Willis, 2009: 102). Точно так же брахманы и храмы являлись основными объектами покровительства при Паллавах. Считается, что брахман поглощает грехи своих покровителей, которые передаются через их дары. Теоретически идеальный брахман способен «переваривать» эти грехи, не подвергая при этом себя опасности. Но в то же время тот, кто принимает жертвы от жрецов, может пострадать от ужасной смерти или же его ожидает ужасная судьба (Parry, 1980: 88).

Все операции с недвижимостью прорабатывались очень тщательно. Если требовалось санкционировать дар, то официальные лица с особой тщательностью проверяли ситуацию, а также описывали и размежевывали участки земли. И только после такой проверки выдавалась медная пластина. Решение царя предоставить землю или санкционировать пожалования через своих подчиненных и должностных лиц неизменно подкреплялось цитированием соответствующих священных текстов. В этом деле индийскими гениями все было продумано до мельчайших подробностей. Жалуя земли, даритель получал религиозные заслуги, и, соответственно, за ним заранее закреплялось место на небесах, куда он должен отправиться после смерти. С точки зрения возможности еще при жизни обеспечить себе местечко в раю пожалование земли либо другого имущества храму представляло собой альтернативу ведийскому ритуалу. А того, кто отбирает пожалованные земли или дает свое согласие на это, ожидает ад. Но, пожалуй, самым главным гарантом сохранения прав нового собственника являлось утверждение, согласно которому религиозная заслуга от пожалования передается от одного царя к другому, то есть к преемнику. Таким образом, последующий правитель принимает на себя бонусы, созданные деятельностью всех своих предшественников (Willis, 2009: 84–85). Поэтому у него нет причин конфисковывать земли, предоставленные другими царями. Более того, он заинтересован в сохранении и поддержании существующего порядка.

Получение деваданы предполагало, что все налоги, подлежащие уплате царю, должны отныне собираться самим храмом и им же использоваться. Имеются свидетельства того, что некоторые цари брахманам и храмам целыми сотнями дарили деревни в качестве аграхары (agrahāra) и девабхоги (devabhoga), или деваграхары (devāgrahāra – это еще один широко распространенный термин, который появился в середине IV века). Сотни – это значит по шестьсот и даже восемьсот деревень. И это не считая лакхов[127]127
  Один лакх равен 100 000.


[Закрыть] золотых монет (Willis, 2009: 101). При этом, согласно М. Уиллису, как аграхары, так и деваграхары являлись безналоговыми владениями[128]128
  Как полагает М. Уиллис, это были своеобразные «санскритские колледжи», иногда с сотнями пандитов. А места обнаружения пластин указывают на то, что пожалованные земли находились довольно далеко от царского дворца, где они обычно выдавались (Willis, 2009: 7).


[Закрыть] (Willis, 2009: 7). Хотя М. Уиллис опирается на североиндийский материал, можно предположить, что сходным образом обстояли дела и в Южной Индии. Имеющиеся в распоряжении ученых письменные свидетельства указывают на то, что и на Юге цари династии Паллава жаловали брахманам и храмам землю в больших количествах [129]129
  Тем не менее, такая ситуация была характерна не для всех регионов. К примеру, в северной части Индии в период правления династии Пратихара (VI–XI) отсутствуют какие-либо письменные данные, говорящие в пользу того, что представители этой династии тоже жаловали храмам землю. Наиболее вероятными покровителями храмов при Пратихарах Х. Элгуд считает местную элиту и различные социальные группы, продолжавшие более раннюю традицию буддистского периода (Elgood, 2000: 183).


[Закрыть].

В глазах закона храмовое божество хоть и считалось юридическим лицом, владеющим собственностью, за всем, конечно же, присматривали храмовые власти. То есть брахманы. По мнению Л. Б. Алаева, храм являлся не чем иным, как корпорацией пользователей земли Бога. По этой причине храмовая собственность в полной мере может считаться общинной (Алаев, 2011: 257), а все имущество храма – общественным достоянием.

Имея такие обширные владения с находящимися в разных деревнях участками, храмы напрямую контролировать сельскохозяйственные работы на своих землях не могли. А если учесть, что храму принадлежали десятки, а то и сотни деревень, расположенных в разной степени удаленности, то становится ясно, что для управления землями нужны были специальные люди. Таких людей назначал сам храм. Они следили за тем, чтобы выращивание и сбор урожая происходили надлежащим образом, чтобы после выплаты заработной платы собранный урожай вовремя доставлялся в храм, чтобы доставленная продукция была тщательно взвешена, подсчитана, измерена.

Как сообщает К. В. Раман, в одной надписи, относящейся к XIII веку, говорится, что храм в каждой принадлежащей ему деревне назначал наблюдателей – канганиппаров (kankanippar), которые должны были заботиться о будущем урожае. В свою очередь, работой этих наблюдателей управлял арайндунирппан (araindunirppan). За работу крестьянам и прочим работникам выплачивалась заработная плата – деньгами или натурой (См. Raman K. V. The Role of Temple in the Socio-Economic Life of the People // Temple India. Vivekananda Kendra Patrika. P. 115).

Два института – девадана и брахмадея, представлявшие собой храмовое и брахманское землевладение, очень близки между собой[130]130
  Взаимосвязь и переплетение брахманской собственности и храмовой отражены даже в местных легендах. В качестве примера можно привести Элаванасур. Так называется маленькая деревня в Южном Аркоте, где находится храм Шивы с храмовым деревом пипал (arasu). Шива здесь носит имя Урбагам Кондарулия-наянар (Urbhāgam Koṇḍaruḷiya-nāyanār), а богиня известна как Перия Наяки (Periya Nāyaki). Местная легенда следующим образом объясняет происхождение имени Шивы. Однажды царь захватил четыре деревни вместе с 400 брахманами, но перед ним в образе брахмана предстал Шива и велел немедленно вернуть деревни обратно. Причем половину захваченного добра царь должен был вернуть брахманам, а вторую половину – самому Шиве. Царь так и поступил. А Шива после этого случая стал известен под именем Урбагам Кондарулия-наянар – Господин, принявший часть деревни (Arunachalam, 1978: 89, 91).


[Закрыть]. Нередко случалось так, что храм на своей территории имел брахмадею или одна и та же деревня называлась брахмадея и девадана одновременно. Либо же имела место ситуация, когда брахманы аграхары распоряжались храмовыми делами. Порой невозможно четко разграничить их сферы влияния и функции, ведь реальная жизнь устроена гораздо сложнее и не сводится к какой-либо умозрительной модели.

Храм и сабха, которая представляла собой орган самоуправления брахманским поселением, то есть аграхарой, при необходимости могли обмениваться участками земли. Надпись XI века, сделанная чольским наместником в стране Пандья, сообщает, что сабха наделяет земельными участками храмовых служащих – садовников, барабанщиков, горшечников, гирляндщиков, факельщиков и деварадияр (Алаев, 2011: 213). Также сабха могла назначать храмовых жрецов, переводить их из одного храма в другой, следить за нравственностью храмовых настоятелей и даже делить долю жреца между несколькими лицами.

Кроме того, брахманы аграхары выполняли в храме определенные виды деятельности, заботились о храме в своем селении, о его благополучии и достатке, что, в свою очередь, увеличивало их собственный престиж. Был случай, когда сабха продала одно из своих селений, чтобы поправить дела храма. Нужно было обеспечить храм маслом, чтобы лампы в храме горели постоянно. К тому же нужно было найти средства для проведения религиозных праздников. И речь шла не только о том, чтобы дать людям возможность отпраздновать очередной праздник, но и о том, чтобы угодить храмовому божеству (Алаев, 2011: 213).

Как видно из приведенных выше примеров, брахманские поселения и храмы довольно тесно взаимодействовали между собой, и порой бывает довольно трудно определить, кому же принадлежит ведущая роль – сабхе или храмовым властям.

Ирригация

Одаривать храм, наделяя его землей, так или иначе означало содействовать развитию сельского хозяйства. Храм как крупнейший землевладелец играл важнейшую роль в сельскохозяйственной жизни Южной Индии, в том числе и в отношении того, что касалось системы орошения, поддерживать которую являлось одной из многочисленных функций, возложенных на храмы.

В Тамилнаду земли делились на две основные категории. Первую категорию составляли земли, которые могли получать достаточное количество влаги и относились к так называемой «влажной зоне». Это плодородная и хорошо орошаемая почва, где могли произрастать такие культуры, как рис. Вторую категорию составляли земли, которые не получали столько влаги. Это так называемая «сухая зона». Самой плодородной считалась земля, расположенная в долине реки Кавери. Эта земля была самой желанной. Не случайно Виджаянагар, находящийся в «сухой зоне», которая сильно зависела от искусственного орошения, захватил Танджавур, расположенный в плодородном районе дельты Кавери. Такие плодородные земли всегда были желанны, но искусственно орошаемые земли при грамотном хозяйствовании тоже могли приносить хороший урожай. К примеру, благодаря ирригационным системам в Тирунельвели, в долине реки Тамрапарни, с XV века стало возможным интенсивное выращивание риса (Peterson, 2008: 74).

Осуществлять контроль над водными ресурсами являлось прерогативой царя, и этот контроль осуществлялся во многом за счет строительства ирригационных сооружений. Так обстояли дела в тамильском регионе уже во времена Паллавов. Как утверждает Дж. Сундарам, паллавский царь самолично контролировал ирригационные сооружения, и для создания таковых он по своему усмотрению мог использовать любую землю (Sundaram, 2009: 83–84). Случалось, что царь жаловал храму земли «сухой зоны». Ведь если орошаемых земель было недостаточно, то царь мог предоставить в распоряжение храма любые другие земли, даже лесные участки (Kannan, 2013: 98). Да и другие дарители тоже могли одарить храм землей, с которой невозможно было получить приличный доход. В таком случае храмовые власти сами должны были позаботиться об их орошении. Земля должна приносить доход. То есть храм не всегда получал в дар хорошие земли «влажной зоны». Нередко храмы, чтобы увеличить свой доход, направляли полученные в дар средства на ирригацию в принадлежавших им деревнях. Бывало, что сухие земли орошались с помощью храмовых водоемов, которые использовались как ирригационные. Кроме того, храм мог сдавать в аренду право ловить рыбу в принадлежащих ему больших водоемах, что являлось еще одним источником дохода.

Таким образом, храм не просто использовал в своих интересах полученные в дар земли, но и развивал систему искусственного орошения, увеличивая тем самым количество плодородных земель и играя важную роль в развитии аграрной экономики. Создание ирригационных сооружений и рост торговли способствовали развитию экономики, а экономический рост сопровождался расширением сельскохозяйственных угодий на тех территориях, которые ранее не обрабатывались. Это приводило к росту населения, а вместе с ростом населения увеличивались объем и частота религиозных пожертвований, что, в свою очередь, приводило к росту религиозных учреждений.

Животноводство

Хотя основу храмового хозяйства составляло землевладение, тем не менее, немалую роль в экономической жизни храма играло животноводство. Храмы получали в дар довольно много скота. Чаще всего это были овцы, буйволы и коровы, которые снабжали храмовое божество и других обитателей храма молоком, простоквашей, творогом, топленым маслом, в том числе и для ламп, которые являются важнейшим элементом храмового пространства. Так проявляется и реализуется взаимодействие сферы ритуала и храмового хозяйства.

Во многих храмах во время ритуалов используется очень много молока, а для этого необходимы большие стада коров. К примеру, в Чидамбараме ежегодно в торжественные дни из внутреннего святилища (Раджа-сабха) выносят мурти Натараджи (высотой около метра), чтобы совершить ритуальное омовение с большим количеством молока. На выполнение абхишеки уходит почти шесть часов и используется более 800 литров молока – и это не считая прочих подношений[131]131
  Чтобы мурти благополучно перенести на специальный пьедестал для абхишеки, требуется порядка тридцати – сорока дикшитаров, потому что это изображение обладает немалой ценностью и по неосторожности его можно повредить, что весьма нежелательно также и с ритуальной точки зрения.


[Закрыть]. Нередко служащие храма получают в виде своеобразной надбавки к жалованью молоко и творог с абхишеки (Saraswathi, 2000: 63).

Согласно одной надписи, в средние века нескольким пастухам были переданы 96 овец или 48 коров, чтобы они в дальнейшем обеспечивали храм Брихадишвары в Танджавуре достаточным количеством топленого масла, которое необходимо для ламп, горящих в храме постоянно. В надписи также говорится, что пастухи, их родственники и родственники их родственников должны заниматься этой деятельностью «вечно», то есть им гарантировалось постоянство работы, а значит, и заработка. Также известно, что в период Виджаянагара храму Тьягараджи в Тируваруре помимо пожертвований земли, зерна, украшений и прочего дарились в больших количествах овцы (Ghose, 1996: 264).

Храмы нередко владели крупными стадами, поголовье которых обычно раздавалось на выпас отдельным жителям или целым общинам. При этом сами храмы в таких случаях получали готовый продукт – молоко и топленое масло. Коров от храма мог получить еще дед, но внук по-прежнему должен был исправно поставлять храму продукт и заботиться о коровьем потомстве, не забывая при этом, что коровы, за которыми он ухаживает, принадлежат не его семье, а храму. Хотя, судя по надписям, бывали случаи, когда храмовых коров все же присваивали. Известен случай, когда еще в 1219 году некий манган получил от храма семь коров и пять телок, чтобы поставлять молоко для абхишеки храмового божества. Однако этот человек присвоил выданных ему коров, поэтому храмовые власти устроили разбирательство и обязали вернуть скот. Пастух должен был отдать храму семь коров и пять телок, которые являлись потомством тех, которые были когда-то взяты у храма (Алаев, 2011: 272).

В тамильских надписях чольского периода встречается упоминание о скотоводческой общине мандрадигаль, члены которой имели свой собственный скот, но брали на выпас еще и храмовых животных на условиях уплаты процентов в виде молока, масла или приплода. Также известно, что помимо этой общины существовали и иные, например, нандапутра. А в соседней Андхре за содержание храмового скота отвечали пастухи-боя, которые были широко вовлечены в храмовую экономику. Свои пастушеско-скотоводческие общины, тесно взаимодействовавшие с храмом, были в каждом регионе. Именно они упоминаются в храмовых надписях, фиксирующих заключение сделки между сторонами.

Когда храму кто-то дарит скот, то, как правило, оформляется договор между дарителем, храмом и пастухом, который получает животных и обязуется заботиться о них. В качестве примера можно привести договор 1241 года, относящийся к храму Маллешвары в Виджаяваде: «Свасти! В 1163 году эры Шака по случаю зимнего солнцестояния (uttarāyaṇa saṁkrānti) Джекки Редди подарил 25 коров прославленному великому Господу Маллешваре из Виджаявады на вечный светильник в качестве религиозной заслуги своих покойных родителей. Взяв этих коров, Суре Боюмду, сын Мале Боюмду, и Коммана Боюмду, сын Наннайи Боюмду, а также их потомки должны ежедневно поставлять мана[132]132
  Мана (māna) – единица измерения жидкости.


[Закрыть] масла – пока существуют луна и солнце» (Talbot, 1991: 331).

Автор кормит коров в храме Минакши

В современной Индии индуистские храмы остаются крупнейшими потребителями молочной продукции – боги по-прежнему нуждаются в молоке, а лампы по-прежнему освещают темные залы каменных храмов. Большие храмы содержат собственные молочные фермы, как, например, храм Венкатешвары в Тирупати. А в некоторых южноиндийских храмах даже сегодня можно увидеть специальные помещения, где содержится небольшое стадо коров или всего несколько животных. Например, в мадурайском храме Минакши, где всего за несколько рупий посетитель, в том числе иностранец, может купить пучок травы и из собственных рук покормить храмовую корову. И храму какая-никакая прибыль, и корове приятно, и человеку «плюсик к карме».