Текст книги "Слабый снег не прекратится"

Слабый снег не прекратится
Елена Михайловна Басалаева

© Елена Михайловна Басалаева, 2023

ISBN 978-5-0062-0573-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Елена Басалаева
Слабый снег не прекратится
Рассказы

Аннотация

Жизнь – это невероятно сложная или всё-таки простая штука? Зависит от настроя людей, которые ищут ответы на важные вопросы и делают шаги навстречу друг другу. Рассказы о жизни и любви помогают поверить, что жизнь наладится, несмотря на трудности, и дарят надежду.

#русскаяЛитература, #современнаяЛитература, #женскаяПроза, #книгиОЛюбви, #женскиеСудьбы, #житейскиеИстории, #поискСчастья, #сборникРассказов, #авторскийСборник

18+

Художник Гога Тандашвили

© Басалаева Е. М., 2023

Публикуется в авторской редакции

Корректор Л. Ройтман

Телефон

Тестя Вадик не любил. Не за что было любить: сутулый, седой, весь какой-то выцветший Ольгин папаша имел привычку заглядывать на ужин раз, а то и два раза в неделю. Сидел за столом подолгу, от добавки никогда не отказывался, как и от второй чашки чаю с пирожком. Потом ещё смотрел телек. А пользы при этом от него не было никакой. Разве что с внучкой гулял иногда во дворе, да и то без особого энтузиазма, только если попросить. Больше халявных ужинов и чаепитий Юрий Григорьевич, бывший инженер, любил, наверное, только рассуждения о стране – о том, как продали и разворовали промышленность и, соответственно, о том, как раньше всё отлично работало на радость трудовому человеку. Вадик эти дремучие рассуждения слушал с брезгливостью. Сколько можно? Давно пора понять, что никому наверху мы не сдались, и нужны никогда не будем.

Но всё-таки Вадик терпел вечерние приходы тестя. Даже старался сохранять дружелюбие. Причина тому была одна – квартира. Обшарпанная, заваленная всяким барахлом вроде книжек и журналов «Наука и техника», но относительно просторная, двухкомнатная. Маше, дочке, пригодится. Не век же Юрий Григорич будет жить. А если ещё ребёнка родить, так хата не лишняя и подавно. На крайний случай сдавать пригодится.

Больше всего Вадика напрягало то, что Юрий Григорьевич являлся внезапно – непонятно было, когда его ждать, когда не ждать. Изрядно устав от подобных сюрпризов, Вадик раскошелился на сотовый телефон и вручил его тестю аккурат в день рождения. Телефон был не слишком навороченный, но и не совсем примитивный. Тестю, во всяком случае, понравился. Тот даже похвалил: хорошо, мол, в руке лежит. В руке… А сколько в нём приложух разных, даже не заметил. У Вадика родители тоже были, конечно, немолодые, но в современных технологиях ориентировались всяко получше тестя: тот вообще динозавр динозавром. Отсталый человек.

Пару дней после вручения подарка Вадик не вспоминал про Юрия Григорьевича, а потом ему пришла мысль: не сходить ли в выходные с Ольгой в кафешку? Сто лет уже никуда не выбирались, чтобы нормально посидеть. Можно даже винцо с шашлычком заказать. А дед пускай с внучкой побудет.

Вадик отыскал в списке номер, ожидая, что старик поломается слегка, да и согласится, и заранее предвкушая неплохой вечер в полутьме летнего кафе, лёгкую музыку и приятное чувство пустоты в голове, освобождённой хоть на время от повседневных мелочных забот.

– Алло, Юрий Григорич? – по-хозяйски уточнил Вадик, услышав, что вызов принят.

К его удивлению, в трубке отозвалась какая-то баба:

– Алло, шлушаю.

– Вы кто? – сухо осведомился Вадим.

– Та это ше я! – ответила баба. Голос у неё был какой-то шершавый, пришёптывающий – нерусская, что ли?..

Вадик чувствовал, что уже начинает злиться, и вдохнул поглубже, чтобы успокоиться. Всё ясно, конечно. Сколько он говорил этому динозавру, чтоб не шлялся пешком, чтобы садился на автобус?! Всё равно не послушал. Пошёл по Копыловскому мосту – прогуляться, блин, через исторический район. Однажды полтинник так выронил, а тут сотовый. Засмотрелся там на поезда, ну, сотик и выпал из кармана. А эта стерва рядом бежала и, конечно, своего счастья не упустила.

– Это чей у вас телефон? – закипал Вадим.

– Щей, щей! Конефено, мой! – отвечала наглая баба.

– Говорите, где вы его взяли! Это телефон моего родственника. Где вы его нашли?

На том конце отозвались удивлённо:

– Ну, што ш ты говоришь? Какие родштвенники? Это ш мой телефон.

В трубке словно что-то зашуршало: нерусская воровка тихо засмеялась.

Вадик стиснул зубы. Надо, надо таких учить. Забрала телефон у старикана и смеётся. Совести нет.

– Значит, так. Записывай быстренько мой номер, и вечером чтоб телефон у меня был. Без дураков.

– А ешли не привежу? – прошуршало опять в трубке.

Вадик даже головой покачал. Ну и наглая баба. Вадику стало жаль тестя. Надо же быть таким… Слово-то приличное не подобрать. Купил ему, как белому человеку, телефон – и то посеял. Телефон жалко. И Григорича тоже. И кого больше, непонятно.

– Слышь сюда, делай что говорю, а то найду тебя, и хуже будет, – жёстко проговорил Вадим. – Телефон отдашь. Адрес записывай, куда ехать.

На том конце опять послышался глухой шум – то ли смех, то ли вздох:

– Щё ты, Вадик… Што ты жлишьшя-то опять? Надо отдать – отдам. Шё я, адреш не жнаю…

– Во-во, отдавай, – мрачно согласился Вадим и тут только понял: откуда баба знает его имя?

– Ты кто? – спросил он растерянно, совсем по-детски.

– Щеловек. Юрий зовут.

– Григорич? – удивился Вадик. – А почему у тебя голос бабский? Как старуха какая-то… Или узбечка.

На пару секунд повисло молчание: потом уже до Вадика дошло, что тесть, видно, обиделся.

– Я вам перезвоню, – коротко объявил Вадим, сбросил вызов и снова набрал Ольгиного отца.

– Алло? Слышно?

– Слышно, – устало отозвался тесть обычным голосом.

– Вот теперь нормально… А почему раньше-то так странно говорил?

– А я знаю?! Программа, наверное, какая-то стоит, она мне голос и переделала. Кнопку случайно нажал… Из старика в старуху превратился, – засмеялся тесть.

– А… Есть такая программа, голос модулирует, – сообразил наконец Вадим.

– А я-то думаю: что это Вадик дуркует? Надо телефон отдать – ты скажи, отдам. Ольге лучше подаришь.

– Да нет. Вы пользуйтесь, – смущённо отказался Вадим. – Я это. Чё звоню-то. Может, придёте сегодня вечером с Машей посидеть? Часов в семь. Мы бы с Ольгой в кафешку сгоняли.

– Приду, – легко согласился тесть. – Ты только мне на телефоне эту программу удали. А то другой раз позвонишь – опять напугаю.

Пропавший мальчик

Настала уже среда, шла третья неделя после каникул, когда учительница математики Ольга Евгеньевна Левицкая забеспокоилась: у неё в классе пропал мальчик.

Уже с восьмого ноября, с первого дня новой четверти мальчик по имени Миша не появлялся в классе. Ольга Евгеньевна напрягала память, пытаясь сообразить: писал ли ей Миша в Вайбере, а, может, по СМС, что заболел, или она сама додумала эту причину его отсутствия как самую вероятную? В последнюю пару лет память иной раз стала подводить Ольгу Евгеньевну. Работая в школе с девяносто второго года, она вплоть до самых недавних пор легко удерживала в уме не только фамилии учеников, имена-отчества их родителей и номера кабинетов коллег, но и разнообразные увлечения подопечных, особенности их семей и даты детских дней рождения. Теперь же стройная система накопленных в сознании Ольги Евгеньевны фактов и впечатлений о школьниках и школе начала понемногу рассыпаться. Она уже не могла уверенно сказать, ездил ли Коля Ш. в 2002 году на Николаевскую сопку или остался дома, была ли Дина У. на выпускном или сразу после экзаменов уехала с родителями в Петербург. Эта начинающаяся расплывчатость воспоминаний очень не нравилась Ольге Евгеньевне, потому что она, как математик, во всём любила точность.

Ладно бы там дела давно минувших дней, но тут-то всё случилось буквально две недели назад. Говорил Миша о своей болезни или нет? Пожалуй, не говорил: среди звонков нет пропущенных ни от него, ни от его матери. В конце концов, это не так важно. Важнее узнать, когда он придёт в школу.

Ольга Евгеньевна нашла номер Миши и нажала кнопку вызова.

– Абонент недоступен, – с неуместной весёлостью отозвались на том конце провода.

Слегка заволновавшись, Ольга Евгеньевна нервным жестом откинула чёлку и набрала Мишину мать. Отцовского номера у неё не было: по сведениям соцпаспорта, отец жил отдельно и в воспитании ребёнка особенного участия не принимал.

– Абонент отключён, – сообщили на сей раз сдержанно и сухо.

«Уже вечер, специально отключили, может», – попыталась убедить себя Ольга Евгеньевна, но на сердце у неё стало неспокойно.

На следующий день в самом начале урока она спросила своих подопечных-шестиклассников:

– Ребята! Вы давно видели Мишу? Кто общался с ним?

Пропавший Миша учился на четвёрки, но всегда был замкнутым, необщительным ребёнком и часто сидел на перемене один, что-то рисуя в тетради. Ольга Евгеньевна делала попытки пообщаться с мальчишкой, но он тут же захлопывал тетрадку и уходил. От консультации психолога мать отказалась. Какие-то контакты с Мишкой поддерживали только двое детей – рассудительный миролюбивый Никита и бойкая девочка Лиля.

– Мы его не видели давно! – уверенно сказал Никита, а Лиля энергично помотала головой в знак согласия.

Остальным ученикам и вовсе было нечего сказать. Есть ли Миша, был ли Миша, будет ли Миша – им казалось одинаково всё равно, и гораздо больше они думали о том, будет ли сегодня самостоятельная: в элжуре её прописали, но на последнем уроке математичка про это не говорила.

Ольга Евгеньевна проводить самостоятельную не стала. Едва дождавшись окончания уроков, она тут же стала искать в истории звонков номер Мишиной матери. Неласковый голос опять рапортовал ей о том, что с абонентом поговорить не удастся. Номер самого Мишки тоже был по-прежнему недоступен. Ольга Евгеньевна догадалась зайти в Вайбер: у матери последним днём посещения значилось девятое ноября, у Миши – восьмое.

– Пропали! – тревожно прошептала Ольга Евгеньевна. – Может, авария какая случилась…

Воображение Ольги Евгеньевны стало рисовать ей жуткие в своей явственной зримости картины: вот Мишка с мамой садятся в машину (в такси, конечно, откуда своё авто у одинокой матери?); вот машину заносит на крутом повороте и она врезается в грузовик; вот мелькают огоньки скорой помощи…

Дома Ольга Евгеньевна выпила пятнадцать капель корвалола. Немного успокоившись, она стала говорить себе, что, может быть, не всё так плохо, и этот самый Мишка просто на каникулах укатил в какую-нибудь глухую деревню к двоюродной бабушке, да и застрял там без связи. Как раз пошли первые морозы, перестал ходить паром, и глупый мальчишка со своей мамашей так и остались в Богом забытой деревне, откуда не выбраться теперь до самого ледостава. И со связью там, конечно, беда – иначе бы позвонили ведь, не заставляли так беспокоиться…

Наутро она снова решила поспрашивать детей, теперь уже на перемене. К Никите с Лилей присоединилась ещё Сонечка – хрупкая, застенчивая девочка с тонкими, будто у фарфоровой куколки, чертами лица.

– Давно вы, ребята, общались с Мишей? – опять спросила Ольга Евгеньевна.

– Да мы не так что сильно общаемся с ним… Он картинки прикольные рисует, иногда показывает нам, – пожал плечами Никита.

– Он хороший, конфетами делится, – похвалили Мишу девчонки.

– Но родители у него строгие, – заметил Никита. – Ничего ему не разрешают. Ни на компьютере играть, ни гулять вечером. Даже на день рождения не разрешили никого пригласить.

Ольга Евгеньевна уточнила:

– Родители, говоришь? У него же только мама.

– Нет, у него и папа какой-то есть! Я его видела. Худой такой, – сказала Лиля.

Ольга Евгеньевна нахмурилась. Худой папа, конечно, лучше, чем никакого. Однако давно ли он появился? Выходит, мать нашла сожителя. Дело, понятно, хозяйское, но как он влияет на ребёнка? И уж не к его ли родне поехал Мишка и теперь не может вернуться? А вдруг в той деревне карантин? Вон сейчас какая сложная эпидемиологическая ситуация…

После обеда Ольга Евгеньевна отправилась в кабинет социальных педагогов. Одна из них, полная и с виду добродушная Татьяна Геннадьевна, в прошлом была учителем физкультуры, сейчас преподавала на ставку ОБЖ, вела юнармейский класс и отлично умела стрелять из винтовки. Другая, Илона Борисовна, несколько лет служила в детской комнате полиции, но, устав от этой тяжёлой работы, устроилась пусть не на хлебное, но спокойное место в средней школе.

– Здравствуйте. У меня пропал мальчик, – с порога изложила свою проблему Ольга Евгеньевна.

Татьяна Геннадьевна, нехотя оторвавшись от компьютера, жестом пригласила сесть:

– Рассказывайте.

Ольга Евгеньевна потеребила пояс:

– С восьмого ноября не вышел на занятия. Я считала – болен, мама присылала смску. Ну, а тут время идёт, пять дней я на больничном была с горлом, выхожу – а его нет. Номера недоступны.

– Всё понятно, – глубокомысленно заметила соцпедагог. – Семья благополучная?

– Не очень, как видно, – вздохнула Ольга Евгеньевна. – Мать жила с ребёнком одна, сейчас сожителя нашла. Дети в классе говорят – обращаются с Мишей плохо, к компьютеру он не подходит, день рождения не праздновали…

Татьяна Геннадьевна возмущённо тряхнула гривой пышных волос:

– И вы ещё молчали! Да там семью, может, надо ставить на учёт! Звоните опять этой ваше маме. И если ответит, пусть немедленно в школу. Скажите, директор вызывает, есть вопросы.

– А если не ответит?

– Тогда завтра пойдём домой к ним. Табель подготовьте, оценки мальчика за первую четверть, пустые клетки за вторую четверть. Распечатайте, чтоб были видны Н-ки, что сейчас его нет! И характеристику составьте. Заверим завтра у директора. И пойдём искать вашего мальчика, куда деваться! Может, там эти горе-родители уже алко-наркопритон устроили, ребёнка держат взаперти, а мы бездействуем!

– А что вы, не верите? – высказалась вторая соцпедагог, хотя Ольга Евгеньевна готова была поверить всему. – Вот тоже в одном году девочка была. Сигнал поступил, что бьют… Так оказалось, там родители такой шалман устроили дома! Пили не просыхая. А девчонка с виду приличная была!

Ольга Евгеньевна ушла в свой кабинет делать документы – характеристику и табель. В рассказ Илоны Борисовны о дочери алкоголиков ей верилось охотно. Она могла бы рассказать истории даже пострашнее. В девяностые годы её учеников-девятиклассников пару раз забирали из вытрезвителя. В начале двухтысячных семью одного мальчика ограбили наркоманы, и все родители в классе скинулись на помощь пострадавшим, кто сколько мог. А совсем недавно, три года назад, одна неплохая, правда, слабенькая в учёбе девочка по имени Олеся стала прогуливать школу. Вначале она говорила, что сидит с младшими братьями, но скоро обман раскрылся, и Ольга Евгеньевна пришла к ним домой, никого не предупреждая. Всё закончилось слезами раскаявшейся Олеси, которая, оказывается, вместо уроков была на ипподроме – очень полюбила лошадей. Родители охали, шумели, но в конце концов пообещали дочери купить абонемент на ипподром и взяли с неё клятву, что больше прогуливать занятия она не будет. Особенно математику. И ведь не прогуливала – ну, кроме физкультуры пару раз в месяц.

Сонечка, Никита и Лиля на следующий день уже сами поинтересовались, как там Миша.

– Сегодня пойдём его искать, – пообещала им Ольга Евгеньевна.

В кабинете соцпедагогов её уже поджидали.

– Характеристику заверили? – критически посмотрела на свежесделанные документы Татьяна Геннадьевна. – Ну ладно. Подождите меня тут, сейчас я по юнармии табличку отправлю отчитаться, и пойдём.

Ольга Евгеньевна ждала минуту, две, пять… Размотала шарф, расстегнула пальто. Волнение уступило место скуке. Учительница зашла в Вайбер, машинально набрала номер Мишкиной матери. Включила громкую связь. Внезапный долгий гудок заставил её напрячь слух.

– Слушайте, мать вроде на связи появилась! – воскликнула Ольга Евгеньевна.

Илона Борисовна выключила гудящий радиатор, чтобы создать полнейшую тишину.

Трубку сняли, но в хаосе шорохов и бульканий человеческого голоса было не разобрать.

– Где вы с Мишей? – прокричала Ольга Евгеньевна бурлящему океану звуков.

Татьяна Геннадьевна судорожно потыкала пальцем в телефон, делая знак, что надо писать, а не кричать.

«Где вы?! Потеряла Мишу!! С 8 числа нет!» – не приученная к смайликам Ольга Евгеньевна выражала свои эмоции обилием восклицательных знаков.

Через несколько секунд ей пришёл ответ:

«Извините, что не сказали. Мы уехали в длительный отпуск. Сейчас находимся в Мексике».

– Ну что? – поинтересовалась Илона Борисовна, поёживаясь от сквозняка возле окна.

– В Мексике они, – ошеломлённо проговорила Ольга Евгеньевна.

– Где? – в голос переспросили обе соцпедагогини.

Ольга Евгеньевна повторила.

– Может, врёт она, – усмехнулась Илона Борисовна. – Видала я таких фантазёров. Мать у той девчонки, где шалман был в гостинке, тоже говорила: на море мы поедем скоро, сейчас у нас временные трудности, тоси-боси…

– Так она только говорила, а эти вправду поехали, – не согласилась Татьяна Геннадьевна. – Откуда деньги у людей, вот что меня поражает! Тут работаешь на две ставки, и с классным руководством, и со всякими северными надбавками, и дальше Чёрного моря не уедешь никогда, да и на то целый год собирать. А эти – в Мексику!

– Да говорю я вам, врёт она, – стояла на своём Илона Борисовна. – Дома просто закрылись и сидят. Напишите-ка ей, пусть фото пришлёт.

Через пару минут Мишина мама прислала фотографию, где она, улыбающаяся, стояла рядом с сыном на фоне молочно-белых гостиничных стен.

– Ну что там, Мексика на фото? – усмехнулась Татьяна Геннадьевна.

Ольга Евгеньевна дала ей посмотреть.

– Хостел какой-то… Ну-ка, пусть ещё ракурс другой снимет.

– Из окна, из окна! – подсказала Илона Борисовна.

«Видишь ты», – неуместно вспомнились учительнице математики строчки из песни про миллион алых роз.

Мишкина мать прислала фото из окна: в тёмно-синем сумраке среди смазанных городских огней виднелся смутный силуэт высокой пальмы.

– Ну, что? Наши края?! – заранее торжествующе воскликнула Илона Борисовна. – Я этих горячих мексиканцев на участке навидалась – во!

– Не наши, – уверенно покачала головой Ольга Евгеньевна.

Татьяна Геннадьевна в раздумье постучала карандашом по столу.

– А, может, это Фотошоп? Пусть она ещё фото билетов вышлет.

Через минуту загрузился снимок лежащих на чёрном билетов, где местом отправления значился Estambul. Ольга Евгеньевна молча показала их соцпедагогам.

– Хм, хм… – пожевала губами пышноволосая Татьяна Геннадьевна. – Живут же люди. Из Турции да в Америку! Напишите, что так не делается! В другой раз чтобы предупреждали хоть. Заявление вообще-то надо писать!

– Это понятно…

Ольга Евгеньевна взяла шапку и, не прощаясь, вышла из кабинета.

На улице падал мелкий снежок. В Мексике сейчас, наверное, тепло… Пальмы круглый год растут. Пальмы там не то, что местные – торчат в кадках, сухие, пожелтевшие, нелепые. Там пышные, вместо ёлки на новый год. Есть у мексиканцев новый год? Наверное, нет. У них что-то другое. Другая жизнь. Показывали когда-то давно… «Богатые тоже плачут». Хотя не все там богатые… Некоторые ещё бедней, чем мы. Зачем туда поехал Мишка? Почему не сказал?

Ольга Евгеньевна сморгнула набежавшие слёзы. Сколько лет она работала в этой школе, сколько навидалась и наслушалась – страшного и смешного! И не боялась никаких дел. Бегала за спортивную площадку ловить курящих старшеклассников. Отчитывалась директору за попавших в вытрезвитель пацанов. Получала от него же похвалу за этот выпуск, когда ребята закончили одиннадцатый класс. Делала ремонт в классе – вместе с родителями красила стулья, стены. Родители благодарили за данные их детям знания. Ездила четыре года назад на форум защищать честь школы. Нигде не ударила в грязь лицом. Была для всех уважаемым человеком. И вдруг такое… Вроде не напились, не подрались, даже не разругались, но просто промолчали… Уехали и не сказали.

На следующий день Ольга Евгеньевна зашла в свой класс. Вопреки ожиданиям, дети встретили её заинтересованными лицами и тут же забросали вопросами:

– Как там Миша? Нашёлся? Скоро придёт?

Ольга Евгеньевна отошла к доске, сделала усмиряющий жест рукой, дождалась всеобщей тишины и нарочито интригующим тоном стала рассказывать:

– Собрались мы сегодня Мишу искать. Домой к нему, думаем, надо идти. Ну, пропал ведь! А тут раз – мама его звонит! Оказалось, что Миша у нас в Мексике!

Ровно две секунды ребята молчали, а потом невысокий, светлоголовый Филиппенко изумлённо проговорил:

– Так вы что, в Мексику к нему съездили?

– Ага! Перед уроками, быстренько! – съюморил хитроглазый Яшин.

– Как же он там живёт? – обеспокоенно прошептала фарфороволицая Сонечка.

«Как, как. Кто бы знал», – успела подумать про себя Ольга Евгеньевна.

И вдруг экран её телефона замигал. Нажав на новые сообщения Вайбера, Ольга Евгеньевна прочитала: «Извините, связи не было. Мы попали здесь в карантин. Как только отпустят, возвращаемся обратно».

– Ребята, – чуть дрогнувшим голосом сказала Ольга Евгеньевна. – Миша вам привет передаёт и говорит, что как только их из карантина отпустят, так он к вам.

– А может, лучше мы к нему? – с лукавой улыбкой предложил Яшин.

– А вы позвоните ему, напишите – вот он вас и пригласит… Так. Достаём двойные листочки. Самостоятельная работа.