Текст книги "Сердце феникса. Возрождение из пепла"

Елена Белова
Возрождение из пепла

Автор выражает горячую благодарность за помощь и поддержку старшим коллегам по перу:

Павлу Шумилу, Алексею Глушановскому, Юрию Ивановичу, а также своим замечательным друзьям, без которых эта книга не была бы написана. Всем-всем, а особенно:

Яне Никитиной, Татьяне Володиной, Саше Васильевой, Леночке Малашенковой, Юле Немецких, Наташе Буровой, Антону Звереву, Алексею Герасимову, Оксане Шишмаковой, Марине Яськовой, Лене Белильщиковой.

Пролог
Катастрофа

Россия. Подземный стратегический центр обороны «Око тайфуна». Зал связи.

27 июля 2024 года. Точное время неизвестно.

Второй день новой эры

Замерзшие пальцы едва слушаются…

Нет, здесь, в этом подземелье, были и обогреватели, и роскошная система кондиционирования-вентиляции, но где это все?.. Там же, где и холодильник.

Игорь непроизвольно облизнул пересохшие губы. Ни воды, ни еды. Воздух тяжелый. Наверное, скоро кончится. Как же так… Как же так вышло?

Он устало осмотрел округлую комнату – ряд изогнутых столов, мягкие стулья, сверхсовременные объемные экраны и лазер-панели. И везде пусто, мертво, обесточено.

Секретное убежище «Око тайфуна», заложенное еще в шестидесятые годы на случай ядерной войны, было предназначено для того, чтобы укрыть высшее руководство страны. Его постоянно модернизировали, перестраивали в расчете на то, чтобы не только пережить возможный кризис, но еще и управлять вооруженными силами, отражая атаку потенциального противника.

Наверное, это было одно из самых защищенных мест на Земле.

Как же случилось, что в момент нападения в суперсовременном центре-убежище нет никого из этого высшего руководства? Только сержант и рядовой Санин. Если не считать рядового Белецкого, но тот давно не приходит в сознание, и, наверное, к лучшему. С такими ранами… А в роскошно оборудованном тактическом центре нет даже аптечки.

Лазерная панель наконец поддалась его усилиям – по схемам пробежал знакомый голубоватый разряд. Кажется, получается…

– Зачем тебе это? – хрипловато, без интереса спросил сержант. – Не все равно?

– Не все равно. Хочу хоть увидеть, что творится в мире.

– Ты еще сомневаешься? Да все кончено, парень! Все кончено, понял?

Игорь не ответил. Наверное, сержант прав. Наверное, все кончено. Если сюда до сих пор никто не пришел, то да. Но так не хочется верить.

– Подумать только. – Сержант пнул офисный стул, тот опрокинулся. Из папки на столе посыпались приготовленные листы бумаги. Листы, на которых так и не появится ни одной записи. – Подумать только. Сутки! И все к черту. Вся база, вся армия, вся страна – к чертям в пекло! Всего сутки, господи!

Да… всего один день. И ночь.

Парень горько искривил губы… Всего два дня назад он был дома, в отпуске. Они отмечали юбилей – двадцать пять лет семейной жизни отца и матери. Маленький ресторан у реки, счастливые, беззаботные лица… Последний спокойный вечер.

Последний вечер старого мира.

Уже возвращаясь из отпуска, он обратил внимание, что в аэропорту чересчур много военных. Словно всех разом оторвали от выходных, отпусков и увольнений и призвали на службу. Все шутили и смеялись, что их призывают в метеорологию сражаться с погодой – что-то многовато в последнее время с ней проблем.

В самолете доругивалась парочка:

– А я тебе говорю: кончай строить из себя идиота!

– Но это и правда был не он, Дана.

– Отлично! Замечательно. Просто супер! Значит, звезда шоу Влад Новаковский не звезда, а самозванец? Только потому, что с тобой не поздоровался? У тебя мания величия?

– Это правда не он. Он меня не узнал. Понимаешь?

– И что?

– Ну как ты не поймешь! Мы семь лет знакомы… в одном военном городке жили. Он нормальный парень был, без звездных наворотов! Все звал меня работать с ним, жаловался, что тяжело без человека, которому доверяешь. А вчера он меня даже не узнал! Это был не он.

– А завтра я отвлекусь и не отвечу тебе сразу, и что? Я уже не я? – Дана Сосновская, симпатичная блондиночка из службы наблюдения, сердито дернула плечом. – Все, с меня хватит! Ни слова больше, Марик!

Тогда Игорь только посмеялся, целиком встав на сторону девушки.

Если б они только знали…

Ростов-на-Дону

Двое суток назад

Влад Новаковский буквально ввалился в свою гримерку, протиснувшись через коридор из поклонниц, размахивающих чем попало. Букеты и диски еще куда ни шло, но детали одежды его не вдохновляли. Психопатки! Ну почему они решили, что это кому-то нравится – то, что перед лицом размахивают такими вещами? Боже, как ему все надоело…

– Спасибо… Да, крошка, ты блеск… Нет, грим снять позже, потом… Потом, я сказал!.. Да, дорогая, но не сегодня, ты сладкий цветочек, но звезды не велят… Прости, не дуйся… – Он на автомате бормотал привычные фразы, мечтая только добраться до гримерки, принять душ и лечь… Лечь! Двухчасовой концерт вымотал все силы.

Певец захлопнул дверь, прижался к ней спиной, борясь с желанием сползти на пол. Ему всего двадцать, что же будет, когда стукнет тридцатник? Если он, молодой и здоровый, так устает…

Кое-как он дошел до стола и вытащил из сумки упаковку таблеток. Хоть чуть взбодриться… После «колесиков» стало легче, и Влад потянулся за полотенцем. И поймал краем глаза какое-то движение. Быстрый взгляд в огромное зеркало – никого…

Примерещилось?

Но что-то снова мелькнуло… Снова… Что ж такое? Нет, все, больше никаких таблеток. Нет-нет.

Парень рывком обернулся. Да вот же! Высокий мужчина в черном. Как он сюда попал?

– Вы кто? Как вы здесь оказались? – Владимиру почему-то стало не по себе. Липкий обволакивающий страх сделал его знаменитый голос хриплым. – Уходите, я позову охрану.

– Не позовешь, – мягко проговорил незнакомец, непостижимым образом оказываясь рядом. Его глаза странно светились. – Не позовешь…

– Мой отец – генерал-майор… Я завтра даю концерт на военной базе под Красноярском… Мой отец генерал-майор… – Влад отступал, пока его лопатки не коснулись запертой двери. – Меня будут искать!

Тип вдруг улыбнулся, блеснув… господи, неужели это клыки? Неуже…

– Нет, – шепнул он тихо, – не будут…

Влад не успел закричать…

Подземный стратегический центр обороны «Око тайфуна». Зал связи.

Сегодня

О, кажется, получилось!

Негромкий шорох, бледная вспышка – ожил один из экранов. Сержант перестал бесцельно вспарывать ножом ковровое покрытие и мгновенно оказался рядом.

– Вышло? А? Где картинка-то?

– Сейчас… настройка сбита. Сейчас…

Пальцы дрожали.

Еще чуть-чуть, и они узнают, что с их базой… с базовым городком-прикрытием, Лесоградом… ну же, ну же… вот!

Пляшущие на экране цветовые сполохи сложились наконец в картинку…

Калифорния. Сан-Диего. Пляж.

26 июля 2024 год. Сутки назад

– Что, Льюис? Говори громче, что-то со связью! – Грейс Мидвич плотней прижала к лицу дорогущую модифицированную трубку. – Говори. Что? Чем расстроена?

Сквозь непонятно откуда взявшиеся в трубке писки и шорохи пробился голос мужа:

– Твой сад… Мороз…

– Какой мороз? Летом? О чем ты, Льюис?

– Ночью вдруг ударил мороз. Восемь градусов. Все твои розы замерзли. Прости, дорогая…

– Ты рехнулся? Спятил? Какой мороз, Льюис?! Какого черта ты пытаешься мне сейчас вкрутить? Ну подожди, мы с детьми вернемся домой, я тебе…

– Мама, мама! Смотри, мам! – ворвались в ухо детские голоса. – Мама, смотри… Что это?

О господи… В небе, еще несколько минут назад светлом и безоблачном, закручивалась исполинская темная воронка из растрепанных туч…

Cевастополь. Городская больница № 2.

25 июля 2024 года, 14 часов 50 минут

– Павел Евгеньевич, пациент из двенадцатой палаты просит вас.

– Обратитесь к Татьяне Родионовне. Я ухожу в отпуск, если вы не забыли.

– Татьяна Родионовна на операции. Освободится не скоро. – Молоденькая практикантка виновато посмотрела бархатными глазами. Эх, никогда не мог устоять перед хорошеньким личиком!

– Хорошо. Как он сегодня?

– Беспокойный. Хуже, чем вчера.

– Что ж такое… Ну пойдемте.

Честно говоря, хирург-ординатор севастопольской горбольницы № 2 был рад забыть на время отпуска о пациенте из двенадцатой палаты со всеми его загадками и странностями.

А странностей хватало. Загадочное появление – ну как он оказался прямо у дверей операционной, минуя приемный покой и охрану? Странные повреждения… Дежурная бригада протрудилась в операционной шесть часов, и это при том, что тело парня было измордовано удивительно профессионально – ни голова, ни важные внутренние органы практически не затронуты. Хотя ран, ожогов и порезов хватило бы на троих! Словно кто-то задался целью лишить юношу возможности передвигаться – переломы рук и ног, травма позвоночника, многочисленные ожоги, сильный нервный шок. Причем потом, когда появилась свободная минутка, Павел и ассистент призадумались над происхождением некоторых травм – такие им еще не попадались. На хулиганские выходки непохоже. И на бандитские разборки тоже.

Необычный пациент не торопился становиться в ряды нормальных выздоравливающих.

В последующие несколько дней медперсонал встал в тупик – зафиксированная в больничной карте травма позвоночника загадочным образом исчезла из перечня повреждений безымянного пациента… Юноша даже пришел в себя, хотя, похоже, пребывал в состоянии шока и не ответил ни на один вопрос.

На следующий день к пострадавшему явился следователь. Он застал парня без сознания, а лечащий врач в полной оторопи рассматривал материализовавшиеся на теле юноши свежие рубцы, напоминавшие следы от когтей и несомненный след от асфиксии… Так что вместо допроса предполагаемой жертвы нападения следователь занялся дежурной медсестрой, обвиняя ее не то в преступной халатности, не то в намеренном издевательстве над беспомощными пациентами.

А через трое суток история повторилась. Несколько самых серьезных травм исчезли без следа, зато появились новые. И еще раз. В самопроизвольное появление синяков и рубцов врачам не верилось абсолютно (в конце концов, здесь не церковь, а больной – не один из многочисленных святых), охрана и медперсонал клялись в своей невиновности и полном отсутствии визитеров, а в палате номер двенадцать уже дважды непонятным образом ломалась только что установленная видеокамера.

А пациент то затравленно молчал, то бредил, поминая колдунов, демонов и еще кого-то, вовсе непонятного. Позавчера он наконец более-менее пришел в себя, заговорил и даже сам попросил позвать кого-нибудь из представителей власти. О чем там его пациент беседовал со следователем, врач был не в курсе, но после беседы представитель власти потребовал больничный компьютер и принялся искать пострадавшего в списках пациентов психиатрических клиник и членов секты «Пришествие». Интересный, видимо, разговор вышел.

Поправится – мы запросим консультацию у психиатров. А пока…

– Ну как мы себя чувствуем? – профессионально бодрым тоном осведомился Павел Евгеньевич, на автомате проверяя пульс. – Что нас беспокоит?

– Док…тор… – Разбитые губы и исколотый язык постепенно заживали, но речь пациента пока трудно было назвать внятной. – Доктор…

– Тише-тише, спокойней, молодой человек. Не волнуйтесь.

– Доктор… что… на улице?.. Затмения… нет?

Ничего себе вопрос!

– Разумеется, нет. Отдыхайте, все в порядке.

– А снега?

Врач и медсестра переглянулись. Снег? В июле? Утренние новости как курьез передали сообщение о снегопаде под Красноярском, но это же смешно…

– Нет, все хорошо. Отдыхайте. Все будет хорошо, вы попра…

– Не будет, – выдохнули черные от синяков губы. – Слушайте… Сначала будет снег… Потом ураганы и штормы… и наводнения… Он… так… сказал… Потом… будет затмение… и на улицы… выйдут… демоны. И вампиры…

Что?! Краем глаза врач увидел, как медсестра жалостливо искривила губки. И мысленно согласился с ней.

М-да, жаль парня. Очевидно, нервный шок даром не прошел. Надо будет оставить своей заместительнице указание пригласить психиатра… когда пациент немного наберется сил. Юноша, кажется, понял, как восприняты его слова. И обреченно закрыл глаза:

– Передайте… хоть кому-нибудь…

Россия. Территория Министерства обороны.

26 июля 2024 года, 9 часов утра

– Профессор Гремин? Сергей Васильевич?

– Да, это я.

Офицер еще раз изучил объемную фотографию, сличив ее с лицом объекта.

– Проходите.

– А что случилось? – начал профессор недоуменно… и замолк. Потрясенный взгляд обозрел хорошо знакомую территорию Министерства обороны. – Не может быть!

И неудивительно. Массивное каменное здание старой постройки было неузнаваемо. Громадные сосны заслонили почти все строение, по стенам расползлись крупные ветви, похожие на виноград или, пожалуй, на аристолохию… Они свисали с крыши, заслоняли окна. И вдобавок в сумасшедшем парке откуда-то взялись странные растения, которые профессор навскидку определил бы как азореллу, но азорелла не растет в данном климате, и… и… черт возьми! Что творится?

Сравнительно недавно, лет десять – двенадцать назад, подчиняясь общей моде на возврат к природе, мэр Москвы дал указания увеличить число парков и рощ, разбив зеленые уголки в мало-мальски пригодных для этого местах. Территория Минобороны не избежала всеобщего поветрия, тем более что в рабочей силе здесь недостатка никогда не было, – и вскоре вкруг массивной каменной коробки исчез асфальт, уступив место красивой зеленой лужайке с клумбами в три цвета и роще, где саженцы росли ровно и четко, как в строю.

Постепенно генералы перестали ворчать и даже нашли некие преимущества в том, что к месту работы надо было проходить через лесок молодых сосенок и каких-то вьющихся кустарников. Но сегодня…

Парк разросся. Однозначно. Ряды деревьев щетинились иглами не только у стен министерства – вдоль улицы, вдоль подъездной дороги. Они окружили стоящие рядом здания, топорщились у подземного перехода, нависая над ступенями. Корни проступали сквозь серую дорогу. А вон там вообще проросли сквозь асфальт. Лес, да и только. Словно за одну ночь деревья повзрослели на сто пятьдесят – сто семьдесят лет.

Профессор присел и потрогал обломки асфальта. Корни взломали его легко, как ребенок – яичную скорлупу.

– Не может быть!

– Как видите, может. – Полковник Терехов мрачно разглядывал взбесившуюся растительность. – Вы можете сказать нам, что здесь произошло, профессор?

Россия. База «Орлиное гнездо».

26 июля 2024 года, 12 часов 40 минут

– Лейтенант, смотрите! – Молоденький солдат Митрохин поднял на руках огромную форель. – Вы только посмотрите! Это для вас!

– Где взял? – удивился лейтенант Ефимов. – Ты же только пятнадцать минут назад в увольнение ушел.

Лицо солдата сияет азартом:

– Река, командир… Пойдемте, вы должны это видеть!

У реки уже толпились солдаты.

У бывшей реки.

Вода исчезла, и на каменистом дне бились сотни беспомощных рыб.

Что происходит? Горная речка, над которой высилась база «Орлиное гнездо», не пересыхала никогда. Ни разу… Выходила из берегов, это да, летом, когда таяли ледники, но иссякнуть – нет, никогда.

– Лейтенант… – На Ефимова посмотрел солдат инженерной службы Степнов. – Командир, а как же реактор?

И тут же на базе истошно завыла сирена…

США, штат Мичиган, военная база «Эдвенчер».

26 июля 2024 года, 14 часов 22 минуты

– Лейтенант Мидвич, радар показывает что-нибудь?

– Нет, сэр. Песчаная буря, самолеты не летают, пусто.

– Не понимаю… – Голос полковника звучит глухо сквозь свист ветра.

– Сэр?

– Я снаружи. Впечатление, что к нам приближаются какие-то объекты. Вы уверены, что… – Голос внезапно оборвался.

– Полковник Тэтчер? Полковник!

Тишина…

Спустя три минуты Мидвич и наряд пехотинцев вырвались во двор. По лицу хлестнул ветер, в рот рванулся песок, глаза едва различали окружающее – все было желтым от бушующего песка. От неба до земли…

Нет, не все. Огромная темная масса неясных очертаний проявилась буквально в десятке метров.

– Полков… – Мидвич поперхнулся криком и песком – показалось, что сверху что-то падает. Черное, огромное, непонятное. Длинная гибкая труба тянется от него к темной массе…

Оно чуть повернулось, и на онемевших солдат посмотрел… глаз. Огромный золотой глаз, зрачок больше человеческой головы.

Глаз исчезает, огромная голова взлетает вверх.

– Сожги меня пламя… – потрясенно выдыхает рядовой Перкинс.

Это было последнее, что они видели… Потом был только огонь.

Россия, база «Орлиное гнездо».

26 июля 2024 года, 13 часов 12 минут

– Глушить реактор! Немедленно! Слышите, немедленно! – Командир базы майор Синевич в спешке даже не перешел на изолированный канал связи. Его голос разнесся по всем домикам и подземелью, почти перекрыв надрывающуюся сирену. Хвала небесам, что реактор новой модели, отключить можно в считаные минуты. Не двадцатый век…

– Все в порядке, заглушен, – отозвался голос техника спустя пятнадцать минут, и майор, вздохнув, отменил экстренный вызов на связь со штабом края. Обошлось. – А что случилось? Кто перекрыл подачу воды?

– Сейчас узнаем! – прошипел майор, одну за другой нажимая кнопки вызова. – Капитан Сергеев! Лейтенант Боревич!

Молчание.

– Черт, у них же увольнение. Отпустил, на свою голову! Лейтенант Ефимов! Лейтенант!

– На связи, – послышался наконец ответ.

– Где вас носит? Что с подачей воды? Что-то с техникой?

– Что-то с рекой… – Голос Ефимова потонул в шуме и треске… Помехи? В их совершенной системе связи? Не может быть! С курсантских времен не было такого!

– Ефимов! – Молчание. – Черт!

Выждав минут пять, Синевич отключил связь и стал размышлять, что написать в докладной об отказе оборудования и возникшей аварийной ситуации. «Ввиду стихийных обстоятельств»? Неубедительно… Что там с этой чертовой речкой?

В раздражении майор резко развернулся в сторону окна-эркера посмотреть…

Реки не было. Крошечные, еле заметные фигурки его солдат бродили по пустому руслу.

Куда девалась вода?

Синевич инстинктивно перевел взгляд выше, к горе, странно белой на фоне почему-то потемневшего неба, и похолодел.

Пропавшая вода нашлась. Она никуда не делась, она текла, как и сотни лет назад… Только что-то останавливало ее примерно в пяти километрах выше по течению, что-то невидимое, но прочное. Остановленный поток гигантской каплей завис на горном склоне. Громадный, чуть сероватый ком из сотен тонн чистейшей горной воды, не видный пока солдатам у русла, рос на глазах. И темнел. Как небо.

Попятившись, не отводя глаз от невозможного зрелища, майор нащупал кнопку связи.

– Ефимов, немедленно уводите людей! База, тревога! Срочная эвакуация!

Он хотел отдать приказ о транспорте, но в этот момент исполинский водяной пузырь дрогнул… зарябил… и лопнул, выпустив на волю тысячекратно усилившийся горный поток.

В последние минуты жизни майор Синевич еще успел увидеть, как с почерневшего неба смотрит человеческое лицо, заметить его голову в огненной короне, но тут ревущий зверь горного селя, порожденного неведомой злой волей, обрушился на базу взбесившимся валом бурлящей воды…

Россия. Территория Министерства обороны.

26 июля 2024 года, 15 часов 12 минут

– Не понимаю. Радиация в норме, и на первый взгляд обычные деревья. Имеется в виду – нет признаков мутации…

– Вы считаете такой рост за одну ночь обычным делом? Коллега, тогда нам с вами не о чем разговаривать! – Академик Филин, наверное, будет склочничать даже на смертном одре.

– А вы что предполагаете? – Полковник Терехов неодобрительно покосился на скапливающуюся у нового леса толпу людей, но никаких приказов не отдал.

– Рекламу.

– То есть?

Филин свысока оглядел остальных ученых и поправил на носу старомодные очки.

– Я предполагаю, что это рекламный трюк. Коллеги, следует иногда использовать мозг! Или в крайнем случае быть в курсе новостей. В настоящее время ученые стремятся вместо фундаментальных разработок делать быстрые открытия. На публику. Дабы выгодно это свое изобретение продать.

– То есть вы считаете, что мы имеем дело с рекламной акцией какого-то ученого?

– Или группы. Должен сказать, что это не производит на меня благоприятного впечатления! Выскочки…

– Послушайте, если это открытие какого-то ученого, то это… гениально! – Профессор Светличный с восторгом измерил толщину сосны. – Вы только представьте, какие преимущества…

– Сообщение о таких вот открытиях приходят из Челябинска, Петербурга, Вашингтона и других городов, – остудил его восторг полковник. – Вы считаете, это под силу группе ученых?

Россия. Севастополь. Аэропорт.

26 июля 2024 года, 15 часов 55 минут

– Ничего себе… – Павел Евгеньевич Христофоров, врач севастопольской горбольницы, с удивлением оглядел переполненный зал аэропорта. – Что случилось? Разом сломались все самолеты?

– Называется, собрались на отдых, – недовольно проговорила Тамара. – Павел, сделай что-нибудь!

– Вы что, не слышали штормового предупреждения? – Молодая женщина со спящей на руках девочкой расстроенно смотрела на табло. – Полчаса назад объявили… Ожидается сильный ветер и дождь со снегом.

– Снегом?! – ахнула жена.

Летом? Какого черта?

– Уважаемые пассажиры, все рейсы отменены из-за погодных условий. Просим вас пройти в гостиничный комплекс, – ожила голограмма девушки-информбюро. – Respected passenger…

– Послушайте… – Павел Евгеньевич вместе с женой пробился к стойке диспетчерской сквозь толпу взволнованных, нервных, расстроенных людей.

– Аэропорт не работает, – автоматически ответила диспетчер, не поднимая головы. – Штормовое предупреждение. Пройдите в гостиничный комплекс.

– Девушка, милая… Вы же можете переадресовать наши билеты? Например, в Анапу? Там ведь есть аэропорт, правда? А туда мы доберемся поездом.

– В Анапе не работает транспорт. Оползни из-за дождей. Дайте билеты. Попробуем отправить через подземный транспорт. А-а… – диспетчер прочитала название конечного пункта и помрачнела, – Неаполь? Сожалею, но там не принимает аэропорт – метель.

Что?!

– А… а Рим?

– Вся Италия под циклоном. Аэропорты закрыты.

– Что-нибудь во Франции? – оживилась супруга, обожавшая родину мушкетеров и моды. – Лион? Канны? Париж, наконец? По новым визовым правилам мы можем…

– Париж закрыт. Там случилось что-то… что-то секретное, – понизила голос девушка. – В новостях нет, но что-то нехорошее. Даже связи с ним нет. Лучше в другое место.

– Гамбург? – предложила жена нерешительно.

Девушка пробежала пальцами по клавиатуре и всмотрелась в текст.

– Сожалею, – немного растерянно проговорила она. – Наводнение.

– Господи! Что творится с миром?

– Новая Зеландия? – Тамара решила переключиться на Южное полушарие.

Новый набор, и уже откровенно испуганный взгляд:

– Цунами…

Что происходит?! Господи, что происходит?..

«Сначала будет снег… – вдруг прозвучал в ушах задыхающийся голос пациента из двенадцатой палаты. – Потом ураганы и штормы… и наводнения… Он… так… сказал…»

Кто – он? Проклятье, да что творится?

Зал тем временем затих. Несмотря на необычные помехи, новости все же вышли в эфир, хотя и странная там была заставка – черная. Черная?

– Смотрите, – ахнул чей-то голос. – Смотрите, это же… это…

Один за другим люди поворачивались к экрану… с руинами Сан-Франциско… Милана… Парижа…

Что происходит?!

«Потом… будет затмение… и на улицы… выйдут… демоны. И вампиры…»

Господи…

Испания. Толедо.

26 июля 2024 года, 15 часов 35 минут

– …И вы понимаете, матушка Асунсьон, что от этого урожая зависит благополучие нашей семьи… – втолковывала гадалке сеньора Тисса, комкая в руках платочек. Всегда добродушное лицо казалось усталым и тревожным. Пухлая рука то и дело трогала крестик на груди, словно прося прощения за визит к богопротивной гадалке.

Матушка Асунсьон ее понимала. Семья Тисса, как и все в их тихом испанском городке, жила доходами с земли, и для нее внезапно наступившая среди лета зима (снег, холод, лед) была катастрофой. Не будет урожая – не будет денег, чтобы заплатить банку проценты по ссуде, купить, наконец, новую машину и отправить в престижный русский университет веселую быстроглазую Сантину, их дочку…

Она понимала, но что она могла сделать? Никто в городе пока не знал, почему гадалка вдруг прекратила принимать клиентов. Все равно пытались прийти, просили, сулили больше денег, чего только не обещали! А ей просто нечего было им сказать.

– Матушка Асунсьон, вы ведь настоящая провидица. Посмотрите, удастся ли нам… Может, хоть сад спасем…

Хрустальный шар почему-то жжет руку жаром… потом холодом. Потом болью. Что за…

Матушка Асунсьон, потомственная ведьма, провидица и гадалка, едва сдерживается, чтоб не отдернуть руки… Что с шаром? Что с ее даром? Последние недели он то и дело отказывает ей непонятно почему… Словно… словно его кто-то глушит. И не только у нее. И Тереза из Мадрида, и предсказатель Сантис – те, что были ей знакомы, все жаловались, что уже не могли заглянуть в будущее, не получалось.

Ладно, попробуем хоть что-то сказать. Как бесталанные коллеги, что не видят, а только болтают. Стыдно, но что поделаешь… Шар наконец яснеет и наливается светом… хорошо… Только почему-то багровым… Руки жжет… Терпение… Главное, что ее молчащий уже три недели дар наконец вернулся…

– Что ты хочешь знать, Мария?

– Роща… Наш сад… Он переживет морозы? Наш виноградник? Переживет?

В шаре все сильней мерцает алый свет…

Матушка Асунсьон против воли не может оторвать глаз от багровых бликов…

Бликов, которые для нее, гадалки – картины будущего.

Что это? Что?..

Этого не может быть! Это… это…

Сантина не поедет в университет этой осенью. Она придет домой грозовой ночью, и, когда заплаканная мать бросится ее обнять, девушка улыбнется, показывая отросшие клыки. Ее семья не найдет приюта в церкви – как во сне мелькает совершенно белое лицо отца Маттео, с хищной улыбкой осматривающего бывших прихожан… А это… Господи… Росита, внучка, ее внучка! Ее скромная девочка, ее преемница-гадалка, светлая ведьма, в черном кожаном жилете на голое тело обнимает демона… А тот расстреливает семью мэра… Горячо… Больно… Один за другим перед внутренним взором мелькают дома – с выбитыми стеклами, сорванными дверями, забрызганными стенами… пустые, пустые… серебряное распятие, вплавленное в мостовую… Асунсьон этого уже не увидит – ее дом станет пеплом еще до перелома лета…

Руки жжет нестерпимо. Больно! Как… больно!

И скоро… совсем скоро…

Уже… Уже завтра?!

– Матушка Асунсьон! – вторгается голос в ее видение. – Что же вы молчите? Наш сад переживет эту непогоду?

– Переживет… – шепчут помертвевшие губы. – Он всех нас переживет…

Спаси нас, Боже… Уже завтра.

Россия. Москва. Министерство обороны.

27 июля 2024 года, 1 час 58 минут

– Ничего не понимаю. – Профессор Гремин прикончил пятую чашку кофе и устало потер глаза. – Это… этого просто не может быть!

– Бред, – пробормотал профессор Филин, не отрывая глаз от распечаток экспресс-анализа. – Полный идиотизм…

Ругаться сейчас ни у кого не было сил. Хотя желание – было.

Странно все это. Ни опрос свидетелей, ни экспресс-анализ ничего не выявили. В смысле ничего, что прояснило бы хоть что-то. Свидетели твердили, что все, абсолютно все на вверенной территории шло нормально, никого постороннего не было, а в ноль часов две минуты начался внезапный спонтанный рост…

– Страшно так. – Старшина-контрактник все еще опасливо смотрел на темную путаницу ветвей, змеями обвившую фасад… – Как живые ползли.

Охрана подняла тревогу, прибыла дежурная рота, но деревья и лианы перестали двигаться так же внезапно, как и начали.

– За двенадцать минут небольшая рощица превратилась вот в это…

– Ни следов излучения, ни стимуляторов, ни химии, кроме обычного городского смога, – подытожил спешно вызванный из института профессор Максимовский, с восхищением глядя в сторону молчаливо высившихся сосен. – И такой рост! Изумительно!

– «Изумительно»! – съязвил неуживчивый Филин, почти с ненавистью покосившись на неправильные деревья. – Коллега, вы… вы словно не от мира сего! Подумайте, что будет, если эти ваши изумительные деревья вдруг снова примутся расти!

Стало тихо. Только шелестели листья и негромко переговаривались солдаты, распаковавшие еще один сборный домик. Ученым стало неуютно. Филин высказал то, что в глубине души тревожило всех с утра: что, если таинственный фактор, запустивший этот невероятный рост, сработает снова? Что будет с городом? Лес, такой красивый, так радующий днем свежей зеленью, сейчас, в ночную пору, вдруг показался опасным.

– Кстати, – Максимовский отставил чашку, – а что, где-нибудь уже наблюдался повторный рост?

– Нет. – Полковник был заметно встревожен. – Но места, где они выросли, наводят на размышления: Пентагон, Челябинск… Адмиралтейство Великобритании. Волгоград… Военное министерство Бразилии.

– Подождите… Военные? Но почему военные?

– Это не реклама. – Тревога, точившая Гремина с прошлого утра, с той минуты, как он увидел странную рощу и обломки асфальта, холодной ладонью сжала сердце. – Полковник, это не реклама.

Как бы подтверждая его слова, в глубине странного леса что-то заскрипело. Прошумело, скрипнуло слитно, разом, словно под ударом ветра, – и стихло…

Филин нахмурился. Гремин нервно обернулся – ему вдруг показалось, что одна из лиан, неправдоподобно толстая, шевельнулась и проползла к ближайшему окну. Черт…

– Нам лучше отойти отсюда…

Но они не успели.

Шум вернулся снова – слитный шум тысяч ветвей, скрип и грохот.

И лес ожил.

Треснул, взламываясь черными кусками, асфальт. Точно живые, прозмеились по стенам министерства гибкие узловатые ветви лиан и северного винограда. Со звоном полетели стекла, дико вскрикнул чей-то голос, но крик тут же оборвался.

– К оружию! – послышался чей-то приказ.

– В кого он собирается стрелять? – растерянно проговорил Максимовский, оторопело озирая невероятную картину: стократно утолщенные стебли лиан проползали внутрь, круша, корежа, ломая все на своем пути. Как будто аристолохия вдруг стала камнеломкой… только в миллион раз быстрей и агрессивней…

Что происходит?

Свет погас.

– А-а-а! – Кто-то захлебнулся в крике, застучали автоматные очереди, заискрили оборванные провода, и в этом свете, коротком и неровном, профессор увидел, как лиана… схватила человека. А потом сдавила и смяла, как пластиковый стаканчик.

Нет!

Что происходит, черт, черт, что творится?..

Крики рвали ночной воздух, надсадно выла сирена, но все перекрывал грохот – камень рушился. Ломался под напором взбесившихся растений. Сосны вдруг оказались прямо у стен, корни впились в колонны и оконные проемы, и стена задрожала… Пошла трещинами… Раскололась. На этажах заметались люди – несмотря на ночной час, министерство работало, там шло какое-то экстренное совещание…

Скрип, скрип и грохот, здание трясло и корежило, бетон крошился как глина, где-то что-то взорвалось и загорелось. Откуда-то выпал человек – небольшая фигурка в мундире пролетела по воздуху и, ударившись о взломанный асфальт, затихла. Рухнул огромный кусок стены, заклубилась пыль…

– Помогите! Помоги-и-ите!

– Нет!

– Всем гражданским отойти! – Полковник не потерял головы. – Всем гражданским отойти! Огнеметчики!