Текст книги "Мать-ехидна лучше всех!"

Истина обмана

Мы, взрослые, любим разные игры. Любим нацеплять на себя белоснежное одеяние святого, чтобы громогласно и пафосно заявлять: «Я никогда не лгу своему ребенку». А потом заглядывать в зеркало и проверять, не засиял ли над головой заслуженный нимб.

Я хочу набраться мужества, которое поможет мне забросить подальше бесцветную мантию лживой правды и облачиться в сверкающие лохмотья истинного обмана. Мое признание будет предельно кратким и простым: я частенько привираю своей единственной и неповторимой дочери.

Иногда я осознанно делаю это в воспитательных целях, для ее же пользы, мечтая уберечь Полину от ранних разочарований, от преждевременных ошибочных выводов.

– Мама, а Дед Мороз существует на самом деле?

Я максимально честно обманываю маленькую любительницу легенд и чудес, не объявляя истории про Деда Мороза детскими сказками или фольклорными изысками:

– Да, существует, если ты хочешь, чтобы он существовал.

А как трудно разговаривать с ребенком, задающим вопросы о Боге! Как совместить в ответе девятилетнему ребенку мою веру в высший разум, неуважение к властвующей христианской религии, снисхождение и толерантность к верующим и конституционное право гражданина на свободу совести, чтобы не солгать ему?

– Говорят, что Бог нужен тем, кому тяжел свой крест. Для меня Бог – это совесть, разум, любовь. Большинство людей верят в другого бога.

Порой я обманываю дочку вроде бы для пользы дела, но совесть потом все-таки мучает.

– Надо хорошо учиться в школе, хотя бы без троек! – почти ежедневно скандирую я лозунг, за пропаганду которого Министерство образования давно уже должно назначить мне пожизненную пенсию. Скандирую – и вспоминаю свою подругу, блестящего ученого-филолога, не вылезавшую из троек по алгебре. Или крестную своей дочки: два красных диплома, одна аспирантура, безукоризненный английский; она читает Шекспира в подлиннике, может поддержать беседу о гравюрах Доре и применении солей серной кислоты – и, к сожалению, так и не выбрала дело своей жизни.

– Я не знаю, как починить пульт от телевизора, придется ждать папу! – так я пытаюсь оградить ребенка от телевизионной тупости, грубости, хамства, плебейства, осознавая, что говорящий ящик не всегда влияет отрицательно: детские передачи учат рисованию, музыке, любви к животным, здоровому образу жизни, стимулируют выдумку и творчество.

Зачастую я говорю неправду из желания не причинить боль, не обидеть, помочь.

– Твое сочинение получилось замечательным!

– Нет, у тебя совсем не толстые щеки!

– Я рада видеть в нашем доме всех твоих друзей!

– Мне совсем нетрудно донести до школы твои лыжи вместе с палками, кожаные ботинки, утепленный спортивный костюм, носки и запасные варежки.

– Как здорово, что у нас теперь живут две черепахи!

– Я очень люблю, когда ты читаешь мне вслух!

А еще случается – но это страшный секрет! – что я бессовестно вру из соображений собственной выгоды и спокойствия.

– Дудка, которую тебе подарила тетя Галя, сломалась, и мне пришлось ее выбросить.

– Боюсь, мы не успеем в магазин игрушек, он работает только до шести.

Кто сказал, что воспитание – это легко и честно? В основе любого воспитания лежит вынужденный обман – до тех времен, пока повзрослевший человечек, усвоив модель правильного поведения, пусть и преподнесенную в результате хитростей и лукавства, осознанно не станет сам совершать правильные и великодушные поступки.

Кто сказал, что воспитание – это легко и честно?

Уроки сочинительства

– Мам, а когда мы с тобой вместе начнем делать записи в читательский дневник, заданный на лето?

Когда-нибудь, на пороге своего девяностолетия, вальяжно развалившись в инвалидной коляске, водруженной на террасе маленького уютного замка где-нибудь под Эдинбургом или на увитом плющом изящном балконе скромного трехэтажного особнячка в тихом районе Лондона, попыхивая пахитоской и попивая неаристократическое темное пиво из высокого бокала, я открою ноутбук, создам новый документ и назову его: «Школа, боль моя». Там я расскажу, как моя дочь обучалась в российской школе.

А пока – проба пера, наброски и зарисовки некоторых глав будущего бестселлера.

Учительница моего ребенка, задавая на дом творческую работу, приказывает ученикам сочинять рассказы или рефераты в гордом одиночестве, не прибегая к помощи взрослых. Думая над ее предписаниями, я пытаюсь вспомнить, как это было в моем детстве.

Детская память цепкая: вот я – воспитанница средней группы детского сада. Строгая воспитательница Зинаида Константиновна велит принести из дома картинку и придумать рассказ по ней. Я расстроена осознанием собственной беспомощности и предчувствием неминуемой катастрофы. Озадаченная моим перфекционизмом мама дома аккуратненько вырезает из нарядного сборника роскошную цветную иллюстрацию и придумывает целую историю с завязкой, диалогами, развязкой и моралью.

Картинка, как я сейчас отчетливо помню, была на революционную тему. Товарищ Ленин и товарищ Дзержинский разговаривали с босоногими ребятишками, скорее всего, о неминуемом светлом грядущем для всей страны, и я, легко запомнив придуманный мамой сюжет и украсив его собственными деталями, бойко выступила на занятии в саду. Наградой мне стала похвала грозной Зинаиды Константиновны и, главное, неизведанное прежде ощущение полета, некий драйв самореализации, как охарактеризовали бы мое тогдашнее состояние современные психологи или философы.

А вот я уже ученица третьего класса. После посещения молочной фермы нам, младшеклассникам, задали на дом сочинение-отзыв об экскурсии. Пока я путаюсь в своих мыслях и оценках, мама подсказывает мне замечательный ход:

– Начни не сразу в лоб, а немножко издалека, с намека на интригу. Напиши: все дети любят молоко, но не все знают, откуда оно берется. А молоко нам дают коровы.

И с маминой подачи я написала отличную работу. Выигрышное начало – половина дела. Оно задает и тон, и настроение, помогает держать ритм повествования, не дает утонуть в лишнем пафосе и не позволяет скатиться до разговорно-базарного уровня.

Когда учительница зачитывала мое сочинение в числе лучших, моя заклятая подружка, которой я раскрыла секрет, не выдержала и с места выкрикнула:

– А ей ведь мама помогала!

Старенькая учительница, отложив тетрадку, внимательно всмотрелась в детские лица:

– Это замечательно, когда ребенку помогают учиться мама или папа. Пусть ваши родители всегда помогают вам – и в школьные годы, и во взрослой жизни.

Так что мое мнение в этом вопросе однозначно и непоколебимо. Мой девиз «вместе, но не вместо» я считаю самым лучшим в наших с дочерью отношениях с домашними заданиями. И, предоставив Полине возможность самой придумывать отзывы к книгам для читательского дневника, я тем не менее рассказала ей несколько приемов:

– Сначала просто расскажи, что тебе понравилось в книге, причем постарайся не думать, что пишешь по обязанности. Дай волю своей фантазии, не бойся рассуждать, быть искренней – представь, что сочиняешь письмо подружке в другой город и рассказываешь ей о своих новостях.

– Ну а если мне не очень понравилось?

– Тогда перечисли героев повествования, основные повороты сюжета. Чему учит книга? Все книги по твоему списку белыми нитками насквозь прострочены одной-единственной моралью: надо хорошо учиться, слушаться старших, беречь природу – выбирай любой тезис, не ошибешься.

– А это плохо?

– Это не плохо и не хорошо, это данность. На этом построено все школьное образование. Вас не учат наслаждаться чтением книги или написанием сочинения, – вас учат во всем искать мораль, смысл. А ведь смысл художественного произведения – как и прочтения его, так и создания, – в том, чтобы получить удовольствие. Когда-нибудь ты меня поймешь, я надеюсь.

– Ты знаешь, мама, – в очередной раз заявила моя строгая критикесса, настрочив две страницы обзора, посвященного барону Мюнхгаузену, – как здорово уметь сочинять так, чтобы было интересно и читать, и слушать! И ты тоже очень хорошо умеешь придумывать или пересказывать готовые истории. А мне особенно нравится высказывать собственное мнение о таких рассказах. Я написала, что сочинения про барона почти так же хороши, как твои статьи.

На вечную тему

А давайте поговорим о деньгах! Люди очень часто пугаются, напрягаются и вообще ведут себя крайне неестественно, лишь только речь заходит об этих хрустящих бумажках или звенящих монетках. Или, напротив, предельно четко демонстрируют свое подлинное лицо. Хотя тема денег вполне законна и обсуждаема, как и многое другое.

Отношение к деньгам – это своеобразный личностный индикатор ума и порядочности. Если человек кричит, что деньги для него ничего не значат и что ему вообще ничего не нужно, значит, ему нужно абсолютно все. А если человек прямо признается, что ему что-то надо, да еще и в придачу называет размер требуемого, значит, есть очень большой шанс с ним договориться.

Когда мне хочется поворчать на мужа из-за того, что он неразумно расходует семейный бюджет, покупая бесполезные колеса для мотоцикла стоимостью в золотое колечко с маленьким бриллиантом, облюбованное мной давеча в ювелирном магазине, я одергиваю себя и вспоминаю собственные безрассудные выходки с фамильной наличностью.

Однажды я щедрой рукой сдуру одолжила своей знакомой круглую сумму денег, а она меня кинула и долг не вернула. Как раз в то время мы собирались покупать «Мерседес». Муж возил меня смотреть машину, я гладила фирменный знак на ее капоте и представляла себя за рулем. Она была красной и поэтому казалась мне невообразимо ослепительной и чудесной.

Из-за моего безумного расточительства машину мы так и не купили. Я не могу представить себе другого человека, кроме своего благородного мужа, который ни разу не упрекнет жену в том, что она протратила «Мерседес».

Дочка случайно заставила меня задуматься о том, насколько тема денег связана с другой сакрализованной людьми темой – темой Бога. Несколько лет назад я решила приманить деньги с помощью фен-шуя, следуя примеру подруги. Я вставила в рамочку долларовую банкноту и повесила ее на стенку. Рамочку я выбрала зеленую, а фон для доллара – фиолетовый. Сочетание этих цветов и американской валюты должно было привлечь в дом бешеные деньги. Я ловко определила сектор богатства в нашей квартире – он оказался на кухне между мойкой и газовой плитой.

Повесив рамку с долларом на самое видное место, я затаилась в ожидании несметного богатства, готового упасть на наши головы. Маленькая дочка заметила на кухне изображение незнакомого человека и спросила:

– Мама, это Божья Матерь?

– Это американский президент! – объяснила я.

– А кто лучше?

– Их не сравнивают: нам в равной мере нужен и Бог в душе, и президент на приятно шуршащих зеленых бумажках. И обладание одним не отрицает присутствия в жизни другого. Богатство духовное очень часто идет рука об руку с достатком, который приходит как результат свободного творчества, занятия любимым делом.

Ведь недаром на американской валюте написано: мы верим в Бога.

– Мама, это Божья матерь?

– Это Американский президент!

– А кто лучше?

О счастье

Дождь смыл жару, и сразу захотелось написать о счастье. О таком, которого никогда не бывает много, досыта, через край. О таком, которого всегда бывает капельку, чуточку, минуточку. А его – такого – много и не нужно. Это особое счастье, низкодозированное, концентрированное.

Счастье бывает разное. Ожидаемое, прогнозируемое, заработанное непосильным трудом счастье, входящее в жизнь весомо, грубо, зримо, как водопровод в интерпретации Маяковского. Примерами его могут служить законченная и принятая редактором статья, высокая оценка на экзамене, регистрация законного брака с мужчиной своей мечты.

Представления о счастье меняются с возрастом. В молодости счастье кажется обязательной целью и непременной составляющей бытия. Оно напрямую зависит от состояния влюбленности, и не только существующей, свершившейся, затопившей до краев реальные и вымышленные миры, но и ожидаемой, предвкушаемой, неосознаваемой.

С годами почему-то уже меньше связываешь понятие счастья с любовью и вообще с какими-то чувствами. Скорее, с состоянием здоровья, с душевным равновесием, с самодостаточностью, внутренней свободой, с возможностью творить, с роскошью жить своим умом, с наглостью иметь собственное мнение. Или с подведением первых итогов, получением первых наград, пусть даже присужденных от своего имени.

И все меньше и меньше хочется соотносить понятие счастья с должностными или статусными категориями. Равно как и с категориями материальными или имущественными.

А то счастье, которое принес дождь, – особое, срочное, сиюминутное. Оно не связано ни с возрастом, ни с положением, ни с болезнью, ни даже с любовью. Это нежданное, непланируемое, мгновенное счастье. Чик – и больше нет его. И смысл его в том, что оно есть.

Это счастье ветра, пахнущего дымом и флоксами, счастье удачно найденного слова, счастье солнечного зайчика на потолке, счастье просто рухнуть в подушки после трудного дня.

Счастье, которое приходит само.

Превентивная мера

Каждому раю – свой ад. Если есть лето, звонкое, щедрое, остро пахнущее цветами, медом, яблоками и счастьем, то должны быть и комары, мухи, оводы, слепни и прочие его жужжаще-кровососущие атрибуты.

В принципе со всей земной фауной хочется жить дружно, в идеале – параллельно, не пересекаясь во времени и пространстве. Но не получается. И насекомые дружно, без приглашения и церемоний заполняют пространство моего летнего дома.

Они играют в догонялки под потолком, в прятки по углам и в охотников на каждом шагу. Мне же их развлечения не кажутся забавными, и я тщательно выбираю способы нашей разлуки.

Убивать никого не хочется. Особенно пауков, внушающих пусть не любовь, но заслуженное уважение своим неустанным трудом. Паук – работяга. Он мой союзник: раскидывая свои сети по дому, он ловит глупых суетливых мух. Как настоящий хищник, он умерщвляет жертву не для забавы, а исключительно для пропитания.

И я, решив брать с него пример гуманизма, поначалу пытаюсь хитростью и ловкостью, свойственным избранным представителям рода человека разумного, выманивать особо шустрых и предположительно доминантных кровососущих особей из спальни в гостевые апартаменты. Пусть они там резвятся до утра, а я буду спокойно спать, не совершив бессмысленного и жестокого убийства хоть маленького, но ближнего.

Разогнав мух и комаров специально освоенными пассами, я замечаю оживление в нижних уровнях своего жизненного пространства. Похоже, что огромный черный жук, притворившийся спящим, не просто бодрствует, но и принимает гостей в лице каких-то препротивнейших многоножек и безобразных тварей, похожих на тараканов. Поддев все это великолепие листом газеты, я отправляю незваных визитеров дышать свежим воздухом в огород.

За время моего двухминутного отсутствия численность летающих и жужжащих пришельцев увеличивается в геометрической прогрессии. Понимая, что лимит моего гуманизма и насекомолюбия исчерпан, я достаю из шкафа электрофумигатор, вставляю в него новенькую голубенькую пластинку и с наслаждением втыкаю в розетку. Да будет покой, тишина и сон!

Утром моя дочка выметает из комнат трупики несчастных комаров, по -детски переживая из-за их бессмысленных смертей. В короткие минуты творческого кризиса, когда она не хочет быть художником, она мечтает быть ветеринаром или энтомологом. В усадьбе она занята преимущественно спасением бабочек, заблудившихся под сводами папиной мастерской, и устройством поилки для жуков, заползающих на наш участок.

За сутки наши откормленные холеные усадебные мухи вырабатывают у себя стойкий иммунитет против деликатного воздействия фумигатора и безо всякой оглядки на него затевают под потолком игру в пикирующих бомбардировщиков. Я покупаю в сельском магазинчике специальные липкие ленты для мух, содержащие, если верить обещаниям на упаковке, особые приманивающие и блокирующие вещества, и с восторгом ребенка, наряжающего новогоднюю елку, развешиваю эту красоту по всему дому.

Вечер приносит первые плоды: на липких коричневых полосках корчатся жертвы дезинсекции. Дочка сочувственно спрашивает:

– А им не больно?

– Нет, конечно! – уверенно лгу я. – Ленты пропитаны специальным анестезирующим раствором, и насекомые просто навсегда безболезненно засыпают.

Уезжая в город, я оставляю солидный запас пластин для фумигатора, аэрозолей и мазей для борьбы с нежданными гостями.

На следующий день меня будит телефонный звонок дочери.

– Здравствуй, мамочка! У нас все идет хорошо! Но мухи совсем обнаглели! А мы повесили дополнительные ленты-ловушки, и на наших урожай мух больше, чем на твоих!

Выбор жертвы

Обидно, когда год неурожайный. Без малого полгода ухаживаешь за рассадой, вскапываешь и поливаешь грядки, борешься с сорняками и вредителями – и никакого результата. Однако проблема скудости урожая блекнет перед катастрофой его избытка.

Только за последнюю неделю мама привезла из усадьбы пять ведер ягод. Банки варенья, мармеладов и компотов уже стояли стройными рядами в кессонах, холодильниках и подполах, а ручеек сырья для домашних заготовок не только благополучно не усыхал, но и превращался в полноводную безбрежную реку.

– Может, Нине Григорьевне отдадим? – робко предложила мама.

– А ты забыла, как мы ее озадачили черноплодкой в прошлом году? – напомнила я.

Это был поистине блестящий стратегический маневр! Мамина подруга приехала погостить и отметить день рождения Полинки. После пары бокалов брюта пожилая женщина, не ожидавшая подвоха, согласилась принять в дар «корзинку черноплодной рябины». Дней через пять она позвонила маме и поделилась радостью обретения долгожданного покоя, объявив, что наконец-то обработала все пятнадцать литров ягод, свалившихся на ее седую голову. Так что во второй раз этот номер не пройдет.

– А если ребятам на твоей работе предложить? – обратилась я к мужу. – У вас весь коллектив семейный, хозяйственный…

– И у всех тоже есть дачи и участки с плодоносящими кустарниками и деревьями!

– У Олега Владимировича нет! Угости его завтра, ладно? И пусть даже тару не возвращает!

На работе я с ловкостью и деликатностью профессионального разведчика разнюхивала плодово-ягодную обстановку на приусадебных фронтах коллег.

– Олечка, а ты любишь смородину? – неслышной лисьей походкой подкрадывалась я к дежурному фармацевту.

– Люблю, – неуверенно протягивала наивная девушка.

– Отлично! Я сейчас принесу тебе небольшое ведерко ягодок, практически детское.

– Ой, сегодня ко мне подружка в гости хотела прийти, некогда будет со смородиной возиться.

– Так ты и не возись! А что подруга придет – это очень кстати! Наваришь компотика! Вы же не будете в такую жарищу чай пить! И свежих ягод на блюдо насыплешь и выставишь в виде угощения. Одни сплошные витамины! Как говорится, ягоды – лучший десерт: и на стол поставить не стыдно, и съедят – не жалко…

Долгими летними вечерами, сидя на кухне, заставленной ведрами с ягодами, источающими тонкий благородный аромат, мы перебирали имена знакомых, соседей и сослуживцев.

– А Татьяна Георгиевна из семьдесят девятой? Или у них тоже усадьба под Молочным…

– Серега Чистяков! Хотя у него теща дом купила на Сухоне…

– У Кузнецовых точно нет дачи! Но они вроде бы до августа уехали к дочери под Саратов…

Я уже собиралась пойти на крайнюю меру: повязать на голову платочек, одеться поскромнее и усесться рядом с бабульками, торгующими огурцами, грибами, цветами и прочим богатством флоры северо-запада России. Но боялась, что шустрые пенсионерки побьют меня, отдающую дары своего сада абсолютно бесплатно.

Но ягодные моря потихоньку мельчали. Раздав излишки урожая, семейство благополучно отбыло в усадьбу, оставив меня в городе нести трудовую вахту. Я счастливо вздохнула, надеясь не увидеть нескончаемый ягодный поток до следующего урожая. Вечером позвонил муж и предупредил:

– Черноплодки в этом году – немерено! Листьев не видно на кустах, сплошь одни ягоды. И крупные, как шрапнель! Пару ведер мы переработаем на вино и на варенье. А пока они дозревают, ты подумай, кому мы будем остальные пристраивать!

Платья цвета мечты

Когда я попросила дочку не надевать ярко-зеленые носки к белому топику и желтой юбочке, она заявила:

– У меня чувство цвета развито лучше, чем у тебя, потому что я учусь в художественной школе. Я как будто девочка-ромашка! Здорово, правда?

И правда замечательно, что моя девочка экспериментирует с одеждой, каждый день придумывая для себя новый образ. То она русалка в нежно-голубом сарафане, то лисичка в апельсиновых бриджах и футболке, то гусеница в ярко-зеленой тунике и леггинсах.

В свои счастливые почти десять девочка моя еще ничего не знает о психологии цвета – о том, что по наряду человека можно многое понять о его настроении и даже о характере. Она не прячет эмоции за одними цветами и не маскирует свое самочувствие под другими.

Ей пока идут все мыслимые и немыслимые цветовые сочетания этого мира, и все цвета она любит одинаково. А разноцветье ее платьев отражает ее неугомонный нрав и вечное солнечное настроение.

Мое внутреннее «я» не всегда соответствует характеристикам цветов одежды. О красном цвете говорят, что его предпочитают дамы активные, энергичные, страстные и даже немного агрессивные. Говорят, это цвет лидера, бунтаря, организатора. Но только не в моем случае: я за красный цвет прячусь.

Одно из моих лучших платьев – цвета паруса, под которым к Ассоль приплыл ее долгожданный герой. В этом наряде не видно моего лица – одно только платье гипнотического, завораживающего цвета. Ярко-красное платье затмевает меня своим ослепляющим великолепием, защищает от любопытства, скрывает от чужих взглядов. Я очень люблю черный цвет, не страдая при этом депрессиями, не отличаясь повышенной строгостью и тем более не мечтая казаться стройнее. Мне кажется, что одежда черного цвета – идеальный вариант для встреч с незнакомыми людьми. Здесь противоположная ситуация: камню подобрана максимально лаконичная и нейтральная оправа. В черном я люблю ходить на собеседования, интервью, встречи с заказчиками; черный – это очень емкий цвет, в нем скрыты и тайна, и интрига, и ожидание, и стиль, и аристократизм, и шик, и скромность, и простота.

Я люблю сложные колдовские цвета, которые не опишешь словами (хотя попробовать можно). Платье, о котором я хочу рассказать, благородного защитнотабачного оттенка. В нем я удивительно свободно и уверенно себя чувствую.

Я торопилась: наша бывшая однокурсница на пару дней приехала в родной город, и мы с девочками решили собраться. Наряд философского спокойного глубокого цвета я выбрала, чтобы никакие внешние раздражители не отвлекали ни меня, ни моих подруг. Автобуса не было целую вечность, и от нечего делать народ на остановке разглядывал друг друга. Вдруг ко мне подошел немолодой и довольно странный на вид мужчина.

– Девушка, извините, я не буду к вам приставать, – он обдал меня едва уловимым запахом вина.

Я нахмурилась и потерла обручальное кольцо.

– Посмотрите, как все женщины вокруг одеты! Они одевались, чтобы нравиться мужчинам! А вы – другое дело. Вы одеты, чтобы нравиться себе!

Мы потом долго обсуждали с подружками: дядька меня хвалил или критиковал?