Текст книги "Дураков здесь нет! Или приключения дракоши"

– Не вышло.

– Да…

– Лаборатории? Во дворце?

– Какой дворец, Александра? – Хиран даже гребень сложил от удивления. – Это Дом Проницающих. Рабочий дом. Сверху общие залы, комнаты совещаний. Внизу лаборатории. Как положено.

Ага. Понятно, почему уцелевшие Проницающие устроили себе дом в пещере. Старые привычки.

– Это же опасно! – вмешивается Кристаннике.

– Считалось, что это разумно. Если в лабораториях случится беда, то нигде не найдется больше магов, чтобы ее остановить. Это работало. До катастрофы.

Стайка аррохи вспорхнула из провала, оборвав дискуссию.

– Спускаемся? Александра, с тобой останется… – договорить Рэй не успевает.

Какими бы ни были далекие строители могучего Дома Проницающих, все они предусмотреть не могли…

Краем глаза я улавливаю очень странное движение рядом с Шиарри, успеваю заметить, как оживает рядом с ним статуэтка; даже не оживает, а просто шевелит крыльями, и происходит сразу несколько вещей.

Сначала рушится стена. Она и так держится на честном слове, много лет назад пробитая непонятно чем. А сейчас она не выдерживает и падает, сначала почему-то сверху, всего несколько камней, а потом вся каменная масса обваливается на пол.

Барьер выдерживает аррохи, но не каменные глыбы. Нам приходится отступать, уворачиваться, а в клубах пыли это почти невозможно…

А потом не выдерживает пол. И уходит из-под ног…

– Мамочка, очнись! Мама! Мама! Мама!

А, это Маришка. Опять возмущается молоком с пенками? Это у нее прямо ненависть на всю жизнь. Рик договорился, чтобы по утрам нам приносили молоко, а мое дите каждый раз шипит, что оно неправильное. И где она там эти пенки видит вообще?

Сквозь сон я жалею, что не пригласила к нам маму. Дети цветы жизни, собрал букетик – подари бабушке.

– Мама!

Нет, поспать мне снова не дадут.

– Что, детка? – Я открываю глаза и три секунды слушаю радостный визг, а потом торопливую скороговорку:

– Мам, проснись скорее, там Орро и дедушка держат, но они на всех не могут, а там далеко, а меня не пускают, а там Шиарри и дядя Рэй, и им плохо…

– Что?

– Леди Александра, хвала небу! – слышится дрожащий от напряжения голос чародея Гаэли. – Прошу вас, посмотрите, что с остальными.

А мы влипли…

В голове сплошной туман, в ушах свист и гул.

Что случилось?

– Мама, ой, мама, скорей! – верещит Маринка.

И я «просыпаюсь». Зовет ребенок. Нельзя не проснуться.

Первое, что я вижу в мутной пелене, – это гора камней. И земли. Из нее торчит крыло. Черное… И хвост… красный. Нас засыпало? Вот почему я почти не чувствую половину тела… засыпало. А почему так голова болит?

– Мама, ну же!

Потому что дура! Нашла время для размышлений!

Я рвусь в стороны, обдирая крыло о щебенку. Сначала камни подаются неохотно, словно не желая меня выпускать, и я бьюсь, как рыба в неподатливой сетке, что-то скрежещет, что-то бьет по лапе так, что искры из глаз летят, и я наконец кувырком отлетаю к стенке. Камни с шорохом-скрежетом сыплются следом, на пол безжизненно оседает, распластывается тело в алой чешуе.

– Ррош!

– Жи… вой… – выдыхает алый. – По… потом со мной…

– Александра, барьер, барьер! Ну, скорей же.

Голос Гаэли звучит совсем глухо, словно он кричит, держа на плечах непосильную тяжесть.

А так и есть. Кое-как протерев глаза, я вижу старого мага совсем рядом, и его дрожащие ладони выставлены вперед, словно поддерживая что-то. Или отстраняя. А перед ним… перед ним…

Если я выживу, я никогда в жизни не хочу видеть такое: сплошная серая туча клубится перед еле заметной, тонкой защитной пленкой – голодная, жадная, смертоносная туча. Сколько здесь аррохи?

Десятки? Сотни? Или тысячи?

А пленка такая тонкая…

На этот раз барьер получился мгновенно. Я просто вздохнула – и вот он. Полупрозрачный, искрящийся энергией, он прокатывается по земле голубоватым туманом и, перехлестнув через фигурки Гаэли и Марины, взвивается вверх, как цунами на мелководье. Выше, выше голубая волна – и вот она уже накрывает нас, кусочек коридора, Маришку, деда Гаэли…

С едва слышным хлопком лопается старый барьер, но это уже не важно. Всё-ё. Успела. Всё…

– Марина… – Слова из пересохшего горла выходят, как вода из засыпанного гейзера – слабо, еле слышно. – Иди сюда…

Мой ребенок, всхлипывая, поворачивается ко мне… и кричит.

– Мама, сзади-и-и-и-и! Сзади-и-и-и-и! Обернись!

Что? Что такое?

Ох. Груда камня за моей спиной продолжает ходить ходуном, рассыпаться, высвобождая заваленные тела, и я не сразу понимаю, почему такой крик.

Из щебня, рыча, выпрастывает туловище и хвост второй алый близнец, бьется, отбрасывая камни, зеленый дракон, а следом за ними из груды камней медленно поднимаются они.

Аррохи.

Их тоже засыпало вместе с нами. В тот момент, когда нас швырнуло сюда и прежний барьер перестал работать, они тоже были придавлены этой грудой ломаного камня. И теперь оказались внутри барьера.

Вместе с добычей.

С нами.

Я дернулась – и замерла. Сбрось барьер – и к нам тут же кинется та голодная туча, что нетерпеливо клубится рядом. Оставь – и нас сожрут изнутри. Где, пламя сожги всех аррохи, в этой каменной каше мой мешок с аллергическими листьями? На шее его нет, значит, чем-то сорвало, где-то валяется…

– Аррррр! – отчаянный вскрик за камнями. Кого-то твари уже нашли. Кого?

Я плюю в серую пакость на инстинктах. Просто не могу видеть, как она вцепилась в беззащитную шею…

– Осторожно!

– Закрой глаза!

– Аххххх!

Пламя мелькает рваной золотой вспышкой, пакость дергается и отваливается, как насосавшаяся пиявка. К дрожащему от боли зеленому тут же рвутся две новые сущности, но их сметает тоже – кто-то еще пришел на помощь. Но это ненадолго, без аллергена аррохи нельзя убить, можно только отогнать… А куда отгонишь, если перед глазами – вот он, рядом! – маячит черный бок. А чуть подальше – серебряное крыло. Куда тут отгонишь – на своих?

– Марина, держись рядом! Рриша… где Рриша?

– Тут…

– Живая? Держись, малышка…

Я ищу проклятый мешочек, яростно огрызаясь на кружащих рядом хищников – странно медлительных, кстати, раньше от них не удавалось отскочить. Но думать над странностью некогда, и я ворочаю глыбы, освобождая чье-то придавленное тело – это оказывается Шиарри, – одновременно стараясь не выпускать из виду девчонок, и ищу, ищу, ищу проклятые листья!

Где Кристаннике? А где свекровь?

– Апчхи!

Листья нашлись так неожиданно, что я не успела этого осознать. В результате меня буквально отшвыривает собственным чихом прямо на Шиарри, и вопль «ура!» остается непроизнесенным. Хотя, если подумать, это к лучшему, в такой позиции – я верхом на синем юнце с подбитым крылом – «ура!» смотрелось бы немного странно. Да что за бред в голову лезет?

Кажется, я перебрала листьев.

Это похоже на компьютерную игру, обычную бродилку, где герой тупо идет вперед и отбивается от лезущих со всех сторон монстров. Так же уворачиваешься, так же огрызаешься во все стороны. Мельтешат вокруг зубастые тени, рядом верная команда, и всё путем, и полно жизней еще.

Только крыло болит… и голова.

И так страшно.

Потому что ни монстры, ни твои друзья и дети – не нарисованные. И запасных жизней у нас нет.

Хлопок! Не выдержав удара пламени, лопается барьер… я машинально ставлю новый, и это как-то помогает прояснить переутомленный мозг.

– Ррау…

– Ррош, осторожно!

– Берегись! – Дед Гаэли бесстрашно бросается наперерез движущемуся хвосту, такому огромному в сравнении с хрупким человеческим телом, и успевает поставить перед надвигающимся аррохи свой барьер. Слабенький, но его хватает, чтобы защитить Рроша! А дальше я ловлю момент, когда тварь оказывается между мной и камнем, – и на свете становится одним аррохи меньше.

Из всех дракономагов в состоянии отбиваться только Орро и Хиран, и они лезут из кожи вон, пытаясь развеять хищников и никого не убить. Та еще задачка.

Чих! Аррохи осыпается огненной пылью. Чих! Увернулся, скотина! Чих! Сшибли еще одного, но едва не зацепили Шиарри…

– Золотая, пригнись!

Над моей головой беззвучно пролетает разогнавшийся аррохи, не успевает притормозить и врезается в гребень Рэя. Рык! Стон.

Тварь!

Дышу, едва успев прицелиться, аррохи сметает с черной спины, размазывает-рассыпает по камням, и наступает тишина.

Почти тишина.

Еще запаленно дышит Шиарри, прикрывая собой Маринку, еще шипит сквозь зубы Рэй, высматривая призрачных убийц и не обращая внимания на кровь на гребне… Еще кипит в крови адреналин, а воздух дышит жаром от драконьего огня. Еще настороженно-напряженно ощетинены гребни и когти. Но уже тише, намного тише.

И становится слышно негромкое, но темпераментное:

– Куда, нежить неидентифицированная? Стой! Стой, говорю! Ах ты, морда хищная! Крис, лежи, я сама!

Никогда не думала, что ругань моей свекрови когда-то прозвучит такой музыкой. Прежде чем мы успели улыбнуться, Митта уже вылетела с другой стороны завала, гоня перед собой странно темного аррохи. Хищник летел не плавно, а как-то рывками, подергиваясь, и все норовил прижаться к полу.

– Митта, вы живы!

Свекровь обозрела представившуюся ей картину, нашла глазами девчонок и просияла.

– Внучки!

– Где Кристаннике?

– Там, с другой стороны завала. Ноги ему засыпало, пока откопали… Все живы? Гаэли, скорей посмотри на эту особь! Замечаешь отличия? Эй, а где этот?

Аррохи нашелся быстро – по вскрику Шиарри. Юный воин, всегда тихий и сдержанный, и сейчас замолчал очень быстро, но изо всех сил пытался стряхнуть с ноги вцепившегося хищника. Медлительный или нет, с отличиями или без, аррохи все равно оставался убийцей.

– Шиарри, стой!

– Не шевелись!

– Сейчас…

– Маринка, куда?

Золотистое тельце скользнуло ловкой змейкой, и…

– Апчхи! – сказала Маринка.

И аррохи исчез.

Мы влипли. По-настоящему, крепко и всеми лапами. Трое раненых на руках (вообще-то четыре, если считать Кристаннике, но он-то человек и маг, вылечится быстро), полуобвалившееся подземелье и полно аррохи рядышком. До кучи перспектива голодовки в ближайшие трое суток и чертова уйма километров до побережья…

Сходили за хлебушком…

Раненых надо лечить, дочек надо покормить, Гаэли немного успокоить, а то в попытках помочь Орро он выложился так, что впору самого рядом с ранеными класть. Или не класть – сам упадет, недолго осталось. И девчонок похвалить, молодцы, храбро держались…

Но ничего этого я сделать не могу. Потому что лежу пластом рядом с границей барьера и то и дело высовываю голову за голубоватую границу, когда меня в очередной раз «накрывает».

– А-а-апчхи! Ох…

Ну я же говорила, что с листьями перебрала?

– Мам… ну мам же… – Маришке надоело ждать, пока мама соберется ее хвалить, и она взялась за этот полезный процесс сама. – А правда, я хорошо справилась?

– Апчхи! – Может, это и не самый полный и точный ответ, зато с эмоциями полный порядок. В конце концов, чихнул – значит, правда. Верно?

– Дедушка тоже меня похвалил. И бабушка. Сказала, что я сильный маг.

– Апчхи! – согласилась я, прикидывая, насколько скоро бабушка потребует Маришке братика. Раз уж «внучка в скорлупе» так удачно оказалась сильна как маг.

– И она мной гор-дит-ся! Вот. А Шиарри сказал, что я его ар-ришэ. Что такое ар-ришэ, не говорит. Мам, а мам, а папа меня тоже похвалит?

– Конечно. Ты умнич… чршшчхи! – Попытка внести в разговор с дочкой хоть какое-то разнообразие окончилась сокрушительным чихом, который буквально смёл несколько десятков аррохи и основательно прочистил коридор. – …ка, ох. И я тобой тоже… горжусь.

Дочка радостно шлепнула по камню запыленным хвостиком и поинтересовалась, не нужно ли любимой маме чего-нибудь?

Ой, нужно. Мокрую тряпку мне, чихи прекратить. И от головы что-нибудь. Мечты, мечты…

– Ой… – вдруг проговорила Маришка. – А что это там?

Там – это было в конце подземного коридора, недалеко, кстати, просто раньше его не было видно за копошением аррохи. И с чего их тут столько? Почему их столько сверху, понятно, но почему в подземелье? В смысле ну кого им тут есть?

А там, кстати, стекло… то есть стеклянная перегородка. Разбитая…

Я прищурилась.

Вообще-то в битом стекле, даже в подземелье, нет ничего удивительного. Мало ли зачем понадобилась драконам стеклянная дверь или перегородка. Странно было другое: оно светилось. Тусклым таким зеленоватым светом, будто сквозь аквариум.

– Погасло… – удивленно прошептала Маришка, не отводя глаз от малопонятного явления. – Ой, нет, смотри, снова вспыхнуло.

Медленно, неохотно зеленоватый свет снова набрал силу. И опять потускнел, словно растворившись в очередной серой туче.

– Ну вот, все загородили. – Маринка фыркнула на грозу континента, как на стаю дедовых куриц, не в добрый час попавшуюся ей под ноги. – Мам, чихни на них!

– Обязательно, – рассеянно пообещала я, настороженно вглядываясь в странную стекляшку.

И даже, кажется, выполнила обещание, не помню. Мое внимание было целиком там, у черной дыры, которая периодически наливалась светом, а потом в коридоре возникала очередная стайка аррохи…

Свет. Аррохи. Свет. Хищники.

«Аррохи появились неожиданно…» – всплывает в голове рассказ Рэя.

«Они приходят именно отсюда», – выдыхает голос Орро.

«Лаборатории всегда находились в подземельях. Если с экспериментом что-то не так, то Проницающие тут же приходят на помощь…»

«Большинство Проницающих погибло в первые сутки…»

Похоже, мы упали куда надо. Где-то там, за разбитой дверью, находится… что? Инкубатор? Установка, которая выпускает в мир аррохи? Очередной алтарь на контакт с нижней сферой?

Что-то. И это что-то до сих пор убивает наш мир.

Ну что, кажется, мы нашли, что искали?

Вопрос только в том, что с этим делать?

– Мам, тебе плохо?

– А что?

– Ну, ты молчишь…

– И даже не чихаешь, – тихонько уточнила подобравшаяся сзади Рриша.

– Не чихаю? И правда. Ну что ж, тогда пора заняться делом.

Кажется, мне уже можно подойти к раненым, не рискуя их угробить вместо лечения. И поискать, чем покормить девчушек.

А дверь подождет. Ждала же двести с лишним лет?

Богиня судьбы – дама с юмором, она подсовывает разгадки, и даже почти вовремя… вот только за ними все время приходится падать. Ничего. Вернусь домой – попрошу у папы тротила.

В знак благодарности. Тогда и пообщаемся.

Раненые были безнадежны. Не в смысле что раны отличались особой тяжестью, тут, слава Пламени, все оказалось более-менее терпимо, мы все-таки драконы, и нашу шкуру попробуй прошиби каким-то камнем. Безнадежны в том смысле, что стоило им открыть глаза – и разговоры немедленно перешли на обсуждение странностей аррохи как вида вообще, и конкретных образцов в частности. Конкретные образцы – это те, что завалились камнями вместе с нами, а выбравшись, немедленно попытались нас сожрать. Наши маги (и люди, и драконы) с жаром разбирали замедленность некоторых особей, странность их «структуры» и гадали, как одно связано с другим и по каким причинам.

Вот вам для примера кусочек разговора:

– А особенно странно, что их способность мгновенно «запускать зубы» в добычу тоже дала сбой. Вы заметили? Раны-то все поверхностные.

– Да, странно.

– Не верти головой, Хиран, а то тебе и поверхностную не залечить. Вот так, постарайся не шевелиться…

– Я бы еще сказал, что раны больше напоминают порезы, нежели стандартный «укус» аррохи, вырывающий сразу кусок тела жертвы…

– Вы думаете, они не смогли внедриться? – Горячий Аррк поворачивается так резко, что Митта едва успевает убраться с линии хвоста. – Простите.

– Ничего. Похоже, у данных особей эта способность по каким-то причинам не…

– А температура?

– Что температура, проницаемость бы замерить. – В этот миг медлительно-серьезный Орро удивительно напоминает вспыльчиво-нетерпеливого Аррка (по крайней мере, с линии его хвоста Митте приходится отскакивать еще быстрей). – И разницу потенциалов! И… Александра, ну подожди с лечением, интересно же!

Ну что я говорила? Абсолютно безнадежны.

Глава 6
Исправление ошибок

Женщину, как и огонь, нельзя оставлять без присмотра.

Или погаснет, или сожжет все на фиг.

(Из высказываний мужчин, не слишком счастливых в семейной жизни)

– Вы только посмотрите, какая талантливая работа! – Мастер Гаэли еще стряхивал с одежды осколки стеклянной двери, не замечая, что там уже давно ничего не осталось, и не чувствуя порезов на ладони… – Чары до сих пор не истощились, действуют очень мощно, хоть и несколько грубовато. Обратите внимание, как устроен этот, скажем, портал: многолепестковая диафрагма раскрывается через определенные промежутки времени, то есть составляет четкий цикл, и самое интересное, все это заплетено на разницу потенциалов между нашим миром и миром этих… аррохи. Там определенно энергетика выше, за счет чего и осуществляется постоянная подпитка портала. Портал, питающий сам себя! Уникальная работа, делал хороший, очень хороший мастер!

– Хороший, – кивнул Рэй, сверля глазами сработавший в очередной раз портал. – Очень хороший… Скажи, маг, а если сейчас по этой «уникальной работе» шарахнуть пламенем, что будет?

Черный умеет сказать так, чтобы опустить с небес на землю.

Гаэли осекся, и на пару секунд на его перепачканной землей физиономии вспыхнуло искреннее изумление пополам с возмущением. Мол, как так, такое дивное устройство, такие суперские чары… Что поделать, маг есть маг, такой и из собственных похорон эксперимент устроит, дай только волю. Потом он вспомнил, где находится, и помрачнел.

– Сложно сказать. Очень необычный комплекс.

– Здесь вероятно как закрытие портала, так и полная катастрофа. Например, портал может стать точкой, которая превратит сопряжение континуумов в…

– А попроще? – не выдержала я. Ну а сколько мне еще изображать шкафик с крыльями? Что за манера у них вечно опутываться этими научностями, как гусеница в кокон? Не проберешься.

– Э-э… – Дед покопался в словах, кажись, выбирая, что покороче. И умоляюще посмотрел на дракономагов. Но те увлеклись своим высоконаучным разговором, который для меня сливался в сплошное рычанье, и призыва о помощи просто не увидели.

– Представь носок, – сжалился Кристаннике. – Или нет, лучше варежки, две разные, одну из шерсти, другую из паутинного шелка. Представь, что кто-то сшил их в области пальцев так, что получилось нечто вроде рукава. В каждой рука, и каждая рука тянет свою варежку к себе. Если повезет, место соединения разорвется и на этом все кончится. Если нет, то обе могут разорваться, лопнуть, вывернуться наизнанку… Игры с порталами очень опасны.

Я не очень хорошо представила себе предложенный образ и все его последствия в связи с происходящим. Конечно, то, что случилось, – это уже катастрофа, но, по крайней мере, один континент уцелел, и с аррохи мы рано или поздно справимся. А вот если и правда не повезет, то…

Мое ненормально богатое воображение не успело нарисовать особых ужасов. Мающийся с компрессом на шее синенький дракон пожелал знать, что такое варежка, а добрая душа в лице Маринки принялась ему это втолковывать. Объяснения были очень понятные и простые, но было забавно слушать, как пятилетнее дите объясняет дракону-подростку, у которого никогда не было даже рук, что такое варежки. Примолкли даже дракономаги. Словом, Маришка неплохо разрядила атмосферу.

– Вот! – гордо закончила она. – Интересно?

– Д-да… – нерешительно проговорил тот. Ну да, что возьмешь с влюбленного дракона.

– Подожди, я тебе еще про носки расскажу! – воодушевилась юная лекторша. – И про остальное!

Сочувствую, Шиарри, но останавливать дочурку не буду. Пока она болтает, Рриша не боится, это во-первых. А во-вторых, и мы можем пообщаться о своем.

– А вы обратили внимание на второй слой чар? – тихо, чтобы не перекрыть голос малолетней лекторши, проговорил Кристаннике. – Я бы назвал его, пожалуй, фильтром, потому что он пропускает в наш мир только пожирателей, оттесняя их естественных врагов.

Мы дружно уставились на «слой». Не знаю, что там видели маги, но лично для меня загадочные чары выглядели как бассейн средних размеров, в котором клубился туман и что-то поблескивало, а временами оттуда бил свет, и тогда сквозь туман протискивались прозрачные убийцы.

– Что-то здесь есть и от преобразования, – задумчиво пробормотал Гаэли. – Я думаю, именно поэтому не все аррохи одинаково… э-э… зубасты. Те две особи – помните, которые отличались от остальных? – я думаю, это те, что не подпали под действие преобразователя. Вот он, вторым слоем. Кританнике, что скажете?

– Точно не скажу, по крайней мере, сразу. Навскидку – второй слой отвечает за размер… пожалуй, за укрупнение особей и за их… скажем, за улучшение их боевых качеств. Скорей всего в своем мире аррохи далеко не так смертоносны.

– И… вы заметили? Второй слой наложен совсем иначе. Мощнее, но грубее. Не везде совпадает с основой, а кое-где даже постепенно размывает ее. Будто тут колдовал кто-то другой.

– А главное, совершенно непонятен механизм управления. Не могли же они просто так открыть портал, не рассчитывая его свернуть или отключить.

– Может, у них были какие-то другие цели? – буркнула Митта.

Какие, интересно? Всех переубивать? Никогда не понимала террористов. У всех есть проблемы, всякое бывает, жизнь, она вообще неспокойная, но снимать напряжение чужим несчастьем – мерзко, не по-людски. И не по-драконьи.

Что же тут было все-таки?

Я машинально проверила наличие детей – на месте. Маринка закончила вещать синему дракончику про носки и перешла на майку. Надо не пропустить, когда она дойдет до белья. У Шиарри глаза и так круглые… у Рриши, кстати, тоже. Она-то с чего? Испугалась, что ее сцапают и обрядят в майку?

А что, смешно получилось бы.

О чем я думаю, а?

Кажется, по голове мне таки попало, а то с чего мои мозги выдают вместо мыслей кашу из террористов и драконов с майками. В варежках. Устала я. Устала…

Спор тем временем продолжался:

– Нам не надо этим управлять, – довольно зло заявил Рэй. – Нам надо знать, как это остановить.

– Чтобы остановить, как раз нужно знать, как управлять. А я ни хурмыса не понимаю, – Кристаннике потер больную ногу и устало прищурился. – Провалиться мне на этом месте, если эта штука не застражена!

– Куда еще проваливаться? – фыркнула я. – А что значит «застражена»?

Теперь слова попроще искал Крис.

– Э-э…

– Это то, чем ты закрыла от меня вход в вашу спальню, Саша, – отвлеклась от свего «любопытного образца нечисти» свекровь.

Драконы не умеют краснеть. Но сейчас один конкретный дракон, кажется, нарушит закон природы.

Я мирный человек. И дракон тоже мирный. В принципе. Если никто не будет доставать.

А вот «дорогая мама» однажды достала меня до печенок.

…Когда свекровь в один не прекрасный день явилась к нам «помочь», я как-то не очень даже удивилась. А что? Это ж святая обязанность любой свекрови – приехать к молодой семье и испортить невестке всю мали… то есть помочь «дорогой девочке в эти непростые дни». Я была на третьем месяце, такая вся на позитиве и готовая любить весь мир вплоть до свекрови. А свекровь недаром была прожженной «говорящей» (дипломаткой). Я поверила и даже обрадовалась.

Рик нет, но уже было поздно.

К тому же «любимая мама» заявила, что на работе она затребовала «вольник» (так у них назывался отпуск), пристроила непрактичного мужа в экспедицию, а присмотр за домом поручила старшей внучке. И теперь в полном нашем распоряжении на ближайший месяц…

К вечеру от нас сбежала кошка.

Закаленная жизнью мурлыка, способная надавать пощечин собаке, без нервов вынести звуки и запахи опытов и регулярные превращения хозяев в драконов, выдержала присутствие Митты ровно три часа.

Уже на исходе первого я заметила, что моя серая любимица с говорящимименем Пофигистка ничего не ест, а тупо смотрит в одну точку и кивает. Точка находилась где-то по соседству с головой Митты, которая как раз повествовала о незабываемых днях своего первого «ожидания ребенка». Я было призадумалась, но на мою голову дождем сыпались воспоминания свекрови об опухающих ногах, советы по предотвращению пятен на лице и требования записать вот этот рецептик… и еще вот этот… и еще пару-тройку… мол, это такие отвары из трав, унимающие тошноту…

– Но у меня нет тошноты!

– Будет! – пообещала свекровь. – Вот у меня…

Через несколько красочных описаний тошнота реально появилась, причем, кажется, не только у меня, но и у кошки. На пушистой мордочке несчастной мяуки застыло истинное страдание, а Митта неутомимо мчалась по безднам токсикозов, гиперчувствительности к запахам, изменению вкусов в еде, продиктованному потребностями ребенка…

– Представляешь рыбу, политую сиропом?

Ужас.

Когда она перешла к описанию непосредственно процесса явления ребенка на свет, раздался душераздирающий мяв, и мимо глаз пронеслась серая молния. В следующий миг занавески на окне разлетелись в стороны, и наш с Риком символ домашнего уюта выбросился в окно.

– Чего это она? – с искренним недоумением спросила Митта.

Есть такое качество – тактичность. Оно вообще-то хорошее, только иногда вылазит некстати. И я только пожала плечами на свекровушкино недоумение: мол, кто знает, что там взбрело в голову кошке? А то, что я машинально прикинула размеры окна, примеряясь, пролезу ли туда сама в случае чего, осталось непроизнесенным.

Лучше бы я сказала…

Потому что не получив в ответ ничего, кроме пожатия плеч, свекровь сделала очень логичный, по крайней мере с ее стороны, вывод:

– Она просто не приручена как следует. Кстати, Саша, – серые глаза сверкнули, – давно хотела тебе сказать пару слов насчет твоих методов ведения хозяйства…

Вы поняли, да? Через пять минут я прилежно слушала, через двадцать – вздыхала о том, как много, оказывается, делаю неправильно, часа через полтора вообще чуть не разревелась. Ну что я могла знать о домашнем хозяйстве, что? Девочка-белоручка… меня-дракошу хоть готовить учили. Что у меня было, кроме помощи соседей и огромного энтузиазма?

В общем, Митта капала мне на мозги, а я… а я терпела. Потому что на этот раз она давила на такую область, которую я только учила и ни в чем не была уверена. И может, у свекрови таки получилось бы воспитать невестку в нужном ключе (Рика еще утром срочно вызвали на обезвреживание опасного артефакта и лечение пострадавших, и он не мог ни взять жену с собой, ни остаться в целях оказания моральной поддержки)? Да только она совершила одну ошибку: полезла в наши с мужем отношения.

Я очнулась на невинном вопросе о наличии паутины на потолке в нашей спальне. И даже хотела было сказать, что где-где, а там-то паутина всегда вне закона… когда до меня дошло, о чем вопросик на самом деле. От следующих вопросов меня бросило в жар, потом в холод, а пятый вообще взбесил не по-детски.

Позитивный настрой пошел ко всем хурмысам, по тому же адресу отправились планы наладить отношения со свекровью и расспросить ее о некоторых полезных вещах – и вечер прошел в упоенной ругани на тему «кто-в-доме-хозяйка-или-чем-забита-голова-соперницы-быбыдрых-ее…»

«Старые сплетницы» сталкивались в воздухе с «невоспитанными иномирянками, из которых даже драконы не в состоянии выколотить грубость и самонадеянность», «хамки» сыпались градом с обеих сторон, изредка натыкаясь на «любопытных ворон» и «дикарок с невозможным характером, которые не понимают, что им желают только добра», а прочие слова сплетались и скрещивались, образуя неповторимые конструкции, круче которых лишь заклинания чародеев…

– Нахалка!

– Дятел! Щипаный! Сунете сюда нос, мама, – пожалеете, обещаю! – И я захлопнула за собой дверь спальни, чтобы выплакаться как следует в одиночестве.

Дипломат, говорят, личность по-змеиному упорная и в чем-то даже круче дятла. Может быть, именно поэтому Митта немножко подолбилась в запертую дверь – то ли остыла и извиниться решила, то ли оскорбление покруче придумала. Но стук быстро прекратился. Так быстро, что я даже удивилась – не в характере Митты так быстро тормозить на полпути.

Пять минут… десять… становится не по себе. В голове начинают толкаться нехорошие мысли. Наконец я не выдержала и пошла проверять, что там со свекровью…

– Кирррр! Кииииирррр!

– Миаууууу!

Столкнуться с ураганом в собственной гостиной как-то не входило в мои планы, поэтому я не сразу поняла, что это, черно-бело-красное и верещащее, мечется между стенок, увертываясь от… кошки? Только когда оно зависло перед моим лицом и яростно застрекотало, я уразумела, что это…

– Дятел?!

Бумс!

Черная пташка рухнула на пол, на лету увеличиваясь в размерах (и притом ни на миг не прекращая орать):

– …дра, это безобразие! Поставить такое! Ты… ты…

– МИТТА?! – офонарела я. – А что это вы делали?

Разочарованная кошка притормозила и с горечью посмотрела на бывшую добычу.

– Ты еще спрашиваешь?! – взъярилась чародейка. – Сама поставила эту дрянь, сама натравила эту тварь и еще спрашиваешь?!

– Куда?

– На дверь! Сюда! – Взъерошенная свекровь ткнула в дверь пальцем. – Стражеви-и-чирриик!

Спустя секунду все пошло по-новой: по гостиной метался дятел, кроя меня на своем птичьем языке, а за ним как на крыльях летала Пофигистка, целеустремленно и беспощадно преследуя мою пернатую свекровь по пятам.

Чары с двери (мое проклятие, в недобрую минуту подкрепленное прорвавшейся магией) снимал Ковен в полном составе. Меньшим количеством не получалось – взявшиеся за дело три мага через пару минут нервно порхали по комнате, вереща и роняя черные перья. Следующие были осторожнее, но дятлов все равно прибавилось. Деморализованная кошка забилась в подвал, любопытные соседи тащили сачки или наколдовывали ловушки для бережного отлова птичек, чародеи приставали с расспросами, не желая повторить судьбу менее везучих коллег: надо было точно понять, что и в каком состоянии я пожелала, и вскоре о наших семейных неурядицах знал весь Ковен, начиная с учителя Наэсте. Успокоительное Рик варил в расчете на меня, пострадавших (включая дятлов) и кошку… Перед свекровью пришлось извиняться не только за самопроизвольное срабатывание магии на стражевик, но и за словечко «щипаный», из-за чего Митте и прочим пришлось почти месяц восстанавливать шевелюры.

Зато, что такое «застражено», я теперь запомнила до конца жизни. Это когда на каком-то предмете есть специальные чары, из-за которых любой коснувшийся не по праву получает неслабый удар магии и кучу неприятностей.

– Но я не вижу ничего похожего! – рыкнул Рэй, и я вынырнула в реальность. Нашла время для воспоминаний!

О чем это они спорят?

– Что-то есть, – настаивал Гаэли. – Просто мы не видим. Орро, может, вы что подскажете? Это вы специалисты в драконьих чарах. Ваши тайные слова мы можем отгадывать до отпадания чешуи.

Молодой дракон посмотрел на него как-то странно.

– Мы? Почему мы? Это человеческая работа.

Что?!

– Не может быть!

– По крайней мере основа. Я был здесь недав… раньше. Это лаборатория мастера Вальхо, он из ваших земель. Верхние чары драконьи, а основа ваша…

– А еще бывают купальники, – жизнерадостно прозвучал в полной тишине Маринкин голос. Из лифчиков и плавочек… А что это все молчат?