Текст книги "Осень (сборник)"

Федора побежала в парк. У пруда она остановилась, перевела дух. Увидев ее, черные лебеди выгнули шеи, издали гортанный крик.

– Федора вернулась! – воскликнул юноша, сидевший на берегу. Вскочил. – О, как я рад видеть вас, принцесса!

– Пьер?! – растерянно глядя на него, проговорила Федора. Покачала головой. – Нет, нет, этого не может быть… Ты же – ребенок. Ты – двенадцатилетний мальчик. Ты…

– Я давно вырос, Федора, – сказал он с улыбкой. – Я вырос, а ты этого даже не заметила. Не заметила, потому что попала в зачарованный мир. Ты заблудилась, Федора. И как хорошо, что ты, наконец-то выбралась оттуда, вернулась в реальность. Мы не теряли надежды. Мы верили, что рано или поздно ты отыщешь дорогу обратно. И это произошло. Привет, Федора.

– Привет, мой дорогой Пьер, – Федора прижалась к его груди. – Привет.

– Привет, моя принцесса, – Пьер поцеловал ее в волосы. Она подняла голову, посмотрела на него, сказала:

– Знаешь, о чем я сейчас подумала? – он покачала головой. – Что, спасая принца, я спасала себя, поэтому такими безрезультатными были мои поиски и принц никак не находился. Но, мне не ясно, откуда тогда взялся вот этот шарф, – Федора отстранилась от Пьера, набросила на плечи шарф. – Откуда?

– О, это еще одна фантастическая история, мало похожая на правду, – ответил он.

– Расскажи, – попросила Федора.

Лицо Пьера стало серьезным. Он скрестил на груди руки, устремил взгляд вдаль.

– Ну же, Пьер, – Федора тронула его за плечо. – Расскажи мне свою историю.

– Давным-давно в одном королевстве жила девочка, которая любила танцевать. Она ни о чем кроме танцев не думала. Танец был для нее особенным таинством, уносящим в мир грез. Однажды эту девочку увидел принц. Он был так очарован танцовщицей, что потерял голову. Он хотел, чтобы девочка стала его женой. Но она не хотела слышать о свадьбе, о принце. В день, когда были назначены смотрины, девочка сбежала из дома. Ее искали всем королевством, но так и не нашли.

Когда поиски зашли в тупик, принц решил обратиться за помощью к лесному духу. Он не подозревал о коварстве властелина тьмы. Он надеялся, что все произойдет, как в сказке, что сила любви поможет ему быстро отыскать танцовщицу, и они сыграют свадьбу. Но… – Пьер покачал головой, тяжело вздохнул. – Никогда нельзя идти на сделку со злом. Никогда нельзя доверять злодеям. За миг удачи порой приходится расплачиваться годами, десятилетьями заточения во тьме, – он посмотрел на Федору. Ее лицо было слишком бледным. Его слова ее напугали.

– Что было дальше? – спросила она.

– Принц нашел свою возлюбленную, – сказал Пьер. – Она согласилась стать его женой. Согласилась на пышную свадьбу. Принц ликовал. Его мечта сбылась. Но, когда у алтаря он увидел карлика, то понял, что угодил в ловушку, расставленную силами зла.

– О, Пьер, – простонала Федора. – Прости.

– Здесь нет твоей вины, Федора, – сказал он. – Я сам выбрал этот путь. Сам, – покачал головой. – После пышной свадьбы и умопомрачительной ночи, принц стал рабом карлика. Сколько времени он провел в подземном замке, сказать трудно. Но все это время он думал о принцессе, мечтал убежать. И однажды это ему удалось. Он вырвался из владений карлика, но ушел не слишком далеко, – усмехнулся. – Зло не спешит отпускать своих рабов. Оно позволяет им почувствовать свободу, а потом надевает новые кандалы.

– Ты угодил к хозяину леса? – спросила Федора.

– Да, – ответил Пьер. – От него уйти было сложнее. Но именно в его владениях я встретил танцовщицу, которая не захотела называть мне своего имени. Я сказал ей, что вижу ее имя на лбу, но это была выдумка, – улыбнулся. – Я назвал тебя Федорой, чтобы проверить: ты это или нет. Обрадовался, что это, в самом деле, ты.

– Неужели я так изменилась? – спросила она.

– Да, – ответил он. – Ты стала другой. Но такой ты стала нравиться мне еще больше.

– Постой, а как же я увидела твое имя на ладони? – спросила она.

– Ты увидела его потому, что именно оно помогало тебе, во время скитаний, вело тебя вперед, – сказал он. – Это имя стало связующим звеном между реальностью и мечтой. Поняв это, лесной дух отослал меня в воздушный замок. А оттуда я попал сюда, – улыбнулся. – Я вернулся домой и понял, что стал взрослым. Для меня детские игры закончились. Но закончились ли они для принцессы?

– О, да, – ответила Федора. – Да, – прижала к губам шарф. – Но ты ничего мне не сказал про него.

– Этот шарф мне дал хозяин воздушного замка, – сказал Пьер, взяв шарф из рук Федоры. – Мне было разрешено спуститься на землю и подарить тебе этот шарф. Правда было одно условие, которое нам нельзя было нарушать: девушка не должна была ко мне прикасаться. В противном случае нам грозила вечная разлука.

– О, какой ужас! – воскликнула Федора.

– Теперь ты понимаешь, почему я так рассердился, когда ты прижалась ко мне, – сказал Пьер, виновато. – Прости. Я тогда не был собой. Теперь, когда заклятие разрушено, нам ничто не угрожает. Теперь я – тот самый принц, которого ты так упорно искала, которого хотела расколдовать. Наши скитания закончены. Мы можем танцевать с тобой. Мы можем говорить друг другу слова любви. Мы можем подарить друг другу этот мир. Мы с тобой непременно станем самыми счастливыми на планете Орион…

– О, Пьер, что ты такое говоришь? – испугалась Федора. – Неужели, все это сон?

– Нет, милая, не сон, а пробужденье…

– Пьер, милый Пьер, все это – наважденье, влекущее нас за собою…

– Не думай ни о чем, танцуй со мною, – попросил он. – К груди моей скорей прижмись. Забудь про все…

– Нет, нет, мой принц, очнись, скорей! – Федора изо всех сил прижалась к нему. – Очнись, очнись, очнись…

Пьер подбросил вверх шарф. Тот рассыпался на сотни мерцающих звезд, которые окружили Федору и подняли высоко над землей.

– Пьер, что происходит? – закричала она. – Пьер?!

– Мы возвращаемся домой, – ответил он. – Пришел конец нашим скитаниям, принцесса. Мы летим обратно, на планету Орион….

На рассвете четвертого дня верзила и факельщики увидели, как над лесом поднялся светящийся город, несколько минут он парил в воздухе, а потом исчез, как исчезает утренний туман от солнечного света. Когда изумленные люди опустили головы, то пришли в еще больший трепет. Зачарованного леса, наводившего ужас на горожан, больше не было. На его месте сияло прозрачной чистотой большое озеро. Розовые рассветные облака отражались в нем, завораживая и чаруя.

До тех пор, пока солнце не поднялось над горизонтом и утро не вступило в свои права, люди не двинулись с мест, не проронили ни слова. Первым заговорил верзила.

– Мы получили свободу без боя, – сказал он, почесав затылок. – Сдается мне, что градоправитель знал о тайне, связанной с этим местом, иначе бы не вел себя так неосмотрительно.

– Возможно, – поддакнули ему факельщики.

– Надеюсь, скоро все объясниться, – сказал верзила. – Градоправитель обещал приехать на рассвете.

– Едут! – закричали сразу несколько человек.

Большая золоченая карета остановилась на пригорке. Из нее вышел градоправитель. Его лицо озарила улыбка. Он пошел к озеру, зачерпнул холодной прозрачной воды, умыл лицо, воскликнул:

– Свершилось! Все произошло так, как было предсказано.

– Кем? – спросил верзила, не сводивший глаз с градоправителя.

Верного слугу удивило странное превращение, произошедшее с господином. Он пытался понять, почему из злобного человека градоправитель превратился в добряка. Почему он улыбается такой светлой, искренней улыбкой?

– Неужели причина в том, что градоправитель выиграл пари, которое заключил с министрами? Или дело в чем-то более значительном, чем денежное пари? – думал верзила.

Градоправитель обрызгал верзилу водой, спросил:

– Значит, Андрон, ты хочешь знать, кто предсказал нам такое неожиданное освобождение? – верзила кивнул. – Древние манускрипты, – ответил градоправитель таинственным тоном. – Но эту тайну я раскрою вам только через три дня. А пока…

Он повернулся к горожанам, поднял руку, призывая всех к молчанию, приказал:

– Погасите факелы и оставьте их у озера. Танцуйте, пойте, веселитесь, празднуя освобождение. Веселье не должно смолкать три дня и три ночи. И, если на четвертый день ничего не изменится, я открою вам тайну столетий.

– Нельзя ли нам приоткрыть тайную дверь чуть раньше? – поинтересовался верзила.

– Нет, – сказал правитель. – Это слишком опасная затея. Если мы нарушим приказ, мы станем узниками подземного царя. – Ты хочешь раньше времени быть погребенным под толщей земли?

– Нет, мой господин, – ответил верзила. – Я лучше подожду три дня.

– Заметь, мы должны не просто подождать, – улыбнулся градоправитель. – Мы все должны веселиться до упада. Веселиться…

Три дня и три ночи жители Идумеи праздновали освобождение. Вместе с ними веселились жители соседних городов. Вокруг озера жгли костры. В его чистой воде купались, ловили рыбу. По озеру катались на плотах, наскоро сколоченных из березовых бревен.

Третья ночь праздника была по-особенному шумной. Люди угомонились лишь на рассвете. Верзила дождался восхода солнца, подошел к градоправителю. Тот похлопал его по плечу, сказал с улыбкой:

– Ты – мой самый верный воин, Андрон. Ты всегда рядом. Я ценю твою преданность. Я вижу, как тебе не терпится узнать тайну.

– Да, – подтвердил тот. – Я изнываю от нетерпения, мой господин.

– Собери народ, – сказал градоправитель. – Настало время говорить.

Когда идумейцы уселись на траве возле озера, градоправитель произнес речь, которая многих изумила.

– Жители Идумеи, вам прекрасно известно, что долгие годы мы жили в страхе, были злыми, жестокими и рожали еще более злых и безжалостных детей. Но никто не пытался восставать против зла и насилия, потому что никто не знал, что Идумея – проклятое место. Тот, кто попал сюда, становится рабом греха. Заклятие могла разрушить только любовь, – улыбнулся. – Она его и разрушила!

– Ура! – закричали горожане.

– Вам нравится наш новый мир? – спросил градоправитель. – Хотите жить без страха? Хотите радоваться жизни?

– Да! – ответили хором идумейцы.

– Прекрасно. Значит, мы сможем сберечь этот мир, и сделать счастливыми своих детей, – сказал градоправитель. – Но, нам придется отказаться от многого, к чему мы привыкли, чтобы не стать рабами злобного карлика – владыки подземного мира. Он никого не пощадит. Из его плена выход один – смерть. Я вас не пугаю. Я вас предупреждаю. Выбор за вами, идумейцы.

Едва он проговорил эти слова, из-под земли вырвался огненный столп, на вершине которого приплясывал маленький, злобный уродец. Люди замерли в ужасе. Раскат грома добавил страха, а начавшийся ливень, разогнал идумейцев по домам.

У озера остался лишь градоправитель со своей свитой. Они спрятались в шатер и оттуда наблюдали за непогодой.

– Я поведал людям не все, о чем говорится в древних манускриптах, – сказал градоправитель, глядя на бурлящую от дождя озерную воду. – Главную тайну я доверю лишь избранным, которые умеют держать язык за зубами, – он обернулся, посмотрел на своих подданных. Они приложили ладони к губам, обещая хранить молчание. Градоправитель одобрительно кивнул, сказал:

– Эта история началась несколько тысячелетий назад на планете Орион, когда дочь одного из вельмож решила овладеть искусством танца. Это занятие так ее увлекло, что она потеряла связь с реальностью и заблудилась в межгалактическом пространстве. Отыскать девушку решил принц. Он собрал отряд добровольцев и отправился в путь, который оказался слишком опасным. Скитания принца затянулись. Воины начали роптать, пошли на сговор с силами зла, – градоправитель вздохнул, посмотрел на бурлящее от дождя озеро. – Их предательство стало причиной великих бед не только для орионцев, но и для нас. Принц заблудился на Млечном пути, а мы стали заложниками зачарованного леса.

– Почему именно мы? – спросил верзила.

– Потому что танцовщица должна была появиться именно здесь, в Идумее, – ответил градоправитель. – Правда, когда это произойдет, никто не знал. «Неожиданность, непредсказуемость – моя сестра», – любил повторять хозяин леса. Эти слова меня насторожили. Я вспомнил, что с ними связана какая-то тайна, и пошел в хранилище манускриптов. Я провел там несколько часов, прежде чем отыскал то, что нужно. Прочитав манускрипт, я понял, что лесной дух и есть тот самый заблудившийся принц. Он ждет свою танцовщицу, поэтому с таким упорством требует от нас все новых и новых жертв, – градоправитель немного помолчал. Посмотрел на верзилу, сказал:

– Когда ты, Андрон, сообщил мне, что в городе появилась странная танцовщица, я возликовал. Я стал следить за этой самозванкой и понял, что она – наше спасение. Во-первых, ее зовут Федора. Именно такое имя было у девушки, сбежавшей с Ориона. Во-вторых, она не просто танцует, а парит над землей. Ни одна из наших девушек не танцует так, как она. И, в третьих, – градоправитель улыбнулся. – Девушка должна была отправиться в лес по своей воле.

– Она бы не поехала туда, если бы мы ее не вынудили, – пробурчал верзила.

– Это верно, – усмехнулся градоправитель. – Но у нее не было другого выхода. Мы ей помогли. Мы ее чуть-чуть подтолкнули, и… Она выполнила третье условие с честью. Она так искренне отвечала на вопросы стража, что ни у кого не возникло сомнения в искренности ее поступка.

– Вы правы, – проговорил верзила.

– Вот и получается. Что все три условия, необходимые для нашего освобождения, были выполнены, – сказал градоправитель. – Танцовщица спасла и нас, и орионцев.

– А, где она сейчас? – спросил верзила.

– Не знаю, – градоправитель пожал плечами. – Танцовщица может быть, где угодно. И даже в этом озере…

Словно подтверждая его слова, из центра озера взметнулся вверх столп воды. В его прозрачных гранях люди увидели воздушный замок, в тронном зале которого танцевала юная красавица, одетая в белоснежный кружевной наряд. Ее голову украшала золотая корона. А на троне сидел не менее прекрасный юноша, в белоснежной мантии и золотой короне.

– Я хочу с тобой танцевать, – зазвучала над озером негромкая песня.

Дождь прекратился.

Над озером появилась радуга, а потом выглянуло солнце.

Очертания замка стали размытыми и вскоре видение совсем исчезло.

Исчез и водяной столп.

Но песня любви не смолкла.

Она звучит и по сей день.

Ее слышат те, кто ждет встречи с чудом, кто желает отправиться в зачарованный мир любви…

 
Я хочу с тобой танцевать,
Я хочу с тобой в танце слиться.
Я хочу, чтоб мечты мои
Все в реальность смогли воплотиться…
 

Маятник

 
Необъяснима жизни быстротечность.
Едва родившись, день уходит в вечность,
Отдав свой свет мерцающей звезде,
А боль раздумий – отдает тебе…
 

Вопрос: «Останешься?» повис в воздухе.

Молчание нарушил бой часов в гостиной. Он же подсказал ответ:

– Нет. Я должен…

– Можешь ничего не придумывать. Нет – достаточно, чтобы все понять. Чтобы все-все понять, – ее голос слился с боем часов и затих с последним двенадцатым ударом.

Он поднялся и вышел.

Ушел не попрощавшись. Рассердился на себя, на нее, на большие старинные часы, громко отсчитывающие время.

– Зачем они напоминают нам о быстротечности жизни? Зачем они так безжалостно бьют по самому дорогому? Зачем?..

Он остановился, перевел дух, пошел медленнее. Ему некуда было спешить. Ему незачем было уходить. Просто так получилось. Так сложилось, что…

Он улыбнулся. Подумал, что слово «сложилось» в этой ситуации неуместно, потому что складывать-то нечего.

Сложение – соединение двух частей в одно целое не получается. Появляется минус, который портит все.

– Не сложилось, – сказал он со вздохом. – Не сложилось…

В детстве он любил сложение. Он складывал слоги, цифры, фразы, фигуры, создавая что-то новое. Взрослые называли его созидателем, пророчили великое будущее. Но… Как это часто бывает, пророчества не сбылись, надежды не оправдались. Почему? Наверно, юный созидатель пошел не туда. Или закончилась тяга к созиданию, уступив место разрушительной силе. И, сам того не желая, он превратился в человека, притягивающего к себе неприятности.

Можно ли это изменить?

Да, и немедленно.

Но для того, чтобы разрушить цепь неприятностей, нужно отыскать первопричину, узнать, когда все началось, когда маятник повернулся в другую сторону и почему?

Он подошел к железнодорожной кассе. На вопрос:

– Куда вы поедете?

Ответил:

– В прошлое.

Кассир посмотрела на него строгим взглядом, попросила назвать станцию назначения. Он назвал. Кассир покачала головой, сказала, что туда поезда не ходят.

– Тогда дайте мне билет туда, куда можно доехать, – попросил он. – Пожалуйста, отправьте меня куда-нибудь подальше.

Ему выдали билет. Поезд отправлялся через несколько минут. Это его обрадовало.

– Вы путешествуете без багажа? – спросил проводник.

– Да. И хочу, чтобы меня не беспокоили, – сказал он. Вошел в свое одноместное купе, закрыл дверь, задернул занавески, улегся на диванчик, закрыл глаза.

Поезд тронулся. Колеса запели дорожную песню, похожую на ту, что пела ему в детстве няня.

– Путешествовать в прошлое не так уж плохо, – подумал он засыпая…

Над колыбелью, в которой спал младенец, стояли две женщины. Одна, одетая во все белое, смотрела на него с любовью и нежностью. Вторая, одетая во все черное, смотрела строго, придирчиво, словно заранее знала, предвидела все, что произойдет с этим малышом.

– Пора раскачивать маятник, сестрица, – сказала дама в белом.

– Подожди, – проговорила дама в черном. – Этот мальчик мне кого-то напоминает.

– Все младенцы похожи между собой, – улыбнулась белая дама.

– Да. Но в этом есть что-то особенное. Присмотрись к нему внимательней, – сказала черная дама.

Белая дама нагнулась над колыбелью, долго и внимательно разглядывала спящего мальчика, выпрямилась, сказала:

– Я не вижу в нем ничего особенного. Это – обычный ребенок, сестра. Он не сможет остановить маятник.

– А вдруг ты ошибаешься? – черная дама пристально посмотрела на белую.

Та пожала плечами. Черная дама нагнулась над колыбелью, приложила ладонь ко лбу мальчика. Он улыбнулся, зачмокал, но глаз не открыл.

– Ты и теперь будешь упорствовать? – спросила черная дама, вопросительно глядя на сестру.

– Что ты предлагаешь? – ответила та вопросом на вопрос.

– Подождать, – сказала черная дама, убрав руку со лба младенца.

– Хорошо, – сказала белая дама.

– Вернёмся сюда через год, – проговорила черная дама и исчезла.

– Вернёмся через год, – сказала белая дама, прикрыв малыша одеяльцем.

В комнату вошла нянька, качнула колыбель, запела. Ее песня была похожа на стук колес мчащегося вдаль поезда.

– Зачем петь такие странные песни младенцу? – спросила белая дама.

Нянька вздрогнула, огляделась, испуганным шепотом спросила:

– Кто здесь?

– Ветер, – ответила белая дама, выпорхнув в окно.

Нянька поспешно его захлопнула, проверила, надежно ли закрыт шпингалет, пробурчала:

– Так недолго и малыша застудить. Ох уж эти любители сквозняков.

Откуда ей было знать, что сквозняки здесь ни при чем. Что сейчас здесь побывала неведомая сила, в существование которой никто из обитателей этого дома не верит. А зря…

Нянька качнула колыбель, поправила одеяльце, вышла, оставив дверь приоткрытой.

– Какой хорошенький у вас мальчик, – сказала она.

Молоденькая мамаша заулыбалась. Она гордилась своим первенцем, души в нем не чаяла и была рада услышать похвалу в его адрес.

– Он вам понравился? – спросила она. Нянька кивнула. – Значит, вы останетесь у нас?

– Останусь, – ответила нянька с улыбкой.

– Вот и прекрасно, – сказал отец мальчика – холеный господин с надменным взглядом темных, как ночь, глаз. Он был старше своей жены и снисходительно на нее посматривал. Идея пригласить няню принадлежала ему. Он хотел, чтобы ночи его жена проводила с ним, а не с младенцем. Он не желал ее ни с кем делить. Он ужасно ее ревновал к мальчику, которому едва исполнился месяц. Он понимал, что ревность эта глупа, но никак не мог ее победить. Он не мог простить младенцу того, что из-за него он был лишен возможности проводить с супругой столько времени, сколько ему хотелось. С появлением няни все встанет на свои места.

Он взял супругу за руку, повел в дальнюю часть дома, куда не долетало никаких звуков. Он убедил жену в том, что, находясь вдали от мальчика, они помогут ему стать настоящим мужчиной. Она что-то сказала по поводу связи матери и ребенка, которую не могут разрушить никакие силы. Он усмехнулся:

– Эта связь прекратилась тогда, когда доктор перерезал пуповину. Не заблуждайся, дорогая. Между тобой и Робертом связи нет. А вот между нами она подобна стали.

– Подобна стали, – повторила молодая мамаша и больше к этой теме не возвращалась. Она свято верила всему, что говорил ей супруг. Она его боготворила и выполняла все его прихоти и приказы.

Откуда ей было знать, что, отказываясь от воспитания мальчика, она сознательно лишила себя главного – счастья материнства. Ей были неведомы страдания малыша, оставленного на попечение няни. Несмотря на то, что няня была добрейшим человеком, она была мальчику чужой. Он не чувствовал связи с матерью и поэтому вел себя странно, много плакал и часто болел. Вдобавок ко всему дамы, черная и белая, вновь явились в дом и раскачали над колыбелью мальчика большой маятник. Привели часовой механизм в действие.

Когда старинные часы, стоящие много лет, вновь стали отсчитывать время, хозяин дома испугался. Он вбежал в гостиную и замер, глядя на часовую стрелку, стремительно вращающуюся по кругу.

– Что все это значит? – воскликнул он.

– Понятия не имею, – ответила нянька. Она тоже вошла в гостиную, услышав бой часов. Мальчик, которого она держала на руках, с интересом смотрел на часовые стрелки.

– Остановите немедленно эти часы, – приказал хозяин.

– Я не смогу выполнить ваш приказ, потому что я даже не знаю, как они открываются, – сказала няня, опуская мальчика на пол.

Мальчик стукнул кулачком по стеклу. Стрелки успокоились.

– Роберт, ты – настоящий волшебник! – воскликнул хозяин, подхватив мальчика на руки. – Молодчина, сынок!

Малыш шлепнул папашу ладошкой по губам и звонко рассмеялся. Отец побагровел. Эта детская выходка его рассердила. Он поставил мальчика на пол, отругал няньку за то, что она плохо воспитывает мальчика, ушел к себе.

Нянька огорчилась. Она не видела в поведении малыша ничего предосудительного. Мало того, она частенько сама хлопала его ладошкой по губам. Она так с ним играла. Так выражала свою любовь к нему.

Няня привязалась к мальчугану, считала его своим сыном, старалась привить ему как можно больше своего. Она надеялась, что возникшая между ними связь бесследно не исчезнет, поэтому и старалась изо всех сил.

Она радовалась тому, что юная мамаша полностью переложила на нее все свои обязанности, что мальчик все сильнее к ней привязывается, все больше ей подражает. Няня настолько вошла в роль мамаши, что забыла о том, кто она на самом деле. Случай с часами ее отрезвил.

Она поняла, что с этими людьми нужно быть настороже, и затаилась. Она решила отомстить хозяину. Начала настраивать мальчика против отца. Это было несложно. Тот сам помогал ей. Он редко общался с сыном, вечно брюзжал и раздражался по любому поводу. Встречи отца и сына больше напоминали битву лютых врагов, чем встречу родных людей. Порой няне казалось, что еще миг, и они разорвут друг друга на части. Тогда она выступала в роли спасительницы.

Но так не могло продолжаться вечно, она это понимала и была готова к любым неожиданностям. Но все же, известие о том, что в ее услугах хозяева больше не нуждаются, застало ее врасплох.

Она несколько раз уговаривала хозяйку родить еще одного ребенка. Та испуганно восклицала:

– Нет, нет, супруг не хочет слышать о детях. Я не смею ему перечить.

– Да, конечно, жена должна во всем повиноваться супругу, это верно. Но, неужели тебе не хочется прижать к груди маленькую девочку? – спрашивала она хозяйку.

Та пожимала плечами, отвечала растерянно: – Не знаю…

– Подумай о себе, – вкрадчиво говорила няня. – Подумай о том, что с годами у женщин могут развиться разные болезни, если они не воспроизведут на свет пять – шесть детишек.

– Сколько? О, нет шесть малышей – это слишком, – испуганно мотала головой хозяйка. – Я никогда не смогу родить столько детей.

– А тебе и не нужно столько, – успокаивала ее няня. – Роди одного.

– Одного? – она вздыхала. – Я не знаю, готова ли я стать настоящей матерью.

– Ты давно готова к этому. Ты повзрослела. Роберт подрос. После рождения еще одного младенца муж станет любить тебя сильнее, вот увидишь, – подначивала ее няня.

– Я должна подумать, – отвечала хозяйка и уходила.

Она шла в гостиную, садилась пред старинными часами и неотрывно смотрела на большие стрелки. Часы не давали ей покоя. Она много думала о странностях, творящихся в их доме после того, как они пошли. Она видела в часах какой-то магический знак, но сказать об этом никому не решалась.

Однажды, улучив момент, она шепнула трехлетнему сыну:

– Часы отмеряют мою жизнь. Они так жутко бьют, что я каждый раз вздрагиваю. Я боюсь, Роберт, но ничего не могу с этим поделать.

Мальчик обнял ее за шею, поцеловал. Ей сразу стало легко и спокойно. Она зажмурилась, крепче прижала его к себе, расцеловала в румяные щечки.

– Ах, как прекрасно, что у меня есть ты, Роберт! – воскликнула она, подхватив его на руки.

– Ай, яй, яй, – проговорила няня, вошедшая в комнату. – Как вы себя плохо ведете, дорогая. Что скажет ваш супруг, когда узнает обо всем, что здесь произошло?

– Прошу тебя, Тильда, не рассказывай никому о нас с Робертом, – взмолилась хозяйка, опустив мальчика вниз.

– Хорошо, – сказала няня. – Я ничего не скажу, если вы пообещаете вести себя достойно.

– Я обещаю.

Она ушла к себе, даже не поцеловав сына. С тех пор она стала его избегать, чтобы не рассердить Тильду. А когда Тильда стала уговаривать ее родить ребенка, она насторожилась, решила обо всем рассказать мужу.

– Я так и знал, что эта Тильда – темная личность. С ее появлением в нашем доме все пошло не так, – сказал он, выслушав рассказ супруги. – Ты заметила, какими непростыми стали наши отношения?

– Да, милый, – ответила она, прижавшись к его груди. – Давай выпроводим эту Тильду из нашего дома и заживем так, как сами захотим.

– Нам нужно выпроводить не только ее, – он поцеловал ее в шею. – Мы должны подумать о нашем сыне. Роберту нужно учиться, чтобы стать таким же преуспевающим человеком, как его отец.

– Ты прав, дорогой. Роберт – смышленый мальчик. Он так хорошо складывает слова и цифры, что…

– Должен отнестись к своему дару с особым вниманием, – завершил ее мысль супруг. – Я уже договорился о том, чтобы Роберта приняли в лучшую гимназию.

– О, это прекрасно! – воскликнула она.

– Только прошу тебя, ни о чем не говори Тильде, – попросил супруг. – Хотя нет, скажи ей, что у тебя скоро будет ребенок.

– Милый? – она зарделась. Сердце забилось от радости. Наконец-то исполнится ее заветная мечта: она вновь родит малыша, но теперь уже ни за что никому его не отдаст. Должна же она почувствовать, что значит быть настоящей матерью.

– Ах, как это прекрасно, милый! – она прижалась к груди мужа. Он отстранился и спросил строго:

– Что это ты? Неужели ты не поняла, что я хочу обмануть Тильду? Пусть думает, что нужна нам, что мы не обойдемся без ее помощи, – он усмехнулся. – Тем сильнее будет ее разочарование, когда она поймет, какой подарок мы ей приготовили, – поцеловал жену в лоб, рассмеялся.

Его смех ее расстроил, но она попыталась скрыть свои чувства. Решила выждать время. Вспомнила о часах в гостиной. Сама себе назначила час пробуждения – полдень с двенадцатым ударом.

И вот полдень. Часы отсчитали двенадцать.

Супруг объявил о своем решении отправить Роберта в гимназию, а Тильду восвояси.

– Позвольте мне остаться, – попросила она. – Вашей супруге скоро понадобиться моя помощь.

– Она обойдется без вашей помощи, – сказал хозяин с усмешкой. – Ее беременность оказалась ложной. Так бывает, когда женщина очень хочет стать матерью.

– Но… – Тильда побледнела.

– Вам незачем больше оставаться в нашем доме, – сказал хозяин строго. – Даю вам на сборы час.

Тильда бухнулась ему в ноги, запричитала, но хозяин остался глух к ее мольбам. Тогда она схватила Роберта и сказала, что убьет его, если хозяева не выполнят все ее условия.

– Убивайте, – проговорил хозяин с издевкой. – Я знал, Тильда, что вы затеваете что-то недоброе, поэтому пригласил в гости констебля.

Он толкнул дверь. Тильда остолбенела, увидев офицера полиции. Она оттолкнула Роберта, пробубнила что-то и убежала в свою комнату.

– Что все это значит? – спросил Роберт, растерянно глядя на отца.

– Жизнь сделала новый виток, сынок, – ответил тот. – Ты стал взрослым. Теперь от тебя зависит, каким ты путем пойдешь: станешь ли таким, как твой отец или будешь таким холодным и расчетливым, как Тильда, которая хотела тебя убить.

Он выдержал паузу, сказал, глядя мимо Роберта:

– Если произносить имя Тильда медленно, то создается впечатление, что ты говоришь: кусок льда, кусок льда, – посмотрел на Роберта.

Тот поежился, вспомнив, как однажды, во время прогулки по парку, няня принялась разбивать льдинки на лужах. Она стучала каблуками, приплясывала и повторяла какие-то странные слова.

– Что ты делаешь? – спросил Роберт.

– Колдую, – ответила Тильда. Схватила его за плечи, спросила:

– Страшно? – он кивнул, она рассмеялась.

– Не бойся, глупыш. Я пошутила. Я не верю ни в какие силы кроме силы материнской любви, которая способна разрушить все преграды так же легко, как я разбиваю этот лед. Моя любовь будет тебя оберегать везде, где бы ты ни был, потому что я – твоя мать. Я тебя люблю очень сильно.

– Постой, Тильда, ты ведь моя няня, – проговорил Роберт растерянно. Он никак не мог взять в толк, что она такое ему говорит, зачем запутывает его.

– Ты прав, мой мальчик. Формально я – твоя няня, – сказала она, обняв его. – Но я вынянчила тебя, выпестовала тебя, вложила в тебя свою душу, словно ты – мой родной сын. Нашу связь никто не разрушит.

– А разве кто-то хочет ее разрушить? – искренне удивился Роберт.

– Конечно, – Тильда перешла на шепот. – Вокруг нас много зла, сынок. Оно только и ждет удобного момента, чтобы разжечь в наших сердцах вражду. Дай мне слово, Роберт, что никогда меня не забудешь. Что ты обязательно найдешь меня и вернешь мне то, что мне принадлежит.

– Я не совсем понимаю, о чем ты меня просишь, – проговорил Роберт насупившись.

– Тебе пока и не нужно все понимать, – сказала она, поцеловав его в щеку. – Просто пообещай любить меня и все.

– Обещаю, – сказал он.

– Вот и прекрасно! – воскликнула она, разбила остатки льда и пропела:

 
– Прочь стужа, прочь.
Радость входи в двери.
Верю, верю, верю,
Что все у нас будет – пре-крас-но.
Жизнь прожита не на-прас-но…
 

После этого случая Роберт долго не мог отделаться от странного ощущения чего-то недоброго, нависшего над ним. Он стал задумчивым, неразговорчивым. Заметив это, няня стала придумывать новые игры, головоломки, шарады. Роберт увлекся ими, забылся, вновь стал веселым мальчуганом, каким и должен быть пятилетний ребенок. Няня вздохнула с облегчением: