Текст книги "Вверх по Меконгу (сборник)"

Страна твоя будет разорена. Жителей уведут в плен. Города простоят в запустении тысячу лет. Джунгли опутают храмы. Каменные истуканы будут разбиты, золото, серебро и драгоценные камни разграблены. От былого могущества не останется следа.

Но если ты откажешься от злых помыслов и злых деяний своих, если ты разобьешь золотого истукана, то…

– Нет, – перебил старца король. – Если я разобью золотого идола, то не смогу держать народ в повиновении…

– Народ давно не повинуется тебе король, – проговорил старец. – Ты – Нджаява Манн – свергнутый король. Твой главный помощник Давир стоит во главе заговорщиков, которые собираются на закате расправиться с тобой…

– Давир? – воскликнул король и сжал кулаки. – Старая лисица. Еще посмотрим, кто кого. Я расправлюсь с тобой прежде, чем ты подашь тайный знак.

– Вам не придется утруждать себя, Ваша Светлость, – спокойно произнес старец. – На рассвете огненный вихрь поразит Анкор Томб, и все, пришедшие поклониться золотому идолу, превратятся в прах и пепел.

– В прах и пепел, в пепел и прах, – повторил король, пристально глядя в глаза старца. – А что будет с моим сыном, с Визиофеей?

– Твой сын станет странствующим монахом То Линхом – Добрым Духом, помогающим людям, отправляющимся на поиски истины, – улыбнулся старец. – А Визиофея…

Он провел рукой по черным блестящим волосам неподвижно сидящей женщины, по её бледному лицу и проговорил:

– Если она пробудет с тобой до рассвета, то тоже превратится в прах и пепел, а если уйдет сейчас вместе со мной, то будет жить долго и…

– А нельзя нам уйти вместе с королем? – прошептала Визиофея, молитвенно сложив на груди руки.

– Нет, – строго сказал старец. – Если бы король согласился разбить золотого истукана, то мог бы спасти не только себя, но и свою страну…

– Но ведь еще не поздно принять иное решение, – схватив старца за руку, воскликнула Визиофея.

– Поздно, дитя мое, – горько вздохнул старец. – Рассвет уже позолотил край неба. Нам следует спешить.

– О, нет, – застонала Визиофея. – Я не смогу жить без тебя, любовь моя. Я умру вместе с тобой, мой король.

– Убирайся прочь! – грозно выкрикнул Нджаява Манн Севен.

– Нет, нет, я не уйду, мой повелитель, – упав перед ним на колени, прошептала Визиофея. – Не гони меня. Позволь остаться.

– Убирайся, – сквозь зубы процедил король. – Ты, верно, забыла, что у меня тысяча наложниц, которые ждут своего часа, и что ты – одна из них.

– Прости, – еле слышно проговорила Визиофея, поцеловав край одежды короля. – Прости…

Сердце короля смягчилось. Он опустился на колени перед заплаканной женщиной, осыпал поцелуями её мокрое лицо, крепко-крепко обнял и зашептал:

– Прости, прости, любовь моя. Я лишился рассудка. Ты, Визиофея – единственная женщина, покорившая сердце гордого, надменного, себялюбивого короля. Я боюсь за тебя, за нашего сына, жизнь которого ты должна сохранить. Сделай это ради меня, ради нашей любви. Беги, Визиофея…

– Еще минута промедления, и мне не спасти тебя, Визиофея, – проговорил старец, помогая ей подняться.

– Прощай, – прижавшись к королю, прошептала Визиофея.

– Прощай, любовь моя, – проговорил король, едва шевеля бескровными губами.

Старец и Визиофея направились к двери. Джулия прижалась к холодной каменной стене, а когда монах проходил мимо нее, сделала шаг вперед и спросила:

– Что делать мне, Анх То?

– Дождаться утра, – ответил он, жестом останавливая её.

– Но, на рассвете все здесь превратится в прах и пепел, – воскликнула Джулия.

– Дождись рассвета, – сказал старец и исчез.

Джулия присела на корточки и, обхватив голову руками, застонала:

– Зачем мне снится этот сон? Что я должна понять, вторгаясь в вековые тайны? И почему такой печалью мой полон дух и сердце разрывается на части? Кто даст ответ? И есть ли объясненье всем мукам и страданиям земным?

– Не торопись, еще ты все узнаешь, – послышалось в ответ. И яркий свет рассеял темноту.

Грянул гром барабанов, сопровождаемый бряцаньем доспехов, звоном кадильных чаш и мелодией ритуальных песен. Запахло благовониями и ароматными маслами.

– Яви себя народу, Нджаява Манн! – раздались восторженные крики.

– Ты – наше солнце!

– Ты – наш властелин!

– Ты – наш посредник пред сынами света!

– Ты – второй после Будды!

– Яви скорей свой лик, король!

Джулия поспешно поднялась и побежала по широкому коридору к распахнутой в небо двери. Отсюда она могла видеть многоголосую пеструю толпу, стоящую у подножия Анкор Томба и золотого Будду, к которому медленно двигалась вереница людей, одетых в ярко-желтые одежды. Впереди всех, высоко подняв голову, шел король Нджаява Манн Севен.

Его черные, напомаженные маслом волосы, приобрели на солнце золотой оттенок. Бледное лицо короля было совершенно спокойным. Джулии показалось, что на нем появилось некое подобие улыбки, когда король поднялся на последнюю ступень пьедестала и повернулся к людям, чтобы вознести всесожжения. Наступила полная тишина. Нджаява Манн Севен поднял вверх кадильницу, и в тот же миг трезубец молнии вонзился в его сердце. Огненный вихрь подхватил всех, находящихся на вершине Анкор Томба и увлек за собой в черную воронку пустоты.

Крик отчаяния и страха огласил пространство. Люди бросились врассыпную. Солнце померкло. Вязкий, тягучий сумрак повис над землей. Стены храма заходили ходуном, а каменные идолы попадали со своих пьедесталов лицами вниз.

Джулии показалось, что началось землетрясение. Она прижала ладони к лицу и застонала:

– Господи, скорей бы рассвет. Господи, помоги мне проснуться. Помоги мне выбраться из этого жуткого места. Помоги мне, Господи!

Чьи-то сильные руки подхватили Джулию и понесли вниз к подножию Анкор Томба туда, где стоял Лонг с букетом орхидей.

– Кто помог мне спуститься? – озираясь по сторонам, спросила Джулия.

– Тот, кого ты просила, – подмигнул Лонг, протягивая ей орхидеи.

– Господь, – прошептала она, опуская лицо в цветы.

– Господь, – запели на все лады, проснувшиеся птицы.

– Хочешь побродить по темплам Анкора вместе с туристами? – поинтересовался Лонг.

– Нет, – покачала головой Джулия. – Я провела бессонную ночь, и с удовольствием просплю весь день, если ты мне позволишь.

– Позволю, – улыбнулся Лонг.

Суденышко двигалось вверх по Меконгу. Джулия, убаюканная ворчливым урчанием мотора, беззаботно уснула. Ей снились черно-серые каменные идолы с четырьмя лицами, смотрящими в разные стороны. Идолы менялись головами, рассыпались на множество малюсеньких кусочков, а потом вновь принимали прежний облик и шептали:

– United we fall, than united we stand.[5]5
  Мы – сообщество падающих, а не сообщество стоящих.


[Закрыть]

Король Нджаява Манн Севен поднимался вверх по отвесным ступеням, чтобы вместе с многоликими статуями рухнуть вниз, превратиться в прах, а потом восстать из праха в образе Ричарда, окруженного танцовщицами Апсара, исполняющими медленный ритуальный танец.

А в синем небе кружила птица с золотым оперением, пытаясь улететь подальше от зловещего места, но что-то не отпускало её, заставляя вновь и вновь парить над потерявшими былую красоту темплами.

Джулии показалось, что сейчас она узнает секрет, ради которого она провела ночь в Анкоре, но громкий голос Лонга заставил ее пробудиться.

– Просыпайся, Лиен, спать на закате вредно, – проговорил он, тормоша ее за плечо.

– Ах, – сокрушенно вздохнула Джулия. – Еще бы миг, и я бы постигла смысл…

– Сны обманчивы, Лиен, – покачал головой Лонг. – Не стоит доверяться им в поисках истины и смысла.

– Хорошо, – пообещала Джулия, оглядываясь по сторонам. – Еде мы?

– В Лаосе, – ответил Лонг. – Мы преодолели большую часть пути. Скоро полноводный Меконг станет похож на речушку, а потом и вовсе на ручей, по которому невозможно будет плыть на моем корабле. Но… не станем думать о том, что будет потом. Давай лучше подумаем о том, что ждет нас сегодня.

– И что же нас сегодня ждет? – оживилась Джулия.

– Поход на Змеиную аллею, – бодро ответил Лонг. И, увидев, как изменилось лицо Джулии, от души расхохотался:

– Тебе нечего бояться, Лиен. Когда ты увидишь аллею змей, то не захочешь уходить. Обещаю.

Лонг говорил правду. Джулия не смогла скрыть восторга, когда они подошли к массивным деревянным воротам, украшенным резьбой, бронзовым литьем и каменными драконами. Нефритовые глаза драконов так ярко сверкали, что, казалось, еще миг, и они оживут и, открыв свои пасти, дохнут огнем на людей, посягнувших на царящее за воротами безмолвие. Но проходил миг, другой, третий, проходили века, а драконы так и не двигались со своих мест. Зато безмолвие, царящее за воротами, было мнимым. Едва Джулия и Лонг приблизились к невысокой пагоде с загнутыми вверх углами крыши, украшенной миниатюрными фигурками людей и животных, как послышались звуки дудочек, позвякивание колокольчиков и барабанная дробь.

Огромные круглые фонари красного цвета закачались над головами прохожих, словно кто-то неведомый дернул за нить, связывающую их между собой. Аромат благовоний разлился в воздухе. Из многочисленных домиков, похожих на пагоды, вышли заклинатели змей в красочных костюмах, украшенных причудливым орнаментом. Началось настоящее шоу, в котором один номер был лучше другого.

– Ну, что я говорил? – сказал Лонг, победоносно глядя на Джулию.

– Ты прав, – улыбнулась она. – Мне действительно не хочется никуда отсюда уходить.

– Но, к сожалению, милая моя Лиен, все когда-нибудь заканчивается, – подмигнул ей Лонг и повторил:

– Когда-нибудь… А пока пойдем, я покажу тебе еще кое-что.

Джулия послушно последовала за ним в небольшой дворик, затейливо украшенный карликовыми деревцами и каменными фонариками, в которых трепетало пламя, пытаясь вырваться наружу сквозь резные отверстия, похожие на цветочные бутоны. В центре дворика стоял большой мраморный стол, на котором повара готовили экзотические блюда из змей, стараясь перещеголять друг друга.

Лонг с аппетитом съел несколько предложенных ему кусочков кобры. Джулия от угощения отказалась. Ей хотелось просто любоваться происходящим вокруг, слушать нарастающий ритм барабанов и затихающую мелодию свирели, вдыхать воздух с ароматами масел, дурманом трав и ни о чем не думать. Забыть о прошлом, словно его никогда не было. А оставить в памяти лишь ощущение радостного восторга и постараться не утратить его, несмотря ни на какие испытания, уготованные судьбой.

Змеиная аллея привела Джулию и Лонга к храму Дракона, украшенному изваяниями драконов из редкого черного камня, отточенными так, что свет отражался от них в трехмерном измерении. Двойная крыша опиралась на двенадцать цилиндрических и квадратных колонн, увитых сверху донизу резными фигурами драконов. А каменные основания колонн напоминали цветы лотоса.

– Видишь, Лиен, – проговорил Лонг, указывая на дракона, опустившего голову в чашу цветка, – Дракон и Лотос связаны узами дружбы. Теперь ты понимаешь, почему я зову тебя Лиен?

– Теперь понимаю, – прошептала Джулия, проведя рукой по прохладной чешуйчатой спине дракона.

– Большой зал храма называют залом Пяти Ворот, потому что он имеет пять входов, – сказал Лонг, приглашая Джулию последовать за ним внутрь. – Через красные двери можно попасть в зал Предшествия. За желтыми дверями находятся наклонные ступени – Путь Императора. За белыми дверями – Большой зал переговоров, за зелеными – Зал Смирения, а за черными – зал Перемен. Туда стоит заглянуть хотя бы затем, чтобы увидеть ад кромешный в небесах и на земле и задуматься о смысле человеческого бытия, о смысле жизни.

Джулия послушно отправилась за Лонгом в зал Перемен. Он был чуть больше зала Пяти Ворот. Потолок, похожий на паутину, поддерживало шестнадцать разных колонн, скрепленных попарно. В центре возвышалась цилиндрическая колонна, которую обвивали два золотых дракона с устрашающими ликами. Один дракон поднимал голову вверх, а второй упирался носом в основание колонны.

Сквозь решетчатые восьмигранные окна в зал Перемен проникал неяркий свет. Он огибал центральную колонну так, что тень, лежащая у основания, напоминала раскрытую книгу.

– Книга Перемен или Книга Судеб, – проговорил Лонг, указывая на тень. – Она лежит здесь и днем и ночью.

– И днем и ночью, – машинально повторила Джулия. В тот же миг раздался колокольный звон.

– Так звучит Великий колокол, – сообщил ей Лонг с нескрываемой гордостью. – Высотою он более двух метров и весит более пятисот килограмм. Чтобы увидеть его нам нужно пройти в Большой зал.

– Хорошо, – сказала Джулия, последовав за Лонгом. У высокого порога, сделанного специально, чтобы злые духи не смогли проникнуть внутрь храма, а надменные люди склонили головы, Джулия остановилась, чтобы как можно лучше все разглядеть.

Двадцать четыре искусно вырезанных деревянных перегородки соединялись на потолке, образуя фигуру, похожую на многогранник, в центре которого на золотом крюке был закреплен Великий Колокол. Несмотря на свою массивность, он издавал весьма мелодичный звон, похожий на пение райских птичек.

Под колоколом в больших чашах, напоминавших цветы лилий, пульсировали два фонтанчика.

– Это глаза и уши Дракона, – пояснил Лонг. – Чаши поддерживают добродушный карп – дух Ветра и зеленая летучая мышь – Покровитель черепах и змей. А нефритовые львы у входа – это глаза и уши тысячи миль. Они могут услышать шепот ветра и увидеть скрытые под землей сокровища.

– Ничего они не видят и не слышат, – подумала Джулия, погладив львов по добродушным мордам и поспешила за Лонгом в переулок Девяти поворотов.

Полукруглые дома, расположенные по обе стороны переулка, напоминали маленькие бочонки, украшенные черепичными крышами с загнутыми вверх краями. В конце переулка на небольшом возвышении стоял человек в длинной одежде, похожей на женское платье, и что-то декламировал.

– Это поэт, – сказал Лонг и, скрестив на груди руки, замер, вслушиваясь в мелодичную речь.

– О чём его стихи? – поинтересовалась Джулия.

– Он поёт о любви, рассказывая историю супругов, которые жили в башне И Ло, – проговорил Лонг, продолжая смотреть на поэта. – Собираясь в дальний путь, муж посадил под окнами деревце карамболя, чтобы супруга не забывала его и сильно не скучала в разлуке. Муж так и не вернулся из дальней страны, а жена провела остаток дней, глядя на маленькое деревце, которое превратилось в огромное дерево, расцветающее пурпурными цветами.

Поэт низко поклонился и ушел, уступив место другому певцу любви. Но его стихов Джулия не услышала, Лонг увлек её за собой в переулок Касания плеча, где невозможно было разойтись, не прикоснувшись друг к другу.

Следуя за Лонгом, Джулия думала, о том, что все завершающееся наяву, оживает в сновидениях или мечтах…

Утром Джулия увидела иную сторону жизни лаосцев. Они с Лонгом остановились в маленькой плавучей деревне, которая напоминала кладбище погибших кораблей. Грязно-серые странного вида конструкции с торчащими в разные стороны проволочными антеннами, произвели на Джулию удручающее впечатление. Она подумала, что даже яркое солнце, щедро дарящее свое тепло и разливающее золотую краску, не может стереть налет нищеты и безысходности. Но, увидев сияющие глаза людей, она по-иному взглянула на этот маленький мирок.

– Жители плавучей деревни счастливы и свободны, – подумала Джулия. – Свободны от зависти и суеты, от необходимости копить богатство и прятать его от воров. Они ловят рыбу, растят детей, кочуют по реке, любуясь закатами и восходами, слушают пение птиц, шум дождя и ветра. Они не знают о том мире, в котором живем мы – европейцы.

Смуглый малыш перегнулся через борт своего плавучего домика и, протянув Джулии маленькую ракушку в виде кувшина, что-то пролепетал на своем мелодично-певучем языке.

– Он сказал, что ты красавица, Лиен, – перевел слова малыша Лонг и рассмеялся.

Джулия сняла с шеи старинную китайскую монету на черном шнурке – подарок Ричарда и протянула мальчугану. Он долго не решался принять подарок, а потом прижал монету к груди и моментально исчез.

– Ты хотела бы здесь остаться, Лиен? – спросил Лонг, заглядывая в глаза Джулии.

– Не знаю, – ответила она, потупив взор. Ей не хватило духа признаться, что всего лишь миг назад она думала о том, что не хочет возвращаться в Англию, не желает окунаться вновь в океан суеты, безразличия, ненависти и предательства. Но сможет ли она жить здесь? Пока Джулия не могла ответить утвердительно на этот вопрос. Слишком разительным был контраст между жизнью прошлой и новой, предлагаемой Лонгом.

– Нет, мистер Дракон, – покачала головой Джулия. – Вначале мы должны отыскать Шамбалу, а потом…

– Верное решение, Лиен, – похлопал её по плечу Лонг. – Оставим новому дню новые заботы.

– Новые заботы, – повторила Джулия, подумав о том, что у неё нет никаких забот. Она просто плывет вверх по Меконгу, чтобы отыскать призрачную Шамбалу, которой, скорее всего, нет и никогда не было.

– Может быть, Шамбала – это мир любви и света, в котором хочет оказаться каждый человек, называя его Раем, Шамбалой или Нирваной, пытаясь отыскать его на земле. Но возможно ли это? Верный ли путь для поисков избрало человечество? – спросила себя Джулия.

– Тибетские монахи знают ответы на все вопросы, – словно угадав её мысли, проговорил Лонг.

– На все? – не поверила Джулия.

– Ну… почти на все, – поправился Лонг. – О чем ты хочешь их спросить?

– Пока не знаю, – улыбнулась Джулия.

– Тогда думай, – приказал Лонг.

– Хорошо, – сказала Джулия и, удобно устроившись на корме лодки, принялась наблюдать за стремительным течение реки.

Ночью они миновали китайскую границу, а в полдень Лонг пришвартовался у небольшого причала и, грустно улыбнувшись, сказал:

– Пора прощаться, Лиен.

– Как прощаться? Почему? – воскликнула Джулия.

– Твой дальнейший маршрут пройдет по запретным местам, – проговорил Лонг, став серьезным. – Ты увидишь Орлиные камни, излучающие холод, тепло и свет. Порой эти камни влияют на зрение, сбивая путников с пути. Но ты не должна бояться, Лиен. Ты увидишь королевство Белых Вод – страну справедливости и добродетели, обитель Сынов Света.

– Но, странствующий монах То Линх обещал мне показать Шамбалу, – сказала Джулия.

– Королевство Белых Вод, Долина Бессмертных и Шамбала – это одно и тоже, – улыбнулся Лонг.

– Почему ты не хочешь ехать со мной туда? – спросила Джулия, крепко сжав его руку.

– Я не имею права идти дальше, – ответил он. – Путь в Долину Бессмертных скрыт от праздных людей. Туда могут попасть лишь достигшие высших добродетелей.

– Но, я ведь тоже не являюсь образцом добродетели, – смутилась Джулия.

– Верно, – улыбнулся Лонг. – Но ведь я не сказал тебе, Лиен, что ты непременно попадешь в Шамбалу. Я сказал: «если тебе повезет, то…»

– А если не повезет, то? – поинтересовалась Джулия, пристально посмотрев в глаза Лонга.

– То ты побываешь в окрестностях облаков и дождей, окунешься с головой в дрейфующие туманы, получишь заряд жизненной энергии, которая концентрируется в воздухе, когда небеса и земля встречаются у самых горных вершин, – нараспев проговорил Лонг. – К тому же, ты увидишь необыкновенные горы, покрытые вековыми лесами из сосен и кипарисов. Твоему взору откроются зеленые оазисы среди белоснежных вершин и самое красивое озеро Солнца и Луны – Жиютань с чистейшей водой бирюзово-перламутрового цвета. Вокруг озера высятся скалы, похожие на гигантский окаменелый лес. Среди них вверх вниз петляет дорожка, ведущая к крохотному храму, высеченному в горе и посвященному богине милосердия Гуаньинь.

Если повезет, ты, Лиен, сможешь пройти одним из потайных ходов, которых в горах великое множество. Кто знает, может быть, один из них приведет тебя в Страну Света Шамбалу.

– Возможно, – прошептала Джулия.

– Тебе не кажется, Лиен, что я наговорил лишнего? – строго спросил Лонг.

– Нет, – ответила Джулия.

– Мне не следовало так многословить, – пожурил себя Лонг. – Учитель будет мной недоволен.

– Учитель? – удивленно переспросила Джулия. Но Лонг сделал вид, что не слышал ее вопроса. Он крепко сжал её руку и, не говоря больше ни слова, повел за собой лабиринтом узких улочек и переулков, утопающих в буйной зелени.

Наконец, они остановились перед высокими арочными воротами, украшенными красной рельефной резьбой. По обе стороны от ворот стояли на страже лев и слон, в открытые пасти которых Лонг вложил старинные, потемневшие от времени, монеты. Створки ворот распахнулись, позволяя путникам двинуться вперед по прямой, стреловидной аллее, которая упиралась в здание, похожее на сложенные в молитве руки. Справа и слева от аллеи располагались внутренние дворики, густо заросшие цветущими кустарниками и редкими фруктовыми деревьями, в тени которых прятались пагоды с вздернутыми уголками черепичных крыш. Крыши опирались на массивные колонны, исписанные иероглифами сверху донизу.

Лонг подвел Джулию к одной из таких пагод и негромко сказал:

– Прощай, Лиен. Буду рад увидеть тебя еще раз.

– И я тоже, – прошептала Джулия, еле сдерживая слезы. Ей ужасно хотелось обнять Лонга, наговорить ему много-много добрых слов благодарности и признательности, но он поспешно развернулся и зашагал прочь. Джулия прижала обе ладони к губам, чтобы заглушить рвущиеся на волю рыдания.

– Я должна догнать его, – подумала она, но выполнить задуманное не смогла, чья-то сильная рука опустилась ей на плечи.

– Ни хао! – раздался мужской голос.

Джулия повернула голову и увидела перед собой высокого черноглазого китайца со строгим взглядом. На вид ему было чуть больше тридцати. Одет он был в национальную одежду темно-синего цвета, украшенную золотым орнаментом.

– Добрый день, ни хао, – повторил он. – Во цзяо Чжан. Меня зовут Чжан.

– Здравствуйте, – проговорила Джулия и повернула голову, чтобы ещё раз взглянуть на Лонга, но он уже скрылся из вида. Арочные ворота были плотно закрыты. На их внутренней стороне красовался большой желтый круг с черным иероглифом посредине, словно призывая Джулию забыть о прошлом и окунуться в новую реальность.

– Ни хао, добрый день, – машинально проговорила она. – Во цзяо Джулия. Меня зовут Джулия.

– Спасибо, – сказал китаец и, распахнув перед Джулией узкую дверь, удалился.

Джулия вошла в маленькую комнату, присела на кровать и, опустив лицо в ладони, расплакалась, ругая себя за то, что согласилась отправиться в это сомнительное путешествие вверх по Меконгу. За то, что привязалась к странному вьетнамцу, а, расставшись с ним, испытывает почти физическую боль. А ещё Джулию страшила неизвестность. Ей было неведомо, когда она сможет выбраться из этого маленького дома, который охраняют два дракона из белого камня, сможет ли вновь увидеть родных или затеряется навеки в горах Тибета, где никто не додумается её искать.

– Ни хао ма? – взволнованно спросила юная китаянка, распахнув двери. Джулия подняла голову и удивленно посмотрела на девушку.

– Ах, простите, – поклонившись, проговорила она. – Я так испугалась, увидев вас в слезах, что забыла о том, что вы не понимаете по-китайски. С вами что-то случилось? Вам нужна помощь?

– Не знаю, – вытирая слезы, проговорила Джулия. – Меня огорчило расставание с другом.

– О… – китаянка сочувственно посмотрела на Джулию.

– Может быть, чашка горячего кофе меня успокоит, – сказала Джулия.

– Ах, – всплеснула руками девушка. – Со мной сегодня, положительно, творится что-то не то. Я же пришла, чтобы пригласить вас на чайную церемонию. Вы уже приняли ванну?

– Ванну? – брови Джулии взлетели вверх. Ей и в голову не пришло, что здесь, в этой маленькой комнатке имеются удобства.

– Ванну, ванну, – заулыбалась китаянка, отодвигая плотный занавес из лиловой ткани. – Я приду за вами чуть позже, – проговорила она и удалилась.

Джулия сбросила с себя пропахшую рыбой одежду и погрузилась в пенную ванну.

– Как странно, – проговорила она, – целую неделю я не помышляла ни о каких удобствах, а теперь с удивлением думаю, как я могла без них обходиться целую неделю?

Теплая вода подействовала на Джулию успокаивающе. Она перестала думать о неминуемых бедах, подстерегающих её на пути, а решила последовать мудрому совету: «Новому дню новые заботы».

Пока Джулия мылась, китаянка принесла ей шелковую национальную одежду темно-синего цвета, расшитую золотом, забрав ту, в которой Джулия путешествовала. Облачившись в новый наряд, Джулия глянула на себя в зеркало и улыбнулась:

– Ни хао! Во цзяо Джулия. Здравствуйте. Меня зовут Джулия.

В дверь негромко постучали. В комнату вошел Чжан.

– О, в этом наряде вы похожи на китаянку, – проговорил он, поклонившись.

– Спасибо, – смутилась Джулия.

– Не за что, бу сё, – улыбнулся Чжан. – Прошу вас следовать за мной.

Он привел её в просторную комнату, декорированную янтарным шелком и хрустальными фонариками. Никакой мебели в комнате не было. На полу лежала циновка, в центре которой на позолоченном блюде красовался позолоченный чайничек с длинным изящным носиком и миниатюрные чашечки, похожие на наперстки.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – проговорил Чжан, опускаясь на колени на одну из многочисленных подушечек, лежащих по краю циновки. Джулия повиновалась.

– Путешествуя вверх по Меконгу, вы уже отведали разные деликатесы, а теперь я предлагаю вам познакомиться с китайской кухней. Наша еда не жирная, в меру приправлена имбирем и чесноком, – сказал Чжан, когда юная китаянка поставила перед ними большое фарфоровое блюдо. – Что у нас на ужин, Илань?

– Сегодня у нас на ужин абаланы на половинках раковин, королевские креветки и запеченный на гриле угорь, – ответила девушка.

– А потом чайная церемония.

– Чайная церемония – это целое искусство, – улыбнулся Чжан. – Чай, который готовят из молодых нежных листочков чайного куста, уравновешивает гармонию космоса и духа, поднимает настроение. Мы завариваем чай в керамических чайниках из красной глины, а потом наливаем в чашечки с белыми стенками, чтобы видеть его цвет и определить его крепость.

– А для чего нужен этот позолоченный чайник? – поинтересовалась Джулия.

– В нем налито рисовое вино. Хотите попробовать?

– Нет, спасибо, – покачала головой Джулия.

– Ча! – громко сказала Илань, опуская на циновку поднос с миниатюрными чашечками и небольшими пузатыми чайниками, украшенными лепными драконами.

– Какой чай вы выберете: Черный Дракон – У лун или Колодец Дракона – Лунцзун? – поинтересовался Чжан.

– Я с удовольствием попробую и тот и другой, ответила Джулия, подумав, что имя Лонг – Дракон будет преследовать её постоянно. Она будет вспоминать немногословного вьетнамца, глядя на вздернутые вверх крыши пагод, украшенные фигурками драконов, на колонны, подпирающие эти крыши, на украшения зданий и даже на посуду.

– Чай следует пить так, – долетели до ее сознания слова китаянки Илань. – Выдержите время, которое требуется для того, чтобы сделать три вдоха и налейте чай в чашечку, а потом, чтобы он отдал свой аромат воде, вылейте его обратно в чайник. Снова сделайте три вдоха и три выдоха, и только после этого предлагайте чай гостям.

Илань проделала все, о чем только что говорила, и протянула Джулии чашечку с изумрудным чаем.

– Это Лунцзин – Колодец Дракона – самый дорогой чай, – сказала она. – Молодые зеленые листочки обрабатывают паром и скручивают вручную, чтобы удалить излишнюю влагу и усилить нежный аромат.

Джулия сделала небольшой глоток изумрудной тягучей жидкости и ощутила на губах вкус прохладного лета.

– Чай У лун – Черный Дракон дает более темный цвет и сильный аромат, потому что для этого сорта используют красно-коричневые чайные листья, – проговорила Илань, протягивая Джулии новую чашечку.

– В отличии от европейцев, мы никогда не добавляем в чай ни молока, ни сахара, – сказал Чжан. – Только так можно по-настоящему оценить нежный, чистый аромат и вкусовой букет напитка.

К концу ужина настроение Джулии пришло в норму. Она совершенно успокоилась и даже попрощалась с Чжаном и Илань по-китайски.

– Дзаи цзянь. До свидания.

– Сесе нинь, – заулыбалась Илань и поклонилась. – Спасибо. Всегда приятно слышать родную речь.

– Спасибо – сесе, – сказал Чжан. – Доброй ночи, Джулия. Дзаи цзянь.

– Дзаи цзянь, сесе нинь, – еще раз сказала Джулия на прощание. – Доброй ночи. Спасибо.

Ночью кровать Джулии превратилась в корабль, плывущий мимо пагод и баньяновых деревьев вверх по Меконгу, который становился все уже и уже, пока не превратился в бьющий из-под земли ключ с хрустально чистой водой. К нему пришли все, кого знала и любила Джулия. А мама строгим голосом спросила:

– Почему ты не звонишь, Джулия?

– Прости. Я непременно позвоню тебе завтра, – проговорила Джулия и повторила по-китайски:

– Минтянь.

– Нет, сегодня, – строго сказала мама и повторила по-китайски:

– Цзинтянь.

– Хорошо, – пообещала Джулия. – Я позвоню тебе сегодня.

– Хао цзинтянь, – проговорила мама голосом китаянки Илань, и Джулия поняла, что пора просыпаться.

– Доброе утро. Ни шаньу, – поклонилась Илань. – Ни хао ма? Все хорошо?

– Все хорошо, Илань. Доброе утро, – улыбнулась Джулия.

Чжан ждал Джулию в янтарной комнате. Он низко поклонился и предложил ей отведать тушеные куриные лапки с пряными травами, черепаховый суп и красноватый чай Хунча – Сердце Дракона.

– В китайской мифологии драконы – олицетворение высшей духовной силы, – проговорила Илань, протягивая Джулии миниатюрную чашечку. – Императоры сравнивали себя с драконами. Фигурками драконов люди украшают крыши, чтобы отпугивать от своих домов злых духов. А драконы на посуде помогают сохранять душевное равновесие и физические силы. Так что пей, Джулия, ведь запас сил тебе необходим, чтобы преодолеть трудный путь.

Джулия удивленно глянула на девушку.

– Сегодня мы отправимся в Алишань – мир облаков и дождей, – проговорил Чжан и поднялся. – Сегодня мы начнем наше восхождение, или поиск страны света – дэн гао, как говорят китайцы.

– А можно мне вначале позвонить родителям? – поинтересовалась Джулия.

Чжан и Илань переглянулись и заспорили о чем-то. Джулия вздохнула и, повернув голову к лунообразным зеркалам, в которых отражались узкие окна, хрустальные фонарики и стены, декорированные янтарным шелком, подумала, что поговорить с мамой ей не удастся ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Но она ошиблась.

– Цинн, пожалуйста, – проговорил Чжан, протягивая ей телефонную трубку.

– Привет, – бодрым голосом сказала Джулия.

– Джульетта! – раздался в ответ мамин голос. – Куда ты запропастилась? Мы с ног сбились, разыскивая тебя. Твои друзья Клер, Мейден, Чарльз просто обрывают телефон, пытаясь узнать, когда ты вернешься. А мы не знаем ничего. Где ты, Джульетта?

– В Китае, – ответила она. – У меня все хорошо. Мамочка, прошу тебя, не волнуйся за меня. Я счастлива, здорова…

– Когда ты вернешься? – строго спросила мама.

– Скоро, – соврала Джулия.

– Что сказать твоим друзьям? – поинтересовалась мама.

– Скажи им… – проговорила Джулия и замолчала. Клер, Мейден, Мэри, Чарльз, Джефри и даже Ричард показались ей посторонними людьми, с которыми у неё не могло быть ничего общего. Джулия поймала себя на мысли, что теперь с большим трепетом она думает о других людях, с которыми ее связывает единое стремление к познанию истины. Перед ее внутренним взором возник смущенный мотоциклист, смешно коверкающий слова извинения – «кис ми», седовласый старец Анх То, превращающийся в воина в серебряных доспехах, предупредительный капитан Джанг и немногословный Лонг, разлука с которым удручила её.