Текст книги "Орхидеи в крови"

Глава 16

Уже было почти два часа дня, а Воронин все еще продолжал валяться на разобранной постели. Марина удивлено покосилась на грустного мужа и, пожимая плечами, прокралась на цыпочках мимо него на кухню. К ее величайшей радости, вот уже третий вечер подряд Воронин после работы оставался дома. И даже сегодня, в субботу, никуда не исчез, не испарился, не отправился пить пиво с друзьями, как он обычно поступал в течение всей их совместной жизни.

– Завтракать будешь? – крикнула Марина, гремя кастрюлей. – Или обедать, даже не знаю, как и назвать.

– Буду, спасибо, – буркнул Воронин и снова замолчал.

Марина ошарашено замерла на месте, ни каких тебе привычных вопросов-распоряжений, «а что ты там приготовила?» или «принеси сюда, пожалуйста». Уже несколько дней ее муж, совершенно не походил на ее мужа. Марина осторожно присела за кухонный стол и задумалась, что такого могло произойти с Ворониным, чтобы он изменился до неузнаваемости? А все это началось в тот самый вечер, когда она пришла с «сеанса черной магии», прям как по Булгакову. Воронин ждал ее дома, какой-то потерянный и несчастный, Марина даже сначала решила, что муж заболел, и кинулась мерить ему температуру. Но термометр показывал 36,7, а Воронин сидел бледнее – бледного.

– Ты отравился что – ли? – еще одна догадка озарила Марину. – Надеюсь, не водкой паленой?

– Марина, – но Воронин даже не разозлился, его голос был бесцветный и тихий. – Не говори ерунду, я просто устал. И давай пойдем спать.

Вот и сейчас муж чересчур спокойно, даже немного подавлено, взглянул на нее:

– Малыш…ты это…прости меня, а?

Тарелка выскользнула у Марины из рук, бекон с яйцом разметался по полу.

– Ты чего это? – наконец смогла произнести изумленная женщина, и опустилась на колени собирать остатки трапезы с пола. – Ты чего?

Воронин подсел рядом и брезгливо, двумя пальчиками поднял раздавленное яйцо:

– Куда его?

– Бросай в тарелку, – шмыгая носом, Марина ползала по полу. – Воронин, ты не играй со мной, я же так и умереть могу. Предупреждай хоть.

– Да я дурак, ты у меня такое сокровище, а я идиот, – начал мужчина, но его на полуслове прервал звонок в дверь. Воронин побледнел как смерть, – ты ждешь кого-то?

– Да что с тобой? – Марина выпрямилась и выбросила завтрак в мусорную корзину, – может соседка, или телеграмма, да мало ли кто.

– Я сам открою, – Воронин довольно грубо оттолкнул жену и бросился к двери:

– Кто? – заорал он. – Кто там? – а в его голосе было столько злости и ужаса, что Марина не на шутку струсила. Что с ним происходит?

В ответ – тишина, Воронин покрутился возле «глазка», потом забежал в комнату, с грохотом полетели на пол какие-то вещи, обувь, наконец, он вытащил из шкафа хоккейную клюшку, и снова помчался в коридор.

– Кто там? – совсем по-бабьи взвизгнул он и распахнул дверь настежь. В одной руке Воронин держал клюшку, а другая намертво впилась в косяк.

Лестничная площадка была пуста.

– Может, просто ошиблись? – немного озадаченно произнесла Марина, выглядывая из-за мужниной спины в подъезд.

– Наверное, – с огромным облегчением выдохнул Воронин и вымученно улыбнулся. – Подростки, су…

И замолчал, страшно побледнев, словно увидел приведение. Он быстро нагнулся, что-то спрятал в карман домашних брюк и рванул на себя дверь так, что едва не придавил Марине руку.

– Уйди, дура! – в бешенстве крикнул Воронин, забегая в ванную. – Вечно ты у меня болтаешься под ногами!

И так саданул дверью, что Марина, едва не оглохнув, закрыла руками уши. Она выглядела ужасно потерянной и несчастной.

А Воронин открыл воду в кране и вытащил дрожащими руками страшную находку. Это было его, водительское удостоверение, как будто специально, густо перепачканное уже коричневой, засохшей кровью. В удостоверение кто-то вложил кусок мятой газеты. Воронин, подчиняясь внезапному порыву, развернул листок и тихо заскулил – это была вырванная передовица из местных «Городских новостей». На небрежно смятом листе, черно-белая фотография изуродованной девушки, лица не видно, и заголовок «В нашем городе орудует маньяк?»

Воронин рванул ворот рубахи, ему не хватало воздуха.

Глава 17

Дверь открылась так бесшумно, что Аня совершенно ничего не поняла. Когда слишком долго чего-то ждешь, обычно притупляется чувство реальности. Вот и сейчас, Аня смотрела на вошедшего мужчину, одновременно узнавая и не узнавая в нем Сергея.

– Так вот ты какая, мое солнышко, – произнес мужчина, прислонившись спиной к стене.

Аня вскочила с кресла, на котором сидела неподвижно несколько часов подряд, но вдруг остановилась:

– Сергей? – на фотографии он выглядел по-другому. Как-то моложе, что ли и беззаботнее, а сейчас пред ней стоял серьезный, крепкий мужчина и еще – он сбрил бородку.

– Он самый, – ухмыльнулся парень. – Иди сюда, – она узнала его голос. Этот голос Аня узнала бы из тысячи голосов на свете.

Аня сделала шаг и снова замерла, как парализованная, на нее накатила такая волна страха и радости, что и словами не передать.

На парне были джинсы и просторный свитер без ворота. А на шее пульсировала вена, тук… тук,…словно маленькое сердце. И, наверное, до нее только сейчас дошло, что Сергей – это реальный, живой мужчина, а не плод ее воображения. И он смотрел на нее так, что подгибались колени. Аня сделал еще один шаг вперед, и снова замерла.

– Ну, иди же сюда! – тихо и даже как-то осторожно, чтобы ни вспугнуть, позвал Сергей. – Иди ко мне! – и протянул руки.

И как только Аня оказалась в его объятиях, комната тут же поплыла перед ее глазами.

– Здравствуй, – прошептал Сергей и едва дотронулся до ее губ, а ее словно током ударило. Девушка напряглась как пружинка и прижалась к Сергею. Повисла напряженная пауза, они ощущали такое сильное влечение друг к другу, что не могли пошевелиться.

– Я сошла с ума, – пробормотала Аня и поцеловала Сергея. – Сошла с ума, – повторила она, стаскивая с него свитер. Время пролетело незаметно, они словно выпали из реальности.

– Что будет дальше? – спросила Аня, не в силах оторваться от мужчины, но все же поднимаясь с ковра и собирая разбросанную одежду.

– Мы будем просто жить, – улыбнулся Сергей, с удовольствием наблюдая за девушкой. – И давай поблагодарим судьбу за эти мгновения чуда, за нашу с тобой нереальную историю, вообще за все.

– А как ты открыл дверь? – Аня несмело обняла Сергея.

– Отмычка, – безразлично мотнул головой парень. – У вас почти игрушечный замок. Пошли.

И потянул девушку за собой.

Едва они вышли на улицу, как Сергей резко повернул налево.

– Куда? – шепнула Аня, прогибаясь под тяжестью сумки.

– Давай быстрее, – парень осторожно пихнул Аню в бок.

Несмотря на раннее утро, жизнь в городе уже кипела вовсю. Они пробежали еще пару кварталов и снова свернули налево, и теперь оказались на огромном продуктовом базаре. От неожиданности Аня замерла как вкопанная и вытаращила глаза. Вокруг, насколько хватало ее зрения, прямо на земле сидели сотни торговок и возле каждой из них, сплошной стеной были выставлены подносы со всевозможной снедью. Аня сначала даже усомнилась в съедобности увиденного, настолько причудливые формы и цвета имели здесь некоторые фрукты и овощи. Ну, прям новогодние игрушки и все тут. Одним словом – экзотика. В воздухе стоял терпкий аромат, каких-то пряностей, Аня сумела различить только запах корицы и улыбнулась воспоминаниям из детства. Яблочный пирог с корицей, фирменное блюдо ее мамы.

– Пойдем! – Сергей взял ее за руку и потянул за собой. – Ты чего застыла?

– Как в сказке про Али – Бабу, – засмеялась Аня и двинулась вслед за парнем, не сводя глаз со стройных рядов. Все торговки как одна, были в черных платках, неопределенного возраста, в самых простых одеждах и шлепках на босу ногу, они выглядели немного жалкими и если честно, страшноватыми.

– Ой, Сережа, ты только посмотри! – Анжи удивленно взвизгнула и притормозила возле одного подноса. На нем были выложены белые, напоминающие почищенную картошку, не то фрукты, не то овощи. А рядом кучей возлежала всевозможная зелень, с длинными, оливкового цвета, корнями; с сочными белесыми стеблями и, наконец, удивительно похожие на пластмассу, салатные листы, наполненные стройным рядком маленьких шариков. – Неужели это можно есть?

– Один раз все съесть можно, – улыбнулся Сережа, и Аня еще раз полюбовалась его улыбкой, такой открытой и теплой она казалась.

Парень снова потянул ее за руку и они, миновав быстрым шагом двух мужчин, выбирающих диковинные плоды, нечто среднее между редисом и баклажаном, покинули площадь. На рынке было слишком много людей: молодые женщины с детьми всех возрастов, старухи в разноцветных юбках, и мужчины в чалмах или странных белых шапочках на голове. На некоторых мужчинах тоже были длинные юбки в красно – синюю клетку.

Сергей поймал «тук-тук» и, подсадив, Аню, бросил вознице:

– Поехали!

А затем прижал к себе напуганную, улыбающуюся девушку и поцеловал ее в щечку:

– Не дрейф! Со мной не пропадешь!

Часть 2

Глава 1

– Прекрати! – Олеся поморщилась и вытащила, пока еще пустую сумку на середину комнаты. – Послезавтра я улетаю, и хватит об этом!

Федечка сидел на диване, с красным лицом и нервно теребил край рубахи:

– Дура!

– Дура, – спокойно согласилась Олеся и подошла к аквариуму. – Рыбу-то хоть корми, она живая и не виновата в том, что мы поссорились.

– Мы не сорились! – заорал Федечка, брызгая слюной. – Это на тебя просто нашла бабья блажь! Бабья дурь! Называй, как хочешь! И ты готова рисковать жизнью, чтобы мне что-то доказать!

Олеся молча сняла свою икону со стены, задумчиво стерла пыль сначала с лика святого, потом с барашков.

– Я не могу так больше, мне необходимо побыть одной. Прости, – и положила икону на дно сумки.

– Не можешь? А чего ты не можешь? – вконец, взбешенный Федечка вскочил на ноги. – Чего тебе не хватает? Денег? Может тебе есть нечего? Может, я бью тебя? Да ты скажи спасибо, что я вообще на тебе женился. Вон другие, наигрались и бросили!

Олеся вздрогнула как от пощечины и подняла на мужа глаза:

– Это удар ниже пояса. Ты же ничего не знаешь.

– И знать не хочу! – Федор бегал вокруг жены, нелепо поднимая ноги в домашних тапках. – Дура, дура, дура, трижды дура. Куда ты собралась? Зачем?

Олеся молча выложила вещи из шкафа на пол, и начала задумчиво их перебирать.

– Чего ты молчишь? Чего ты вечно молчишь? Честное слово, ты недоделанная какая-то! – Федечка присел рядом и схватил ее за руки.

– Мне больно! – Олеся попыталась освободиться. – И прекрати этот визг, пожалуйста.

– Больно? Да, что ты знаешь, о боли? Ты, изнеженная, избалованная дура! – он некрасиво дернулся, – Да катись ты в свои тропики, может хоть там чему-нибудь научишься!

Олеся зло выдернула руки, и, подняв с пола джинсы, кинула их в сумку.

Федор выбежал в коридор, продолжая громко сопеть, затем он нервно накинул куртку и заглянул в комнату:

– Я ухожу. И возможно навсегда. Мне не нужна жена – истеричка, способная подставить под удар все, что у нас было, повинуясь всего лишь минутному порыву! Да что там! Идя на поводу бабьей дури!

И оглушительно шарахнув дверью, вылетел вон.

– А я все равно поеду, – прошептала Олеся в пустой комнате и закрыла сумку.

Глава 2

Вульгарного вида женщина, в дорогущей кожаной куртке, кожаных брюках и кожаной кепке улыбалась ему, наверное, уже час. Воронин сразу же поставил диагноз: «провинция». Ну, действительно, кто так ходит? Только, обеспеченная провинция.

– Спички есть? – ожидаемо грубым голосом поинтересовалась дама и нагнулась к нему близко – близко. – А то я свои дома оставила.

От нее пахло сладкими духами, мятной жвачкой и сигаретным дымом.

Воронин молча протянул зажигалку, потом откинулся в кресло и закрыл глаза. Поезд мчался на всей скорости, изредка распугивая лесную живность резким сигналом. Наступил июнь, тепло и солнечно, зеленая листва мелькала за окном, воздух был пропитан свежестью и только Воронин чувствовал себя все хуже и хуже. В полный резонанс с природой.

– Вы домой едете? – хриплая дама прикурила вторую сигарету от первой.

– Нет, – буркнул Воронин, хотя он наврал. Конечно, домой, домой к отцу, куда ж ему еще ехать за помощью? После подброшенного водительского удостоверения, стало совершено, очевидно, что его собираются шантажировать, а это значит, что в городе нельзя оставаться ни дня. Воронин быстро собрал сумки, и так ничего не объяснив рыдающей Марине, рванул сюда, в город своего детства.

– Отдыхать? – никак не успокаивалась дама.

– Слушайте, – Воронин был сплошным комком нервов. – Я очень устал, я женат, я люблю жену, успокойтесь, а? – почти попросил он, снова откидываясь назад и закрывая глаза.

– Скотина, – процедила «кожаная» женщина и резко встала с места. Воронин открыл правый глаз и успел заметить, что и сумочка у нее была тоже кожаная. И черного цвета. Скрипнула дверь в купе и Воронин, к великому его счастью, остался один.

В родной город он приехал уже поздно ночью, и не дожидаясь «маршрутки», поймал такси:

– К. Мяготина 145, – бросил он таксисту и закурил. После того ужасного случая с Белкой он курил почти беспрерывно.

На четвертый этаж пятиэтажного дома, он едва поднялся, страдая отдышкой и нехваткой воздуха.

– Пора завязывать, – решил Воронин, прислоняясь лбом к закрытой двери родительской квартиры. Он переводил дыхание, собираясь с мыслями, ему предстоял серьезный разговор.

Воронин поморщился, нажал на звонок.

– Кто там? – моментально отреагировал Герман Степаныч.

– Свои, – выдохнул Воронин и поставил сумку на пол. Оказывается, все это время он так и держал ее в руке.

Дверь распахнулась, и Воронин шагнул вперед, в такой знакомый и родной до боли, коридор, где еще пятнадцать лет назад стоял, его велик:

– Привет! Я приехал!

Мать всплеснула руками и повисла у него на шее:

– А почему не предупредил? Мы бы тебя встретили! – верещала она, обнимая сына. – У нас и поесть то ничего не приготовлено.

Воронин вяло пожал ее за плечи и обратился к отцу, улыбающемуся неподалеку:

– Пап, мне надо скрыться на пару месяцев, у меня серьезные проблемы.

Мать громко ойкнула и замолчала, а Герман Степаныч наоборот взял сына за руку и повел на кухню:

– Рассказывай, все, что смогу, сделаю. Ты же дома, сынок!

Глава 3

Сергей и Аня поселились в небольшой частной гостинице на окраине Бангкока и почти двое суток не вылезали из постели. К вечеру третьего дня, когда запасы провизии закончились, Сергей, проклиная все на свете, отправился на рынок.

А Аня осталась одна. Она некоторое время бесцельно бродила по номеру, затем приняла душ и уселась в кресло поудобнее. На душе у нее было тяжело.

Как там говорят? «Однажды обжегшись на молоке, дуют на воду?» А если – не однажды? Тогда на что дуть? Аня сидела как приведение, белое и неподвижное, вспоминая свое прошлое. Она так часто совершала в своей жизни ошибки, что порой ей, казалось, что ошибка, это и есть ее жизнь.

И не сказать, что люди попадались ей плохие, нет. Похоже, что в ней самой было что-то не так. Да, впервые влюбившись еще почти в детстве, мучаясь и сгорая от страсти, она позволила этим отношениям так глубоко врезаться в душу, что та кровоточила до сих пор. Правда, теперь все реже и реже, но зато Аня хорошенько запомнила, как это больно, любить. И постаралась уже в сознательном возрасте, построить новый брак по расчету. Нет, не из-за денег, скорее из уважения и надежности. Но очень скоро жизнь перестала радовать, один день сменял другой, и Аня уже перестала их различать, насколько они были похожи в своей серости. И тогда возникла новая мысль: «Плевать, что так! Лишь бы ни было хуже!». Идея сама по себе далеко не нова, да и глупой ее назвать тоже нельзя. И опять – таки появилось «но». Жизнь так коротка, что бессмысленно существовать в болоте, в трясине, даже не позволяя себе мечтать о счастье. Многие женщины на этом этапе заводят себе – ручных собачек, коллекцию золотых украшений или парочку любовников, кому, что нравится больше, лишь бы забить пустоту души. Скорее всего, и Аня пошла бы этим проторенным путем, еще годик «подергавшись в предсмертных судорогах», а потом окончательно махнув на себя рукой. В конце-то концов, с Ия можно было жить. Он ее не бил, не упрекал (почти) куском хлеба, а на молодую жену можно было бы просто «забить». Но тут появился Сергей. Безобидная авантюра переросла в чувство, во что-то глубокое и пугающее девушку. Память услужливо ей подсовывала самые больные моменты прошлой любви, как бы предостерегая «куда ты лезешь, дурочка? Разве ты не помнишь, как больно любить? Захотела еще раз, по живому?»

И Аня испугалась, когда поняла, что просто не умеет, нет, разучилась доверять людям. И это сколько же надо терпения, ласки и любви, чтобы вернуть, эту самую веру в ее отношения. Да и какой мужчина выдержит все это?

– Я не для тебя, Сергей, – прошептала Аня, сжимаясь в кресле. – Зачем тебе нужна девушка, которая не умеет верить людям, когда вокруг полно молоденьких дурех без проблем?

В ответ ей была тишина, Сергея сейчас не было рядом, Аня вскочила на ноги и метнулась в другой конец комнаты:

– Но я же сойду с ума без него! Без его ласковых глаз, таких безумно любимых глаз. Без его огромных, ласковых рук. Без его голоса, от которого мурашки по кожи?

Надо было что-то решать и решать прямо сейчас, каждый совместный день привязывал ее все больше и больше, каждое его слово отогревало ее застывшую душу, как маленькое пламя свечи, но самое ужасное было в другом – она ему поверила!

А Сергей, наверное, даже и не представлял себе, что теперь творится в груди этой хрупкой девушки, с такой беззаботной и спокойной улыбкой на лице.

Как там? «Все было просто, пока не появились чувства», Аня глубоко вздохнула и закрыла глаза. Она всего-то лишь хотела уйти от Ия и вернуться в Россию, а теперь, влюбилась как кошка.

– Что за жизнь? – в отчаянии воскликнула Аня и закрыла лицо руками. Как обычно она не могла понять, чего же хочет на самом деле.

Глава 4

А утром подул холодный ветер и закапал мелкий, нудный дождь. Олеся, которая еще позавчера упаковала вещи, с раздражением открыла сумку и вытащила ветровку, затем вызвала такси и спустилась вниз ожидать машину. Олеся поежилась, погода совершенно не походила на начало июня, скорее уж конец сентября. Громко хлопнула подъездная дверь, и девушка в надежде обернулась. Нет, это соседка снизу растерянно поводила глазами по мокрому двору и шумно вздохнув, открыла зонт.

– Здравствуй, Олеся. Ну, и погодка.

– Здравствуйте, действительно ужасная погода, – грустно ответила Олеся и накинула на голову капюшон от ветровки. А Федор так и вышел проводить ее в дальнюю дорогу. Последние сутки они ни сказали друг другу, ни слова, а вот сегодня муж даже не помог ей спустить тяжелую сумку.

Всю дорогу до аэропорта Олеся напряженно думала о жизни, как ни крути, а получалось, что она сама рушит свое семейное счастье. При слове «счастье», Олеся выругалась, вспомнила Павлика, выругалась еще раз и, наконец, успокоилась. Какого черта? Все равно она уже подъехала к аэропорту, а значит бежать некуда.

Перед входом в терминал переминалась с ноги на ногу небольшая кучка мокрых людей, и, подойдя поближе, Олеся увидела, что это и есть ее попутчики «в тропики», скажем так.

– Здравствуйте, – Олеся с наслаждением отпустила сумку.

– Привет, – Тихомиров – старший тут же нарисовался рядом и поднял ее сумку с мокрого асфальта. – Зачем Вы так? – хохотнул он, – давайте лучше я ее подержу!

Олеся вымученно улыбнулась, машинально отметив, то зря она сегодня утром не накрасилась. Надо было встать пораньше, все равно почти ночью не спала, и навести «марафет», а то выглядит сейчас как фарфоровая кукла – бледная и с синим отливом.

Зоя Михайловна, в кричаще красном кожаном пальто до пят, едва ей кивнула, и тотчас отвернулась к «светиле» МГИМО, Дмитрию, с которым вела оживленную беседу. Сам же «гений», в мятой, грязной ветровке неопределенного цвета, в промокших кедах и с банданой на голове, не удостоил Олесю даже взглядом.

– Кого мы ждем? – спросила Олеся у Олега Тихомирова, чтобы хоть что-то сказать. – А, я вижу Вашего Влада еще нет и Татьяны Борисовны.

– Влад уже в терминале, чего ему здесь мокнуть? – Олег приобнял ее. – Пойдемте и мы туда.

Олеся нервно пожала плечами и осторожно покосилась на завуча:

– Нет. Я, пожалуй, постою здесь, со всеми.

– Как хотите, – безразлично улыбнулся Тихомиров – старший, поставил ее сумку на асфальт, и быстрой походкой отправился в здание аэропорта.

Олеся сконфуженно сморщилась и сделала шаг навстречу только что прибывшей Татьяне Борисовне:

– Здравствуйте, Таня!

Татьяна, в узких брючках серого цвета, в синей кожаной куртке – «косухе», и с букетом цветов в руках, недовольно пропищала:

– Боже, какая погода! – рядом с ней стоял ее брат, Андрей, держа в каждой руке по чемодану. С Олесей он не поздоровался, но Олеся сегодня уже ничему не удивлялась.

– Танечка! – бросилась к ней Зоя Михайловна, обдавая всех удушливой волной чудовищно-сладких духов. – Наконец-то! Промокла, милая?

– А кого мы ждем? – Татьяна Борисовна почесала нос и окинула мокрую группку раздраженным взглядом. – Тихомировых?

– Нет, они в терминале, – вставила свое слово Олеся.

– К нам внезапно присоединился еще один участник экспедиции, – ответила, завуч Татьяне, совершено игнорируя Олесю. – Он корреспондент местной газеты, летит за свои деньги, будет освещать жизнь и обычаи местных жителей.

– Понято, – протянула Татьяна, – но ведь мы можем подождать его в тепле?

– Конечно, – согласилась Зоя Михайлова и, махнув рукой остальным участникам экспедиции, первой направилась в терминал.

Олеся громко вздохнула, подняла сумку, и, прогибаясь под ее тяжестью, пошла, чуть покачиваясь, следом за завучем. Рядом семенил Дмитрий, на спине которого болтался старый рюкзачок, руки у него были свободны, но помощь свою, он естественно, Олесе не предложил.

Тихомировы мирно дожидались возле регистрационного отсека. Промокшие путешественники молча окружили их кольцом и принялись доставать билеты и паспорта из карманов. Яркая и надменная Зоя Михайловна, нервная любимица завуча Татьяна Борисовна, самоуверенный и циничный Олег Тихомиров и его юный сын – Влад, грязный «гений» Дима, и она – Олеся, вот и вся группа искателей орхидей. Путешественники спокойно выстроились вокруг сурового таможенника и застыли в ожидании.

– Сначала мы доберемся до Москвы, – громко объяснял Олег сыну. – Потом из столицы полетим в Куала Лумпур 12 часов, плюс пятичасовая пересменка в Ташкенте. Итого – без малого сутки.

Олеся мысленно вздрогнула и пожелала себя удачи:

– По-моему это Малайзия, – прошептала она про себя. – А Зоя Михайловна говорила, что летит в Таиланд?

Но продолжить эту мысль у нее уже не хватило сил.