Текст книги "День ангела"

Тогда Татьяна взялась за русских. В столовой, она присмотрела себе симпатичного молодого человека, сидевшего почти рядом, и вроде как невзначай обратилась к нему с невинной просьбой:

– Простите, я вижу у вас «Сони Эриксон»?

– Да, а что?

– Вы понимаете, я купила новый мобильный перед отъездом, и абсолютно не понимаю, куда тут нажимать…

– Ой, да это же так легко! Я тебе, Тань, объясню! – простодушно сказала полная соседка по столу.

– Да, нет. Он у меня еще и не включается…

Понравившийся ей мужчина взял ее телефон, нажал на пару кнопок и сразу же диагностировал:

– Не пугайтесь, вам надо его просто зарядить. Батарейки сели.

– А у меня и адаптера-то нет. Вот незадача. Мне могут звонить по важным вопросам. Они там, на работе, без меня, как без рук.

– Понимаю, – улыбнулся парень, – я буду в номере через полчаса, и вам на ресепшен принесу зарядку.

– Лучше я сама к вам зайду, мне же все-таки нужно, – невинно сказала она, – простите, а в каком вы номере?

– В четыреста втором.

– Хорошо, буду через полчаса. Заранее спасибо.

И не дожидаясь одобрения предложенного ею варианта, ни на кого не обращая внимания, Татьяна радостно понеслась в свой номер. Надо было принять душ, надеть образцово-показательное нижнее белье, просвечивающую блузку, подкраситься. За отведенные ей полчаса она продумала даже их беседу и освежила розовый лак на руках и ногах. Выбрасывая свои вещи на пол, она вытянула туфли на высоком каблуке, зная, что при ближайшем рассмотрении ее ноги кажутся слишком полными. И на тот случай, если все произойдет с ними уже в одежде… Предвкушая победу, Татьяна в полной боевой готовности, на цыпочках, подкралась к номеру своего нового предмета воздыханий. Но оттуда доносилось густое мужское ржание. Татьяна прислонилась к двери, благо в коридоре четвертого этажа никого не было.

– Ты не представляешь, она просто роскошная. Старик, я умру без ее любви! – говорил предмет ее страсти.

– Охотно верю, я ее тоже приметил. – Татьяна не верила своим ушам и удаче…

– Ладно, пошли пиво пить, Ромео.

– Да нет. Сейчас одна… должна подойти, взять зарядку для мобильника.

– И ты ей тоже назначил встречу у нас в номере? Может, я здесь третий лишний? – у Татьяны сладко сжалось сердце от этих слов.

– Да, нет. Ты что? Сама напросилась. Знаешь ты ее, дама такая манерная, в возрасте, пялится еще на нас постоянно.

– Ааа, эта, стареющая актриса такая, которая в бабушки тебе годится?

– Бабушка русской постели, одним словом. Все ее Танечкой еще называют. – И, тут она услышала просто отборный мат, который ей еще не приходилось слышать ни от одного мужчины. «Похотливая б…» было в этой тираде самым приличным словосочетанием.

Гордо удалившись, она буквально с остервенением смыла грим, разделась и, взяв себя в руки, позвонила в ненавистный четыреста второй номер. Веселым тоном она объявила, что с телефоном она разобралась и поблагодарила за помощь. Ей так же радостно ответили, что благодарить, в общем-то, не за что. В этот момент Татьяна Васильевна посмотрела на себя в зеркало: размазанная по всему лицу черная тушь, взлохмаченные волосы, белый грим под глазами, сдвинутые вбок линии красной помады. «Все, – подумала Татьяна, – цирк уехал, а клоун остался…».

Но сдаваться Татьяна Ратник не собиралась. Она могла прочитать целую лекцию о том, как завоевать сердце незнакомого ей мужчины, буквально с пол-оборота. В ее полной амурных приключений жизни были и такие случаи, когда мужчина, только увидев ее, набрасывался, словно хищник на свою жертву. Естественно, не встречая никакого сопротивления, кроме взаимности. Несколько лет назад ее третий муж инспектировал какую-то стройку на Южном Сахалине, и передал ей посылку со свежей рыбой с одним из своих подчиненных. Его ошибка была не в том, что переданная им рыба быстро портится. Рыбу хорошо посолили перед тем, как упаковать. А в том, что подчиненный был слишком уж симпатичным молодым мужчиной. Как только Татьяна открыла дверь в своем прозрачном пеньюаре, он произнес первые слова, посмотрел ей в глаза… И она сразу поняла, что посыльный – в ее полном распоряжении.

Дальше произошло нечто невероятное: только незнакомый мужчина вошел в их квартиру, и Татьяна оказалась с ним в непосредственной близости, их руки сомкнулись. Бедный подчиненный ее мужа подчинился и жене – провалялся в ее кровати целых четыре дня. Изредка они только шли на кухню, пили чай с наскоро приготовленными Татьяной бутербродами, все же остальное время было отдано интиму. Причем какому? Изощренному, чувственному, дикому – все это не те слова. Ни до, ни после у Татьяны ничего подобного не было. На работе она сказала, что заболела. Неосторожно так простудилась. И картинно покашляла в трубку. Он же, как они потом шутили, изображал из себя медбрата, у которого шприц всегда под рукой… Потом курьер и сам, как можно правдивее объяснил домашним и сослуживцам на работе, что попал в инфекционную больницу. И это была, действительно, какая-то инфекция. Горячка, болезнь, безумие. Называйте, как хотите. Был за окном день или ночь? Им, в общем-то, было без разницы. Но к концу четвертых суток силы попавшего в плен рыбного курьера ослабели, и он засобирался восвояси.

Честно говоря, и Татьяне, по сути дела, абсолютно чужой ей человек уже изрядно надоел. Не секс, естественно, а сам исполнитель. Тем не менее, они все же нашли в себе силы расстаться друг с другом нежно, чтобы никогда потом не видеться. Через некоторое время «рыбного курьера» с семьей отправили куда-то в Сибирь, на новую перспективную стройку, и больше ничего Татьяна о нем даже не слышала. Многие люди почему-то ошибочно считают противоположностью любви – ненависть. Глупость редкая. Ненависть – это тоже ведь чувство, та же любовь, но с другого как бы конца. А вот равнодушие – это настоящий конец, смерть всяких чувств и отношений. Татьяна вообще часто ловила себя на мысли, что, выпив мужчину до дна, не желает сей субъект видеть в дальнейшем. Отработанный материал, так сказать. Более того, если бы случайно встретила его на улице, даже не кивнула бы и тут же перешла на другую сторону.

Вполне возможно, что после занятий столь изнуряющими физическими упражнениями на ложе любви и не только Татьяна чувствовала полное опустошение. А может, у нее еще с юности сформировался принцип – не приносить себя в жертву мужчине. Потому что, путем проб и ошибок, она поняла: когда приносишь себя в жертву, чтобы заслужить чью-то любовь, сама начинаешь себя меньше любить. Такое положение дел для Татьяны Васильевны было неприемлемо, сродни закону: чем больше отдаешь в духовном плане мужчинам, тем меньшая часть твоей личности остается! Раствориться в любимом она могла исключительно только в постели. В остальное время – увольте. Как расплавленная медуза на солнце, Татьяна буквально по каплям собирала остатки своей личности с места соития, и тут же ныряла в морскую пучину, то есть исчезала в неизвестном направлении. Только ее и видели…

Ей довольно-таки рано стало ясно, что мужчина будет уважать чувства женщины, если она будет понимать его. Ну а где он получит эту поддержку и понимание, как не в постели? – рассуждала Татьяна, прекрасно осознавая, что мужчины обожают спонтанную физическую близость и оральный секс. Да, и последнее тоже не унижение для женщины, – считала она, – а, скорее всего, уже тотальная власть над мужчиной. Естественно, если она этого хочет, а не он ей навязывает свое желание. Что-что, а именно оральный секс Татьяна познала еще в школьные времена. Благо у нее был хороший наставник. Режиссер молодежного театра.

Тогда, в четырнадцать лет, Таня осталась совсем одна. Ее родители были дипломатами, работали в Канаде, а так как школа там была только начальная, то ее оставили у старенькой, похожей на Индиру Ганди, бабушки на Украине. Денег было не густо, да и в школе страшно занудствовали учителя. По украинскому языку у нее вообще выходила чистая двойка, так как она все уроки смеялась. Как-то от нечего делать она записалась в театральную студию аккомпаниатором, так как неплохо играла на пианино. Правда, весь ее репертуар касался только жалостливых песенок, типа «Плачет девочка в автомате…», но, тем не менее, ее все-таки взяли. Более того, главный режиссер заметил в юной аккомпаниаторше актерское дарование и стал с ней потихоньку репетировать небольшие роли и даже вводить в спектакли основного репертуара. Играла она, прямо скажем, недурственно.

Но одаренной девочке совсем не хотелось быть актрисой и тем более – прославленной. Ей хотелось совсем не этого. В театре – она это прекрасно видела – главный режиссер был и царем, и богом. Поэтому Тане захотелось власти именно над ним, безмерной, сокрушительной. И она решила положить на алтарь самое дорогое для любой девушки ее лет – девственность. Встречая своего кумира, Таня бледнела и краснела, но непременно делала все, чтобы остаться с ним как можно дольше наедине. Режиссер расценил ее действия по своему. Мол, амбициозная девочка, жаждет первых ролей. Хочет стать примадонной театра в дальнейшем. И это, по большому счету, прекрасно! Лучшие его актеры, в которых он всю душу свою вкладывает, быстро вырастают, поступают в вузы, и напрочь забывают о театре. У них появляются другие проблемы. А тут – такой розовенький бутончик с огромными фиолетовыми глазами. Ну, что же, она на правильном пути, – решил режиссер, и обучил свою юную Лолиту… оральному сексу. Танечка была прилежной ученицей.

У ее бабушки регулярно исчезали банки с вареньем, так как Танечка использовала его в учебных целях. Все брюки заслуженного деятеля искусств Украины постоянно были в каплях от этого сладкого лакомства. В принципе, режиссер учил девочку и неплохим вещам. Несколько раз на дню он ей повторял, что мужчины терпеть не могут стрелок на чулках, противного запаха изо рта и пот под мышками, грязных сальных волос, отсутствие нормальной прически, шершавые пятки, неаккуратной, разношенной и старой одежды, неприятный вагинальный запах… Ну и так он мог перечислять до бесконечности. Маленькую Таню это не бесило нисколько, более того, она старалась всячески следить за собой, но провинциальные манеры, такие как отставленный в сторону пальчик, когда она пила воду; или непрерывная болтовня с полным ртом съестного – все это осталось у нее на всю жизнь. Никакие наставления здесь ей не помогли. Уровень культуры Тани Ратник, несмотря на слишком завышенную самооценку, оставлял все-таки желать лучшего…

Естественно, что долго связь местного Клинтона и его Моники Левински не могла быть такой односторонней, и, пережив как-то зиму с вареньем, весной все-таки случилось непоправимое. Как не сдерживал себя режиссер, Татьяна все же его соблазнила. Хотя сейчас существует масса клиник пластической хирургии, где все еще можно вернуть на прежнее место, но вопрос – зачем это делать? Кого обманывать? Татьяна не утруждала себя никакими негативными мыслями, и уж подавно эмоциями на сей счет, она была счастлива. Ведь многое у женщины в дальнейшей ее сексуальной судьбе зависит от того, кто был ее первый мужчина.

Тот день, когда она стала женщиной, Таня помнила в мелких подробностях, и потом без всякого зазрения совести неоднократно рассказывала своим менее искушенным школьным подругам. Вообще, болтливость ее и подвела. В театре у нее были практически все главные роли, и никто из более талантливых и опытных актеров, даже пикнуть не смел. Все знали, что если Таня Ратник не стала еще звездой, то обязательно ею станет, так как ей занимается сам Маэстро, их главный режиссер. Информация просочилась от кого-то из завистливых школьных подруг. Или кого-то из них родители застукали с мальчиком в постели. Теперь уже выяснить невозможно, но факт остается фактом: разразился настоящий скандал. Несчастного главного режиссера чуть было не объявили педофилом за связь с несовершеннолетней!

Никто ведь даже и не догадывался, что на самом-то деле эта прима молодежного театра, эта маленькая школьница-дрянь, просто была одержима страстями. Прямо до неприличия. И что совсем уж было дико, она не могла справиться с собой, да и в общем-то не хотела. Родители, узнав из письма полоумной бабушки, что «ихнюю дочку одолевают бесы, и она связалась с Антихристом», приехав в отпуск летом, перевезли Таню в Москву. Там они нашли военный интернат для детей, у которых родители работали за границей по линии Министерства Обороны. И все бы ничего, но, переехав в столицу, Таня никак не могла успокоиться, и каждый день писала своему режиссеру письма о том, чтобы он приехал и забрал ее отсюда, что она жить без него не может, и прочий бред чокнутой пионерки в период полового созревания.

Но адресат успокаивал неистовую Таню тем, что их любви ничего не страшно, так как она вечна. Их не могут разлучить ни моря и океаны, ни границы и расстояния. Вот будет ей восемнадцать, и они обязательно поженятся. Осталось совсем немного, всего два года подождать и тогда… Но сам он в это не особенно верил. У него был миллион романов с другими актрисами, и проносило, без последствий. Правда, такой маленькой не было никогда, и всем своим предшественницам Таня дала бы сто очков вперед. Но, как видно, не судьба им быть вместе. Все, что он умел и знал сам, он в нее уже вложил.

Не верила в их дальнейшее счастье и она сама. Осмотревшись вокруг, Татьяна поняла, что ей даже лучше будет в интернате. Здесь так много молодых людей, которые имеют смутное представление о настоящем сексе. Но, как пить дать, они по ночам уже непроизвольно пачкают интернетовские простыни, рисуют в школьных тетрадках голых женщин, и мечтают о сексе. Мальчишки сразу назвали новенькую Мальвиной, из-за голубоватого оттенка ее кукольной головы. На самом деле волосы у нее были пепельные, но гример в театре научил Таню полоскать их слабым раствором чернил. И она это делала постоянно.

Тот первый сентябрьский день в Москве Таня помнила как сейчас. Где и кто стоял около школы, кто и что говорил, глядя на нее. Вот идет она, юная Танечка Ратник вся такая одетая по последним выкройкам украинских модниц, подходит к своему классу и видит, что по сравнению с цветником, который там образовался, ее красота медленно, но верно блекнет. Стильные, стройные, как манекенщицы, девочки с нескрываемым удивлением смотрели на эту разряженную в оборочки провинциалку. Да и цвета волос такого ни у кого не было. Ничего-ничего, мы еще здесь повоюем! – решила Таня, и стала выбирать самую красивую девочку в классе, чтобы с ней подружиться, дабы скомпрометировать, как можно раньше. А потом она так же удалит с игрового поля всех своих соперниц. Присмотревшись внимательнее, Таня обнаружила, что действительных конкуренток у нее всего пять. Остальные – так себе. Мыши серые, но со столичными понтами.

В классе, прикинувшись дурочкой, Таня подошла к первой парте, где оставила свою красивую сумку роскошная Рита Троицкая. Не то, чтобы Рита как-то выделялась внешне. Правильные черты лица, пропорциональная фигура, хорошая персиковая кожа, ухоженные волосы. В принципе, ничего выдающегося, но все эти данные, сложенные воедино, давали ощущение необыкновенной гармонии и красоты. По сравнению с ней, Таня была какой-то несуразной каракатицей: ростом маленькая, фигура, как у груши, груди почти нет. Рита сидела, как обычно, в гордом одиночестве, и все окружающие боялись даже к ней подступиться с какими-либо предложениями. Недолго думая, Рита могла не просто отшить, но и посмотреть так, что мало не покажется. Все молчали. Когда в класс вошла Рита, Таня уже сидела за их партой и листала учебник. Весь класс, затаив дыхание, ждал конфликта.

– Ты кто такая, чтобы сидеть со мной рядом? Кто тебе позволил сюда портфель свой ставить? Или у вас там, на Украине так принято?

– Я просто плохо вижу, а больше нигде не было места, – простодушно схитрила Таня.

– Плохо видишь, тогда почему без очков? – уже миролюбиво спросила Рита.

– Не идут они мне…

– Понимаю. Сама бы тоже ни за что не надела очки.

– Да у тебя такие восхитительные глаза, зачем же их прятать за очками?! Не глаза, а прямо как у нас на Украине говорят – очи! – как можно естественнее, тихо и восторженно, заметила Таня.

Подхалимаж за подхалимажем, и Таня с Ритой стали лучшими подругами. Да это было не так уж и сложно: в большой связке Таниных отмычек, этот ключ был самым универсальным. Подходил ко всем сложным замкам. Потом уже, выведав все тайное, она станет распространять про Риту несусветные сплетни, чем-то отдаленно похожие на правду. Тот же ключ откроет ей двери и к другим девочкам класса. Она так же их утопит, наивно моргая светлыми ресницами фиолетовых глаз. Но не девочки были ее целью, а, естественно, мальчики. Вернее, один мальчик. Всеми другими она управляла без труда, искусно манипулируя каждым в отдельности. Звали этого мальчика – Игорь Гордиевский. Он так и остался непокоренным, непобежденным, хотя они вроде бы и дружили с ним потом. После того, как Игорь расстался со своей Нинкой. И что он мог найти в этой неуклюжей дуре?

«Тьфу, тьфу, тьфу, – подумала Таня при этих воспоминаниях, – о покойницах или ничего, или хорошо».

Конечно, Нина Кугушева была необычайно талантливой. Откуда в этом хрупком невзрачном теле была такая сумасшедшая, такая яркая энергетика? Немыслимо. Как существо чувствительное, Татьяна, подойдя поближе к Нине, поняла, что от нее исходит необыкновенное тепло и доброта. Вот, что так всех к ней привлекало! Складывалось впечатление, что девочка любила весь мир. Ну прямо какой-то ангел, а не девочка! И в то же время отталкивал ее непрезентабельный, совершенно неряшливый вид. Нинка постоянно была в чем-то вымазана, от нее пахло каким-то керосином или бензином. Уроки почти не учила, правда, когда ее спрашивали, она что-то там лепетала и бормотала. Постоянно куда-то спешила. В конце уроков, так вообще куда-то впопыхах убегала, у нее все всегда падало на землю, пачкалось, терялось, забывалось. В общем, настоящий ужас!

И этот недосягаемый красавец Игорь! Полная противоположность этой мартышке. Высокий, всегда подтянутый, во всем таком изысканном и дорогом. А сам – так вообще загляденье – волосы блестящие, темные, глаза с густыми, как у девушек ресницами, естественный румянец. Всегда собран, рассудителен, аккуратен. Странный он все-таки, с его-то данными, да прямой дорогой в Голливуд! Джордж Клуни отдыхает. А Эштон Катчер так вообще нервно курит в сторонке. Он бы стоял просто перед камерой и молчал. Все. Успех фильму был бы обеспечен. Девки всего мира рвали бы на нем рубашки! Бред Пит бы повесился, не выдержав конкуренции. Женился бы там на какой-нибудь Анджелине Джоли. И она с восторгом читала бы о нем в глянцевой прессе. Но так рассуждать она может сейчас, а тогда она, как охотница, понимала это только на чисто инстинктивном уровне.

Будь она рядом с ним, она бы как настоящая соратница, а то и жена, расписывала бы его график съемок, забитый на три года вперед, готовила бы контракты. Даже спала бы с кем нужно – все ради него. Для Игоря Татьяна сделала бы исключение и пошла бы на все. А может, ей так только кажется? Ведь он – единственный из всего класса, кто не поддался на ее чары. Единственный представитель мужского пола, над кем она не имела в классе никакой власти, с кем даже ни разу не целовалась. Может быть, потому, что Игорь был до умопомрачения эгоистичен, зациклен на себе? Но Таня же льстила ему регулярно, а он никак не реагировал. Где этот знаменитый «эффект зеркала», о которок там много говорил ей режиссер? Он всегда кричал на сцене во время репетиции: «Таня, ты должна играть, как последний раз в жизни. Больше отдавай в зал, и зал вернет тебе сторицей!». Но Игорь ей ничего не возвращал. Более того, он словно не замечал ее. Когда Таня его первый раз увидела в вестибюле школы, она прямо остолбенела. Ей казалось, что он восхищенно смотрит на нее, но на самом деле он смотрел в огромное зеркало за ее спиной. Это было чудовищно. Игорь видел только себя. Эгоист! Конченный эгоист.

Потом Таня часто замечала, что мужчины, занимающиеся самолюбованием, ей нравятся. Да они нравятся всем, без исключения. Их влюбленные глаза обращены как бы внутрь себя, и от этого такие мужчины становятся еще загадочнее… и желаннее. У Игоря были именно такие глаза, словно смеющиеся над другим человеком. И вдруг эта Нинка! По крайней мере, странный выбор. Несправедливо. Недаром же ее так травили потом все в классе! Никто же не знал, что она такая слабенькая… Говорят, что и отец у нее был талантливый художник, и также неизлечимо чем-то болел. Ну, да пусть ей земля будет пухом. И ничего внутри Татьяны Ратник не дрогнуло. Ей даже не пришло в ее забитую похотью голову, что это именно она развязала эту жестокую травлю талантливой и беззащитной одноклассницы. И не будь ее, Тани Ратник, может статься, Нина осталась бы жива. Болела бы, но жила, и дарила миру свои необыкновенные, волшебные картины…

Когда Татьяна Ратник увидела у одной из одноклассниц в друзьях слегка поседевшего, но от этого не мене интересного Игоря, то самонадеянно подумала: «Ну, теперь уж, голубчик, ты от меня никуда не уйдешь!». Зашла к нему на страничку, поставила несколько пятерок за фотографии, но он никак на это не отреагировал. Таня решила подождать, но по натуре была слишком уж страстной и нетерпеливой, а поэтому, изрядно разозлившись на Игоря Гордиевского, позволила себе написать ему: «Неужели не узнал? Или не можешь простить, что я не вернула тебе твой портрет?». Ответ пришел, но не так сразу, и не такой, какой ей хотелось бы получить.

«Конечно же, я сразу узнал тебя… – писал ей Игорь Гордиевский. – Но вот просто так ответить сразу не мог. Потому что писать тебе требует от меня некоторого душевного усилия. Когда зашел на твою страничку, возникло чувство сродни тому, которое бывает, когда неожиданно находишь что-то из своих старых забытых вещей – выглядит вроде и смешно, даже забавно, вызывает некое смешанное сентиментальное чувство – вроде и выкинуть жалко, и оставлять бессмысленно…» И приписка: «Про портрет давно забыл, но помню многое другое, особенно Нину…». Она ждала совершенно не этого. На ее страничку заглядывали многие мужчины, она вела переписку в стиле «хи-хи» и «ха-ха», но совсем не ожидала такого.

«Оставлять бессмысленно», – стучало у нее в мозгу. – Так он намного глубже, чем я думала! Поэтому и завоевать его было так трудно. Да, и завоевала ли она его по-настоящему, если его отказ от Нинки Кугушевой можно считать победой? Глупость какая-то. Надо сделать все, чтобы встретиться с ним. Может быть, даже ценой общего сборища бывших одноклассников, и Татьяна стала писать всем, кого только знала. Когда дело касалось вопроса завоевания мужчины, Ратник проявляла чудеса хитрости и изобретательности. Ей все сходило с рук, а нужный объект сдавался без боя. Но такой противник ей не был потом интересен, абсолютно.

А вот Игорь… у него прямо-таки боевое прошлое. Кабул. Плюс она еще знала от других одноклассников, что Игорь принимал участие в ликвидации последствий взрывов на улице Гурьянова и Каширском шоссе. А также в работах при пожаре на Останкинской телебашне, в июле 2000 г. – в ликвидации последствий схода селевых потоков в Кабардино-Балкарии, в августе 2002 г. участвовал в ликвидации последствий смерча в Новороссийске, 26 октября 2002 г. производил спасение заложников спектакля «Норд-ост», был даже в Беслане и много такого, что и перечислять-то даже больно, не то что участвовать… Складывалось впечатление, словно Игорь искал смерти. Одним словом, героический такой пацан получается. И сколько бы она к нему потом не взывала, больше Игорь Гордиевский ей ни разу ни написал…