Текст книги "Плохие девочки, которые изменили мир"

Теперь у Октавиана, давно желавшего единоличной власти над всей Империей, был отличный повод для маленькой победоносной войны, которую он назвал «войной римского народа против египетской царицы». Отчасти это была и война двух культур: «мужской» римской строгости против пышного «женственного» Востока.

Рим победил.

Битва при Акциуме стала концом для Антония и Клеопатры.

Ее поведение во время военных действий оправдать невозможно. Она капризничала, пыталась изображать из себя бывалого полководца, интриговала против всех вокруг и своим поведением отпугнула многих сторонников Антония. Возможно, ей просто нравилась полная свобода действий, на которую могли рассчитывать лишь мужчины.

На военном совете она настояла на морском прорыве, которого делать не стоило, и результатом стал разгром ее флота. Увидев, что победа ускользает, царица запаниковала и бросилась в бегство на своем корабле. Марк Антоний, как утенок за мамой-уткой, устремился за ней следом, бросив своих людей. Обычно в этом проигрыше винят Клеопатру, но непонятно, чем лучше Марк Антоний: они оба проиграли войну.

Октавиан торжествовал. Ему оставалось только с помпой въехать в Александрию и осадить царский дворец. Антоний тем временем проводил время в пьяном забытьи, основав «Союз смертников», чтобы в час прибытия римлян покончить с собой.

О Клеопатре говорили, что она испытывала яды на заключенных, приговоренных к казни, чтобы узнать способ самой быстрой и безболезненной смерти. Вероятнее всего, это правда: она была жестока и проявляла это при необходимости. Например, казнила жену и детей коменданта сдавшейся римлянам крепости.

Ее дурные поступки на этом не заканчиваются – не нужно закрывать на них глаза. Клеопатра действительно предала Антония, которому пообещала, что они вместе уйдут из мира. Но едва у нее появилась слабая надежда на снисхождение Октавиана, как Клеопатра отложила в сторону кинжал. Возможно, она надеялась соблазнить его, но ей было уже тридцать девять лет, она была матерью четырех детей и могла бы сказать о себе, как всё та же Серсея Ланнистер: «У меня больше шансов соблазнить его коня». Октавиан был железным человеком с ледяным сердцем, на него соблазны не действовали. Когда Клеопатра поняла, что пощады не будет, она попыталась уморить себя голодом. Тогда Октавиан пригрозил, что убьет ее детей. Это, как казалось, окончательно сломило царицу. Ей предстояло ужасное унижение – пройти вместе со своими детьми в цепях в триумфальной процессии Октавиана в Риме.

Клеопатра выбрала смерть на своих условиях.

Она долго билась за жизнь, но предпочла смерть позору, лишив Октавиана удовольствия выставить ее напоказ на потеху римской толпе. В результате Октавиан даже стал выглядеть дураком и неудачником. Он называл себя Цезарем, но настоящий Цезарь после войны с галлами провез на своем триумфе живого галльского вождя, а Октавиану в день победы пришлось довольствоваться чучелами Антония и Клеопатры.

О ее самоубийстве многое написано, и на сей счет существуют разные версии: царица дала укусить себя змее, или хранила яд в шпильке, или даже съела отравленный инжир.

В финале пьесы, отдавая дань величественной кончине непокоренной царицы, Шекспир вкладывает в ее уста монолог, чем-то созвучный словам Гамлета:

 
«Велик же тот, кто волею своей
Всё оборвал; кто обуздал случайность,
Остановил движенье и уснул…»
 

Октавиан, как ни удивительно, проявил уважение к ее останкам и даже позволил похоронить Антония и Клеопатру в одной гробнице. Это не помешало новому властителю Рима убить сына Клеопатры от Цезаря, чтобы избежать возможной конкуренции.

В 2008 году исследователи обнаружили заранее подготовленный для захоронения тоннель под храмом Осириса недалеко от Александрии. Там находятся статуи царицы и множество монет с ее изображением. Она заранее приняла меры. Сколько выдержки в ней было! Клеопатра использовала свою красоту для соблазнения мужчин и сохранения власти, лгала и предавала. Но она остается… Клеопатрой. И мы ее никогда не забудем.

Укол, еще укол
Фульвия
(83/82–40 гг. до н. э.)

На картине нашего соотечественника Павла Свидомского «Фульвия с головой Цицерона» изображена женщина, которая наслаждается видом отрезанной мужской головы. Сюжет традиционный для классической живописи. Существует немало полотен, изображающих иудейскую героиню Юдифь с головой Олоферна. Но обычно у Юдифи строгий и торжественный вид. Изображенная же русским художником Фульвия источает злорадство, забавляясь с мертвой головой. В язык мертвого Цицерона воткнуты булавки из женской прически. Кем была женщина, способная на такой жестокий триумф?

Жестокостями прославились многие римляне, и вот среди беспощадных тиранов и деспотов Древнего Рима нашлось место и женщине. Это была чрезвычайно властная и влиятельная особа, которая смогла оставить в истории след, а не промелькнуть как чья-то дочь, сестра или жена, хотя среди ее мужей был сам Марк Антоний. Как раз будучи ее мужем, он познакомился с Клеопатрой. У Шекспира царица ревнует его к римской супруге и подчеркивает ее характер, давая понять, что она командует Антонием:

 
«Выслушай гонцов!
Ты покраснел, клянусь моей короной!
То знак почтенья к Цезарю? Иль стыд,
Что от крикливой Фульвии получишь
Ты нагоняй?»
 

Фульвия Бамбула была наследницей двух плебейских, но богатых римских родов. Ее семья долго находилось у власти, и девушка росла в атмосфере политических интриг. Отличаясь решительным характером, она с юности мечтала стать игроком на политической арене. Замуж она выходила трижды – это не было чем-то особенным в Древнем Риме, где развод был элементарен. Но Фульвия выходила замуж с расчетом, чтобы каждый новый муж приводил ее на всё более высокую ступень власти.

Первым супругом Фульфии стал аристократ из очень знатной семьи Клодий Пульхр, принимавший участие в многочисленных заговорах. Он был политическим оппонентом Цицерона и отличался страстью к интригам, на которые его вдохновляла жена. Римский автор Валерий Максим писал, что Клодий «прицепил кинжал к столе Фульвии, тем самым поставив воинское отличие под власть женщины». Клодий, по слухам, шагу не мог без нее ступить и брал с собой во все поездки. Когда Клодия убили, Фульвия добилась осуждения и изгнания для предполагаемого организатора убийства, хотя его защищал в суде сам Цицерон. С тех пор она невзлюбила знаменитого оратора.

Горевала Фульвия недолго и вскоре вышла замуж за народного трибуна и военачальника Куриона, боровшегося против начинавшего свою карьеру Цезаря. Но звезда Цезаря разгоралась всё ярче, и Курион присоединился к его сторонникам. Курион считался талантливым оратором, но не успел реализовать свои способности, рано погибнув в битве. Всего через год после свадьбы Фульвия опять оказалась вдовой.

О последовавших за этим пяти годах ее жизни ничего неизвестно. Вновь она появилась на политическом горизонте, когда ей сделал предложение Марк Антоний, правая рука Цезаря и второй человек в государстве. По всей видимости, это был брак по любви. Цицерон, часто распространявший слухи, утверждал, что Фульвия изменяла с Антонием еще своему первому мужу. Ради брака с нею Антоний избавился от второй по счету жены. Итак, для Фульвии он стал третьим мужем, а она для него – третьей женой. Все исследователи соглашаются, что она имела на Антония огромное влияние.

Плутарх писал:

«Ей мало было держать в подчинении скромного и невидного супруга, но хотелось властвовать над властителем и начальствовать над начальником. Фульвия замечательно выучила Антония повиноваться женской воле и была бы вправе потребовать плату за эти уроки с Клеопатры, которая получила из ее рук Антония уже совсем смирным и привыкшим слушаться женщин».

После убийства Цезаря влияние Фульвии только возросло. Она больше не нашептывала мужьям, что им следует делать, а открыто занималась государственными делами, участвуя в распределении римских провинций. Она сопровождала мужа во время подавления мятежа и не только не возражала против жестоких казней, но и присутствовала на них. По словам Цицерона, лицо Фульвии «было забрызгано кровью умирающих», но не будем забывать, что оратор враждовал с нею и мог преувеличивать.

Когда Антоний вместе с Октавианом (будущим Августом) и Лепидом стал частью правившего империей триумвирата, Фульвия получила роль истинной царицы. Она стала первой женщиной, чей профиль чеканили на монетах. Антоний в ее честь переименовал греческий полис Евмения в Фульвию. С Цицероном, многократно выступавшим против Антония в Сенате и вообще давно ей надоевшим, Фульвия расправилась беспощадно. Антоний казнил оратора и привез его голову в подарок жене. Фульвия дала выход своей злобе, воткнув в «золотой» язык Цицерона три шпильки из своей прически. Эта сцена мести и изображена на картине Свидомского.

Когда Антоний отбыл на войну с Кассием и Брутом, Фульвия осталась в Риме представлять интересы мужа и фактически сделалась владычицей всей Италии. После победы при Филиппах Антоний остался на Востоке. Фульвия способствовала тому, чтобы его не забывали в Риме. Она конфликтовала с Октавианом, чтобы тот не присвоил себе славу за победу над республиканцами, и выступала перед легионерами, призывая их не забывать своего главного полководца – Антония. Надо думать, что обмениваться политическими уколами с Октавианом ей очень нравилось: в атмосфере соперничества, интриг и борьбы за власть она чувствовала себя как рыба в воде.

Но влюбившийся в Клеопатру Антоний предал ее. Поначалу Фульвия не могла поверить в его измену, как супружескую, так и политическую. Оставаясь на Востоке, он терял свою власть над Римом, а вслед за ним ее теряла и Фульвия. Не желая с этим мириться, она, по сути, развязала войну с Октавианом, надеясь выманить Антония обратно в Италию из объятий «египетской ведьмы». Но Антоний не возвращался. Октавиан в ходе этого конфликта стал вести против Фульвии пропагандистскую кампанию в духе мужского шовинизма: мол, она затеяла войну из-за своей сексуальной неудовлетворенности, типичной женской злобности и эгоизма (сказано человеком, который сделал всё, чтобы стать единоличным правителем Италии). Дальше пустили самые «страшные» слухи: Фульвия собирается опоясаться мечом и сама вести солдат в бой. О, позор! Чтобы баба командовала мужчинами! Да не бывать такому! И действительно, это были самые ужасные слухи, скомпрометировавшие Фульвию в Италии и за ее пределами. Антоний, услышав об этом, оставил последние сомнения: жене он помогать не станет, пусть сама разбирается со своим позором. При встрече, которая состоялась у супругов в Афинах после разгрома войск Фульвии Октавианом, Антоний обрушился на жену с упреками:

– Из-за тебя все решили, что я не могу за себя постоять! Мне не нужно, чтобы за меня воевала женщина!

Он уехал, оставив Фульвию больной, и она вскоре умерла, как шутили современники – от злости. Но Фульвия успела произвести на них неизгладимое впечатление как первая римлянка, занявшаяся политикой и войной не из-за спины мужчины, а самостоятельно и открыто. Возможно, ее пример вдохновил нашу следующую героиню.

Город под подошвой
Ливия Друзилла
(58–29 гг. до н. э.)

Если когда-нибудь вы захотите посмотреть фильм с героиней, которую можно назвать по-настоящему сильной, оставьте в стороне «Чудо-женщину» и другие комиксы. Лучше посмотрите британский сериал «Я, Клавдий» (1976), поставленный по одноименному роману Роберта Грейвза. Эта книга и ее экранизация – прообраз «Игры престолов». Джордж Мартин рассказывал в интервью, как на созданный им мир повлияла история древнеримского семейства, во главе которого стоял император Август. В этой истории найдется всё, что душе угодно: политические интриги, тайные романы и кровь рекой на улицах Рима. Каждый новый император становился всё ужаснее и безумнее, пока после Калигулы (он вдохновил Мартина на создание образа короля Джоффри) к власти не пришел его дядя Клавдий – один из самых достойных правителей Древнего мира.

Будучи главным героем романа Грейвза, Клавдий рассказывает о своей семье и о том, какую роль в ее возвышении и падении сыграла его бабка Ливия, жена императора Августа. Он говорит о ней: «Удивительная и – не буду скрывать – чудовищная женщина».

Об ее влиянии Клавдий пишет:

«Август управлял миром, а Ливия управляла Августом».

В сериальной экранизации романа роль Ливии блистательно исполнила актриса Шан Филлипс. За всю историю телевидения не появлялось более беспощадной, беспринципной и одновременно завораживающей злодейки. Год за годом, десятилетие за десятилетием она расчищала дорогу к власти своему сыну Тиберию, постепенно устранив бесконечной чередой интриг и отравлений всех его соперников из окружения Августа. В конце она не остановилась даже перед убийством самого Августа, уронив единственную слезу над мужем, с которым прожила более полувека. Делала Ливия всё это, по ее собственным утверждениям, исключительно во благо Рима, который, по ее мнению, могло бы погубить республиканское правление. Она помнила гражданские войны, начавшиеся после убийства Цезаря, и не желала их повторения. Власть, считала она, должна быть сосредоточена в руках одного человека, и ради этого Ливия была готова на всё:

«Я совершила много дурных поступков – без этого великому правителю не обойтись. Для меня благо империи было превыше любых личных соображений. Чтобы спасти ее от раскола, мне пришлось пойти не на одно злодеяние. Август чуть было не погубил Рим своим дурацким фаворитизмом: Марцелл против Агриппы, Гай против Тиберия. Кто спас империю от новых гражданских войн? Я».

Женщины Рима, хотя и пользовались относительной свободой, могли играть лишь второстепенные роли в общественной жизни. В женщинах ценилась скромность, преданность мужу, хорошие манеры и умение вести домашнее хозяйство. Последнее требовалось и от патрицианок, которые управляли домом и могли сами покупать и отпускать на волю рабов. Иногда женщины занимались собственными делами, а не только делами мужа. Известен случай, когда одна римлянка владела собственным ткацким предприятием и заработала целое состояние. Но это исключение из правил, как и открыто занимавшаяся политикой Фульвия. В политике женщинам места не было.

На гробнице некой Клавдии, жившей в середине II века до н. э., оставлена эпитафия, передающая традиционный взгляд римлян на женщин:

«Своего мужа она любила всем сердцем. Она произвела на свет двух сыновей: одного из них она оставила на земле, другой находится под землей. В речах она была прелестна, а также соразмерна в движениях. Она следила за домом. Пряла шерсть. Больше сказать нечего».

Ливия Друзилла тоже пряла шерсть. Но делала это исключительно по просьбе своего второго мужа, императора Августа, помогая ему в «рекламной кампании» по продвижению традиционных римских добродетелей. Ливия садилась за ткацкий станок в атрии на глазах у зрителей, играя роль идеальной римской матроны, и прилежно предавалась «женскому делу». Когда же публика расходилась, Ливия возвращалась к своим настоящим занятиям – активно участвовала в управлении государством.

Первый муж Ливии и отец двух ее сыновей Тиберий Клавдий Нерон был сторонником республиканского правления и выступал против Октавиана. Когда будущий Август избавлялся от врагов, супруги бежали на Сицилию, а затем в Грецию. В это время на руках у Ливии уже был маленький Тиберий. Получив амнистию, муж Ливии вместе с семьей вернулся в Рим и представил супругу Октавиану. Ливия считалась одной из красивейших женщин Рима, если не всего мира, и будущий император, как гласит легенда, влюбился в нее с первого взгляда. Ливия при этом была беременна своим вторым сыном Друзом, а Октавиан был женат вторым браком на женщине, родившей его единственного собственного ребенка – дочь Юлию.

Октавиан бросил жену в тот же день, как она родила Юлию. И сразу потребовал у мужа Ливии, чтобы тот с нею развелся. Честолюбивая женщина не расстроилась, а была только рада выйти замуж за самого перспективного из римских мужчин. Презрев все условности, пара быстро сыграла свадьбу, на которой среди гостей со стороны невесты был ее первый муж. Видимо, эти «высокие отношения» в Риме никого не смущали.

Для Ливии началась новая увлекательная жизнь государственной деятельницы. Она всегда была верной соратницей и помощницей Августа, а тот в благодарность давал жене всё больше свободы. Он предоставил ей право полностью распоряжаться своими финансами без участия обязательного для римских женщин «опекуна». Через какое-то время, возможно, не без участия Ливии, такую же свободу император предоставил и всем свободнорожденным гражданкам, родившим троих детей, и вольноотпущенницам, начиная с четвертого ребенка. Так Август вознаграждал женщин за выполнение их традиционной обязанности матери. Собственных детей у них с Ливией не было, что весьма огорчало императора. Но не Ливию: ей было достаточно Тиберия, которого она последовательно проталкивала к трону, что было непростой задачей. Обожавший свою жену Август не любил пасынка и готов был назначить наследником любого троюродного племянника или двоюродного внука – лишь бы не Тиберия. Ливию это, разумеется, не устраивало. Она интриговала, устраняя означенных племянников и внуков. Будущий император Клавдий, двоюродный внук Августа, избежал злокозненного внимания своей бабки лишь потому, что считался в семье полным идиотом, к тому же его презирали за физические недостатки и сильное заикание (Клавдий из романа Грейвза стал прообразом Тириона Ланнистера, которого за карликовый рост презирает его семейство).

Август предоставил Ливии и право иметь собственных клиентов – зависимых лиц, которым в обмен на разные услуги оказывали покровительство. Римские властные круги заполнили протеже Ливии, помогавшие ей всюду распространять влияние и собирать информацию. У нее была собственная огромная шпионская сеть. Говорили, что во всей империи не мог упасть лист так, чтобы Ливия об этом не узнала. Благодаря Ливии начал свою карьеру будущий император Гальба и отец императора Отона. Август подарил ей титул Августы – «божественной» и заполонил Рим ее статуями. Такого преклонения не знал никто.

В казни, тайном убийстве и изгнании всех, кто мог составить конкуренцию Тиберию, конечно, никто открыто Ливию не обвинял. Из римских историков об этом прямо пишет Тацит и упоминает Дион Кассий, но ни слова не говорит, например, Светоний. Но все неугодные Ливии люди рано или поздно исчезали из Рима. Она постоянно занималась укреплением позиций Тиберия даже против его воли. Заставив сына развестись с любимой женой, она женила его на дочери императора Юлии, отличавшейся вольными нравами и тяжелым характером. Этого брака не хотел никто, кроме Ливии, но он состоялся.

Ливия, наконец, добилась того, чтобы Август назначил Тиберия своим наследником. При этом от Юлии, ставшей ее невесткой, Ливия тоже избавилась: ей не нравилось, что Август уделяет внимание кому-то еще, к тому же у Юлии были свои дети, которым император симпатизировал. Всех, кому он симпатизировал, долой! Юлия отправилась в ссылку.

С определенного момента Августу надоел авторитаризм Ливии. Под ее давлением он сослал на отдаленный остров своего любимого внука Постума, но затем втайне его навестил. Ливии донесли о визите императора, и, вероятно, это стало для него приговором. Она всерьез испугалась, что он может передумать насчет наследника и вернет Постума. По возвращении в Рим прошло совсем немного времени, и Август умер. Действительно ли, как утверждает Дион, Ливия отравила мужа зелеными фигами, которые он предпочитал любой другой пище? Неизвестно, но весьма вероятно. Действительно ли по приказу Ливии, а не Тиберия, вскоре после смерти Августа был убит Постум? Неизвестно, но весьма вероятно. Вероятно всё, что способствовало ее возвышению.

Август оставил ей треть своего состояния, и Ливия стала самой богатой, почитаемой и могущественной женщиной в мире, к тому же вдовой и матерью императора.

Тиберий воцарился в Риме, но настоящей правительницей оставалась сухонькая маленькая старушка Ливия. Рим, а соответственно, и вся империя, очутились под подошвой ее сандалии. Ее боялись как огня. Ей возносились хвалы, а критика против нее стала считаться государственным преступлением. Все назначения, все законы находились у нее под контролем. Ливия пожелала, чтобы ей присвоили титул «Матери отечества» – женский аналог титула «Отец отечества», которым наградили Августа. Но тут Тиберий, наконец, взбунтовался. Всю жизнь он провел марионеткой властной матери, и с него было довольно. Он наложил вето на решение Сената присвоить Ливии почетный титул и буквально сбежал из Рима на остров Капри, чтобы больше с ней не встречаться. Она в отместку воздвигла в Риме статую Августа, где велела написать свое имя выше имени императора. Это стало последней каплей для Тиберия: император не приехал на похороны матери, объявил недействительным ее завещание и запретил воздавать ей почести.

Ливия удерживала Тиберия в его худших склонностях. Какой бы она ни была, после смерти матери император пустился во все тяжкие. Он ударился в немыслимый расточительный разврат, и государство начало терять блеск. Наступила эра «плохих императоров», выродившаяся до безумия Калигулы и Нерона.

Посмертной памятью Ливия обязана тому самому единственному внуку Августа, кого она обошла стороной в своей энергичной расчистке дороги к трону для неблагодарного Тиберия. Став императором, Клавдий обожествил Ливию и воздал бабушке все почести. В ее честь проводились игры, ее статуи вновь появились на площадях и храмах, а римлянки приносили обеты, клянясь именем женщины, которая, возможно, была серийной отравительницей и страшной интриганкой, но одновременно – талантливым политиком.