Текст книги "Час волка. Введение в хронополитику"

Серым лондонским утром 12 сентября 1933 года известный венгерский физик Лео Сцилард читал газету и наткнулся в ней на сообщение об обращении, сделанном выдающимся физиком лордом Резерфордом. В своем обращении Резерфорд категорически отверг идею извлечения полезной или разрушительной энергии из ядерных реакций, назвав ее использованием физики для самогоноварения. Это утверждение Резерфорда настолько вывело из себя Сциларда, что он отправился погулять в один из парков. Во время прогулки ему в голову пришла как готовая идея – способ осуществления цепной ядреной реакции как основа работы ядреных реакторов и атомных бомб. Более поздние исследования показали, что для изготовления атомного оружия достаточно базовой концепции Сциларда, дополненной несколькими килограммами плутония или высокообогащенного урана. Оба этих вещества с требуемой чистотой в природе не присутствовали и должны были быть произведены. Это требовало огромных затрат и согласованной работы десятков тысяч людей.

Соответственно стартовал успешный Манхэттенский проект. Помимо американцев, до конца Второй мировой войны, возможно, успели провести ядерные испытания нацисты, а в 1947 году атомную бомбу испытал СССР. В итоге мы получили ту историю, в которой живем.

Однако мысленно предположим, что все сложилось бы несколько иначе: Сцилларду, Ферми, Гейзенбергу, либо какому-то другому физическому гению удалось изобрести какой-то действительно легкий и дешевый способ высвободить энергию атома, например, посылая электрический ток через металлический лист, помещенный между двумя стеклянными пластинами. Итак, давайте рассмотрим альтернативную историю, в которой Сцилард изобретает ядерное деление и понимает, что ядерная бомба может быть изготовлена из кусков стекла, металла и простой электрической батареи, размещенных в компактном помещении. Что происходит дальше? Сцилард серьезно озабочивается сделанным открытием. Он видит, что оно должно остаться секретным любой ценой, иначе оно попадет в руки нацистов или других экстремистов. Однако ни Сциларду, ни его друзьям-физикам не понятно, как обеспечить полную секретность. Скорее всего, он обратится к ведущим физикам с личными письмами с просьбой не публиковать никаких статей о цепных ядерных реакциях и не заниматься технологическим их воспроизведением (именно это Сцилард сделал в реальной жизни).

Из реальной истории физики хорошо известно, что даже узкий кружок выдающихся ученых составляли очень разные по психологическим, ценностным и даже идеологическим характеристикам и взглядам люди. В любой узкой группе по причине хотя бы психологического и ценностного несходства ее участников всегда, рано или поздно, наступает явный или скрытый разлад. Если речь идет о технологиях и деньгах, то этот разлад обнаруживается быстро и может быть быстро и жестко подавлен. А вот когда речь идет о формулах, записанных на листах бумаги, разлад можно обнаружить только по последствиям. Тогда, когда уже будет слишком поздно.

В реальной истории значительная часть выдающихся физиков, например В. Гейзенберг, М. фон Арденне, Х. Бете, входивших в круг ближайших друзей и соратников Сциларда, не симпатизируя идеологии нацистов, были немецкими патриотами и работали над новыми видами оружия для вермахта. Очевидно, что в нашем случае, получив от Сциларда информацию, они бы озаботились тем, что атомное оружие создадут Соединенные Штаты, Великобритания, Советы и быстро взялись бы за дело. Поскольку получение исходных материалов в нашем гипотетическом случае было делом нехитрым, то все воюющие стороны во Второй мировой войне получили бы в ее ходе в свое распоряжение ядерное оружие. Поскольку точной информации, как обстоят дела у противника, у другой стороны не было, каждая из стран-обладателей ядерного оружия постаралась бы нанести удар первой. Над крупнейшими городами Европы, России и, скорее всего, Америки появились бы ядреные грибы. Это означало бы переход войны в стадию полного уничтожения противника. Были бы распакованы запасы химического и бактериологического оружия. Они существовали в годы Второй мировой войны у Германии, Японии, СССР и Великобритании, но, в отличие от Первой мировой войны, в реальности не были пущены в ход.

Вероятно, до полного уничтожения воюющих стран дело бы все же не дошло. Самые хладнокровные рациональные люди – военные на какой-то достаточно продвинутой стадии взаимного уничтожения, когда цивилизация уже рушилась, остановили бы хаос путем военной силы, вернув ее с фронтов. После этого выжившие, несомненно, занялись бы запретом производства стекла, уничтожением рудников, где можно было бы получить определенные типы металла, сожжением книг и запретом заниматься физикой, химией, а возможно и математикой. В лучшем случае наступило бы новое Средневековье.

Выше описан оптимистический сценарий. В более пессимистическом и вероятном сценарии на фоне всеобщего хаоса правящие элиты не принялись бы наводить порядок, а раскололись бы на фракции. Эти фракции развязали бы гражданские войны с применением ядерного и химического оружия. Все бы, несомненно, закончилось разрушением до основания промышленных центров, голодом и эпидемиями. Распад обычно заканчивается только тогда, когда общество оказывается настолько обессиленным, разобщенным и сокращенным, что не может больше использовать сколько-нибудь современное вооружение и вместо самолетов пересаживается на колесницы.

Если кто-то думает, что это – фантастика и человечество гораздо умнее, то эти люди ошибаются.

За вычетом атомной бомбы все описанное с химическим оружием, голодом, эпидемиями и даже каннибализмом, произошло в начале XX века во вполне процветавшей Российской империи. В стране в 1914 году произведшей 90 четырехмоторных самолетов, имевшей самое развитое электрическое освещение городов, выпускавшей до 2000 машин ежегодно Гражданская война велась конными армиями, а главной боевой силой была колесница с пулеметом под названием «тачанка». В стране, в чью Академию наук стремились попасть ведущие ученые со всего мира, Красная армия травила восставших крестьян Тамбовской губернии полноценным химическим оружием. За годы гражданской войны погибло и эмигрировало 5–7 млн. человек, в последующем от голода, вызванного гражданской войной, умерло еще примерно 7-10 млн. человек, перестала существовать промышленность и цивилизованное сельское хозяйство. Так что описанный гипотетический сюжет уже имел место в прошлом, правда, не с ядерным оружием. Кстати, этот пример заставляет задуматься, а не являлся ли марксизм классическим черным шаром, правда, не для всего мира, а для конкретной страны – Российской империи.

К счастью, нельзя вызвать ядерный взрыв с помощью лишь стекла, металла и батареи. Создание атомной бомбы потребовало реализации циклопических, непревзойденных до сих пор государственных программ. Эти программы хорошо отслеживались и анализировались всеми конкурирующими сторонами. Таким образом, в 1940-е годы мы вытащили не черный, а серый шар.

Теперь введем гипотезу, что технологическая урна содержит хотя бы один черный шар. Если говорить по правде, это – не гипотеза, а констатация. Тем не менее, назовем ее «гипотезой уязвимого мира». Интуитивно понятно следующее. Суть гипотезы в том, что существует некая технология, имеющая тенденцию к саморазвитию, с огромным разрушительным потенциалом, и при этом относительно малозатратная и саморазвивающаяся. По мнению Ника Бострома: «Если в самые ближайшие годы не будут реализованы экстраординарные и исторически беспрецедентные мероприятия, связанные как с государственным и трансгосударственным управлением, так и превентивным контролем над поведением, шансы на выживание у человечества в ближайшие 20–30 лет примерно равны статистической погрешности, т. е. нулевые».

Вполне вероятно, что мы уже достали, либо вот-вот достанем черный шар, и он покончит с нашей цивилизацией, если мы не выйдем из полуанархического состояния, которым характеризуется современный мир.

Под полуанархическим состоянием Н. Бостром подразумевает мировой порядок, а точнее беспорядок, описываемый тремя чертами:

– законодательно и ценностно ограниченные возможности для превентивного контроля и профилактической полиции. Государства не имеют в настоящее время достаточно надежных средств сплошного наблюдения за частной и общественной жизнью групп и лиц, несущих обществу особую опасность. Эта опасность не обязательно связана с их идеологическими пристрастиями и политическими убеждениями, а порождена, прежде всего, их научно-технологическим компетенциями и знаниями. В настоящее время в США и странах ЕС такой превентивный контроль совсем не одобряет порядка двух третей населения, а умеренно не одобряет еще 15–20 %. По факту, население планеты, особенно в развитых странах, завороженное гаджетами и социальными сетями, живет в иллюзорном мире, законодательство которого сложилось в середине прошлого века в совершенно иную технологическую эпоху;

– крайне ограниченные возможности глобального управления. Международные организации, задуманные как эффективные институты глобального регулирования и сохранения мира после Второй мировой войны, типа ООН, Совета безопасности, Международного валютного фонда, Всемирного банка и т. п. показали свою полную неэффективность в современном турбулентном мире. Военные блоки, созданные в период Холодной войны, выглядят как пережитки прошлого и способ возложить военные расходы исключительно на Соединенные Штаты. Различного рода консультативные негосударственные органы типа Трехсторонней комиссии, Римского клуба, Давосского форума были эффективны лишь короткий период времени и в настоящий момент либо прекратили свое существование, либо представляют собой декоративные вывески. При том, что все угрозы цивилизации носят глобальный характер, никаких глобальных эффективных институтов не существует. Глобальным эффективным институтом является институт, на который консенсусно возложена функция поддержания порядка, безопасности и принуждения, в том числе государств, угрожающих глобальной безопасности.

Глобальные проекты нулевых – первой половины десятых годов были свернуты администрацией Д. Трампа. Эта администрация, согласно оценке Бострома, несомненно, разрушительно действует на и без того хрупкую и неэффективную систему наднационального регулирования. Самой большой опасностью, по его мнению, для человечества в настоящее время является концепция нерушимости и приоритета национального суверенитета. Бостром утверждает, что «фактически она означает, что та или иная страна на своей территории может делать все, что заблагорассудится ее элите, в том числе нанося колоссальный ущерб человечеству, делая и без того мизерными призрачные шансы на выживание. Речь в данном случае не идет о военной агрессии той или иной страны. Гораздо больший ущерб может нанести внутристрановая научнотехнологическая, научно-техническая, ресурсная или кибер политика». Человек получил землю без государственных границ. Если государства до конца 20-х годов останутся основными акторами и регуляторами, то шансов на выживание у нынешней цивилизации не будет.

Движущие мотивы. Человеческая мотивация и психология не слишком изменилась за последние 500 лет. Глобальное торжество западной цивилизации привело к тому, что повсеместно на первый план выдвигаются личные мотивы и интересы, включая деньги, власть, статус, комфорт, удобство и стремление достичь их любой ценой, прежде всего за счет победы в конкурентной борьбе над ближним. Человек, как социобиологическое существо, относится к крайне незначительному числу высших млекопитающих, которые практикуют убийства друг друга и даже каннибализм. В последние 100 лет под воздействием капитализма общественные, коллективистские мотивы и стимулы были не просто оттеснены на периферию, а основательно разрушены. Ждать от общества, где каждый выживает в одиночку, какой-либо солидарности, по меньшей мере, наивно. С учетом того, что черный шар либо уже находится в наших руках, либо скоро попадет к нам, у цивилизации нет времени воспитывать альтруизм, коллективизм, солидарность. Если человечество хочет выжить, необходимо переходить к политике принуждения к коллективизму и солидарности, а также к ограничению потребительства.

Н. Бостром предлагает ввести термин «опустошение цивилизации». Он предполагает, что на некотором уровне технологии неизбежно происходит экзистенциональная катастрофа, связанная в предельном варианте с уничтожением хомо сапиенс, а в оптимистическом – с откатом нынешней цивилизации примерно в период раннего средневековья.

При сохранении указанных выше трех пороков цивилизационного устройства, уже применяющиеся биотехнологии могут привести к катастрофическим последствиям с отбрасыванием цивилизации на десятилетия, а то и столетия назад.

Подлинная проблема состоит в том, что никто – ни правящие элиты, ни правительственные чиновники, олицетворяющие институции, ни население – не готовы отказаться от того беспорядочного, неэффективного устройства, которое по недоразумению называют новым мировым порядком. Бостром называет его «цивилизационной разрухой». Представляется, что преодолеть ее можно только в том случае, если в мире буквально в ближайшие годы произойдет какая-то крупная локальная катастрофа, жертвы которой будут исчисляться сотнями тысяч человек, и которая заставит задуматься о том пути, по которому человечество движется. Если этого не случится, то расчеты, проведенные по обе стороны океана, на мощных имитационных моделях показывают, что наиболее вероятным сценарием мировой динамики с шансами до 70 % является смерть 25 % населения мира и сокращение мирового ВВП более чем на 50 % в течение ближайших 10–15 лет.

Прежде чем продолжим, хотелось бы оговорить еще один важный момент. Термин «технология» используется нами в самом широком смысле. Технологиями мы считаем не только машины и физические устройства, но и программные продукты, программно-аппаратные решения, психопрактики, организационные методы, идеологии и т. п. Каждый из этих видов технологий может стать черным шаром. Мы можем говорить об уязвимостях открытия и закрытия. В сценарии «легкого ядреного оружия» период уязвимости начинается, когда находится легкий способ производства ядерных зарядов. Период уязвимости закрывается, когда изобретается технология или технологический пакет, которые делают возможным превентивное предупреждение ядерных взрывов, в том числе принуждение обладателей ядерным оружием к ядерному разоружению.

Если защитная технология невозможна и технологический регресс не происходит, то мир становится постоянно уязвимым. Еще один эмпирический факт, который постоянно надо держать в уме политикам, представителям разведывательного сообщества и чиновникам – это асимметрия мира. Для того, чтобы довести научную идею до технологического воплощения, могут потребоваться даже не годы, а десятилетия, а для того, чтобы применить в разрушительных целях ту или иную технологию, может хватить и одного дня. К сожалению, вселенная устроена асимметрично. Созидание трудно, затратно и требует длительного времени. А разрушение, как правило, дешево и мгновенно. Соответственно, путь от первых приматов до нынешней цивилизации потребовал десятков тысяч лет упорного труда. А вот поездка в обратный конец может занять всего несколько лет.

Мы можем выделить несколько типов цивилизационных уязвимостей.

Тип 1 (вариант «легкого ядерного оружия»). При этом типе, также как в гипотетическом сценарии «легкого ядреного оружия», отдельные люди или небольшие группы получают в руки оружие массового уничтожения. Еще в 60-е годы прошлого века польский католический мыслитель и фантаст С. Лем сформулировал закон возрастания летального потенциала малых групп по мере технологического прогресса. Суть закона в следующем. Наш привычный технологический прогресс как сумма белых шаров, тем не менее, чем дальше, тем больше предоставляет одиночками и малым группам возможности нанести ущерб или лишить жизни не единицы и десятки, а тысячи, десятки и сотни тысяч людей. Этот закон действует, согласно анализу Лема, с XVI века и имеет тенденцию к экспоненциальному наращиванию летальных возможностей одиночек и малых групп.

При этом типе не предполагается появления некоего артефакта в виде черного шара. Глобальная разруха и анархия, а также несоответствие личного и общественного сознания цивилизационным вызовам ведут к тому, что уже сегодня малые группы, вооруженные кибероружием и разрушительными биотехнологическими разработками, вполне могут устроить апокалипсис как минимум в масштабе мегаполиса.

С учетом высокой связанности мира, уже сегодня, без всяких черных шаров, в течение последующего десятилетия велика вероятность цивилизационного опустошения за счет первоначального катастрофического события, связанного с терактом и вызванной им последующей, распространяющейся по миру эпидемией технологических отказов и аварий. В прогностической и фантастической литературе этот тип катастроф называется «домино-катастрофами».

При данном типе уязвимостей существует обратная зависимость между легкостью, с которой становится возможным вызвать инцидент и деструктивностью его последствий. При уязвимостях первого типа верным будет следующее утверждение: чем более легким является осуществление подобного инцидента, тем бóльшие разрушительные последствия он может иметь. Рассмотрим сценарий очень легкого ядреного оружия, при котором любая квалифицированная инженерная группа может создать переносимое термоядерное оружие, что называется «в гараже» в течение пары недель и не быть обнаруженной правоохранителями. Этот вариант полностью подходит под ситуацию уязвимости цивилизации.

В конечном счете, уязвимость появляется тогда, когда технологией легко воспользоваться, не прикладывая к этому особых инженерных, финансовых и иных усилий, которые могут быть обнаружены разведывательными сообществами или правоохранителями. Таким образом, уязвимость первого типа существует, если она может чрезвычайно легко причинить умеренное количество вреда, либо умеренно легко причинить чрезвычайное количество вреда. Причина, по которой нет смысла излишне концентрироваться на уязвимостях первого типа, к которым привлечено основное внимание общественности и спецслужб, состоит в следующем. Еще в 80-е годы прошлого века в рамках засекреченных учений ФБР группа выпускников MIT, используя лишь продаваемые без каких-либо документов и ограничений устройства, материалы и компоненты, смогла в Бруклине в течение двух недель изготовить незаметно для ничего не подозревающих правоохранителей, а также агентов ФБР, так называемую «грязную атомную бомбу». Тот факт, что за последние 25 лет эта возможность не реализована в реальности, говорит о внутренних, встроенных, хотя и не вполне известных нам механизмах, не позволяющих реализовать на практике идею частного ядерного оружия. Соответственно пока статус открытия ядерных технологий может быть охарактеризован серым, но не черным, шаром.

Тип – 2А. Безопасный первый удар. Технологии, которые демократизируют оружие массового уничтожения, это не единственный вид черного шара, который можно вытащить из урны. Другим видом будут технологии, которые стимулируют влиятельных игроков использовать свое преимущество обладания оружием массового уничтожения.

Снова обратимся к исторической иллюстрации. После изобретения атомной бомбы и недолгой американской ядреной монополии, началась гонка вооружений между США и СССР. Конкурирующие супердержавы накопили к середине 1980-х годов ошеломляющие арсеналы, составляющие примерно 70 тыс. ядерных боеголовок. Этого достаточно для 25-кратного уничтожения цивилизации. В то время как общественное осознание опасности Холодной войны сошло на нет с ее завершением в 1991 году, у академического сообщества появилась уникальная возможность поработать с рассекреченными архивами, воспоминаниями военных, а также данными об отказах и инцидентах.

Исследования инцидентов в период Холодной войны убедительно подтверждают гипотезу о миролюбии и рационализме советских старших офицеров. Всего с 1950 по 1991 годы, по оценкам американского разведывательного сообщества, было зафиксировано 13 эпизодов, когда мир буквально стоял на пороге ядерной войны. Эти эпизоды были связаны либо с ошибками в системах оповещения о ракетно-ядерном нападении, либо с отказами в срабатывании блокировки запуска ракет. Из этих 13 случаев 9 были связаны с отказами и дефектами в системах противоракетной обороны Советского Союза. Поразительным образом старшие офицеры, от которых зависело дать или нет сигнал высшему советскому руководству о запуске стратегических ракет, в ответ на массовый запуск американских ядерных сил, который демонстрировался на экранах радаров и других системах мониторинга, отказались дать такое подтверждение и тем самым спасли мир.

Тип 2А – это уязвимость непреодолимого искушения нанести удар по врагу, пока он не имеет возможности нанести ответный удар.

Уязвимость типа 2А характеризует появление технологий, располагаемых одним из влиятельных субъектов, который стремится использовать ее для того, чтобы покончить с нынешним миропорядком. Здесь важно отметить следующее обстоятельство. Военная история фиксирует два твердо установленных факта монопольного обладания смертоносным оружием влиятельными субъектами в течение относительно продолжительного времени: в одном случае примерно 25 лет, в другом – пяти. Речь идет соответственно о ядерном потенциале США в 40-50-е годы и уникальном японском бактериологическом потенциале, которым страна располагала в 30-40-е годы прошлого века. Можно предположить, что при всех недостатках и негативах, свойственных политическим элитам, у них даже в экстремальных случаях хватает ума, ответственности или просто страха не использовать свое решающее преимущество. Поэтому и данные технологические пакеты справедливо маркировать не черными, а серыми шарами.

Тип 2Б («Худшее глобальное потепление»). Еще один способ опустошения мира связан с изменением климата.

В реальном мире мы наблюдаем стабильное, длящееся уже век повышение глобальной средней температуры. Традиционно это связывается главным образом с деятельностью человека, а именно выбросами в атмосферу парниковых газов, таких как диоксид углерода, метан и закись азота. В настоящее время имеются различные прогнозы о темпах этого процесса. Подавляющее большинство серьезных моделей дают показатели увеличения средней температуры от 3 до 4,5 градусов к 2100 году по сравнению с 2000 годом. ООН приняла значительные усилия для того, чтобы сдержать этот рост до примерно 1,5 градусов к 2100 году. Однако шансов на это мало в значительной степени из-за агрессивного противодействия сокращению выбросов в атмосферу действующей администрации США, а также практических действий китайских компаний, при том, что официальное китайское правительство поддерживает усилия по сокращению выбросов.

Согласно последним расчетам Министерства энергетики США с использованием суперкомпьютеров и мощной команды из Австралии, в том случае, если до 2025 года не удастся снизить темпы прироста годовой температуры до примерно 1,5–2%, то в 2035–2045 годы наступит точка невозврата. Проблема даже не в том, что под воду уйдут Нью-Йорк, Лондон, Санкт-Петербург, Сингапур и Гонконг, а в том, что при таком росте температуры произойдет полное исчезновение большинства видов насекомых и пчел. Их численность за последние 25 лет уже сократилась на 70–80 %. Уничтожение насекомых приведет к глобальному краху пищевых цепочек. Соответственно, человечество окажется перед смертельной угрозой, которой совершенно непонятно, что можно будет противопоставить.

Целый ряд серьезных исследователей полагает, что нынешний подход к потеплению климата излишне оптимистичным. На самом деле ситуация гораздо хуже поскольку даже незначительное дальнейшее потепление климата не только уничтожит ценозы, но и как следствие приведет к массовому вымиранию домашних животных, птиц и рыб. Человечество в этом случае окажется просто перед пустой планетой. Уже в настоящее время живой вес человечества и его домашних животных составляет 85 % веса мировой биомассы. Когда будет достигнута величина 92 %, неизбежно начнет вымирать само человечество.

Уязвимость «худшего глобального потепления» принципиально отличается от уязвимости «первого безопасного удара». В случае уязвимости первого удара всегда есть конкретный субъект, который должен преодолеть страх немыслимого и осуществить действия, невиданные в истории человечества. Как показывает история, у элит есть внутренний встроенный контур, блокирующий уничтожение человечества одним ударом. В сценарии «худшего глобального потепления» ситуация принципиально иная. Нет одного единственного субъекта, от которого все зависит. Вместо этого существует большое количество значимых группировок элитных образований, каждая из которых надеется перехитрить другие и что называется «заработать на кризисе».

В математической теории игр хорошо известен термин «трагедия общин». Он характеризует ситуацию, когда определенная, зачастую немалая часть участников сообщества сознательно бесплатно потребляет коллективные ресурсы, полагая, что другие в силу различных причин будут продолжать брать на себя бремя сохранения общины и нести издержки. Даже в обыденной жизни хорошо известно, что в каждом коллективе есть халявщики и захребетники.

Высокая вероятность этого варианта состоит в том, что опустошение земли может наступить в силу недостатков и несогласованностей в коллективной деятельности множества участников. Главное, что каждый из участников, хотя и входит в сообщество, действует самостоятельно и независимо.

Общим для рассматриваемых вариантов уязвимостей является то, что, в конечном счете, к катастрофе ведет вполне сознательный, хотя и построенный на ошибочных предпосылках выбор наиболее сильных субъектов. Так отказ нынешней американской администрации поддержать усилия по сокращению прироста температуры – это типичная политика халявщика, который хочет переложить на других свои издержки, и тем самым обеспечить преимущества в конкуренции с другими участниками.

Тип 3 (Удивительные странники). В 1942 году один из руководителей Манхэттенского проекта поделился с руководством опасением, что ядерный взрыв создаст температуру беспрецедентную в истории Земли и это может вызвать самопроизвольное распространение термоядерной реакции в окружающем воздухе или в воде. Проверочные расчеты показали, что особого риска нет. После этого решились на проведение эксперимента с расщеплением ядерного ядра. Эксперимент подтвердил правильность расчетов.

Однако кошмар истории в том, что резюме заключения о возможности проведения эксперимента по расщеплению ядерного ядра содержало такие строки. Недавно они найдены в архивах: «Риск гибели планеты крайне маловероятен, поэтому целесообразно проверить поражающую силу ядерного оружия экспериментально…» Спустя 12 лет в секретном ядреном эксперименте Castle Bravo планировалось испытать опытный экземпляр термоядерной бомбы не на основе урана или плутония, а другого химического элемента. Поскольку точно никто не знал, насколько мощным будет ядерный взрыв и каковы будут последствия, повторилась ситуация Манхэттенского проекта. Провели расчеты, и выяснилось, что рванет на 6 мегатонн с диапазоном неопределенности 4–8 мегатонн. В Тихом океане был произведен взрыв. Взрыв получился в 15 мегатонн или 1 тыс. хиросим и разрушил большую часть испытательного полигона вместе со всем оборудованием. Короче, ученые ошиблись в расчетах. Когда тогдашний президент США Эйзенхауэр призвал военных к ответу, они сообщили: «Всякое бывает с новой техникой». Называя вещи своими именами, миру просто сильно повезло.

Исследователи любят именовать себя очарованными странниками в неведомое. Когда неведомое – кости мамонтов, новые сплавы, либо наблюдения за бабуинами, любопытство исследователей и тяга к прогрессу даже в худшем случае дешево обойдутся человечеству. Но сегодня никто не знает, чем закончится эпопея с попытками экспериментально выяснить, что такое на самом деле «темная энергия», как в реальности работает наследственная система человека, каковы пределы взаимодействия человека и компьютера и т. п. Вполне вероятно, что опыт в этих и других сходных областях может стать последним опытом человечества.

Самое худшее в этой истории связано не с наукой и технологией, а с политикой и лидерством. Американский президент не может отказать своим физикам в создании новой сверхмощной установки для проникновения в тайны мирозданий с неясными последствиями просто потому, что аналогичную установку уже строят китайцы. Британцы не могут запретить практических работ по скрещиванию человека с искусственно полученными эмбрионами. Эти работы не планируются, а уже ведутся в некоторых странах Юго-Восточной Азии.

Осторожность и осмотрительность в высококонкурентном и враждебном мире просто невозможны. Это – главный урок, который необходимо извлечь.