Текст книги "Час волка. Введение в хронополитику"

Плохая новость в том, что человечество однажды неизбежно достанет черный шар. Хорошая – в том, что это не означает, что цивилизация будет непременно опустошена. Есть по крайней мере несколько возможностей стабилизации даже уязвимого мира. Напомним, что гипотеза технологии черного шара, которая делает цивилизационное опустошение весьма вероятным, обязательно требует наличия двух условий: во-первых, неконтролируемости технологического развития и, во-вторых, сохранения нынешнего глобального беспорядка. Таким образом, по мнению Бострома, можно выделить следующие потенциальные возможности блокировки угрозы черного шара:

– Запрет конкретных направлений научно-технологического развития.

– Выстраивание иерархического мирового порядка, когда доминат частично передает свои функции региональным и отраслевым по направлениям развития науки, техники и технологий субдоминатам. Конечно, это будет смахивать на феодализм в масштабах планеты и закрепит несправедливость. Однако такая система позволит оперативно выявлять и пресекать опасности.

– Установление эффективного глобального управления во главе с доминатом и справедливым участием субдоминатов.

– Решительное изменение норм международного права, а также создание глобального органа власти, осуществляющего быстрые превентивные меры в отношении нарушителей глобального договора о торможении технологического развития.

В общем виде идея технологического регресса выглядит предельно бесперспективной. Соответственно технологическая блокировка в наиболее явном и последовательном виде требует прекращения изобретательской деятельности по всему миру. Это невозможно. Однако невозможность общего отказа от научных и технологических исследований не означает отсутствия целесообразности ограничения конкретных научно-исследовательских и особенно технологических разработок. Есть смысл отказаться от особенно опасных направлений развития, связанных в первую очередь с проникновением в глубины материи, выяснением реальной, а не упрощенной, картины с наследственностью, созданием саморазвивающихся программно-аппаратных средств и т. п.

По мнению Н. Бострома, целесообразно на основе согласованной работы ведущих фабрик мысли в самой ближайшей перспективе сформировать перечень запрещенных исследовательских тем и блокируемых технопакетов, и вынести его на обсуждение домината и субдоминатов.

Должен быть сформирован перечень оборудования и других компонентов, требуемых для указанных выше направлений, на которые вводится в глобальном масштабе специальная спецификация и наблюдение за использованием. В условиях интернета всего это технически вполне возможно уже сегодня.

Также необходимо создать на основе кооперации усилий разведывательных сообществ различных стран полные и постоянно пополняемые списки всех компаний, творческих коллективов и отдельных исследователей и разработчиков, теоретически способных на свой страх и риск, либо при сторонней поддержке вести запрещенные исследования и разрабатывать технопакеты.

По сути, Бостром предлагает реализовать принцип дифференцированного научно-технологического торможения. Реализация этого принципа потребует создания наднациональной разведывательно-контрразведывательно-карающей структуры, способной к ежедневным практическим действиям. Фактически эта структура должна стать своего рода глобальной научной инквизицией. Однако в отличие от инквизиции, эта структура должна определять не научность или ненаучность тех или иных разработок, а их опасность для человечества. (Этот сюжет впервые детально описали в 80-е годы прошлого века браться Стругацкие в романах «Волны гасят ветер» и «Жук в муравейнике». Там подобный орган даже имел название – Комкон-2).

Не следует переоценивать возможности такого рода политики. Бесспорно, научно-техно логический прогресс имеет собственную, лишь частично зависимую от социально-экономической динамики, траекторию. Вероятно, никакие политические, правовые и даже карательные меры не могут остановить технологическое развитие в силу внутренней логики этого процесса. Однако такого рода структуры могут оказать серьезное влияние на время, когда будут разработаны и запущены те или иные технологии. Надо быть реалистами и понимать, что цель такой структуры, в конечном счете, это – не вечная блокировка научных открытий и технопакетов, а лишь регулирование времени воплощения научных открытий в технологические разработки. Это достаточно релевантная и реализуемая задача. В основу деятельности своеобразной новой научной инквизиции должен быть положен принцип: разрушительные технологии должны появляться как факт повседневной жизни лишь тогда, когда уже созданы защитные технологии. Т. е. щит всегда должен опережать меч.

Время изобретения также влияет на социально-политический контекст использования технологий. Коль скоро человеческая цивилизация будет время от времени доставать черные шары, возможно отложить самые рискованные технологические разработки или, по крайней мере, сдерживать их на стадии научных открытий, а не инструментальных технологий. Даже если мы предположим, что цивилизационные разрушения неизбежны, а, скорее всего, дело обстоит именно так, то любой нормальный человек предпочтет, чтобы это произошло как можно в более отдаленном будущем, когда он сам и его близкие уже уйдут из жизни. Психологические опыты показывают, что люди воспринимают время, простирающееся не более чем на жизнь их внуков. Поэтому, коль скоро однажды предстоит достать из урны черный шар, который опустошит цивилизацию, лучше, чтобы это произошло к концу текущего столетия, а не в его первой половине.

Необходимо признать, что реализация технологической блокировки является сложнейшей стратегической задачей. Тем не менее, ответственным политикам, предпринимателям, исследователям, которые заботятся о том, чтобы их дети и внуки жили, стоит, по мнению Бострома, попробовать взяться за эту задачу. Некоторые направления, такие как синтетическая биология, физика темной энергии, лазерное разделение изотопов, геоинженерия уже сегодня вызывают большую тревогу не только у разведывательного сообщества, политиков, но и у широкой общественности. Поэтому дальновидно было бы в ходе подготовки глобального соглашения о торможении технологий, начать с малого, и лишь затем, пользуясь общественным мнением, стремительно запретить то, что можно запретить.

Другой теоретически возможный способ достижения цивилизационной стабильности, согласно оценкам Бострома, – это резкое уменьшение количества конкурирующих акторов, принимающих самостоятельные решения в области развития науки и техники, и применения технологий. Наиболее мягкий и одновременно сложный и малоэффективный способ – это установление различных форм координации между ними. Степень, в которой этот подход может быть эффективным, в решающей степени зависит от того, с каким типом уязвимостей придется столкнуться человечеству. В случае уязвимости первого типа такого рода координация выглядит многообещающей. Как уже отмечалось, у политиков и элит в целом, скорее всего, есть некоторые внутренние встроенные паттерны, отвращающие их от принятия необратимых решений по уничтожению.

Следует отметить, что сегодня вся международная политика вертится вокруг уязвимости первого типа и абсолютно игнорирует другие, гораздо более опасные типы уязвимостей. С энтузиазмом, достойным лучшего применения, великие державы уступают давлению и шантажу международных хулиганов, пугающих мир именно уязвимостью первого типа. В ответ на шантаж они получают экономическую помощь, преференции. Между тем, хорошо известно, что шантажист, один раз получивший выкуп, становится профессиональным торговцем страхом. А это очень опасно, ведь однажды ситуация может выйти из-под контроля шантажиста, и тогда все произойдет всерьез. Техника и технологии сегодня накопили достаточно средств, позволяющих не вести годами переговоры с шантажистами, а быстро, хирургически их уничтожать.

Что касается второго типа уязвимостей, то здесь координационный подход является наилучшим. Как правило, в ситуациях со вторым типом уязвимостей круг реальных акторов ограничен несколькими государствами и, возможно, одним-двумя особенно влиятельными негосударственными субъектами. Этот вариант наиболее отработан в истории человечества и позволяет решать проблемы за переговорным столом. Как показывает жизнь, любой, даже самый отъявленный террорист, либо гибридный военных игрок через семейные, личные и иные приватные связи вовлечен в жизнь других цивилизованных государств. Соответственно это делает его уязвимым. В западной дипломатии в отличие от разведки хорошим тоном считается неиспользование такого рода уязвимостей. Однако, в рамках принуждения к технологическому торможению, они являются едва ли не наилучшим инструментом: дешевым, простым и действенным.

Помимо прямой блокировки отдельных направлений технологического развития и воздействия на институциональных и частных акторов в рамках сдерживания опасных направлений, существуют и другие возможные направления, способные несколько повысить сопротивляемость цивилизации к уязвимостям. Например, по мнению Бострома, можно попытаться:

– предотвратить распространение потенциально опасной информации о сути и деталях блокированных исследований и разработок;

– ограничить доступ к необходимым материалам, инструментам и инфраструктуре, используемым для проведения опытно-конструкторских и технологических работ на базе открытий по блокируемым направлениям;

– установить постоянное наблюдение за лицами по своему интеллектуальному уровню, профессиональной подготовке и квалификации способными осуществить не только научные прорывы, но и обеспечить их технологическую реализацию по блокируемым направлениям;

– усовершенствовать, в том числе с использованием искусственного интеллекта, систему превентивного опережающего мониторинга рисков различного рода научных и технологических разработок;

– создать международный механизм правоприменения, который позволял бы пресекать еще на стадии планирования попытки перевести те или иные открытия по блокируемым темам на уровень технологических разработок. При всей привлекательности, указанные выше решения имеют различный потенциал практической реализации. Предотвращение распространения информации вероятно просто невозможно. Даже если реализовать эту меру, то нет гарантии, что кто-то самостоятельно вновь не переоткроет уже открытое и совершит технологический прорыв. Гораздо более эффективным представляется сочетание свободы на уровне публикаций об открытиях, с жесточайшей цензурой на издание технологических документов. Как показывают опыт и здравый смысл, последнее дело – запрещать все и сразу. Напротив, надо дать возможность исследователям раскрыться, оценить риски открытия и далее превентивно пресечь перевод открытия на уровень конструкций и работающих технологий. Это осуществляется, прежде всего, через ограничение доступа к материалам, инструментам и инфраструктуре, и тотальному превентивному контролю над кадрами. Такая смешанная политика, сочетающая открытость с пристальным мониторингом и решительным превентивным реагированием попыток перейти от стадии фундаментальных и прикладных открытий и исследований к их конструкционной и технологической реализации, является не только реалистичной, но и способной в сжатые сроки дать ощутимый эффект.

Несомненно, реализовать предлагаемую смешанную политику, по оценкам Бострома, можно лишь подкрепив ее превентивной полицейской деятельностью. Эта деятельность не обязательно должна сопровождаться арестами исследователей, разработчиков, конструкторов и технологов. Речь идет об особой полицейской деятельности, чьей задачей является не изоляция ученых и разработчиков от общества, как это происходит с преступниками, а изоляция их от определенных направлений научных и технологических исследований и разработок. Главная проблема заключается в невозможности развертывания подобной полицейской научно-технологической деятельности не только на национальной, но и на международной, транснациональной основе. Европол и Интерпол, согласно мнению Бострома, продемонстрировали удивительную беспомощность в борьбе с высокотехнологичными преступлениями. Поэтому создавать еще одну международную организацию, учредителями которой являются национальные государства, представляется совершенно бессмысленным.

Надо прямо и честно сказать себе, что национальные государства – лидеры сегодняшнего мира – выступают категорически против предлагаемых новаций и успешно ведут человечество к опустошению цивилизации. Они занимаются азартной конкурентной борьбой за овладение любой новой технологией, в том числе той, которая помечена черным шаром. Проблема заключается не в коварстве исполнительной власти и глупости элит, а во вполне объективных причинах.

Современное общество, а именно капитализм, заточено на экономический рост. Капитализм не может существовать без прибыли. Прибыли не получить без прибавочного продукта, т. е. прироста товаров и услуг в денежном выражении. Прирост товаров и услуг может быть осуществлен только двумя путями: либо за счет привлечения новых ресурсов, либо путем улучшения их использования, т. е. проведения высокотехнологических инноваций.

Возможности первого пути в целом для глобальной экономики исчерпались для ключевых – энергетических – ресурсов еще в 60-70-е годы прошлого века. Речь идет не о пресловутом пике добычи нефти, которого не существует, а об условиях добычи ресурсов. Статистика показывает, что по основным видам топливно-энергетических и рудных ресурсов, начиная с 80-х годов прошлого века, в оборот вовлекаются все более дорогие ресурсы. Всем понятно, что сланцевая нефть существенно дороже нефти из саудовских нефтяных озер. При ухудшении условий добычи всех основных видов ресурсов, а следовательно их удорожании, единственным фактором роста становятся инновации и открытия. Поэтому каждая страна хотела бы, чтобы все остальные присоединились к предложению о приостановке научно-технологического прогресса, а ей удалось бы каким-то образом избежать общей участи.

В этом нет ничего нового. Если мы посмотрим в недавнюю историю, то Китай горячо приветствовал сокращение баллистических ракет и ракет средней дальности Соединенными Штатами и СССР, а затем Россией. Однако когда недавно президент Д. Трамп предложил перезаключить новый договор, в который вошло бы не две стороны, а три – США, Россия и Китай – китайцы отказались даже вести переговоры по ракетам.

Выше изложены основные направления потенциально возможных конкретных действий. Внимательно проанализировав складывающую глобальную ситуацию, Бостром пришел к выводу, что высокая необходимость в подобных мерах не делает их одобрение весьма вероятным в политических кругах. В этой связи, по мнению Бострома, необходимо рассмотреть еще два возможных пути достижения технологической стабилизации и спасения цивилизации от разрушения вследствие технологического открытия, маркированного черным шаром:

– ведущим государствам – технологическим лидерам заключить договор о создании надгосударственной профилактической технологической полиции, которая бы занялась выявлением и блокировкой деятельности любых небольших групп и отдельных лиц, способных реализовать технологический черный шар;

– создать потенциал для сильного глобального управления. Принимая во внимание, что государства более не обладают монополией на власть, которая частично переходит к корпорациям и общественным организациям, сделать упор на создание международной корпоративной упреждающей технологической полиции. Как показывает опыт, технологические гиганты готовы сотрудничать с правоохранительными органами по выявлению и ограничению тех или иных технологических решений. Это происходит не из-за высокой сознательности руководителей технологических гигантов, а объясняется их экономическими интересами. Занимаясь торможением технологий – кандидатов на черный шар, – технологические гиганты одновременно замораживают достигнутый уровень технологии, т. е. фиксируют мир, где они являются лидерами.

Данный подход имелось в виду опробовать при создании Трансатлантического и Транстихоокеанского торгового и инвестиционного сообществ. В структуре сообществ были предусмотрены специальные технологические суды и технологические исполнительные органы, которые были призваны расследовать случаи нарушения тех или иных технологических договоров. Однако победа Д. Трампа на выборах 2016 года поставила временный крест на этой работе. В настоящее время ни у Соединенных Штатов, ни у кого-либо еще нет проработанного плана глобального технологического регулирования. При этом американские, британские и японские компании – технологические лидеры – продолжают прорабатывать данную тему, ориентируясь на будущее, в том числе внимательно проектируя превентивную технологическую полицию.

Не надо тешить себя иллюзиями и полагать, что превентивная технологическая полиция может быть создана в отдельных государствах и существовать в виде реализации программ межгосударственного сотрудничества. Постоянное запаздывание не только страновой полиции, но и Интерпола и Европола в борьбе с киберпреступностью убедительно свидетельствует о бесполезности в XXI веке традиционной полиции – института, порожденного в XIX–XX веках. Если в Европе киберпреступники отлично научились пользоваться разночтениями в законодательствах различных стран, а также несогласованностью и бюрократизмом в области наращивания межстранового сотрудничества, то в Соединенных Штатах ситуация еще хуже. Большинство видов киберпреступности относится к компетенции полиции штатов. Соответственно киберпреступники, действуя по всей территории США, при этом зачастую из-за границы, раз за разом оставляют с носом полицейских, вынужденных не искать криминал, а согласовывать в результате многоступенчатых переговоров разрешения осуществлять деятельность на межштатной основе.

Представляется, что ближе всего к созданию превентивной полиции находится сегодня Китай. Однако китайцы отнюдь не собираются ограничивать превентивным образом технологические исследования и разработки. Напротив, они заимствуют их по всему миру и используют в национальных интересах. Превентивная полиция также используется китайским руководством для обеспечения стабильности в обществе и упрочения древних традиций общественной прозрачности в Поднебесной.

В китайской системе каждый человек имеет так называемую «бирку свободы». Бирка свободы является дальнейшим развитием бирки на лодыжке, широко используемой полицейскими и судами в качестве альтернативы тюрьме. В Синьцзян-Уйгурском автономном районе, Тибете и некоторых городах-миллионниках на побережье Южнокитайского моря уже в следующем году все жители должны будут 24 часа в сутки носить браслет. При этом известно, что браслет – это промежуточная стадия, необходимая для отладки работы гигантских центральных серверов, осуществляющих контроль над каждым обладателем бирки свободы. В перспективе до 2022 года имеется в виду, начиная с семилетнего возраста, имплантировать чип, выполняющий функцию бирки свободы, непосредственно в тело. При этом наличие бирки свободы является обязательным условием оказания любых государственных услуг и установления любых взаимоотношений с государством, включая получение дотаций, премий и выплату налогов.

В систему в Синьцзян-Уйгурском автономном районе включены не только браслеты на запястье, но и сеть видеокамер, установленных на каждом перекрестке не только в городах, но и в сельской местности, где не всегда есть интернет для населения, а также патрульные дроны, покрывающие всю территорию Синьцзян-Уйгурского автономного района. В случае если владелец бирки свободы после предупреждения продолжает заниматься запрещенной деятельностью, то производится превентивный арест и он направляется не в тюрьму, а в лагеря для перевоспитания.

Впервые подобную систему под названием «Паноптикум» описал Иеремия Бентам в начале XIX века. В настоящее время стоимость развертывания и годовая эксплуатация этой системы в расчете на одного человека составляет в Китае 380 долларов. По оценкам южнокорейских экспертов, которым удалось ознакомиться с первичными документами китайской системы, перед инженерами и технологами поставлена задача до 2022 года довести ее цену до 140 долларов на человека. В этом случае Китай сможет потянуть ее сплошное развертывание.

Принципиально в условиях смертельной угрозы гибели цивилизации от черного шара, полагает Бостром, можно было бы всерьез рассмотреть возможность глобального развертывания подобной системы. Если предположить приведенные затраты на одного человека в 140 долларов, которые китайцы рассматривают как цель, то глобальное развертывание системы постоянного мониторинга и превентивных мероприятий составит примерно 1,5–2% мирового ВВП. Это вполне приемлемая цена за предотвращение крушения цивилизации.

Вопрос сегодня не в технической и организационной реализации подобной системы. В этом сомнений нет. Проблема – в сопротивлении населения в западных странах и политиков традиционного толка развертыванию подобной системы.

Возникает вопрос, а есть ли хоть один шанс реализовать эту систему на Западе. Представляется, что к глобальному Паноптикуму ведут два пути. Первый связан с тем, что общество постепенно осознает, что двигается к полной социальной прозрачности, где больше нет приватности и к алгоритмической экономике и отчасти политике. Фактом является то, что сегодня гораздо проще собирать и анализировать информацию о людях и событиях, чем это было 5–7 лет назад. Даже в наиболее приверженных личным свободам странах типа Скандинавии, Швейцарии, Соединенных Штатов общество молчаливо соглашается с ликвидацией приватности, как допустимой платы за предотвращение терроризма. Иными словами, если начать интенсивную информационную кампанию относительно технологической опасности черного шара, то есть основания полагать, что позиция основной части населения в западных странах изменится. Ментально оно подготовлено, прежде всего, телевидением и интернетом к грядущим колоссальным проблемам из-за неконтролируемого развития технологий. Поэтому при достижении внутриэлитного согласия этот путь можно пройти достаточно быстро.

Второй путь предполагает умное и оперативное использование последствий практически неминуемых в ближайшие 3–5 лет крупномасштабных технологических катастроф, от которых могут пострадать десятки, а то и сотни тысяч человек. Эти катастрофы неминуемо произойдут в развитых странах, поскольку уровень сложности, как обществ, так и технических устройств, а также телекоммуникационных сетей уже сегодня заметно превысил уровень управления. Грубо говоря, сложность развивается стихийно. Любое стихийное развитие заканчивается катастрофой. Просто эту катастрофу надо эффективно использовать так же, как в Соединенных Штатах были использованы события 11.09.2001. Естественно, я не только не призываю, но и не намекаю на идею плановой организации катастроф. К сожалению, они произойдут в ближайшее время стихийно. Бостром предлагает планировать реакцию на катастрофы. Эта реакция, наряду со спасательными и восстановительными мероприятиями, должна включать мощнейшую информационную кампанию, которая убедит население в полезности Паноптикума.