Текст книги "Дедушка, Grand-père, Grandfather… Воспоминания внуков и внучек о дедушках, знаменитых и не очень, с винтажными фотографиями XIX – XX веков"

Я с Серенькой пошел к портному за польтами, причем мамаша снабдила нас необходимыми инструкциями, как то: деньги отдавать при свидетелях, потому что портной может быть пьян и потерять их. Сперва сказать, потом порыться в карманах, а потом уж дать деньги, нести польта обоим. Мы исполнили приказание в точности. Пришедши к бабушке, я стал рассматривать Руфины раковины и рыбки. Через несколько времени пришел Антон и сказал, что нас с польтами зовут к Лене. Там мы померили польты и потом пошли домой. Но мамаша зашла к бабушке, и там ее уговорили остаться. Серенька с Руфой выпросились у мамаши ко всенощной в церковь Троицы-Арбат, и я с ними хотел. Там пели Сахаровы певчие на два хора. Особенно мне понравились ирмосы. После «Чертог твой» мы возвратились к бабушке. Там напились чаю и, наконец, благополучно возвратились по конке домой. <…>

1 апреля. Среда

Сегодня мы будем исповедываться. Мы пошли к заутрене. Когда стали читать Евангелие, я не выдержал и вышел просвежиться. Когда я бываю утром в церкви, со мной бывает дурно. Начинается зевота, выступает холодный пот, и наконец, когда совсем нельзя стоять, я выхожу из церкви просвежиться и прихожу назад. После заутрени я читал Евангелие. Потом пошли к обедне. Исповедь начнется в два часа. Перед исповедью я посмотрел по катехизису свои грехи. Как только ударили, мы надели новые польты, картузы и пошли к исповеди. Поздний батюшка еще не приходил, и потому мы по ошибке встали к раннему, но потом перешли к позднему. Нам пришлось ждать около получаса. Прежде всего исповедовался Андрюнька. Потом я, а после всех Серенька. После исповеди я съел булку и выпил чашку чая. Серенька, как и в прошлом году, ревел, так как мамаша ему не сказала, что надо класть в кружки при записывании. Потом пошли к вечерне, слушал правила, из которых только понял: «Иисусе, сладчайший, помилуй нас, Богородица, спаси нас и радуйся, Невеста Небесная». После вечером читал Евангиеле, потом пошел к Всенощной, и, воротившись домой, легли спать. Нынешний раз я после исповеди порядочно нагрешил. <…>

4 апреля. Суббота

Сегодня пили чай в нашей комнате, так как остальные комнаты мылись. Утром я выучил урок по русскому языку. Мы пошли к обедне. Мамаша просила узнать, где и когда здесь святят Пасху. Серенька спросил об этом богомолку. Она сказала, что после ранней обедни, что потом оказалось неверным. В благодарность за это Серенька сказал ей merci. Об этом же мы спросили Алексея, дворника, а он сказал, что после заутрени. Я лег спать с семи часов, но не мог заснуть. Нас разбудили в 10 часов с половиной. Пришли в церковь мы рано. Мамаша было звала нас на свое место, но когда почти все наши места заняли другие, то она перешла на наше. Певчие не пропели, а продрали «Волною морскою». Стали дожидаться 12 часов.

5 апреля. Воскресенье

Наконец, раздался удар колокола, все перекрестились. Мальчики трио запели «Воскресение Христово видавши», и крестный ход двинулся. Я не пошел вокруг церкви, как и в прошлый год. Серенька уже дал пройти большей части народа, но при выходе из церкви он встретил крестный ход на возвратном пути и воротился назад. Народу на заутрене было очень много. Простояв заутреню, мы все возвратились домой. Потом я и Серенька пошли к обедне и пришли к Херувимской. Разговевшись, я лег спать. Проснулся я довольно поздно. Большую часть дня я читал «Рыбаки» Григоровича. Часов около 3-х я, Серенька и Андрюнька отправились к бабушке. <…>

8 апреля. Среда

Сегодня мои именины. Я встал раньше Сереньки и Андрюньки, напился чаю и отправился в Страстной монастырь. Мамаша дала мне кучу денег, чтобы вынуть просвирки, купить свечки, на проезд, купить у Филиппова пирожное и сухарей. Была сырая погода, шел снег. Конка ушла у меня из-под носа, и мне пришлось дожидаться порядочно. В конке было очень мало народа. В Страстной монастырь я пришел к Евангиелю. Пальто я не снял, хотя мамаша и велела, потому что было нежарко, да и на пять минут его не стоило снимать. После я сказал мамаше об этом. Отстояв обедню, я пошел к Филиппову. Прошел немного в переулок, не нашел и воротился назад. Посмотрел на выставленные журналы в надежде увидеть «Вокруг света», но его там не было. Воротился назад искать Филиппова, спросил одного извозчика, как мне его найти. Он мне сказал. Поехал домой по конке. При этом мне пришлось слезать на ходу конки, и я наткнулся на одного барина и чуть не полетел. Барин этот дал мне наставление, что нужно прыгать с конки вперед. От дождя у меня сделался насморк. Приехавши домой, я выпил чашку оставшегося чаю, а потом подогрели самовар, и мы все стали пить чай с пирожными и сухарями. Оставшуюся пироженку мы отдали Аксинье, от которой ее стошнило. <…>

18–25 апреля. Две недели после Пасхи

Баллы нынешнюю неделю у меня следующие: 2 – за русский диктант, 3 – за сочинение «Лучший день каникул на Пасхе», 4 – за ответ Черни, 4 – за греческую extemporale (я ее написал без ошибок, только не докончил), 4 – за латинскую extemporale и 1 – за другую латинскую extemporale. В четверг меня по-русски вызвал Виктор Александрович отвечать чернь. Я очень заикался. После каждого стиха я прибавлял: «Я не могу выговорить», – на что многие смеялись. Я на это не рассердился. Павлов во время объяснения Тенорка написал на него эпиграмму: «Все спят, а он не спит, наш вдохновенный математик, свирепо мелом по доске стучит и мечется по классу как лунатик».

Эту эпиграмму увидал у него Виктор Александрович и отнял, обещавши отдать Григорию Хрисанфовичу. Я из-за этого очень боялся за Павлова. Его могли за это исключить. В пятницу Павлов сказал мне, что Виктор Александрович обещал стихи эти не отдавать, а оставить себе на память. В субботу Василий Феофилактович узнал об этих стихах, так как они у Павлова были написаны на греческой тетради, и задал ему нотацию. Павлов из приемной В.Ф. вышел раскрасневшийся. В пятницу в гимназию прибыл помощник попечителя Садоков. Он был у нас на истории. Историк сначала стал рассказывать и только под конец урока стал спрашивать. Садоков сначала вызвал Шилова, а потом Клумова. Шилов отвечал о коллизиях. Садоков спросил Шилова: видно, он любит историю. Шилов ответил: «Да, читаю!» – хотя сам и не думал читать. Садоков посмотрел баллы, не заметил множества точек и похвалил нас, а историк смотрел в это время на нас и лукаво улыбался. В субботу перед латинским языком меня вызвал Вас. Феофил. В приемную. Я предчувствовал, что это насчет латинской extemorale. Так и было. Васька говорил, что он удивлен, огорчен и многое другое. Да я и сам бы даже нарочно так не написал. У меня, например, было написано: quoratione prollium commissa est, ab utroque parte, после исторического времени поставлено главное. Мне кол за эту extemporale. Николай Александрович сперва спросил у Вас. Ф., верно ли мне кол, не ошибся ли он, а потому поставил. Зато по-гречески у меня написано без ошибки, а в предыдущей всего одна ошибка. Васька нынче злился, что ему плохо приготовили Ксенофонта, потому и мне поставил 3.

На Григория Хрисанфовича Х.

 
Заснули все за объясненьем,
А Тенорок не унывает.
Но возбужденный вдохновеньем,
Задачу дальше продолжает.
По классу бегает, кричит,
Кричит, махает все руками,
Фигуры в воздухе чертит,
Углы, диаметры с кругами.
 
 
Не так бывает лишь тогда,
Когда задачи объясняет,
Любовь к науке ведь всегда
Сердца людей воспламеняет.
Вообще ж отличный человек,
Наш математик, дай же Боже.
Прожить ему хоть целый век,
И нам уж кстати, дай того же.
 

3-я неделя после Пасхи. 25 апреля – 2 мая

Баллы у меня продолжают быть не особенными. По математике в первый раз получена тройка. По алгебре – 3, 4, 5. По латинскому языку – 3. По-немецки – 3 за extemporaleи 5 за ответ. По истории – 3. Нам Вас. Ф. дал расписание уроков. Нехорошо, что первый экзамен греческий и на него не дано подготовки. В начале нынешней недели взошли посевы гвоздики и львиного зева. Теперь там три рода травы, и я не знаю, какая из них простая трава, а какая – цветы. Вчера мамаша наняла дачу в Лисвянах, прежнюю. Потому что ту, которую занимала Марии Федоровны сестра, уже занята. Сегодня нам нужно было приходить к 10 часам в гимназию, потому что Вас. Феоф. нужно было быть на экзамене у Крел. Я нашел много подтверждений моего прежнего предположения и даже объяснения. Землетрясения в Греции, в Америке и, наконец, предсказание известного астронома, что 27, кажется, сентября, будет буря в Европе. Этот астроном, верно, предсказал много событий. Мамаша потеряла квитанцию на Ниву, и кажется, что нам больше Нивы не видать. Александр Николаевич был у нас на втором уроке нынче, я у него немного отвечал и верно.

4-я неделя после Пасхи

У нас почти каждый день (занятия) до полчаса второго. В четверг даже было до 11 часов. Не было греческого, русского и математики, да еще французскому не учусь. Распустились в саду вишни, яблоки и груши. На днях мы набрали вишневого клея. Субботу и воскресенье я учил греческий. На будущей неделе два экзамена. Мамаша нашла билет на Ниву. <…>

3 июня, среда

Вчера мы ходили в гимназию за балльниками. Мы пришли в гимназию около четверти десятого. В гимназии уже были Кац, Ильин, Васильев. Кацу была переэкзаменовка по алгебре, и он получил в субботу письмо от Николая Александровича. Значит, у нас переэкзаменовки нет. В 10 часов приехал Василий Федорович и раздал балльники. Нам с братом по-гречески было по 5. Сегодня утром встали мы довольно рано, так как к семи часам должны были приехать возы. К десяти часам возы были уложены, и мы отправились на вокзал Ярославской железной дороги. На пути к нему я видел, как телега отдавила голову курице. Мы сели еще до звонков. Мамаша взяла квитанции для собак и пришла к нам в вагон. На вокзале мы увидели Евгения Петровича и поздоровались с ним. Он вошел к нам в вагон с Андрюнькой рядом, против него сидела мамаша, а я рядом с ней. Очень долго стоял паровик рядом со станцией Тарасовка. На Мамонтовской платформе нас встречал дядька Виргинька. Больше писать надоело.

9 июня. Вторник

Сегодня встал я около восьми часов. Перед чаем мы пошли купаться. День был пасмурный, вода довольно холодная. Я влез в воду и тут же вылез. Купальня наша больше всех купален в деревне Лисвянах на речке Усов (?). После утреннего чаю я вычистил сапоги. К нам от Оли пришла бабушка. Она застала меня в халате, так как я чистил сапоги. Вычистивши сапоги, я пошел с Андрюнькой ловить с плота рыбу. Весело ловить рыбу во время хорошего клева! Каждую минуту поплавок приподнимается и уходит под воду. Третьего дни таким же образом я в какой-нибудь час поймал 12 штук ершей. Теперь я поймал одну плотву, одного порядочного окуня и одного ерша. Кроме того, большая плотва была почти у меня в руках, но сорвалась и ушла в щель плота. Дома я пошел пообедал, червей накопал, почитал «Базар житейской суеты» Теккерея и снова пошел ловить рыбу. На плоту много баб полоскало белье, и я пошел дальше через мост. Только я закинул большую удочку, как увидал, что баб на плоту уже нет. Я воротился туда. Пошел маленький дождь. Сначала я на него не обращал внимания, но потом он усилился, и мы вместе с дядькой, который подошел к нам с жерлицей, возвратились домой. Вечером была гроза. Мы собрались было снова идти рыбу удить, но побоялись дождя. <…>

Клев рыбы. Из наблюдений

По моим наблюдениям, окунь берет прямо и сейчас же утаскивает в воду. Маленький ерш сперва немного поклюет, а потом утащит в воду. Большой ерш редко утаскивает в воду поплавок и долго ведет его, до половины погружая. Плотва никогда почти не погружает поплавка в воду, а ведет его. Подлещик ведет поплавок, но немного погружая в воду, и, наконец, совсем его утягивает в воду. Уклейка ведет поплавок.

13 июня. Суббота

Погода дрянная. Весь день не купались, рыбы не ловили, в лес не ходили. Учились у Оли. Была порядочная гроза. Говорят, от грозы в Пушкине сгорела дача.

14 июня. Воскресенье

Утром погода была довольно хорошая, но к полудню пошел дождь. В церковь мы сегодня не ходили. Дядька очень не хотел идти в церковь. Сегодня у меня и у Андрюньки был понос, и нам нельзя много было есть пирогов и ватрушек.

Нынче вечером дядька сходил в Пушкино и купил литой мячик за 50 копеек, и мы поиграли в лапту. На мячик мы все сложились по гривеннику, и нам пришлось отдать 40 копеек. По-моему, они это сделали скверно. Из-за какого-нибудь гривенника на мячик имеет право Витенька. Я говорил об этом мамаше. Мамаша сказала, что она думает, что Оля даст половину денег. <…>

23 июня. Вторник

Утром мы пошли в лес собирать бабушке грибы. На половине дороги нас нагнала Манька и сказала, что мамаша велела ей идти с нами. В Звягинском лесу я первый нашел белых грибов. Около самой дороги я увидел, краснеются две шапочки. Я думал, что это березовики, но оказалось, что это белые грибы. Пуфа тоже нашел белый гриб, только корень у гриба был изъеден червем, так что он его бросил. Из Звягинского леса мы пошли в казенный осиновый. Там только Пуфа нашел белый гриб, да и я нашел 2 березовых до один осиновый. Пришедши из леса, мы через несколько времени пошли купаться. После купания я напился чаю, нарвал бабушке цветов, накопал червей и пошел к Оле, чтобы проводить бабушку в Пушкино на станцию. Проводив бабушку, мы услышали на другом конце деревни вой. Это Топке с Розкой одним стало скучно, и они устроили концерт. Бабушка дала нам на дорогу гривенник на подсолнухи, мы весь обратный путь занимались их грызением. Отдохнувши и пообедавши, я пошел на мост ловить рыбу. Поймал всего два окуня, хотя и сидел до самого заката солнца.

5 июля. Воскресенье

Сегодня Серенькины именины. Все ушли к обедне, кроме меня, потому что у меня не было чистой пары. Я записал дневник, вымыл чашки. Пришли от обедни Руфа, Витя, Серенька и Андрюнька. Позавтракавши и попивши чаю, я стал делать удочку. Сегодня я хотел достать из-под террасы свою удочку, самую большую с леской в 8 волос. Гляжу, удилище оттащено в сторону, а от лески в 8 аршин остался один аршинчик. Вместо этой удочки я стал делать другую. Вошла Александра и говорит: «Вот жизнь-то наша, вот сидела баба-то да и умерла». Прибыл дядька и кричит, что с одной бабой солнечный удар сделался. Послали за доктором Богомоловым, он ушел гулять в лес еще раньше. Тогда послали за Богдановым. Он оказался дома. Богданов сказал, что баба умерла. Я накопал червей и ушел ловить рыбу. Со мной рядом ловили Богданов и его брат. <…>

8 июля. Среда

<…> Утром сегодня я учился. Докончил начисто переписку слов из Ксенофонта. Потом мы выкупались. После купания пил чай и отдыхал. Потом еще раз купался. После купания пообедал. После всех звал по грибы. Никто сначала не пошел, так что я уже хотел идти один. Потом мамаша сказала, что она и Манька пойдут со мной. На половине дороги догнал нас Витя. Мы пришли на то место, где несколько дней назад нашли около 50 осиновых. Там мы нашли 12 осиновиков. Пришедши из лесу домой, я напился чаю, и мы пошли играть в палочку-выручалочку. Играть мы скоро кончили. Ванька и Серенька стали играть в шашки. Я, Руфа, Витя и Андрюнька пошли в сруб, насрали перед каждым из 4 окон сруба и пошли вызывать Ваню и Сереньку на бой: чтобы они брали приступом сруб, который мы будем защищать. Мы надеялись, что они вляпаются в говно. Тогда мы стали мешать им играть в шашки. Они перестали играть в шашки, но все-таки не пошли драться. В это время стали там играть в палочку-выручалочку. Манька, Дашка, дочь хозяина, две сестры соседнего гимназиста и еще дочь Богданова. Одна из них полезла туда прятаться и вляпалась в говно. Вечером мы сидели дома, и дядька с Витей были на дворе. Вдруг послышались возгласы дядьки: «Николай Егорович приехал, Николай Егорович!» Это оказалось верным. <…>

10 августа. Понедельник

Погода с утра – дрянная, к вечеру разгулялась. Мамаша уехала сегодня в Москву. Вечером пришел Витя и позвал меня по грибы. Я пошел с ним. Мы пошли сначала в Звягинский лес. Из Звягинского на наше место пошли через березняк в Осиновый. Я набрал 21 березовый, 9 осиновых и 6 белых. Тотчас по приходе пообедал и ушел рыбу ловить. Вечером Андрюнька с Серенькой дрались с Настенкой из-за свечки. Настенка не права.

11 августа. Вторник

Мамаша сегодня не приезжала. Утром мы ходили по грибы. Я нашел очень немного. Вечером ловили рыбу. Поймал одного окуня и несколько ершей.

12 августа. Среда

Утром до двенадцати мы учились. После 12-ти пошел по грибы. Я нашел 2 белых, 110 березовых и 10 осиновых. Приехала мамаша. Квартиру она наняла недалеко от Цветного бульвара. Вечером ловил рыбу. Возвращаясь со своего места на мост, я увидел, что Андрюнька с Серенькой с кем-то разговаривают. Я подошел к ним. Мне лицо незнакомца показалось знакомым. Я все-таки поздоровался с ним. Это оказался Якушкин, Андрюнькин учитель. Потом мы ловили ершей на плоту.

14 августа. Пятница

Мы встали в 6 часов. К 9 часам наклали возы и отправили их. Я сходил к Ване за снопами и сходил по горох с Гринькой. Потом мы напились чаю. Перед чаем был очень сильный дождь. Полчаса второго мы отправились на поезд. Розку понесла мамаша. На поезд мы прибыли благополучно и проехали благополучно. В нашем вагоне играл арфист, и играл, по-моему, очень хорошо. С вокзала мы отправились на извозчике на квартиру. Проехавши Сухареву башню, мы повернули в переулок. Посередине этого переулка лежала груда обгоревших бревен. Я подумал, уж не наш ли дом сгорел. Оказалось, что действительно сгорел дом, в котором мы наняли квартиру. Я, Андрюнька, Манька с Топкой и Розкой отправились к бабушке, мамаша пошла искать квартиру. А Серенька с Настенкой остались встретить возы. Бабушка с Руфой ушли в Успенский собор к обедне, Леня с Еленой Федоровной уехали к Федору Федоровичу. Извозчику нужно было отдать 30 копеек. У Лизы нашлось 25 копеек, а у Анюты 5. Скоро приехал Руфа с бабушкой. Мы напились чаю и наелись картофелю. Потом приехал Леня. Мы у него обедали и пили чай. Пока я был у Лени, Топка с Розкой, запертые у бабушки, все время выли, и Топка прорвал занавеску и выбрался на улицу. Вообще, Топка мне порядочно надоел во время моего пребывания у бабушки. <…>

Учителя в VI классе:

Латинский язык – Василий Фиофилактович Никифоров

Греческий язык – проф. Александр Николаевич Шварц

Русский язык – Илья Васильевич Софинский

Алгебра, геометрия, физика – Григорий Хрисанфович Херсонский

Немецкий язык – Богдан Иванович Шпиес

История – Иван Викторович Казачков

Французский язык – Феликс Осипович <…>

17–18 августа 1887 года

Первая неделя учения в VI классе по отношению к баллам прошла благополучно. От летних работ по Закону Божьему отделался 4+. Батюшка вызвал меня первого. По Ксенофонту у Александра Николаевича получил 5, по латыни за Овидия у Василия Серафимовича – 4. По-русски у нас вместо Виктора Александровича Илья Васильевич Сафинский. На акт в заключение Александр Николаевич обратил внимание присутствующих на отличные успехи пятого класса, что выразилось в большом числе наград, и сказал, что это он приписывает как неусыпным попечением нашего почтенного классного наставника, так и собственному нашему старанию, и выразил надежду, что мы теперь будем не только старшим классом по названию, но и будем подавать пример младшеклассникам. Павлов в награду получил Бестужева-Рюмина. Он сел, как в прошлом году, со мной. <…>

22–28 августа 1888 года

У нас все нововведения. Теперь мы в продолжение первой пересадки перевести не менее 7 страниц с греческого по книге. Кто учится одному из новых языков, тому во время пустых для него уроков будут давать учить стихотворения. Но, кажется, Шварц позабыл об этом. По русским письменным работам у меня – 4. Вчера, в четверг, у Александра Николаевича получил 3, потому что он у меня спрашивал то, что не было задано. В среду мы на французском языке сидели в зале. Вдруг из первого класса выбегают ученики, кто с ранцами, кто с перьями, и ну кричать: «Пожар! Пожар!» Сейчас Николай Александрович прибежал и закричал: «Назад! Ничего нету!» В это время в первом классе был Григорий Хрисанфович. Вишен в саду уже совсем немного. Яблок тоже собирали мало. К понедельнику нас совсем завалили уроками. Большею частью скука и тоска одолевает.

 
Прозрачны волны рассекая,
Челнок стрелой вперед летел,
Его веслами подгоняя,
Матрос сидел на нем и пел.
 
 
Лилася песня его звонко,
Он пел про родину свою,
Про ту далекую сторонку,
Где он оставил всю семью.
 
 
Теперь туда он возвращался
На утлом челноке своем,
И сильный ветер вдруг поднялся,
И разразился дождь и гром.
 
 
Кругом все море бушевало,
И поднимались волны в нем,
Челнок матроса же кидало
И вниз и вверх волнами с дом.
 
 
Матрос сидел, не шевелился,
И челноком не управлял,
А только Богу он молился,
Давно по опыту он знал,
 
 
Что лучше только опасаться
С волною в море полететь,
Да крепче за борты держаться
И в челноке смирней сидеть.
 
 
До ночи буря продолжалась,
Потом прошла, и ветер стих,
Луна на небе показалась,
Со множеством лучей своих
 
 
Все море слабо осветила.
Не длинна ночь в таких странах,
Заря восток озолотила,
И солнце всплыло в небесах.
 
 
Спокойно море освещалось,
И видно стало все кругом,
И не видать лишь только было
Челна с знакомым моряком.
 
 
Куда ж он мог деваться в море?
Разгадка этому ясна:
Его могла во время бури
Перекувырнуть с челна волна…
 

Р. Смирнов. 1887 год <…>

31 августа – 5 сентября

Баллы мои в эту неделю плохи. Кроме тех троек, я в пятницу получил 2 по латыни. Отвечать меня вызвал В. Ф. про Помпея, а я позабыл повторить. Я очень боялся нотации Шварца. При выдачи балльников Шварц мне ничего не сказал. Балльники А. Н. подписывал каждую субботу, как во второй прогимназии. Когда же я пошел домой, Шварц подозвал меня. У меня так и екнуло сердце. Ну, думаю, отчитывать станет! Однако этого не было. Он мне велел передать мамаше, чтобы она написала прошение на его имя об освобождении меня и Андрюньки. По-русски у меня в субботу 2 четверки, одна за сочинение, а другая за ответ. За сочинение было всего три четверки: мне, Шилову и Клумову. Это сочинение («Учиться никогда не поздно») было задано нам в четверг, вместо французского языка.

4 сентября – 14 сентября 1887 год

Баллы нынешнюю неделю еще ничего. За латинский extemporale – 4, за ответ – 3, по греческой extemporale – 3+, а за ответ – 4. По физике – 5, по алгебре – 5, по немецки – 4 и за исторические летние работы – 4. По латинской extemporale получили 4 только я и Шилов. По греческой extemporale 4 получил Клумов, я, Павлов, Брюханов и Шилов, а остальные – 3, 2 и 1. Александр Николаевич уходил в пятую гимназию: там директор Басов умер. На место Александра Николаевича к нам, кажется, поступит инспектор третьей гимназии Константин Кириллович Войнаховский, у которого в первом классе я учился по-латыни и по-русски. По-гречески, кажется, вместо А. Н. будет учить В. Ф. Мы собираемся поднести Александру Николаевичу группу. Она нам обойдется дорого. 60 с гаком-то рублей, а нас всего 18 человек. Скука и тоска несколько раз нападала на меня. А для чего только мы живем! Я все мечтаю по окончании курса путешествовать. Одно только и остается, это утешение. Я стараюсь больше всего по физике и по окончании курса гимназии думаю поступить на Физико-математический факультет. Завтра или послезавтра, может быть, пойду сниматься. Выучил ноты для того, чтобы играть на рояли.

15–20 сентября

14 сентября мы с Серенькой ходили сниматься. Типография Баграшова стоит на месте французской фотографии, которая перешла в Столешников переулок. На возвратном пути из фотографии я встретил Журова. Я сначала не узнал его и прошел мимо, но потом только догадался, что это Журов, когда мне сказал Серенька. Он в очках и вытянулся так, да, к тому же и сделался гораздо тоньше, только голос у него не изменился. <…>

18–24 октября

В четверг мы ходили подносить группу Александру Николаевичу. Полчаса одиннадцатого мы с Серенькой вышли из дому. На дороге нас встретил Павлов с Шиловым. Они пришли в гимназию и пошли прогуляться. В гимназии, когда мы пришли туда, был только Эфрос. Через некоторое время уже собрались все, кроме Трубкина и Николая Александровича. Брюханов, Павлов и Шилов приготовили речи. По голосованию выбрали Брюханова. Ему было 10 голосов, Павлову – 6, а Шилову – 2. Александр Николаевич прислал Николая Александровича с запиской, в которой говорил, что не может принять нас на квартире. Мы вышли в приемную. Впереди стояли Павлов с Иловым с группой, рядом с ними слева Брюхатов, сзади полукругом остальные. Николай Александрович позвал Александра Николаевича, он вышел и встал перед группой. Брюхатов сказал свою речь. Речь очень хороша. На нее Ал. Ник. сказал свою речь, в которой он упомянул, что в 5-й гимназии 6-й класс маленький, а 7-й большой, и потому все желающие могут поступить к нему, окончивши курс прогимназии. Окончивши речь, он стал разговаривать с Шишковым и Павловым. Павлов ушиб себе нос, упавши с трапеции, это заметил Александр Николаевич. Потом мы ушли. Любимов попросил у него его карточек, и он сказал, что всем желающим даст. <…>

14 ноября. Суббота

Еще в четверг Николай Александрович сказал, что из театра Корша прислали 20 билетов на «Ревизор». Кроме того, из Императорских театров тоже были присланы по ложе. Я, Серенька и Андрюнька выбрали в Большой театр. В субботу к 11 часам мы собрались в гимназию. Серенька с Андрюнькой переменили Большой театр на Корша. В Большом шла сегодня «Рогнеда» Серова. Туда шло около 13 человек. Николай Андреевич с сыном, письмоводитель Трезор, я, Павлов, Розанов, Мер, Гурьев из третьего класса, Померанцев, Ушаков и Лебедев и Богоявленский. Да из второго класса человека два, да швейцар Новиков. Ложа была № 3 с левой стороны второго яруса. Рядом с нами оказалась Вторая Московская прогимназия во главе с Мухомором. Из учеников второй прогимназии знакомых не было. Там встретил двух Веревкиных. Розанов дал мне свои очки, да я их ему опять отдал: больно глазам. Розанов в зал фойе полетел и на него человека два. Я ничего не добыл, кроме двух сухарей. Розанов все направлял свой бинокль на противоположные ложи второго яруса, где сидели институтки. До полчаса пятого продолжалось представление. Вечером были у нас Леня с Еленой Федоровной и Руфа. Грека не было. Я на нынешней неделе получил 2 по Гомеру extemporale, 3 по алгебраической и 4 по алгебре. Учусь играть на рояли. <…>

24 ноября 1887 до 28 ноября

Баллы у меня совершенно дрянные. По-гречески Васька мне поставил двойку за то, что я при чтении «Одиссеи» повторил два раза одно слово. Инспектор шляется к нам каждый день, и мы отличаемся, особенно по латыни. Сегодня, то есть 28 ноября, приезжал в гимназию окружной инспектор. Он был на русском языке: по-русски отличились. В воскресенье на концерте инспектор Университета Брызгалов получил две пощечины от Синявского студента. Студенты составили против Брызгалова заговор. Ударить его по щеке выпал жребий Синявскому. И он на концерте во время исполнения скрипки подошел к Брызгалову и сказал: «За всех и за все», – и ударил его по щеке. Теперь студенты бунтуют не только в Москве, но и в Харькове, и в Одессе, и в Петербурге. В Москве уже кроме студентов взбунтовались Петровцы, Техническое училище и другие учебные заведения. Более чем у 300 студентов отняли билеты. Говорят, что одного убили. Сегодня многие из наших учеников отправились в Екатерининскую больницу смотреть раненных нагайками студентов. На место Брызгалова поставлен Добров. 27 ноября в 2 часа ночи умер Федор Федорович Резанов, и 30 ноября будет вынос тела в церковь Николая Чудотворца, что на Пресне, приход Евгения Петровича. И погребение, и поминовение – на Ваганьковском кладбище. Может быть, мы все отправимся в церковь, а может быть, Серенька с Настенкой только. Будут петь Чудовские певчие за 300 рублей. Погода совершенно дрянная, слякоть и мокрота. Один день мороз и нападает снегу, а на другой день все стает. Батюшка, то есть наш законоучитель Богоявленский, получил орден. Мамаша купила фикус, кажется за 6 гривен. Серенька уже давно купил себе за 3 рубля коньки как у дяденьки. Я стал уже по-настоящему учиться играть на рояли, играю каждый день по нотам. Я позабыл прежде написать, что Шварц прислал нам карточки. У меня была надпись; Любезнейшему Смирнову Руфу от А. Шварца на добрую память. Сереньке было надписано: Дорогому ученику Смирнову Сергею от А. Щварца. Окончил переводить речь Цицерона.

До 7 декабря 1887 года

Баллы у меня на нынешней неделе очень хорошие. 4,3 по-русски, 4 и 4 по-гречески, 4 и 5 по-латыни, 4 и 5 по математике. Сегодня, то есть 6 декабря, только что сейчас, то есть в 6 часов, сделал такого хорошего болвана из снега, что, пришедши домой при поливке цветов, разлил воду на скатерть, что, впрочем, случалось так часто, что мамаша, было совсем запретила мне поливать цветы. Сегодня все, кроме Маньки и меня, уехали на Витино день рожденье. Вчера мы написали Николаю Егоровичу письмо. Я получил из латинской экс-темпорале 5 один только в классе. В субботу верно сделал классные задачи по геометрии. <…>

До 23 декабря

Всю прошлую неделю, начиная с понедельника, я был болен и не выходил на улицу. В воскресенье я с Андрюнькой делал гору и, верно, очень постарался, потому что на другой день я уже чувствовал озноб и жар. Я все-таки досидел до конца уроков. Тут еще недоставало весьма сильной вьюги, которая прямо мне в лицо била обледенелым снегом.

К вечеру у меня уже сделался сильный жар. Мамаша напоила меня на ночь чаем, наперед обложивши горчичниками, и к утру мне сделалось лучше. Кроме жару у меня поднялся кашель, насморк и распухли десны. На другой день Серенька тоже захворал. Мне пришлось из-за кашля и насморка не поехать в воскресенье на концерт. Вчера в Настенкины именины был у нас Витя. Он 4-й ученик. Он очень вырос, и у него совсем переменился голос. Руфа не приехал. Я – ученик 8-й, Серенька – 10-й, а Андрюнька – 23-й. У него опять по-немецки двойка в выводе. Я стал было учить его по геометрии. Но мне с ним стало противно заниматься, потому что он все шипит на Маньку. Когда она проходит мимо него, он отворачивается и шипит. Жопища-ужопища! Затворяет у ней перед носом дверь, так что несколько раз ударял ее дверью. Манька не может ему ничего сказать, потому что если она скажет, то мамаша скажет, что она девочка, что ей неприлично говорить грубо, причем иногда скрепляет свои слова оплеухой. Сегодня я встал поздно, учил историю и физику, гулял. Я делаю себе юрту из снега около сада. В саду у нас теперь хороший каток. На место Алексея-дворника приехал брат Алексея – управляющего. Сейчас только мы обедали, и во время обеда пришел Соколов к Андрюньке. Он теперь сидит в зале и решает с Андрюнькой задачи, а я пишу дневник на 211-й странице. Недавно я разбирал сушеные свои цветки. Они все целы и их очень много. Мамаша, может быть, привезет мне коньки: она уехала закупать к праздникам. Вчера я прочел «Корабль Ретвизан» Григоровича – 9-й том его сочинений. По математике, по геометрии и по алгебре мне выпало по четверке, но выходило 4 с лишком. Мне подпортила первая двойка. По геометрии у меня баллы – 5, 2, 5, 5, по алгебре – 3, 4, 4, 5. По латыни и по греческому мне выпало по тройке.