Текст книги "Кактус Нострадамуса. Ванна с шампанским."

Когда мы стартовали с Кампо ди Фьори, как два нигерийских бегуна, пираты, отведавшие пиццы с лекарственными травами, самозабвенно опорожняли желудки в приступе рвоты.

Преследовать нас они не могли и – я уверена – не хотели. В подобный момент у человека может быть только одно желание, и оно никак не связано с подвижными играми в догонялки, прятки и казаки-разбойники.

Пролетая мимо пожилого официанта, я успела выкрикнуть ему прямо в озадаченное усатое лицо недавно выученное полезное итальянское слово: «Кадавре! Кадавре!» Думаю, в сочетании с корчившимися над недоеденной пиццей клиентами этого прозрачного намека ему хватило, чтобы побудить персонал ресторана незамедлительно вызвать медицинскую помощь.

«Спасут наших похитителей, спасут!» – успокаивала я саму себя. Не сильно-то они и отравились, небось, уже извергли из своих кишок всю травушку-отравушку!

Игнорируя угрызения совести, я целеустремленно бежала к станции метро.

Скрыться из виду, запутать следы, потеряться – это была задача номер один.

К сожалению, метро в Риме – зачаточно-рудиментарное, оно состоит всего из двух веток, которые соединяются на станции Термини. Будь в подземке пересечения, я бы не преминула как следует поплутать, перепрыгивая с ветки на ветку в непредсказуемой манере резвящегося бабуина.

Уж уходить от погони – так уходить, в этом деле, как показывает практика, полумеры недопустимы! Один раз мы с Зямой уже наступили на эти грабли, теперь пусть кто-нибудь поглупее нас на них потопчется!

Выйдя из метро, мы с Викой проследовали в отель, до которого, вообще-то, нам было рукой подать, очень хитрым путем. Он пролегал через кафе в угловом доме, булочную с пекарней и церковь, где я на бегу вознесла лаконичную молитву святой Деве:

– О Санта Мария, помоги нам вернуться на родину целыми и невредимыми!

– А вы когда уезжаете? – тут же поинтересовалась не святая дева Виктория.

– Послезавтра, – ответила я, не скрывая сожаления.

Признаться, в этот момент мне очень хотелось домой.

Римские каникулы значительно превзошли все мои ожидания по части приключений. Даже мамулины ужастики в сравнении с реальностью, данной нам в ощущениях в прославленной столице Италии, сошли бы за добрую сказочку на ночь!

В отель мы «внедрились» со служебного входа, к нашему с Зямой номеру прокрались через внутренний дворик. Заглянули в окошко и ахнули: внутри был полный кавардак!

– И это – обещанная регулярная уборка?! – возмутилась Вика. – Кто тут горничной работает – Баба-Яга?!

– Баба-Яга тут ни при чем, – пробормотала я, открывая окно. – Скорее, у нас побывали сорок разбойников.

– Почему сорок?

– Ну, может, тридцать восемь, – я вошла в номер. – За вычетом тех двоих, которых мы с тобой нейтрализовали пиццей с травками!

Комната выглядела так, что мне живо вспомнились рассказы прабабушки, царство ей небесное, о продразверстке и раскулачивании.

Все мебельные дверцы распахнуты, все ящички выдвинуты, кресло перевернуто, столик опрокинут, холодильник открыт, с антресолей сброшены одеяла. Чемоданы выпотрошены, и кровать под косым парусом вздыбленного матраса горделиво плывет по волнам широко и свободно разбросанных шмоток…

А вот донна ванна никуда не делась! Так и стоит во дворе под окном, только сумка расстегнута.

Стало быть, не за ней приходили. Ой, не за ней!

– Так… – Я задумчиво пожевала собственный локон. – Вик, сбегай, посмотри, что с вашим номером!

Вика послушно сгоняла к себе и вернулась с хмурой Настей и бодрым докладом:

– Может, ты удивишься, но у нас в номере то же самое! Полнейший разгром!

– А я-то подумала, что это вы тут после шопинга тотальную примерку учинили! – с претензией сообщила Настя. – А меня вы почему одну бросили, а? Я весь торговый центр обошла, вас искала!

Было видно, что она обижена.

– Очень хорошо, что ты нас не нашла: сберегла себе кучу нервов! – успокоила подружку Вика. – Ты удивишься, Настасья, но нас с Инкой похитили, пленили и пытали!

– Как?!

– Молча! То есть, преимущественно – молча, потому что они по-русски не говорят.

– Кто?!

– Пираты!

– Какие пираты?!

– Хм… Какие… – Вика кокетливо посмотрелась в зеркало. – А такие, знаешь, вполне себе симпатичные… Очень даже ничего, только странные – интересуются исключительно кадаврами.

– Кем?!

– Ты не читала братьев Стругацких, да? – Вика снисходительно усмехнулась.

– Кого?!

– Девочки, вы не могли бы помолчать? – досадливо попросила я их. – Может, вы удивитесь, но вот честное слово: сейчас не время разговоры разговаривать!

– Тогда зачем же ты взяла телефон? – резонно спросила Виктория.

Я задумчиво посмотрела на мобильник, который машинально извлекла из бокового кармана сумки.

Кому это я собралась звонить?

«Зяме, кому же еще!» – подсказал мой внутренний голос.

Я помотала головой.

Позвонить Зяме – нет, это никак не получится!

Перед отъездом из нашего отчего дома братец демонстративно оставил свой мобильник на трюмо в прихожей, заявив, что не позволит кому попало беспокоить себя на отдыхе. Папулю с мамулей эта акция протеста не обеспокоила, ибо в категорию «кто попало» они, разумеется, не входят и знают секретный номер, по которому всегда могут позвонить своим любимым деткам.

Мы с Зямой специально для этой поездки купили прибалтийскую сим-карту с приятным тарифом.

То есть как мы ее купили? Я профинансировала это полезное приобретение, а Зяма сделал над собой усилие, сполз с дивана и сходил в магазин.

У нас почему-то всегда так получается: у братца бывает больше свободного времени, а у меня чаще имеются свободные деньги. Объединяя наши усилия и ресурсы, мы вполне «эффективны». Жаль только, что Зямка, зараза такая, вечно норовит перетянуть одеяло на себя и заставить компаньона отдуваться за двоих…

Вот как сейчас, например!

У меня сегодня такая богатая сюрпризная программа получилась: похищение, допрос, партизанская акция, побег из плена и созерцание разгрома, а чем в это время занимается Зямочка?

Безмятежно шопингует!

Я нахмурилась, вздохнула и привычно развернула плечи, в очередной раз подставляя их под тяжесть судьбоносного решения:

– Собирайте вещи, девочки, тут оставаться небезопасно, мы срочно переезжаем в другой отель!

– Но у нас еще трое суток оплачено! Они же пропадут!

– Настенька!

Я проникновенно посмотрела на наивную девушку, которая еще не получила возможности прочувствовать пронзительную остроту ситуации на собственной шкурке.

– Что такое трое пропавших суток в сравнении с потерянной молодой жизнью?!

Пугливая Настя охнула.

– Настасья, идем собираться! – скомандовала Вика. На пороге она обернулась и деловито поинтересовалась: – Сколько у нас времени? Пятнадцать минут есть?

– Чем быстрее, тем лучше, – попросила я ее, присаживаясь на корточки и собирая в охапку разбросанные вещи.

Если Зяма не вернется до нашего ухода – я напишу ему записку.

«Шифровку», – подсказал внутренний голос.

– Шифровку, – согласилась я и улыбнулась.

Надеюсь, братец не забыл секретный язык нашего детства!

Исправно работающий водопровод, построенный еще рабами граждан Рима, – предмет восторгов туристов, которые неплохо экономят на прохладительных напитках.

Горожане чаще имеют дело с плодами трудов сантехников-водопроводчиков существенно более позднего времени. К сожалению, на их работе отсутствие мощной мотивации типа: «А случится протечка – пойдешь на арену, львов кормить» – сказалось далеко не лучшим образом.

К примеру, в доме семьи Альфиери водопроводные трубы то и дело завывали так, что в роковой час вполне могли заменить собою трубы Страшного суда.

Когда припозднившийся к празднику деревенский родич дядюшка Марио, торопясь освежиться с дороги, слишком энергично повернул проржавевший вентиль, труба взревела потусторонним басом, отозвавшимся вибрацией в полу.

Гофрированный шланг душа трусливо задрожал и с двухметровой высоты пал ниц, попутно стукнув дядюшку Марио железной лейкой сначала по уху, а потом еще и по ноге.

Вопль дядюшки обогатил и дополнил новыми каденциями музыкальный рев труб.

Место былого стыка низко павшего шланга и уверенно солирующего водопроводного стояка мгновенно превратилось в щедрый источник живительной влаги.

Тугая струя кипятка засвистала над плешивой головой дяди Марио – воистину, добрый Боженька знал, что делает, не дав ему богатырского роста!

Оскальзываясь босыми ногами на мокром полу, бэк-вокалист дядя Марио с полотенцем на бедрах и песней на устах выскочил из душевой.

Вместе с ним в коридор компанейски потекла горячая лужа.

– Люция! Пьетро! Кто-нибудь, черт вас дери! – распевался дядюшка, тщетно пытаясь втянуть живот, чтобы уменьшить объем талии и совпасть с длиной полотенца габаритами.

Но семейство Альфиери шумно праздновало юбилей бабули в кафетерии на первом этаже. Там гудели голоса, звенели бокалы, гремел дружный смех и громыхала музыка.

Отзвуки водной феерии, начавшейся на втором этаже, достигли эпицентра праздника не раньше, чем сам дядюшка Марио. Путаясь в рукавах рубашки и то и дело роняя незастегнутые в спешке штаны, он скатился на середину лестницы и с нее, как с трибуны, прокричал в массы:

– Стай дзитто, стронца! – что в приблизительном литературном переводе с ругательного итальянского означало: «Заткнитесь, сволочи!» и являлось не оскорблением, а прямым призывом к действию.

– Брава! Брава! – активно жестикулируя, заголосили в ответ присутствующие, по-детски радуясь крепкой шутке оригинально костюмированного дяди Марио.

Дядюшка назвал всех оптом сукиными детьми, сильно упростив таким образом сложную систему родственных связей, сорвал аплодисменты, плюнул на пол и убежал единолично и самоотверженно бороться с наводнением.

Примерно через четверть часа – подачу в дом воды к этому моменту сообразительный дядя Марио уже отключил – разливанное море на втором этаже просочилось сквозь потолочное перекрытие и пролилось на голову празднующих теплым дождем.

Веселье закончилось. Начались борьба за обезвоживание подмоченных территорий и операция по спасению утопающих ценностей.

– Пепе, дурья твоя голова! – закричала мама Люция, самоотверженно прикрывая собственной грудью блюдо с рассыпчатым печеньем. – Немедленно выноси из дома во двор фигуры, они отсыреют!

Через полчаса вдоль фасада старого здания протянулась длинная вереница восковых персон, чьи наряды курились влажным паром, а мокрые лица блестели, как будто умытые слезами по невезучим, но мужественным господам Альфиери.

Бабулины потомки сновали по дому с тряпками, ведрами, тазами и ругательствами.

Зеваки, скопившиеся у ресторана на площади, оборачивались и массово мигрировали к месту нового шоу.

Злой как собака Анджело Тоцци, закончив сумбурный разговор с невнятно изъяснявшимися болванами, стукнул по металлическому боку «Скорой», отвернулся от покатившего по улице фургона и уперся сердитым взглядом в восковое чело Муссолини.

Политик со спорной репутацией в данном скульптурном воплощении был полномасштабно подмочен и восседал под плачущим лимонным деревцем в разбухшей деревянной кадке в оригинальной компании Пульчинеллы, Мефистофеля и Наполеона Бонапарта.

Заинтригованный Анджело двинулся вдоль нестройного ряда разношерстных героев, но далеко не ушел.

На пятом шаге он поймал левым глазом яркий солнечный зайчик, машинально нашел глазами бликующую поверхность – и обмер, узнав массивную золотую запонку с вензелем Карло Греко.

Кое-как собрав вещички, я составила послание Зяме:

«Вы медлили восстать. Расстанемся от слабости грешного демона утром. Не бойся головы! Америка».

– Ничего не понимаю! – призналась Вика, нервно повертев в руках мою записку.

– Так и задумано, – я забрала у нее бумажку и аккуратно сложила ее вчетверо. – Если бы все всё понимали, какой это был бы секретный язык? Главное, что Зяма поймет.

– А что он поймет? – встряла в разговор Настя, выпустив ручку дорожной сумки.

Я осознала, что надо все им объяснить, иначе мы так и будем стоять в коридоре с толпой чемоданов, как три пастушки в окружении овечьего стада.

– Ладно, смотрите, все очень просто, – я снова развернула бумажку. – Каждому слову в тексте нужно подобрать антоним.

– Что подобрать?!

Баранов сделалось на пару больше, а пастушка осталась в гордом одиночестве.

– Вы в школе учились? Антонимы – это слова, противоположные по значению. Чистый – грязный, умный – глупый! Ясно?

– Пасмурно! – бойко откликнулась Вика.

– В смысле?

– В смысле, ясно – пасмурно! Антонимы!

– Молодец, садись, «пять», – я потыкала ногтем в бумажку. – Начнем с подписи. Меня как зовут? Индия.

– Да уж, не повезло, – поцокала языком Вика. – Сочувствую! Я тоже очень переживала, что меня назвали Викторией. Фактически, машина «Победа» – моя тезка!

– А мне каково? Меня мои зарубежные друзья называют «Анестезия», как наркоз, представляете? – вставила свои три копейки Настя.

– Не отвлекайтесь, а? – с трудом сохраняя терпение, попросила я. – Итак, я – Индия. Подбираем противоположное – получается Америка.

– Почему? – пытливо спросила Вика. – Почему это Индии противоположна Америка?

– Ты географию учила? Представь себе глобус, и все поймешь. Это как раз самая легкая часть, Зяма эту загадку с лету раскусит, – отмахнулась я. – Теперь дальше. Вот я пишу: «Вы медлили восстать!» Чтобы понять, что это значит, подбираете каждому слову противоположное.