Текст книги "Аурика"

Глава 16. Если в какой-то вечер ты не увидел огня…

Аурика протягивала руки. Аурика гладила Артура по щеке – не стеснялась, подлетая то справа, то слева. Аурика приближала свои губы к его – но ничего не происходило. Её можно было только видеть, но не чувствовать.

Артур долго стоял в полутьме у входной двери. Вглядывался в ясные светлые глаза, из которых капали крупные невесомые слёзы.

– Аурика… – повторял он дивное имя. – Аурика!

– Не уходи… Нет, то есть, ты иди, Артур! – звучал дрожащий нежный голос.

– Да, да, сейчас…

И он не шёл, не шёл, не шёл. Расстаться с чудом было выше его сил.

Ударил гром, гулким эхом прокатился по комнатам.

– Ты не боишься? – проговорила Аурика, вздрогнув.

Артур покачал головой – и вдруг понял, что всё это время именно в его голове голос Аурики и раздавался. Стукнул ногой по сломанному стулу – деревянный звук ни с чем было не спутать. Ему даже слабенькое эхо ответило.

Аурика же говорила ему в сознание, в душу – так что, может быть, её голос, её слова где-нибудь там у него в хранилищах мозгов останутся?

– Надеюсь, – как обычно, перехватила его мысли Аурика.

Ей надо было к папе. Артур не мог не понимать этого. Ведь сколько им осталось? Нельзя терять мгновения. Скорее, к родному человеку!

– Прощай, – шепнул Артур. Хотя мог бы и просто подумать.

– До свидания! – раздался голос-колокольчик.

– Да, да.

Сейчас не было команды уходить, не оглядываясь. Артур шёл по дороге, оборачивался, смотрел на дом, скрипел зубами. Вёл велосипед в поводу. Далёкий гром, тяжёлые дождевые тучи над долиной – в конечном счёте, всё это заставило его сесть в седло и крутить педали.

На трассе он разогнался, стараясь обогнать надвигающуюся низкую тучу с дождём. Сбивал дыхание, щурился от наползающего на глаза пота, но мчался без остановок.

Так и доехал до дома, специально загоняя себя. Чтобы не думать, чтобы не было больно…

На следующий день теннисных тренировок не было. Артур пролежал до самого вечера в кровати, накрывшись с головой. На улице сияло солнце. Гроза и дождь умчались поливать другие земли. Артур плотно зашторил окна и лежал в темноте. Как в склепе. Помощнице по хозяйству, которая весь день к нему заглядывала: не заболел ли? – объяснял, что ему просто жарко. А маме вечером – что перегрелся на солнце и ему жжёт кожу.

Но на самом деле Артур мысленно вызывал Аурику. И пытался представить, что происходит сейчас в их доме. Как там Ксаверий готовится, что делает. Инструменты, которые натащил он из подвальной мастерской и достал из своих баулов, поражали разнообразием, и Артур жалел, что не решился спросить, что и для чего нужно.

А теперь уже не спросишь…

На тренировку Артур собрался заранее. Отвёз его туда водитель, а забирали родители. Уставшие, но довольные, возвращались они домой после многочисленных сетов. И обсуждали игру. Вела машину мама, папа крутил головой и мешал Артуру смотреть – а как раз через переднее пассажирское окно, как казалось Артуру, дом можно было увидеть лучше всего.

Сгущались сумерки – ещё серые, не чёрные. И, когда дом показался, Артур опустил стекло и уставился на него. Что там? Горит огонь в окне?

Эх, всё-таки далеко, не увидеть! Перемудрил Ксаверий! Артур расстроился. И, конечно же, как только он уже был готов сдаться, высокое красное пламя в окне второго этажа оказалось заметным!

Ксаверий жив! Он подал знак!

Артур не удержался и отправил Ксаверию смайлик – два пальца вверх, виктория! Немного это энергии отъест у телефона, но её хватит, хватит!

Аналогичный смайлик прилетел в ответ.

Аурика и её отец всё ещё там, в доме.

И живы. Ну, почти…

На следующий день тренировки не было, но Артур придумал себе дело в городе – и хитро подгадал так, чтобы обратная дорога пришлась как раз на девять часов вечера. Его подхватила мама и лихо мчала домой по шоссе.

А Артур смотрел, смотрел – как только его взору открылась печальная долина. В ранних сумерках дом Аурики был ещё хорошо виден.

И огонёк в окне горел! Яркий-яркий.

«Видимо, огонь отражает тот стальной лист!» – пришёл к выводу Артур.

– Что отражает стальной лист? – переспросила мама.

Артур похолодел. Он произнёс это вслух??? Или мама, как Аурика, теперь может читать мысли?

– А? – на всякий случай Артур воспользовался безотказным методом: изобразил дурачка.

– Ты пробормотал что-то, я не расслышала, – улыбнулась мама. И сама подала идею. – Поёшь, что ли?

– Да-да, песня такая, – тут же подхватил Артур. – Рэп читаю.

– Нескладно как-то… – сморщила нос мама.

– Ну уж как есть, – принялся смешить её Артур, – не я придумал. А давай ещё почитаю?

Мама отказалась, и, к счастью, тут же ей кто-то позвонил.

Скоро они были дома – и спал в эту ночь Артур спокойно и крепко.

Он не увидел огня в окне спустя три тренировки. До этого Ксаверий отвечал на сообщения Артура: «Тружусь», «я здесь», «ОК». бывало, просто рисовал смайлики, обозначавшие «жив». Писал ему Артур раз в день, не отвлекал.

Да, был на связи.

Но вот безлунным вечером под чистым звёздным небом дом у меловых гор не подал сигнала. Остался тёмным – и ни в одном окошечке не сверкнул огонь. И ехала машина с Артуром как раз медленно – впереди неторопливо двигалась фура, а за ней небольшой караван.

Артур внимательно вглядывался – тьма. Только звёзды над долиной, только встречные фары на дороге…

Он набрал сообщение – оно доставилось. Но Ксаверий не ответил.

И снова дня у Артура не было. Утреннее сообщение тоже осталось без ответа.

После обеда он увидел, как в фургончик грузятся строители, которые завершили монтажные работы в оранжерее. Напросился довезти его с велосипедом…

– Куда довезти? – поинтересовался грузчик, сильно похожий на уважаемого аксакала. Может, родственник.

– До города, – не стал мелочиться Артур.

Но фургон направлялся не в город. Артур вышел на повороте в район. Сидел в придорожном кафе, лежал в липовой обсадке, играл в телефоне, старался унять волнение. Ждал вечер.

Как дождался, так сел на велосипед и поехал.

Ехал легко – мышцы накачались изрядно. Ноги уверенно пружинили, тренер по теннису хвалил.

И всё-то хорошо. Но телефон не отвечал – Артур, уже подъезжая к заветной долине, решился позвонить Ксаверию. Сигнал шёл, трубку никто не снимал.

И не было огня в окошке! Артур остановился и смотрел. Не было! Не было второй вечер подряд.

Совсем стемнело. Артур стоял, чуть съехав с шоссе на старую дорогу. Смотрел и ждал – вдруг мелькнёт условный сигнал, вдруг зажжётся огонь в окне второго этажа умирающего замка…

А время шло. Несколько раз звонила мама, выхватив у неё трубку, гневно выступил отец. Артур обещал прибыть вот-вот.

И продолжал всматриваться и ждать сигнала.

Вдруг Ксаверий просто сбился, потерял счёт времени, не понял, насколько давно стемнело, вот и не зажёг свою жаровню?

И Артур стоял, сидел, ходил. Ждал.

Когда часы показали одиннадцать, осторожно поехал по обочине. Домой.

«Если в какой-то вечер ты не увидел огня, и на второй не увидел тоже, на третий – приезжай. Значит, я умер… – стучали в голове слова Ксаверия. – На третий – приезжай, на третий – приезжай…»

А не сказал, когда именно приезжать. Не обязательно же вечером?

Артур решил ехать утром. Чтобы было светло и всё видно.

Глава 17. Обязательно простить

С утра Артуру ужасно досталось. Крики, выговор, даже сравнение с представителями низших слоёв общества, которым безразличны переживания близких… Всё было.

Артур вытерпел. Попросил прощения, быстро оказался прощённым.

И – его ждал бассейн в новом оздоровительном центре, пафосное пати по поводу открытия которого родители пропустить не могли. К тому же, в субботу.

Артуру вручили плавки и велели садиться в машину.

Артур сел. Артур поехал. Артур понимал, что выдержит. И что сбежит при первом удобном случае.

Телефон Ксаверия оказался недоступен. И раз, и два, и ещё несколько. Артур уже не мог спокойно смотреть на шезлонг, на котором лежали его футболка, шорты и телефон. Потому что ничего не менялось. Ксаверий не перезванивал, и как абонент был недоступен.

Чтобы унять волнение, Артур прыгнул с самой большой вышки. Прыгнул первым из всех желающих, благополучно и даже красиво. В обычное время он бы не стал этого делать – не любитель. Но сейчас сиганул – чтобы хоть на какое-то время перебить тревогу.

С дальнего края бассейна увидел бешеные глаза побледневшей мамы. Которая, оценив, что Артур благополучно выбрался из воды и идёт вдоль бортика, осенила себя крестным знамением. Папа тут же оказался рядом с Артуром – и с удовольствием принимал восторженные отзывы о своём сыне. Папе было, конечно, приятно. Артур же ведь так, по-пацански, э-э-эх! Бултых! Уважаемо выступил.

Папа…

А папа спустя минут сорок после пацанского прыжка сыночка так повлёкся взглядом за юной красавицей в бикини, что мозг Артура обожгла мысль: а ведь поменяет! Поменяет папа его и маму на новый комплект семьи! Новая молодая займёт всё его внимание – и папа, человек решительный и деятельный, быстро примет меры. Ничего его не остановит. И окажутся мама и Артур, точно так же, как предыдущая папина семья, где-то вне его жизненных интересов.

Красавица в бикини, почувствовав страстный папин взгляд, оглянулась, улыбнулась. Папа тоже улыбнулся – да во всю ширь, даже сделал шаг девушке вслед. Но наткнулся на ошарашенного сына, глаза у которого лезли на лоб.

– Ну чего ты, Артур, чего ты? – затараторил папа, хихикнул, покраснел, нахмурился.

Артур попятился, замотал головой, столкнулся с людьми, которые шли по дорожке. Это позволило ему смешаться с ними, пробормотать извинения – и скрыться от папы.

Теперь его уже точно ничего на этом празднике не держало.

«Я домой!» – сообщил он маме.

Она вскочила с шезлонга, заговорила о том, что как же так, и что водитель Алексей вызван только на вечер.

– Зажарился я, устал. Доеду сам, сам… – пообещал маме Артур, помахал перед ней телефоном.

И умчался.

Как бы он ни нервничал и ни торопился, всё равно таксист не повёз его по раскуроченной дороге к заброшенному дому. В полуденном зное бежал Артур от съезда с шоссе на своих двоих.

Любивший только одних, только своих, не променявший, не предавший – прекрасный отец прекрасной Аурики, что там с тобой, что?

…Всё так же легко открылись металлические ворота, всё так же трудно протиснулся Артур в заклинившую входную дверь.

Аурика – всё та же Аурика предстала перед ним у лестницы, ведущей на второй этаж. Она ничего не говорила, лишь по своему обыкновению протянула руки к Артуру.

Она была всё такая же красивая – и такая несчастная! Конечно, вряд ли бывают счастливыми призраки, но призрак, только что потерявший отца, выглядел как самый несчастный на всём белом свете.

– Да? – с трудом смог сказать Артур.

– Да… – это короткое слово ударилось о его мозг.

Артур побежал вверх по ступенькам. Поднятая им меловая пыль резала глаза. Так что, оказавшись в кабинете Ксаверия, Артур тёр их и кричал от боли – такими острыми оказались эти мелкие частички.

Боковым зрением Артур отметил, что Аурика появилась в кабинете вместе с ним, мелькнула – и тут же исчезла. Потому что не могла этого видеть…

Стены, окна и потолок в эркере были закопчёнными до черноты. Кое-как выброшенная из жаровни, валялась на полу зола, несколько укатившихся поленьев, расщепленная доска. На одном её конце стояла миска с недоеденными и уже даже засохшими макаронами быстрого приготовления и пачка обезболивающих таблеток. А на другой лежал знакомый Артуру пауэр-банк. И возле него записка: «Артур, забери!»

Артур, не задумываясь, спрятал свой пауэр-банк в глубокий карман бермудов.

Перевёл взгляд вправо. И замер.

На ковре, буквально в полуметре от жаровни, лежал Ксаверий. Он лежал неподвижно, и глаза его были закрыты. Казалось, что он тянулся подбросить в жаровню ещё топлива: в руке Ксаверия и сейчас была зажата половинка ножки стула. Тянулся, но упал – и уже не поднялся.

– Ксаверий! – на всякий случай позвал Артур.

Никто ему не ответил.

Артур никогда не касался покойников. Ему понадобилось долгое время для того, чтобы заставить себя дотронуться до мёртвой руки Аурикиного папы.

– Ксаверий… – повторил Артур в тишине.

И крепко сжал зубы. Плакать было нельзя. Меловая пыль и так процарапала ему глаза, заставляя их слезиться.

Артур помнил, что велел ему сделать Ксаверий. Специально подстеленный им мягкий шёлковый ковёр пригодился. Артур обернул им Ксаверия и потащил к лестнице. Аурика смотрела на него из-под потолка, Артур, широко качая головой, попросил её удалиться.

И не смотреть, как он, со ступеньки на ступеньку, перекатывает её отца. Артур не давал распахиваться ковру, чтобы и ему самому не видеть ни лица, ни тела Ксаверия. Это было выше Артуровых сил.

С лестницей справиться ему удалось – и это оказалась ерундой по сравнению с тем, что щель входной двери была очень и очень узкая. Даже если бы Артур вытащил Ксаверия из ковра и попытался пропихнуть его в щель, ничего не получилось бы. Живой человек группировался, тянулся и ужимался, тогда как человек покойный сделать это был не в состоянии.

И Артур отправился в подвал. Раз там мастерская, значит… Да, там обнаружилась тяжёлая кувалда! Так что, без всякой жалости к прекрасному массиву дуба, затейливо окованному медью, Артур принялся долбить по двери у самого пола. Дерево сопротивлялось, лишь изредка отлетали щепки. Пыль стояла столбом, разъедала глаза. Артур слышал, как плачет где-то в доме Аурика, и плакал вместе с ней.

Артур бил и бил кувалдой, размочалил угол двери. Попытался топориком отбить хоть небольшой кусок. Тоже разве что слегка надтреснулась толстенная дубовая доска. Со злости Артур разбежался и ударил плечом в упрямое деревянное изделие. Ничего не произошло – дверь заклинило накрепко.

Артур лёг на пол и провёл пальцем между полом и дверью. А если попробовать отодвинуть её там, где она начинается – у самых петель? Артур вскочил, схватил кувалду и стал долбить в противоположный угол. Иногда попадал по железной петле – с лязгом кувалда врезалась в неё, но, кроме этого самого лязга, ничего не производила. Артур лупил уже по всему низу двери – может, хоть где-то удастся найти слабое место, и что-то да сдвинется.

Первый раз в жизни Артур держал в руках кувалду, и они, казалось, вот-вот выпадут из суставов, так им было больно. Наверное, Артур обращался с кувалдой как-то неправильно.

Ну, раз руками больше не может, Артур снова разбежался и толкнул дверь плечом. Покорёженная дверь скрипнула и отъехала сантиметров на пять! Артур поспешил закрепить успех – снова разбежался. Дверь ещё чуть-чуть подалась. Артур прижался к ней спиной и бил ногами – то одной, то другой, два раза треснул ставшей невыносимо тяжёлой кувалдой. Уже без всякого разбега навалился плечом, дверь ещё немного двинулась – и в образовавшийся проём уже вполне можно стало пройти.

Отдышавшись на знойной улице, Артур вернулся в дом, обхватил спелёнатого ковром Ксаверия за плечи и потащил. В дверь, по семи ступенькам крыльца. Дорожка, ведущая вдоль замка к склепу, вполне позволяла тянуть ковёр за собой. Что Артур и сделал.

Аурика сопровождала отца и Артура. Из угла склепа она смотрела на то, как Артур осторожно вытягивает из-под Ксаверия ковёр. И укладывает его в гроб. Тот, который Ксаверий при ней же сколотил сам и оббил изнутри шторой из гостиной.

Артур вынес ковёр из склепа. Вернулся, остановился у самого входа и осмотрелся. Аурика беззвучно подлетела и оказалась рядом.

Всё выглядело ровненько и аккуратненько. Артур не стал присматриваться к тому, как выглядело лицо Ксаверия, лежащего в гробу. Не хотел думать о том, что сейчас там, под каменными плитами, где находилась давно умершая Мария. И что представляло собой тело Аурики, накрытое покрывалом. Всё, значит, всё. Как-то ещё глубже подумать о смерти, кроме того, что эти люди не двигаются, не думают, не говорят – и больше никогда не будут – у него всё равно не получалось. На миг в сознании Артура проскочила мысль о том, как будут выглядеть мёртвыми его родители, и особенно папаша. Проскочила и исчезла – потому что раздался голосок Аурики:

– Не надо. Прости его. Я заглянула к нему в мысли – никакой там новой тётеньки. Ваш папа к вам привязан. Любит вас.

– Ну а чего он…

– Ну а ты чего, Артур? Полюбоваться красотой – разве плохо? Пусть любуется. Не накручивай себя. Прости и люби. Как бы там дальше ни случилось.

Артур ссутулился. Вздохнул. Пообещал Аурике обязательно простить.

И шагнул к могилам.

– Сначала папа, – сказала Аурика.

Глава 18. Люби науку химию!

Артур накрыл гроб Ксаверия крышкой. Когда нёс эту крышку, укладывал ровно, желал Ксаверию всего самого хорошего. Жене его желал, желал доченьке. Чтобы обязательно случилось так, как обещал Ксаверий Аурике – они все встретятся. Все трое. Для вечного счастья.

– Гвоздями забивать, сказал, не надо, – сделав от погребённого Ксаверия шаг назад, произнёс Артур.

– Хорошо, – прошелестело привидение.

Артур принялся за каменные плиты. Они были хорошо подогнаны одна к другой, а потому в определённом порядке выложить их на крышку гроба оказалось очень несложно.

Получилось красиво и ровно – просто гладкая поверхность.

Артур присмотрелся к ней – и вышел из склепа. Пробрался сквозь чернобыльник к растущим у забора золотым шарам и все до одного оборвал жёлтые цветки. Собрал их в подол футболки. А Аурика в него заглянула.

– Милые мои…

Вместе они вернулись в склеп – Аурика сопровождала Артура с цветами. Он рассыпал золотые шары по могиле Ксаверия, положил на гробницу Марии. И часть осталась у него в руке.

– Аурика, а теперь… – начал Артур.

И понял, что сказать он этого не сможет. Хотя она и сама знала – что, как только тело того, кто стал призраком, упокоится под крышкой гроба в могиле, призрак исчезнет. Наверное, навсегда.

– Так надо, да, я знаю, – раздался Аурикин голос.

– Я никогда тебя не забуду, Аурика, – прошептал Артур, изо всех сил сдерживаясь.

В этот же миг лицо Аурики оказалось у лица Артура.

– А ты живи. Живи, Артур, – сквозь призрачные слёзы Аурика улыбалась.

– Я свечку… Всем вам свечки… Я всё сделаю, что надо! – говорил Артур, стараясь ещё, ещё лучше рассмотреть и запомнить личико Аурики. Настолько хорошенькое, что про такие, наверное, как раз и говорили – ненаглядное. И именно этого личика больше никогда-никогда не будет на свете!

– У нас всё точно будет хорошо, – заверила Аурика. – Правда.

– Я очень надеюсь.

– Правда-правда!

– Тогда, я закрываю крышку, Аурика?

– Да, закрывай.

Артур сделал шаг к стене и взял крышку гроба. Аурика отпрянула в дальний угол склепа. Как бы ни уверяла она Артура, что всё хорошо, а будет ещё лучше, – Аурика боялась. И потому Артур никак не мог решиться.

– А что ты сейчас будешь делать? – спросил он.

– Не знаю, – голос Аурики дрогнул.

– Тогда ты будь вот тут, возле меня, – предложил Артур и махнул левой рукой, придерживая крышку гроба правой.

– Ладно, – сказала Аурика и материализовалась слева от Артура.

Артур положил крышку на её гроб. Подоткнул внутрь выбившееся покрывало. Аурика была рядом. Положил первую каменную плиту, вторую. Всё это время смотрел на Аурику.

А она бледнела. Истончалась. В открытые двери склепа бил солнечный свет, весело желтели цветы на уже готовых могилах.

И как только на своё место легла последняя плита, Аурика исчезла. Без слов. Просто чуть задрожал воздух на том месте, где она только что была. Но пару секунд подрожал – и перестал.

Артур разложил золотые шары и на её могиле. Он сделал всё, что обещал Ксаверию.

А, нет, не всё.

Присмотревшись, Артур увидел у правой стены склепа, именно там, где Ксаверий и говорил, рядом с его могилой, свисающую с потолка верёвочку. Очевидно, это и была та самая сонетка, за которую в самом конце нужно было дёрнуть.

Артур так и сделал – дёрнул. Что-то скрипнуло и зашумело, как будто под полом склепа, а может, и наоборот, под крышей его, заработал механизм. С улицы тоже раздался какой-то звук. Артур плотно закрыл двери склепа и вышел.

«Дёрни за сонетку – и иди, не останавливаясь. Только возле дороги обернись и смотри, что тут будет. Если захочется,» – вспомнились Артуру слова Ксаверия.

Артур уже вышел за ворота – и услышал, как в замке что-то загудело и зашипело. Он честно не оглядывался, хотя просто не терпелось. А как прошёл метров двести, за спиной у него начало что-то сухо трескаться.

И затем раздался взрыв. Негромкий. За ним второй, третий. Артур остановился. Взрывы следовали один за другим.

Но и до шоссе-то всего ничего осталось – ну никак Артур не нарушит данное обещание!

И он оглянулся.

Прекрасный особняк медленно, с достоинством рушился. Падали перекрытия, складывались, рассыпаясь, стены. Даже высокий неприступный забор вдруг просел и рухнул – где-то разворотив землю, где-то просто в бурьян.

«Вот зачем Ксаверий привёз столько баулов, всяких ёмкостей и коробок! – догадался Артур. – Взрывотехника! От их прекрасного дома не должно остаться и следа»!

Когда исчез забор, оставив вместо себя глубокую рытвину, как будто только что тут пахали на Змее Горыныче, Артур увидел, что приземистый каменный склеп всё ещё стоит. Что же с ним произойдёт? Неужели его судьба – остаться памятником среди руин?

И только Артур так подумал, как склеп, вслед за последним пролётом забора, с грохотом взрыва ушёл под землю. Сверху на него упала угловая башня замка, разлетевшись на мелкие кусочки. Так что склеп – последнее прибежище хозяев этого дома, оказался надёжно погребённым под его обломками.

…Больше часа рушился замок. Привлечённые этим зрелищем, на шоссе останавливались машины. Люди выходили, смотрели, снимали видео.

Но хозяев замка это не волновало. Их тела покоились под толстым слоем каменной крошки, щепок и перекорёженного металла. А души, наконец, воссоединились в неведомом нам мире счастья и обретения.

Артур сидел на камне и ждал, пока всё стихнет. Звонили родители, он отвечал им спокойно и уверенно. Даже сам удивился. Как взрослый человек говорил. Предложил к бабушке съездить, пока лето не закончилось.

Его спокойный голос, видимо, подействовал. Мама и папа дружно вздохнули с облегчением. И пообещали: к бабушке поехать, продолжить праздник и ни о чём не волноваться. А папа даже пообещал дома с Артуром по-мужски поговорить. Ну, или-по-пацански. Мирно. Артур, услышав это, улыбнулся. Желание строить варианты будущего папиного предательства прошло. Аурика оказалась права.

Аурика…

Сидел он долго. Смотрел, смотрел. Пыль над бывшим замком долго не оседала – даже когда перестали раздаваться взрывы и нечему стало падать. Но к закату осела и она. Снова стали видны меловые горы противоположного берега. Заходящее солнце окрасило их в цвет красного золота.

Артур смотрел и не мог оторвать взгляда. Красное золото, самое простое – и самое любимое в семье Аурики…

Но закаты в здешних краях очень недолгие – а потому скоро золотые горы стали синими. Наползли сумерки.

Артур поднялся и пошёл к шоссе.

Перешёл на другую сторону, чтобы машины ехали навстречу. И вдруг, вместо фар встречных машин увидел Аурику. Да, в сгущающихся летних сумерках перед Артуром снова появилось привидение. Оно висело в метре от земли. Светлое личико его улыбалось.

– Спасибо тебе, – послышался голос, нежный, как звон золотого колокольчика.

– Аурика! – ахнул Артур.

И тут же ему в руку упал смешной цветок золотой шар.

Артур посмотрел на него и осторожно прижал к сердцу. А когда поднял голову, Аурика поцеловала его. Поцеловала в лоб – и Артур почувствовал! А ведь до этого как ни старался, не ощущал её прикосновений…

– Живи, живи, живи… – повторяла Аурика, ласково глядя на Артура. Махала рукой и растворялась в воздухе.

Артур снова остался один. Он зашагал домой по обочине шумной дороги. И в руке у него был глупый неудобный шар-цветок. Который нельзя засушить между страниц книги на память, который скоро потемнеет, который сморщится и сгниёт. Продлить ему жизнь невозможно. Но Артур попытается. Пусть будет, что будет – Артур положит золотой шар в банку, замаринует, заспиртует – какие варианты предложит наука химия, которой занимались родители Аурики? Вот и Артур постарается.

Или ничего он не станет делать. Сморщенный, некрасивый, старый – пусть цветок этот живёт сколько сможет. Но даже и без него – память о любви и верности Аурики и её прекрасных родителей никуда не денется из памяти Артура.