Текст книги "Альфа-самец? Да!"

История вопроса

Возвеличенный и обожествленный образ матери имеет глубочайшие корни в нашем сознании и родился он из глубинного религиозного ощущения жизни, из христианской основы нашей культуры. Верит человек в Бога или нет, в данном случае не важно. Если человек сопричастен христианской культуре, то есть родился и вырос в стране, где исторически культурная жизнь и нравственный закон выстраивались на основах христианской философии, то он с младых ногтей впитал эти идеи, а значит, относится к образу матери как к чему-то великому и святому.

Мать в религиозном христианском сознании обожествляется. Образ Пресвятой Девы – это пример единственного праведного пути матери, он учит и любви, и жертвенности. Этот постулат давно перешагнул рамки религиозного восприятия мира, стал нашим коллективным бессознательным, архетипом, практически не осознаваемым, но ярко проявляющимся в повседневной жизни.

Я часто слышу от взрослых женщин, чьи двадцатипятилетние сыновья бездельничают, не учатся, не работают, одни и те же аргументы: хорошая мать должна бесконечно заботиться о своем ребенке, опекать его и всячески поддерживать. И если «дитятко» еще не созрело до ответственности, то нужно просто подождать. Созреет! Разве можно не купить новые джинсы, не оплатить Интернет, оставить без карманных денег? Кто так делает – та «не мать, а ехидна». Да, это тяжело, порой больно, это «пожизненный крест», который приносит некоторое удовлетворение и чувство выполненного долга. Для таких идеальных, я бы сказала, «профессиональных», матерей невероятно трудно в чем-то отказывать своим детям. Матери чувствуют себя виноватыми, тревожатся, боятся бурных негативных эмоций в ответ на простое «Нет». Им проще выполнить просьбу и снять с себя напряжение, просоответствовать образу идеальной матери-мученицы. Да еще и оградить сына от недовольства отца, защитить от «тирана».

Смотрите, какой пассаж – это цитата из одной радиопередачи, посвященной подготовке шестнадцатилетних девочек к семейной жизни. Проект, представленный в программе, назывался «Здоровый мир». Цитирую дословно: «Огромна, ни с чем не сравнима роль матери в нашей судьбе, ибо мать не только рожает, но и рождает. Рождает наше бытие, одухотворяет живой комочек жизни духом своего народа, родным словом, мыслью, любовью и независимостью, преданностью и непримиримостью. Возвышенная мечта об идеале, благородный порыв к выражению себя в творчестве, вера в собственную несгибаемость и неодолимость в самые трудные минуты жизни, становление личности, радость преодоления трудностей и сознание собственного мужества – все это от Матери».

Вот так! А где, спрашивается, отец? Он хоть какую-нибудь мало-мальскую роль играет в жизни ребенка? Если даже мужественность и личностное становление – это все мать! И к какому материнству, к какому роду отношений с будущим сыном и будущим мужем должна готовить себя девушка, если ей с ранних пор внушать именно такие «красивые и высокие» мысли? Как она встретится с реальностью?

Конечно же такого звенящего пафоса мы не слышим каждый день. Но то и дело многочисленные теле– и радиоведущие, посвящающие свои программы материнству, говорят о нем с каким-то особенным придыханием, особой аккуратностью и умилением.

Я ни в коем случае не хочу оскорбить ничьих религиозных чувств. Рискуя вызвать «праведный гнев» поборников идеи святости материнства, я как психолог хочу опустить проблему с небес на землю, сбить пафос стереть патоку и посмотреть правде в глаза. Именно с небес, потому что родилась эта идея на небесах, выросла из религиозного чувства к единственной непостижимой и недостижимой женщине, а распространилась на всех грешных и смертных.

Для меня тема отношений матери и ребенка не выглядит сладко и невинно. В отношениях матери и сына «зарыты собаки» целого спектра как личностных, так и семейных проблем.

Я не оратор, с высокой трибуны призывающий страну к демографическому взрыву, я психолог, каждый день работающий с матерями и выросшими детьми. Я беру на себя смелость утверждать, что отношения с матерью – одна из самых актуальных и сложных проблем в жизни современного мужчины. Именно мать не отпускает от себя сына, именно мать тормозит его взросление и самостоятельность, именно мать задерживает мальчика около себя из-за страхов и идеализированного представления о материнстве и чувстве долга.

Если взглянуть на проблему не глазами матери, а глазами повзрослевшего ребенка, мы увидим чувства, часто подавляемые, невысказанные, «стыдные» и «невозможные». Редко кто осмелится произнести в тридцать-сорок лет «я боюсь своей матери» или «я полностью от нее эмоционально завишу». Или уж совсем крамольное: «Я ненавижу свою мать. Она разрушила мою жизнь». Эти сильные чувства прорываются только в моменты отчаяния.

Очевидно, именно в такую минуту писал нам Николай:

«Помогите, у меня больше нет сил воевать, доказывать, убеждать. Мне страшно это произнести, но я почти ненавижу свою мать. Она контролирует каждый мой шаг, каждое действие. А мне ведь уже сорок три! Требует, чтобы я звонил ей с работы четыре-пять раз. Если не звоню, то позже узнаю, что именно в это время ей либо с сердцем было плохо, либо еще что-нибудь случалось. Я обращался к психологу. После нескольких сеансов мне стало немного легче, я перестал испытывать постоянное чувство вины за то, что я плохой сын. Стал реже звонить матери, постарался не реагировать на упреки и брань. Но она начала писать мне письма такого ужасного содержания, что я опять откатился назад. Главная тема ее писем о том, как я буду раскаиваться всю свою жизнь за свое хамское отношение к матери, когда ее не станет на этом свете. Она даже свои похороны описала. Письма приходят регулярно два раза в неделю. Психолог посоветовал мне сжечь их, не читая, и отправить ей пепел. А мне страшно…»

Что происходит между матерью и сыном? Мать бьет по чувствам сына, пугая его своей смертью, навязывая ему ответственность за ее благополучие, утверждает свою полную власть над ним. А сын чувствует себя сломленным, у него нет сил сопротивляться материнским манипуляциям, поскольку такой стиль взаимоотношений возник не вчера, а длится с самого детства.

На мой взгляд, совет психолога был верным, хоть и экстравагантным. Сожженные письма предназначены не матери, загнавшей сына в невроз, а самому Николаю. Символическое действие может сильно повлиять на его состояние и наконец разорвать «пуповину». При этом его отношения с матерью после «короткого замыкания» могут нормализоваться, стать теплыми и дружественными.

Я тебя породила, я тобой и жить буду!

В последнее время появилась легко прослеживаемая тенденция: женщины все чаще рожают «для себя». Мужчину для зачатия ребенка выбирают, как мясо в супермаркете: чтобы был свежий, без химических добавок и от хорошего производителя. «Я буду жить своим ребенком! Моя жизнь будет полна». Так безопаснее и проще. Женщины не верят мужчинам, не надеются на них.

Недавно мне пришло письмо от Екатерины:

«Мне уже 31 год. Семьи мне уже не выстроить. Было несколько романов, но замуж так никто и не позвал. Чувствую, что теряю смысл жизни. Зачем мне работа, карьера, если я не могу выполнить самого главного предназначения в своей жизни – родить ребенка? Мама и бабушка смотрят на меня, как на калеку, у подруг – семьи и дети. А я совершенно одна! Как будто бы и не женщина. Хочу родить для себя! Не знаю, кого выбрать на роль биологического отца. Есть два претендента: один молодой и холостой, другой постарше и женатый. Склоняюсь к женатому, чтобы в будущем не претендовал на ребенка».

Представьте себе, что такое письмо написал бы мужчина, выбирал бы между двумя женщинами, которую из них назначить биологической матерью. Представляете, что воспоследовало бы? Обвинения в бездушности и эгоизме были бы самыми ласковыми словами… Ну это так, заметки на полях.

О чем здесь идет речь на самом деле? О чувстве вины, страхе нарушить традицию, о грехе. О том, что женщина не справляется со своими внутренними противоречиями, не хочет изменить себя, выбирает внешний путь разрешения внутреннего конфликта.

Вина – от несоответствия ожиданиям семьи – мамы и бабушки, – и ближнего и дальнего круга. Женщина должна рожать, иначе она не женщина! Так твердят нам социум, традиция, природа в конце концов. И женщина, не разбирая дороги, бросается выполнять свое «святое предназначение».

Страх – от призрака одиночества, растиражированного в последние двадцать лет. Ребенок представляется некой страховкой, гарантией. Да и статус бездетной женщины пугает ужасно – даже тех, кто не готов иметь детей.

Грех – от несоответствия традициям. Все женщины рожают, и я должна.

Подход к рождению ребенка как к средству избавления от страхов обернется шквалом проблем не только для матери, но и для ребенка, но об этом обычно не думают.

Так женщина решает свою личную проблему за счет будущего живого человека. Она ищет смысл существования не в самой жизни, а в другом человеке. Заметьте – в другом человеке! Заранее назначая его орудием воплощения заветных смыслов в своей жизни. Материнство даст ощущение нужности, придаст смысл жизни, поднимет социальный статус женщины. Права собственности на ребенка уже заявлены до его рождения. «Мой! – думает будущая мать. – И никто не будет иметь права на него!»

Не кажется ли вам безнравственным делать смыслом собственной жизни другого человека, пришедшего в этот мир творить свою судьбу и историю? И не давать ему возможности обрести собственные смыслы?

Почему вообще зашел разговор о смыслах жизни? Дело в том, что в каждом периоде своей жизни человек, независимо от пола, вынужден находить для себя эти самые пресловутые смыслы. И самое тяжелое переживание – это их утрата. Обрести ценности и смыслы на каждом этапе жизни – весьма трудная задача, требующая от личности порой почти героических усилий.

Мы это хорошо осознаем, когда слышим рассказы или видим репортажи о людях, утративших трудоспособность или в силу драматических обстоятельств потерявших подвижность, но не сдавшихся, продолжающих бороться за осмысленную и осознанную жизнь. Восхищаемся ими, безмерно уважаем их.

Те же, кого минула эта горестная доля, у кого руки-ноги и голова целы, тоже иногда чувствуют гнетущую безысходную тоску, теряют интерес к жизни, перестают видеть смысл в чем бы то ни было. Это кризис. Чтобы его преодолеть, нужно потрудиться. А это не всегда очевидно. И человек начинает использовать то, что только кажется спасательным кругом. Не разрешив внутренних проблем, он порождает новые, уже не только для себя, но и для других.

Именно тогда для женщины ребенок становится смыслом существования. Это путь наименьшего сопротивления, хотя внешне выглядит как путь материнской жертвенности и величия.

Истерия замужества и деторождения, откуда?

Я ни в коей мере не обвиняю женщин, не глумлюсь над их чувством материнства. Я говорю о том, что тема замужества и деторождения звучит все более истерично. Желание выйти замуж и родить детей – естественное для женщины. Но когда девушки в двадцать два года боятся остаться одинокими и готовы выскочить замуж за любого более или менее подходящего кандидата, это настораживает. Женщины без причин боятся «опоздать»: «Часики-то тикают! Надо торопиться!» Вчерашние подростки уже объяты страхом одиночества. Что уж говорить о женщинах ближе к тридцати? Там просто паника. А страх и паника – самые плохие советчики.

Откуда взялась эта истерика последнего десятилетия? Думаю, из массового сознания и массового страха вымирания.

Любое человеческое сообщество – это организм, живущий по своим законам. И самый главный из них – закон выживания. Количество особей общественного организма определяет его жизнеспособность. Нас становится все меньше и меньше. Поэтому общественный организм, ощущая потерю, стремится нарастить утрачиваемое. А если добавить сюда ощущение нестабильности, страхи и растерянность, пережитые в девяностых, то замес получится крутой. Общество, интуитивно понимая и частично осознавая упадочность происходящего в стране, обороняется на уровне инстинкта выживания.

В повседневной жизни это выглядит вполне невинно. То статистика подбросит дров в костер, то журнальные статьи о женском одиночестве и отсутствии мужчин разожгут страсти. То глянцевые журналы напишут о брачном возрасте, то врачи обзовут женщину тридцати лет «старородящей». И в этом котле формируется страх, побуждающий женщину сбросить напряжение, разрешить, наконец, свою проблему.

Социальная проблема танком проезжает по конкретным человеческим судьбам. И в этом состоянии очень трудно найти опору в себе, выскочить из-под давления, осознать свою индивидуальность, найти в себе любовь.

Паника и неосознанность толкают к решению, лежащему на поверхности: «Роди себе ребенка и избавишься от страхов!» Не сумев выстроить отношения с мужчинами, видя в рождении ребенка единственный смысл существования, женщина решает: «Сын – смысл моей жизни!»

Звучит красиво, не правда ли? И кумушки, не важно какого сорта и ранга, коллеги ли по серьезной и напряженной работе, подруги, мающиеся с мужьями в своих собственных семьях, бездетные родственницы или ведущие душещипательных радио– и телепрограмм повторяют: «Она посвятила сыну всю жизнь!» А дальше – по контексту. Подросший парень – либо свинья неблагодарная, либо преданный и любящий сын. А то, что судьба сына при этом становится судьбой матери и у него почти не остается надежды прожить свою собственную жизнь, как-то не очень интересует окружающих. Была бы картинка красивой, соответствовала бы высоким нравственным требованиям. А реальная жизнь? Да как-нибудь устроится.

Женщины, как правило, эту проблему не хотят видеть до тех пор, пока не оказываются в странной или тяжелой ситуации с сыном.

Сам факт рождения ребенка в христианской традиции принято считать Божьим промыслом. Мать, дающая жизнь, превозносится априори. А позвольте спросить: отец вообще ни при чем, он в процессе не участвовал? Мать дала жизнь – и поэтому может вытворять в психологическом плане все, что ей угодно? А задача сына подчиняться ее воле?! И конечно же это положение оправдывается великой любовью. Какой эгоизм? Какая корысть? Какая подмена понятий? Даже думать не смейте и не вмешивайтесь! Материнские чувства святы, мать плохого не сделает.

Я полностью согласна с Анатолием Некрасовым, который пишет о разрушительной материнской любви и о том, что женщине трудно познать свою собственную суть: «Мешают моральные установки, религиозные постулаты и традиции современного общества, заставляющие ставить детей на первое место в жизни. Проблема усугубляется еще и тем, что «святое материнство» заложено религиями в самую глубину верований, и это является основой мировоззрения».

– Люся, мы не можем больше встречаться, у меня появилась постоянная женщина, и это серьезно.

– Мама с дачи вернулась?

История:

На приеме у меня женщина, Наталья, пятидесяти девяти лет. Хрупкая, уставшая, вымотанная.

У ее сына, которому тридцать восемь, не складывается жизнь, разваливается семья. Он не работает. Живет рядом с ней, по соседству, в съемной квартире. Все никак не может сделать ремонт в своей и переехать туда. У сына – жена и дочь, девочке двенадцать лет. Наталья практически полностью содержит семью сына.

Сама она вышла замуж очень рано, в двадцать один год. Была красивая романтическая любовь с лазанием в окно по водосточной трубе, с надписями на асфальте, с танцами под дождем. Вся романтика закончилась вместе с беременностью. Молодой муж был совершенно не готов к такому повороту событий. Нет, он конечно же бурно радовался, узнав о ребенке. Не готов он оказался позже, когда пришел токсикоз, перестало хватать денег, а потом родился младенец – и стало не до развлечений. Наталья несколько лет терпела скандалы и претензии мужа, не просила его помогать, справлялась сама. Надеялась, что рано или поздно муж «повзрослеет и поймет». Он ничего не понял, а вот Наталья поняла все, когда муж стал избивать ее практически ежедневно, и решила развестись. Сыну шел шестой год – и женщина поняла: нельзя допускать, чтобы мальчик почти ежедневно видел, как бьют его мать. И из чувства вины она решила всю свою жизнь посвятить сыну, чтобы компенсировать тот урон, который нанесла ему, не сумев сохранить для него отца. Сын стал смыслом жизни Натальи.

Со временем она сделала неплохую карьеру, дала сыну отличное образование. Была счастлива, что уберегла парня от плохих компаний, что сын с ней рядом всегда и везде. У них было полное взаимопонимание, любовь к одним книгам, музыке, живописи. И такая привязанность сына к матери, что все подруги завидовали. У Натальи никогда не было других мужчин, но она и никогда не была одинока. А зачем бы ей нужны были мужчины? Брак ее травмировал, а всякая надежда на взаимопонимание с мужчиной умирала при мысли о том, что это измена сыну. Да и хлопотное это дело – сходиться с чужим человеком. Сыном Наталья восхищалась, любовалась, гордилась. Их часто принимали за пару. Жили они интересно и насыщенно.

Когда мальчик вырос, то работать пошел конечно же в компанию матери, хотя и не по своей специальности. Зато опять рядом, и общее дело еще крепче объединяет.

Когда сын женился, Наталья была счастлива. Невестка ее оказалась тихой скромной девушкой, хозяйственной, домашней. Быстро родилась внучка. Решили, что лучше жить по соседству, чтобы бабушка в любой момент могла помочь. Бабушка и помогала, буквально в любой момент, была в этом необходимость или нет.

Внучка стала называть бабушку «мамуля».

А потом сына захватил творческий поиск. Работа ему наскучила, он разругался с руководством и коллегами. Стал осваивать новые компьютерные программы, делать уроки с дочерью, активно читать… То, что за квартиру платит Наталья, что она же покупает продукты и оплачивает летний отдых внучке, что практически она и есть настоящая хозяйка в доме – никто вроде как и не замечал. Так прожили почти семь лет.

И вдруг гром среди ясного неба: жена сына поставила ему ультиматум: «Или выходишь на работу, или я с тобой развожусь».

Вот тогда-то мама и поняла, что в тридцать восемь лет ее сын, умный и трогательный, тонко чувствующий и трепетный, оказался полностью несостоятельным в жизни. Ему грозит одиночество или… возвращение к любимой маме.

И заметьте к психологу за помощью обратился не сын, а мама.

Когда он пришел на психотерапию, то все время употреблял местоимение «мы». Мы хотели, мы работали, мы думали… Я задала риторический вопрос: «Мы – это кто?» – ответ был вполне ожидаемый: «Я и мама».

Когда процесс терапии очень близко подошел к разрешению проблемы «пуповины» и оставалось полшага до изменений, мой клиент внезапно заболел ветрянкой. Мама забрала его к себе и начала выхаживать… Все повторилось сначала. Вот такая всепоглощающая материнская любовь.

Есть и другой подход.

Хочешь иметь идеального мужика – роди!

Психологический инцест не имеет отношения к сексу, хотя в особо тяжелых семейных ситуациях может и привести к нему. Понятие психологического инцеста означает, что ребенок меняет свою естественное положение в семье на роль взрослого. Психологически он становится родителем своего отца или матери либо его партнером по жизни, заменяя эмоционально недоступного или отсутствующего взрослого. Эмоциональный инцест – это крайняя форма пассивного насилия. Женщина, испытывая голод любви и нежности, переносит все свои чувства на ребенка, которого она любит и который любит ее. Фактически делает ребенка своей эмоциональной подпоркой, навязывая ему роль взрослого партнера. С этих пор ребенок утрачивает право на личную жизнь и самостоятельные решения. Возникает невротическая зависимость от матери.

Это говорят сами женщины. Мечта об идеальном мужчине не дает покоя женскому сердцу. Отношения с реальным мужчиной с «джентльменским набором» неудобных в быту свойств представляются порой слишком обременительными. Чаще всего такой синдром встречается у молодых женщин, выросших в семье без мужчин.

Довольно часто девочки незнакомы с мужчинами в быту. Например, в семье – женское царство, ни отца, ни деда, ни дяди. Мама и бабушка рассказывают о мужчинах пугающие и неприятные истории, зато к детям относятся с радостью и умилением (мужчинами девочек пугают, чтобы уберечь от ошибок, а детей просто искренне любят). Или бывает так, что в семье есть и отец, и деды, но впечатления от них настолько неприятные, что портят отношение девочки к мужчинам в целом. Вот и случается перекос. Собственная сексуальность такой женщине представляется постыдной, а отношения с мужем воспринимаются как родственные.

Мужчина, которого она выбирает, для нее в первую очередь хороший друг и надежный партнер. До рождения ребенка молодую пару связывает романтическая любовь, основанная на доверии, уважении, искренности. Действительно, самый надежный фундамент для семьи. А все остальное не обязательно, уступка брачному долгу. Рождается ребенок.

Принято считать, что рождение ребенка укрепляет супружеские отношения, что семья становится таковой лишь после рождения детей.

При этом мы не хотим задумываться о том, какой это стресс для всех. В одночасье меняется статус и мужчины, и женщины, резко возрастает чувство ответственности, повышается уровень тревожности. Девять месяцев беременности хоть и готовят пару к этим изменениям, но большей частью идеалистически. Это ожидание чуда и сказки, а не знание того, что изменится с появлением ребенка в доме. К первенцу невозможно подготовиться теоретически, каждая пара переживает событие по-своему. И совсем не готовы молодые люди к тому, что детская станет для матери самым главным местом на свете, а отец отодвинется на вторые позиции, на роль помощника.

Появление нового объекта всепоглощающей любви, усталость, привязанность к кормлению значительно снижают сексуальное влечение женщины к мужчине. А уж если говорить о женщинах, у которых оно и до рождения ребенка было глубоко загнано внутрь, то картина получается совсем грустная.

Такое радостное событие – рождение малыша – может стать первым симптомом конца отношений родителей. Это не вписывается в идеальные представления, но случается слишком часто, чтобы остаться незамеченным.

Люди обычно мучают своих ближних под предлогом, что желают им добра.

История Ильи, 32 года:

Илья женился на Ольге по большой любви. Они встречались еще со студенчества. Ольга выделялась среди подруг серьезностью, даже целомудренностью. Илья стал ее первым мужчиной. Когда они поженились, ему потребовалось немало усилий, чтобы расшевелить чувственность в жене. С детьми они не спешили, решили сначала встать на ноги, а потом уж рожать.

И непременно сыновей.

Ольга, с ее тщательностью и целеустремленностью, и в этом вопросе была верна себе. Что-то подсчитывала, рассчитывала, определяла сроки зачатия. Готовилась серьезно и без всяких поблажек к себе и к мужу. За год не выпила ни глотка вина, строго следила за здоровьем. И вот свершилось! Она беременна!

Сказать, что с этого момента она превратилась в хрустальную вазу – не сказать ничего. Каждый шаг и каждый вздох ее были подчинены только одному – вынашиванию ребенка. О сексе и речи не шло. Сколько страшных историй Ольга узнала и пересказала – о проблемах беременности, которые возникают, если муж не воздержан, не понимает и пристает… Илья все понимал, терпел, был рядом… и ждал.

Роды прошли благополучно, родился очаровательный малыш. Сын!

Казалось бы, живи и радуйся! Любимая жена, здоровый мальчишка! Но не тут-то было. С первых же дней Ольга решила, что ей необходимо спать в одной комнате с малышом, а муж должен временно перебраться в гостиную. Тем более что к ним будет часто приезжать теща, помогать. А Илье пока в детской особенно и делать нечего. Мужская помощь нужна в других вопросах: продукты, детское питание, памперсы…

И началось! Жизнь закрутилась только вокруг малыша. Илье не удавалось ни поговорить с женой, ни понежничать – некогда, устала, тяжело. Муж и свежеиспеченный отец поначалу чувствовал себя очень уверенно, его ответственность перед семьей выросла до небес. С работы он летел как сумасшедший, заезжал и за памперсами, и за продуктами. По утрам успевал на молочную кухню за детским питанием. Но счастье так и не приходило.

Ребенку исполнилось два года, он по-прежнему жил в их бывшей спальне, а временная эмиграция Ильи в гостиную превратилась в постоянную. Взрослый мужчина чувствовал себя ненужным в собственной семье.

Стоило малышу заплакать, как Ольга затапливала его потоками нежности и ласки. Но стоило Илье громко подвинуть стул или что-то уронить – жена обрушивала на мужа весь свой гнев. Ребенок стал богом в семье.

А в один прекрасный день Илья вдруг осознал, что живет с совсем другой женщиной, не с той, на которой женился. Он остро ощутил нехватку любви и внимания, почувствовал себя не только несчастным, но и глубоко обиженным. Утешения он искал уже не у жены… Банально и печально.

Ничуть не легче и Тимуру, который прислал в редакцию «Серебряного дождя» короткое письмо; его семья на грани развала.

«Я женат, мне 30 лет, в браке родились двое прекрасных детей, которых я очень люблю. Но после рождения второго ребенка, сына, отношения с женой напоминают «холодную войну». Постоянные ссоры, споры ни о чем. Чтобы избежать конфликтов, прихожу с работы очень поздно, сразу иду спать. Но все равно часто происходят столкновения. Она очень изменилась после брака. Банально, знаю».

А вот что написал Андрей, 43 года:

«После рождения ребенка (а у нас родился сын!) жену как подменили. Уже через неделю после возвращения из роддома она мне объявила, что у нее теперь есть смысл жизни. Мы долго стремились иметь детей, были сложности. Я знал, что жена мечтает о ребенке. И на ее слова о смысле жизни я не обратил особого внимания, но запомнил. Сейчас я понимаю, что это значило. Сыну семь лет, жена не позволяет мне наказывать его, разрешает ему все! Всегда, при любой возможности, встает на его защиту. Такое впечатление, что я – враг! Я же уверен, что будущему мужчине нужны дисциплина, физические нагрузки, парень должен учиться стоять за себя. Начинаю возиться с ним, он чуть что – в слезы. Жена устраивает скандал, обвиняет меня в жестокости.

Я хотел спросить еще вот о чем: до какого возраста мать может брать сына в родительскую постель? Я – против, а жена утверждает, что у сына очень тревожный сон и ночные страхи. Вот он ночью и приходит к нам. Мне это не нравится. По этой причине мы тоже ссоримся».

Все рассказанные истории – живое свидетельство воспитания в ребенке «материнского комплекса». Если рассмотреть эти ситуации с точки зрения аналитической психологии, то можно обнаружить весьма неожиданную тенденцию, противоречащую идее святости материнской любви. Мать, не отдавшая свою женскую любовь мужчине, переадресовывает ее сыну. По мере его взросления женские чувства могут проявляться все ярче, но выражаться это будет в социально приемлемой форме.

Сын назначается «главным мужчиной жизни» матери, ее смыслом. Муж отодвигается на второй план или вовсе уходит из семьи. Мальчик берет на себя роль старшего мужчины в доме. Он не забывает купить маме цветы, часто сопровождает ее в гости, жалеет и оберегает.

Казалось бы, что в этом плохого? Нормальное проявление сыновних чувств.

Более того, принято считать, что если мужчина научился ухаживать за своей мамой, то, скорее всего, он будет так же вести себя и с женой.

Да, будет, но только если она его усыновит.

Подросток вырастает в юношу, затем во взрослого мужчину, может даже жениться, а ситуация почти не меняется. Он по-прежнему остается «единственным мужчиной» своей матери. Мама то и дело просит его забрать ее из гостей, съездить с ней в супермаркет, помочь на даче, советуется с ним в своих делах. И не учитывает, что у сына могут быть свои дела, своя жизнь, свои желания и потребности его жены. Все это не имеет большого значения. Мама обижается, если сын не звонит «ну хотя бы пару раз в день». «Мальчик» злится, ругается, протестует; но назавтра все повторяется сначала.

Отца как будто бы и не существует. Он по умолчанию давно исключен из списка людей, активно задействованных в материнской жизни. А если и присутствует, то лишь как приложение.

Женщина лишает себя личной жизни, единственное свое предназначение и реализацию своей женственности видит только в материнстве, тем самым не позволяя сыну прожить его собственную жизнь, перекрывает ему возможность «разорвать пуповину» и психологически оставляет его при себе навсегда.

Чувство собственности к ребенку, особенно к сыну, дает женщине ощущение, что она не одинока. Отдавая нежность и любовь, она справедливо рассчитывает на ответное чувство. Причем равного калибра!

И здесь возникает сильнейшая эмоциональная зависимость между сыном и матерью, которая может длиться всю жизнь – и даже после ухода матери в мир иной.

Один весьма немолодой человек рассказал мне удивительную историю. Когда мы с ним беседовали, его матери не было на свете уже четверть века. Она была на редкость сильной женщиной, воспитывала его одна, всю силу женского одиночества и жажду любви вложила в сына. Руководила каждым его шагом, разбила три брака. Он бунтовал, поскольку характером пошел в маму – был упрям и своенравен. Но ничего не помогало, сильное чувство вины и желание вырваться преследовали его всю жизнь.

В молодости, будучи спортсменом, он мог много путешествовать. И отовсюду привозил бокалы тонкого стекла. Тогда в Советском Союзе это была большая редкость. Раздаривал знакомым, пользовался с большим удовольствием сам. Мать очень раздражала эта его «женская черта», она скандалила с сыном и публично высмеивала эту маленькую страсть.

Так вот, матери нет на свете уже четверть века. Этот взрослый мужчина заходит в современные магазины, где тонкого стекла видимо-невидимо, рассматривает витрины, не находит ничего интересного в сравнении с тем, что есть у него дома, но слышит внутри себя возмущенный голос матери: «Опять за свое! Все эти женские штучки!» – и из чувства протеста покупает ненужные ему фужеры. Вот так!

Резюме:

Оголтелое материнство, стремящееся соответствовать недостижимому эталону, но, по сути, преследующее свои эгоцентричные цели, разрушает жизни людей – и самих матерей, и их детей.

Мужчина с «материнским комплексом» обречен либо на одиночество рядом с мамой, либо на бесконечную смену партнерш.

В современном мире нет четко очерченных ролей в семье. Значимость мужчины снижена – в том числе и в семейной жизни. Иногда женщина вовсе не нуждается в мужчине. Это рождает определенные драматические коллизии в мужской жизни.