Текст книги "Манифестация факта в русском высказывании, или Событие выражения"

2. Усложнение ситуации и его смысловые эффекты

Помимо элементов, входящих в основной пропозитивный состав ситуации, ее структура может быть осложнена дополнительными смыслами. Далее рассматриваются наиболее частотные: каузативность, персуазивность, мультипликация и активность субъектов.

В предыдущем разделе рассказывалось о событийном составе ситуации – фазах и участниках (пропозициях и актантах). Однако тривиальный поэлементный анализ не дает полного понимания ее устроенности в ЯКМ, что диктует необходимость обратиться к отношениям, связывающим фазы в семантическое единство. Наиболее важными из них становятся каузативные, соединяющие Факт и Манифестацию: Факт в действительности – причина возникновения Манифестации, а последняя – его следствие.

Как отмечает Ю.С. Степанов, современная философия и логический анализ языка достигли большой тонкости в понимании концепта «причина», понятие же «событие» вышло в рамках теории причинности на первый план, сменив статичный подход динамическим [Степанов 1991: 6–7; о том же: Демьянков 1983: 328; Вендлер 1986; Арутюнова 1988: 175, 178, 187–188; 1999: 515].

Каузативности как весомому блоку в семантике высказывания посвящен широкий спектр лингвистических исследований. Определен объем самого понятия [Чудинов 1982: 47–48], разработана типология каузативности [Лебедева 1992], исчислены ее конструктивные средства [Супрун 1987; Бондаренко 1990; Земскова 1991], созданы функционально-коммуникативные программы анализа категории в учебных [Всеволодова, Ященко 2008] и научных целях [Шустова 2006].

В настоящей работе каузативность трактуется как отраженная в языке причинно-следственная связь между двумя ситуациями.

Прежде всего причинно-следственная связь находит выражение в рамках полипредикативной конструкции, а на пропозитивном уровне подчиняет себе логические пропозиции, составляющие, по мысли Т.В. Шмелевой, верхний слой диктума [Шмелева 1994: 22]. Для ситуации МФ их выделено, по крайней мере, десять – причинности, следствия, цели, уступки, противопоставления, соединения и т.д. (см. их список ниже).

Соотношение «фаза ситуации – пропозиция», как и соотношение «участник – роль», предполагает веер языковых форм. Один элемент можно передавать по-разному: для манифестанта, к примеру, существует девять семантических ролей (прил. 2). Факт также описывают неодинаково: то в функции локатива (он в тоске), то как предикат пропозиции действия (он тоскует). Универсальная функция пропозитивного механизма – вариативность в представлении элемента или отношения – подчиняет себе не только событийные, но и логические сущности.

Поскольку на репрезентативном уровне логическая пропозиция проступает через синтаксическую связь, поддерживающую сложное предложение, используем далее сведения о его конструктивном устройстве.

Хотя типология синтаксических связей не противоречит здесь общепринятой концепции [Белошапкова 1981: 526–552], языковой материал подводит к необходимости расширить содержательный объем некоторых понятий, в частности, понятия недифференцированной синтаксической связи. В [Белошапкова 1981: 549] оно применено по отношению к бессоюзному сложному предложению – мы же распространяем его и на тип связи, возникающей между двумя самостоятельными предикативными единицами, работающими на оформление единой семантической модели. Основанием для решения служит то обстоятельство, что, даже в границах двух независимых предложений, обе фазы (Факт и Манифестация) скреплены невыраженной семантической связью, значение которой раскрывается через контекст и на базе «знания жизни» [Кирпичникова 1981]; ср.: К мужу Каминской, художнику Леониду Зыкову, она относилась с симпатией (Ф), хлопотала за него, когда у него начались неприятности с военкоматом (М) (А. Найман); Она засмущалась (Ф), постаралась засмеяться (М) (О. Берггольц) и [Питер Брук – настоящий англичанин, несмотря на русское происхождение, и] твой порыв его не на шутку пугает (Ф). Он и так весь красный, а уж тут становится прямо-таки ярко-фиолетовым (М) (М. Влади); Он очень понравился продавщице (Ф). Она долго сдавала ему мелочь (М) (Е. Добровольский).

Исчислим типы логических пропозиций, связывающих Факт и Манифестацию во фрагментах из двух предикативных единиц. Они вытягивают цепочку в направлении «Факт → Манифестация» (ориентация на Манифестацию), показывая реальную причинно-следственную зависимость элементов, либо, напротив, меняя звенья местами, располагают их в обратном порядке – «Манифестация – Факт» (ориентация на Факт)66
  В разд. 3.3. данной главы порядок расположения пропозиций в полипредикативной конструкции обсуждается в терминах «ориентация» и «конфигурация».


[Закрыть]. Отсюда множество конкретных логических пропозиций распределено по двум группам (типологию пропозиций см. в [Шмелева 1994: 18–22]).

Факт → Манифестация

1. Ф, М – логическая пропозиция соединения, реализованная в недифференцированной синтаксической связи (ср. с типом М – Ф (1-м)):

Слова «отец» и «старые кости», очевидно, пришлись Звягинцеву не по вкусу (Ф), он поморщился (М) (М. Шолохов).

Отношения между пропозициями устанавливаются без помощи конструктивных средств и определяются только семантикой. Это иллюстрирует тезис Е.Н. Ширяева о том, что особой формой выражения причинных, следственных, условных и уступительных отношений может быть бессоюзное сложное предложение [Ширяев 1991].

2. Ф, и М – логическая пропозиция соединения, реализованная в сочинительной связи закрытого типа:

Матрене Филипповне улыбка его показалась неприятной (Ф), и она брезгливо поморщилась (М) (Н. Коняев).

3. Ф, но М – логическая пропозиция противительности, реализованная в сочинительной связи закрытого типа:

Чистки они нисколько не боялись (Ф), [в чем неоднократно заверяли друг друга,] но в последнее время почему-то стали приходить на службу как можно раньше (М) (И. Ильф, Е. Петров).

Смысл противопоставления, заданный логической пропозицией, усложнен семантикой несоответствия между якобы имеющим место Фактом и его Манифестацией. Как следствие рассматривается вывод об истинном Факте – прямо противоположном описываемому (на самом деле чистки они боялись).

4. Так как / поскольку Ф, то М – логическая пропозиция причинности, реализованная в детерминативной связи с аналогичной семантикой (Ф как причина):

Так как они были все-таки инвалиды (Ф), то шли туда более двух часов и более двух часов назад (М) (А. Солженицын).

5. Ф, потому что М – логическая пропозиция причинности, реализованная в детерминативной связи с соответствующей семантикой (М как причина; ср. с типом М – Ф (2-м)):

Продавщица, должно быть, запаздывает (Ф), потому что все небольшое собрание недовольно жужжит (М) (М. Влади).

Рассматриваемая Манифестация не объективная причина возникновения Факта, а аналитическая причина того, что наблюдатель на основе пресуппозитивных знаний о связи между событиями делает вывод именно о данном Факте. Поскольку связь носит гипотетический характер, в структурах данного типа сильна персуазивность с семантикой неуверенности: в 100 % случаев по нашим материалам.

6. (Для того) чтобы Ф, М – логическая пропозиция цели77
  Понятию цели и семантике целевых слов русского языка (цель, задача, зачем, для, ради, назначение…) и реконструкции наивной телеологии, то есть «картинки целеполагания» (выражение Ю.Д. Апресяна), посвящена работа И. Б. Левонтиной [Языковая картина мира … 2006: 163–238].


[Закрыть], реализованная в детерминативной связи (Ф как цель; ср. с типом М – Ф (3-м), отличающимся порядком следования пропозиций):

Капитан [с адом в душе покинул дворец Шатильонов, вскочил на коня и,] словно для того, чтобы утолить свою ярость (Ф), погнал бедное животное галопом, поминутно вонзая шпоры ему в бока (М) (П. Мериме).

Манифестация осмыслена как средство достижения цели, что производит свой смысловой эффект: субъект факта выступает активно действующим лицом, в какой-то степени контролирующим фазу выражения.

7. Ф, отчего / потому / поэтому М – логическая пропозиция следствия, реализованная в детерминативной связи с соответствующей семантикой (М как следствие):

Маргарита начинала пьянеть (Ф), отчего глаза у нее разгорались (М) (М. Булгаков).

8. Когда / как Ф, М – логическая пропозиция временной соотнесенности, реализованная в детерминативной связи с необходимой семантикой:

Когда становилось особенно тяжело материально (Ф) – писал статьи, занимаясь анализом музыки Шостаковича, Прокофьева, Стравинского, Рахманинова, Малера, Баха (М) (Архив «Спутника»).

Факт описан предшествующим Манифестации либо протекающим одновременно с ней. Акцент сделан на временной связи двух фаз.

9. До того / так / на столько Ф, что М – логическая пропозиция сопоставления, реализованная в корреляционной связи фразеологического типа:

Он уже так слаб (Ф), что не может подняться на вторые нары (М) (А. Солженицын).

Заданные логические отношения позволяют обратить внимание на Факт-состояние (в данном примере со знаком «–»), соотнеся его с конкретной Манифестацией, которая помогает оценить крайнюю степень обнаруженного качества.

10. Ф, который М – логическая пропозиция характеризации, реализованная в присловной связи присубстантивного типа (М как признак S_Ф):

Но этот странный человек из серьезного Пал Палыча вдруг превратился в смешного мальчишку (Ф), который прыгал возле нее и выкрикивал: «Замечательно, так и должно быть! Я знал, я знал про вас все!» (М) (Архив «Работницы»).

Манифестация – Факт

1. М, Ф – логическая пропозиция соединения, реализованная в недифференцированной синтаксической связи (ср. с типом Ф → М (1-м)):

Литовченко зарделся (М), ему стало неловко от непривычной командирской откровенности (Ф) (Л. Леонов).

Интересно, что в высказываниях подобного типа лингвисты видят экспликацию знаковых или знаково-причинных отношений [Ширяев 1986: 80–81, 199–200].

2. М, потому что Ф – логическая пропозиция причинности, реализованная в детерминативной синтаксической связи (Ф как причина; ср. с типом Ф → М (5-м)):

Я густо краснею (М), особенно оттого, что мое отречение не публично (Ф) (М. Влади).

3. М, (для того) чтобы Ф – логическая пропозиция цели, реализованная в детерминативной синтаксической связи (Ф как цель; ср. с типом Ф → М (6-м), отличающимся только порядком следования пропозиций):

Он убил себя (М), чтобы доказать, что презирает виновников своего позора (Ф) (В. Каверин).

4. М, хотя Ф – логическая пропозиция уступки, реализованная в детерминативной синтаксической связи88
  Опыт анализа универсальных уступительных конструкций представлен В.С. Храковским в [Проблемы функциональной… 2000: 135–163]; уступительность как семантическое поле описана В.Ю. Апресян в [Языковая картина мира … 2006: 615–710].


[Закрыть]:

Е. научился с одного же удара неистово кричать, как поросенок (М), хотя ему совсем не больно (Ф) (А. Солженицын).

Активность субъекта факта поддержана уступительной семантикой отношений, установленных между Манифестацией и Фактом: первая не соответствует второму – типичная взаимосвязь между ними в языковой картине мира нарушена.

5. М, словно / точно / как бы Ф – логическая пропозиция подобия, реализованная в детерминативной синтаксической связи:

Хозяин посмотрел сперва на жену, потом на поварят, потом на соседа (М) – он как бы обращался к ним и за советом, и за помощью (Ф) (П. Мериме).

6. М, до того / так / настолько Ф – логическая пропозиция сопоставления, реализованная в корреляционной связи фразеологического типа (ср. с типом Ф → М (9-м), отличающимся только порядком следования пропозиций):

Майкл Джексон не расстается с хирургической маской (М), настолько велик его страх перед микробами и почитателями его таланта (Ф) (Архив «Советской культуры»).

Становится очевидным, что каждая из проанализированных логических пропозиций обогащает собственной семантикой природный характер отношений «Факт → Манифестация», которому все же наиболее соответствуют пропозиции причинности и следствия.

Каузативность с готовностью использует и монопредикативные конструкции, эксплицируясь в предлогах от, из-за, в силу и им подобных (гл. IV, разд. 2.3). В форме род. пад. как причина выступает Факт, а позицию предиката занимает манифестирующая фаза: [Так хотелось проникнуть под этот желтовато-бледный] лоб, который изредка сморщивался от неведомого внутреннего движения (В. Набоков); Но какой-то господин, [читавший газету и] все время зевавший то ли от чрезмерной усталости, то ли от скуки, [раза три неприязненно покосился на мальчика] (Л. Андреев).

Языковая квалификация Факта как причины происходящего накладывает ограничения на сочетаемость его имени с манифестирующими глаголами; ср.: *смотреть от радости, *говорить от нежности, *двигаться от сосредоточенности и зевать от усталости, краснеть от напряжения, прыгать от радости. Таким образом могут быть представлены факты лишь прочно ассоциирующиеся с выбранным типом манифестации. Если обстоятельства не удовлетворяют этому условию, активность субъекта не осмысливается как следствие переживаемого состояния и не может быть репрезентирована в конструкции pred + от N₂. Сочетаемость / несочетаемость предиката с именем Факта в функции причины – тест, подсказывающий, относится ли данный предикат к собственно ситуативным либо он включает нашу ситуацию в состав других ситуаций: зрительного восприятия, речевого акта, действия или движения (гл. IV, разд. 1.3).

Третий способ передачи каузативности лексический. Вызывать, сообщать, скривить, выдавить – эти и функционально схожие с ними предикаты, демонстрируя зависимость Манифестации от Факта, авторы используют в качестве основы образного описания: Малейшее ощущение удовольствия вызывало привлекательную улыбку на ее губы (И. Тургенев); Нескромная мысль выдавила на его губы поганое подобие улыбки (Ф. Сологуб).

Каузативность по преимуществу задает отношения изоморфные действительным по формуле «Факт отсюда Манифестация». Однако встречаются случаи, когда реальность искажена настолько, что причина оборачивается следствием, а следствие – причиной. Доказательством будет и формула «Факт, потому что Манифестация», обеспечивающая событию выражения рамки полипредикативной единицы, и простое предложение, где в роли каузатора Факта замечен соматизм с набором манифестирующих признаков: Брови дугой, почти сросшиеся, сообщали ее лицу суровое выражение (П. Мериме).

Каузативность, следовательно, с одной стороны, обладает прочной экстралингвистической базой, а с другой – держится на субъективной ее интерпретации, то есть на переосмыслении реальности автором текста, создавая оригинальные причинно-следственные зависимости.

Продолжая рассуждения о ситуативном звене «Факт → Манифестация», еще раз отметим, что субъект осмысления делает вывод о Факте только по косвенному свидетельству – Манифестации; его истинность не может не подвергаться сомнению. Е.Р. Иоанесян видит причину подобного рода отношений в ущербности информации, что не позволяет сформировать «однозначное суждение о наличии существующего явления в реальной действительности» [Иоанесян 1988: 27–28]. Персуазивность – уверенность / неуверенность автора в достоверности излагаемой информации [Шмелева 1995: 28–29] (в нашем случае в достоверности Факта) – находится поэтому в числе приоритетных модусных смыслов.

Первичным знанием о Факте, если передаются вымышленные события, обладает, конечно, автор текста. В дальнейшем, однако, отвлекшись от точки зрения автора, примем позицию наивного наблюдателя, сомневающегося в сделанном выводе. Тем более что сам автор, пытаясь достичь максимального правдоподобия, склонен к подобному поведению. Следствием оказывается то, что в тексте присутствует несколько вариантов осмысления Манифестации: неуверенность в ее трактовке ведет к ряду альтернативных решений. Имея в виду два параметра – персуазивность и вариативность осмысления, рассмотрим их потенциальные комбинации.

1. Субъект не уверен в правильном истолковании Манифестации, придерживаясь одной версии Факта. Сигналами неуверенности выступают вводные слова наверное, видать, может быть, кажется99
  Различие в семантике последних двух слов, отражающее различие двух способов (моделей) восприятия действительности ( а) информация о предмете речи, добытая в результате его непосредственного восприятия, и б) информация, добытая с привлечением логического вывода), показано в [Яковлева 1992: 42–43; см. также: Яковлева 1994: 23–25].


[Закрыть] и т.п.: Ты вздрагиваешь от неожиданного слова… бледнеешь… твой взгляд беспокоен… Ты, верно, болен и скрываешь от меня свою болезнь (П. Невежин).

Данный смысл усиливают синтаксические формы – союзы как, будто, словно, точно – и логическая пропозиция подобия, которая развивает семантику неуверенности. Итоговая же квалификация такова: ‘обычно данная Манифестация свидетельствует о следующем Факте, но в этом конкретном случае уверенности нет’: Он криво поклонился, раз-два, точно поздравлял (Тэффи).

2. Субъект не уверен в правильном истолковании Манифестации и обсуждает несколько версий Факта, что проявляет несколько семантических оттенков.

А). Версии равноправны между собой. Альтернативность закреплена за союзами разделительной семантики, вводными словами с одной стороны … с другой стороны, развиваясь иногда в описании раздумий с семантикой нерешенности, отсутствия вывода: [– Разбогател Алешка! –] мотнул головой Юрий Сергеевич. Было в этом движении больше гордости или же осуждения, я не понял (А. Боровик).

Альтернативность легко встраивается во внутрипропозитивный состав Осмысления и оформляется при глаголе в местоименном наречии по-другому: Примаков раздраженно отмахнулся… Жест его означал, мягко говоря, примерно следующее: да оставьте же меня в покое! Но можно было истолковать и по-другому: ничего утешительного (Архив «Комсомольской правды»).

Б). Субъект меняет содержание мнения поэтапно вследствие постепенной детализации затрудненного и / или поспешного восприятия. Тогда предикаты маркированы временными наречиями типа сначала, потом, вскоре, впоследствии; ср.: И вижу, что по тропинке в сторону Люсеюрдет идет человек. Сначала я решаю, что это какой-нибудь подозрительный тип, может быть, вор-домушник, который хочет спрятаться после кражи, но когда этот человек проходит мимо ольшаника всего в нескольких метрах от меня, я вижу, что это девушка (К. Бьёрнстад); Солдат, приблизившись к незнакомцу, взял его коня под уздцы. Незнакомец принял это за проявление учтивости, но очень скоро понял, что это был простой интерес зеваки к статям его скакуна.

В). В тексте изложены разные версии о Факте, поскольку в ситуации принимает участие более чем один субъект восприятия / осмысления. Роли субъектов приписаны либо конкретным, либо неопределенным лицам (местоименная пара одни … другие). Этот разброс точек зрения провоцирует эффект свободного истолкования Манифестации не только самими участниками, но и адресатом текста: В последнее время пил председатель часто и много. Одни считали, что он пил потому, что пьяница, другие находили, что по семейным причинам. Семья у председателя была большая (В. Войнович).

Г). Неоднородность воспринимающих субъектов и альтернативность точек зрения заметны и когда один из участников – субъект общего мнения – не эксплицирован, но обозначен косвенно во вводном слове: Его губы искривились, наверное, от боли, но я подумал, что он хочет плюнуть мне в лицо (Й. Авижюс).

3. Субъект более или менее уверен в правильном истолковании Факта, а в тексте представлена его единственная версия. Однако из-за косвенной природы Факта и предполагаемых сомнений в правильности вывода других наблюдателей возникает необходимость «навязать» правильную точку зрения [Шмелева 1994: 33]. Достоверность подтверждают модусные маркеры (действительно, несомненно, очевидно, так и есть) и лексический повтор: И в тяжелом, медленном движении его плеча <…> ей померещилась какая-то могучая усталость после неведомых и чудных трудов. Лужин, действительно, устал (В. Набоков).

4. Субъект уверен в правильном истолковании Факта, но в тексте представлены несколько, по крайней мере, две его версии. На фоне этого противопоставления и торжествует мнение сопричастного наблюдателя: Иосиф [бестрепетно выступил в прениях по докладу и] начал свое выступление с цитаты из книги Троцкого «Литература и революция» <…> Причем я уверен, что Бродский вовсе не собирался кого-либо эпатировать – просто он [только что прочитал книгу и] счел, что какой-то ее тезис важен для идущей дискуссии (Архив «Невы»).

Любая из четырех пропозиций ситуации может быть представлена суммированной, включая более чем одну содержательную элементарную единицу; в следующем примере, в частности, пропозиция Факта как бы трехатомна: Шура смотрела на него со всем напряжением восторга, ласки и открытой радости (П. Романов). Такое умножение назовем мультипликацией и отметим присутствие этого понятия в работах у синтаксистов, исследующих «ситуации неоднократности» и обслуживающие их способы глагольного действия [Проблемы функциональной … 2000: 244–245].

Мультипликация в пределах одной языковой ситуации МФ отличается от описания нескольких ситуаций. Будем считать, что смысловое усложнение состоялось, если хотя бы одна из фаз описана как неэлементарная, но при этом фазы объединены в комплекс общим субъектом факта и временными координатами. Более других «стремятся» быть умноженными Факт и Манифестация.

Мультипликация Манифестации

В реальности случается, что один Факт подчиняет множество манифестаций, как бы подготавливая базу для будущего языкового описания: Он особенно был чем-то очень доволен (Ф), потирал руки (M₁), хохотал (М₂) и перемигивался с товарищами (М₃) (М. Лермонтов). Каждый из составляющих пропозицию элементов репрезентирован отдельной предикативной единицей (как в приведенном примере) либо распространяет простое предложение наряду с другими элементами: Равнодушие (Ф) чувствовалось и во взгляде Ивана (M₁), и в его интонациях (M₂) (М. Булгаков); [Начальник полиции не решался обойтись с мальчишкой грубо.] Уж слишком тот был хорошо одет (M₁) и выделялся своей осанкой (M₂) и манерами (M₃). Видно, родители у него важные персоны (Ф) (Т. Крюкова).

Нередко перечисление конкретных способов выражения начинают или завершают итоговой Манифестацией, о которой сигналят пропозитивные имена поза, вид, движения, действия, манеры или местоимение все: Легкими, быстрыми движениями зазывала она Передонова в свой сад: открыла калитку, посторонилась, улыбалась просительно и вместе уверенно и показывала руками, – входи, мол, чего стоишь (Ф. Сологуб); Опытная сладострастница сказывалась даже в ее манере стоять перед собеседником: она кокетливо опиралась на выступ панели <…> мягко скрестив руки, она, казалось, вдыхала в себя слова собеседника, благосклонно слушала их даже взглядом, а сама излучала чувство (О. Бальзак).

Отметим, что мультипликация автоматически захватывает в зону своего влияния и манифестант, если в качестве задания сформулировано «дать картинку крупным планом»: Гнев охватил наследника. Он затопал ногами, как слоненок, он зажмурил глаза и замахал головой (Ю. Олеша); Он у нее заместо домохозяйки, да. [Она на почту, а] он воду наносит, дрова наколет и щи варит. Передник Нюркин наденет и ходит, как баба, занимается по хозяйству (В. Войнович).

Большинство телесных и вещных манифестантов участвуют в процессах, не образующих устойчивых связей с определенным типом Факта; ср.: лицо ее искажено напряжением / страданием; его руки подрагивали от нежности / от страха / от боли; водитель остановил машину, перепугавшись не на шутку / обрадовавшись встрече со старым знакомым / решив отдохнуть. Как правило, эффект мультипликации срабатывает именно на этой почве, что доказывают 60 % проанализированных фрагментов. Причина вполне очевидна: с позиций коллективного обыденного сознания сомнительно обойтись в тексте указанием на случайное внешнее качество, состояние или действие человека для точного доказательства присутствия события в мире. Преодолеть это и помогает мультипликация: там, где бесполезна единичная Манифестация, эффективен ее умноженный ряд, наращивающий степень достоверности события выражения и самого Факта. В высказываниях же, где манифестантами объявлены глаза, лицо, улыбка или взгляд, пропозиции Факта вполне достаточно привести в соответствие однократную пропозицию Манифестации из-за высокого доверия языкового коллектива к их означающим способностям (гл. III, разд. 1.1).

Мультипликация Факта

Мультипликация Факта имеет ту объективную основу, что в жизни человек всегда – участник некоего события, переживающий комплекс состояний различной природы и характеризующийся неэлементарным набором качеств.

На пропозитивном уровне мультипликация Факта представлена двумя способами.

Содержательные элементы пропозиции описываются как равноправные, развернутые одновременно либо сменяющие один другой: Лицо его выражало усталость (Ф₁) и в то же время изумление (Ф₂) и беспокойство (Ф₃); Постепенно выражение ее лица смягчилось. Злобная радость (Ф₁) исчезла, ужас (Ф₂) остался (П. Мериме).

Не меньшим успехом пользуются построения, организующие элементы в иерархичную систему.

Часто Факт психического свойства имеет такую сложную природу, что ее невозможно определить одной лексемой. Тогда для детализации образа используют согласование, передающее доминирующее состояние в форме имени, а его оттенок – в форме адъектива: [– Дышать трудно, и чуть голова кружится.] Он сказал это со спокойным удивлением (В. Конецкий); Редактор уже снова надул щеки и, как затравленный хомячок, с беззащитной злобой взглянул на Зорину (Н. Коняев).

Другой тип иерархизированной мультипликации показан в примерах ниже: Светлые, бесстрашные глаза его лукаво и насмешливо щурились (М. Шолохов); Передонов тупо глядел перед собою полусонными глазами (Ф. Сологуб). В действительности человек бесстрашен или труслив, болезненен или полон сил, умен или глуп. Эти качества-характеристики, приписанные человеку надолго либо вообще неотделимые от него, квалифицируются как конститутивные признаки личности. На их устойчивом фоне как будто демонстрируются события, более динамичные по природе. Во всяком случае, такая картина восстанавливается из наблюдений над пропозитивным и репрезентативным устройством текста: Факт, оцениваемый как качество (признак), ставится в форму квалификатива при имени манифестанта (бесстрашные глаза) – Факт, оцениваемый как состояние, неустойчивое и преходящее, занимает квалификативную позицию при манифестирующем предикате (насмешливо щурились). Следовательно, язык дает возможность не только содержательной, но и временной иерархизации фактов: статичность качества и признака – динамичность состояния, события, действия.

За счет мультипликации пропозиция регулярно усложняется и потому, что один из фактов осознается как глубинная п р и ч и н а другого – Факта-следствия, более поверхностного по сравнению с первым: Никогда не видел я таких счастливых (Факт-следствие) глаз. Я был почти уверен, что она влюблена (Факт-причина) (Й. Авижюс); [– Порожняя была машина, почему не поехал? – полюбопытствовал милиционер.] Глаза его были серьезны (Факт-следствие), словно он был озабочен случившимся (Факт-причина) (Г. Матевосян); Отец ребенка, думая, что он мнимый отец (Факт-причина), пришел в ярость (Факт-следствие) и, схватив двустволку, ринулся в комнату, где лежала мать со своим ребенком (Ф. Искандер); Я машу рукой и встречаюсь с вагоновожатым. Он тормозит, поняв, что мне нужно попасть на его трамвай (Факт-следствие). Что я спешу, словно речь идет о жизни и смерти (Факт-причина) (К. Бьёрнстад). Показательно, что в последнем примере истинная причина происходящего дополнительно акцентирована с помощью парцелляции.

Подобные отношения мотивации отмечаются в лингвистических работах [Лебедева 1992: 9, 14; Воркачев 1993]. На этом участке языковая картина мира совпадает с научной картиной мира, которая доказывает существование причинно-следственных связей в психической сфере [Изард 1980: 58, 223–224 и сл.] и подтверждает обыденные представления о том, что душевный кризис проявляется в раздражении и недовольстве, счастье – в безудержном веселье, напряженность мысли – в сосредоточенности и т.д.; вторые члены этих отношений подчиняют себе конкретные манифестации, доступные наблюдателю. В текстах маркируется либо Факт-следствие, когда он оформлен лексемой, зависимой от имени манифестанта (счастливые глаза, глаза серьезны), либо Факт-причина, когда он репрезентирован предикативной / полупредикативной единицей с семантикой причинности (см. иллюстрацию из Ф. Искандера).

Не исключен, впрочем, другой взгляд на соотношение между глубинным и поверхностным фактами: последний выступает не индикатором, помогающим обнаружить истину, а, напротив, неким препятствием: [– Марина Ивановна, боюсь,] – в голосе под слоем шутки явная горечь, – [что вы и все остальное мое видели по-своему] (М. Цветаева).

Половина примеров с мультипликацией Факта в нашей картотеке представляют описания психической сферы. Это отражает ту языковую идею, что именно в данной сфере человек регулярно попадает во власть смешанных чувств: радуется и печалится, удивляется и беспокоится, притворяется и любит; см. работы, посвященные изучению эмотивной лексики [Силин 1987: 89; Бабенко, Купина 1982: 107, 109; Гогулина 1992: 61–62].

Факты других сфер привычно публикуют в автономном режиме. Если авторы используют прием мультипликации, то единицы ее весьма разнородны; например, психическое переживание и интеллектуальное состояние: И, возмутившись еще больше и мало чего соображая, ударяет его [чиновника] наотмашь (М. Зощенко).

Мультипликация Факта и Манифестации

Мультиплицированными в высказывании могут быть Факт и Манифестация одновременно: [3вучит ее неподражаемый голос,] бледное трагическое лицо поднято к небу (M₁), шея напряжена (М₂), вены как будто готовы лопнуть (М₃) – это и боль (Ф₁), и гнев (Ф₂), и любовь (Ф₃) (М. Влади).

Мультипликация редко предполагает более пяти элементов, как правило, – три. Здесь срабатывают принцип языковой экономии и установка на здравый смысл. Если умножается пропозиция Манифестации, то указанного числа элементов вполне достаточно, чтобы засвидетельствовать Факт. Если же мультиплицируется Факт, то на первый план выдвигается требование достоверности: каким бы разнообразным ни был спектр состояний и чувств, сиюминутно одолевающих субъекта, каждый его элемент не может быть одинаково важен для наблюдателя. Поэтому лишь некоторые из фактов рассматривают в качестве манифестируемых и включают в повествование.

Иногда мультипликация подчинена коммуникативной задаче, которую ставит перед собой автор, создавая текст. Пропозиция, оформленная в начале эпизода, получает буквальное повторное либо анафорическое переобозначение, когда требуется выделить тот или иной смысловой отрезок: Второй Владимир Иванович был, [без сомнения, начальником этого отдела – и] подготовленным, начитанным (Ф), – это стало ясно в первые же минуты допроса. Он опрокинул на меня всю мою работу за двадцать лет, представив ее, как антисоветскую, – тут-то он и показал начитанность (Ф_{повтор.}) (В. Каверин); Он узнал, узнал! (Ф) это цветной шелковый кушак его Ольги! какой внезапный луч истины озарил ум печального горбача! (Ф_{перифраз}) она бежала: это ясно (Ф_{перифраз}) (М. Лермонтов)1010
  Последний пример заимствован у Б.Л. Иомдина [Языковая картина мира … 2006: 566].


[Закрыть].

В конце концов, причина умножения может скрываться в области желаний автора уточнить описание Факта / Манифестации: [Домой Аля едет у Володи на руках.] Как непривычный к детям, несет ее неловко – не верхом, на спине, и не сидя, на одной руке (М), а именно несет – на двух вытянутых, так что она лежит и глядит в небо (М_уточн.) (М. Цветаева).