Текст книги "Судьбы икон в Стране Советов. 1920–1930-е"

ГЛАВА 3. ТЕМ ВРЕМЕНЕМ В ИСТОРИЧЕСКОМ МУЗЕЕ

Комиссия «по отобранию». Список Силина – Бубновой: музейный мусор? «Назначенный Грабарем к продаже…» Поворот к худшему: майский список 1929 года. Иконки для интуристов. «Щ1988» в Музее Метрополитен. Домашняя обыденность музейного разорения. Утиль. Конец иконного собрания ГИМ?

Торговый ажиотаж вокруг икон в Историческом музее, как и в Третьяковской галерее, начался с январского 1928 года постановления СНК «О мерах к усилению экспорта и реализации за границей предметов старины и искусства». Как и в Третьяковку, в феврале в ГИМ прибыла противоречивая инструкция Главнауки, которая, с одной стороны, требовала отбирать на продажу наиболее ценное, но с другой – разрешала не трогать основные коллекции.

Ответственным за отбор произведений искусства в Историческом музее был назначен некто Гриневич. Возможно, речь идет о Константине Эдуардовиче Гриневиче, археологе и историке Античности. В своей области он был хорошо известен благодаря раскопкам в Ольвии, Херсонесе и на Боспоре, которые активно вел до революции и в 1920‐е годы. Гриневич переехал в Москву из Крыма только в 1927 году и был в столице человеком новым. Во время описываемых событий он работал заместителем заведующего Музейным отделом Наркомпроса РСФСР. Если предположение о том, что речь идет о Константине Эдуардовиче Гриневиче, верно, то этот факт требует осмысления. В отличие от Третьяковской галереи, где ответственным за отбор художественных произведений на продажу был назначен сотрудник самой галереи, Лехт, в Исторический музей выполнять эту работу послали «варяга». Как и многие другие специалисты, участвовавшие в сталинских распродажах художественных ценностей, Гриневич был репрессирован, арестован в 1932 году, но избежал трагической участи Анисимова, Ангарского и Позерна. После освобождения в 1939 году он оставался на спецпоселении в Томске. Там он смог заниматься любимым делом, но поменялась география: вместо Причерноморья Гриневич теперь проводил раскопки в Сибири.

Художественный «товар», отобранный на продажу из Исторического музея, как и в случае с Третьяковской галереей, первичную оценку стоимости получал в музее, затем поступал на суд общемосковской комиссии экспертов, которая, как уже говорилось, была сформирована в марте 1928 года. Важно напомнить, что Анисимов, заведующий отделом религиозного быта Исторического музея, где в то время хранились тысячи икон, и среди них шедевры иконописи, был членом комиссии, а значит, имел возможность уберечь лучшие иконы от продажи.

Уже весной 1928 года члены комиссии стали наезжать в ГИМ для осмотра и описи художественных произведений. 12 апреля 1928 года сотрудник Исторического музея А. В. Орешников написал в дневнике:

Великий Четверг… Сегодня в Музее была комиссия по отобранию (поистине точно. – Е. О.) предметов для продажи за границу; комиссия состояла из Д. Д. Иванова, Ф. Ф. Вишневского, Власова, Вейсбанда, Клейна, Корша, меня; наложили на нас 100 000 р., но пока набрали по нашей оценке на 51 тысячу рублей, не тронуты еще иконы; самое ценное, что взяли, – это 2 гобелена 30 000 р., затем католические облачения из слуцких кушаков, бронзовая группа и т. п. (Выделено мной. – Е. О.)

Вскоре пришла очередь и икон. Видимо, отбор начался в конце весны или летом. К сентябрю 1928 года из Исторического музея для передачи в Госторг/«Антиквариат» было отобрано, согласно двум спискам, 1187 икон с общей оценкой 44 445 руб. Отбор и оценку проводили сотрудники ГИМ – старший хранитель отдела религиозного быта Евгений Иванович Силин и младший помощник хранителя отдела Ольга Николаевна Бубнова, жена Андрея Сергеевича Бубнова, в то время начальника Политуправления РККА, секретаря ЦК партии, а с сентября 1929 года – наркома просвещения РСФСР.

В списках Силина – Бубновой лишь менее ста икон получили оценки, которые в политических и рыночных условиях того времени соответствовали ценам на «хороший иконный товар». Так, немногим более семидесяти икон были оценены по 100 рублей каждая, пять икон – по 125 рублей, около десяти икон – по 200 рублей, но среди этих последних были многочастные произведения. Из четырех самых дорогих икон, оцененных Силиным и Бубновой по 300 рублей каждая, две были копиями с икон Успенского собора, а одна, датированная XV веком, была записана. Остальная и основная масса отобранных икон оценена ниже 100 рублей; более того, были оценки и в один, два, три, пять, семь рублей за икону. Следует, однако, сказать, что за большинство икон, купленных до революции, Исторический музей заплатил от 50 копеек до нескольких сотен рублей.

За исключением двух икон, одна из которых отнесена Силиным к концу XVI века (125 рублей), а вторая, записанная, к XV веку (300 рублей), все иконы в первых списках датированы XVII–XX веками. В сопроводительном письме, которое сохранилось в архиве музея, также сообщалось, что примерно 80% из них требовали укрепления и расчистки. В первом списке Силина – Бубновой (553 иконы) все иконы имеют инвентарные номера ГИМ. Среди отобранных было несколько икон из коллекции Петра Ивановича Щукина, подаренной музею в 1905 году, а также те, что были куплены Историческим музеем до революции на торгах и у частных лиц, дары и иконы, переданные собственниками на временное хранение в военное и революционное смутное время, но так и оставшиеся в музее. Львиную долю второго списка (634 иконы) составляли иконы, которые поступили в Исторический музей из Архитектурного института, существовавшего при Обществе поощрения художеств, и Патриаршей ризницы.

Музеи отдают иконы в «Антиквариат»

Состав первых списков икон позволяет сказать, что Силин и Бубнова в основном отобрали на продажу наименее ценное, «музейный мусор», как презрительно выразился кто-то из сотрудников. Знаменитые частные коллекции, хранившиеся в то время в ГИМ, не были тронуты. Однако даже в этих списках были иконы, имевшие художественное значение; кроме того, документы не дают никаких оснований считать, что Силин и Бубнова, отбирая иконы на продажу, «очищали музей от фальшивок».

Какова судьба более тысячи икон из списков Силина – Бубновой? В 1928 году на продажу они выданы не были и оставались в кладовых Исторического музея. 549 икон из этого списка были выданы в «Антиквариат» только через год, в сентябре 1929 года (акт № 262), когда ни Силина, ни Бубновой уже не было в музее1414
  Силин умер 18 декабря 1928 года. Бубнова ушла из ГИМ в сентябре 1929 года.


[Закрыть]. В отделе учета ГИМ есть только один акт выдачи икон на продажу в 1928 году. Это акт № 31 от 18 декабря 1928 года, по которому Анисимов передал представителю «Антиквариата» В. М. Мещерину 22 иконы. Приложенный список свидетельствует, что иконы, выданные по этому акту, вероятно, были более высокого художественного и исторического значения, чем иконы из списков Силина – Бубновой. Пять икон в списке датированы XV, две – XVI веком, четыре – XVIII веком, остальные без дат. Две иконы либо недавно побывали на выставке в ГИМ, либо были изъяты с выставки. Одна икона происходила из собрания Щукина. Три иконы имеют пометку «ГМФ» – Государственный музейный фонд, еще пять икон – пометку «Главмузей». Были в этой партии и подписные иконы Василия Василевского и Сапожникова1515
  Известны несколько иконописцев Сапожниковых, о ком именно идет речь – неясно.


[Закрыть].

В то же самое время шел отбор икон на продажу и в филиалах ГИМ. Документы свидетельствуют о неприглядной роли Игоря Эммануиловича Грабаря, который в данном случае представлял интересы торгового ведомства. 17 декабря 1928 года Главнаука переслала в Исторический музей акт о передаче икон из Александровской слободы представителю Госторга «согласно списка, составленного И. Э. Грабарем». В сопроводительном письме, в частности, сообщалось, что в музее в Александровской слободе не оказалось назначенного Грабарем к продаже деисуса работы Симона Ушакова. Видимо, память подвела Грабаря. В Александровской слободе был ушаковский «Нерукотворный Спас», а имевшийся деисус писал Михаил Иванович Милютин.

В то время как в Третьяковской галерее изъятие икон, едва начавшись в 1928 году, приостановилось, видимо потому, что ее иконное собрание оставалось малочисленным, в ГИМ отбор икон на продажу продолжался. Правительство требовало от «Антиквариата» валюты, и торговцы работали не покладая рук. В начале 1929 года запасы московских музеев проверяла комиссия Владимира Александровича Эйферта, в составе которой была и группа экспертов по иконной живописи – Ольга Бубнова, Николай Михайлович Щекотов и Юрий Александрович Олсуфьев, а также представитель «Антиквариата» Тихон Иванович Сорокин. ГИМ должен был стать одним из основных поставщиков икон на экспорт. В марте 1929 года зам. наркома торговли Лев Михайлович Хинчук определил ориентиры: «Там (в ГИМ. – Е. О.) из тысячи икон могут быть выделены около 150 очень ценных икон, а вообще может быть выделено до 1200 икон». Упомянутые «150 очень ценных икон», видимо, включали шедевры иконописи, хранившиеся в то время в ГИМ. Ни много ни мало Хинчук собирался продать «Св. Троицу» Андрея Рублева, «Богоматерь Владимирскую», «Ангела златые власы», «Устюжское Благовещение», «Богоматерь Донскую»… К этому времени отдел религиозного быта ГИМ был разгромлен, сотрудники уволены. В результате этих событий отбор икон из Исторического музея на продажу принял более угрожающий характер и отличался от практики 1928 года.

В отделе учета Исторического музея сохранился акт № 186 на 146 икон. Они были отобраны для Госторга и оценены 24 и 27 мая 1929 года Олсуфьевым, который в этом случае представлял Главнауку, и сотрудником ГИМ Орешниковым. Иконы майского списка 1929 года представляются гораздо более исторически и художественно значимыми, чем подавляющая масса икон в списках Силина – Бубновой, отобранных на продажу в 1928 году. Об этом, в частности, свидетельствуют цены и атрибуция. Хотя и в майском списке 1929 года есть иконы, оцененные в 10, 30, 50, 75 рублей, но их число незначительно, менее трех десятков. Цены от 100 до 300 рублей, которые в списках Силина – Бубновой 1928 года были единичными и наиболее высокими, в майском списке 1929 года являются средними. Менее полусотни икон получили такие оценки, в то время как почти половина икон этого списка была оценена очень высоко по рыночным меркам того времени – от 500 до нескольких тысяч рублей за икону. Видимо, в 1929 году, в отсутствие Анисимова и Силина, «Антиквариату» удалось заставить сотрудников Исторического музея начать отдавать более ценные музейные иконы.

Обращает на себя внимание полный поясной чин из семи икон – «Апостол Петр», «Апостол Павел», «Богоматерь», «Вседержитель», «Архангел Михаил», «Архангел Гавриил» и «Св. Иоанн Предтеча», который был оценен в астрономическую по тем временам сумму – 40 тысяч рублей. В примечании говорилось, что этот чин происходит из единоверческого монастыря, какого именно, из пояснения неясно, но тут же есть и подсказка. Составитель списка Бубнова сообщала, что чин был опубликован в многотомной «Истории русского искусства» под редакцией Грабаря. Автор очерка Павел Павлович Муратов считал этот поясной деисусный чин работой школы Андрея Рублева и относил его к началу XV века. Чин происходил из Никольского единоверческого монастыря в Москве, который был закрыт в 1923 году и разорен. Муратов писал:

Рублевские Чины должны были отличаться особой торжественностью. Некоторое понятие об этих Чинах, вероятно, дает великолепный поясной Деисус, сохраняющийся в московском Никольском единоверческом монастыре. Эти иконы не только относятся к эпохе Рублева, но имеют и какое-то прямое отношение к искусству Рублева. Если они и не были написаны им самим, то более чем вероятно, что их написал один из его сотрудников по работам 1400–1430 годов.

Забегая вперед, замечу, что деисусный чин остался в России. «Антиквариат» не смог его продать и в 1933 году передал в Третьяковскую галерею, где он сейчас и находится. Рублевская легенда не подтвердилась, но согласно каталогу древнерусского искусства ГТГ чин считается образцом московской школы середины XV века.

В партии икон, отобранных в Историческом музее на продажу в мае 1929 года, преобладал XVII век. К этому времени была отнесена почти сотня икон, среди которых несколько работ строгановской школы с высокими оценками стоимости. Среди икон XVII века перечислены складни, походные церкви, царские врата, чины иконостасов. Были в майской партии и древние, по оценкам специалистов того времени, иконы. В их числе две иконы «Св. Николая Чудотворца», обе, по атрибуции того времени, новгородской школы, одна с оценкой в полторы тысячи рублей, другая оценена комиссией в две тысячи рублей. С учетом политических и экономических условий рубежа 1920–1930‐х годов эти цены можно считать очень высокими. Сохранившиеся в акте № 186 номера позволили найти описания этих икон в инвентарях Исторического музея. Согласно им икона «Св. Никола Зарайский, в рост», XIV век, была приобретена у Григория Осиповича Чирикова. Другая икона «Св. Николай Чудотворец» начала XV века, поступила в ГИМ из Румянцевского музея. Сотрудники ГИМ считают, что речь идет об иконе, которая сейчас хранится в Музее им. Андрея Рублева в Москве. Она была опубликована в одном из музейных каталогов, из которого следует, что в Музей Рублева икона поступила из Антирелигиозного музея в Ленинграде в 1965 году1616
  Видимо, речь идет о Государственном музее истории религии и атеизма.


[Закрыть]. Видимо, «Антиквариат» не смог ее продать, и по его ликвидации икона была передана в «Антирелигиозный музей». Согласно каталогу Музея им. Андрея Рублева, эта икона является работой первой половины XVI века и происходит из вологодской земли. В акт № 186 также попали иконы из моленной Георгия Карповича Рахманова. Все они числятся в описи икон 1‐го Пролетарского музея искусств, куда после революции и национализации были переданы иконы Рахманова. Оценены они были чрезвычайно высоко.

Рассказанные истории свидетельствуют о том, что в 1929 году Исторический музей начал отбирать на продажу иконы музейного значения. Все 146 икон из майского акта № 186 были переданы в «Антиквариат» (акт № 241) – и передача состоялась довольно быстро, 23 августа 1929 года, всего через три месяца после майского заседания экспертов. Однако важно отметить и то, что не все иконы, отданные в «Антиквариат», были проданы. После ликвидации торговой конторы в 1937 году непроданный товар распределили между советскими музеями.

В 1929 году, кроме 146 икон, выданных по акту № 241 в августе, осенью были выданы 549 икон из списков Силина – Бубновой (акт № 262), составленных еще в 1928 году. Сравнение списков Силина – Бубновой со списками выданных икон свидетельствует, что «Антиквариат» отказался взять наиболее дешевые и наименее ценные иконы, но и иконы с наиболее высокими по тем временам оценками не были выданы торговцам. Древних икон в сентябрьской выдаче 1929 года фактически не было. В мае 1930 года «Антиквариат» вернул в Исторический музей 204 иконы из списков Силина – Бубновой (акт № 192). Вероятно, торговцы не смогли их продать.

Количество икон, выданных из Исторического музея на продажу в 1929 году, значительно. В этот год ГИМ стал главным поставщиком икон для «Антиквариата». По причине огромности своего собрания и разгрома отдела религиозного быта ГИМ отдал на продажу икон больше, чем какой-либо другой советский музей. Вместе с 22 иконами, выданными из музея ранее по акту № 31 в 1928 году, общее число выданных из этого музея на продажу в 1928–1929 годах превышает семь сотен икон.

В Третьяковской галерее после временного и относительного затишья отбор икон для «Антиквариата» возобновится лишь в 1934 году и будет активно проходить два последующих года, но в Историческом музее разорение, начавшееся в 1928 году, продолжится без остановки. Акты, сохранившиеся в учетном отделе ГИМ, позволяют восстановить события начала 1930‐х годов.

17 июля 1930 года в канцелярию ГИМ поступило письмо от заведующего московской областной конторой «Антиквариат» Эпштейна, в котором он просил выдать «500 штук разных иконок, складней и крестов». Примечательно следующее указание Эпштейна: «отбор произвести немедленно, т. к. означенные иконки необходимы для продажи интуристам, которые начинают прибывать с 18 числа (июля. – Е. О.)». Уже через несколько дней, 28 июля 1930 года, Исторический музей отдал 100 медных икон на сумму 222 рублей 50 копеек (акт № 277). Иконы для «Антиквариата» подбирал Орешников. Небольшие иконки шли по рублю, средние – по 1,5–2 рубля, складни и распятия по 2–2,5 рубля. Самые дорогие в списке – иконы в окладах с финифтью, которые Исторический музей отдал в «Антиквариат» по цене от 4 до 10 рублей. Тогда же, летом–осенью 1930 года, ГИМ сдавал оклады, кадила, бронзовые бра, жемчужные части икон. «Металлический лом» шел на переплавку в Рудметаллторг, жемчуг – в Госбанк.

Заказы из «Антиквариата» и Торгсина1717
  Торгсин (июль 1930 – февраль 1936) – Всесоюзное общество по торговле с иностранцами на территории СССР. Магазины Торгсина продавали товары иностранцам и советским гражданам (с 1931 года) в обмен на ценности (предметы из драгоценных металлов и камней, валюта). Подробно о Торгсине см.: Осокина Е. Золото для индустриализации: Торгсин. М., 2022; Она же. Алхимия советской индустриализации: Время Торгсина. М., 2019.


[Закрыть] на небольшие складни, иконы и кресты поступали Орешникову в ГИМ и в 1931 и 1932 годах. Видимо, у иностранных туристов эти «русские сувениры» пользовались спросом. Вот записи из дневника Орешникова:

1931 год. 15 (2) мая. +6°. Для «Антиквариата» отбирал складни мелкие (штук около 50-ти). 14 (1) июля. +13°. Почти все время в Музее отбирал с О. Н. Бубновой (в то время эксперт Торгсина. – Е. О.) медные кресты, иконы, складни, которых набрали до 200 штук. Дождь льет, как из ведра. 18 (5) июля. +15°. Дождь. Днем погода разгулялась. Весь день провозился с медным литьем; все переписано и взято Торгсином. 20 (7) июля. +13°. Утром пришла О. Н. Бубнова, отобрал с ней медных крестов и иконок на продажу.

1932 год. 21 (8) сентября. Отбирал с Тихоном Ивановичем [Сорокиным] из Торгсина медные иконы. 28 (15) сентября. В Музее предъявлял фининспектору Тройницкому отобранные для Торгсина медные образа; после отбирал с Тихоном Ивановичем мелкие образа для Торгсина. 1 октября (18 сентября). Сдал в Торгсин медные иконы. 3 октября (20 сентября). +9°. Занимался текущими делами. Отбирал с Тихоном Ивановичем Сорокиным для Торгсина иконы. 18 (5) октября. +10°. Праздник Московских чудотворцев, день моего Ангела… После чая пришел из Торгсина Т. И. (Сорокин. – Е. О.) ценить иконы, отобранные им. 21 (8) октября. +3°. …Отпустил Торгсину 50 икон на 1300 р.

Таким образом, в 1931 и 1932 годах из Исторического музея в «Антиквариат» были выданы сотни икон. В отделе учета ГИМ сохранились акты, соответствующие дневниковым записям Орешникова. Последним в уходящем году был акт № 197 от 10 декабря 1932 года, по которому Орешников сдал представителю «Антиквариата» Вишневскому «разные иконы» на сумму 2015 рублей «для реализации на инвалюту». В приложенном списке – 60 икон. Среди них есть икона «Св. Николай Чудотворец» середины XVIII века в серебряном окладе, которая происходила из моленной Г. К. Рахманова. В описи икон 1‐го Пролетарского музея, в который поступили иконы Рахманова, она значится под номером 731. В этом списке на выдачу в «Антиквариат» есть и две иконы «Св. Николай Чудотворец», и икона «Богоматерь Владимирская» из собрания Щукина, они помечены литерой «Щ». Икона «Богоматерь Владимирская» сейчас находится в запасниках музея Метрополитен в Нью-Йорке. Она попала туда через Гуманитарный фонд, который был создан в эмиграции Борисом Александровичем Бахметьевым. На обратной стороне этой иконы сохранился номер «Щ1988», который соответствует номеру в акте выдачи. На момент выдачи икона была в серебряном окладе и оценена в 30 рублей.

Когда читаешь дневник Орешникова, невольно приходишь к мысли, что разорение собрания Исторического музея (да и, видимо, других российских музеев) совершалось не только в противостоянии торговцев и музейных работников, но зачастую и посредством повседневно-рутинных, а то и вовсе соседских и даже профессионально дружеских отношений между ними. Среди экспертов «Антиквариата» было немало музейных работников. Контора «Антиквариата» в Москве располагалась на Тверской, 26, совсем недалеко от Исторического музея, и будничные визиты работников конторы Власова, Бубновой, Сорокина в ГИМ, как и рутинные посещения «Антиквариата» Орешниковым, описаны в его дневнике. Антиквариатовцы приходили в ГИМ отбирать, но и приглашали к себе, чтобы показать интересные вещи, и порой давали музею возможность отобрать что-то для себя в обмен на менее нужные музейные предметы. Упоминания «заходил Власов», «отбирал с Тихоном Ивановичем Сорокиным для Торгсина иконы», «приходила Бубнова» звучат по-домашнему обыденно. Неформальность отношений получала порой и такие формы (из дневника Орешникова):

1931 год. 23 (10) августа. +12°. Дождь. Воскресенье. Разбирал монеты, занимался текущим делом. В 4‐м часу пошел в Торгсин, где с разрешения директора (магазина. – Е. О.) мне разрешили купить на 10 р. русскими деньгами экспортных товаров; купил 5 кусков мыла, грудинки, крупчатки, сливочного масла, жестянку какао и 3 коробки папирос; всего заплатил 10 р. 5 копеек; принесенную покупку попробовали за обедом, тем более обед был неважный, только картофель с огурцами и свеклой, но сливочное масло и грудинка подкрепили.

Продажа валютных товаров на обычные советские рубли в Торгсине была строго запрещена правительством, Наркомторг наказывал директоров магазинов за это, но для знакомых делали исключения. Позже Орешников стал получать валютные переводы из‐за границы от родственников и мог на законных основаниях покупать товары в Торгсине. Приходилось сдавать в Торгсин и личные вещи в обмен на продукты, например золотую цепочку жены.

Выдача икон из Исторического музея на продажу продолжалась и в последующие годы, Орешникова уже не было в живых (последняя запись в дневнике относится к 28 февраля 1933 года). Так, в декабре 1934 года ГИМ представил в Музейный отдел Наркомпроса три списка икон: первый – подлежащий уничтожению иконный утиль, второй – иконы, «могущие представлять интерес для Антиквариата, но не имеющие ни художественной, ни исторической ценности», третий – иконы бывшего Музея боярского быта (148 наименований), тоже, видимо, предназначенные в утиль. В списке икон для «Антиквариата» —746 названий. В основном это иконы XVIII–XIX веков, есть среди них иконы из собраний Щукина и Уваровых. Другой вариант списка, в основной части дублирующий ранний, содержит 886 наименований икон. В архиве Исторического музея сохранились и другие списки 1934–1936 годов икон, «не имеющих музейного значения» и «могущих быть предложенными в Антиквариат». Было ли выдано что-то из этих списков, неизвестно. Акты выдачи отсутствуют.

Из этого позднего периода – заката деятельности «Антиквариата» – сохранился акт № 10 от 21 февраля 1935 года. Согласно ему из Исторического музея на продажу были выданы «105 номеров», из них 104 иконы и складня, а также 30 медных литых крестиков и икон, которые были посчитаны как один номер. Иконы в списке датированы XVII–XX веками. Как следует из оглавления, они были признаны не имеющими музейного значения. Судя по инвентарному номеру, медные предметы из этого списка происходят из моленной Г. К. Рахманова, которую он устроил в своем доме на Покровской улице. После национализации иконы были сначала переданы в 1‐й Пролетарский музей, а затем в мае 1923 года – в ГИМ. Тот же инвентарный номер в этом акте выдачи имеют еще две иконы, «Богоматерь Смоленская» XIX века и «Сошествие во ад» (кузов от складня) XVIII века. Они также поступили в ГИМ из 1‐го Пролетарского музея и, видимо, тоже происходят из моленной Г. К. Рахманова. Документы, таким образом, свидетельствуют о том, что и после массового исхода икон из Исторического музея в начале 1930‐х годов в нем, как и в его филиалах, оставались сотни икон, включая и произведения музейного значения, однако лучшее уже покинуло ГИМ.

Всего в 1928–1935 годах, согласно актам выдачи, хранящимся в отделе учета ГИМ, из Исторического музея было выдано в «Антиквариат» и Торгсин более тысячи предметов, включая иконы на дереве и сотни медных образков, складней и крестов.