Текст книги "Мысленный волк, или Точка росы"

2

Утро понедельника встретило Шикари Такахаси зависшим турникетом на проходной и начальником в режиме свободной генерации идей. И если первое пережить можно было – выражение лица лаборанта в отделе сверхточной оптики, фотомордочка на пропуске и только что вылупившийся дракончик – суть одно и то же, то второе грозило неприятностями.

– Дорогой ШИкари…

– ШикАри!

– М-м-м… А почему именно на второй слог, всегда хотел спросить?

Пожилой человечек, такой же невысокий, как и сам Шикари, воззрился на подчиненного с искренним интересом, тут же переключившись на лингвистические тонкости. Парня так и подмывало спросить: «А с какого перепугу вас, Владилен Сергеевич, назвали в честь вождя пролетариата двухвековой забальзамированности?», – но он сдержался. Владилен Сергеевич ему нравился. Человек он был, конечно, скользкий и сверхактивный в вопросе нагрузить подчиненных, но имел один неоспоримый плюс. С ним можно было не сдерживать эмоций и смело орать в ответ, когда орали на тебя. Все лучше, чем потом ронять из дрожащих рук микропризмы.

– Это хинди, – объяснил Шикари. – В переводе значит…

На заднем плане турникет внезапно перестал верещать на высокой стационарной ноте. Толпа напряглась. Точеная женщина в сиреневом пальто, что стояла ближе всего к стеклянным воротцам, рванула с первой космической вперед, приложив пропуск к панельке с красным огоньком. Тот мигнул зеленым.

– Первый пошел! – взревели за спиной, как вдруг турникет взбесился снова.

– Женщина, вы сколько с утра нагрешили, что от вас проходная не работает? – крикнули невезучей вслед, но ее уже и след простыл.

Шикари вздохнул. Все ясно. Надежда сгинуть без груза начальственного энтузиазма растаяла, как первомайский снег в Питере. В таких случаях только и остается отдаться целиком и получить удовольствие с фразой: «До пятницы я абсолютно свободен, и даже после, так что берите меня в оборот, берите!»

– В общем так. Текучку ты и так всю знаешь, – выдал Владилен Сергеевич замогильным голосом, давая понять, что эта «текучка», даже сброшенная на плечи подчиненных, у него в печенках сидит. – Тут вот что… Там тестирование какое-то оздоровительное… тьфу… психологическое. И еще прям сегодня пойдешь в пятый корпус. Там найдешь Олесю Петренко, она в бывшей химлаборатории устроилась. У них летное кресло какое-то, а ты полетать любишь. Ну, в свободное от работы время, конечно. Контракт на исследования левый, сам понимаешь.

Парень кивнул. Всем левый, а мне правый и центральный. Ладно, разберемся.

***

Подорвавшись словно на минном заряде, Шикари вскочил с рабочего места, чудом не перевернул при этом стол с микрооптикой для глаз ночного видения и на крейсерской скорости вылетел в коридор. Подъем, спуск, лестница, машинально рассчитать заход в крутое пике у пятого корпуса… Но догнать мысли, сверкающие пятками впереди, никак не удавалось. Забыл ведь. Забыл напрочь. Так нырнул в настоящую работу, что все личные просьбы начальника и утренние договоренности посланы в тартарары.

Пятый корпус нынче занимали какие-то великомученики от науки. Упорство, чтобы мучить людей – есть. Таланта, а также какой-либо внятной идеи – нет. И вообще, предложить что ли Флину на пару хакнуть сервак директора, посмотреть, сколько он получил за взятие под крыло всех этих изобретателей велосипеда на стыке биофизики и психологической-эзотерической дури.

– Не прошло и года, – хмыкнул кто-то, вылавливая за плечо Шикари, пробившего дверь в лабораторию симбиотической техники с таким же импульсом, как обычно разрывал хрупкую грань си-сферы. Ну да, разгоняемся быстро, локомотив по имени Флин Вебер и рядом не стоял, а тормозим… Шикари едва заметно поморщился, высвобождаясь из захвата стальных пальцев.

– Отдамся науке за умеренную плату, – выдал он в пространство перед собой, забитое всякими приборами один другого фантастичней, и обернулся к хозяину этого хай-тек логова.

Обычно эта фраза всегда спасала ситуацию. Ибо Шикари Такахаси опаздывал везде и всегда. Не удавалось рассчитать время, словно маховик времени внутри когда-то заледенел в одном положении, разделив серебристый песок в своей колбе ровно пополам. Единственный отрезок времени, который давался Шикари на «ура», был двадцать минут. И все чаще с годами он измерял свой день именно двадцатиминутными эпохами.

Однако хозяин, а точнее – хозяйка, особого энтузиазма не проявила и даже не рассмеялась. Шикари оценивающе прошелся по модельной фигуре, затянутой в белый исследовательский халат с нашивками старшего научного сотрудника, и вдруг уткнулся в две гречишные бездны под сенью по-восточному длинных и густых ресниц. «Да такой любой отдастся, забыв про науку», – ляпнул внутренний голос. Тело Шикари среагировало вяло и неохотно. Ну да, так принято – на красивых женщин надобно реагировать. Только вот на самом деле глубоко наплевать на внешность. А если еще и мельком увидеть эту тонкую полоску поджатых губ, то вообще пропадает всякое желание рядом находиться.

– Предлагаю не задерживать друг друга, – женщина махнула рукой в дальний угол комнаты. – Ваш начальник рекомендовал вас как хорошего пилота… В свободное от работы время, разумеется. А так-то вы ведь оптик?

– Вроде того, – кивнул Шикари. Рассказывать про то, что диплом программиста с отличием был засунут так далеко, что захочешь уже – не найдешь, не хотелось.

– Летаете на флаере?

– На всем, что летает, – выдал Шикари, задвигая в дальний угол сознания птичий профиль Флина и его раскинутые, как крылья, тонкие руки. – Ну и на флаере тоже.

– Чем-то еще занимаетесь?

– Катана.

Боги Сети, скорей бы этот допрос закончился!.. Шикари, направляемый стальными женскими руками, упал в кресло перед квадратом стекла, мягко подсвеченным желтым. А в фигуре рядом внезапно врубилась пластинка «Спокойствие, только спокойствие, вас сейчас раскромсают на ленточки, ну а вообще все в порядке». Чокнутые от науки, раздери их троян.

– Поскольку вы сильно опоздали, ШикарИ…

– ШикАри, – машинально поправил парень, давно уже спускавший на тормозах миллион вариантов ударений в собственном имени. Нет, блин, от отца по имени Хидео и деда Кристиана банальных «Васи» и «Сережи» ждать не приходилось по определению, да и перевод с хинди вполне отвечал образу парня, но, черт побери, только не в Восточно-Европейском секторе с таким именем жить.

– Ну так вот, – тетка явно решила не грузить себе мозги, – так как вы опоздали, то я сейчас сниму только вашу ауру, а завтра вы придете к десяти утра уже для работы с нашим последним прототипом штурманского кресла.

«Ага, прямо к десяти, – хмыкнула внутри ехидна, наблюдая, как все десять пальцев хозяина прижимаются к холодной стекляшке. – И до этих десяти умудриться преодолеть все московские пробки, съюстировать оптическую схему и подвести под идеи начальства статистику с нужной долей почти-правдивых-результатов. Прекрасный денек ожидается».

Подсветка коротко мигнула, намекая, что стекло можно больше не тискать, все, что надо, уже есть. В голове, как уже не раз бывало, всплыли строчки чужих стихов – наказание за увлечение всякими клубами полумертвых романтиков и перепивших поэтов: «Не прикасайся – дактилофобия! Ужалишь руку – проглотишь яд55
  Артемий Панченко «Дактилофобия»


[Закрыть]».

– О-о-о, молодой человек, – выдала вдруг фотомодель в халате, ловя распечатки полувоенного медицинского дрона, примостившегося на краю люстры. – Да вы комета, настоящая! Смотрите, какой хвост у вас из задни… заднего места. Быстро бежали сюда?

Рваный смех наполнил комнату. Шикари прищурился на распечатку. Действительно, будто…

– …пропеллер в заднице, – хмыкнул Шикари, направляя клинок шутки в сторону автора. – Значит, не зря пилот хороший. Пульт управления мне под попу.

Пара минут милых улыбок. Да-да, завтра обязательно к десяти (боги Сети, хоть бы к часу дня сюда заявиться), режим не нужен, только много на ночь не пейте, ну вот еще, какого обо мне мнения, это начальник наплел?.. И уже с порога, мельком заметив сиреневое пальто, Шикари позволил себе небольшую вольность. К трояну приличия. Это мое маленькое хобби, смиритесь.

– Сколько вам лет, э-э-э… – быстрый взгляд на бейдж, черт, нет отчества, – Олеся?

– У женщин такое не спрашивают, – напряженный голос никак не вязался с лилейной улыбкой.

– А у старшего научного сотрудника? – уточнил Шикари, сверкнув обворожительной улыбкой.

Сдавайся уже, фурия. Видишь, я умею ласкать и наматывать на кулак66
  Дана Сидерос «Час Пик»


[Закрыть]. Отвечай.

– Семьдесят шесть, – процедила дама в халате.

Шикари церемонно поклонился.

– Сайонара, Олеся.

А теперь закрыть дверь и выдохнуть. Твой день продолжается, Охотник. Нестерпимо долгие дни нынче.

***

Тепло твоё

Не согреет тело,

За эти сутки только

Аспирин и водка.77
  HARD BOX «Все может быть»


[Закрыть]

Сознание Шикари медленно проваливалось в безвременье, отказываю хозяину в единственном счастье – забыться. В ушах прибойной волной шумел тяжелый рок, но то, что обычно помогало Шикари отключиться от мира, сегодня отчаянно играло в поддавки, сдавая из рукавов все козыри. Простая до ужаса мысль, что так теперь будет каждый вечер, пока только неделю, потом полгода, а в обозримом будущем может и десятилетия, заняла всю авансцену. И мысль голосом отца Гамлета сообщила в пространство взведенных до предела нервных клеток: «Ладно, в будни ты упашешься до потери сознания, подработку возьмешь или что еще. А в выходные? Один тебе совет только – дзен не нарушай, жену не бери. Нахлебаешься жить с нелюбимой».

Кулак с размаху ударил в стену. Знал бы Флина Вебера хуже, подумал бы, что все подстроено нарочно. Но нет, этого не может быть. Просто ищи кислород, Охотник. Променад в буфет Розы Моисеевны ты уже сделал. Бехеровка больше напомнила жгучую микстуру от кашля, и впору тут вспомнить Олесю Батьковну с ее «много не пить», хотя ответ вполне иезуитский – выпил я немного. Музыка в пролете. Катану доставать опасно, натворишь дел без самоконтроля. За руль нельзя.

Ныряй, Охотник. До самого дна.

Пить по ночам нельзя. Петь по ночам нельзя. И танцевать без музыки тоже почти нельзя.

Можно смотреть в окно. Можно смотреть кино. Можно глаза зажмуривать, только внутри темно.

Пить по ночам нельзя. Будешь потом рыдать. Только уткнуться некуда, кроме как в свой рукав.88
  Аля Кудряшева «Ночное»


[Закрыть]

Тихий голос Кристиана Вебера обладал почти нулевой зоной покрытия. Нет, при желании, он, конечно, и крикнуть мог на весь транскод, только крик это был бы птичий, чаячий, а мало ли птиц залетных в этом мире? В транскоде животные если есть, то лишь как голограммы своих страниц из Красной книги, а из пользователей никто не является истинным Зверем. Ушки на макушке, ангельские крылья, когти-кастеты таких размеров, что дедушка Фрейд в гробу перевернулся… Попытки соорудить зеркальные щиты в мире-под-миром, где все, что ты есть, – это Истина.

Рабочий стол в домике фрилансера «Упоротая лавочка» был завален электронными свитками. Простыни текста одна другой длинней громоздились непокоренным Эверестом. Зачем берешься за этот заказ, Крис? Лучше уж в горы, да покончить с этим. Ты всегда был атеистом, а уж теперь точно безвыходное положение: твой Охотник умер и отдал свою душу младенцу, ты же, будучи живым, выбрал другой путь. Просто скопировал себя. Почему в твою голову в тот день не пришло такое очевидное теперь: умереть надо было не понарошку, а по-настоящему. Отдать себя другому Оверу и дело с концом. А теперь надо будет умирать. И душа – боги Сети, может мне все это мерещится, мне, сидящему сейчас в транскоде как комбинация триллиона единиц и нулей, – останется неприкаянной меж миров, этаким Звездным Странником во Вселенной Маленького Принца…

Поэтому ты и берешься за этот заказ. Визуализация кабины орбитального самолета с платформой «на будущее» – ближний космос и маршруты «Земля-Луна» и «Земля-Марс». Пока только тренажер, имитация картинки под разные режимы управления.

Заказчик неизвестен, документация оформлена по оборонзаказу. Денег до смешного мало, берут на интерес и на слабо.

И я еще не дал своего согласия…

Ты уже дал его, не отказавшись сразу.

Повсюду дым,

Мы горим,

Словно видишь старый фильм,

Где лишь закроешь глаза,

И всё начнётся снова.99
  HARD BOX «Все может быть»


[Закрыть]

Транскодеры – это падающие звезды. Помнится, в какой-то книжке старой было дело у следователя. Так и называлось «Падающие звезды»: люди все пытались выбраться из Города, карабкались на стену до самого неба, а потом звездами срывались вниз.

Под вязнущий в ушах, как нож в масле, смех Шикари рухнул на асфальт Города-под-рекой. Ну да, выпил в реальности – потерял координацию в Сети. А теперь забиться под крылечко знакомого уже магазинчика минералов в этом питерском хостинге и придумать способ найти Флина. Сволочь я. Никак не могу поверить, что может быть такое время в жизни, когда правда надо отойти в сторону и подождать отлива. Оставить друга одного барахтаться в пучине дней, раз ты сам бессилен ему помочь. Не веришь птице – не станешь птицей. Рожденный выть петь не сможет.

А вообще, по-честному говоря, не будет тебе ни слова, ни пустыря1010
  Аля Кудряшева «О любви»


[Закрыть]. Проспект, поворот, будто ты в дебрях Лиговки. И почему Петербург даже в транскоде кажется роднее Москвы? Будто прожил здесь пару лишних жизней, раз чутье ведет тебя сейчас вернее всех навигационных карт и перекрестных ссылок.

До рези в глазах яркий фильм транскода стремительно поблек. Остались только приближающиеся со всех сторон, наверно, красные флажки. Цвет не важен, если шкурой чувствуешь опасность.

– Э, смотрите-ка, кто у нас здесь… – возникшие из темноты фигуры оскалились. – Ути-пути-пути… Кис-кис-кис, собачка.

Вот и сиди, сиди. Весь с головы до пят тихий, простой, пустой – даже не факт, что весь.

Быть по ночам нельзя. Воздух вокруг таков, что раствориться проще, чем не раствориться там.

Можно слушать. Сверчок. Четкий стук каблуков где-то по площади. Можно гладить кота.

Можно задернуть ночь. Можно огонь зажечь. Слушать, как лифт ползет, крадучись, к этажу.1111
  Аля Кудряшева «Ночное»


[Закрыть]

Тебе бросили вызов, визуал. Вся база Хаббловских фотографий в твоем распоряжении. Мозг работает на полную, вот уже и эффект полного погружения, хотя куда уж глубже, чем в Реке.

Аспидно-черное небо. Иголки звезд. Цветные туманности? Нет, это в рентгене, в сторону. Не думаю, что мой правнук сможет видеть на таких длинах волн. Проще, проще, Овердрайв. Ведь фантастика – это не более чем история обычного человека в необычных обстоятельствах.

Вот красный шарик Марса, его рассвет, сизый от поднятого в воздух песка. Кончается кислород.

Вот обратная сторона Луны – пристанище для всех, кому не нашлось места в нашем мире. И небольшой шаттл садится на полном автопилоте.

Вот земля. Горение в стратосфере. Тебе до жути не хватает научной базы, но это потом… Небо. Все время возвращаешься к небу. Оно будет таким, как в транскоде.

Не сердись на меня, Мир. Слово есть Код. Я программирую тебя так, как сделал бы и ты сам. Мы ходим по кругу.

Мы пылаем огнём,

Пусть другие скорбят.

Я свободной рукой

Закрываю тебя.

Остановится кровь,

Нам пора уходить.

Но мы вернёмся еще.

Всё может быть.1212
  HARD BOX «Все может быть»


[Закрыть]

Тролли. Боты. Кукольники всех мастей.

Черно-белые фото на фоне высоток и далекого золотого шпиля. И вывеска на северной избушке с пятиугольными окнами: «Упоротая лавочка».

Шикари перевел взгляд на собственные лапы. В витрине за черными фигурами вирусной атаки отразился белоснежный волк со вздыбившейся шерстью на загривке. Была б катана, я бы просто вас зарезал, а сейчас…

Мне не важно, кто ваша цель. Не важно, кто я сейчас и почему таким стал. Меня душит злоба, я теряю любимого человека там, наверху. Я уже догадался, что от меня требуется, но мне это не под силу.

Бхерийаа. Оокама. Просто Волк.

Поиграем?

Можно смотреть в окно. Кто-то в ночи поет. Кто-то тоже боится, видимо, темноты.

Мама твердила: «Спи». Или придет Кащей. Бука, Баба Яга, Оле и Олин брат.

Я собрала рюкзак, полный нужных вещей, если что, расскажу, что я решила брать.

Спать по ночам нельзя. Трижды налево сплюнь. Если уснешь – не вынырнешь, слишком там хорошо.1313
  Аля Кудряшева «Ночное»


[Закрыть]

Невнятно простонав, Крис сполз с кресла и приложился лбом к углу столешницы. Боги Сети, да я в последний раз так выкладывался, когда мы писали эмулятор для Лина. Только тогда я был на четверть века моложе.

Незримые руки вдруг легли на плечи.

– У тебя здорово получается, Овер, – знакомый голос не дал вдохнуть. – Ты только не сдавайся, ладно?

– С тобо…

Истошные вопли под окнами «Упоротой лавочки» рывком подняли Криса к окну, даже не дав осмыслить происходящее. «А я ведь еще даже не дал согласия на заказ…» – мельком подумал Овердрайв, наблюдая, как в темном проулке Петербургского сектора несколько ботов истекают синей синтетической кровью, а два кукольника распадаются на байты.

В эпицентре разрушений мелькнула и стремительно разлогинилась белая тень.

Волчья тень.

Я собрала рюкзак. Я по ночам не сплю. Двадцать два года жду, чтобы хоть кто пришел.1414
  Аля Кудряшева «Ночное»


[Закрыть]

3

И, конечно, Шикари не пришел к десяти утра. Не пришел и к одиннадцати. Даже к двенадцати не появился. Зато в час дня с минутами ввалился в кабинет опять на сверхзвуковой и выдал в пространство комнаты: «Take me over!».

На него посмотрели как на идиота. «Ну, ничего, бывает, только не у всех проходит», – подумал Шикари, обозревая окрестности. Лаборатория порядком изменилась за истекшие сутки. Стало еще теснее – кое-как расчищенный центр комнаты занимало теперь полугоризонтальное кресло черной штопаной кожи, из которого сейчас торчали чьи-то ноги в армейских ботинках. Так-так-так, эксперименты в самом разгаре. И Олеся злая, как якудза с «восемь – девять – три» на руках. Шикари вдруг улыбнулся старшему научному сотруднику, как родной матери. Да, вот такой я непутевый. И в кресле, видимо, тоже не подарок, раз вы так расстроены, Олеся-сан. В голове всплыл сочиненный еще лет в пять стишок: «Не везет, как по заказу, – все им надо, все им сразу…».

– Подождите своей очереди, Анта, – выдала вдруг Олеся, кривя губы.

О как. Изучаем японскую культуру потихоньку, значит. Ну ладно. Шикари коротко кивнул и пристроился в нише между стеллажами. В комнате помимо местной генеральши наличествовал какой-то заросший лаборант, который явно не пользовался услугами клиник по регенерации. Он с приглушенным отборным немецким матом копошился возле приборной панели. Развертка видеоэкрана издалека была почти не видна, но по мелькающим отсветам на лице лаборанта можно было догадаться, что показывают кино с хорошими спецэффектами.

Так и не найдя себе места «для посидеть», Шикари плюнул на приличия и сел прямо на пол. Падать легко, говорит дед. А я и не спорю. Снизу Солнце ярче, и Сеть ближе.

Активация имплантов.

– Всего две цели из десятка, Олеся.

Подключение к институтской сети.

– Анатоль, посмотрите еще раз логи, до того, как я деактивирую эмулятор…

Лента новостей. «Этой ночью было совершено дерзкое нападение на виртуальный офис корпорации „Div-in-E“. По словам генерального директора, Анастасии Марковой, вирусная атака повредила лишь небольшую часть сайта компании. Обращает на себя внимание необычный состав атакующих: очень давно в мета-пространстве не видели так называемых „кукольников“ – вирусов, способных причинить вред не только информации, но и залогиненным пользователям, изменяя их виртуальный образ».

– Полная фигня, простите, это ваше кресло! Да я на своей «Авроре» в три счета бы их сбил!

Шикари резко тряхнул головой, едва не разорвав соединение. Что, черт возьми, происходит? Пальцы Шикари дрогнули, на языке снова появился привкус металла и календулы. Гладкая белая шерсть, что прилегает к телу, как вторая кожа. Каждый волосок – точнейший датчик на опасность, а биение сонной настолько настоящее, что…

– Это экспериментальный образец. У нас не отлажена точная подстройка под пилота.

«Я был волком. Просто белым волком, – твердил про себя Шикари, все еще надеясь, что ночное происшествие – всего лишь сон. – Я знаю, что это первый симптом психического расстройства – видеть себя в транскоде… другим. Только неспроста меня занесло туда. Избушка какая-то смешная была. И вывеска. Вспоминай же! Лавка… Лавочка… Странная… Чудаковатая… Упоротая!»

Поиск. «Упоротая лавочка».

– И небо… Где вы видели такое небо??? Вы хоть на самолете летали, или кроме аэроцикла света белого нет?

Фриланс. Частное предпринимательство. Кристиан Вебер. Твою ж призму на ребро…

Входящее.

______________________

from: Phaethon

to: Takahashi

С тобой, светлый..

_______________________

Помнишь обо мне, птица. Или это крик о помощи? Но я отвечу в твоем духе.

– Не я пишу код, в конце концов! Отказываетесь участвовать в исследованиях – пишите объяснительную моему и вашему начальству!

____________________

from: Takahashi

to: Phaethon

И я, птица. У вас там все целы? Как Овер-сан, с ним все в порядке?

____________________

<отправить>

Боги сети, только бы я вчера успел.

– Откажешься тут. У нас все добровольно-принудительно.

– Тогда не трепите мне нервы. Свободны. Шикари!

Резко отрубив сеть, так, что в ушах зазвенело, Шикари поднялся и уступил дорогу уходящему вояке в летной форме. Непримечательная личность. Ботинки только гремят, как магнитные подковы в фантастических фильмах, которые так любит отец, да брюки все подтягивает на ходу. Ха, а, может, тут Олеся уже показательное обучение смирению устроила, пока я с закрытыми глазами по Сети бродил?

– Живей, – голос хозяйки не отличался нежностью, – раздевайся. И джинсы спускай.

Ёлочки. Она что, с каждым так? «Ахтунг, хозяин», – прокомментировал зануда в башке, быстро стаскивая штаны и оголяя мозгу самые интересные кадры из манги для взрослых.

– А с какого момента мы перешли на «ты»? – уточнил парень, решив потянуть время, и очень ме-е-едленно стянул с себя любимую белую футболку со сцепленными механическими руками и надписью «Believe It Or Not I Care».

– С тех пор, как ты меня про возраст спросил, – хмыкнула Олеся, быстро нажимая комбинацию клавиш на подлокотнике кресла. – Самому-то небось уже полтинник стукнул, да?

Она обернулась и замерла. Нет, какие там не были клиники нынче, а ту самую первую молодость, как первую свежесть у осетрины, не купить. Напротив стоял полубог, сотканный из противоречий. Восточный разрез глаз и безумно синие глаза норвежских фьордов. Хрупкая шея с какой-то даже немужской грацией и широкие плечи, на которые можно взвалить Эверест с Араратом. Неперекаченная спортивная фигура… И тонкие пальцы, с театральной паузой замершие на пуговице джинсов.

– Двадцать пять. Я еще молод и полон сил…

Кажется, это последняя капля.

– Снял штаны и повернулся спиной, живо!

Олеся рявкнула так, что на звон люстры и реверб в стенах в комнату влетели все соседи по этажу. Как раз вовремя, чтобы увидеть стоящего лицом к двери Шикари уже со спущенными штанами. И только Анатоль остался невозмутимым. Немец, что и говорить. Им после Гитлера, наверно, ни одна Олеся не страшна.

Ледяная металлическая пластина впилась в копчик. Шикари сдавленно охнул, чувствуя, как армия мурашек промаршировала по спине вверх. Ляпнул вчера на свою голову «пульт под попу»…

– А это обязательно? – выдавил он из себя, но ответом было деятельное молчание.

Датчики – а другого объяснения Шикари, далекий от извращений передовой симбиотической науки, придумать не мог, – цеплялись к его многострадальному позвоночнику один за другим, опасно приближаясь к шее. Рядом появился Анатоль, и скульптурная композиция под названием «Шикари и какая-то металлическая дрянь» под его чуткими руками медленно дала задний ход и каким-то одним неуловимым движением оказалась в кресле. Мир перевернулся. Все, что теперь видел Шикари, – это белый потолок лаборатории да облако каштановых Олесиных кудрей.

– Ты не дала мне информированного согласия, – он сделал последнюю попытку спастись.

– А если б я тебе все заранее показала – ты бы согласился? – улыбка маньяка весенним лучиком согрела Шикари, тут же сменившись адским льдом на шее.

Он взвыл как раненный зверь, пытаясь вырваться из захвата, но тщетно.

– Тише, тише… – голос Олеси вдруг смягчился. – Ишь ты, волчонок. Потерпи немного.

Последним аккордом на голову опустился шлем дополненной реальности. И наступила темнота.

Машина – странная помесь гоночного флаера и геймерского истребителя – категорически отказывалась слушаться. Ее мотало из стороны в сторону, словно невидимая глазу двойная сплошная в стратосфере прельщала больше, чем конкретика поворота. А когда на мушку попадала хоть одна цель, машина и вовсе замирала на месте, отчаянно не желая принимать решение. Взмокшая спина противно прилипала к коже кресла, отвлекая от безнадежного боя. И картинка, боги Сети, картинка… Чуть ли не пиксельная, раздробленная на сотни фрагментов, как будто визуализатор-стажер просто накачал картинок из сети и налепил на лобовое стекло.

Наконец компьютеру надоело ждать внятных действий пилота, и он решил проблему сам, просто отправив на таран одну из целей. Шикари вылетел в реальность под грохот взрыва и оранжевые клубы пламени а-ля китайские миниатюры. Уж что-что, а это программист прорисовал на «отлично». Удавиться, что ли, хотел сильно…

– И это еще нулевой процент реалистичности, друг мой, – хмыкнула Олеся, то ли подслушав мысли вымотанного парня, то ли подытоживая свои, и вдруг с размаху грохнула кулаком по креслу в опасной близости от головы Шикари. – Раздери вас всех на макароны, какого ж лешего мне так не везет с выборкой! То летчики, которые в симбиотике ни бум-бум, то горе программисты-оптики, которые летать не умеют… И нечего так сопеть, я утром справки навела. Шикари Такахаси, кодер с отличным дипломом и лаборант-оптик. Диплом родители купили вместе с флаером на день рождения?

Взрывался Шикари, лаборант-оптик, быстро. До безумия быстро. Даже отец с его хваленой хакерской реакцией не успевал за ним. А сейчас точка кипения была пройдена, и оставалось лишь выбрать фразу из списка: «да я бы лучше вашего программиста это все написал», разнокалиберный мат по поводу диплома и флаера, ну и наконец…

– Я летаю вживую, а не в детской песочнице!

– А плохому танцору все мешает, Шикари. Вылезай.

Пауза.

– Я освобождаю тебя от счастья снимать штаны в моем присутствии. Можешь больше не приходить.

Пальцы японца впились в подлокотники. Ты очень хорошо знаешь меня, Олеся, и я не знаю откуда. Ибо есть только два способа добиться от меня чего угодно – взять на слабо или…

– Нет.

Кто засадил в меня эту дурацкую мысль, что сдаться и уйти проще, чем биться до конца? Ведь вранье же чистой воды. Переломить себя и показать спину – в разы сложней.

– Запускай эмуляцию.

Тишина.

– Я. Сказал. Запусти. Эмуляцию.

– Ты не сможешь, – усталый голос Олеси звучал на краю сознания шорохом опавших лепестков цветущей сакуры.

А темнота под веками снова взорвалась золотым и фиолетовым, вошли друг в друга два темных клина и рассыпались на искры. И на этот раз никто не мешал. Машина рывками уходила в стремительное пике, обгоняя реакции компьютера на добрых полсекунды. Но самое странное происходило не в этой игре. Оно было внутри. Шикари чувствовал себя старше на пару жизней, откуда-то взялась уверенность в собственных силах и решениях, в нем, за которого в жизни решалось все или почти все – что и когда он будет делать, какие предметы сдаст экстерном, дабы поддержать династическое стремление к программному коду, сколько раз в месяц будет видеться с Флином… Тоненькая иголочка вошла под сердце, резко сбрасывая пульс с зашкаливающих ста тридцати сразу до пятидесяти.

Игра превратилась в замедленную киносъемку. Замедленную для Шикари, ибо он вдруг разогнал машину до таких скоростей, что оставалось просто сделать один оборот вокруг своей оси, отпустить виртуальный штурвал и до белых костяшек вжать на рукояти кнопку турбо-выстрела. Минус три цели. Минус еще пять. Последняя.

За тебя, Флин. Просто так.

Над головой бушевала Олеся, но на этот раз, кажется, от восторга. С Шикари рывком сдернули шлем. Ослепленный дневным светом, парень слабо застонал и попытался закрыться локтем, но руки не слушались. А его уже куда-то волокли, буквально отлепив от кресла, и наверно при этом что-то сломали, но голос Олеси не оставлял даже мгновения на анализ ситуации:

– К сканеру его, Анатоль, быстрее… Ну же!

Пальцы Шикари с силой придавили к стеклу. И следом на подсвеченную оранжевым поверхность упала капля крови. Нос и горло было забито металлом. И только слух мог еще отрабатывать свою функцию на полную.

Короткая вспышка. Шорох бумаги. И удивленный присвист.

– Ни хрена себе… Поэтому все датчики и поменяли настройки разом. Что это значит, фрау Олеся?

– Кто бы знал. Но у паренька явно двойная аура… Ты только посмотри на это свечение.

– Почему же вы не увидели этого вчера?

– Не знаю. Как бы то ни было, Шикари Такахаси, вы единственный из группы поразили все десять целей и явно нашли контакт с нашей разработкой.

Лоб защекотали волосы. Чужое дыхание опалило висок.

– Я беру свои слова обратно. Ты классно летаешь. Не будешь на меня сердиться, Ши?

Но все, на что хватило Шикари, был слабый взмах рукой. Запястье чуть согнулось, пальцы перебрали воздушные струны и снова бессильно упали. Отпущение грехов, мол, все мы одинаковые, чего там.

Кто ты и что ты?

Признайся себе, Шикари Такахаси. Сейчас летал не Ты. Не обычный Ты-который-ты. И это уже твоя Точка Росы – ты и Шикари, непутевый сын, ты и волк, способный разорвать весь мир за дорогих сердцу людей, ты и… кто?

Кто ты и что ты.

***

Так и прошла неделя. Мир, исполняя желание подсознания, решил взять Шикари на износ, предоставляя с десяток вариантов «выложиться до конца» и забыть про Флина. С утра пораньше и до обеда, про который парень благополучно забывал, была основная работа. Смешно. Сверхточные оптики сами линзы вручную полируют. Маску на рот и нос, очки на глаза и войлочный круг в руки. Дремучее начало века, ей-богу, но зато клиники и фитнес-залы без надобности.

А потом полеты у Олеси. Забираясь в кресло, Шикари мужественно шутил «я на тебе, как на войне1515
  Агата Кристи «Как на войне»


[Закрыть]», но сбивать все десять целей оказалось катастрофически трудно. И если в среду еще раз прошел цирковой номер «Олеся и ее дурное чувство юмора» – она снова сумела взять его на слабо, и со второй попытки Шикари выполнил задание, – то в четверг произошел форс-мажор. Тактика вбивания чувства собственного достоинства под плинтус не сработала. «Тот-который-внутри» не выходил из себя, а лишь устало пожимал плечами. Первая попытка, вторая, третья… Шикари отказывался вставать и уходить. Наивная фрау Олеся. Она наверняка думала, что я такой упрямый из принципа, а я просто не мог найти в себе силы даже сжать кулак. Из носа уже даже не хлестало, кровь корочкой подсыхала на искусанных губах. «Слышишь ты, внутри? Мне похрен кто ты такой, но ты летаешь отменно, – разговаривал сам с собой Шикари, – и ты будешь летать тогда, когда я этого захочу!». Но геройство в мыслях вылилось в слабое вербальное: