Текст книги "Мысленный волк, или Точка росы"

– Дай мне… что-нибудь… Олеся. Не могу больше.

Две белые таблетки. Вода обожгла холодом пищевод. Шикари замер, щурясь на свет ламп в щели откинутого шлемного забрала. Вот и все. Бешеный рабочий круг порвался, и в рану времени хлынули воспоминания, от которых он так старался убежать. Флин не пишет уже четвертые сутки, если не брать в расчет «Все целы. Дед в порядке» и короткие весточки ранним утром да глубоко за полночь. А однажды было такое… Шикари примчался в Питер в полном раздрае и тоже вот так молчал, молчал, ни слова не сказал за часы прогулок, за короткую шуточную борьбу у платяного шкафа в гостинице на Восстания, за шумом воды в ванне на двоих. А после неистово ласкал птицу, всеми способами оттягивая финал. И по-прежнему молчал.

– Зачем ты меня… дразнишь? – тихо простонал Флин в крепких объятиях Охотника, найдя в себе искру для шутки. – Возбудим и не дадим?

И вот тогда Шикари сдался. И не вспомнить тогда, чем именно его достала жизнь в Москве, но собственные слова врезались в память наскальными чертежами:

– Надеюсь, что ты разозлишься и придушишь меня.

Кажется, это был один из немногих случаев, когда удивление Флина перескочило отметку «видно окружающим».

– А с какого мне такая честь?

– А другие не решаются.

Уголки рта тронула улыбка. И Флин действительно рискнул. Дышать было нечем. Его запах заполнил легкие, был и вдохом, и выдохом. Десять секунд, двадцать… Инстинкт самосохранения шлет хозяина с его инициативой лесом, но у Флина свой таймер. И первый вдох после двадцать девятой секунды кажется невыносимо легким…

Таймер.

Легкость.

Звон натянутой тетивы.

Тот-который-внутри внезапно перехватил управление немеющим телом, выбив из речевого центра заветное: «Я сделаю это. Запускай эмуляцию». Десять целей сгорели за считанные минуты, кресло в очередной раз поменяло все свои настройки, а на границе сознания Анатоль на ломанном уличном русском невнятно материл Шикари, который дал ему столько статистики на обработку, что не справиться и за выходные.

В пятницу еще раз повторился день сурка, правда, на этот раз Олеся уже не стала ждать милостей от природы, смирившись с игнорированием ее острого языка пилотом-Шикари, и сразу сунула парню под нос заветные таблетки. А для Шикари, вымотанного почти что в ноль, это был путь наименьшего сопротивления. Проблема «dual pact» с пилотом внутри так и осталась нерешенной.

А потом наступили те самые выходные. На работу Шикари не выпустили даже после искренних заверений, что не нужны ему отгулы и двойная оплата. И вот теперь он сидит на кровати в пустой тихой комнате с видом на пойму Москвы-реки и пытается дышать. Просто дышать. Не думать, черт побери!

Спектр чувств внутри уложился бы в линии фтора – электро-алую боли от иллюзии абсолютной ненужности и глубокую фиолетовую от понимания «так надо». Снова и снова подключаться к Сети, видеть пустой почтовый ящик и звереть от тоски… Это была настоящая ломка, о которой говорил отец, заклиная не пробовать никакую синтетическую дрянь из рук однокашников. Ха, дрянь значит нельзя, а Овера… тьфу, это ж надо, деду там икнулось… а Флина, значит, можно. Та еще доза, раздери троян всю эту жизнь.

Пресвятой коннект, нет, еще немного и я начну его искать…

«А гордость у тебя осталась вообще? – вопросил волк, скаля клыки. – Ну, хоть капелька? На коленях поползешь за вниманием и любовью. Раз за разом унижаться будешь, да? А ты подумал – зачем ты ему нужен? У него есть работа, семья, Майя там какая-то на горизонте маячит. Ты ж ему пятое колесо. А уйти у тебя сил не хватит, слабак».

Шикари с силой откинулся на подушку, дрожа всем телом. Я не буду тебя слушать, Зверь. Не буду! Иначе потеряю все, что есть в моей жизни светлого, доброго, вечного…

«Он будет счастлив, а ты будешь всю жизнь стоять у его порога?»

Кулаками. Об стену.

– Ненави-и-ижу-у-у!

Рот свело судорогой, он кривился сам, не подчиняясь разуму, помогая рождать горлу нечленораздельный вой. Слезы жгучие, словно кукольник известку растер на щеках, медленно текли по коже.

Так до сих пор ничего нет в мире истинно «моего», боги Сети. А, может, и не надо?

Крамольная, казалось бы, мысль, вдруг обрела плоть и кровь. Вспомнилось давнее «Никогда и ничего не просите. Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут!1616
  Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита»


[Закрыть]». Я не буду писать тебе ничего, Фаэтон. И гордость тут ни при чем, я давно ее растерял. Просто позови, когда…

Шикари осторожно, тщательно контролируя каждое свое движение, встал и запер дверь. Сенсорный замок тихо пискнул, превращая контур комнаты в клетку. Шторы можно не трогать, зимний день догорает быстрее, чем свеча. Кстати о них… Через пять минут пространство обогатилось запахами горелого, треском язычков пламени и музыкой «под настроение», считанное сенсором смартфона.

Lost ’til you’re found

Swim ’til you drown

Know that we all fall down

Love ’til you hate

Strong ’til you break

Know that we all fall down…1717
  OneRepublic «All fall down»


[Закрыть]

Все как одной ноябрьской ночью. Москва? Питер? Или в полушаге от всего, Новгороде? Не важно. Лишь одно новшество: катана плашмя ложится на кровать, разделив несчастные метр-сорок со своим хозяином.

Кто из великих сказал «Жизнь чудесна. Режьте тортики, а не запястья»? Кажется, Трой Сиван. Шикари улыбнулся, ведя пальцами по полированному клинку. Как много ты знаешь, сталь… Если б ты могла говорить, то я, наверно, все-таки узнал бы, почему дед так старательно прятал глаза, даря твой клинок мне на восемнадцатилетие.

Давай, Шикари Такахаси, перекраивай себя. И начни с малого, раз уж так сложилась жизнь. Пальцы ловко перехватили клинок и поставили тупым ребром на шею. Дрожь. Ты будешь делать это каждый вечер, раз за разом прижимать ледяную сталь к горлу, потом лить со свеч обжигающий парафин на сонную и цеплять поутру колючий шарф на голую шею. Пока не перестанешь дергаться от чужого прикосновения к этому месту.

Это твой путь, Охотник.

И ты его пройдешь до конца. Ради себя.

***

Облако тонкого кофейного аромата с ноткой корицы окутало Флина. Да, отец оказался прав – табак почти не чувствуется. Специально для таких наркоманов как мы – эффект есть, засветки минимум. А теперь выдохнуть и подключиться к Сети. Флин по привычке прикрыл глаза, ныряя в космическое небо на заставке своей си-сферы. Синяя птица почтового клиента молча чистила перышки. Ни одного входящего от Шикари за неделю.

Флин вдруг поймал волну обиды. То есть да, он сам попросил тишины в эфире, но… Кто-то очень взрослый внутри тихо вздохнул: «А ты хотел, чтобы он приполз на коленях?..»

Вот как все обернулось, Охотник. Я прогнулся под обстоятельства. Ты смирился. Сможем ли удержать ладонь в ладони?

Докурив сигарету, Флин затушил окурок о раму огромного панорамного окна на смотровой площадке питерской штаб-квартиры «Дивайн». Прости, Охотник, ранжирование в режиме онлайн. Если я не успокоюсь от этой дозы никотина, то не смогу написать тебе даже пары спокойных фраз. А впрочем, к чему слова? На горизонте – Пулково-Сити. Знак, что я помню тот запредельный полет на 75 этаже «Сатурна» в твоих горячих и чутких руках. И фото этих башен, парящих над линией горизонта, будет у тебя через три… Два…

Трель входящего вызова буквально впечатала Флина в стекло. Черррт бы побрал эти новшества. «Дивайн», как обычно, бежит впереди локомотива новых технологий, и приказом генерального все сотрудники обзавелись встроенным в импланты сервисом телефонии.

– Флин Вебер, вас ждет директор.

Долго жить будет. А кто-нибудь вообще помнит, что сегодня воскресенье?

Но прежде отправить сообщение. Не сердись на меня, Шикари.

[Обними меня, Охотник.]

Кабинет генерального по праву считался лучшим местом всей штаб-квартиры. Обзор не загораживала ни одна из соседних башен трансатлантических корпораций, и весь Питер лежал в хрупких ладонях Анастасии Марковой. Флин в который раз ударил себя картинкой из мира, что не случился: вместо этой раскрашенной куклы в неоно-розовом за столом сидит его отец, сухой, скуластый и светлокожий, почти не меняющийся с годами, лишь каплей седины платящий дань дате рождения в паспорте.

Кто и почему сказал ему, что отец должен занимать это место по праву, Флин толком не знал. Да, известно, что когда-то Кристиан Вебер поднял «Дивайн» из простого стартапа до уровня корпорации, собрав своей искрой сплоченную команду по обе стороны от океана. А что случилось потом, оставалось за кадром, как бы настойчиво Флин не пытал Сеть. Подлога в документах не было, это он мог сказать определенно, но, черт возьми, никто мог и не подделывать летящий росчерк Кристиана Вебера. Он мог поставить его сам.

Прогнуться под обстоятельства.

Сделать Выбор. А кто не сделал Выбор – выбыл.

– И долго вы в облаках будете витать, Флин… Кристианович?

Обжегшись о собственное отчество, не приспособленное к русскому официозу, Флин глянул прямо в глаза своему непосредственному начальнику. Да, ты – гендиректор, Анастасия Валентиновна, а я твой зам по инновациям, раздери троян это слово, от которого за версту веет правилом трех «И» – «Инициатива Инициирует Инициатора».

Одно но – ты по отчеству меня еще не называла.

– Я вас слушаю, госпожа Маркова.

Госпожа, бл*ть. Заставила же всех так себя называть… Господ в семнадцатом году перерезали, да видно, не всех. Плетку, что ли, тебе подарить на восьмое марта?

Нет, отец, ты у нас мастер выругаться так эпично и так цензурно при этом, что и не подкопаешься. А мне еще учиться и учиться.

– Я уже намекнула вам о теме разговора, Флин Вебер. Тут, знаете ли, – кукла в кожаном кресле прищурила свои нарисованные глаза, – есть темы второстепенные и первостепенные. Оптимизация кадров, сокращение расходов – это настолько тривиально, что и говорить не стоит. А вот наш последний заказ…

Флин тихонько щелкнул пальцами, сбрасывая высокое напряжение в воздух. «Последний» не говорят. Он не просто последний, он – единственный. И это в разы хуже. Для полной задницы добавить только, что заказчики – вояки.

– Заказчик приедет на следующей неделе, – сообщила кукла с видом театрально-убитым. – И мы должны провести при них испытания с полным функционалом.

– Но это ведь сдача этапа, по сути, – запротестовал Флин, возмущенно тряхнув светлой шевелюрой. Серые глаза его вдруг стали цвета полированной стали. – А до этого у нас по договору еще четыре месяца. Или я не прав, госпожа Маркова?

Госпожа Маркова пожала плечами. Ей было все равно, и Флин еще раз проклял порядок вещей: сначала организацию создает человек идеи, как его отец, потом директором становится администратор местного разлива с уклоном в экономическую эффективность, а третий, как правило, оказывается просто завхозом.

Про четвертого и пятого говорить и вовсе не приходилось.

– Это невозможно сделать, – твердо сказал Флин, собираясь в одну монолитную пружину. – Исследования только начались. И еще не готова новая оболочка визуализации.

– Это возможно, Флин Кристианович.

Да что за… Второй раз. Думай, думай, птица, а иначе иллюзия силка станет реальностью.

– И дело даже не в том, что мы обязаны выполнять все желания заказчика, – Анастасия Маркова встала за столом, упираясь кончиками пальцев в полированный пластиковый хай-тек, – а в том, что иначе вы вылетите из «Дивайн» с большим треском. Вы ведь копаете под меня, Флин. А мне стоит лишь вытянуть на свет имя взявшегося за оболочку визуализации фрилансера и поставить рядом с вашим.

Сердце Флина ухнуло в пропасть. Он побледнел, уподобившись святым со средневековых миниатюр. Но он. Действительно. Не. Знал. Кто. Взялся. За визуализацию. Там мизерные деньги, лот выставили просто от безысходности, ибо надо, чтоб было круто и дешево. Только идейный специалист мог согласиться на такой заказ.

Только «Упоротая лавочка» Кристиана Вебера.

– Преступный сговор с целью отмыть деньги, – выдала контрольный Маркова. – Неплохо звучит. Так что поторопитесь, Флин. Я знаю, что через неделю вам уезжать к Заказчику. Как раз все успеете и уедете с ними в Новгород. Я не требую от вас невозможного. Последняя вариация симбиотического штурманского кресла, пилот, который сможет сбить цели, и новая визуальная оболочка. Я уверена, что ваш отец выдаст максимум своих способностей в этот заказ.

Как он выполз из кабинета директора, Флин не помнил. Наверно, ушел очень прямой, словно проглотил тот кусок плинтуса, что остался в квартире от последнего ремонта.

Но за дверью плинтус превратился в студень. Сил хватило только, чтоб по стеночке добрести до той панорамной площадки и с пятой попытки закурить. Третья сигарета за утро. Дуришь, брат, так и сердце посадить недолго.

[папа, надо поговорить. срочно. не по телефону]

Услышь мой зов, отец. Ты мне очень нужен сейчас.

***

Разговор состоялся двумя часами позже в центре города за любимым угловым столиком в Севере на Невском. Флин беспардонно стоял ровно пять минут над собирающейся уходить влюбленной парочкой, однозначно столбя своей коломенской верстой еще тепленькое место – в выходные в Севере яблоку было негде упасть, чтобы не задеть кучку китайских туристов, концентрация которых на квадратный метр здесь была выше, чем в самом сердце Пекина. Самые наивные из них пытались даже подсесть к отцу с сыном, но быстро обожглись о двойной заряд кристальных серых глаз.

– Что случилось, Флин? – Крис кончиками пальцев отодвинул от себя чашку-прикрытие.

Парень молчал, пряча за выгоревшей, почти белой челкой искры в серой радужке. Как глубоко мне нырять, отец? Начать с прелюдии или оставить разгонную полосу для тех, кто сразу не может уйти в форсаж истины?

– Сколько тебе нужно времени, чтоб закончить визуализацию по последнему заказу фриланса?

Выстрел в небо, но вряд ли «Упоротая лавочка» взялась за новое, не сдав старое.

Крис прищурился на сына, и через десять секунд раздумий выдал в мир заряд, опустив цепочку логических рассуждений:

– Минимум неделя. Вас прижали Заказчики со сроками?

Флин широко распахнул свои северные глаза. Волна удивления омыла душу Овера, и тот позволил в ответ слабую улыбку. Он снова смог выжать из считанных секунд замедленной съемки максимум, собрав зеркальный паззл разрозненных фактов.

– Как ты…

– Мой заказ анонимный, но ТЗ явно писали военпреды, понятия не имеющие о новых технологиях. А раз ты заинтересован в этой работе, значит «Дивайн» – посредник, – сжалился Крис, вскрывая чертежи своих мысленных витражей. – Но неужели в компании не осталось ни одного стоящего визуала?

Флин молчал. Классика жанра – «я бы сделал сам, папа, но очень занят». Лжешь самому себе, Флин. Ты просто погряз в административной рутине, забыв, что такое экстаз от создания кода, точного выверенного механизма, обгоняющего клиента на два или даже три шага вперед.

– Попросил бы Шикари, – тихо сказал Кристиан, выдыхая имя внука, как часть сутры, – он прекрасный пилот…

– И совсем не умеет кодить, – попытался отмахнуться Флин, чувствуя, как от стыда горят щеки. Бьешь наотмашь, отец. И поделом мне.

– Или не хочет, что вернее, – Овер откинулся в кресле. – Ты не смог его заинтересовать, а могли бы работать в команде… И обошлись бы без меня.

Язвительное «да он готов свои стекляшки полировать и перекладывать с места на место часами, чтоб не писать код» застряло в горле. Кристиан сидел с закрытыми глазами, и Флин вдруг с особой ясностью заметил, как отец стар. Шрамы его молодят, возможно, но когда не видишь этого света в глазах…

[Прости, папа…]

[Не за что прощать, Флин. Ты и Шика… Охотник не обязаны быть вместе.]

И, торопясь убежать от боли и вины, которые грозили настигнуть его девятым валом, Флин спросил вслух:

– Покажи, что сделано, папа. Я знаю, ты не любишь этой порочной практики, но я лучше поправлю кое-что сейчас, а не в последний момент.

Проектируя свою «Упоротую лавочку», Овердрайв поддался ностальгии и подарил Петербургскому сектору избушку а-ля Лахденпохья с коньком на крыше и пятиугольными окнами. Много лет назад так выглядела в его исполнении компания «Souls unite», сумевшая потягаться с его первенцем, «Дивайн». Но сейчас это дом для себя, и даже вдвоем здесь было тесновато.

– Через неделю мы должны показать Потемкинскую деревню, – усмехнулся Флин, пока Овер настраивал тестовую эмуляцию. – Я связался с нашими исследователями в полях, они готовы дать нам хорошего пилота. Вот настройки под него.

На белых тюлевых занавесках, заменявших Оверу простыню второго монитора, стройной колонкой чисел бежали силы и времена отклика активных зон, скорость реакции, эхо биополя в стрессовой ситуации… Овер, стоя у окна, на ходу делал пометки красным маркером прямо по белой ткани. А Флин, примостившийся на уголке рабочего стола, тихо любовался отцовским профилем. Воистину, в транскоде ты тот, кем чувствуешь себя. И Овердрайв, тот самый, что рождал в своих хрупких пальцах торнадо революции, тот самый, что нашел способ создавать цифровой эмулятор человека с помощью воображения да трех метких слов, тот самый, что согнул через колено код наномашин, превратив их из кардиостимулятора в телепатическую фичу… Тот самый. Ему здесь вечные двадцать пять, и сегодня не кончится никогда.

– А зна-аешь, – тихо протянул Овер, еще раз проматывая список, – с такими характеристиками только серваки взламывать. Ты знаком с этим парнем?

– В глаза не видел, – признался Флин.

<project is Debugged>

<running project?>

– Погнали? – улыбнулся темноволосый хакер своему отражению в серой воде Ледовитого океана.

– Погнали!

Запрос. Ответ. Синхронизация.

Черная бездна цвета #1b1e21 усыпана иголками звезд. Пульт управления напоминает геймерскую заставку из «Космической одиссеи», но это лишь видимость. Каждая иконка продумана, каждый клик осознан. Ни капли лишней информации, перед глазами только первостепенное. Кислород. Переход в гибернацию (ты позорище, Флин, ТЗ читал по диагонали и понятия не имеешь, что это за зверь). Автоштурман. Программы автопилота… Носовой обтекатель машины плавно разворачивается и теперь весь обзор занимает земной серп со светящимся одеялом атмосферы и огнями ночных городов. Все прорисовано настолько четко, что даже десятикратное увеличение не бьется на битовую картинку.

Ты бог, отец.

– Осторо-о-ожно, двери закрыва-аются – передразнил Овер латышскую неспешность. – Следующая станция – Планета Земля.

Ионосферу они прошли за доли секунды, и сразу начался пожар за стеклами. Языки пламени, как живые, лизали обшивку, а Флина уже откровенно тошнило от жесткой перегрузки в несколько «жэ»… Как ты сумел это сделать, папа, если твой вестибулярный аппарат сбоит уже после двух часов в Пустельге?

Звон бьющегося стекла и короткий вскрик Овердрайва слился с гулом еще не созданных фотонных двигателей. Флин остановил эмуляцию без сохранения, в тайне надеясь на резервную копию оболочки где-нибудь в недрах письменного стола, и метнулся в тот угол, где стоял Овер перед запуском проги.

С хрустом давя осколки фаерволла, Овер вместе с кукольником катались по полу. Раскрашенный во все оттенки зеленого Паяц звенел бубенчиками на колпаке и подминал под себя хрупкую птицу, не давая даже секунды, чтобы набрать заряд.

– Какого… Эта… Хрень… Здесь… Делает? – рявкнул Флин, рождая в открытых ладонях синие сгустки энергии.

Десять. Пятнадцать. Двадцать…

Только не промахнуться.

– Да-а-анные-е, – прохрипел Овер, с невероятным усилием удерживая в своих цепких объятиях кукольника, уже метнувшегося было к столу со схемами и алгоритмами.

Флин рывком развел руки в сторону, натягивая силовое поле. Кукольник, вырвавшийся из хватки Кристиана, не глядя налетел на бледно-голубую преграду, истошно взвыл и отлетел к дальней стене. Кукольник стремительно таял, оставляя по себе в пространстве транскода только белое нарисованное лицо с зелеными бровями и алой полосой разорванного рта.

– Чтоб тебе…

– Па-апа, ты меня слышишь? Ну хоть слово, Овердрайв…

Флин рухнул на колени рядом с отцом, раздирая в кровь колени об осколки стекла. Руки дрожали. Никогда еще он не поднимал высокое до стольких киловольт. Но отцу было хуже, в разы хуже. Подбитой птицей он дышал на руках сына, и не было способа унять эту судорогу под тощими ребрами, залатать рваный пульс, дозваться, докричаться…

Раз раз два

Первый настолько плох что хочется повторить

Второй лучше но срывает на хрип

Третий как набат

Раз раз два

Флин осторожно откинул голову Криса назад, немея от плохих предчувствий.

Щеки отца были испачканы белой краской кукольника. Ты не сумел увернуться от этой атаки, Овердрайв.

А теперь любая дверь и на выход.

– Что им нужно? – Тихо спросил Флин, когда полчаса спустя они приходили в себя на скамейке в Михайловском саду.

– Твой заказ, – Кристиан старательно прятал взгляд. – Уже была одна попытка, когда они брали штурмом вашу штаб-квартиру. Но тогда их разорвал белый волк.

Флин сжал пальцами виски.

Слишком много совпадений, слишком много.

Но сейчас меня волнует только одно.

Что этот кукольник украл у тебя самого, изменив твой код в Сети?