Текст книги "Мысленный волк, или Точка росы"

4

Первое правило фрилансера – бойся дедлайнов, как огня.

Первое правило хакера – не связывайся с госорганизациями.

Крис на ходу вогнал флэш-карту в импланты, в фоновом режиме запустив последнюю проверку. Дома на это времени уже не хватило. А ведь раньше, хакер, ты никогда не позволял себе выпускать даже в альфа-версию настолько сырой код. И несмотря на то, что ты оставил там себе лазейку в виде оперативного подключения под логином разработчика, с трудом выбил из Флина пропуск на показательные смотры и заблокировал любой уровень реалистичности, кроме нуля, в визуальной оболочке, смутное беспокойство осталось.

Отчасти оно было спровоцировано именно упорным нежеланием сына приводить Криса в питерскую штаб-квартиру «Дивайн». Впервые в жизни Флин пошел в глухой отказ и не сказал отцу истины. Но спорить с Овером было делом бесполезным, особенно когда он уже шел на принцип «не дашь возможность лично присутствовать на тестах – не получишь ни строчки кода». Наверно, это было жестоко, но Крис объяснил свою позицию одной фразой:

– Там будет летать живой человек, а я не хочу его на тот свет отправить.

И Флин сдался.

В редких для февраля лучах низкого питерского солнца высотка «Дивайн» на Московском казалась парящим в воздухе ангелом, стоило лишь прищуриться на две хрустальные башни с закругленными вершинами и ажуром металлоконструкций. Крис, серебристой тенью слившийся с толпой у пешеходного перехода, едва заметно качнул головой. Пока я жил в Москве, штаб «Дивайна» был там, стоило же перебраться в Петербург – появился новый генеральный, который имел на Северной столице пунктик и переехал к сплоченной маленькой команде петербуржцев, заодно сделав Флина своим заместителем. Вот и спросишь тут, это просто совпадение или давно выросший птенец неосознанно стремится быть ближе к своему создателю?

[Смотри, хакер, еще в кресло руководителя вернешься…]

Голос пана Лисовского из Праги был немного хриплым со сна. Еще бы, там вообще еще шесть утра, и двойной экспозицией накладывается на небоскребы потолок из мореного дуба. Да, наверно мешал я вам знатно ночью, пан, когда крыл матом требования военпредов о троировании всех сигналов, будто для того, чтобы удержаться в мире, недостаточно одного коннекта, нужна еще пара крючков-гарпунов. А теперь на последних секундах стоп-сигнала вдохнуть полной грудью и…

[Доброе утро, профессор. Вот вам немного ветра с Финского, а то все сигареты одни. Только не надо мне руководителя, ей-богу, после Алекса не выношу что-то решать за других.]

[Знаешь, Крис, ты другой в эти дни стал. Все чаще распахиваешь дверь в прошлое и стоишь на сквозняке, все призраков ждешь. Давно такого с тобой не было.]

Кристиан почти перелетел перекресток, просочившись через встречный поток людей, пытаясь отрубить мысли. Ибо ты прав, пан, черт побери. Я устал, до ужаса устал. Я вообще не понимаю, как я выдержал еще четверть века «после Алекса». И вроде ж не по накатанной жил, цели были, мечты… А сейчас словно я не я и свечка не свечка, чужой человек влез в мою шкуру и задал себе вопрос: «Ну и как тут, что видно вокруг?». А выходит, что ничего и не видно. Вакуум. Пустота. Может и гнал с этим проектом не ради сына вообще, а чтоб с тоски не сдохнуть.

[Ты всегда долго разгонялся, хакер, Алексу не чета, но чтоб тебя накрыло через двадцать пять лет после его смерти!.. Прости, что-то не верится. В конце концов, рядом с тобой Шикари. Может с ним коннект наладишь?]

Ответ слетел на линию Питер-Прага с первой космической.

[Он не мой, Лис.]

[Он ничей.]

Крис по касательной ушел через раздвижные двери небоскреба «Дивайн», умудрившись на долю секунды обогнать автоматику и больно удариться плечом о створку. Перегревающиеся импланты недвусмысленно намекнули хозяину, что тестирование вот-вот завершится и надо бы поберечь себя уже, а? Для кого беречь-то? Вот стоит у стойки администратора Флин – суть моя в теле сына норвежских фьордов: высокий, с волосами цвета охры, в белом атласном пиджаке с кровавым подбоем – вытащил в этот мир цвета своего птичьего транскода. Рядом какая-то хрупкая девушка в платье – загляденье, игрушка. Ну что, пан, подождать месяц еще, когда он приведет ее знакомиться с семьей? Невооруженным глазом же видно, к а к она на него смотрит.

– Папа, – одними губами произнес Флин, сохраняя на своем лице хрустальную объективность незнакомого человека. Волна арктического холода вдруг закончилась мягкой ноткой амбры. Я, кажется, понял тебя.

– Кристиан, – представился Овер максимально корректно и протянул руку сыну. – Я получил от вас приглашение.

– Флин Вебер, – тонкие пальцы разрядом прошили ладонь. – Да, Заказчик требует полной конфиденциальности, но мы, как контрагенты, имеем возможность знать друг о друге. Простите, я не представил… – глаза сына полыхнули тревогой, – Майя Громова. Майя, это Кристиан… эээ…

– Просто Кристиан, – обворожительно улыбнулся Овер девушке, ловя волну коннекта. – У вас красивое имя.

– Спасибо, – робко ответила та. – До приезда гостей всего час. Вы успеете?

– Генералы вовремя не приезжают, – выдал Крис и мысленно выругался. Хакер, блин, за зубами военные тайны не держатся.

– Ну тогда я пока к директору. Она звала. Удачи, Флин, и вам, Кристиан.

Девчонка усвистала в неизвестном направлении, а отец с сыном нырнули в лифт. Они молчали, но ментальное пространство горело, как первый Рим. И это при том, что Флин не был телепатом, а то б первым достучался до отца и врезал под дых.

[Красивая девушка. И, кажется, без особых требований к жизни. Тебе она нравится?]

[Перестань уже, пап. Это просто коллега по работе. Или готов меня под венец сдать?]

[А чего сразу под венец? Может, я к тому, что если у тебя на нее видов нет, так я уведу у тебя…]

[Что-о-о???]

[Эй, Фаэтон, я ж оглохну от твоих криков. Выдыхай уже. Ну хочешь, давай Охотника уведу, мне ж без разницы, как тебе помочь «не выбирать» между ними.]

[Дайте мне это не слышать… Крис, ты вообще в своем уме?]

О как. Что, пан, двое на одного? Хорошо, что Флин вас не слышит, а то б прозвучало что-то вроде «вот смотри, даже пан профессор понимает, что все сказанное»… Истина. Понимаете, родные? Кто проходил Выбор, тот поймет, о чем я. Выбирать придется, а иначе выберут за тебя.

К счастью для всех, в том числе и для Кристиана, который словно потерял опору и свой ежедневный дзен, лифт замер на отметке «47» и распахнул двери. Длинный белоснежный коридор уводил все дальше, предоставляя мозгу нагонять панику по поводу несчетного количества одинаковых серых дверей без особых отметок. Наконец, Флин остановился, распахнул одну из них и махнул рукой, скрываясь в темном провале пространства. Крис шагнул следом и болезненно застонал, когда яркий свет вдруг ударил по сетчатке.

– Извини, – Флин оказался рядом и виновато развел руками. – Либо все лампы разом, либо ничего. Я не успел составить заявку электрикам. В общем, это и есть наша исследовательская площадка.

«Площадка» оказалась огромным круглым залом с высоким, почти заоблачным потолком и одиноким кожаным креслом в центре. В дальнем углу, опутанный проводами словно пособие для начинающих познавать шибари, стоял шкаф управления и стеллаж со всяким барахлом.

– А чего вы его так глубоко заныкали, а? – спросил Крис через пару минут, подрубаясь к системе управления по проводному интерфейсу. Как же ты низко пал, «Дивайн». Эти порты я юзал не помню сколько десятилетий назад в последний раз.

– Ну, так военная тайна и все остальное, – Флин упал рядом с отцом и закинул руки за голову. – На меня секретность, кстати, повесили. Невыездной лет десять минимум.

– Поздравить или посочувствовать? – машинально отозвался Крис.

<Копирование avrora_flash.vi: 5%>

– Да какая разница. В нашем секторе есть что посмотреть. Я вот на Ладогу хочу съездить, как только расплююсь с Новгородом. Тянет туда, не понимаю почему.

[День с собой на вынос, правда?]

В домике под Прагой было очень людно. Три операции. Репутация у профессора Лисовского была такая, что сложных пациентов иногда заворачивали к нему, даже не завозя в государственные клинические центры. Но в данный конкретный момент, принимая одновременно две кареты скорой помощи – недалеко на Праге-5 разбился пятиместный флаер, – профессор пытался отшить назойливого репортера, откуда-то прознавшего, что знаменитый сканер биополя «Альтаракс», созданный Лисовским почти тридцать лет назад, до сих пор функционирует в подполье домика с рододендронами.

[А что, правда работает, пан?]

[Да ты приезжай, на свои крылья посмотришь, хакер. Я их до сих пор помню.]

<Копирование avrora_flash.vi: 45%>

– Кто пилот? – спросил Крис вслух тишину.

– Не знаю. Олеся не сказала, только передала данные. У нее свой подход к конфиденциальности.

Сердце Криса и Лисовского отчаянно засбоило и почти синхронно они спросили:

– Что за Олеся?

– Олеся Петренко, крупный специалист в нейрофизиологии. Собственно, подводная часть айсберга по отслеживанию отклика пилота создана именно ее руками.

Вот и поверишь тут в совпадения, когда за двадцать с лишним лет ни одной Олеси не встречал больше. Да что же это за день сегодня… Кристиан мысленно отогнал видение женщины с копной фиолетовых волос. Нет. Нет. Нет! После падения с небоскребов не-вы-жи-ва-ют! Не становятся потом крупными специалистами в нейрофизиологии. Руки бы таким крупным специалистам поотрубать, если они так же вкатывают своим пациентам стимулятор вместо анальгетика.

<Копирование avrora_flash.vi: 93%>

Не вспоминай, Овердрайв.

<Копирование avrora_flash.vi: 95%>

Прекрати копаться в собственном прошлом, ты же не мазохист, каким Алекс… был, ты всегда умудрялся вынырнуть из его этой глубины «того, что было» и «того, чего не случилось». Проведи черту за спиной, не будь дураком. Олеся умерла. Алекс убил себя, чтобы не мешать. Линда убежала лет пять назад в монастырь за Урал, благо, что хоть не в мужской. Санти ушел простым кодером куда-то на юга. У тебя есть Флин. Лин с Кирой и их мальчик. Лисовский. Шикари. Какого тебе еще надо?

<Копирование avrora_flash.vi: 99%>

Нет. Вопрос и есть ответ. Алекс не уходил. Он все время рядом. Поэтому я живу, поэтому еще не распался на атомы.

Краем глаза Крис увидел, как Флин одним слитным движением оказался на ногах.

– Сюда идут, – выдохнул он, пристально глядя в пока еще пустой проем двери.

<Копирование завершено>

– Готово.

Считанные секунды до приближающихся шагов, – цокающие каблуки и мягкое касание мужских туфель. Выдернуть кабель из имплантов и попытаться слиться лицом с белыми стенами, ведь не зря же Флин так не хотел, чтобы я приходил сюда.

В комнату, все больше напоминавшую Оверу гладиаторскую арену, вошли двое. Затянутая в белый халат женщина с копной каштановых кудрей и чемоданчиком в руках – на короткий миг он даже забыл, что такое дышать, а Лис в эфире выдал свое любимое «скурвани живот», – и облаченный в полный комплект амуниции для пилота флаера на дальние расстояния… мужчина? Определенно, хоть он и в этом абсолютном черном костюме в обтяжку с несчетным количеством серебристых молний и шлеме дополненной реальности на голове. Слишком широкие плечи и звериная настороженность.

Напряженная спина Флина мигом расслабилась. Он шагнул к новым людям, протянул руку.

– Олеся, я безумно рад, что вы приехали лично, – Овер даже со своего положения «а-ля предмет мебели» почувствовал волну тепла в голосе сына.

– В следующий раз предупреждай заранее, за неделю «Пустельга» стоит шестьдесят тысяч за билет, – хмыкнула женщина, отвечая рукопожатием, – а с нашей бухгалтерией фиг допросишься чего. Вот и пришлось, так сказать, на своих двоих.

[Нет, не она. Не похожа.]

[Пресвятой коннект, пан, с вас серебряные пули. В Пражском Граде таких артефактов хоть отбавляй, а кол осиновый я найду сам.]

Взгляды тем временем уперлись в пилота, но тот словно забронзовел, до смешного напоминая рыцаря Айвенго, не снимавшего шлем после победы. Шальная мысль подойти и помочь вспыхнула в голове Кристиана новогодним фейерверком. Боги Сети, хакер, что с тобой? Где твоя обычная тактика невмешательства и ухода в тень?

– Сколько до начала? – спросила Олеся, нарушая молчание.

Так-так-так. Крис почувствовал, как ее жесткий взгляд мазанул по нему наотмашь, и поблагодарил богов, что для посторонних не столь очевидно их с Флином родство. А вот почему ты вдруг стал этого стыдиться или бояться, сын, я поговорю с тобой после бала.

Флин прижал тонкие пальцы к виску. Десять секунд тишины.

– Меньше пяти минут.

– Задержи их еще на пять, – скомандовала женщина Флину, перехватывая управление ситуацией, и, уже обращаясь к Крису, добавила, – будете ассистентом. Флаер у нас был двухместный, уж извините, я своего не взяла.

Кристиан Вебер мягко уронил челюсть на пол. Так им еще не командовали в жизни. Ладно, тот случай, когда он Лисовскому помогал штопать Алексу грудь после пыток в лаборатории – не в счет.

[А представляешь, если б у тебя была жена такая…]

[Ну, это и так почти профессор Лисовский в юбке.]

И пока Лис шепотом ругал больное чувство юмора сероглазого хакера, тонкие разрядные пальцы, выполняя указания Олеси, расстегивали на спине пилота длинную молнию костюма, бегущую прямо по позвоночнику. Мужчина стоял неподвижно и не проявлял никаких признаков волнения, словно это происходило уже не раз. И вот белым ярким светом сверкнули обнаженная шея, чуть смуглые лопатки, одинокая родинка между ними…

Прага. Связанные лентой руки. Алекс.

Что происходит, черт раздери.

А Олеся уже гремит железом и цепляет длинные сети проводов из недр кресла к металлическим пластинам, которые Овер крепит к спине пилота. Последняя, на шею, в виде полуобруча. Мужчину прошивает разрядом то ли от холода металла, то ли от пальцев хакера.

– В кресло, – командует Олеся, а невидимый таймер, вжившийся Оверу под лопатку за годы жизни с Охотником, отсчитывает минуты до начала. Где-то на границе слышимости уже звучат голоса высоких гостей. Тяни время, Флин, что-то очень важное явно еще не сделано, я чувствую это.

Три минуты. Казалось бы, все готово. Пилот в кресле, система переведена в ждущий режим. Но женщина, по бейджу всего лишь старший научный сотрудник, а по факту самая настоящая Мойра, вскрывает у своего чемодана второе дно.

Две минуты. Рвется молния на левом рукаве пилотской куртки. Под тонкой кожей – паутинка синих вен. Игла шприца с обжигающе знакомой розовой жидкостью.

– Прикройте нас, – цедит из себя Олеся, а из шприца – раствор в вены.

И на последних остатках разума, еще не захваченных страшной волной узнавания, Овердрайв распахивает полы своего серебристого плаща, закрывая этих двоих своими крыльями от мира.

Тридцать секунд. Одним слитным движением перетягивается место инъекции, застегивается молния костюма, прячется шприц.

– А вот и наш опытный образец, – провозглашает тоненький женский голосок с порога этого чертового Колизея, и все, что остается, – не открывая лица, боком перетечь поближе к пульту управления, спрятав в кармане кабель подключения к имплантам. Где-то на периферии шумно выдыхает пилот с закрытым забралом шлема, что-то очень тихо шепчет Олеся, нехотя выпуская его руку.

– Позвольте представить вам нашего старшего научного сотрудника, Олесю Петренко, – кометой вылетел вперед Флин, оттягивая начало действа, – высококлассный специалист по…

– Я думаю, наши гости хотят видеть р е з у л ь т а т нашей плодотворной работы, – перебила парня женщина во главе процессии, и судя по тому, что Флин подбитой птицей делает шаг назад, это и есть генеральный директор «Дивайн», в которой едва держащийся на ногах Овер узнает Стейси, свою соратницу из далекого прошлого. – Мы готовы.

Это не вопрос. Это должен быть вопрос Олесе, побелевшей как мел и, наверно, только сейчас осознавшей, что новую оболочку еще никто не проверял на живом человеке, пилоту, вцепившемуся в поручни кресла, типичным местным кодерам в арьергарде толпы гостей.

Пилот легко вскинул руку и с размаху ударил ладонью по кнопке пуска в подлокотнике, и в тот же миг полукруг одной из стен превратился в огромный и пронзительно глубокий космос заставки пилотной программы. Гости восторженно выдохнули, а Овер мысленно поздравил себя с победой, ибо любую презентацию запоминают по первому и последнему слайду. А последний за тобой, пилот. Десять целей, и любая дверь на выход из этого транскода для волка-одиночки.

Пилот залогинился так стремительно, что зрители даже не успели прочитать введенное имя. Экран заполнился светящимися контурами кабины и приборов – сборку машины Крис сделал такой, чтобы в жестких рамках ТЗ дать максимум свободы выбора. Странно, наверно, но даже сидя в танке иметь возможность подогнать под себя хотя бы наклон кресла – мелочь, а приятно.

Видимо стараясь ввести зрителей в курс происходящего, а может просто для того, чтобы собраться самому, – пилот вывел крупным планом своих противников. Десять разных типов кораблей, отрисованных воображением Овердрайва, ушедшим в отрыв. Таких машин еще не будет минимум лет пятьдесят, а то и сто, но они кружились на своих местах в тонкой обтяжке бледно-голубых контурных нитей, словно пойманные в сеть вечного Сегодня, и поражали воображение. В правом нижнем углу осталось техническое окно для отслеживания импульсов пилота. Нет, мысли без специальной аппаратуры не засечь, но за неделю работы над кодом и отпуском без содержания на основной работе Крис уже начал угадывать по некоторым параметрам, что произойдет в тот или иной момент.

Пилот сорвал машину в форсаж. Компьютер перестроил свои корабли в ромб.

Мертвая петля. Новый круг. Слишком быстро для местного сервера, и две цели взрываются, ослепляя наблюдателей оранжевым пламенем. Выглядит эффектно, и плевать, что я так и не выяснил, может ли происходить горение при абсолютном нуле. Это лишь выигрыш времени.

Машина пилота вдруг начинает подтормаживать, попадая в прицел на радаре компа, вдруг занявшем весь левый угол экрана. Олеся рядом со стоном сжимает кулаки.

– Ну, давай же, отпусти его… – тихий шепот разрывает мир Овердрайва. Сейчас или никогда.

– Что вы ему вкатили?

Непроизносимое название неприличной длины, и, поймав непонимание во взгляде высокого худого человека в серебристом плаще, Олеся упрощает формулировку до короткого:

– Анальгетик. Иначе пока не получается.

Увернувшись от перекрестного огня, пилот завис на доли секунды посреди поля боя. Бегущие строки технической информации остановились. Кресло полыхнуло красно-зелеными огнями индикации.

– Есть, – выдохнула Олеся.

– А существует ли возможность поднять уровень реалистичности прямо сейчас? – поинтересовались из толпы гостей.

– Нет.

Язык ассемблера. Глас архангела.

Обернуться на голос Овердрайва никто не успел. Пилот ушел во все тяжкие, подныривая под цели на сумасшедших скоростях, выжимая из системы и себя самого максимум энергии и скорости реакции. Овер едва заметно вздрогнул, обжигаясь о воспоминания. Так Охотник порой вел сначала свой мотоцикл, потом красную «Ласточку», когда у него сносило крышу и самоконтроль. Да что там полеты… Стоит только вспомнить пляски на грани под куполом си-сферы и редкие, нестерпимо горячие ночи вместе.

Вспыхнуть и выложиться до конца.

Осталась одна цель. Пилот уже откровенно развлекался, давая компьютеру последний шанс спасти свою птаху. С десяток раз корабль, похожий на стеллсовский треугольник, попадал в прицел, но пилот не стрелял. Игра? Возможно.

Но она вышла из-под контроля. Космос стремительно трансформировался в тот самый купол си-сферы, статичные звезды превратились в мигающие точки активных подключений, а далекий голубой серп Земли неотвратимо разворачивался в Город-под-рекой.

Гости загомонили в том смысле, что заказ был на космос, а не на земные войны, мы же мирно существуем с соседними секторами, понимаете? «Понимаем, ага, – скривился Кристиан, втыкая кабель от полетной системы в импланты и подрубаясь к пульту управления, – только где вы врагов в космосе нашли, а?». Олеся, заметив движение соседа и словно поймав волну, развернулась и загородила плечом согнувшегося в три погибели Овера. А мы бы стали отличной командой, наверно. Но что же все-таки пошло не так?..

Пилот менял визуализацию. Это было совершенно необъяснимо, разве что он помимо прекрасных летных качеств еще и оказался первоклассным кодером, мигом сумевшим разобраться в недрах оболочки и переписать ее под свои желания. А желание оказалось настолько конкретным, что Овердрайву только и оставалось выбирать между тем, чтобы вцепиться зубами в рукав, давая пилоту вольную, и тем, чтобы своими правами разработчика досрочно прервать эмуляцию, а значит, подставить сына.

Ладно, пилот. Твоя взяла. Пусть все видят площадку на башне Департамента Безопасности, самую высокую точку транскода. Пусть они видят, как ты отпускаешь свою цель из концентрических кругов прицела. Пусть они видят, как ты уводишь машину в крутое пике с макушки этой башни до самого дна Реки, отчаянно тормозишь, задираешь носовой обтекатель вверх и стреляешь, почти не целясь. Пусть они видят последний, десятый фейерверк над твоей головой и ликуют.

А я позволю себе один вопрос.

Кто ты, маска?

<Проверка авторизации>

login: Dreamhunter

password: overdriven

<Отключение эмуляции>

Гости восторженно хлопали в ладоши в ярком свете включившихся потолочных софитов. Гендиректор стояла на фоне потухшего экрана и принимала поздравления. И все как один, рвались пожать руку пилота. Крис, который все еще пытался восстановить дыхание под тихие увещевания Лисовского в голове («спать надо больше, мало ли чего примерещится после такого, и вообще сетевых имен мало, а людей много»), постарался занять стратегически выгодную позицию, чтобы увидеть, наконец, лицо пилота. Но в планы Олеси показ дрессированных зверей явно не входил.

– После таких нагрузок мы не можем сразу вернуть летчика в реальный мир, – разливалась она соловьем, мигом запрятав поглубже командно-административный тон, – во-первых, слишком яркий свет, во-вторых полеты – это серьезная задача для ментального контроля…

Одним словом, она их заговорила, а тут уже и Флин, почуявший неладное, тоже переборол свое любопытство и начал отвлекающими маневрами выводить толпу из Колизея. И каждый из уходящих показывал поднятый вверх большой палец. Будет жить, говорят.

Через пять минут они остались в первоначальном составе. Олеся по-прежнему грудью закрывала подход к креслу, Флин привалился к дверному косяку, а терпение Криса мало-помалу изживало свои последние проценты. Послушаться бы Лисовского, уйти молча, действительно, мало ли Охотников за мечтой, срывающихся в крутое пике с башни Департамента Безопасности… Стать прежним. Зеркалом для всех, сплошной серебристой амальгамой для себя. Овердрайвом без Охотника.

– Уходите, – Овер услышал в голосе Олеси мольбу.

Взгляд скользнул по креслу и пилоту, отчаянно скребущему пальцами о подлокотник кресла. Прерывистое дыхание разрывало тишину через микрофон его шлема.

– Пожалуйста, уйдите.

Черная ткань костюма. Серебристый блеск расстегнутой молнии. И капля алой крови, медленно текущая по обнаженной шее к металлической грани датчика.

– Если кто-нибудь узнает про него, то заберут как подопытного кролика.

Овер закрыл глаза и отвернулся. Ладно. Любая дверь и на выход. Но копии ауры твоего пилота, Олеся, у меня остались. И не будь я Овердрайвом, если не узнаю, кто летал сегодня так высоко и долго.

– Черт с ним, вашим режимом тотального инкогнито, – бросил Крис, – допустим, я не видел, чем вы тут балуетесь, но чтоб привели летчика в чувство. Флин, проследи… в смысле, проводите меня до выхода.

– Тише, тише… – прошептала Олеся, склоняясь над пилотом и осторожно стягивая с него шлем. – Мы одни, не бойся. Господи, как из носа хлещет… Сейчас, секунду…

Звук разрываемой ткани. Хороший был халат, но все равно уже. Белая ткань, прижатая к лицу пилота, мигом покрылась бурыми пятнами.

– Дай… мне пять минут, – прошептал летчик хрипло. – И глоток воды. Прочь отсюда. Не могу…

– Куда прочь-то? – удивлению Олеси не было предела, и чтобы хоть как-то разрядить обстановку, она врубила свою внутреннюю язву на полную. – Думаешь, я достаточно сильная женщина, чтобы вынести такой полутруп, как ты, на руках из этого долбанного небоскреба?

Синие глаза пилота полыхнули огнем джихада. Он рывком поднял себя из кресла, с трудом удержавшись на ногах.

– Ты меня еще очень плохо знаешь, – выдавил он из себя, отнимая от лица бурую от крови ткань.

Олесю прошило разрядом понимания. Упасть без чувств можно только дома. Ну или там, где никто не будет вызывать скорую, а просто возьмет за руку и обнимет. Она скинула с плеч разорванный халат, оставшись в узком платье-футляре. Сброшены маски, отключены триггеры.

– Уходим, – кивнула Олеся, подхватывая чемоданчик с пола. – Шлем на голову только. Хотя бы до парковки.

У стойки администратора Крис и Флин, молчавшие весь путь с 47-го этажа, остановились. Говорить было так много о чем, что лучше и не начинать. Но одно было ясно безоговорочно – работа не закончена. А сегодня вечером будет очень долгий и обстоятельный разговор. Обо всем.

– Фли-и-н!

Летящее облако сплошного расстройства впечаталось в белый пиджак с кровавым подбоем.

– Майя?! Что случилось, светлая?

Флин сжал хрупкие девичьи плечи, пытаясь окутать плачущую девушку своим теплом. Крису даже показалось на миг, что он просто видит это оранжевое сияние, как мягкий плюшевый плед.

Девушка захлебывалась плачем на плече Флина, а Крис, которому ничего не стоило сейчас пробить хрустальный лед ментальных защит и узнать причину слез… Пробил и узнал. И теперь молчал, как партизан на допросе.

– Меня… увольняют… – выдавила из себя девушка. – Я в списках на сокращение. Тебя там нет, благодарение богу…

Флин молча обнимал девушку и смотрел отцу в глаза. И об этом мы тоже поговорим, Овердрайв. Все зашло слишком далеко.

Олеся с пилотом вынырнули из лифта. Окрыленная прямой видимостью свободы, – каких-то пара десятков метров до стеклянных дверей, за которыми кипит проспект, – она уже рванула была на крейсерской скорости вперед, но пилот не сдвинулся с места. Олеся замерла. Черт бы побрал этот шлем, и не поймешь, на что он смотрит. Хотя…

В дальнем углу, у стойки администратора, Флин Вебер обнимал какую-то девушку. А рядом с ними стоял этот, высокий, в серебристом плаще.

– Кто он тебе? – спросила Олеся наугад, не уточняя, о ком говорит.

Рука пилота, то ли державшая, то ли державшаяся за ее локоть, дрогнула.

– Неважно, – хрипло ответил пилот.

Зеркальный пол уходил из-под ног и за границей дверей сменился асфальтом. Олеся выдохнула, сбрасывая напряжение последних часов. А, к черту приличия! Могу же я, наконец, забыть, что мне за семьдесят и сделать то, что хочется? А снег такой пушистый и искрящийся, что только ангелов делать.

Ведь все мы немного дети. До конца жизни.