Текст книги "Ворона для Царя"

Глава 11

– Ой, Люська, что-то страшновато. А вдруг они к ним не ездили? Или ездили, да забыли сказать, чтобы нас не трогали. Может, сначала к кому-нибудь из класса сходить на разведку, и узнать Царь в школе или нет?

– Шаман слов на ветер не бросает! Я надеюсь… – скидывая учебники в сумку, ответила я. – Вчера школу прогуляли. Не хватало еще, чтобы классная домой заявилась! Надо идти!

– Надо идти! – передразнил меня Юрка. – Конечно, не с тебя штаны сняли! – он встал с моей кровати и тяжело вздохнул. – Смелая нашлась…

– Думаешь, мне не страшно?

– Ой, да ты и ночью в подвал под тревожную музыку пойдешь, знаю я тебя, – Юрка поднял свитер и гордо заявил. – Смотри, что я придумал!

Я чуть со смеху не упала, когда увидела полосатые подтяжки, прикрепленные к брюкам.

– Чего хохочешь? Зато штаны не стянут! – он оттянул лямку и тут же отпустил, шлепнув по голому животу. – Видала, как крепко держатся!

* * *

На всякий пожарный мы решили прийти в школу со звонком. Я побежала на третий этаж в кабинет химии, а Юрка на первый, на биологию.

– Мухина, у нас урок в восемь часов начинается, а не в восемь ноль пять! – строго сказала учительница и кивнула мне на свободную парту.

– А она у нас не Мухина, а Улиткина! – выкрикнул Степанов. – Сами понимаете, пока доползёт, пока переоденется, – в классе послышались смешки. Проходя мимо этого умника, шлепнула по его кудрявому затылку.

Весь урок Дашка с Иркой о чем-то шептались. Химичка им раз пять сделала замечание, а потом Ирку пересадила за мою парту. Та минут пять помолчала и заговорила теперь уже со мной.

– Ты в курсе, что Царев в больнице лежит? – шепнула она.

– Нет.

– Блин… – нахмурилась Ирка.

– А что с ним?

– Да говорят, драка была какая-то. Очень кровавая. Всем крестовским ноги и руки переломали. Царю больше всех досталось.

– Ужас… – в груди что-то сдавило от ее слов.

Да, с одной стороны, мы освободились от Царя и всей его компашки. Но с другой… А если они его инвалидом сделали?

– А с чем он в больнице лежит? – прошептала я.

Ирка пожала плечами.

– Ты про бановских слыхала?

– Так, немного… – соврала я.

– Говорят, это они наших избили.

– Щеглова! – я вздрогнула от громкого голоса учительницы. – Я тебя зачем к Мухиной посадила, чтобы ты с ней поболтала? Может, вам чаю с баранками принести, а мы все выйдем в коридор, чтобы вам не мешать?

Ирка уткнулась в учебник и до конца урока не проронила ни слова.

После химии я побежала на первый этаж искать Юрку. В коридоре наткнулась на Хохла. У него под глазом был сине-фиолетовый синяк и забинтована левая рука. Хохол, увидев меня, опустил глаза и быстро зашагал в противоположную сторону.

– Людка! – в конце коридора махнул рукой Юра и со счастливой улыбкой бросился ко мне навстречу.

Я шла к нему с каменным лицом.

– Ну что, наши победили! – радостно крикнул он и давай меня обнимать. Я его тут же отпихнула.

– Ты дурак? – крикнула я в его радостное лицо. – Ты вообще в курсе, что Царь в больнице?

– Конечно! Весь класс об этом гудит. Зато теперь и на пушечный выстрел к нам не приблизится! Всем его дружкам вчера хорошенько досталось. У кого переломы, у кого сотрясение. Но этому гаду больше всех досталось!

– Юра, очнись, – я пощелкала пальцами возле его лица. – А если бы его убили? Ты понимаешь, что это мы были бы в этом виноваты!

– А ты когда к бановским шла, о чем думала? Что они возьмут с собой шампанского, конфет, и пойдут с ним мило беседовать? Мы ведь оба понимали, что будет драка! Что прольется кровь!

– Идиот… – вздохнула я. – Опять «Бригаду» смотрел? Бандит ты недоделанный, который носит подтяжки, чтобы штаны не стянули, – дала ему щелбан и пошла в столовку.

Юрка постоял несколько секунд и побежал за мной.

– Да ладно тебе, Царь же не умер! У него с ногой что-то и сотрясение мозга. Я считаю, что он это заслужил! – Юрка ткнул пальцем в свой ожог. – Зато те, кто вчера уцелел в драке, теперь меня стороной обходит. Я после биологии в тубзик зашел, а там Сиплый, я по привычке назад попятился, а он мимо меня прошел и даже плечом не задел, даже слова ни сказал! Я чуть не присел от удивления! Во, думаю, как их шуганули! Значит, Шаман свое слово сдержал и передал им, чтобы нас больше не трогали. А значит, мы с тобой выиграли эту войну! И нас больше никто не тронет! Радоваться надо, а не с кислой миной ходить!

Царь в сознании, и не при смерти, фух… И я поймала себя на мысли: вот почему я его жалею? Он унижал меня, отрезал волосы, угрожал подпалить мою руку зажигалкой. Наверняка он не думал о том, как мне было больно, обидно, стыдно, противно, когда мне в лицо смеялись, когда я, вымазанная в грязи, стояла на коленях и плакала. Воскресив в памяти эти жуткие воспоминания, я успокоилась и прекратила карать себя за то, что Царь сейчас в больнице. Да и травмы у него не смертельные.

Я взяла рис с рыбной котлетой и компот, Юрка – макароны с сосиской и чай. Устроились за свободным столиком.

– Ты в субботу пойдешь на свадьбу? – спросила я, разрезая вилкой котлету на маленькие кусочки.

– На какую свадьбу? – удивился Юрка.

– Какая-то мамина коллега замуж выходит. Нас вместе пригласили. А что, тетю Олю не позвали?

– Не знаю. Она мне ничего не говорила, – пожал плечами Юрка и откусил сосиску.

– А если позвали, то пойдешь?

– А ты?

– Я как ты.

– И я как ты.

– Тогда давай пойдем?

– Давай!

Съели все до последней крошечки, выпили чай и компот, и отправились на следующий урок.

– Погоди, я гляну в каком кабинете английский, – подбежала к расписанию, посмотрела номер кабинета и поспешила обратно к Юрке, но застыла на месте, когда увидела, как мне на встречу идет милиционер, а за ним четверо из компашки Царя. Хохол и Чиж с фингалами, Сиплый с разбитой губой, и Климов из 11 «А» хромал последним.

– Куда он их ведет? – шепнула я Юрке.

– Н-наверное допрашивать будут… – смотрел им в след Юрка. Лицо у него уже не было таким радостным.

– Юр, а если они скажут, что это мы на них бановских натравили, что тогда будет?

– Хана нам будет М-муха… Х-хана…

– Как минимум предки узнают. Моя меня со свету сживёт!

– Да н-нас за такое могут из школы о-отчислить! Наши м-мамки для директора никто, в отличие от Царёвской.

Мимо нас как пуля пролетела Юркина классная, а за ней директриса. Прозвенел звонок на урок.

– Давай за ними! – Юрка схватил меня за руку, и мы побежали в коридор.

Выглянули из-за угла. Директриса вошла в один из кабинетов и закрыла за собой дверь. Мы прокрались к нему на цыпочках. Юрка наклонился и прислонился глазом к замочной скважине.

– Ну, что там? – шепнула я.

Он прислонил указательный палец к губам. Я отпихнула его от двери и заняла позицию у замочной скважины.

За первыми партами сидели женщины в верхней одежде. Одну из них я узнала – мать Сиплого. Она раньше работала в нашей школе сторожем. А другие, видимо, матери остальных. Парни стояли у доски с опущенными головами. Милиционер сидел за учительским столом и что-то записывал на листок, а рядом с ним, одинаково скрестив руки на груди, стояли учительница и директриса.

– Так и будете молчать? – спросила парней директриса. – Расскажите всё, что вам известно. Не нужно никого покрывать. Преступников нужно наказывать, и этим займется милиция! – Юрка бросил на меня испуганный взгляд, и плотнее прижался ухом к двери.

– Мальчики, Саш, Дима, ну вы же понимаете, что все это очень серьезно, – сказала одна из матерей. – А если бы вас убили? – всхлипнула женщина.

– Покрывают каких-то бандитов! – добавила мать Сиплого. – Говорите, кто это с вами сделал!

– Мы уже сказали, – ответил Хохол.

– Поскользнулись и упали со ступенек?

– Да, – подтвердил Сиплый.

– Все дружно? – прищурилась Юркина классная.

– Да, – кивнул Чиж.

– И заработали синяки под глазами? – спросила чья-то мать.

– Да, – хором ответили они.

– Максим Царев тоже упал? – крикнула директриса. – Ему предстоит сложная операция на ноге! А помимо этого у него сотрясение мозга и множественные ушибы! О чем вы думаете, скрывая имена тех, кто с ним это сделал? Они обязаны понести наказание, а не разгуливать по городу, калеча школьников!

– Полностью поддерживаю! – сказала классная. – Подумайте, как нелегко сейчас вашим мамам! Теперь они побоятся выпустить вас из дома, пока по улицам разгуливают такие страшные компании, способные избить до полусмерти!

– Их запугали, – сказала мать Сиплого.

– Никто нас не запугивал, – отрицал Чижов.

– И не бил, – подхватил Климов. – Сказали же, что ходили в общагу к другу, а там крыльцо очень скользкое.

– Вам что-нибудь известно о компании, которую называют «Бановские»? – неожиданно спросил милиционер.

Парни переглянулись.

– Слышали что-то, но лично не встречались, – ответил Хохол.

– И они не имеют никакого отношения к вашим синякам? – строже спросил Милиционер. Сиплый усмехнулся.

– Ну, если это они устроили каток на крыльце, то…

– Перестань! – крикнула мать Сиплого. – Есть несколько свидетелей, которые видели драку! О каком крыльце вы говорите! За дураков нас держите?

– В школе говорят, что вас избили эти самые… как правильно? – спросила директриса у милиционера.

– Бановские.

– Бановские! Как вы можете это объяснить?

– Врут.

– Слухи.

– Сказки.

По очереди ответили парни.

– Так, ладно, идите на урок! – прикрикнула на них директриса.

– Бежим! – я схватила Юрку за руку, и мы бросились в мужской туалет.

– Я отлить! – раздался голос кого-то из парней, и открылась дверь в туалет.

Мы с Юркой как мыши прошмыгнули в одну из кабинок, а уже через секунду хлопнула дверь соседней.

– Чиж, ты чего, от страха обделался? – это уже был Сиплый.

Хлопнула дверь еще одной кабинки.

– Ага, чуть в штаны не навалил, – засмеялся Чиж.

– Клим, идиот, язык бы ему вырвать! Нафига он одноклассникам рассказал про бановских? Теперь вся школа только об этом и говорит.

– Точно уж идиот! Да ладно, главное мы отрицаем, что это они нас. А без наших показаний менты к ним не сунутся.

Снова хлопнула дверь одной из кабинок и через секунду включился кран с водой.

– А я вот думаю, ну и что, что они нас припугнули не говорить ментам, а если мы возьмем и сдадим их? Пусть посадят.

– Чиж, ты дебил? – послышалось из соседней кабинки. – Всех все равно не посадят, их там человек пятьдесят. И те, кто останется на свободе, выполнять обещание данное нам вчера: на куски покромсают и по мешкам расфасуют!

– Ну так-то да, согласен. Надо этим двум упырям, Вороне и Фоме, головы открутить! – злобно проговорил Сиплый.

– И не говори! Кто бы мог подумать, что эти хлюпики к бановским попрутся! – раздался громкий звук смывного бочка, и хлопнула соседняя дверца.

– Как мне сегодня хотелось Фоме по тыкве настучать. Руки чесались на биологии!

– Не, Чиж, пока не стоит их трогать. Вот Царь оклемается, в школу вернется, и обязательно что-нибудь придумает. Он это дело так не оставит!

Сиплый и Чиж вышли из туалета. Я подошла к раковине и окатила лицо холодной водой.

– Как бы не так! – Юрка показал фак закрытой двери. – Царю ясно дали понять, чтоб к нам не совался. А если сунется, так за нас есть кому постоять, правда Муха? – засмеялся Юрка и похлопал меня по плечу. – Ну, теперь-то ты довольна? – Нас никто не сдал, и больше никто не тронет! Мы свободны, Муха, свободны! – Юрка потряс меня за плечи.

– Думаешь, Царь долго пробудет в больнице? – спросила я, игнорируя Юркину радость.

– А тебе-то не наплевать? – усмехнулся он. – Сколько надо, столько и пробудет.

– Ему какую-то операцию будут делать…

– Пф, – закатил глаза друг. – Да хоть две! Мне его нисколечко не жалко.

Юрка вышел из туалета с довольным лицом, и со словами:

– И всё-таки наши победили!

А во мне не было ни радостного ликования, ни чувства торжества. С того момента, как я услышала про операцию, в моей голове поселились очень страшные мысли: ведь его и правда могли сделать инвалидом… А это куда страшнее отрезанных волос и стянутых штанов. Каким Царь вернется в школу? Будет с опаской обходить нас стороной, или наоборот, обозлится еще больше?.. Одному богу известно, победили мы, или положили начало новой, еще более опасной войне…

Глава 12

Такси припарковалось у красивого двухэтажного здания ресторана с большой неоновой вывеской «Камчатский краб». На крыльце нас уже ждали Юрка, держащий в руках букет розовых роз, и тетя Оля.

Мы все дружно вошли внутрь. Какая-то бабуля проводила нас в гардероб. Я сняла осеннее пальто (мама разрешила мне поехать в нем, иначе спортивная куртка никак не смотрелась с платьем). Юрка прошел к зеркалу поправлять галстук-бабочку. А когда оторвался от себя красивого, бросил на меня быстрый взгляд, а уже через секунду таращился с отвисшей челюстью. Увидев мой наряд, друг аж глаза потер, как будто всю жизнь был слепой, а сейчас прозрел.

– Обалде-е-еть, Муха, – Юрка, раза три обвел меня восхищенным взглядом. – Какая ты красивая!

– Ты тоже ничего, – хихикнула я.

В основном я видела Юрку в вытянутых кофтах, потертых джинсах и дырявых носках. А сегодня он приоделся, так приоделся: белая рубашка с черной бабочкой, черная жилетка и брюки с четкими стрелками, волосы уложены на пробор. Я на него загляделась.

А вот мне на новое платье мама не раскошелилась. Предложила пойти в школьной юбке – карандаш и блузке. Но мне пришла идея поинтересней: в пакете с вещами, которые мне стали малы, нашла синюю облегающую кофточку, у которой сильно селись рукава. Я их еще немного отрезала, так, чтобы было чуть ниже локтя. А от летнего сарафана, который был весь усыпан красными цветочками, отрезала юбку и пришила ее к кофточке. Из остатка ткани сделала поясок, который скрыл шов между юбкой и кофтой. Все ниточки обрезала, складочки расправила и как следует отпарила свое новое платье.

Подзавила волосы, накрасила ресницы маминой тушью, а губы ее же блеском. С собой взяла тесные туфли, те, которые мне купили на первое сентября. Подумала, что лучше уж в них, чем в сапогах, у которых вместо язычков болтаются булавки.

Я впервые была в таком красивом месте: огромный зал с белыми колоннами, которые были украшены небольшими букетиками из живых цветов. Много света и прожекторов, играла музыка, а столы, накрытые белоснежными скатертями, ломились от еды. Чего тут только не было: заливное, салаты, рулетики из ветчины, запеченная рыба, пироги, и много вина и водки.

Столы стояли буквой «П», по бокам сидели нарядные гости, а на «шапке» буквы «П» – жених и невеста.

Пошли поздравительные тосты. Очень длинные и трогательные речи родни жениха и невесты у многих вызывали слезы. Даже моя мама всплакнула. Интересно, ее речи тронули, или то, что не она сидит рядом с женихом красавчиком?

– За это надо выпить!

– А мы не возражаем!

Гости стали чокаться, а мы с Юркой за обе щеки уплетали все, что набрали на тарелки.

– Наши-то, проголодались, – посмеялась тетя Оля, глядя на нас с Юркой.

Она сегодня была очень красивая: красное платье с глубоким вырезом, волосы убраны в ракушку, неброский макияж. А моя мама нарядилась так, будто это не свадьба ее коллеги, а ее собственная: белое платье в пол, в волосах какие-то цветочки, макияж очень яркий, прям голливудская актриса, не иначе.

Мамин Жора не смог прийти. Я слышала, как она в гардеробе говорила тете Оле, что у него какие-то серьезные проблемы. А тетя Оля ответила, что у мама спец по проблемным мужикам.

Начались конкурсы с переодеваниями. Тамада отвела нас с Юркой в подсобку и нацепила на меня большой рыжий парик и какое-то очень широкое черное платье. А на Юрку напялили парик с пышными черными кудрями и серебристый пиджак.

– О, как раз! – засмеялась тамада. – Вылитый Киркоров!

Юрка был высокий, стройный, и костюмчик пришелся ему впору. А вот я выглядела дистрофичной Аллой Пугачевой: балахон на мне висел как мешок на палке.

Объявили наш выход, и под песню «Зайка моя» мы с Юркой вышли в зал.

Я чуть не упала со смеху, когда он стал открывать рот.

– Рыбка моя, я твой глазик, банька моя, я твой тазик, ты стебелек, а я пестик, мы навсегда с тобой вместе! – он поднял меня на руки и закружил. В зале все смеялись и хлопали.

– Крестик ты мой, я твой нолик, ты мой удав, а я кролик, – продолжил Юрка. А я стояла на месте, и раскачивалась как маятник, пока в самом конце не запела Пугачева.

– Я ночьями плёхо сплю, потому что я тебья люблю, потому что я давно-давно тебья люблю-ю-ю, – широко открывала рот я.

В конце Юрка подхватил меня на руки, с моей головы слетел парик, что еще больше развеселило гостей. Он закружился так сильно, что когда поставил меня на ноги, я еще несколько секунд пыталась сфокусировать взгляд на магнитике для холодильника в виде гамбургера, который дали мне в качестве приза за участие. А Юрке подарили свисток. Мы поклонились и, смеясь, побежали в подсобку.

– Пошли на улицу, Муха. У меня голова мокрая от этого парика. Надо бы освежиться, – Юрка расстегнул верхние пуговицы на рубашке, а затем очень заботливо поправил мои волосы.

– Кудри спутались, – улыбнулся он. – Пугачева ты моя!

Друг взял меня за руку, и мы протиснулись сквозь танцующих людей к гардеробу. Юрка вынес свою куртку и мое пальто. Мы вышли на воздух.

– Семки будешь?

– Давай!

Юрка достал из кармана горстку семечек и насыпал мне в руку.

Мы минут пять щелкали семечки, смеялись над нашим выступлением, и обсуждали машины, припаркованные у здания.

– Короче все гости олигархи, – глядя на черные иномарки, выстроенные в ряд, заключил Юрка.

– Ага. Только почему-то вон те, – я кивнула на несколько машин с лентами и шарами. – Все украшены. А эти нет, – я взглянула на ряд тонированных иномарок.

За нашими спинами послышались мужские голоса. Мы синхронно обернулись, и, увидев толпу парней, выходящую из ресторана, отошли в сторонку.

– Я таких не видел за столом, – тихо сказал Юрка, глядя на черную тучу спускающуюся по ступенькам.

– Я тоже…

Может, пойдем? – предложил Юрка.

– Пожалуй, – согласилась я.

Мы поднялись по ступенькам. Я потянула на себя дверь и тут же отлетела от резкого толчка. Если бы Юрка меня не удержал, то я бы точно пересчитала все ступеньки своим позвоночником.

– Я тут никого не убил? – послышался голос.

Я подняла глаза и застыла, как будто встала на мину и теперь боялась сделать шаг. В метре от нас стоял Шаман, и, судя по его широкой улыбке, он нас узнал.

– Привет! – воскликнул он.

За нашими спинами затихли голоса той компании.

– Привет! – поздоровалась я.

Шаман пожал руку Юрке.

– А вы тут какими судьбами?

– Мы это, на свадьбе, – ответил Юрка.

– Поженились что ли? – посмеялся над нами Шаман. Мы криво улыбнулись и помотали головами.

– А мы тут отмечаем рождение сына у друга.

Теперь стало понятно, почему те черные иномарки без ленточек. Это машины не гостей жениха и невесты, а бановских.

– Люда! – из-за спины Шамана выглянула моя мама.

Он обернулся к ней.

– Добрый вечер! – вежливо поздоровался Шаман.

– Добрый… – с хмурым лицом ответила мама и недовольно покосилась на нас с Юркой. – Ребята, там горячее принесли. Пойдемте.

Когда мы проходили мимо Шамана, я невольно взглянула на него и встретилась с его ослепительной улыбкой и глазами, цвета кока-колы, которые смотрели на меня в упор. Я почувствовала резкий приток крови к лицу. Наверное, покраснела от смущения.

– Наша крыша, – улыбнулся Юрка, снимая куртку.

Когда отправила пальто в гардероб и вышла в холл, заметила, что Шаман все еще стоял в дверях и теперь уже смотрел на мои ноги. Я одернула юбку. Он, как будто резко выйдя из размышлений, поднял глаза на меня, улыбнулся чему-то своему, подмигнул и вышел на улицу.

В конце коридора заметила стеклянную дверь, на которой была табличка «Закрыто на спецобслуживание». За дверью виднелась лестница наверх. Видимо там сегодня отдыхают бановские.

– Люд, а с кем это вы разговаривали? – мама остановила меня у входа в зал.

– Парень спросил зажигалку, – ответил за меня Юрка.

– Нашел, у кого спрашивать! – фыркнула мама и танцующей походкой вошла в шумный зал.

– Чего он так на тебя пялился, – проворчал Юрка.

– Не знаю… – пожала плечами я. – А что, ревнуешь?

– Вот еще!

– Ревнуешь, ревнуешь, – засмеялась я.

– Переживаю, дурочка! Еще короче юбку нацепи в следующий раз! – гаркнул друг и, взяв меня за руку, повел в зал.

Заиграла медленная и очень красивая песня Земфиры. Юрка быстренько доел бутерброд с красной рыбой и пригласил меня на танец. Мы прошли в центр зала, где уже танцевало много парочек. Юра положил руки на мою талию, я – на его плечи. Его лицо переливалось от мигающих огоньков всеми цветами радуги. Он смотрел на эти огоньки, а я – в такие родные зеленые глаза, которые я могу узнать из сотен тысяч глаз. И снова думала: а что если и правда нам взять и начать встречаться? Ведь он всё, что у меня есть, кроме бабули, конечно. Тот, с кем я делила обеды в школе, тот единственный, с кем я всегда была собой, тот, с кем мы убегали, прятались, боялись, тот, с кем мы вместе проходили через ад, и через все уровни в «Марио». С кем делили скитлс поровну, и если оставалась лишняя, то ее раскусывали пополам. Тот, кто носит подтяжки, чтобы не остаться без штанов, но все равно идет со мной в тыл врага.

Что будет, когда мы окончим школу? Он поступит в техникум, я – в швейное училище. И он точно найдет себе там новых друзей, и… подруг. Мы больше не будем заходить друг за другом в школу, и выходить оттуда только вместе. Неважно, у кого больше уроков, или меньше, все равно вместе. Разве я могу допустить, чтобы он достался какой-то другой девчонке? Чтобы он ходил с ней за руку и смеялся от ее шуток. В ту секунду, когда я представила Юрку с другой, мне стало так страшно его потерять. Я сильнее прижалась к его груди и тихонько подпевала Зефире.

Плавятся шасси, искрятся стопы, Я тебе друг, а ты мне не то чтобы. Очередь в кассы, хмурые копы, Я тебе друг, а ты мне, ну, кто мне ты.

Если бы можно в сердце поглубже Вклеить портреты, И я на память оставлю Свои сигареты…

* * *

Конкурсы чередовались с перерывами на перекур и тостами. Кто-то подрался на улице, кто-то уснул в тарелке с салатом, а наши мамы весь вечер танцевали и пили вино. Мы с Юркой часам к девяти начали зевать.

– Ребят, может, вас домой на такси отправить? – предложила тетя Оля.

Моя мама поддержала ее идею и пошла к администратору, чтобы вызвать такси. Тетя Оля кивнула нам в сторону гардероба.

– Сейчас мам. Иди, мы догоним! – крикнул Юрка и затолкал в рот несколько ложек «Оливье». А затем шпионским взглядом огляделся по сторонам.

– Ты что задумал? – спросила я.

Юрка, ничего не ответив, схватил со стола бутылку вина и спрятал подмышку. Я хихикнула. Кажется, наш вечер только начинается.

– Возьми мою куртку и жди у туалета, – шепнул мне на ухо Юрка.

Все прошло гладко и в такси мы ехали с бутылкой красного вина.

– Давай тут вылезем, и денег немного сэкономим, – предложила я, когда машина проезжала мимо парка.

Мы не доехали до нашего дома три улицы и заплатили таксисту на двадцатку меньше. На эти деньги купили чипсов и один пластиковый стаканчик. Устроились в парке на скамеечке.

Я один раз пробовала вино, только белое. Как-то на мамином дне рождении, пока все танцевали, я глотнула из чьего-то бокала и чуть не подавилось. Оно напомнило мне прокисший компот.

Юрка минут двадцать воевал с бутылкой, пытаясь достать из горлышка пробку. Проковырял ключом дырку в пробке, попытался воткнуть в нее этот ключ, но ничего не вышло. Пробка сверху рассыпалась, но даже на миллиметр не вылезла из горлышка.

– Вот засада, – пропыхтел Юрка.

– Ну и ладно. Обойдемся без вина, – улыбнулась я. – Иди сюда. Погреешь хоть.

Юрка поставил бутылку на скамейку и сел рядом со мной.

Мы одни были в парке освещенном тусклыми фонарями. Сидели на холодной скамеечке прижавшись друг к другу, ловили ртом падающие снежинки, смеялись, вспоминая какие-то разные истории, ели чипсы. Мне было так хорошо и без всякого вина, но… чего-то все равно хватало. Или Юркино преображение сегодня так повлияло на меня, или наболевшие мысли о том, как я не хочу его терять.

– Так тихо и спокойно… – пристроив голову на Юркино плечо, улыбнулась я.

– Романтика, – хрустел чипсами Юрка.

Я взяла у него пакет чипсов и положила его на скамейку. Развернулась и взяла друга за руку.

– Юр… поцелуй меня.

Закрыла глаза в ожидании его губ. Но вместо долгожданного поцелуя тишину парка нарушил его громкий смех.

– Мухина, ты ж вроде на свадьбе сок пила! – его ладонь выскользнула из моей руки.

Я обиженно взглянула на него, надела капюшон и отвернулась.

– Я тебе не нравлюсь? – пробурчала я.

– Что за глупые вопросы, Муха? – слегка толкнул меня в спину Юрка. – Мы же вроде всегда были друзьями, чего на тебя нашло?

– Нравлюсь или нет?

– Ну, нравишься… только…

– Тогда почему не целуешь? – перебила я.

– Я тебе еще тогда говорил, что целовать тебя, тоже самое, что целовать Ульянку, мою сестру. Я же тебя с детства знаю!

– Ну и что? – крикнула я. – Между прочим, друзья детства тоже могу встречаться, а потом женятся и рожают детей. Представь себе, детей рожают! А для этого не только целоваться нужно! – скинула капюшон и резко повернулась к нему. – Юра, а может, мне в темный выкраситься? Может, подстричься как-нибудь? Скажи, я совсем не привлекательная, да?

– Да хватит тебе! Все у тебя нормально. Ты красивая, стройная и веселая. Мне с тобой никогда не бывает скучно.

– Да причем тут это? – крикнула я так громко, что птицы спорхнули с деревьев. – Юр, я любви хочу, понимаешь? Целоваться, гулять с парнем за ручку, чтобы меня в кино приглашали, дарили шоколадки. Мне семнадцать, а я еще ни разу по-настоящему не целовалась! – из моих глаз вырвались слезы. – Можешь начинать крутить пальцем у виска, но хочу, чтобы ты это знал: после того поцелуя в гаражах, во мне поселилось какое-то новое чувство. Не знаю, что это… Ни в пятом, ни в шестом, ни в десятом классе, я не испытывала ничего подобного. Школьная жизнь казалось бесконечностью, как и наша дружба. А сейчас, стоит только подумать, что после выпускного наши пути разойдутся, мне становится так страшно потерять тебя. Я не хочу, чтобы однажды ты, прогуливаясь с другой девочкой, рассказывал ей про свою подругу детства. Я хочу, чтобы и после выпускного ты был моим, но… только уже больше, чем просто другом, – я взала его за руку и с большой надеждой на взаимность, спросила: – А что чувствуешь ты?

Юрка надул щеки и медленно выпустил струю воздуха. Молчал. Как будто не мог ответить мне этой взаимностью, но не знал, как бы смягчить свой ответ.

В этой гробовой тишине внутри меня взрывались бомбы:

«Он не хочет быть со мной»

«Я не нравлюсь ему»

«Ему плевать на мои чувства»

Я резко соскочила со скамейки и побежала к выходу из парка. Позади послышались быстрые шаги.

– Муха, ты чего? – Юрка дернул меня за руку.

– Отвали! – всхлипнула я.

– Ладно… – он засунул пакет с чипсами в карман и резко развернул меня к себе. – Целоваться хочешь? Давай! – раздраженно сказал Юрка, оплевав меня крошками от чипсов, закрыл глаза и потянулся к моим губам.

– Дурак ты Фомичев… – вымученно улыбнулась я, и пошла к дороге.

До нашего района шли молча. Он так и не нашел слов, чтобы любезно отшить меня с моими нахлынувшими чувствами.

Я сказала Юрке не провожать меня до дома. Хотелось поскорее остаться одной и взорвать оставшиеся бомбы. Всю дорогу сдерживалась от того, чтобы не разрыдаться. Старалась быстро смахивать слезы, чтобы он их не заметил. Зачем я вообще заговорила с ним о чувствах? Ведь так можно и дружбу спугнуть…

Мы подошли к его общаге, бросили друг другу холодное «пока», и я медленно двинулась к своему дому. Пинала рыхлый снег под ногами, роняла слезы, а внутри все скребло от Юркиных слов: с тобой никогда не бывает скучно, но…

Я что ему, шут гороховый, чтобы его веселить всю жизнь?

– Люда!

Я вздрогнула от громкого голоса, подняла глаза и застыла на месте. На углу моего дома стояла черная иномарка в которой сидел… Шаман. Он вышел из машины и направился в мою сторону. В голову, опережая друг друга, полезли вопросы: зачем он приехал сюда? Что ему нужно? Он следил за мной? Сразу вспомнила, как он сегодня пялился на мои ноги, и от страха вниз живота упал кирпич. Совсем не хочется находиться на пустой темной улице один на один с главарем бановских. Неизвестно, что на уме у таких, как он.

По пути он застегнул кожанку и надел темную шапку.

– Ты чего одна гуляешь в такое время? – спросил так строго, как будто он мой старший брат.

– Я не гуляю. Иду домой, – пискнула я, чувствуя, как ноги становятся ватными.

Шаман остановился напротив. И снова смотрел на меня пронизывающим насквозь взглядом.

– А я друга домой подвозил. В том доме живет, – он кивнул в сторону многоэтажки, стоящей за моим домом.

– Понятно, – улыбнулась я и немного расслабилась. Значит, он не по мою душу приехал. Это радует.

– Смотри-ка нос уже красный, – он ослепительно улыбнулся и коснулся кончика моего носа. – Замерзла?

– Немного.

– А почему глаза краснее носа? – резко нахмурился он. – Кто обидел?

– Заслезились от ветра, – соврала я.

Шаман удивленно приподнял брови, обвел взглядом улицу, на которой царил полный штиль, и очень серьезно сказал:

– Ты этому ветру предай, что если еще раз у тебя от него глаза заслезятся, то его сдует туда, где ни одна собака не отыщет. Договорились?

– Угу, – кивнула я.

– Вот и отлично, – и его лицо снова тронула милая улыбка. – Пойдем, провожу до подъезда, – Шаман подставил руку так, чтобы я взяла его под руку. Что меня окончательно шокировало.

Я робко прикоснулась к его куртке, наверное, он даже этого не почувствовал.

– В школе больше не обижают?

– Нет, все в порядке.

– Это хорошо. Царь еще в больничке?

– Да.

– Не бойся, когда в школу вернется, не тронет ни тебя, ни твоего… друга, или встречаетесь?

– Друг.

– Друг – это хорошо, – довольным голосом сказал он.

Мы подошли к моему подъезду, и когда встали под крышей, он аккуратно стряхнул с моих волос снежинки. Старший бановский убирает с моих волос снежинки?.. Не сон ли это?

Наши взгляды снова встретились, и на этот раз я не смогла быстро отвести глаза – утонула в черной ночи, которая накрыла меня с головой. Никогда бы не подумала, что я с такой легкостью могу поддаться гипнозу. Иначе я не могла объяснить, почему я не моргая так долго смотрю на едва знакомого парня. Его взгляд был такой теплый, заинтересованный во мне, на лице легкая улыбка, а от тела исходил манящий шлейф одеколона.

В соседнем подъезде громко хлопнула дверь и я вышла из транса.

– Ну что, спокойной ночи? – улыбнулась я.

И тебе, Люда, – подмигнул Шаман. – Еще увидимся!

Что это было? – я раз пять задала себе этот вопрос, пока поднималась до квартиры.

Главарь самой большой компании заинтересовался МНОЙ? Или печется обо мне, потому что чувствует себя обязанным за спасение сестры? Что-то подсказывало, что точно не второе. И навряд ли он подвозил друга в соседний дом. Уж слишком странное совпадение…