Текст книги "Двойной заговор. Тайны сталинских репрессий"

Однако новая работа быстро охладила эту горячую голову. Уже 26 декабря 1926 года в докладе «Оборона Союза Советских Социалистических Республик» он делает горестный вывод: «Ни Красная Армия, ни страна к войне не готовы».

Впрочем, можно подумать, кто-то спрашивал о готовности! В 1927 году страна опять стоит на грани войны – ожидали, что Англия блокирует СССР на море, одновременно спровоцировав нападение Польши, Румынии и Финляндии. В июне 1927 года Красная Армия уже заняла позиции вдоль западной границы, приготовившись к отражению нападения. Пронесло. Тогда не рискнули. Тем не менее, советское правительство занервничало, о чем говорит форменная чехарда со смещениями и назначениями в ближайшие три года.

…А Тухачевский сидит в Штабе РККА и бомбардирует наркома и правительство предложениями об улучшении его работы – раз уж он оказался прикован к этой структуре, то ее переустройством и занялся. Не будем их обсуждать: во-первых, все равно ответа мы не получим, поскольку по этим вопросам даже у военных на двух человек приходится три мнения; а во-вторых, к нашей теме это отношения не имеет. Важно то, что его ни в коей мере нельзя было назвать равнодушным служакой, и что он был недоволен отношением правительства к армии. По его мнению, страна могла дать ей больше, чем она давала.

Осенью 1925 года Тухачевский был назначен начальником Штаба РККА. В конце октября умер Фрунзе, и наркомом стал Ворошилов. Затем начались бесконечные реорганизации – методом «тыка» искали наилучшую форму управления тем, что в СССР называлось армией. Тухачевскому все это не нравилось, он вообще стоял за то, чтобы из Штаба РККА сделать орган, управляющий армией, – то есть, фактически преобразовать его из рабочего органа при наркоме в Генеральный штаб.

И вдруг, в мае 1928 года, он из начальников штаба отправляется командующим в Ленинградский военный округ. По этому поводу каких только догадок во всем мире не строили. Полковник Бломберг, например, считал: «Существует две версии отставки Тухачевского. Согласно первой, он был сторонником превентивной войны против Польши, что не могло удовлетворить правительство; согласно второй – его политическая благонадежность была поставлена под сомнение, и в военном вожде кое-кто увидел тень вождя возможного мятежного движения».

Впрочем, есть еще и третья версия, самая простая… Михаил Николаевич был человек чрезвычайно активный и чрезвычайно язвительный. Сочетание этих двух качеств создавало ему множество врагов. В конце концов, и из его работы в Штабе РККА снова вышел скандал. 16 апреля 1928 года три «генерала» не из последних – Егоров, Буденный и Дыбенко – направили Ворошилову письмо, в котором обвиняли Тухачевского в стремлении захватить власть в армии. Ворошилов вызвал начштаба для разговора, но ничего из этого не вышло, только хуже переругались. 8 мая 1928 года Тухачевский пишет наркому: «Мое дальнейшее пребывание на этом посту неизбежно приведет к ухудшению и дальнейшему обострению сложившейся ситуации». И отправляется командовать Ленинградским военным округом, одновременно размышляя над перевооружением армии.

Тут надо понимать еще один момент. Это только в фильмах военные молча повинуются начальству, а если и спорят друг с другом, то строго по уставу. А в реальности в 20–30-х по склочности военная среда могла сравниться разве что с Союзом писателей. Просто у тихого Шапошникова были одни методы, у прямолинейного Тухачевского – другие, а у громогласного Дыбенко – третьи. Да и с групповщиной в РККА все было в порядке.

Вот и пример. В Главном военно-промышленном управлении (ГВПУ) прочно окопалась группировка выпускников Михайловской артиллерийской академии из 12 бывших генералов и 110 бывших офицеров императорской армии, во главе которой стоял бывший генерал Михайлов. Именно эти люди определяли техническую и производственную линию управления. ГВПУ. В справках ОГПУ указывалось: «Группа старается с внешней стороны показать полезность и плодотворность её работы в деле укрепления обороноспособности СССР, на самом деле за всё время своей работы особого творчества не проявила, и единственным побудительным стимулом её является стремление обеспечить своё материальное благополучие».

Ну что ж, дело знакомое. Еще хуже было то, что из ГВПУ выдавливали даже старых специалистов, если те пытались работать.

Эту деятельность можно было квалифицировать как халтуру, а можно – как саботаж. Судя по тому, что 15 мая 1928 года генерал Михайлов был арестован, а 29 октября 1929 года пять бывших генералов и полковников во главе с ним были расстреляны, ОГПУ сделало выбор в пользу второго термина.

Еще пример. В начале 1930 года вышла книга В. К. Триандафиллова «Характер операций современных армий». Книга вызвала интерес, и решили устроить ее публичный разбор. Причем аудитория была достаточно широкая: многие военачальники и слушатели военных академий. Все шло прилично до тех пор, пока собравшиеся не схлестнулись по вопросу о коннице. Начали Буденный и Тухачевский, недолюбливавшие друг друга еще с 1920 года. Вот как развивались события дальше (просим читателя учесть, что изложивший эту историю Г. Иссерсон – горячий сторонник «красного маршала»).

«Тухачевский… сказал, что конница, не оправдавшая себя уже в Первую мировую войну, не сможет в будущей войне играть какую-нибудь важную роль. Это вызвало бурю негодования со стороны Буденного, сидевшего в президиуме. Он бросил реплику, что “Тухачевский гробит всю Красную Армию!” На это Тухачевский, обернувшись к Буденному, с вежливой улыбкой сказал: “Ведь вам, Семен Михайлович, и не все объяснить можно!” – что вызвало смех в зале[34]34
  А вот интересно: что из военной науки был не способен понять Буденный, в то время доучивавшийся в Академии?


[Закрыть].

Обстановка накалялась и достигла высшего предела, когда выступил Т[35]35
  Вероятней всего, комкор А. И. Тодорский.


[Закрыть]… Конница, по мнению Т., сохранила все свое значение, доказав это в гражданскую войну, в частности, в Польскую кампанию 1920 г., когда она дошла до Львова. И если бы она не была отозвана оттуда Тухачевским, то выиграла бы операцию. И тут, обратившись к Тухачевскому, который тоже сидел в президиуме, и подняв сжатые кулаки, Т. высоким голосом выпалил: “Вас за 1920-й год вешать надо!!”

В зале наступила гробовая тишина. Тухачевский побледнел. Буденный ухмылялся. Гамарник, нервно пощипывая бороду (его обычная привычка), встал и незаметно ушел из президиума.

Был объявлен перерыв, после которого Гамарник, переговоривший по телефону с Ворошиловым и получивший указания, объявил, что так как дискуссия… получила неправильное направление и приняла нежелательный оборот, считается необходимым собрание закрыть…»

В общем, поговорили…

Так что обмены любезностями, кляузы, а при случае доносы и подставы были у нас армейскими буднями. Просто каждый хамил по-своему, только и всего…

«Красный милитаризм» как он есть

Ну, а теперь дошли мы и до сорока тысяч танков, которые будто бы предлагал изготовить Тухачевский в течение одной пятилетки, за что его и прозвали «красным милитаристом». Информацию эту запустил Виктор Суворов в своей книге «Очищение», где изрядно поизгалялся над армадами танков с противопульной броней и тучами аэропланов из фанеры. Однако при ближайшем рассмотрении эта история выглядит куда более интригующе.

Вот что пишет об этой записке горячий поклонник Тухачевского, отсидевший десять лет по обвинению в участии в военном заговоре полковник Георгий Иссерсон:

«Узкому кругу работников Штаба РККА было известно, что в 1928 г. он написал докладную записку о необходимости перевооружения нашей армии и развития военно-воздушных и бронетанковых сил. В записке Тухачевский говорил, что наша армия в техническом оснащении и развитии авиации отстала от европейских армий. Необходимо, писал он, немедленно приступить к ее полному техническому перевооружению, создать сильную авиацию с большим радиусом действий и бронетанковые силы из быстроходных танков, вооруженных пушкой, и перевооружить пехоту и артиллерию, дать армии новые средства связи (главным образом радиосредства) и новые переправочные имущества. Для решения этих задач нужно развивать нашу военную промышленность и построить ряд новых заводов».

Как говорится: кто бы спорил с «капитаном очевидностью»!

Затем Иссерсон пишет: «Далее давался расчет количества новых средств вооружения всех видов. Для того времени предлагаемые цифры были действительно грандиозными…»

Да, грандиозными – но какими? Сергей Минаков, автор книги «Сталин и его маршал» и основной на сегодня биограф «красного Бонапарта» утверждает, что ничего грандиозного в этих цифрах не было. Зато резюме чрезвычайно интересное: «Он (Тухачевский) предлагал альтернативный правительственному оборонный проект. Он предлагал программу, которая смещала военно-экономическую доминанту в оборонную сферу. Это уже была особая концепция развития страны и государства».

И что же это за концепция? Споры о модернизации армии шли вовсю, концепций было несколько, они жестко конкурировали между собой. Тухачевский, сидя в Ленинградском военном округе, бомбардировал начальство проектами. В течение 1929–1931 гг. он направил Сталину и Ворошилову письма:

– о реконструкции армии;

– о производстве артиллерийских орудий и снарядов;

– об авиационном транспорте;

– о развитии гражданской авиации;

– о сапёрных частях;

– о щитовых автомобильных дорогах;

– об ускорении почтовых отправлений с использованием тяжёлых самолетов;

– о реконструкции железнодорожного дела;

– о мобилизации промышленности;

– о танках (именно там появилась идея бронетракторов)

– о пополнении военного флота за счёт торгового;

– об авиадесантах и парашютных десантах…

11 января 1930 года он пишет еще одну докладную записку на имя Ворошилова, с программой модернизации РККА. Наркому для того, чтобы разобраться с этим документом, понадобилось почти два месяца. 5 марта 1930 года он пишет Сталину: «…Направляю для ознакомления копию письма Тухачевского и справку штаба по этому поводу. Тухачевский хочет быть оригинальным и радикальным. Плохо, что в КА[36]36
  Красная Армия.


[Закрыть] есть порода людей, которая этот радикализм принимает за чистую монету…»

Не поверил, стало быть, нарком. В общем-то и неудивительно, если вспомнить предыдущую деятельность Михаила Николаевича.

«Я вас не шокирую?»

23 марта Сталин отвечает: «Я думаю, что “план” т. Тухачевского является результатом увлечения “левой” фразой, результатом увлечения бумажным, канцелярским максимализмом. Поэтому-то анализ заменен в нем “игрой в цифири”, а марксистская перспектива роста Красной Армии – фантастикой. “Осуществить” такой “план” – значит наверняка загубить и хозяйство страны, и армию. Это было бы хуже всякой контрреволюции…»

Нарком, с которым Тухачевский собачился постоянно, тут же сообщил своему вечному оппоненту об оценке Сталина, добавив: «Я полностью присоединяюсь к мнению т. Сталина, что принятие и выполнение Вашей программы было бы хуже всякой контрреволюции, потому что оно неминуемо повело бы к полной ликвидации социалистического строительства и к замене его какой-то своеобразной и, во всяком случае, враждебной пролетариату системой “красного милитаризма”» И всю эту историю, включая оценку Сталина и свою собственную, он огласил на расширенном заседании Реввоенсовета.

Михаил Николаевич обиделся всерьез. 19 июня он пишет уже лично Сталину: «Я не собираюсь подозревать т. Шапошникова в каких-либо личных интригах, но должен заявить, что Вы были введены в заблуждение, что мои расчеты от Вас были скрыты, а под ширмой моих предложений Вам были представлены ложные, нелепые, сумасшедшие цифры»…

9 января 1931 года Сталин вызвал Тухачевского в Кремль, и вскоре он был назначен начальником Красной Армии по вооружениям, а Шапошников отправился командовать Приволжским военным округом. А год спустя Сталин написал еще одно письмо, завершающее эту эпистолярную эпопею.

«Т. Тухачевскому. Копия Ворошилову.

Приложенное письмо на имя т. Ворошилова написано мной в марте 1930 г. Оно имеет в виду два документа. а) вашу “записку” о развертывании нашей армии с доведением количества дивизий до 246 или 248 (нее помню точно).

б) “Соображения” нашего штаба с выводом о том, что Ваша “записка” требует, по сути дела, доведения численности армии до 11 миллионов душ, что “записка” ввиду этого нереальна, фантастична, непосильна для нашей страны.

В своем письме на имя т. Ворошилова, как известно, я присоединился в основном к выводам нашего штаба и высказался о вашей “записке” резко отрицательно, признав ее плодом “канцелярского максимализма”, результатом “игры в цифры” и т. д.

Так было дело два года назад.

Ныне, спустя два года, когда некоторые неясные вопросы стали для меня более ясными, я должен признать, что моя оценка была слишком резкой, а выводы моего письма – не совсем правильны…

Мне кажется, что мое письмо не было бы столь резким по тону и оно было бы свободно от некоторых неправильных выводов в отношении Вас, если бы я перенес тогда спор на эту новую базу. Но я не сделал этого, так как, очевидно, проблема не была еще достаточно ясна для меня.

Не ругайте меня, что я взялся исправить недочеты моего письма с некоторым опозданием.

7.5.32.

С ком. прив. Сталин»[37]37
  Цит. по: Кантор Ю. Война и мир Михаила Тухачевского. С. 308–309.


[Закрыть].

История от того, честно говоря, яснее не становится. Ведь в той скандальной записке речь идет, насколько мы поняли, о техническом перевооружении, а не о количестве дивизий.

Ну что ж. традиционно заглянем в не так давно опубликованный первоисточник знаменитой докладной – и обнаружим, что история из просто странной становится сногшибательной. Численность дивизий там далеко не самое главное.

Из письма командующего войсками ЛВО М. Н. Тухачевского на имя наркомвоенмора Ворошилова. 11 января 1930 года.

«Успехи нашего социалистического строительства, ускоренный темп индустриализации страны и социалистической перестройки сельского хозяйства, ставят перед нами во весь рост задачу реконструкции вооруженных сил, на основе учета всех новейших факторов техники и возможностей военно-технического производства, а также сдвигов, происходящих в деревне.

В пятилетке строительства наших вооруженных сил, составлявшейся Штабом РККА в 1926 году, на основе пятилетки Госплана того времени, указывалось, что ни в области промышленности, ни в области социальных сдвигов в деревне мы не имеем таких ощутимых данных, которые позволили бы реконструктивно подойти к организации вооруженных сил. В настоящее время такие данные имеются налицо, обстановка складывается совершенно по-новому и потому необходимо широкое оживление нашей организационной мысли».

Если кто думает, что таков был принятый стиль изложения в СССР 20-х годов – таки нет. Большинство документов того времени как раз отличается большой простотой. Сие есть личная лингвистическая гениальность товарища Тухачевского – без редактора. (Что заставляет, кстати, задуматься о глубине редактирования его напечатанных трудов.)

«В силу изложенного я позволяю себе представить на Ваше усмотрение ряд материалов и соображений о реконструкции наших вооруженных сил. Должен доложить, что нижеследующие разработки являются лишь планово-ориентировочными, так как я не мог привлечь к работе окружной аппарат (интересно, почему? – Е. П.) и ограничился самостоятельными наметками. Однако все планово-ориентировочные расчеты построены на наших реальных возможностях, в соответствии с принятым пятилетним планом народного хозяйства и последующими к нему изменениями и добавлениями».

Ну что ж, ознакомимся с глубиной мысли «великого стратега».

«Наши вероятные противники.

Настоящая записка ориентируется главным образом на наших западных соседей и крупных империалистов Европы, могущих стать за их спиной. Помощь империалистов этим странам может быть и будет очень велика. Однако расстояния, пути сообщения и пр. создают возможность срывов, перебоев в поддержке, и потому в перспективе мы вправе рассчитывать на значительное превосходство наших сил и средств, во всяком случае в определенные периоды войны».

Забавно: противнику расстояния и проблемы с транспортом будут мешать, а нам не будут, при наших-то расстояниях и наших дорогах.

Но кто же противники? Что это за загадочные «западные соседи»? Тухачевский их не называет, но вычислить нетрудно. Напомним: это 1930 год, самое начало. Гитлер еще проходит по разряду политических клоунов, с Германией отношения вполне приличные. В то время считалось, что непосредственно воевать с СССР станут поддержанные «великими державами» страны-«лимитрофы», то есть государства «санитарного кордона». Самыми сильными из них были Польша и Финляндия, кроме них – Румыния и три прибалтийские республики. Вооруженные силы этих государств более-менее известны, знать их – прямая обязанность начальника штаба РККА, пусть даже бывшего. «Великие державы», не объявляя войны, могут помочь оружием и снаряжением, но не людьми. Так что хотя бы приблизительно, на уровне десятков дивизий и сотен танков, все это поддается подсчету. Тем не менее, Тухачевский пишет:

«Ввиду крайней сложности и трудности учесть возможные комбинации в расстановке капиталистических сил против нас и степень их военно-технического напряжения в борьбе с нами, я не рассматриваю здесь ни размеров, ни структуры выставляемых против нас вооруженных сил и средств».

Очень мило! То есть надо понимать, что соображения «великого стратега» не относятся к реальной будущей войне, а рисуют некую армию и войну «вообще», как шутят физики, «сферическую в вакууме»? Или все затевается для того, чтобы с гарантией победить, наконец, Польшу, в которой ему так невежливо насовали?

Каким же видит будущее РККА Тухачевский?

Для начала он роняет золотое слово о том, что численность и техническая оснащенность вооруженных сил должны соответствовать экономическим возможностям страны. Как говорится, кто бы спорил! Но дальше идет конкретика – и сразу видно, что соответствие является для него не ограничением аппетитов, а совсем наоборот. Романтик-с…

Экономические возможности СССР он видит следующим образом:

«Основные показатели пятилетнего плана СССР.

Основные данные по промышленности, питающей войну, приведены в следующей таблице:

Приведенные цифры взяты из пятилетнего плана, к[онтрольных] ц[ифр] на 1929/30 г., справки, полученной мной в Гипромезе, из данных Комиссии т. Долгова, «Правды» № 4421 и «Экономической жизни» № 3318, 3322 и «К[онтрольных] ц[ифр] пятилетнего плана промышленности ВСНХ СССР» (Гостехиздат, М., 1929) и «Металлопромышленность за 10 лет» (журнал «Металл», 1928 г.)».

И сразу возникает вопрос: а что это за пятилетка такая с двухуровневым заданием? И какое из них настоящее?

…На самом деле все еще веселее, потому что уровней существовало не два, а больше: как минимум три, если не четыре. Собственно пятилетний план был разработан Госпланом в 1926 году. Потом партийно-административным порядком («Мы ведь можем больше, товарищи!») его увеличили до цифр, прямо скажем, малореальных (так называемый «оптимальный» план). Затем еще раз увеличили до совсем уже безумных показателей («уточненный» план). Но вот вопрос: исходя из какого плана давались задания промышленности? Просчитывались ли Госпланом и наркоматами «оптимальный» и «уточненный» варианты, или только в газетах печатались?

В 1932 году было во всеуслышание заявлено, что пятилетка выполнена досрочно. А на самом деле, согласно данным ЦУНХУ[38]38
  Сведения ЦУНХУ СССР о выпуске важнейшей продукции промышленности СССР за 1928/ 29 – 1932 гг.// История индустриализации СССР. http://istmat.info/node/8767


[Закрыть], в 1933 году было произведено: угля – 64664 тыс. т; нефти – 22319 тыс. т; железной руды – 12086; чугуна – 6161; стали (то есть мартена) – 5957; проката – 4288; тракторов – 50640 шт.; автомобилей – 23879. Как видим, кроме нефти и тракторов, даже до «оптимального» уровня промышленность и близко не дотягивала. (Нефть и трактора были приоритетом приоритетов, этим отраслям во всем давали «зеленую улицу»). И любой опытный производственник легко мог еще в 1928-м предсказать, что именно так и будет. Вот и вопрос: заявление о выполнении плана являлось ложью, или досрочно, за четыре года и три месяца, были выполнены реальные задания, данные промышленности?

Да, но Тухачевский-то берет за основу своих предложений «уточненный», то есть абсолютно нереальный план. Газеты и журналы, на которые он ссылается, не виноваты – они честно озвучивали окружающую их чехарду. Руководство страны к рожденным пропагандой суперидеям относилось благодушно. Его можно понять: если перед промышленностью стоит задача изготовить за год 350 000 автомобилей, то она, конечно, ее не выполнит, и даже 130 тысяч не сделает, но все же машин выпустит больше, чем если записать в план 35 тысяч. Так что результат «громадья планов» окажется все же положительным.

Но как начальник Штаба РККА (пусть и бывший), мог настолько оторваться от действительности, что принять за чистую монету звучащую с трибун ахинею? В конце концов, он общался с производственниками, и ржущие над «уточненными цифрами» заводчане могли бы командующего округом и просветить. А он пишет свои наметки, исходя из «уточненных» фантазий (и, напомним, не имея даже приблизительного представления о силах противника). Задавим Польшу и Румынию всей мощью социализма – пусть боятся!

Вводную часть своего письма Тухачевский заканчивает так:

«Все вышеизложенное говорит о том, что достигнутый уровень развития РККА более соответствует довоенному экономическому уровню и отстает от настоящих достижений. Пятилетняя перспектива развития нашего народного хозяйства дает нам такие ресурсы, что необходимо пересмотреть структуру построения РККА в самых ее организационных основах».

И снова – кто бы спорил. Но есть нюансы. Например, такой: а какие именно преобразования организационных основ РККА предлагает автор?

«Исходные данные для развития авиационного и бронетанкового дела. Масштаб развития авиационных и танковых сил правильнее всего можно определить, если исходить из производственных возможностей, а не от увеличения существующих авиа– и бронесил РККА на столько-то и столько-то процентов.

Несомненно, производственные возможности авиастроения определяются уровнем развития моторного хозяйства[39]39
  В этом месте стоит пометка Сталина: «То-то».


[Закрыть] страны и, в первую очередь, автомобильной промышленности. Нижеприводимая таблица наглядно показывает, что между авиа– и автопромышленностью существует определенная зависимость. Цифры в этой таблице приводятся для 1918 г…

Производство в 1918 г.

Можно, в круглых цифрах, отношение к автостроению принять для: самолетов – за 35 %, автомоторов – за 50 %».

Ну, это какие-то уж очень круглые цифры. Так вообще удобно изыскивать закономерности. У одной страны соотношение 10 %, у другой – 90 %, следовательно, «определенная зависимость» составляет 50 %. Что и требовалось доказать. Но что конкретно следует из этой таблицы, кроме того факта, что качество французских моторов было ниже, чем английских и немецких? (Кстати, а у советских моторов как с качеством?)

«Если с этими процентами подойдете к перспективам нашего автомобилестроения (350 тыс. шт. в 1932/33 г.), то для 1932/33 г. соответствующие цифры по авиастроению будут: самолетов – 122,5 тыс. шт., авиамоторов – 175 тыс. шт.[40]40
  Пометка Сталина: «Механический подход».


[Закрыть]…

Соответствующее число самолетов в строю можно получить на основании изучения следующей таблицы:

Итак, среднее число самолетов в строю равняется 20 %, однако правильнее стремиться к германской норме, хотя бы к 30 %, что более соответствует и принятым у нас нормам обеспечения. Это позволит, при производстве в год 122,5 тыс. самолетов, иметь встрою 36,75 тыс., а в круглых цифрах – от 35 до 40 тыс. самолетов. Столь большое число действующих самолетов настоятельно требует широкого внедрения авиации в стране. Наши громадные расстояния для реконструкции дела почтовой и грузовой связи необходимо требуют перехода на авиационный транспорт…»

В 1918 году еще вовсю шла война, и военная промышленность кочегарила на полную мощь. 1930 год – мирное время. Он что, предлагает в мирное время ежегодно производить без малого 125 тысяч самолетов? А куда их потом девать?

Далее. Самолеты в строю – это те, которые находятся в частях и при необходимости воюют. Они бьются, им на смену с заводов привозят новые, плюс к тому какое-то количество машин находится в ремонте или используется в качестве учебных. Понятно, почему во время войны в строю находятся 30 % самолетов – остальные латают пробоины или уже разбились. А чем заняты 70 % самолетов вне строя в мирное время?

Может быть, эти цифры относятся к грядущей войне? Получается, что непобедимая Красная Армия, в десятки раз превосходящая по вооружению любого противника, не захватит сразу господство в небе, а будет месяц за месяцем тупо жечь 70 % своих самолетов. Как при таком численном превосходстве удастся этого добиться? Например, так: учитывая, что все это будут фанерные «кукурузники» (других тогда практически не строили), у пехоты противника может появиться фронтовая забава – отстрел советской авиации. Ну не дробью же заряжать зенитные пушки, в самом-то деле!

С танками получилось примерно так же.

«Производство танков более всего связано с тракторостроением. Показателей соответствующей пропорциональности из опыта империалистической войны в моем распоряжении не имеется. По примерному же соотношению, указанному мне инженером Магдесиевым (завод “Большевик”), надо считать эквивалентным два трактора одному танку. Многое, однако, говорит о соответствии одного трактора одному танку».

Это уже личное военно-экономическое творчество «великого стратега», не заимствованное у Германии. Обоснование железное: один инженер с завода «Большевик» сказал, а сам Тухачевский, хоть и не инженер, тоже дело понимает и его поправил.

Этот вопрос обсуждался на военно-историческом форуме ВИФ2не, где участник Кирилл Ромасёв, который много лет отработал на тракторном заводе, на должностях от слесаря до технолога – то есть, производство человек знает! – пишет:

«Что такое «два трактора эквивалентно одному танку»? Машины можно сравнивать с точки зрения производства по трём основным показателям: металлоёмкости, трудоёмкости, себестоимости. Так вот. Магдесиев трудился на «Большевике» (в девичестве Обуховском), на нём делали МС-1[41]41
  МС-1, он же Т-18 – советский легкий танк непосредственной поддержки пехоты. Морально устарел к середине 30-х годов, к концу 30-х был практически снят с вооружения.


[Закрыть]. Рядом, на “Красном Путиловце”, собирали в 29-м году «Фордзон-Путиловец». Магдесиев мог иметь в виду лишь его, ибо других массовых тракторов в СССР тогда не было. Был гусеничный «Коммунар» – делали в Харькове – но их выпустили за 24–31 гг. всего 2 тыс. штук – танки строить нам было легче… Так вот – как могли два Фордзона массой 1,3 т. быть эквивалентны в производстве одному МС-1 массой 5,5 т?

Теперь – трудоёмкость. Фордзон – это примитивнейшая железяка с примитивнейшим двигателем. Он не имел целых систем, которые были у танка – корпуса, башни, механизмов поворота, гусеничного движителя и много ещё чего. У Фордзона даже подвески не было. Для изготовления трактора не было необходимости в выполнении целого ряда трудоёмких операций – клёпка корпуса и башни, расточка погона башни, соосная расточка бортов под бортовую передачу и т. д. Цифр не навязываю, но порядок, я думаю, верный – по трудоёмкости Т-18 был сложнее Фордзона раз в десять, по себестоимости – раз в двадцать»[42]42
  http://vif2ne.ru/nvk/forum/0/archive/2470/2470623.htm


[Закрыть]. Впрочем, товарищ комокруга такими мелочами не заморачивался. Сказали – в два раза, значит, в один.

А вот теперь начнем реорганизовывать армию.

«Если взять норму Магдесиева в 50 %, то при нашей программе тракторостроения в 1932/33 г. в 197,1 тыс. шт. годичную программу танков можно считать в 100 тыс. шт». Если считать убыль танков в год войны равной 100 % (цифра условная), то мы сможем иметь в строю 50 тыс. танков».

Это с кем же он так воевать собрался? Неужели в боях с польскими и румынскими войсками «великий стратег» намерен жечь по 100 тысяч танков в год?

«Я не имею возможности произвести подсчетов в денежном выражении постройки и содержания больших масс авиации и танков (и очень зря! – Е. П.), перехода от мирного к военному времени, соответствующих сроков и пр. Приведенные данные характеризуют (по скромным показателям) наши перспективные производственные возможности в области самолето– и танкостроения и соответствующие организационные формы РККА, каковые она неизбежно должна будет воспринимать».

Ах, так это еще и «скромные показатели»? То есть можно было бы и больше запросить? Ну да ладно, не будем придираться к мелочам, когда можно придраться по-крупному. Вы заметили тут хотя бы слово о каких-либо организационных формах? По-моему, речь шла только и исключительно о количестве железа. Причем железа сугубо избирательного, «брендового», новых амбициозных видов вооружения – и ни слова о пушках, тягачах, грузовиках, тракторах. По штату механизированного корпуса образца 1941 года на 1031 танк приходилась 5161 автомашина. Может быть, именно такое соотношение трудно было предусмотреть, но то, что танковым войскам нужны грузовики (впрочем, как и артиллерии, а тяжелой артиллерии нужны еще и трактора), ясно было уже в 1930-м. Автотранспорта должно было производиться уж всяко больше, чем танков – но где он в планах «великого стратега»?

Но это еще не все…

«Численность стрелковых и кавалерийских дивизий.

Число наших стр[елковых] дивизий было сокращено в 1924 г. ввиду нехватки материальной части. Пятилетка (военная) от 1926 г. намечала лишь очень скромный рост числа дивизий. В настоящее время перспективы нашего индустриального развития позволяют нам подойти к разрешению этого вопроса так, как того требуют интересы предстоящей большой войны. Германия развернула во время империалистической войны 240 пех[отных] дивизий. Развернула бы и больше, но не хватило людских ресурсов. К концу пятилетки мы будем иметь индустриальную базу не меньшую, чем Германия в 1913 г., и даже большую (металл, машиностроение). ”Узким” местом для развертывания наших дивизий будет являться не промышленность, а транспорт. Поэтому, подходя к определению числа дивизий (стрелковых и кавалерийских общим числом), я буду исходить из транспортных железнодорожных возможностей развертывания…»

Интересно: то, что напрямую относится к его должностным обязанностям как начальника штаба, товарищ Тухачевский обходит стороной, зато в делах НКПС ориентируется с легкостью необыкновенной. Впрочем, это так, мелкая придирка – а сам подход хорош! Зачем нужна оценка армий противника, какая-то там разведка? Солдат должно быть столько, сколько влезет в эшелоны.

«Общая численность мобилизованной РККА вырастет до 260 стр[елковых] и кав[алерийских] дивизий. Армия будет обеспечена и индустриальными, и транспортными, и людскими ресурсами. Моторизация войсковых частей еще более увеличит маневренную способность армии по грунтово-шоссейным и железным дорогам».

А это, интересно, каким образом, если «великий стратег» не запланировал для армии автомобилей? На танках солдат возить будет?