Текст книги "Неправильная сказка"

Глава 6

Агрийо явился раним утром, когда еще толком не рассвело. Поскребся в двери покоев, словно гигантская мышь, бесшумно скользнул в комнату и склонился в привычном, раздражающем поклоне.

Сегодня Канро раздражало абсолютно все. Он так и не отдохнул. Разгромив гостиную, отправился в спальню и остаток ночи простоял у окна, наблюдая, как меняет оттенки небо – от густо-фиолетового до нежно-лилового. Вот только это больше не успокаивало. Душа требовала других красок. Алых, будто свежепролитая кровь.

– Господин, – прошелестел звездочет, так и не дождавшись, когда шэт-шан повернется к нему лицом, – мы найдем ее. Я вспомнил кое о чем. Кое о чем важном.

Канро развернулся и недобро прищурился. Опять поет-заливается, как безмозглая утренняя пташка. Сколько уже было обещаний с его стороны? Не пора ли пресечь этот поток?

– Браслет! – против обыкновения громко и торопливо вымолвил Агрийо, почувствовавший настроение хозяина. – Ее привел сюда браслет из амантита. Он же приведет ее к вам.

– Когда? – отрывисто спросил Канро и, поморщившись, втянул когти. И не заметил, как выпустил.

– Ночью, господин, – виновато вжал голову в плечи звездочет. – Иначе ничего не выйдет! Амантит чрезвычайно капризен. Если не соблюсти условий…

– Я понял, – прервал захлебывающегося словами старика шэт-шан. – Делай как должно. На этот раз ошибки я не прощу.

Агрийо склонился еще ниже и, не разгибаясь, попятился к дверям.

– Где носит Тайро? – нагнал его недовольный вопрос.

– Молодой господин отправился на охоту, – ответствовал звездочет. – Прикажете найти и вернуть?

– Незачем, – поморщился Канро и вновь повернулся к окну.

Мысли незаметно перетекли на другое, что тоже невероятно раздражало, но с мыслями справиться было труднее, нежели с тем же Агрийо – не отмахнешься одним движением руки, будь ты хоть трижды владетелем Прайго.

Тайро… Еще одна головная боль. Если уж он вырвался на свободу, во дворце покажется лишь через пару дней. Оно и к лучшему. Под ногами путаться не будет. Канро не понимал, в чем польза мальчишки. Наследник? Да, когда-нибудь – очень и очень не скоро – большая часть Западного края покорится ему. Может быть. Чем дальше, тем больше Канро в этом сомневался и тем чаще появлялось искушение завести еще одного ребенка. Особых отцовских чувств он не испытывал, это дед баловал внука при каждом удобном и неудобном случае, даже пошел ради него на такое, за что вряд ли когда-либо получит прощение хоть на этом свете, хоть на том; наверное, старик отдал мальчишке всю любовь, что так и не получил сам Канро. В итоге наследник походил скорее на изнеженную девицу, нежели на того, кто однажды с достоинством примет венец Великого предка.

Венец тяжел. Не всякая голова выдержит. Тем более та, что набита глупостями.

Шэт-шан закрыл глаза и потер виски. Не скоро еще мальчишка займет его место. А если все получится так, как Канро желает, то об этом и вовсе волноваться не придется.

И если для этого нужно подождать ночи – он подождет.

Осталось совсем немного.

Утро сменилось днем, лес – лугом, тропка – широкой дорогой. Солнце припекало, хотелось есть и пить, а конца и края нашему пути видно не было. Начало закрадываться подозрение, что Йонто сам толком не знает, куда и зачем идет и, главное, ведет меня. А я, между прочим, человек городской, к длительным пешим прогулкам не приспособленный! И если поначалу было интересно, да и пейзажи завораживали мой не избалованный яркими красками взор, то мало-помалу наваливалась усталость, и даже любопытство уже не спасало. Да и где ему разгуляться? Небо да трава необычные, это да. Цветы опять же странные. Деревья… За пару часов к такому запросто привыкаешь. Драконов больше не летало, не знаю, к добру иль к худу. Может, явление бескрылого чуда и взбодрило бы, но чудеса, похоже, даже в ином мире штука редкая.

– Долго еще? – простонала я, осознав, что вот-вот упаду и больше не встану.

Йонто остановился, окинул меня скептическим взглядом и, вздохнув, поинтересовался:

– Как у тебя со здоровьем?

– В смысле? – насторожилась я.

– В прямом. Есть проблемы? Боли в сердце? Головокружения?

А он точно не торговец? Как тот рогатый говорил, небось на что-нибудь да сгожусь? Магию выжать не удалось, так органами разжиться можно?

– Почему у тебя такое лицо? – нахмурился Йонто. – Проблемы все-таки есть?

– Нет у меня никаких проблем, – придушив паранойю, ответила я. – А зачем?..

– Прости.

Одним лишь словом воскресив убиенную, Йонто сгреб меня в охапку и шагнул назад. И тут-то выяснилось, что проблемы действительно есть. И с сердцем, и с головой… а теперь еще и с доверием одному конкретному мальчишке!

– Ты… чего… творишь?! – выдохнула я, прижав руки к груди и пытаясь устоять – земля так и норовила вывернуться из-под ног.

– Сокращаю путь, – невозмутимо отозвался Йонто. – Присядь. С непривычки всегда тяжело. Потом легче будет…

– Не собираюсь я ни к чему привыкать! – возмутилась я, но совету все-таки последовала. И глаза прикрыла, хотя ощущение, что меня катают на бешеной карусели, лишь усилилось. – Тем более… к этому!

– Теневые тропы не столь удобны, как лунные, зато намного короче. И отследить их сложнее.

Так, паранойя не только жива, но еще и заразна. Интересно, кто от кого подхватил.

Отдышавшись, я наконец-то огляделась… и вновь зажмурилась. Мы оказались в другом месте. Совершенно в другом! За каких-то пару секунд…

– Тебе плохо? – без особого сочувствия в голосе осведомился Йонто.

Нет, он точно мстит. За то, что вернулся, за чентоля в кустах, за сами эти кусты…

– Мне хорошо, – пробормотала я. – Разве не видишь? Лучше просто не бывает…

– Отлично, тогда идем.

Меня бесцеремонно дернули за руку, вынуждая подняться, и вновь потащили куда-то… по узкой тропинке меж ухоженных деревьев, отдаленно напоминающих яблони, на ветвях которых заманчиво покачивались сочные ярко-вишневые плоды, каждый – больше моего кулака. Понятия не имею, съедобны ли они, но есть захотелось с новой силой. Сейчас бы я, не задумываясь, даже отравленное яблочко проглотила. И добавки бы попросила…

– Не та сказка, – пробормотала я, едва успевая переставлять уставшие ноги.

А жаль. Помнится, гномы были добры к бедной, лишившейся дома девочке. Здесь же гномы высоки, рыжи, рогаты и торгуют людьми, а принцев, наверное, и вовсе не водится. Не то чтобы мне нужен принц… Если только ему мама в походную суму побольше вкусностей положила, дабы любимый сыночек не оголодал, совершая подвиги. Вот такого принца я бы с удовольствием ограбила. Учитывая, как я сейчас выгляжу, добровольно он со мной точно не поделился бы.

Возле одного из деревьев я увидела козленка. Самого обыкновенного, беленького, пушистого, со смешным хвостиком. Он щипал травку и выглядел так знакомо, так по-земному, что я обрадовалась ему как родному. И запнулась на полушаге, когда козленок обернулся и продемонстрировал один-единственный витой рог посреди лба.

– Ты чего застыла? – недовольно окликнул Йонто.

– Хорошо хоть крыльев нет, – задумчиво протянула я, гадая, сколько еще потрясений способна выдержать моя психика.

– Крылатые слишком дорого стоят, их держат богатенькие идиоты в качестве домашних питомцев, – добил меня добрый мальчик Йонто и легонько подтолкнул в нужном направлении. Сама бы я еще долго переваривала чудеса местной фауны. Вот право слово… будто приснопамятных чентолей мало было!

Тропка влилась в опрятную улочку, по обеим сторонам которой ютились дома. Небольшие, аккуратные, сложенные из камня и дерева, с крошечными оконцами и украшенными причудливыми узорами стенами, с конусообразными крышами. Улочка вилась прихотливо, дома разделяло приличное расстояние, и пространство между ними занимали огороды и клумбы. Цветов было много. Очень много! А вместо заборов росли низкие кустарники, сплошь усыпанные мелкими розовыми и белыми бутонами.

Я, увидев такую красоту, обо всем позабыла и вновь застыла, любуясь ожившей сказкой.

– Не спи! – поторопил Йонто, но, стоило мне с тяжелым вздохом сделать шаг, как тут же передумал: – Стой.

Какая противоречивая натура… Ну, стою. Что дальше?

Йонто окинул меня критическим взглядом, поднял ворот моей рубашки и безрукавки, закрывая ошейник. Действительно, ни к чему привлекать лишнее внимание, а подобное украшение – вещь приметная.

– И сделай что-нибудь с волосами, – поморщился он, протягивая выуженный из кармана плетеный шнурок.

– А что не так? – прищурилась я.

Лесная ночевка и отсутствие расчески, конечно, не пошли на пользу моему облику, но… кто бы говорил!

– Неприлично, – отозвался босой, лохматый и обряженный в порванную одежду парень. Похоже, ему такой вид казался верхом приличия.

Я скептически хмыкнула, но шнурок взяла. Мне несложно, зачем же тогда человека зря нервировать. Без расчески коса получилась не особо ровной, но Йонто придираться не стал. Кивнул и пошел дальше, и я поспешила следом. К моему разочарованию, остановились мы у первого же дома, стоящего наособицу.

– Крошечный какой! – удивилась я.

Он действительно больше напоминал игрушку, чем настоящее жилье. Каменное основание надежно вросло в землю, а по деревянным стенам вились резные узоры, изящные, чуждые, и казалось, что веет от них теплом. Особым, домашним, от которого успокаивается мятущееся сердце и сладко спится по ночам.

– Мой еще меньше, – хмыкнул Йонто и, взойдя на крылечко из двух ступенек, забарабанил в дверь. – Тетушка! – гаркнул он так, что с ближайшего дерева с недовольным криком взлетела стайка напоминающих ворон птиц. – Тетушка, это я, открой!

– Явно никого нет дома, – тронула его за плечо я, когда, выждав минуту, он вновь постучал в жалобно загудевшую створку. – Здесь живет твоя тетя?

– Лекарка. – Йонто сел на ступеньку и прислонился к двери. – Очень хорошая лекарка. Хочу показать ей тебя, может, она и наведет в твоей голове порядок…

Боюсь, сейчас в ней и коллегия высококвалифицированных психиатров не разберется. Вздохнув, я села рядом и покосилась на прикрывшего глаза парня.

Осунулся. Под глазами тени залегли, губы пересохли и потрескались, на щеках – нездоровый румянец… И пальцы дрожат, едва заметно, но если как следует приглядеться…

– Ты неважно выглядишь, – заметила я. – Как себя чувствуешь? Болит что-нибудь?

– Я в порядке, – отмахнулся он.

– Оно и видно, – не удержалась я. – Слушай, мы здесь долго сидеть можем, а ты… Давай другого лекаря найдем? Он заодно и тебя подла…

– Я только ей доверяю, – отрезал Йонто. – Сиди.

Ладно. Сидим дальше. Ждем. Думаем, как быть и стоит ли рассказать всю правду… Или после этой правды меня точно лекарям сдадут? На опыты. Сомневаюсь, что у них много таких вот ненормальных бегает. Если будет кому сдавать. Состояние Йонто тревожило все сильнее, казалось даже, что он дышит с трудом, и я боялась, как бы вновь не лишился сознания. Прикрывать его травкой и делать вид, что ничего не было, категорически не хотелось.

Но мои опасения не успели переродиться в настоящий страх: не прошло и четверти часа, как на ведущей к домику дорожке показалась женщина. Молодая, невысокая. Полноватая, и полнота эта необычайно ей шла. Круглолицая, большеглазая и улыбчивая. Из-под замысловато завязанного платка выбивались темные локоны. Меня заинтересовала ее одежда: многослойная, со шнуровками, ремешками, кармашками, украшенная вышивкой по подолу, вороту и рукавам. То, что я поначалу приняла за платье, платьем вовсе не являлось – слишком уж длинные разрезы по бокам, практически до пояса, широкого, ярко-синего, не единожды обхватившего талию. Под светло-серым платьем – не платьем имелось еще одно, синее, как и пояс. Синие же рукава, узкие, густо вышитые серебристой нитью, выглядывали из-под более широких серых, также украшенных разрезами со шнуровкой. Чудно. И обувь интересная, чем-то на ботинки Йонто похожая, только меньше и аккуратнее. Ни каблучка, ни платформы. Зато распускаются на сером фоне вышитые синие цветы. Красиво как…

– Нравится? – поинтересовались откуда-то сверху.

– Ага, – зачарованно кивнула я и только тут осознала, что обладательница башмачков стоит рядышком, а я эти самые башмачки совершенно неприлично разглядываю, едва носом в них не уткнувшись.

– Где Шаная? – нарушил неловкое молчание Йонто, поднимаясь и потягиваясь.

– Явился не запылился, – подбоченилась женщина. – Ни здравствуйте вам, ни как дела… Как не было манер, так и нет!

– Здравствуй, Мирина, как твои дела? – покладисто проговорил он.

– С тех пор как видела тебя в последний раз – значительно лучше, – хмыкнула названная Мириной. – По тебе того не скажешь. Признаться, удивлена, что ты еще жив.

– Спасибо, я тоже рад тебя видеть, – фыркнул Йонто. – И все-таки, где Шаная?

– Зачем она тебе понадобилась? Может, я помогу?

– Нет. Здесь… особый случай. – Он небрежно кивнул на меня. – Нужна помощь и кров.

– Шаны не будет несколько дней, а то и недель, – покачала головой Мирина, скользнув по мне оценивающим взглядом. – Но она может остаться. Ты тоже.

– Нет, так не пойдет… – нахмурился Йонто.

Задерживаться здесь он явно не планировал. Зато сплавить меня лекарке – еще как. Но… лучше уж так, чем бродить одной по дорогам чужого мира.

– Я могу остаться и одна, – скрепя сердце предложила я. – Сам же сказал, что доверяешь этим людям…

– Сядь, не мельтеши, – поморщился он. – Дай подумать…

– О чем тут думать? – сказала Мирина. – Осмотреть девочку могу и я. Идемте в дом…

Пока она возилась с дверью, я приметила неподалеку ярко-голубой цветок. Он покачивался среди травы на тонком, словно ниточка, стебельке, а его резные лепестки так и манили прикоснуться, вдохнуть аромат… Я шагнула к дивному цветку, протянула руку… И тут же получила по ней легкий шлепок.

– Великий предок! – простонал Йонто, нависнув надо мной. – С кем я только связался!

– Ну так развяжись, – надулась я, обиженно потирая ладонь. – Что на сей раз?!

– Запомни: чем ярче существо или растение, тем оно опаснее, – тяжело вздохнул он.

– Тогда ваш шэт-шан просто ходячая катастрофа, – отчего-то припомнила я мужчину в красном. По яркости он переплюнул любой виденный мною цветок.

– Умница, – растрогался Йонто. – Можешь же, когда хочешь!

– А что насчет чентоля? – пропустила мимо ушей ехидную реплику я. – Белый, но опасный.

– Безобиднейшее существо, – хмыкнул он. – Опасен лишь в ночь Сверкающей и в сильные грозы, потому как питается природной магией, избыток которой затмевает его сознание. А если знать, что делать, то и тогда не опасен.

И посмотрел так, что захотелось сбежать. Но вместо этого я разозлилась. Будто я по собственной воле сюда попала! Да если бы могла, сей же час домой вернулась бы!

– А ты не знаешь, – добавил Йонто. – Ты вообще хоть что-нибудь знаешь, кроме своего имени?

– Твое, – огрызнулась я нервно.

– Эй, вы двое, чего застряли? – очень вовремя выглянула Мирина. – Заходите, живо.

Прежде чем послушаться, Йонто безжалостно вырвал цветок с корнем и бросил подальше в траву.

– Теперь точно никто не пострадает, – довольно кивнул он, потирая ладонь.

– Ты уже пострадал, – буркнула я, изловчившись и схватив его за руку. Волдыри как от злющей крапивы, а он даже не поморщился! – Опять отравился?!

– В обморок больше падать не буду, не волнуйся, – хмуро сказал он, отбирая ладонь и шагая к крыльцу.

– Вот еще, с чего бы мне волноваться, – скорчила я ему в спину рожицу и пошла следом.

На верхней ступеньке, застеленной пестрым ковриком, стояли так восхитившие меня туфельки Мирины, и я тоже принялась разуваться. Йонто же, с тоской во взоре посмотрев на свои босые ноги, попросту вытер их о коврик.

– Ты же не Мирину ждал, да? – тихо спросила я, расшнуровывая ботинки. – Кто она?

– Бывшая ученица Шанаи, – ответил он и еще раз ширкнул стопами по коврику. – Вот уж кого я точно не ждал. Она давно уже здесь не живет, наверное, к родным погостить приехала. До тетушки ей далеко, конечно, но за неимением лучшего…

– Я все слышу, – грозно донеслось из дома.

– Кто бы сомневался, – ухмыльнулся Йонто и первым зашел внутрь.

Я посмотрела туда, где недавно рос цветок, и вздохнула. А ведь Йонто такой же. Внешне милый и неопасный, а тронь – обожжешься. Вот только его ли в том вина?

Глава 7

Внутри дом не казался таким крошечным, как снаружи. Возможно, потому, что мебели практически не было. В чистой комнатке с устланным плетеными ковриками полом и светлыми деревянными стенами с множеством полок только-то и имелось, что застеленная лоскутным покрывалом лежанка за отдернутой сейчас плотной шторой, два сундука – у входа и под окном – да один-единственный стол, широкий, но низкий. А еще здесь были травы. Они висели на стенах и под потолком, стояли в глиняных кувшинах на подоконнике, лежали на полках и столе… И запах, наполнявший комнату, кружил голову.

Травы завораживали. Хотелось погладить хрупкие стебельки, вдохнуть горьковатые ароматы… Сама не заметила, как подошла к столу, как потянулась к разложенному на нем богатству. Травки были невесомыми. Я брала их осторожно, боясь повредить, и перебирала, перекладывала, позабыв обо всем на свете. А когда очнулась, с недоумением осмотрела несколько аккуратных кучек. Это что же… я натворила?

В комнате царила тишина. Оборачиваться было страшно – что на мое самоуправство Мирина скажет? – но раз уж набедокурила, то и отвечать должна.

Против ожиданий, лекарка не разозлилась. Поймала мой испуганный взгляд, подошла к столу, задумчиво покачала головой.

– Неплохо, – коснувшись кончиками пальцев одной кучки трав, сказала она. – Сбор от кашля, сбор от головной боли… С этим бы я поспорила, но, может, так оно даже лучше будет, надо проверить… Ты травница?

Я нервно икнула.

Травница? Я? Да я с трудом подорожник от лопуха отличаю!

– Н-не знаю, – выдала я привычную фразу. – Не помню…

– Она ничего не знает, – ввернул Йонто, устроившийся на сундуке. – Подозреваю, у нее что-то с головой. Как считаешь?

Мирина села прямо на пол и приглашающе повела рукой. Я потопталась на месте, но все-таки последовала ее примеру. А куда деваться? Стульев здесь, увы, не водилось. Женщина взяла мою руку и, запретив говорить и дергаться, прикрыла глаза. А я, пользуясь тем, что от меня того же не потребовали, огляделась внимательнее.

Кроме трав, никаких украшений в комнате не имелось. Даже занавесок на окошке. Хотя стоящие в горшках высокие сухие стебли с мелкими желтыми цветочками вполне могли сойти за жалюзи. А еще справа и слева от входа я заметила дверцы, почти сливающиеся со стенами, на которых вместо картин висели композиции из трав. Хорошо здесь. Уютно. И в сон клонит… Я подавила зевок, тряхнула головой, и Мирина недовольно цыкнула. Я замерла, боясь шевельнуться, и через пару минут меня наконец-то отпустили.

– Ну что? – поинтересовался Йонто, вставая. – Проблема в голове?

– Она здорова, – не согласилась с диагнозом самозваного доктора Мирина. – Физически. Но истощена. Ты ее хотя бы покормил? – строго вопросила она, и лицо парня стало таким беззащитно-растерянным, что я невольно ему посочувствовала. – Понятно, – вздохнула женщина. – Совсем забыл, как нужно с живыми людьми обращаться!

С этими словами она поднялась, откинула крышку стоящего под окном сундучка и, вытащив нечто похожее на большой сухарь, вручила мне:

– Поешь. К обеду соображу чего получше.

– Если она здорова, то что тогда с ней не так? – не унимался Йонто. От еды он отказался, а Мирина не настаивала, видимо, знала, что бесполезно.

– Ее душа чем-то сильно взволнована, – задумчиво протянула женщина. – Шаная, конечно, определила бы точнее, но, думаю, я тоже смогу помочь. А вот ты…

– Что я? – равнодушно спросил Йонто.

– А он отравился ядом какого-то оранжевого растения, едва не умер и в таком состоянии протащил меня этой… теневой тропой, – наябедничала я.

– Жизнь тебе, как погляжу, по-прежнему не мила, – рассердилась Мирина.

– Какое вам всем дело до моей жизни? – хмыкнул Йонто и тут же получил неплохой подзатыльник. Именно такой, какой мне и хотелось ему отвесить.

Божечки, спасибо! Есть справедливость в этом мире!

– Глупый мальчишка, – припечатала лекарка. – Сидеть! Я с тобой не закончила. А ты, – взглянула она на меня, – иди-ка пока свежим воздухом подыши…

Я немедленно вскочила и бросилась к двери.

– Дальше крыльца ни ногой! – полетело в спину напутствие Йонто. – Ничего не делай, ничего не трогай, ни с кем не разговаривай и даже…

– Не дыши, – додумала я, плотно прикрыв дверь и щурясь от яркого солнышка.

Странный парень. Совершенно бестолковый. Вон как на меня из-за этого чентоля кричал, глупой обозвал… А его поведение, значит, не глупость. Совсем себя не бережет.

Соблазн сбежать с крылечка и пройтись по узкой улочке был велик, но я послушно села на нижнюю ступеньку, сложила руки на коленях и прикрыла глаза. Так, разморенная теплом, словно кошка, и задремала.

А когда очнулась, меня окружал пахнущий летним лугом полумрак, да и лежала я на чем-то мягком, ничуть на доски крыльца не похожем. Не сразу поняла, что нахожусь в доме, на лежанке, и что штора, отделяющая ее от комнаты, сейчас задернута. А в комнате горит свеча и раздаются приглушенные голоса…

– Я присмотрю за ней, не беспокойся.

Это Мирина.

– Нет. – А это Йонто. И голос у него уставший, даже жаль беднягу стало. Правда, ненадолго. – Ты этого наказания не заслужила.

Наказание, значит? Ну ладно. Я запомню. А при случае и припомню…

– Если уж я и с тобой в свое время справилась, то и с ней слажу, – заверила женщина. – Подумай, здесь ей лучше будет. Да и тебе бы не мешало остаться. Хотя бы на пару дней, пока не восстановишься…

– Мне не нужно. А вот Ана…

Шагов я не услышала. Штору резко отдернули и, пока я щурилась от неожиданно яркого света, строго вопросили:

– Хочешь остаться?

Первым порывом было замотать головой, но я сдержалась. И так столько хлопот ему доставила. Если бы не я, он не отравился бы, не перенапрягся… И вообще, занимался бы своими делами, вместо того чтобы возиться со мной. А ведь я даже честностью ему за это отплатить не могу.

– Хочу, – отвела глаза я.

– Вот и славно, – кивнул Йонто. Показалось, что он вздохнул с облегчением. Все верно, я бы на его месте тоже радовалась избавлению от обузы. – Ана остается, – обернулся к Мирине он.

– Переночуй хотя бы, – проворчала женщина. – Куда на ночь глядя собрался? Да покажи девочке, что здесь да как. Мне домой пора, и так задержалась…

– Ступай, разберемся, – вздохнул Йонто и, как только за Мириной закрылась дверь, укоризненно добавил: – Ну и горазда же ты спать!

Судя по сгустившейся за окном тьме, еще как горазда. Но меня можно понять: моя жизнь превратилась в сплошной стресс, а лучшим лекарством от стресса я всегда считала сон.

– А ты-то хоть отдохнул? – от души потянувшись, спросила я.

– Не важно, – отмахнулся Йонто, и я поняла, что нет.

– Балбес, – пробормотала едва слышно. В конце концов, ему тоже досталось. Поди, не каждый день иномирные девицы на голову сыплются…

– Там спальня Шанаи, – коснулся одной из дверей Йонто. – Она заперта, в ней хранятся редкие травы и записи. Но тебе и здесь неплохо будет. А тут умывальная…

Он еще не договорил, а я уже открывала дверцу в самую желанную сейчас комнату. И застыла на пороге, преисполненная горького разочарования. Не могу точно сказать, чего ожидала, но уж никак не грубых стен и полочек. На скамье стояли две большие бадьи, до краев наполненные водой, и несколько пустых, поменьше, похожих на тазики. На стене висело мутноватое зеркало, в которое я не рискнула посмотреться.

Баня, да и только. Но здесь не пыхала жаром печка, а в обеих бадьях вода оказалась не просто холодной – ледяной. Я ходила вокруг них, словно лиса возле добротного курятника, и страдала. Особым здоровьем я никогда не отличалась. Откровенно говоря, вообще никаким не отличалась, и купание в ледяной водице грозило серьезными проблемами. Но с другой стороны, желание помыться становилось нестерпимым, и в душе зарождалась пока что робкая решимость. Коя сразу же испарилась, стоило на пробу опустить руку в воду…

Наблюдавший за моими страданиями Йонто взял с одной из полок и протянул небольшой камешек, серый, невзрачный, пористый.

– Это что? – Брать его я не торопилась.

– Жар-камень. Брось в воду, и она тут же нагреется. Штука редкая, не везде достать можно, но своих денег стоит.

– Спасибо, обойдусь, – отказалась я.

Вряд ли лекарка обрадуется, узнав, что незваная гостья перевела ценный продукт.

– Не дури, пользуйся, – чуть ли не силой вручил камешек Йонто. – Лучше уж истратить камень, чем потом прикапывать твое хладное тело.

Вот же, а!..

– А вообще, Шаная не бедствует, и жар-камень для нее не роскошь, – усмехнулся он. – Так что наслаждайся.

Йонто вышел. Я, вздохнув, тоже.

– Мне даже переодеться не во что, – пожаловалась смущенно. – Мою сумку украли…

И не суть важно, что сменной одежды там все равно не было.

Йонто откинул крышку большого сундука, порылся в его недрах и сунул мне в руки сверток.

– Держи. Я иногда останавливаюсь здесь, это мои вещи. Они чистые. И полотенце. А еще вот. – Он положил поверх стопки круглую баночку и несколько скатанных трубочкой нешироких полосок ткани. – Заживляющая мазь и бинты.

Я проследила за его взглядом и поджала пальцы ног. Ну да, поранилась, пока босиком бегала. Удивительно даже, что не особо из-за этого и беспокоилась.

– Спасибо, – кивнула я, прижимая к груди одежду, и проскользнула в умывальную.

Прикрыла дверь, с грустью констатировала, что замка в ней не предусмотрено, сложила чистые вещи на скамеечку и скинула свою одежду на пол. Прошлепала к бадьям, не без опаски бросила в одну жар-камень и чуть не вскрикнула от восторга, когда вода забурлила, закипела, и комнатку наполнил пар.

Дальше дело пошло быстрее. Шампунь и мыло были густыми, пенными и сильно пахли травами. Я с наслаждением прополоскала волосы, до скрипа оттерла кожу, смывая грязь, усталость и страх. Напоследок вылив на себя тазик прохладной водички, промокнула кожу жестким полотенцем и оделась.

Великовато, однако… Я подвернула рукава, а затем штанины. Лучше стало ненамного. Нет, ходить в этом неудобно. Но единственная альтернатива – унылый костюмчик торговцев, а его я ни за что не надену, даже если постираю. А вот ошейник-переводчик тщательно отмыла, лишь немного посомневавшись, а можно ли. Если было бы нельзя, Йонто сказал бы, верно? Закончив с облачением, я воспользовалась мазью и перебинтовала ноги. Получились эдакие дизайнерские носки. Или домашние тапочки. Главное, чтобы помогло. А разобравшись со всеми делами, я протерла запотевшее зеркало и пристально вгляделась в отражение.

Увы, но, даже попав в сказку, я осталась собой. Не изменился ни цвет волос, ни разрез глаз, и даже едва обозначившаяся, но уже изрядно надоевшая морщинка меж бровей никуда не делась. В мир иной я попала в полной своей комплектации… Невезение какое-то. Закон подлости по отношению ко мне никогда осечек не давал, а вот закон жанра… Эх.

– Мирина принесла ужин, – едва я вышла в комнату, проговорил Йонто. Уф, я его понимаю, значит, банные процедуры переводчику не повредили. – И лекарство для тебя. Сказала, поможет от душевных волнений.

И, не уточнив, как именно нужно применять это чудо-средство, скрылся в умывальной. Стучать и допытываться я постеснялась. Обошла кругом низкий столик, на котором стояла прикрытая салфеткой корзинка и небольшая бутылочка, до краев наполненная ярко-красной жидкостью. Не так уж тут и много, видимо, рассчитано на разовое применение. Иначе бы Мирина оставила более четкие указания. Да и волнения мои таковы, что парой глотков не успокоишь.

Мигрень, затаившаяся на время, вновь напомнила о себе, и стало не до размышлений. Схватив бутылочку, я открыла крышку и принюхалась. Пахло приятно, чем-то ягодным, свежим. Присев на край лежанки, я отпила немного, зажмурилась от удовольствия… и сама не заметила, как выпила все. Лекарство оказалось густым, тягучим и очень сладким. Оно обволакивало язык, горло и желудок приятным теплом, и тепло это постепенно оттесняло боль, наполняя собою голову. Она становилась все тяжелее и тяжелее, в то время как мысли – легче. Они воздушными шариками взлетали к потолку, просачивались сквозь него и устремлялись в темное небо, и я улыбалась, глядя им вслед.

– Йон-то, – протянула я, когда он появился в комнате.

В светлых рубахе и штанах, да еще с мокрыми волосами, он выглядел младше, чем обычно, и отчего-то я сочла это милым. Хотя сейчас мне абсолютно все таковым казалось. Хотелось улыбаться и делиться хорошим настроением. И вот с таким-то намерением я и поднялась, невзирая на покачивающийся пол. Ничего, трудности закаляют характер и делают цель еще желаннее!

– Ана? – настороженно позвал Йонто, когда я двинулась к нему. – Ты чего делаешь? Вернее, ты чего наделала?!

– Ничего, – улыбнулась я, медленно приближаясь.

Забавный какой. И волосы торчат… Пригладить бы. Запнувшись о половичок, я добралась до цели гораздо быстрее, чем рассчитывала.

– Да как бы не так, – пробормотал Йонто, придерживая меня за плечи и одновременно пытаясь увернуться от моих попыток дотянуться до его волос. – Ты что, выпила все лекарство? Все до капли?

– А что, нельзя? – не особо расстроилась я. Если бы выпила меньше, мне не было бы сейчас столь хорошо. Потрясающая вещь. – Я в порядке.

– Вот уж вряд ли…

Меня самым возмутительным образом потащили к лежанке. Я и пикнуть не успела, как ткнулась носом в подушку. А пока переворачивалась, воюя с ослабшим телом, Йонто добрался до входной двери.

– Куда это ты? – спросила я. Странно, но язык тоже был тяжелым. Наверное, оттого, что являлся частью головы…

– Переночую на улице, – ухватился за ручку Йонто.

– Там же холодно! – ужаснулась я. – И страшно.

– Поверь, здесь намного страшнее, – с потрясающей искренностью признался он.

– Ты что, боишься? – удивилась я. – Успокойся, на твою честь покушаться не собираюсь, меня мелкие вообще не привлекают…

Волосы бы вот потрогала… Но кто ж даст?

Обидно.

– Мелкие? – поперхнулся Йонто. Даже о стратегическом отступлении позабыл, и я благородно решила не пользоваться его оплошностью. Хотя, если честно, благородство тут ни при чем, просто тело стало совершенно непослушным, и встать я не сумела.

– Ну да. Ты же младше меня. Вот сколько тебе лет? Двадцать пять хотя бы есть? Наверняка нет. Мне вот двадцать семь. Скоро и вовсе двадцать восемь будет. Было бы… Если я еще жива, – смешалась я.

Если я жива.

Хорошее уточнение. Правильное. И в привычную картину мира укладывалось лучше, нежели то, что я действительно попала в другой мир. Может, я до сих пор лежу на асфальте или в больничной палате, утыканная иголками и обмотанная проводами, в то время как мое сознание заблудилось в созданной им же нереальности…

Да, так оно и есть. Надо в это просто поверить. Так будет лучше. А убедить себя несложно. Да?