Текст книги "Неправильная сказка"

– Ты – мой бред. Совершенно точно. Неправильный бред, – загрустила я и всхлипнула, до того себя жалко стало.

Ну вот что за невезение, и на пороге смерти нормального мужчину встретить не судьба, даже собственное подсознание не подыграет! Мама говорила, что это самое важное в жизни, а я не верила. Может, зря? Теперь и не узнаю. Печаль.

А с другой стороны… Если это бред, можно делать все, что угодно, и не терзаться муками совести.

– Ты сказал, что я ничего не знаю и не понимаю, – горестно вздохнула я. – А с чего бы мне понимать, если я вообще из другого мира?! А? В моем мире и ты бы ничего не понимал… У нас в небе не чентоли летают, а самолеты, трава на людей не нападает, и вода горячая прямо из крана течет, и магии нет… А я сюда попала. В эту проклятую сказку! Насквозь неправильную…

– Почему же неправильную? – спокойно спросил Йонто.

Он меня слушает? Отлично! Сейчас я все-о-о выскажу!

– А потому что в правильной сказке я оказалась бы в теле юной красотки, обладающей огромной магической силой, к ногам которой принцы штабелями укладываются. А здесь что?

– Что?

– Тело то же самое, возраст прежний, магии нет, и, главное, ни одного хотя бы самого завалящего принца не видно! – пожаловалась я.

– А я не подойду? – хмыкнул Йонто. Ага, самому смешно…

– Ну какой из тебя принц, – махнула я рукой. – Живешь в лачуге, по лесам как сумасшедшая белка носишься, о манерах понятия не имеешь… И вообще, ты не в моем вкусе! Я это… блондинов люблю. Постарше…

Мой бред снова хмыкнул и присел на край постели. Он вполне реально пах травами и, если уж честно, конкретно в нем ничего бредового совершенно не было.

Я потянулась и все-таки коснулась влажных волос. Настоящий. Как и этот мир. Как бы я ни пыталась себя обмануть…

Бессильно уронив руку, я зажмурилась, крепко-крепко, чтобы ни одна слезинка из-под век не выкатилась, и тихо сказала, не заботясь, услышат ли меня:

– Я знаю, что это правда, что это не Земля, но… Я не хочу верить. Не хочу признавать. Ведь тогда получится, что я не смогу вернуться! Понимаешь? Я не знаю, с чего начать, у кого просить помощи и кому можно довериться! Я хочу проснуться… И понять, что все это было сном. Но… так не будет. Как бы я того ни хотела. И что мне с этим делать?

– Не надо было давать тебе то лекарство, – пробормотал Йонто.

И на этой радостной ноте я отключилась, успев загадать проснуться в собственной постели. Или хотя бы в своем мире, пусть даже и на холодном асфальте.

Когда Ана наконец-то угомонилась, Йонто осторожно встал, накрыл ее одеялом и задумался.

Другой мир, значит? Звучит безумно, но, если принять это как факт, все вставало на свои места. Непривычная внешность и имя, странное сочетание страха и бесстрашия, незнание языка и нежелание говорить о себе… Само ее поведение, словно она и правда оказалась в совершенно чуждом мире.

Можно было предположить, что она пришла из-за Чентолева хребта, но, Великий предок свидетель, в другой мир поверить легче.

И не она ли – та самая причина, по которой шэт-шан столь безоглядно рвал пространство? Ведь он явно что-то искал.

Кого-то?

– Тебя? – едва слышно прошептал Йонто, вглядываясь в лицо спящей. Из-под темных ресниц выкатились слезинки, прочертили дорожки на щеках, и он протянул было руку, чтобы стереть их, но так и не решился коснуться бледной кожи. – И что же мне теперь делать?

На улицу он все-таки вышел. Присел на крыльцо, бездумно уставился в усыпанное звездами небо.

Ночь обещала быть долгой.

Глава 8

Меня кто-то звал, тихо, но настойчиво, и этот зов рассеивал сон, гнал его прочь. А мне так не хотелось просыпаться! Я всеми силами противилась, стараясь удержать блаженную дрему, цепляясь за нее… и зная, что не удастся, что придется очнуться и вновь оказаться…

Где?

В чужой постели. В чужом доме. В чужом мире.

Воспоминания нахлынули, отрезвили, и сон все-таки рассеялся, уступая меня пугающей реальности.

Когда я неохотно открыла глаза, комнату заливал солнечный свет. Такой яркий, ослепляющий даже, что не сразу осознала: комната – моя собственная.

Зажмурившись, я медленно досчитала до десяти и, боясь, что все исчезнет, приподняла ресницы.

Не исчезло. Ни неровно задернутая занавеска, ни упавшая на коврик да так там и забытая недочитанная книга…

Рывком сев на постели, я ошеломленно вертела головой, рассматривая до мелочей знакомую обстановку. Сон. Значит, это действительно было всего лишь сном! Безумным, страшным и невероятно глупым!

Я длинно выдохнула и закрыла лицо руками. И только тогда поняла, что плачу. Засмеялась, отерла щеки… и вздрогнула от легкого стука в дверь.

– Вставай, соня!

Голос звучал бодро и настойчиво. Знакомо…

Мама?!

С кровати меня словно ветром сдуло. Распахнув дверь, я уставилась на невысокую женщину. Красивую, выглядящую гораздо моложе своих лет и сейчас как-то по-особенному счастливую. Такой я ее и не видела никогда. Даже на всех ее свадьбах. Кстати о них…

– Что ты здесь делаешь? – спросила я. – Ты же должна быть в свадебном путешествии!

– О чем ты? – слегка нахмурилась мама и коснулась прохладной ладонью моего лба, который, казалось, пылал. – Ты все еще нездорова? Так и знала, что нужно было оставить тебя в больнице, но вы с сестрой просто невыносимы… Она, между прочим, уже десять минут на улице ждет. Сказать, чтобы уезжала без тебя?

Ева? Ждет меня? Уже и не помню, когда мы вместе куда-то ходили… Впрочем, о том, что вообще куда-либо собирались, тоже не помню. А голова действительно болит. Слишком нехорошим и тяжелым был сон, до сих пор не отпустил. Один в один болотная трясина.

– Я здорова, – через силу улыбнулась я. – Сейчас оденусь…

Помню или не помню, не важно. Нужно выйти, проветриться, избавиться от ощущения, что я все-таки завязла в болоте. Встряхнуться.

Спешно приведя себя в порядок и натянув первое попавшееся платье, махнула маме рукой и открыла входную дверь. Вот только увидела вовсе не лестничную площадку, а просторную комнату с высокими потолками и темными деревянными стенами, украшенными резьбой. И тянулась через нее красная с золотыми узорами дорожка, так и маня ступить на нее.

Я и ступила, совсем не удивившись ни легким тканевым туфелькам, оказавшимся на моих ногах, ни расшитому серебром белоснежному наряду, сменившему мое простое платье. Я шагала по дорожке, словно зачарованная, и до боли в глазах смотрела вперед, где, заложив руки за спину, стоял высокий мужчина. В льющемся словно отовсюду ярком свете его одежда пламенела всеми оттенками красного. Черные волосы свободно спускались до перехваченной широким поясом талии, черные же глаза на аристократически бледном лице с идеальными чертами казались бездонными. И я шла, завороженная ими, словно летящий на свет мотылек, и не могла ни остановиться, ни повернуть назад.

– Так вот ты какая, – улыбнулся мужчина, протягивая руку. Показавшаяся из-под длинного широкого рукава кисть была бела, изящна и хрупка. Обманчиво хрупка, откуда-то я точно об этом знала. – Не бойся. Я не причиню тебе вреда. Как же долго я тебя ждал…

Мне оставалось сделать всего пару шагов. А если протянуть ладонь, то прямо сейчас коснусь длинных тонких пальцев, унизанных кольцами. Если протянуть ладонь…

Я замерла. Не отводя взгляда, медленно подняла руку. И тут же опустила ее, потому как из ниоткуда раздался голос:

«Ничего не делай, ничего не трогай, ни с кем не разговаривай».

– Ну же, – нетерпеливо подался вперед мужчина, который, кажется, ничего не слышал, – иди сюда!

«Совсем глупая, да?» – зло перебил его тот же голос:

– Я жду!

«Чем ярче существо или растение, тем оно опаснее», – сердито напомнили мне.

– Пожалуйста, – почти умоляюще произнес мужчина, и я дрогнула было, но резкий оклик привел меня в чувство.

«Ана!»

Йонто. Это же его голос. А этот мужчина в красном – шэт-шан. Тот самый, которого я видела в лагере торговцев. Зачем ему я? Что здесь вообще происходит?!

И я отступила. Шаг, другой… И, когда шэт-шан потянулся за мной, словно куда-то провалилась, нырнула с головой…

И вынырнула в знакомой светлой комнатке, насквозь пропахшей травами.

Канро стоял посреди зала, устремив застывший взгляд в пустоту.

Он видел ее. Только что она была так близко… и так далеко!

Молодая. Невысокая. С длинными русыми волосами, отливающими солнечной рыжиной, с бледной нежной кожей, с серыми, сияющими, будто драгоценный лунный жемчуг, удивленно распахнутыми глазами, в которых шэт-шан ясно видел свое отражение, а еще – звезды иного мира.

Тонкая. Хрупкая в этом многослойном белоснежном одеянии. Оно было частью созданной амантитовым браслетом иллюзии, как и само появление девушки здесь. И, пожалуй, ни о чем Канро не сожалел так остро, как о том, что иллюзия не стала реальностью. Не хватило всего одного шага, который должна была сделать она. Всего одного прикосновения, позволившего бы владетелю перенести ее сюда, где бы она ни находилась. Он не мог переступить невидимую границу, не нарушив чар, а она… Она оказалась слишком сильной, чтобы безоговорочно поддаться его зову. И это одновременно и огорчало шэт-шана, и безмерно радовало.

Заметив улыбку на губах Канро, вздохнул с облегчением затаившийся в тенях Агрийо, успевший мысленно попрощаться с собственной головой.

Да, план провалился, и владетель вновь остался с пустыми руками. Но…

Теперь он был абсолютно уверен в том, что она существует. Более того – знал, как она выглядит. И ничуть не сомневался, что скоро она окажется во дворце, в полной его, Канро, власти.

Сердце колотилось. Руки дрожали. Рубашка противно липла к спине. Но на душе было легко, будто случилось что-то хорошее.

Или же не случилось плохое.

Я отбросила одеяло и осторожно села. Наверное, приснилось что-то. Не помню… И что вчера было, тоже. Последнее, что помню, – как выпила лекарство. А вот как до лежанки дошла, как уснула, – нет.

Хорошее средство, надо бы попросить у Мирины про запас. Мало того что спокойный сон подарило, так еще и усталость сняло, и от боли в натруженных за предыдущий день мышцах избавило.

Вспомнив об ученице лекарки, я припомнила и принесенную ею вчера корзинку и почувствовала голод. Надеюсь, там что-нибудь осталось… Штору я открывала с осторожностью, но в комнате никого не оказалось. Первым делом шмыгнула в умывальную, привела себя в порядок, и, лишь выйдя оттуда, осмотрелась. Вожделенная корзинка по-прежнему стояла на столе, но не успела я и шага сделать, как в дом вошел Йонто.

– Держи, – буркнул он вместо пожелания доброго утра, бросил на пол похожую на мешок сумку и вышел, не удосужившись объяснить, чего именно я должна держать и насколько оно опасно.

Ужас. Я в этом мире всего ничего, а уже научилась бояться собственной тени. В мешок я заглянула, пусть и не без опаски. И даже растрогалась от нежданной заботы.

Он принес мне одежду. И не одно разнесчастное платье! Было из чего выбрать. Я предпочла светло-серое, самое скромное и закрытое, хоть и явно облегающее, без всяческих шнуровок, разрезов, с милой вышивкой по вороту и подолу. Длинное, правда, слишком, не особо удобно, но это дело привычки. Я завязала на талии расшитый бисером поясок и вышла из комнаты.

Йонто сидел на крыльце и сосредоточенно полировал свой кинжал. На скрип двери он внимания не обратил. Пришлось кашлянуть, чтобы парень соизволил-таки обернуться. Правда, я даже рта раскрыть не успела, как он столь же резко отвернулся. И кинжал зачем-то к груди прижал. Испугался, что отберу?

– Доброе утро, – сказала я. – И спасибо за одежду.

– Угу, – буркнули в ответ.

Я, придерживая подол, спустилась со ступенек. Парень крутанулся на месте и почти уперся носом в стену, вновь явив растрепанный затылок.

– Йонто, – ласково позвала я, – а чего это ты так странно себя ведешь? Платье не нравится? Тогда незачем было его приносить!

– Ты не могла бы одеться? – не особо вежливым тоном попросил он.

– Я вообще-то одета, – удивилась я.

– Вообще-то нет. Это нижнее, – ткнувшись-таки лбом в стену, сообщили мне.

– Что? – не поняла я.

– Платье. Нижнее, – расщедрился на объяснения он. – Ты сейчас не совсем одета.

Я растерялась от неожиданности. Вот этот скромнейший наряд? Но тогда получается, что…

– Это что же, значит, ты принес не несколько платьев, а одно?! – в надежде на отрицательный ответ спросила я. Наивная!

– По-моему, все-таки два, – спокойно подтвердил худшие опасения Йонто. – Тебя не затруднит закончить облачение?

Я припомнила ворох тряпок, почувствовала приближающуюся панику и решительно заявила:

– Еще как затруднит! Да этакое издевательство и в кошмарах не приснится! Вы бы хоть ставили порядковые номера на эти тряпки, чтоб бедным женщинам не пришлось ломать голову, соображая, что за чем надевать!

– Ну чего ты кричишь? Как будто это я придумал, – фыркнул Йонто, все так же избегая на меня смотреть.

Кошмар. Да у нас в этом наряде и монахиня смогла бы ходить!

Признав, что самостоятельно не справлюсь, я дернула его за рукав и потащила в дом. Вернее, попыталась.

– Ты чего?! – возмутился Йонто.

– Ничего, – пропыхтела, пытаясь сдвинуть упершегося бара… то есть парня с места. Куда там, намертво врос! – Поможешь мне с этим… облачением. Иначе, клянусь, на улицу выйду «не совсем одетой», – пригрозила я, и дело, то есть тело, тут же сдвинулось с мертвой точки.

В комнате пришлось зайти за штору, иначе оказавшийся стыдливым, аки невинная девица в мужской бане, Йонто отказывался выполнять обязанности камеристки. А без него мне бы действительно пришлось туго! С ним, впрочем, тоже.

Уже полюбившееся платьице пришлось снять, ибо Йонто настоял на другом наряде.

– Лучше это, – проворчал он, подав темно-серые брюки, но радость моя была недолгой, ибо их полагалось надевать вместе с длинной полупрозрачной белой блузкой, не менее длинной, похожей на корсет безрукавкой под цвет брюк и верхним ярко-синим платьем с разрезами, благополучно всю эту красоту скрывающим.

Я худо-бедно разобралась еще с двумя слоями одежды, а на третьем прочно застряла. Со шнуровкой на груди я сладила быстро, а вот из-за завязок на спине, расположенных так неудобно, что все попытки справиться самостоятельно с треском – моих несчастных суставов, подозреваю, – провалились.

Пришлось идти на крайние меры. То есть на Йонто. А вот улыбаться, наверное, не стоило, бедняга едва вместе с дверью не выломился…

– Да стой ты! – в сердцах топнула ногой я. – На мне столько одежды, что считать меня раздетой может только полный псих! Завяжи эту жуть на спине, пожалуйста!

– Ты эту жуть задом наперед надела, – с тяжким вздохом подсказал Йонто.

Ой. То-то я чувствовала неладное! Пришлось переодевать. А потом терпеливо ждать, когда он справится со шнуровкой.

Местная мода была жестока и беспощадна, но в целом результат смотрелся неплохо. Хотя костюмчик, конечно, странный… Если не знать, в жизни не догадаешься, что под ворохом тряпок есть брюки!

– И все-таки они существуют, – пробормотала я, делая широкий шаг и убеждаясь, что одежда не стесняет движений и вообще удобнее, чем могло бы показаться.

– Спасибо, – неловко поблагодарила я Йонто, с несчастным видом примостившегося на краешке сундука.

– Там было что-то ценное? В твоей сумке? – неожиданно спросил он.

Старенький плеер, смартфон, кое-что из косметики… Да и сама сумка хороша: удобная, вместительная, а главное, сестрой и сшитая, и вышитая – таких очаровательных совушек точно ни у кого больше не было. Жалко.

– Да, – уверенно кивнула я и вздохнула.

Толку-то вспоминать. Возможно, именно в эту минуту рогатый рисует себе боевую раскраску моим любимым блеском для губ. Чтоб у него аллергия началась! Но больше всего я сожалела об очках. Здесь есть на что посмотреть, и я вынуждена постоянно щуриться. Привет, морщинки, наша встреча не за горами.

– Давай завтракать, – без перехода заявил Йонто и первым сел за стол. Прямо на пол.

Потрясенная крутыми виражами его мыслей, я тихонечко пристроилась рядом, наблюдая, как из корзинки появляется еда. Завернутый в холстину хлеб, головка сыра, большая фляга и пузатый горшочек с кашей, напоминающей пшенную. Йонто достал с одной из полок пару мисок и ложек и честно поделил кашу, отчего я загрустила и решительно отложила чуть ли не половину своей щедрой порции в его миску. Я, конечно, голодна, но сомневаюсь, что в меня влезет больше положенного! А в Йонто точно влезет, он длинный, хоть и тощий. Может, после еды подобреет немного, а то вон какой хмурый, прямо как грозовая туча.

– Мне двадцать шесть, – негромко сказал он, не торопясь приступать к еде.

Я едва кашей не подавилась. Вроде бы про возраст я только думала, но не спрашивала. Или не только?

– К чему это ты? – вскинула на Йонто удивленные глаза.

– Да так, – усмехнулся он. – Вдруг пригодится.

Я заставила себя набрать полную ложку каши и спокойно ее проглотить. Не может же он читать мысли? Ведь не может же, да?

Пока я мучилась подозрениями, Йонто расправился со своей порцией и, поднявшись, сказал:

– Собирайся.

– Куда? – опешила я.

– Пойдешь со мной, – коротко ответил он.

– Зачем? – удивилась я. – Ты же сам сказал, что мне лучше остаться…

– Хочешь этого?

Я задумчиво прикусила край деревянной ложки. Здесь спокойно. Уютно. Можно спрятаться, переждать, получить помощь. Но… Оставаться не хотелось.

– Собирайся, – повторил Йонто, будто и в самом деле подслушав мои мысли. – Чем раньше уйдем, тем лучше.

Он вышел, а я вскочила на ноги и растерянно осмотрела комнатку. Чего мне собираться-то? Разве что второе платье захватить, пригодится, но то дело пары минут. Да еще прибраться не мешало бы, нехорошо это, беспорядок после себя оставлять. Я быстро сполоснула в умывальной миски с ложками и положила их на место. Нерешительно постояла возле старой своей одежды, но так и не придумала, куда ее деть. Аккуратно свернула и придвинула к стеночке. Хозяева выбросят. Единственное, забрала из кармана безрукавки затвердевшие искры, слишком уж жалко было с ними расставаться.

Вот и все. Я поправила непривычный наряд, стянула волосы в хвост – опять же придерется, лучше упредить, – подхватила мешок и шагнула за порог гостеприимного дома.

А за порогом меня ждали туфли. Не такие красивые, как у Мирины, но легкие и удобные, и, самое главное, почти по размеру. Чуть великоваты оказались, но я и этому была рада – не придется идти в носках, которые Йонто принес вместе с платьями, и вновь терзать зажившие за ночь ноги. После прогулки босиком вообще становишься удивительно непривередливым.

День выдался хмурым, и, сбежав с крылечка, я посмотрела на небо. Фиолетовое. Такое красивое, манящее. И захотелось вдруг, чтобы пошел дождь. Я бы просто стояла, закрыв глаза и подставив лицо крупным каплям… Замечтавшись, я вздрогнула, когда меня тронули за плечо, возвращая с небес на землю.

– Возьми, – сказала Мирина, протягивая большой мешок с широкой лямкой – местный аналог чемодана, не иначе. – Я собрала тебе кое-какие вещи. Здесь одежда, гребень, кое-что по мелочи, сама глянешь. Еще немного еды и лекарства для этого негодника.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я и тут же засунула меньший мешок в большой. Так будет удобнее. Наверное.

– А ты, – повернулась лекарка к Йонто, – будь добр, побереги себя. И никаких троп, пока полностью не поправишься, слышишь? В конце концов, теперь ты не только за себя отвечаешь.

– Угу, – небрежно кивнул он и бросил на нее строгий взгляд: – Помни, ни слова о нас, кто бы ни спрашивал.

– Никогда не страдала излишней болтливостью, – обиженно поджала губы Мирина.

Кто бы мог о нас расспрашивать? Да меня никто в целом мире не знает! У Йонто точно паранойя. Интересно, здесь водятся психиатры?

Он ничего не ответил. Набросил на меня невесть откуда взявшийся длинный плащ с капюшоном, отобрал сумку и зашагал по тропке.

– Эй! – невольно воскликнула я.

– Идем, – сухо обронил Йонто, перекидывая лямку через плечо.

И я пошла. Что еще оставалось делать? Сама выбрала. И пока не испытывала ни малейшего сожаления. Впрочем, как и уверенности, что не испытаю его впредь.

Глава 9

Шли мы другой дорогой, но по сторонам по-прежнему тянулись фруктовые сады. Шелестели на едва ощутимом ветерке листья, покачивались темно-вишневые плоды. Мне очень хотелось сорвать один, но я все никак не могла решиться. Йонто шагал впереди, тихий и мрачный, и злить его еще больше не стоило. А когда он вдруг обернулся, я вздрогнула и насторожилась. Опять что-то не так? Но ведь я ничего сделать не успела!

– Хочешь? – указал Йонто на дерево.

С изумлением я справилась быстро. Надо же, нотации Мирины его все-таки проняли! Или то подзатыльник помог? Чудодейственное средство, однако!

– Хочу, – кивнула я.

Конечно, завтрак был совсем недавно, но кто может поручиться, что будет обед? К тому же интересно, каковы на вкус иномирные фрукты. Каша, к примеру, оказалась очень даже земной.

Йонто на ходу сорвал и протянул мне крупный сочный плод, в который я тотчас же впилась зубами.

– Хоть бы спросила, не ядовитое ли, – укорил Йонто.

– А ты дал бы мне ядовитое? – удивилась я, откусывая еще один кусочек. Ни на что не похоже. И сладко, и кисло одновременно.

– Наивное создание, – проворчал он, и я предпочла пропустить это мимо ушей.

– Сорви еще, пожалуйста, – расправившись с фруктом, дернула Йонто за рукав я.

– Потрясающий аппетит, – то ли восхитился, то ли ужаснулся он, но просьбу выполнил и протянул целых два плода.

– У меня стресс, – оправдалась я, вцепившись в добычу.

– Что? – непонимающе нахмурился Йонто.

– Сильное душевное волнение, – вспомнила я слова Мирины. – Очень сильное.

– А яблоки тебя успокаивают? – недоверчиво уточнил он.

Яблоки? Вот это вот? Ну не знаю… Хотя если здесь есть странные козлята, то почему бы не быть странным яблокам?

– Еще как успокаивают, – кивнула я и окликнула ломанувшегося к деревьям – яблоням? – Йонто: – Эй, ты чего делаешь?

– Запасаюсь успокоительным, – ответил он, сосредоточенно срывая и складывая плод за плодом в мешок.

Я растерянно наблюдала за незаконным сбором урожая и пыталась понять, что это: трогательное проявление заботы или же жирный такой намек, что стрессам в моей жизни теперь конца и края не будет?

Она плакала ночью. Очень тихо, но Йонто услышал даже через дверь. И чуть эту самую дверь не вынес, испугавшись… чего? Кто или что могло проникнуть в дом, пройдя мимо него незамеченным? Только дурной сон. А с дурными снами он и сам справляться не умел. Не умел, но и просто так уйти не смог. Тщетно попробовав разбудить Ану, не придумал ничего лучше, как взять ее за руку и сидеть рядом до тех пор, пока она не успокоилась. Хорошо еще, не проснулась – было бы трудно объяснить, какое ему дело до чужих кошмаров. Он и себе-то это не объяснил.

А сейчас она шла, осматривалась с детским любопытством и улыбалась, словно и не было ночных слез. Признаться, Йонто не особо рассчитывал, что она согласится пойти с ним. Даже заранее подобрал парочку доводов повесомее, в силу которых, правда, тоже не верил. Но все оказалось гораздо проще. И одновременно – запутаннее. Потому как дальше пункта «забрать девчонку с собой» плана не существовало.

В который уже раз за столь недолгое знакомство Ана ставила его в тупик. Или же он сам, привыкший все усложнять и всех подозревать, забредал туда раз за разом? Хоть бы спросила, куда и зачем они идут. Почему он передумал оставлять ее у лекарки, в конце-то концов!

Если она действительно из другого мира, то все ли там подобны ей? Или она одна такая?

– Даже не спросишь, куда мы идем? – не выдержал он.

– А какая разница? – беспечно отозвалась Ана, вертя в руках успокоительное яблоко. Яблок этих Йонто набрал с запасом. Просто так, на всякий случай. – Мне все равно некуда идти.

И в самом деле некуда, но…

– И ты совсем не боишься? – не поверил он.

Ана помолчала, старательно глядя под ноги, и мотнула головой:

– Нет. Сейчас нет, – уточнила, нахмурившись. – А вообще-то мне очень страшно.

– Да уж вижу, – хмыкнул он, но с продолжением разговора не сложилось: из высокой травы на тропинку выползло нечто толстенькое, серое и мохнатое.

Нет, Ана не завизжала, как бы сделала любая нормальная девушка. Она упала перед испуганно замершим дорком на колени, восторженно воскликнув:

– О, какая прелесть! – протянула руку, но, опомнившись, спросила: – Можно?

– Можно, – разрешил Йонто, и несчастная зверушка была поймана и очень ласково затискана. – Сколько тебе, говоришь, лет? – задумчиво вопросил он, подозревая, что лет десять к своему возрасту она точно прибавила.

– Я не говорила. – Ана с сожалением позволила ошалевшему от непривычных нежностей дорку скрыться в траве. – И вообще, у женщин такое спрашивать неприлично!

– Почему? – озадачился Йонто.

– Не знаю, – растерялась она.

– Я бы очень удивился, если бы ты знала, – вздохнул он и насторожился, прислушиваясь.

Шаги были легкими, но решительными. Быстрыми. И, возможно, не несли опасности, но Йонто предпочел перестраховаться.

Он потянул все еще сидевшую на тропке Ану вверх и одновременно надел ей на голову капюшон, а на попытку избавиться от него раздраженно шикнул:

– Тихо! Нам не надо привлекать внимание. От меня не отходи, капюшон не снимай, молчи, даже если кто-то к тебе обратится.

– Что за шпионские игры, – фыркнула она едва слышно, но в серых глазах мелькнула тень страха.

Пугать он ее не собирался, но и ободрить не успел – услышавшая шелест травы Ана развернулась, придерживая норовящий сползти на нос капюшон.

– Йо-о-онто! – пропела запыхавшаяся и раскрасневшаяся девушка, остановившись в паре шагов от них. Она убрала от лица светлую прядь, выбившуюся из длинной толстой косы, провела ладонью по темно-розовой юбке и предвкушающе улыбнулась: – Уже уходишь? Даже не поздоровавшись? Вполне в твоем духе!

Вот кого бы он хотел увидеть в последнюю очередь… Но Небесам до его желаний, как обычно, не было никакого дела. Оставалось лишь схватить Ану за руку и продолжить путь.

Не вышло.

– Твоя подружка? – шустро заступила дорогу Дила. И вытянула шею, заглядывая ему за спину, где подозрительно притихла Ана. – Она знает, что ты из себя представляешь?

Он так же молча, не выпуская теплой ладони, шагнул в сторону, намереваясь обойти болтливое препятствие. Дила повторила его маневр.

– Вряд ли знает, иначе бы давно уже сбежала! – не унималась она. – Хотя, может, у нее и выбора-то нет… Чего это она личико прячет? Страшна, как твари Грани? За два года твой вкус испортился? Или ты настолько отчаялся? Такая, как я, и не посмотрит на тебя, вот и подбираешь всякое непотребство?

В груди привычно пекло от горечи и злости, но он снова промолчал. Пусть. Выплеснет яд и уйдет.

Лишь бы вместе с ней не ушла и Ана.

Он сдержался, не обернулся. И вздрогнул, когда она высвободила свою ладонь из его… Лишь для того, чтобы встать перед ним, оттеснив немало удивленную этим Дилу.

– А ты, собственно, кто такая? – строго вопросила Ана.

А капюшон не сняла. Умница. Если бы и остальную часть его просьбы мимо ушей не пропустила – совсем бы замечательно было!

– Спроси у своего дружка! – презрительно скривилась Дила. – Хотя он не ответит. Хочешь, расскажу?

Йонто напрягся. Что, если действительно расскажет? Но вмешиваться не стал. Когда-то он поклялся, что и словом больше с этой девицей не обмолвится, а клятвы срока годности не имеют и от обстоятельств не зависят.

– Хочу, чтобы ты убралась с дороги, – осадила ее Ана таким тоном, что даже его пробрало. – Терпеть не могу сплетников. И да, ты же так интересовалась… Может, я и страшная, но ты гораздо страшнее, уж извини. И никакие косметические ухищрения тебя не спасут. И пластика тоже. Даже хирургия бессильна исправить такую мелкую и злобную душонку!

С этими непонятными словами она сделала шаг, и Дила отшатнулась, едва не запутавшись в юбках. И, пока та хватала ртом воздух, Ана вцепилась в рукав Йонто и потащила его вперед с такой скоростью, что он едва поспевал за ней. Спешить было незачем, Дила и не думала их преследовать, но сейчас он бы не отважился спорить с Аной. Да и не хотелось, если совсем уж честно.

– Вот ведь стерва! – возмущенно пыхтела она. – Язык что жало, оторвать да выбросить! А ты! Почему ты ничего не сделал?!

Они остановились, и тонкий пальчик обвинительно уперся в грудь Йонто.

– Надо было с ней подраться? – растерялся он.

– Нет конечно же, – убавила пыл Ана. – Но ты мог бы ей ответить… Ну вот чего ты улыбаешься, а?! – вновь вспыхнула она.

– Я не… – А ведь и в самом деле улыбается. И в груди уже почти не жгло. И дышать можно было нормально. – Что, даже ничего не спросишь? – не выдержал он.

– Это не мое дело, – передернула плечами она, и капюшон тут же сполз на нос.

Ана смешно зашипела, высвобождаясь, и вновь пришлось стирать с губ непрошеную улыбку.

– А вдруг твое? – возразил он. – Ты же ничего обо мне не знаешь! Кто я, чем занимаюсь… Вдруг я опасен?

– Вот уж нет, – фыркнула она. – Захочешь – сам все расскажешь. Тебе я верю. Этой мымре – ни капли.

От таких откровений Йонто замер. И пришел в себя только тогда, когда перед ним оказалось яблоко.

– У тебя стресс, – сочувственно сказала Ана. – Тебе необходимо успокоительное. Ешь!

Он взял яблоко и даже куснул за сочный бок, скривился и хотел было выбросить, но наткнулся на строгий взгляд и передумал.

Может, яблоки и в самом деле успокаивают, а ему сейчас это точно не помешает.

Будучи человеком спокойным, в конфликты я обычно не вступала, чаще предпочитая промолчать, чем ответить, но тут просто не выдержала. Хватило одного взгляда на Йонто, на его словно закаменевшее лицо, чтобы все мое миролюбие бесследно испарилось. Если бы та белобрысая зараза полезла в драку – убегать бы не стала. Красавица, черт бы ее побрал. Насквозь фальшивая. И Йонто хорош! Нет, драться с ней, конечно, не стоило, но и покорно сносить все гадости – тоже так себе идея.

Сейчас он шел рядом, задумчиво грыз яблоко и уже не выглядел беззащитным и потерянным, а из глаз ушло столь напугавшее меня выражение. Я так и не поняла, что это было, но увидеть подобное еще раз совершенно точно не хотела.

Он спросил, не боюсь ли я. А я не сумела объяснить, что мне невероятно страшно. Чужой мир, жизнь, превратившаяся в запутанный сон, полная неопределенность… Да, я боюсь. Но не тогда, когда он рядом.

Ну вот как такое вслух сказать? Я и сама-то от себя в шоке.

Кажется, этот мир странно на меня действует. Очень странно.

Или не мир вовсе, а один конкретный лохматый и полный загадок парень?

Пока я уныло размышляла о собственном нелогичном поведении, противоречивых эмоциях и не поддающихся контролю чувствах, мы добрались до лесной опушки. Но далеко продвинуться не удалось…

Треск ломающихся веток я услышала уже после того, как оказалась за спиной Йонто. И только потом увидела четверых мужчин самого что ни на есть разбойного вида. Особенно меня поразило сочетание длинных, заплетенных в косы волос и небритых физиономий. Ну это конечно же если не считать здоровенных кинжалов, направленных в нашу сторону…