Текст книги "Неправильная сказка"

Глава 11

За пределами дворца бушевала гроза.

Время от времени стены содрогались от рокота грома, а световые шары потрескивали, отзываясь на творимое самой природой колдовство.

В приемном зале было светло, жарко и людно. Шелестели расписные веера, разливались в воздухе тяжелые ароматы благовоний, смешанные с любопытством, незримым, но ощутимым. Сегодня на рассвете, лишь немного опередив грозу, прибыл шэт-шан Таныл, владетель соседнего Ранто. Канро его не звал, но и не принять не мог, а потому сидел сейчас на роскошном, обитом дорогими тканями, отделанном драгоценными каменьями троне и мрачно созерцал почтительно склонившегося рыжего юнца, за спиной которого выстроилась внушительная свита. Пожалуй, во всем дворце народу меньше, чем этот паршивец изволил притащить с собой. Будь они обряжены в доспехи и вооружены, это можно было бы принять за вторжение – и с чистой совестью дать мальчишке по шее. Но, увы и ах, намерения он пока что выказывал исключительно мирные, и приходилось терпеть.

Таныл был ненамного старше Тайро, скучающего по правую руку шэт-шана, но вел себя не в пример увереннее. Наглее. И наглость эта была такого рода, что и при всем желании не придерешься.

Мальчишка вдохновенно толкал пространную речь о том, как он уважает соседа и как рад видеть его в добром здравии. Канро же мрачно размышлял о несовершенстве мира и о полосе невезения, в которую столь нелепо угодил. И о сероглазой девушке, ускользнувшей от него в последний момент, когда он уже чувствовал вкус победы.

Найти ее не получалось. Браслет не откликался, сколько Агрийо ни бился. Прошла неделя, и владетель уже был не так уверен в собственных возможностях, что невероятно злило. Еще и этот… мелкий шэт-шан. Стоит, сверкает нахальными глазищами, в каждом движении – вызов.

И не только в движении. В слова Таныл его очень даже неплохо облек. Красиво, цветисто, в меру колко. Но как же не вовремя!

Двор притих, ожидая ответа Канро. Юный наглец не особо старательно прятал торжествующую усмешку, и владетель понял, что просто обязан стереть ее с самодовольной физиономии. Но не успел и слова вымолвить, как из-за трона выступил другой юнец и, нарушая все мыслимые и немыслимые правила, подошел почти вплотную к Танылу.

– Я приму твой вызов за отца! – пафосно изрек Тайро, и шэт-шан едва не застонал в голос от очередного приступа разочарования.

– Не лезь, – осадил он сына. – Я еще в состоянии отстаивать свою честь.

Тайро вспыхнул и отступил, покаянно склонив дурную голову.

– Так с кем из вас мне придется биться? – насмешливо изогнул бровь Таныл.

Он откровенно наслаждался происходящим, и винить его в этом было нельзя. Канро и сам бы высмеял подставившегося противника.

– Выбирай равного по силам, Таныл-шан, – проглотив вертящиеся на языке ругательства, великодушно предложил Канро.

Прекрасный шанс одуматься для рыжего мальчишки, вообразившего себя шэт-шаном.

– Тогда я выбираю тебя, Канро-шан, да будет Великий предок свидетелем моего почтения, – поклонился юнец, оказавшийся не только наглым, но и глупым.

– Я принимаю твой вызов, Таныл-шан, да будет Великий предок свидетелем моего почтения, – выдохнув, проговорил ритуальную фразу Канро.

Двор встрепенулся, заволновался, и зал наполнил гул голосов.

Через три недели их ждало редкое зрелище – поединок владетелей. На кону стояла сила и кусок спорных земель.

А еще – честь, которая дороже любой земли. И даже дороже силы.

Проблема заключалась в том, что силы у Канро не было. Неужто сопляк каким-то чудом о том пронюхал?..

Или же не чудом. Давно он не чистил дворец от соглядатаев.

Три недели. У него есть целых три недели, чтобы изменить ситуацию.

– Я найду тебя, – прикрыв глаза и отрешившись от царящего в зале оживления, едва слышно прошептал Канро. – Найду, где бы ты ни была.

Всего-навсего три недели.

Что ж. Так даже интереснее.

Шэт-шан улыбнулся, и случайно поймавший эту улыбку Агрийо побледнел и поспешно отвел взгляд.

Неделя пролетела незаметно.

Первая ночевка на новом месте прошла без проблем. Может, было непривычно и не слишком удобно, но из-за усталости я этого не заметила – уснула сразу же, как легла, и даже снов не видела. Возможно, еще и благодаря успокоительному Мирины, которое Йонто, не доверяя мне, собственноручно отмерил в деревянный стаканчик.

А на следующий день в маленьком лесном домике начались перемены.

Утром Йонто принес ширму из скрепленных меж собой узких дощечек, расписанную диковинными цветами и птицами, яркую и легкую. Уточнять, где он ее раздобыл, я поостереглась. Наверняка опять ходил теневыми тропами… Ширмой я отгородила угол с постелью, тем самым поделив комнатку на спальню и крошечную гостиную, в которой очень скоро появились всякие не особо нужные, но уютные мелочи: полосатый коврик, резной сундук для вещей, низкий круглый столик и даже пара расшитых плоских подушек вместо стульев. Уместилось все с трудом. Йонто немного увлекся, но, кажется, ему нравилось, и я не возражала.

Он не выглядел больным, а значит, и тропами не злоупотреблял, как я того опасалась. Да и лекарства Мирины действовали. За тем, чтобы Йонто их принимал, я следила строго. Он долго не хотел рассказывать, как, когда и в какой дозировке принимать снадобья, но мне удалось его переупрямить. «Себя надо любить, себя надо беречь», – наставительно приговаривала я, наблюдая, как подневольный пациент, вздыхая и морщась, пьет очередные горькие капли. И, сдается мне, кривился он отнюдь не от капель…

Ничего. Главное, пациент, хоть и с трудом, лечению поддается, а значит, толк будет. А то, видите ли, не привык он о себе заботиться. Зато привык к тому, к чему не надо бы. Например, вспоминать о еде от случая к случаю или же спать на полу, потому что раздобыть еще одно одеяло он забыл, а пол очень даже удобный… Благо зимы здесь нет, иначе, подозреваю, он привык бы и в промерзшем доме жить.

От Шанаи вестей по-прежнему не было.

– Такое с ней случается, – успокаивал Йонто, – со своими травами обо всем забывает. Но дольше месяца никогда еще не пропадала. – И уточнял каждый раз с плохо скрытым беспокойством: – Тебе здесь не нравится?

Мне нравилось. Я понимала, что это неправильно, но ничего не могла поделать. В последнее время в моей жизни неправильным было все.

Навестил Йонто и парочку других магов, но никто из них понятия не имел об иных мирах и способах в оные попасть.

Я меж тем обживалась. Приноровилась носить многослойную одежду и заплетать волосы на местный манер. И я все-таки ошиблась, переход в этот мир на мне отразился: кожа стала белее, медь в волосах – заметнее, глаза – ярче. И при этом не сказать, что я слишком сильно изменилась. Как будто со старой картины смахнули пыль, и она заиграла новыми красками. От местных девушек я не слишком-то отличалась, и Йонто с непонятным удовлетворением заключил, что теперь опознать во мне гостью из другого мира практически невозможно. Не знаю, почему это его так радовало. Все равно новый мир для меня ограничивался лесной полянкой и домом.

Йонто упрямо приносил готовую пищу. То ли не доверял моим кулинарным талантам, то ли не желал нагружать, но все, что я делала, – разогревала еду и кипятила воду. Кстати, ее таскать мне тоже запретили, да я и сама не рвалась, одного раза хватило. Уборка много времени не требовала, а больше и заняться-то было нечем.

Разве что дорка пару раз в день покормить.

Похожий на отрастившего длинный пушистый хвост зайца зверь с истинно кошачьими повадками пришел на второй день моего здесь пребывания. Нет, я его не приваживала, он сам остался. Йонто на это ничего не сказал, видимо, незапланированный питомец не слишком его волновал. А мне все какое-никакое развлечение было. Помимо рассказов Йонто об Эйторре, которые я воспринимала как волшебную сказку.

Восточная часть Эйторры состояла из семи владений, или шэтхо, возглавляемых шэт-шанами. Поначалу я думала, что шэт-шан – вроде нашего князя, но оказалась не совсем права. Шэтами именовались представители самых благородных родов, каковых во всем мире осталось очень мало. Истиннокровные. Именно они были наделены особой силой, не магией, нет, чем-то более таинственным и мощным. Только благодаря защите шэтов выжил народ восточных земель в войне с преодолевшими Грань монстрами, и с тех пор вот уже без малого две тысячи лет шэты хранят равновесие этого мира, сдерживают пытающихся прорваться сюда тварей. Шэт-шаны – старшие либо достойнейшие в роду – стоят во главе владений, которые во время войны послужили прибежищами для людей – да так ими и остались. Постепенно шэтхо, изначально бывшие родовыми землями, разрастались, поглощая согласные войти в их состав города и деревни. Не обошлось и без стычек между главами родов, из-за которых границы владений то и дело менялись – и продолжают меняться. Правда, уже не так часто, ибо сейчас, во-первых, за этим пристально следит Совет старейших шэтов, призванный сдерживать удалые порывы горячих голов, а во-вторых, мало кто придерживается древних традиций и способен вызвать – либо же принять вызов – на поединок, где все решает сила. Истинная сила истинной сути.

Последнее я не поняла, а Йонто не потрудился объяснить. Сказал, что это не важно и не слишком-то интересно, а вот Грань – дело иное. В самом прямом смысле иное. И живет – вернее, существует, потому как некоторых обитателей живыми назвать нельзя, – там такое, что и в тяжелейшем бреду не увидишь. Грань прочна и вместе с тем тонка. Обычным людям, как и большинству потусторонних тварей, прорвать ее нереально. А вот магам и некоторым монстрам высшего порядка это вполне под силу.

Но ничто не проходит незаметно и бесследно. Когда рвется ткань мира, мир волнуется, и волнение это чувствуют шэты, задача которых – найти место намечающегося разрыва и залатать его до того, как оттуда что-то вылезет. Они и сами могут рвать пространство, за один шаг преодолевая огромные расстояния, но при этом слишком высока опасность потревожить Грань, и потому мало кто так делает. Если уж совсем выбора не остается. Или голова соображать перестает…

Эти слова Йонто пояснил более чем туманно, мол, шэты тоже люди, ну, почти, и ничто человеческое – вроде того же маразма – им не чуждо. Закралось подозрение, что как минимум с одним шэтом Йонто знаком… и не особо его любит.

На западе Эйторры, отделенные бурным морем и островами, тоже обитали люди. Некоторые из них добирались до владений на больших кораблях, полных диковинных вещей. Их меняли на местные редкости или же на золото. Торговцы – и нормальные, и мои знакомцы – тоже выходили в море. Торговали и с западными землями, и с южными островами, и даже с расположенным на самом большом из них монастырем. Поговаривали, что жили там отнюдь не монахи, но только доказать ничего не могли – за высокие каменные стены, ощеренные острыми пиками, чужаков не пускали. А если кого и пускали, то обратной дороги для него уже не было: любой вошедший под кров монастыря становился частью братства.

А вот о том, что находится за Чентолевым хребтом, который природной крепостной стеной протянулся с запада на восток и за который практически невозможно попасть ни по суше, ни по морю, и вовсе никаких сведений не имелось. Слухи ходили разные: и о дивных племенах, на людей совершенно не похожих, и о неведомых чудовищах, мало чем от гостей из-за Грани отличающихся, – но подтвердить или опровергнуть их не удавалось. Время от времени безумные смельчаки уходили за Хребет, но никто из них так и не вернулся.

Про магию Йонто тоже рассказывал. О том, что раньше мир был переполнен ею. О том, что постепенно она начала иссякать, что стало рождаться меньше одаренных, и по-настоящему сильных среди них почти не находилось. О том, что шэты нуждаются в магах, потому как за прошедшие века разучились черпать дыхание мира напрямую. Не все, но многие. Оттого-то и ищут они тех, кто способен наделить их прежним могуществом. И чем больше у шэта магов, чем сильнее они – тем он влиятельнее.

Но то тайна, доступная не всем. Я же сохраню ее, верно? Те, кто много болтают, долго не живут. И нет, это не угроза, а предупреждение. Я не задержусь здесь, конечно, но осторожность все равно не помешает.

И я согласно кивала: не помешает. Как и знания. Пусть и не пригодятся они, но… Кусочек за кусочком собирая картинку нового мира, я чувствовала себя увереннее.

Для того – а еще от скуки – уже на второй день попросила принести мне книги. Не важно, по истории или сборник местных легенд. Рассказы рассказами, но в книгах наверняка отыщется то, о чем позабыл – или не захотел – упомянуть Йонто.

Желаемое я получила быстрее, чем предполагала. Книга была извлечена из сундука и торжественно водружена на стол. Толстенная, старинная… тяжелая и пыльная. А еще – совершенно бесполезная!

– Почему?! – простонала я, беспомощно скользя взглядом по усеивающим страницы закорючкам. Красивым таким, узорчатым, но совершенно нечитаемым! А может, переводчик сломался? – Ты меня понимаешь? – спросила я Йонто.

– Чаще всего нет, – хмыкнул он.

Так, опуская дурацкие шуточки, переводчик в порядке. Но… почему я тогда не могу читать?!

– Потому что хони не нужно это умение, – ответил на вопль моей души Йонто. – Ты же помнишь изначальное предназначение канша?

Я окончательно загрустила. Ну вот, и здесь полный облом приключился. Может, полуразумной нечисти и незачем читать, а я бы не отказалась. Только представлю, сколько всего интересного таится под обложкой книги, плакать от несправедливости хочется! Нет, плакать я, конечно, не буду, но… Все равно обидно!

– Хочешь, научу? – провел ладонью по хрусткой бумаге Йонто.

Я недоверчиво глянула на него. Неужели хочет взвалить на себя еще и это?

– Зачем тебе?

– Мне скучно, – пожал плечами он. – Ну что, согласна?

Разве могла я отказаться?

А нужно бы, наверное, пока был такой шанс.

Я недооценила степень скуки Йонто. Следующим же утром, солнечным и прекрасным, когда я сонно потягивалась во дворе, он подкрался ко мне и негромко сказал:

– Снимай.

Я чуть из туфель не выпрыгнула! Развернулась и недоуменно уставилась на неприлично бодрого парня.

– Чего?

Да, я еще как следует не проснулась, и вообще… И вообще, даже если собеседник не понял сути твоих требований, неплохо бы их разъяснить. Вместо этого Йонто ловко стянул с меня канш и довольно зажмурился, когда я высказала все, что о нем думаю. Смысл и без перевода наверняка уловил, только не проникся. Приложил палец к губам и, указав на траву, громко и четко произнес:

– Эрал.

– Отдай! – надулась я, не желая играть в его игры. Рванулась к нему, пытаясь отобрать переводчик, но куда мне с этим лесным котом тягаться!

– Эрал, – упрямо повторил он, без труда уклонившись от моей неловкой атаки.

– Трава? – обреченно спросила я, не понимая, что ему надо.

– Тра-ва, – медленно проговорил Йонто и ткнул в меня пальцем: – Эрал.

– Эрал, – сквозь зубы процедила я, и мой сумасшедший учитель просиял.

Ход его мыслей стал ясен. Как бы еще донести, что предпочитаю менее экстремальные методы обучения? Вот вернет канш, объясню в подробностях.

Каким-то чудом я все же кое-чему научилась. Но знания о мире по-прежнему могла получить только от Йонто, благо он охотно рассказывал обо всем. Обо всем, что не касалось его самого.

О нем я знала лишь то, что воспитала его Шаная, а родителей у него давным-давно нет, но на большем не настаивала. Чувствовала: все еще не доверяет. Не мне конкретно. Вообще. В принципе.

И потом, я и сама о себе не говорила. Боялась расклеиться, а этого я просто не могла допустить. И так в голове мысли нехорошие вертелись, а на сердце неспокойно было.

Неделя… Мама все еще в свадебном путешествии. Путешествовать она любит, иногда кажется, что только ради этого и выходит замуж. Ева поглощена учебой и новым парнем. Света… Вот она наверняка уже забеспокоилась, но… До того, как ее беспокойство перерастет в панику, еще есть время. И к тому моменту я вернусь. Поверит ли она, когда я расскажу, где побывала?

Если расскажу.

Если вернусь.

Мысли были липучие и надоедливые, и отделаться от них получалось с большим трудом – и то не всегда.

Тем утром они и вовсе меня в покое не оставляли. Я сидела на бортике колодца и под жизнерадостный щебет ярко-оранжевой крупной птахи вертела браслет, перебирала пальцами мелкие чешуйки, вновь и вновь пытаясь нащупать тайный замочек. Говорят, что удача любит смелых, но и упорных она тоже жалует. Должно же быть что-то, способное помочь, то, что откроет дверь в мой мир. Не может не быть!

– Ты уверена, что дело в браслете? – скептически спросил Йонто. Он, расположившись прямо на траве, вязал из тонких, но крепких веревок подобие сети, но мое занятие показалось ему интереснее.

– Да, – кивнула я, продолжая скользить подушечками пальцев по прохладному металлу. – Он нагрелся перед тем, как я попала сюда. И вообще, до его появления я в другие миры не проваливалась… Гадалка сказала, что это – компас. Но я думаю, что это еще и ключ. А ключ должен подходить к двери с любой стороны…

– Дай-ка взгляну.

Не успела я возразить, как мое запястье оказалось в его ладонях. Йонто внимательно осмотрел браслет, поддел, оттянул, проверяя на прочность, и, как и я недавно, заскользил по тонкой змейке, прикрыв глаза, полагаясь лишь на тактильные ощущения.

А я затаила дыхание и во все глаза смотрела на сосредоточенного парня. А вдруг получится? Нет, я помнила, что в первый раз у него ничего не вышло, но… Тогда у нас и времени-то не было, он торопился избавиться от маячка и вряд ли сумел бы заметить что-то важное… Йонто, конечно, не маг, он сам в этом признался, а его способность открывать теневые тропы – врожденная, семейный дар, доставшийся ему от отца, не требующий ни знаний, ни умений… Но он также говорил, что в магии все же разбирается. Самую малость. Вдруг именно этой малости будет довольно?

Или не будет.

– Можно его снять? – спросила без особой надежды.

Почему-то не отпускала мысль, что, сняв браслет, я окажусь дома.

Йонто медленно покачал головой.

– А если кинжалом перепилить? – воодушевилась я.

А что? Кинжал у него острый, сама видела. Или мечом…

– Реальнее сделать это с рукой, – хмыкнул он. – Браслет из амантита. Его невозможно повредить.

– Невозможно? – расстроилась я.

– Амантит еще называют чентолевой кровью. – Йонто вернулся к своим веревкам, ловко сплетая их друг с другом. – Металл практически бесценный. Есть легенда, что появился он из крови высшего чентоля, которого угораздило влюбиться в обычную девушку столь сильно и безоглядно, что стал он человеком. Только красавица оказалась с норовом и потребовала доказательств этой любви. Того, что он отказался ради нее от неба, ей было мало.

Я слушала, смотрела, как быстро двигаются его пальцы, подхватывая несговорчивые, скользкие веревки, как рождается под ними замысловатый узор… И видела поросший белыми звездочками берег ленивой реки, обряженную в светлые одежды красавицу, чьи длинные волосы подобны ночи, а губы – нежнейшим лепесткам розы… И молодого мужчину, преклонившего перед ней колени. В лице его, бледном, с крупными резкими чертами, явно проступает нечто чуждое, и в ярко-зеленых глазах вспыхивают золотые искры. А из рассеченной ладони катится на траву, на нежные цветы серебристая кровь. Катится и застывает, блестит на солнце, завораживает…

Вот она, его любовь. Ярче луны, крепче камня. Вечна, как само время, бесценна, как отданная ради другого жизнь.

И остановить бы красавице того, кто жизнь эту к ее ногам сложил, но…

Засмотрелась на россыпь драгоценных капель. Позабыла обо всем. Не заметила, как испустил он последний вздох, как упал на траву, как окутала его мерцающая дымка… Очнулась, когда исчез он, оставив лишь свою кровь. Всю, до последней капли. Но и та в землю ушла, чтобы после возродиться драгоценным амантитом.

– Была ли она счастлива после, легенда умалчивает, – задумчиво сказал Йонто.

Не была. Я видела это, словно наяву. Горе запоздалое и боль, что, душу опалив, тело обездвижила. И как то тело пламенем охватило… И что, когда пламя угасло, возникло на берегу дерево. Тонкое и беззащитное тогда, сейчас оно было высоким, мощным, и в кроне его распускались фиолетовые бутоны.

Цветущее дерево. Меч. Высокий мужчина. Огонь…

– Чентолева кровь считается самым крепким и надежным металлом. И самым редким, – привел меня в чувство голос Йонто. – Ана… Ты в порядке?

Вряд ли. То, что я сейчас увидела… Было ли то на самом деле? Или я все же схожу с ума?

Я не смогла произнести ни слова, а потому только кивнула.

В порядке. Похоже, само понятие порядка для меня сильно изменилось. К добру ли?

– Ты сказал что-то про высшего чентоля… – Наконец-то я обрела способность говорить. – А какие они еще бывают? Низшие?

– И высшие, и низшие, и истинные. Говорят, именно истинные, и чентоли, и люди одновременно, создали когда-то Эйторру. И до сих пор ходят по этой земле. У нас почитают Великого предка, которого изображают наполовину человеком, наполовину – чентолем. Возводят храмы, проводят обряды… Кстати, Сверкающая – воплощение его ветреной возлюбленной, которая, по легендам, даровала миру магию.

Вот эта сказка была мне по душе. В ней, по крайней мере, никто не умирал.

– Вот бы встретить истинных, – мечтательно протянула я.

– Надеюсь, этого никогда не случится, – резко оборвал мечты Йонто. Поймал мой изумленный взгляд и куда мягче пояснил: – Вопреки красивым легендам, они хищники, Ана. Уничтожают все на своем пути, пожирают всех, кто не сумеет убежать.

– Я сумею, – возразила я. – Ты же со мной.

– Настолько мне веришь? – усмехнулся Йонто, и можно было бы все превратить в шутку, но… Я прислушалась к себе, поняла, что шутить не хочу, и серьезно кивнула:

– Да.

Веревки из его рук все-таки выскользнули. Он подобрал их и спрятался от меня в своих непонятных узорчатых сетях.

– У истинных тоже нет крыльев? – сменила я тему, с неожиданной досадой отметив, что мне-то, похоже, не доверяют вовсе.

– Есть у них крылья. У всех, – вынырнул из работы Йонто. – Просто у низших они прозрачные, как воздух, но прочные. Если приглядеться…

– У меня зрение минус два, приглядываться бесполезно, – разочарованно вздохнула я.

– Какое? – не понял он.

– Плохое.

Даже не помню, что с очками сталось. То ли обронила, пока меня вниз головой тащили, то ли осели в карманах торговцев вместе с другими моими вещами.

– Что же ты сразу не сказала? – оживился Йонто. – У Мирины, кажется, были капли для таких случаев… Я спрошу.

– А что, магией нельзя? Ну там дунул, плюнул и готово? – заинтересовалась я.

Магией я, правда, пока не прониклась. Но все же…

– У всего есть своя цена, – ответил Йонто и, собрав готовые сети, поднялся. – Мне нужно уйти. Вернусь к вечеру.

– Почему ты мне веришь? – прежде, чем он ушел, задала я беспокоивший вопрос. – Ни разу не усомнился, что я действительно из другого мира. Почему?

Йонто остановился. Посмотрел задумчиво, пожал плечами.

– Потому что верю.

– Дерусь, потому что дерусь, – пробормотала я.

– Я больше не дерусь. Слишком устал, – усмехнулся Йонто.

– Еще такой мелкий, а рассуждаешь, как столетний дед, – не удержалась от шпильки я.

Он вновь пожал плечами, в который уже раз наказал не выходить за очерченный охранками круг, нырнул в сплетенную деревьями арку – и исчез.

Балбес. Пусть ему и стало лучше, но, на мой взгляд, теневыми тропами он явно злоупотреблял.