Текст книги "Баламутки"

Глава 8. Нина Львовна

Утром меня разбудил странный звук. Я с трудом продрала глаза и на мгновение забыла, где нахожусь. Дело в том, что ночью мои попутчики вдруг проснулись и решили обсудить политическую ситуацию в стране. Их приглушенные, но жаркие споры продолжались до рассвета и мешали мне спать. Да-да! Ужасно мешали: у меня ведь тоже политическая позиция есть, и молчать о ней ой как трудно! Прямо невыносимо.

Хм, о чем это я? Ах, да! Меня разбудил странный звук. Мой мозг секунд пятнадцать не мог понять, что это. Я даже по щекам себя похлопала, чтобы способность соображать вернулась быстрее.

– У вас телефон звонит, – наконец подсказал мне один из попутчиков, энергично подтягивая рваные носки.

Достав смартфон из-под подушки, я спросонья не только ответила зятю, но и камеру включила. Потом спохватилась, но было поздно. К счастью, в кадр попали только подушка и моя заспанная физиономия.

– Доброе утро, Нина Львовна, – голос зятя звучал обреченно.

Я моментально взбодрилась:

– Доброе. Как там мои внуки?

Никита затравленно огляделся по сторонам, а потом вздохнул.

– Всё нормально. Танька пускает мыльные пузыри с балкона, а Сёма пишет что-то в дневник.

– А что именно пишет?

– Сейчас спрошу.

Зять ненадолго пропал из кадра, а потом вернулся с сыном.

– Прочтешь бабушке всё, что написал?

Сёма покосился на меня с недоверием:

– Тебе интересно?

– Конечно.

Он закатил глаза.

– Ну, хоть кому-то не безразлично мое душевное состояние. Слушай! – Сёма раскрыл красивую тетрадку с совушками на обложке и стал читать. – «Дорогой дневник, в этой гостинице всё очень плохо. Просто ужасно! Мыло пахнет невкусным цветком, полотенца похожи на наждачку, а туалетная бумага трехслойная. Ненавижу трехслойную бумагу! Еще я плохо спал: матрас слишком мягкий, а простыня напоминает вафельное полотенце. Подушка тоже не фонтан – слишком большая. В ванной скользко. Шторы слишком темные, а пол слишком светлый – всё это просто чудовищно действует мне на психику. Короче, еще день здесь – и у меня будет нервный срыв». – Сёма прервался и посмотрел на меня: – Дальше надо? Там еще про пляж и еду в столовой.

– Нет-нет! – замахала руками я. – Прочту, когда вернешься.

Мальчик нахмурился.

– Тебе не понравилось?

– Нет, что ты! У тебя великолепный слог.

Сёма все равно обиделся, дернул плечом и ушел к Тане на балкон.

– А что это у вас за мужские голоса? – неожиданно повеселел зять. – Решили оргию устроить, пока квартира свободна?

– Это телевизор, – буркнула я, испепеляя взглядом разговорчивых попутчиков. – Я его сейчас вообще не выключаю. Тишина в квартире для меня слишком непривычна…

– Тишина… – мечтательно пробормотал зять, а потом задумался. – А я чего звоню-то? Я не говорил?

– Нет.

– Подождите-подождите… – Зять задумался еще сильнее и как будто даже занервничал. – Никогда со мной такого не было. Чего же я хотел вам сказать?

– Да ты не волнуйся, не волнуйся, – поспешила успокоить я. – Когда с детьми много времени проводишь, частенько начинаются приступы амнезии. Можно сказать, это так посттравматический синдром проявляется.

– О! – Зять хлопнул себя по лбу и заулыбался. – Вспомнил! Нина Львовна, мой сотрудник, заезжавший к вам вчера, просто покорен вашим обаянием. Он позвонил мне с утра и буквально умолял о том, чтобы я разрешил ему сводить вас в кино.

– Чего?

– И я разрешил! – почти завопил зять. – Он сегодня же заедет за вами в семь. Даже билеты уже купил.

Я чуть с полки не упала.

– Какой еще сотрудник? Какое кино? Никуда я не поеду.

– Нина Львовна! – с укором в голосе произнес Никита. – Не ставьте меня в неловкое положение: я уже поручился за ваше согласие. Этот мой сотрудник – замечательный человек, работает на меня шестой год. Что вам стоит подарить пожилому человеку толику вашего наиприятнейшего общества? К тому же, должны же мы хоть как-то отблагодарить его за хлопоты по поводу нашего мишки! Да вам и самой полезно развеяться. Посмотрите кино, выгуляете любимое платье…

– Это черт знает что такое! – возмутилась я и даже слегка позеленела.

Зять покачал головой, а потом вдруг надавил на больную точку:

– Тоня была бы очень рада, если бы вы пошли…

Повисла небольшая пауза. Я невольно представила рядом с собой дочь и поспешила мысленно обнять ее крепко-крепко. Временами мне так ее не хватало!

– Слышали бы вы, сколько лестных слов говорил о вас Антуан Эдуардович сегодня утром, – добавил Никита. – Мне кажется, он в вас почти влюбился.

«Ну и имечко!» – подумала я, а вслух поклялась, что точно не сбегу из квартиры до приезда этого самого Антуана.

Когда Никита положил трубку, я сразу начала звонить Зине. Та, конечно, долго не отвечала, но потом любопытство ее пересилило.

– Что? Совесть замучила? – радостно поинтересовалась ее физиономия, как только появилась на экране моего телефона.

– Еще как, Зин, – скорбно подтвердила я. – Ты же моя лучшая подруга, а я вчера тебе нагрубила. Это же надо так! Совсем из ума выживаю – старая.

Зинка закивала:

– Это всё стресс. Я в поездах тоже всегда немного чокнутой становлюсь. Но ты не волнуйся, это пройдет. Цветы твои я, кстати, поливаю. Только сегодня заходила. Даже бегонию прорыхлила немножко.

Я чуть не прослезилась.

– Зиночка, я поняла, что должна, просто обязана подарить тебе старую шкатулочку, которая тебе ужасно нравится.

Подруга аж подпрыгнула.

– С балериной?

– Ага!

Она покраснела от удовольствия, но тут же попыталась изобразить скромность.

– Ой, я, наверное, не могу принять такой дорогой подарок…

– Можешь, Зина, можешь! Но сначала я хочу попросить тебя об одном одолжении.

– Каком? – Радость стремительно исчезла с Зининого лица, сменилась на подозрительность.

– Как тебе Никитин сотрудник, заезжавший ко мне вчера?

В ее глазах появилось что-то лисье. Вот так и знала! Эта старая бестия сама к нему клеилась – как пить дать.

– А что такое? – Зиночка неторопливо одернула ворот оранжевой блузки и старательно захлопала выцветшими ресницами.

– Он хочет сводить тебя в кино. Только он думает, что ты – это я. Ты могла бы еще на один вечер притвориться мной?

– А когда?

– Сегодня в семь.

– Ой, нет, – нахмурилась Зина. – У меня сериал. Я не засну, если не узнаю, сделал ли миллионер Толя предложение доярке Маше. Хотя если к той шкатулочке, что ты собираешься подарить мне, добавить какую-нибудь рамку для фотографий…

– Так, Зин!.. – Я начала терять терпение. – Ты себе цену-то не набивай. Забыла, что у меня в заложниках твои наряды? Я ведь и вино могу на сарафан пролить, и черешневый компот на юбку опрокинуть. А на твой любимый парик вообще птичка может нагадить…

Зина побледнела и поджала губы.

– Ты страшный человек, Нина. Ты манипулируешь людьми без малейшего зазрения совести.

– Так ты сходишь в кино с Антуаном Эдуардовичем?

– Схожу. Но сделаю это с трудом, превозмогая отвращение к твоему жестокосердию.

– Договорились, – кивнула я. – Шкатулочку ты сможешь найти в гостевой спальне, на подоконнике.

* * *

Наконец мы проехали Туапсе (довольно милый городок, под завязку утыканный горами), и поезд двинулся вдоль моря. Я переоделась в Зинин сарафан, нацепила парик и бусы, а потом ярко накрасила губы. Получилось довольно мило. Но, немного подумав, я дополнила новый образ солнечными очками.

Проводница, пришедшая сообщить мне, что мы подъезжаем к нужной станции, впала в ступор.

– Женщина, вы кто? Вы как сюда попали?

Я чуть в ладоши на радостях не захлопала.

– Вы меня, правда, не узнаете?

Она тут же заулыбалась.

– Узнаю, конечно. Но вы совсем другой человек. Так похорошели. Видимо, морской воздух уже действует на вас благотворно.

Потом проводница отдала мне билет и пожелала приятного отдыха.

Вскоре явился Максим.

– Ниночка, да вас не узнать!

– Но почему-то все узнают, – буркнула я, слегка расстраиваясь. Да и было от чего! Если мне не удалось провести даже тех, кто едва меня знает, как я обману Никиту?

– В этом сарафане вы чем-то похожи на испанку, – добавил Максим и зарделся.

Я посмотрела на него с раздражением.

– Вы чего пришли-то? Требовать благодарностей за мороженое?

Он посерьезнел и сел рядом со мной.

– Нина, я хочу помочь вам с жильем. В Сочи так много жуликов, так много жуликов! Негоже вам шастать по городу совсем одной. Я обзвонил тут несколько гостиниц…

– Стойте-стойте! – замахала на него я. – Не стоило вам этого делать. Я вполне дееспособная, самостоятельная женщина и могу сама о себе позаботиться. Чай, не в прошлом веке живем. Благодаря Интернету, я уже в поезде нашла, где остановиться.

– И на какой же райский уголок пал ваш выбор?

Мне показалось, или в его голосе прозвучал сарказм? Нет, не зря этот Максим мне сразу не понравился…

Я дернула плечом.

– Меня ждут в гостевом доме «Фекла». Он находится совсем рядом с вокзалом.

– Какое странное название… – пробормотал мужчина, а потом посмотрел на меня с затаенной тревогой. – Позвольте, я провожу вас туда, дабы лично убедиться, что у вас всё нормально.

Я открыла рот, чтобы отказаться, а потом меня осенило: это же отличная маскировка! Никита и не посмотрит в сторону пожилой супружеской четы, если мы с ним где-то столкнемся.

* * *

– Ну и жарища тут! – пробормотал Максим, падая на удачно подвернувшуюся скамью.

Вид у него был так себе: на лице и затылке выступила испарина, да и белая футболка сзади была вся мокрая от пота. Хотя кто в этом виноват? Я вовсе не навязывала ему свой чемодан. Он сам вызвался тащить и мои, и свои вещи.

– Вы уверены, что эта ваша «Фекла» действительно существует? – отдышавшись, спросил Максим, а когда я надула губы, стал озираться. – Интересно, где здесь можно купить воды?

– Вон там, кажется, какой-то магазин. – Я кивнула на огромную красную вывеску «Марина» на углу пятиэтажки.

Он вытащил из-за пазухи пару купюр и протянул мне:

– Ниночка, вы могли бы купить нам бутылку минералки?

Я аж подпрыгнула.

– Ага, конечно! Держите карман шире. Я вижу вас второй раз в жизни. Откуда мне знать: может, вы разбойник? Может, стоит отойти – и вы броситесь наутек со всеми моими платьями? Нет уж! Идите в магазин сами.

– Ладно. – Он жалобно крякнул, сполз со скамьи и почапал в противоположную от вывески сторону.

– Эй, вы куда? – удивилась я.

Мне тоже было жарко и слегка нехорошо: мы искали «Феклу» уже полчаса, а она всё никак не находилась.

Максим остановился и, оглянувшись, еще раз отер с лица пот.

– Магазин в другой стороне! – крикнула я и показала на вывеску рукой.

Мужчина слабо улыбнулся.

– Точно!

Он повернулся и пошел к нужному месту походкой зомби. Кажется, он и правда перегрелся. Я опустилась на скамью и вздохнула. Надеюсь, Максим не свалится где-нибудь в обмороке. Еще не хватало ухаживать за ним весь отпуск, только потому, что он угостил меня мороженым.

Пиликнул телефон – Никита по вайберу прислал мне фото. Так приятно! Мои пальцы быстро заскользили по экрану, пролистывая снимки.

Таня сидит на банане.

Таня ныряет с маской.

Таня пытается сигануть с причала.

Таня дерется с каким-то мальчиком… Что?

Брови у меня полезли вверх, но остановились на полпути. Нет-нет, всё нормально: это Таня и мальчик просто обнимаются (по крайней мере, такая приписка последовала за фото от Никиты).

«А что делает Сёма? – написала я, превозмогая смутную тревогу. – Опять пишет дневник?»

Телефон снова пиликнул, оповещая о видео. Я быстро загрузила ролик и сразу стала смотреть.

Сёма сидит на берегу в шерстяной кофте и глубокой тоске.

– Как тебе море сынок? – радостно спрашивает зять. – Правда, весело?

Внук чешет затылок, а потом, морщась, ерзает на камешках.

– Когда мы поедем домой? Заставляя меня торчать здесь, вы нарушаете мои права. Вы вообще читали конвенцию о правах ребенка? Ты и бабушка применяете ко мне насилие. У меня уже синяки на попе от вашей дурацкой гальки. А еще я могу схватить воспаление легких и умереть прямо тут, вдали от родины, от родных березок…

– Смотри, а вон там обезьянка! – бодро перебивает зять и куда-то показывает. – Хочешь с ней сфотографироваться?

Внук смотрит на отца с подозрением.

– Папа, ты вообще в курсе, какими болезнями можно заразиться от обезьян? Почему ты так халатно относишься к родительским обязанностям?

Видео кончилось, а я покачала головой. Сёма у нас такой нежный мальчик! Весь в деда. Тот тоже был ужасным ипохондриком, пока не умер.

«Вы уверены, что Сёме и правда на пользу морской отдых? – спросил Никита в очередном сообщении. – Нам уже даже в гостинице намекнули, что ему лучше дома. С утра он сделал четыре записи в их жалобной книге, а потом накидал негативных отзывов об отеле сразу на несколько сайтов. Причем, как честный человек, каждый из отзывов он, конечно, выложил не анонимно, а под своим именем и фамилией».

«Это всё – акклиматизация, – успокоила я. – Пара дней, и Сёма придет в норму. Главное, своди его в «Макдоналдс» и не забывай регулярно поить квасом».

Убрав телефон, я посмотрела на часы. Где же Максим? За то время, что мы общались с зятем, можно было в Адлер за водой съездить. А может Мистер Вежливость решил меня разыграть?

Я сердито фыркнула и, подхватив чемоданы, покатила их к углу пятиэтажки. Каково же было мое удивление, когда «Марина» оказалась вовсе не продуктовым, а парикмахерской! Мне почему-то стало не по себе.

– Ау? – тихо позвала я. – Максим, вы где?

Само собой, никто не отозвался. Я покосилась на оставленный попутчиком чемодан. А что если там бомба? Или наркотики? Я что-то такое читала недавно: криминальные элементы находят доверчивых женщин, поют им про нежные чувства, а потом используют их в своих темных делишках.

От безысходности я заглянула в окна парикмахерской: вдруг Мистер Вежливость все-таки не террорист, а просто решил отполировать лысину? В парикмахерской было пусто, только какая-то полная тетка пилила себе ногти, устроившись по-турецки в пушистом кресле. Меня прошиб пот. Поджилки дружно затряслись. А ведь этот Максим мне сразу не понравился! Мне сразу почудилось в нем что-то плохое и злое!

Я отставила его чемодан в кусты и, пока не рвануло, побежала прочь. Сердце бухало в ушах, руки так вспотели, что мой собственный чемодан норовил выскользнуть. Если честно, вся жизнь вдруг прошла у меня перед глазами: и плохое, и хорошее пронеслось ярким калейдоскопом и завращалось в безумной карусели. А еще я почему-то жутко расстроилась, что могу не увидеть больше внуков.

Однако, пробежав метров двадцать, я вдруг впала в ярость: куда меня, черт возьми, несет? Я должна, просто обязана проявить гражданскую сознательность! Вдруг в чемодане и правда бомба? Никто не должен пострадать. Я остановилась и достала телефон. В горле ужасно пересохло и саднило. Так! Сейчас найду где-нибудь скамейку, отдышусь, а потом сразу позвоню в полицию.

Солнце палило нещадно, и я решила нырнуть во дворик, чтобы спрятаться в тень. Там-то я и обнаружила Максима. Он лежал на скамье и тихо постанывал. Я сразу бросилась к нему:

– Что с вами?

Не открывая глаз, он нашел мою руку и крепко сжал ее.

– Ниночка, это вы? Пожалуйста, скажите моим детям, что я очень любил их. И внукам то же самое скажите. Видит бог, я ничем так не дорожил, как временем, проведенным с семьей…

К нам подошла женщина лет сорока с огромной тряпочной сумкой.

– Кукурузу вареную не хотите приобрести?

– Нет, – слегка ошалело ответила я.

– А барабульку сушеную пробовать будете? Или вино?

Я слегка нахмурилась.

– Слушайте, а воды обычной у вас нет? Тут мужчине плохо.

– Есть! – обрадовалась женщина. – Сто рублей бутылка.

– А подешевле?

Она почти разозлилась:

– Я вам супермаркет, что ли? У меня руки уже до колена от сумок тяжелых, у меня аппетиту нет от гостеприимства этого постоянного, а вы все торгуетесь.

Мне стало стыдно, и я быстро дала ей сотенную купюру – взамен получила бутыль какой-то сомнительной фирмы. Впрочем, привередничать было некогда. Открутив крышку, я плеснула водой в лицо Максиму. Тот сразу взбодрился: сел и вытаращил глаза.

– Ох! Что это со мной? Я искал магазин, а потом в глазах потемнело и…

– По-видимому, у вас тепловой удар, – буркнула я и еще раз плеснула в него водой, метя теперь уже в центр лысины.

– Ай! – Максим затряс головой, и вода полилась ему за шиворот. – Вот это да! А еще раз можно?

Уговаривать меня не пришлось. Одним махом я вылила за пазуху Максиму целый стакан. А потом принялась увещевать:

– Это вам плохо стало, потому что без головного убора расхаживаете. Вы куда приехали? Вы на юг приехали! Тут панама на голове – главный аксессуар.

– Вы правы, – закивал Максим. – Правда, панамы у меня нет, а вот кепка имеется. Я прямо сейчас ее и надену. А где, кстати, мой чемодан?

– Сейчас принесу! – Я тут же бросилась к кустам.

Мне было чрезвычайно радостно, что Максим оказался обычным человеком, а не террористом. От полноты чувств я даже напевать начала:

– А дельфины добрые, а дельфины мокрые…

Вот серьезно! Так хорошо на душе стало. Словно я опять маленькая девочка, приехала на юг вместе с родителями, и сейчас меня поведут в парк аттракционов.

А потом я запнулась и захлопала глазами: чемодана в кустах не было. Внутри ухнуло. Как же так? Может, у меня склероз? На всякий случай я обшарила все окрестные заросли в радиусе десяти метров, но это ничего не дало. Чемодан как сквозь землю провалился.

– Что случилось, Нина? – Максим до конца пришел в себя и подкатил ко мне в компании с моим (более везучим) багажом.

Я села на землю и заплакала. Мужчина побледнел и бросился ко мне:

– Ниночка, боже мой! Что случилось?

– Ваш чемодан… Чемодан… – У меня никак не получалось признаться в страшном. – Я его потеряла. А может, его украли…

Конечно, Максим мне не поверил. Решил, что разыгрываю. Еще минут сорок мы лазали по кустам вместе, а потом наконец отчаялись, сели на скамью и стали методично допивать оставшуюся минералку.

– Никогда со мной такого не случалось. Никогда, – признался Макс и горько вздохнул. – Особенно кошелек жалко, там столько налички было. Хорошо, хоть паспорт и телефон при мне.

– Надо заявить в полицию, – сказала я, стараясь не встречаться с ним взглядом. – Может, найдут ваши вещи?

Максим хмыкнул, мол: конечно, держи карман шире!

– Мне очень жаль, – пробормотала я и вжала голову в плечи.

– Ничего, – поспешил утешить он, хотя у самого лицо выражало глубочайшую подавленность. – Я позвоню сыну, он обязательно поможет. Правда, у них сейчас ночь…

Я умирала от чувства вины, потому предложила:

– Вы можете на несколько дней остановиться в гостинице вместе со мной. У меня будет двухместный номер, так что мы не стесним друг друга.

Он посмотрел на меня с надеждой.

– Нина, это так любезно с вашей стороны! Вы не думайте: потом я обязательно отдам вам деньги за жилье.

– Не надо, – замотала головой я, поднимаясь со скамьи. – В конце концов, это всё из-за меня.

От растерянности мы взялись за руки и снова двинулись на поиски «Феклы».

Глава 9. Катя

Мне позвонил представитель «Проктер энд Гэмбл»! После короткого приветствия он деловито спросил, можно ли выкупить права на одну из моих фоторабот. Фирма собиралась использовать снимок в своей рекламной компании. Мне назвали сумму с шестью нолями. «О боже! – почти закричала я. – А какая именно картинка вас интересует?» – «Блондинка и энтузиазм» – назвал представитель «Проктера», и я тут же полезла в папку с портфолио, чтобы найти фото под таким именем. Нашла. Щелкнула на ярлычок, чтобы ознакомиться. На мониторе возникла Светка, вооруженная ёршиком. Вид у нее был такой, словно микробы под ободком унитаза сделали что-то плохое лично ей.

Потом у моей головы что-то грохнуло, звякнуло, и я проснулась. Проснулась за столом в каком-то странном помещении с белыми стенами. Напротив меня стояла пожилая пара. Он – совершенно лысый, она – в алом платье и съехавшем набок парике.

– Девушка, в конце концов, это возмутительно! – заявила женщина, заглядывая мне в лицо. – Мы уже десять минут дожидаемся, пока вы обратите на нас внимание.

Мужчина натянуто улыбнулся и подтвердил:

– Да-да! Целых десять минут и двадцать три секунды.

– Я согласна! – заявила я решительно. – Забирайте! И блондинку забирайте, и энтузиазм. А со Светкой я уж как-нибудь сама разберусь. Вряд ли она прям откажется от мировой славы.

Мужчина и женщина встревожено переглянулись. Потом пожилая мадам нахмурилась:

– Девушка, я – Фролова Нина Львовна. Бронировала у вас номер.

– Ой! Это вам не ко мне, а к администратору!

Я наконец окончательно проснулась и поняла, где нахожусь. Странно, что сразу не сообразила, ведь всё очевидно: я в фойе нашей гостиницы, за столом, милостиво предоставленном мне хозяйкой в качестве рабочего места. Почему я тут сплю? Хороший вопрос.

Дело в том, что прошлой ночью, после того, как Светка и Коля потратили кучу моих денег, у меня случился очередной приступ трудоголизма. Подруга с племянником легли спать, а я отправилась в фойе – работать. И просидела тут, наверное, часов до пяти. Просидела бы и больше, да вот беда: глаза стали слипаться.

Спотыкаясь, я вернулась в номер. Только легла – Светка стала меня будить:

– Подъем, Федотова! Идем купаться, пока народ не набежал, воду не взбаламутил.

Я пыталась отказываться, но подруга стащила меня с кровати и силой натянула на меня купальник, прямо поверх пижамы.

Само собой, пляжный отдых опять не обошелся без трат. Светка предложила мне купить маме варенья из грецких орехов и подушку из можжевельника. Я зачем-то купила. А потом опять – приступ вины и неотвязное желание отработать потраченное. В общем, и сегодня всё пошло по старой схеме: после обеда Светка и Коля легли спать, а я засела в фойе, открыла Фотошоп и…

– Девушка, но за стойкой никого нет! – Пожилая мадам в алом обиженно поджала губы. – Может, вы нас поселите?

Я сгребла со стола ноутбук и попятилась.

– Извините, я не сотрудница гостиницы. Но вы не волнуйтесь: вами сейчас обязательно кто-нибудь займется.

* * *

Вернувшись в номер, я обнаружила, что Светка и Коля уже выспались и, кажется, опять собрались на пляж. Подруга сидела на кровати в купальнике и задумчиво перебирала гору тюбиков.

– О! Как ты вовремя! – искренне обрадовалась она моему появлению. – Помоги намазаться, а?

– Давай, – кивнула я, взгромождая ноутбук на тумбочку.

Светка протянула мне сразу четыре баночки.

– Зачем тебе столько?

– Мне нужен ровный загар, – стала объяснять она. – Ноги-руки у меня уже коричневые, так что намажем их самой сильной защитой. Плечи у меня тоже загорели, да не совсем – для них – защита средняя. Живот побрызгаем спреем, а вот эти места… – Светка сделала недовольное лицо. – «Шортики» – натрем лосьоном, усиливающим загар. Запомнила?

– Ага, – кивнула я с некоторым сомнением.

Потом Светка стала обзванивать родню, а я, как бедная тайская девушка, стала самоотверженно елозить по телу подруги ладонями. Занятие это было ужасно нудное. К тому же лосьон впитывался плохо, и я вся перемазалась.

– Еще поясницу немножко помни, ладно? – буркнула подруга, когда я закончила с руками-ногами и занялась спиной.

Само собой, в голове у меня быстро спуталось назначение баночек. И в итоге я обошлась двумя: лосьоном и спреем. К счастью, подруга, увлеченная сплетнями, ничего не заметила.

Когда я закончила, она стала обмахиваться полотенцем, чтобы солнцезащитные средства быстрее впитались:

– Сначала сходим пообедаем, а потом на море, да?

Я поглядела на кровать. Она так и манила меня своей соблазнительной плоскостью, точнее – впуклостью (предыдущие постояльцы явно использовали койку как батут).

– Даже не знаю…

Светка замахала полотенцем еще интенсивнее.

– Или все-таки сначала на пляж, а потом – в столовую? Как там диетологи рекомендуют? Сначала нагрузки, потом – белок.

Я села на кровать, и еще больше попала под ее чары, голова стала клониться набок, а глаза закрываться. Эх, была не была!

– У меня, кажется, еще купальник не высох, – пробормотала я, сворачиваясь калачиком. – Идите-ка вы без меня.

– Что?! – взвилась подруга. – Что?! За кого ты меня принимаешь? По-твоему, я из тех, кто готов бросить подругу на голодную смерть? Давай собирайся.

Она отбросила полотенце и натянула поверх купальника платье, похожее на рыболовную сеть. Я слегка встревожилась за здоровье окружающих мужчин. Утром Светка уже ходила в платье-сетке на пляж, и один из спасателей так увлекся разглядыванием ячеек, что чуть с вышки не свалился (наверное, заядлый рыболов).

Из ванной вышел Коля – в плавках, очках для плавания и кепке:

– Мы идем?

– Конечно! – подтвердила Светка. – Сейчас только Катьку из анабиоза выведем и сразу выдвигаемся.

Я потрогала верх своего бикини, унылой полоской свешивающийся со спинки кровати:

– Свет, но мой купальник и правда мокрый.

– И что? – удивилась подруга. – Даже если б он сейчас был сухой, через полчаса ты бы снова его намочила. И вообще, дорогая, на море надо брать два купальника. А лучше пять, как это делаю я.

Она быстро намазала веки какими-то тенями, а потом взялась за тушь. Все-таки подругу не исправить: без косметики она даже на балкон не выйдет.

Коля переобулся в ласты и засопел:

– И долго вас еще ждать?

В его поникших плечах было столько трагизма, что Светка прониклась и запустила в меня тональником:

– Федотова, ты сюда дрыхнуть приехала? Тебя ребенок полчаса упрашивает. Давай уже эволюционируй до человека прямоходящего.

Я вжала голову в плечи и в последний раз попыталась слиться с покрывалом. Подруга подождала секунд двадцать, а потом вздохнула:

– Короче так… Еще минута, и если ты не отпочкуешься от койки, я тебе такие «Смоуки айз» забабахаю – тебя прямо с пляжа в какой-нибудь гарем увезут.

Коля хихикнул и изобразил в своих ластах подобие чечетки. И даже многоножка, сидящая на обоях рядом с моей кроватью, оторвала одну лапку от стены и указала мне на дверь.

С огромным трудом я сползла с кровати и, запершись в ванной, втиснулась в мокрый купальник. Брр! Почему в Сочи ничего не сохнет? Такое ощущение, как будто ко мне приложили целую стаю склизких липких медуз. Хотя если подумать о чем-нибудь хорошем, например, вспомнить недавний сон, неприятные чувства слабеют.

Я представила себя владелицей огромной фотостудии и быстро натянула поверх купальника сарафан. Он моментально промок. Да уж. Может, мне и правда купить второе бикини? Подумав так, я тут же вздрогнула. Ох, уж это Светкино влияние! Так и до шопоголизма недалеко. Давить его, давить на корню! Я не могу тратить деньги на всякую ерунду, они нужны мне для продвижения.

Выйдя из ванной, я потянулась за пляжной сумкой и застыла: а может, не стоит идти в столовку? Столовки – это несусветная обдираловка.

– Свет, я, кажется, не голодная, – пробормотала я, стараясь не смотреть подруге в глаза. – Я, пожалуй, как утром, перекушу кефиром с батоном.

– Кать, ты чего? – почему-то испугалась Светка. – От ноутбука своего перегрелась, что ли? Вот сколько раз тебе говорила: много работать – вредно…

Она сама подхватила мою сумку и стала толкать меня ею к выходу:

– Надо хотя бы раз в день есть горячее. Да и вообще, за кого ты меня принимаешь? Так я и поверила, что ты решила сесть на кефирную диету. Небось, опять работун напал, да? Ну, признайся: хочешь выпроводить нас и снова предаться порочной страсти? – Она всплеснула руками. – Ох, уж эти трудоголики!

Я попыталась отобрать у нее сумку, но Светка еще больше рассвирепела:

– Нет, ну вообще! Для тебя и таких, как ты, пенсионный возраст отодвигают, а вам всё мало. Когда вас уже принудительно лечить-то будут, а? Вы же опухоль на теле общества: из-за вас зарплаты снижаются, планы повышаются. Из-за вас мир катится в пучину цейтнота!

У нее было такое свирепое лицо, что я сдалась. Ладно! В конце концов, не разорюсь же я от одной тарелки макарон?

* * *

– Ой, смотри какой парень классный! – пискнула Светка, когда мы шли мимо очередного маленького базара, на котором торговали всякой курортной ерундой – сланцами, футболками, кошельками в виде кошачьих голов.

Я осмотрелась.

– Который?

– Да вон тот! – Светка без всякого стеснения показала на приглянувшегося парня пальцем. – Бородач с сумкой. – Она откинула с лица волосы и сделала томный вид. – А знаете, что? Стойте тут: я – знакомиться!

Я едва успела схватить ее за руку.

– Не надо.

– Почему?

– Потому что он не с сумкой. Вообще-то это переноска для младенцев.

Светкино лицо смешно вытянулось.

– Серьезно?

Из переноски послышался тоненький плач. Бородач подхватил ее повыше и, что-то напевая, стал раскачиваться из стороны в сторону. Светка чуть прищурилась, а потом разочарованно хмыкнула.

– Ой, нет! Никакой он не классный. Показалось.

Пару минут мы шли молча, а потом мой взгляд выцарапал среди вывесок столовую под названием «Офелия».

– Давайте там поедим? – предложила я, надеясь, что в «Офелии» цены ниже, чем в «Марфе».

Никто не возразил.

Мы вошли в столовку. Прохладный воздух от кондиционера приятно защекотал кожу, а вкусные запахи – ноздри. Светка сразу схватила поднос и взгромоздила на него несколько салатов, а я стала изучать прейскурант. Так, что тут у нас? Почём макароны или суп-лапша?

Я нашла взглядом нужные графы, и вытаращила глаза. Сколько-сколько? На всякий случай я даже огляделась: может, мы незаметно для себя телепортировались в Майами? Может, из окна этой милой столовой открывается вид на океан?

Нет, вокруг слышалась только русская речь, а интерьер был проникнут духом родины. Пластиковые столы сверкали засаленными клеенками, пол устилал разномастный линолеум. И даже окна выходили на какой-то забор.

Я повернулась к Светке. Та уже ставила на поднос две тарелки борща и какой-то кувшин. Мне даже нехорошо сделалось.

Словно невзначай я обняла подругу за плечи и зашипела:

– Выходим отсюда, пока нас не увели в рабство за долги. Нам всё равно не расплатиться.

– Но я уже сделала заказ, – заупрямилась Светка, и мне даже захотелось ее ущипнуть.

Хотя почему я должна отказывать себе в удовольствии? Мои пальцы как-то сами собой нащупали Светин бочок и…

– Ай! – взвизгнула подруга, и вся очередь уставилась на нас с плохо скрываемым осуждением.

Ну и пусть! Мы еще посмотрим на загорелые лица всех этих граждан, когда им выставят счет. Отбросив прочь стеснение, я схватила Колю за руку и потащила на улицу. Светке ничего не осталось, как бросить поднос и бежать за нами.

– Может, объяснишь, что это было? – спросила она, когда мы удалились от «Офелии» метров на сто.

Я пространно замотала руками.

– У меня скоро голодный обморок будет, а ты все прицениваешься, – пробормотала подруга, а потом опять просияла. – Ого, какой милаха стоит вон там – рядом с великом. Такие мускулы! – Она взбила волосы, подтянула повыше грудь и ринулась вперед.

– Стоять! – заорала я, как сумасшедшая.

Светка нехотя обернулась:

– Да что опять?

– Корнеева, может, тебе зрение проверить, а?