Текст книги "Невезуха на все сто"

Глава 11

Первую неприятность мне преподнесли Ингины штаны, пиявками впившиеся в тело. С чего бы, вот что непонятно, ведь я не толще Инги, или так фасончиком предусмотрено? До самого «Пеликана» я елозила на сиденье «мерса» и допытывалась у Инги, как она их только носит.

– Молча, – бормотала она, нервно покусывая нижнюю губу.

Мне тоже было как-то не по себе, безумно хотелось плюнуть на свою же собственную затею, но я превозмогала малодушие и срывала злость на беззащитных Ингиных штанах.

– Это же просто пытка какая-то, – пыхтела я и страдальчески морщилась, – ни вздохнуть, ни охнуть, и все ради того, чтобы каждый желающий мог в мельчайших деталях рассмотреть твою задницу! Не проще ли голышом ходить!

Инга не отвечала, только сдувала со лба прядку волос. Делала вид, что внимательно следит за дорогой.

Ехали мы долго, потому что этот чертов «Пеликан», как выяснилось, находился чуть ли не за Кольцевой дорогой, в районе, застроенном унылыми панельными девятиэтажками. Возле одной из них Инга в конце концов и затормозила, сразу же выключив фары.

– Это здесь? – ошарашен но осведомилась я, приникнув к стеклу.

– Здесь, – кивнула Инга. – А что?

– Да как-то я это по-другому себе представляла, – призналась я, – а тут занюханный спальный район, даже не верится…

Инга посмотрела на меня с насмешкой:

– Значит, ты все-таки что-то такое представляла… А можно полюбопытствовать, что именно?

На что это она намекает? Я даже испариной покрылась, как будто меня застукали за чем-то неподобающим.

– Да пошутила я, пошутила, – Инга не стала дожидаться реакции с моей стороны, – это я так…

А «Пеликан» в той стекляшке, видишь? – Инга ткнула пальцем в темноту. – Там когда-то детское кафе было, говорят.

Да уж, в этой стране не соскучишься, даже если сильно захочется. Что там ни говори, а перепрофилировать детское кафе в кабак с мужским стриптизом – это по-нашему!

А Инга неожиданно пригнула голову и перешла на полувнятный шепот:

– Короче, так… Если ты еще не передумала, то вход с торца… Я буду ждать тебя в квартале отсюда, у автобусной остановки…

– Почему в квартале? – Я слишком медленно соображала.

– Потому что так будет лучше, – туманно изрекла Инга.

– Почему так будет лучше?

– Потому что лучше, – упрямо стояла на своем Инга. – Если хочешь идти, то иди, а не хочешь, поедем обратно. Тут нельзя парковаться, – отрезала она.

Я приоткрыла дверцу и поежилась, не от холода, нет – на улице, чай, какое-никакое, а лето, – а от дурных предчувствий.

– Ну топай, топай, – поторопила меня Инга. И я опустила ноги на землю, на девяносто девять целых и девять десятых процента уверенная, что делаю не то, не то, совсем не то… Что качусь под откос, как сошедший с рельсов поезд, и это началось со мной не сию минуту, а раньше, когда я согласилась по-тихому избавиться от Юрисова трупа, вместо того чтобы сразу же позвонить в милицию. Может, хотя бы сейчас дать задний ход, вернуться в машину и… Вот именно «и»! Что дальше? Вот то-то и оно.

И все же я обернулась и бросила тоскливый взгляд на удаляющийся Ингин «мере», который очень скоро скрылся за поворотом. Как она сказала: возле остановки в квартале отсюда? Это же близко, совсем близко, три минуты, и я снова буду сидеть на кожаном сиденье. Я было и впрямь рыпнулась прочь от расцвеченной огнями стекляшки, но тут в двух шагах от меня остановилась иномарка, из которой выбрались две дамочки, обе в чем-то шуршаще-серебристом. Та, что повыше, с рыжими кудрями, небрежно поиграла брелоком от ключей зажигания, машина дважды пискнула: дескать, так точно. А Инга, между прочим, сказала, что здесь парковаться нельзя!

Дамочки, как выяснилось через минуту, имели намерение провести вечер в «Пеликане». Я поняла это из их разговора, хотя и не сразу. Так вот, пока высокая с рыжими кудряшками управлялась со своей тачкой, вторая, коренастая пампушечка, увлеченно порылась в сумке, извлекла нечто и, запрокинув голову, насыпала в рот какой-то ерунды с ментолом. Если судить по запаху.

– Как ты думаешь, у Игорька автомат настоящий или игрушечный? – невзначай поинтересовалась она у рыжей дылды.

– Дура, что ли, – басовито отозвалась дылда, – конечно, ненастоящий.

– А то, что в штанах? – хохотнула приземистая пампушка. – Тоже накладное?

Они дружно заржали и, покачивая бедрами, двинулись к стекляшке. О каком таком автомате они говорили, я не поняла, но их скабрезные шуточки насчет того, что находится в штанах у какого-то Игорька, меня покоробили. Ну и публика! И с этими хабалками мне придется провести вечер! Ну, Инга, ну, Инга, спасибо, удружила. Я еще не знала, что меня ждет в самом «Пеликане», могла только предполагать и мысленно готовиться к самому худшему. И все равно оказалась не готова. Совершенно не готова.

А теперь по порядку. Чтобы не загружать вас лишней информацией, опущу переживания и колебания, непосредственно предшествовавшие моему первому шагу на стезю порока, которую, вне всякого сомнения, олицетворял собой ночной клуб «Пеликан». Делаю я это не из ложной стыдливости, просто боюсь утопить вас в бурном потоке неконтролируемых эмоций. Короче, с этого момента только голые факты, причем голые – в прямом смысле слова.

Итак, «Пеликан» – это всего лишь помещение средних размеров, плотно заставленное столами и стульями, слева от входа – бар, прямо по курсу – крошечная сцена с бархатным задником, посреди сцены – высокий металлический стул, не иначе для Гулливера. Что еще? Ну., по стенам лампочки, вроде елочных гирлянд, и все время мигают, а над сценой крутится серебряный шар. И музыка, почти заглушаемая пчелиным гулом сидящей за столами публики.

Теперь о тех, что за столами. Это сплошь женщины, по-моему, не очень молодые, скорее молодящиеся, у каждой в руке по бокалу, глаза возбужденно блестят, то и дело раздаются короткие смешки, все чего-то ждут. Я жду вместе со всеми, только не за столом, а у барной стойки, куда я с трудом дотащила свое бренное, отказывающееся повиноваться тело. Пытаюсь вести себя «непринужденно», как завещала Инга, но, кажется, у меня не получается. Впрочем, и за это не поручусь, потому что состояние у меня странное. Такое ощущение, будто вижу себя со стороны. Я сижу у стоики, в руке у меня стакан с коктейлем, и глаза блестят, как у прочих. Господи, что это с моей левой ногой? Она заметно подрагивает. Я меняю положение, так что сверху оказывается правая нога, но и та, как выясняется через минуту, тоже дрожит. Мне ничего не остается, кроме как сесть вполоборота к залу и спрятать компрометирующие меня конечности под стойку.

Какое-то время ничего не происходит, за исключением того, что я уже успела описать выше. Как долго, не имею ни малейшего представления. Думаю, это могло продолжаться от минуты до часа, но точнее определить затрудняюсь. Потом гул за столиками оборвался, а на сцене появился маленький человечек, прямо лилипут, ростом в полножки гулливерского стула. Он писклявым голосом поприветствовал «уважаемую публику» и многозначительно объявил:

– А сейчас на сцене всеобщий любимец – непревзойденный мистер Рейнджер. Встречайте!

Карлик скрылся за бархатным занавесом, из колонок полилась занудная американская песнь про сбирающегося в ихнюю армию новобранца, а на сцену выпрыгнул здоровенный детина с ног до головы в камуфляже, с автоматом наперевес и с парочкой гранат на поясе. В первое мгновение я решила, что это хорошо экипированный сотрудник РУБОПа, нагрянувший разгромить прибежище разврата, и теперь меня загребут вместе с остальными. Однако пронесшийся над столиками вопль восторга поколебал мое предположение. А уж то, что произошло вслед за этим, рассеяло последние сомнения.

«Рубоповец» весьма недвусмысленно повел автоматом, чем вызвал новый всплеск эмоций за столиками, что самое удивительное – положительных, и небрежным движением отбросил его в сторону. Туда же полетели и гранаты, надо надеяться, бутафорские, а освободившийся от своих причиндалов мистер Рейнджер стал расхаживать по сцене легкой походкой базарного качка. Из колонок вырвалось примерно двадцать пятое «о-о-о…», и столики дружно затаили дыхание. К чему бы это? А вот к чему – «рубоповец» расстегнул брючный ремень с большой пряжкой. Столики в унисон вздохнули.

И пошло-поехало. Мистер Рейнджер раздевался неторопливо и основательно, чуть ли не носок с носком складывал, как это делают командированные в дешевых гостиницах. Пока он разоблачался, козлетонистые «Статус-кво» успели пропеть свою заунывную балладу в режиме нон-стоп раз семь или восемь, не меньше. При виде камуфляжных трусов семейного фасона столики сладострастно застонали и в едином порыве подались вперед. Я позорно поддалась массовому гипнозу и тоже выкатила глаза на переносицу: неужели же он на этом не остановится?

Он не остановился! А какие чудные штучки принялся выделывать! Солдафонско-качковские манеры неожиданно сменились ужимками кокетливой обезьянки, движения замедлились. Мистер Рейнджер фланировал по сцене, время от времени оттягивая резинку трусов и вновь отпуская ее, правда, характерного шлепка при этом не доносилось, он тонул в восторженном реве публики. Дальше больше, неутомимый стриптизер долго доводил поклонниц своего таланта до исступления, спуская трусы все ниже и ниже… Столики просто бесновались, у меня началась тахикардия, а пытка со снятием семейных трусов все продолжалась и продолжалась. Да чтоб ты провалился!

Я уже ничего не видела, когда над столиками прокатился глухой ропот, затем воцарилась короткая напряженная тишина, взорвавшаяся наконец неистовыми криками. Неимоверным усилием воли я заставила себя робко взглянуть на сцену… И с облегчением вздохнула: оказывается, под семейными трусами мистера Рейнджера скрывались еще одни, тонюсенькие и малюсенькие, с алой розой на том самом месте. Поскольку музыка не замолкала, я похолодела: неужели не все? А стриптизер, послав публике с полдюжины воздушных поцелуев, с игривой грациозностью бабушкиного козлика спрыгнул со сцены и, пританцовывая, пошел между столиками.

По-моему, это был довольно рискованный марш-бросок, потому что бабоньки беднягу без малого на сувениры не растащили. Каждая норовила за что-нибудь потрогать, а то и ущипнуть или потискать. Но внакладе мистер Рейнджер не остался, потому что щипки щедро компенсировались денежными купюрами, которые ему то и дело совали в район красной розочки. Он еще и до середины зала не добрался, а его розочка уже вовсю оттопыривалась от «зеленых». Хотела бы я знать, что он с ними сделает? Пропьет, поди? Ну, вид у него вообще-то цветущий – значит, не пьет, бережет здоровье. Тогда положит их в банк и постепенно сколотит капиталец. Со временем, глядишь, остепенится, женится, заведет себе парочку киндеров и станет их учить уму-разуму. Да уж, любопытно было бы послушать, как в его исполнении зазвучит сакраментальное: «Я все заработал собственным горбом!»

Ну вот, обещала не засорять вам мозги, и снова-здорово, ударилась в философствование. Тоже мне, нашла время. У самой земля под ногами горит! И про Юриса до сих пор ничего не выведала, все на сцену пялилась. Пора бы уже и делом заняться, хотя бы расспросить того же бармена, меланхолично сбивающего коктейли. Рожа у него, правда, не внушает оптимизма, равнодушно-отстраненная, но уж какая есть.

– Э… – протянула я, не зная, с чего и начать.

– Еще коктейль? – мгновенно сориентировался он.

– Да, пожалуй, – кивнула я. Слава богу, деньги не мои, а Ингины, а то б я в этом «Пеликане» точно все свои отпускные оставила, потому что цены у них сплошь трехзначные.

Пока бармен тряс перед моим носом шейкером, я обдумывала, как бы к нему половчее подкатиться с вопросом о Юрисе. В конце концов решила особо не мудрствовать и обронила с видом бывалой клиентки:

– Что-то Юриса давно не видать…

Бармен никак не отреагировал на мое замечание, и я в замешательстве замолчала. Гм-гм, может, он не расслышал? Попробовать повторить, разве что?

– Что-то Юриса давно не видать, говорю… Бармен наполнил стакан и обласкал меня ничего не выражающим взглядом.

– Да, что-то не видно.

– А почему? – поперла я на рожон.

– Без понятия. – Бармен индифферентно пожал плечами. – Я отвечаю за бар, а у них там своя свадьба.

От него так и веяло полным и безоговорочным равнодушием и ко мне, и к Юрису, и ко всему, что не относилось к составлению коктейлей.

– Ну а кто с понятием? – Я снова опрометчиво рванула напрямки через майдан, а надо было огородами, огородами… Конечно, там крапива и репейники, и собака штаны порвать может, зато голова цела останется. Эх, да чего жалеть о старых глупостях, когда впереди так много новых!

Глава 12

– А сейчас специально для вас мистер Тореро! – опять запищал со сцены карлик.

Ага, проездом из Парижа в Жмеринку.

– Да что у них все мистеры – и Рейнджеры, и Тореро, – проворчала я, срывая на лилипуте досаду за то, что мне не удалось разговорить бармена. – Если уж на то пошло, то Тореро скорее сеньор, чем мистер.

– Вот у него и спросите, – совершенно неожиданно развязал язык бармен-меланхолик, выставляя на стойку стакан с коктейлем, – он ведь у них старший.

– Кто? Этот маленький? – Я качнулась и чуть не свалилась с неудобного насеста у стойки.

Но бармен, пробормотав традиционное «минуточку», растворился в подсобке.

У мистера Тореро автомата не было и связки гранат на поясе – тоже. Он был экипирован в соответствии со своим звучным именем в расшитую золотом куртку, белые обтягивающие чулки и штаны до колен. Еще у него, как и полагается, имелась широкополая шляпа и большое красное полотнище, закрепленное на специальном древке – не знаю его правильного названия. Ну, которым машут перед рогатой мордой быка, вызывая его на бой. В данном случае, за неимением быка, красная тряпка явно предназначалась для публики.

Взмах – и столики замерли, а из-под широкополой шляпы метнулся короткий взгляд черных глаз: вы готовы? Столики подобрались, словно изготовились к решительному прыжку. А я вдруг неожиданно для себя самой вздрогнула. Ну с какой стати, спрашивается? А, поняла, это музыкальное сопровождение на меня так подействовало. Мистер Тореро собирался усмирять свирепое животное под мою любимую «Абрассамэ».

Трудно вообразить, почему ему в голову пришла такая блажь, но сердце мое екнуло и стало стучать в такт его неторопливых па. Будто загипнотизированная, следила я за полетом красного полотнища, даже головой синхронно покачивала. За столиками было тихо-претихо, бабоньки сидели остолбенелые, выпучив глаза, как на сеансе Кашпировского, каждой клеткой целлюлита вбирая в себя посылаемую со сцены энергию. Сказал бы он: «Спа-ать…» – пробирающим до мурашек голосом, и они бы послушно отрубились. И не пришлось бы ему вертеть задницей между столиками, достаточно было бы просто пройтись прогулочным шагом и собрать туго набитые кошельки горячих почитательниц нежного мужского тела. Да что там кошельки, они бы не шелохнулись, вздумай он с них серьги снять.

Кстати, о нежном теле. Насколько я понимаю в таких делах, у мистера Тореро оно выглядело покрепче, чем у мистера Рейнджера. Тот, на мой взгляд, был несколько рыхловат. Короче, если бы он раздевался только для меня, а не для целой своры похотливых баб, я бы, наверное, не сильно возражала. Ну вот, размечталась, самое время. А главное – о ком! Только и не хватало, пойти по Ингиным стопам и закрутить романчик со стриптизером. Нет уж, мне и одного голого Юрисова трупа более чем достаточно. Между прочим, я до сих пор так ничего и не выяснила, сижу тут и пускаю слюни, забыла, зачем пришла.

Признаюсь как на духу, мне пришлось приложить кое-какое усилие, чтобы оторвать взгляд от сцены – не поверите, ну прямо прикипел! После того как мне это все-таки удалось, я зажмурилась, мысленно досчитала до десяти, снова открыла глаза и увидела карлика, который выглядывал из маленькой дверцы в двух шагах от бара. Карлик смотрел на сцену и жевал бутерброд с красной рыбой, запивая его пивом из банки.

Иди и спроси у него про Юриса, приказала я себе. Я двинулась к двери, но юркий карлик уже исчез. Впрочем, дверь оставалась приоткрытой, и даже как будто негромкое чавканье доносилось. А, была не была, не убьет же он меня на виду у всех. Я просунулась в дверь, но карлика поблизости не обнаружила, зато сделала открытие, заставившее меня немного растеряться. Там, за дверью, находилась раздевалка стриптизеров, сообщавшаяся со сценой посредством плохо освещенного коридорчика, в конце которого маячила кургузая фигура лилипута. Он сурово отчитывал кого-то скрытого за бархатным занавесом. Мат-перемат, тщательно выговариваемый писклявым детским голосом, произвел на меня неизгладимое впечатление.

Я пребывала в раздумье. Что мне делать: ретироваться или рискнуть – привлечь к себе внимание матерщинника-недоростка? Я выбрала второе и натужно откашлялась, стараясь перекашлять музыку.

Карлик мгновенно навострил ушки:

– Мадам, сюда нельзя, здесь служебное помещение.

– Мне только спросить…

– Иди, иди… – Карлик махнул рукой тому, что стоял за портьерой, и засеменил в мою сторону.

– Что вы хотели? – Он смотрел на меня снизу вверх, чуть запрокинув сморщенное детское личико.

– Узнать насчет Юриса, – быстро произнесла я.

– А вы кто ему будете? – Глазки у карлики были малюсенькие и подозрительные.

– Я? Э… Двоюродная сестра.

– Двоюродная? – уточнил карлик с сомнением. – Да хоть троюродная! Я этого козла уже три дня не видел. Он мне в пятницу программу завалил. Пусть только заявится, я ему рога пообломаю!

Печально, что карлику никогда не представится возможность «пообломать рога» Юрису, – кто-кто, а я это хорошо знаю. Любопытно было бы посмотреть, как бы он управился с двухметровым Ингиным полюбовничком. Как бы стремянку подставлять не пришлось.

– Жаль, – скорчила я постную мину, – а я его ищу… Он мне очень нужен. Не подскажете, где он может быть?

– Где-где, в Караганде, – фыркнул карлик. – Понятия не имею, где он шляется. Мне что, больше делать нечего, кроме как следить за ним?

Черт бы побрал этого лилипута! Ни грамма полезной информации! Не могу же я у него спросить Юрисову фамилию, ведь я назвалась его двоюродной сестрой. Вот и сглупила. Надо было отрекомендоваться как-нибудь иначе, к примеру, квартирной хозяйкой, которой он задолжал за полгода. А теперь уже не переиграешь. Ладно, зайдем с другого конца.

– А кто это может знать? – Я приняла наивный вид. – 1 Может, эти… ну, его приятели?

– Какие еще приятели? – Мне почему-то показалось, что карлик насторожился.

– Ну эти, другие стриптизеры…

– А я откуда… – начал было лилипут, но тут же осекся и к чему-то прислушался. Бархатный занавес заколыхался, и в тесном коридорчике, ведущем на сцену, возникла величественная фигура мистера Тореро. В широкополой шляпе, трусах и накинутой на плечи куртке. Мистер Тореро слегка поеживался на сквозняке и подпрыгивал на одной ноге, на ходу натягивая носки, которые, надо полагать, он снял в процессе выступления. Лично я не нахожу ничего особенно эротичного в босых мужских ступнях, хотя и демократично допускаю существование точки зрения, отличной от моей. Мало ли на свете придурков.

– Вот эта мадам ищет Юриса, – бросил карлик мистеру Тореро, протискиваясь по стеночке к выходу на сцену, – говорит, что она его двоюродная сестра, но я сильно сомневаюсь…

Мистер Тореро взглянул на меня из-под шляпы и словно букашку нанизал на иголку своими пронзительными черными очами.

– У вас какие-то проблемы?

– Н-нет… То есть да. – Мое сердце выбивало отчаянную чечетку, а с чего, скажите, пожалуйста, ведь этот мистер Тореро всего лишь тот, кто раздевается за деньги. – Мне нужен Юрис, а я никак не могу его найти, пропал куда-то…

– Юрис известный шалопай… – усмехнулся мистер Тореро. – И сердцеед. Не переживайте, найдется, куда денется.

– Вы так думаете?.. – промямлила я, заливаясь краской.

– Уверен! – Мистер Тореро словно проверял на мне действие своего гипнотического взгляда. Ну, не дай бог, скажет: «Спать, спать…», ведь рухну, как серпом подрубленная. Так-то вот и смущают доверчивый русский народ!

– Ну… тогда я пойду, – пробормотала я, медленно пятясь к выходу. – Спасибо вам.

– Не за что, – весело отозвался мистер Тореро, – заходите еще.

– Ага, – кивнула я и шмыгнула за дверь.

– Узнали? – неожиданно проявил ко мне неслыханное участие меланхоличный бармен.

Я механически кивнула и рванула прочь, подальше от испепеляющих глаз мистера Тореро, вводящих во искушение. Изыди, сатана, изыди!

Уже на улице, глотнув прохладного ночного воздуха, я вдруг обнаружила, что не помню, где Инга обещала меня ждать: кварталом ниже или кварталом выше. Словно какое-то затмение нашло. Стою, верчу головой направо-налево и не могу сообразить, куда мне деваться.

И тут совсем рядом кто-то игриво сказал:

– Девушка, девушка, вас подвезти? Я обернулась на голос и с удивлением увидела рядом машину. Как она подъехала, я даже не слышала!

– Спасибо, не надо, – рассеянно буркнула я, решив, что сначала поищу Ингу кварталом ниже, а если ее там нет, тогда уж соответственно кварталом выше.

– Нет, мы вас все-таки подвезем, – упорствовал голос из машины.

– Лучше отстаньте от меня подобру-поздорову, – велела я неизвестному прилипале, – а то… – Я так и не успела известить о карах, грозящих ему в противном случае. Что-то тяжелое обрушилось на меня сзади, и на несколько мгновений я перестала понимать, что со мной происходит.

Очнулась я в какой-то машине, на заднем сиденье, с чем-то вроде чулка на лице. Кто-то сидел рядом со мной и крепко держал за левую руку. Дыхание у этого мерзавца было частое и смрадное, как у шакала.

– В чем дело? – пискнула я, совершенно не готовая к подобному развитию событий.

– Сиди и не вякай, – посоветовал мне тот, кто дышал рядом. А с переднего сиденья послышалась команда:

– Давай жми.

Машина сорвалась с места.

Значит, их двое, решила я. Э, нет, трое, ведь тот дал кому-то команду трогать. Трое мужиков на одну беззащитную женщину – по-моему, это чересчур даже для гангстеров. Просто ни стыда, ни совести.

Я послушно сидела и не вякала, а машина плавно неслась по ночному шоссе, никуда не сворачивая. Наверное, мы были уже на приличном расстоянии от «Пеликана», когда сидящий на переднем сиденье рядом с водителем снова открыл рот:

– И зачем тебе Юрис?

Ну вот, здрасьте, приехали. Эта неприятность не шла ни в какое сравнение с тесными Ингиными штанами.

– Ну, чего молчишь?

– А вы что – Юрис? – С помощью этого глупого вопроса я пыталась выиграть время, столь необходимое мне для того, чтобы свести концы с концами. Кто они такие и почему ко мне прицепились?

– Не-а, я не Юрис, – достаточно миролюбиво возразил тип с переднего сиденья, – но он мне тоже позарез нужен.

– Надо же, какое совпадение! – поразилась я, продолжая усиленно соображать, кто же навел на меня эту бесцеремонную троицу: меланхоличный бармен, писклявый карлик или магнетический мистер Тореро? Хотя какое это имело значение при нынешних раскладах! С чьей бы помощью я ни угодила в капкан, спасаться мне предстояло в одиночку. Может быть, даже путем отгрызания собственной лапы, точнее – левой руки, которую словно тисками сжимал смраднодышащий шакал.

– А может, мы разных Юрисов ищем? – осмелилась я высказать предположение. – Ваш какой?

– А твой какой? – тут же перехватил у меня инициативу невидимый бандюга. И что за манера такая – отвечать вопросом на вопрос.

– Мой? Ну… Мой такой… Маленький, хроменький и с бородавкой на носу.

– Ну вылитый портрет нашего, да, ребята? – радостно хмыкнул бандюга. Ребята ответили ему гробовым молчанием.

Тут же последовал новый вопрос, который, по существу, был старым:

– И зачем ты его ищешь, нашего общего Юриса? На этот раз я не стала называться двоюродной сестрой Юриса, к чему, ведь все равно не поверят.

– Зачем-зачем… – Я вспомнила Ингу. – Он мужчина, я женщина, все очень просто.

– Значит, у вас любовь? С маленьким, хроменьким, с бородавкой на носу?

– У русских женщин – широкая душа, – философски обронила я в темноту, которая, впрочем, начинала постепенно проясняться. Сквозь крупные петли натянутой на мою голову трикотажной кишки уже можно было кое-что рассмотреть. Например, неясный силуэт напротив, массивный, грузный и бесформенный. Какой-то всадник без головы.

– Значит, у вас с Юрисом любовь, вот оно что… А я-то всегда считал его «голубым». – Грузный силуэт слегка покачнулся, и я поняла, почему он показался мне безголовым. Потому что я не могла разглядеть шеи, скрытой большой лохматой бородой. Надо же, какой колоритный гангстер!

Юрис был «голубым»? Что за чушь он несет? Просто морочит голову. На кой бы черт прибалтийский красавчик понадобился Инге, не будь у него все в порядке ниже пояса?

– Ты никак расстроилась? – участливо спросил бородатый, которого я впредь для краткости и простоты буду именовать Бородой. – Зря. Не последний же мужик он на белом свете остался, захочешь – другого найдешь. А вот нам нужен только он, и мы не успокоимся, пока его не отыщем. Усекла?

– Усекла… Только я, знаете ли, все больше убеждаюсь, что наши с вами Юрисы разные. – Я мысленно проклинала себя за идиотскую вылазку в «Пеликан», с помощью которой собиралась выпутаться из одной истории, а угодила в другую. И на что я, спрашивается, рассчитывала, с моей-то родословной! С моими-то корнями, глубоко уходящими в бесплодную землю забытого богом Виллабаджо!

– Ну, хватит шуточек, поговорим серьезно. – Борода резко сменил тон. – Я жду ответа: где наш золотой мальчик? Считаю до трех. Раз…