Текст книги "Мой маленький сорванец. Как воспитывать гиперактивного ребенка и не сойти с ума"

4. Как уравновешиваются автономность и привязанность

Время чтения: 7 минут

Все люди несут в себе две внутренние потребности: в привязанности и исследовании. Исследование – это самостоятельное, автономное изучение мира и получение собственного опыта. В отношениях между родителями и детьми желание быть независимым играет такую же важную роль, как и потребность в привязанности.

Это относится к связям и между взрослыми людьми: все мы иногда жаждем близости и общности, а в других случаях, наоборот, хотим что-то создавать и испытывать самостоятельно.

Дистанция и близость – основные и важные потребности человека, и дети здесь не исключение. Когда в семье удается гармонично сочетать потребности в привязанности и автономности, закладывается важный фундамент для ощущения удовлетворенности межличностными отношениями уже в более позднем возрасте.

То, насколько нам нужна привязанность и как далеко мы можем или хотим продвинуться полностью самостоятельно, частично зависит от личности и опыта, а также от возраста и уровня развития.

Дети балансируют между безопасностью и приключениями

Система привязанности ребенка особенно сильно активизируется при усталости, боли, болезни и страхе разлуки, а также когда малыш попадает в чужую среду. Все эти обстоятельства сигнализируют ему, что появилась возможность убедиться в своей фигуре привязанности. Так обеспечивается гарантия того, что он получит помощь, когда это будет необходимо.

С другой стороны, если ребенок хочет изучить мир, быть настоящим сорванцом, активизируется его потребность в исследовании самостоятельном. Прежде всего это желание реализуется через игру.

Чем старше ребенок становится, тем больше он отдаляется от человека, к которому привязан. Конечно, в первую очередь это напрямую связано с повышением мобильности: в какой-то момент он обучается ползать, передвигаться на четвереньках, ходить, бегать и лазать. Однако возможность исследовать окружающую среду связана и с тем, что в процессе своего взросления ребенок развивает все больше навыков, позволяющих ему справляться с разлукой с людьми, к которым он привязан.

Итак, ребенок постоянно балансирует между привязанностью и исследованием.

Почему фаза автономности – это не «период упрямства»

Маятник привязанности и исследовательского энтузиазма может в один момент качнуться с одного полюса на другой. Тогда родители должны быть в состоянии отреагировать на это немедленно и адекватно. Это не всегда легко, особенно когда ребенок с негодованием отказывается от помощи близкого и решительно заявляет: «Я сам!» – даже если дождь на улице упрямо опровергает это утверждение, а автобус отходит через пять минут. Или когда в парке малыш устремляется к утиному пруду, в то время как мама секунду назад напомнила, что надо поторопиться, чтобы еще успеть зайти в магазин.

Поскольку в таких ситуациях поведение детей противоречит родительским ожиданиям, фазу автономности и сегодня часто называют «периодом упрямства». Однако это определение сбивает нас с толку – оно будто ошибочно подразумевает, что ребенок ведет себя так нарочно, чтобы противостоять родителям и создать проблему. На самом же деле родители не имеют к подобному поведению никакого отношения – за ним стоит важное стремление ребенка к автономности, которое диктует ему его эволюционное наследие и без которого он ничему не научился бы.

Об этапах развития и процессах когнитивного созревания, которые в это время протекают у ребенка, мы еще поговорим более конкретно. В любом случае полезно всегда помнить об этих предпосылках, потому что они позволяют понять и оценить поведение малыша. Родитель, который не приписывает ребенку злонамеренности, скорее произнесет ласково: «Я знаю, ты хочешь застегнуть молнию сам, но сейчас мне нужно сделать это за тебя, потому что автобус ждать не будет!» И ему, скорее всего, придет в голову предложить ребенку конструктивное решение проблемы: «Ты можешь расстегивать и застегивать молнию в автобусе!»

Привязанность – это аккумулятор, который дает энергию для познания мира

Важно понимать: ребенок всегда «решает» сам, что активизировать в данный момент – свою потребность в привязанности или свое стремление к исследованию. Слово «решает» заключено в кавычки, потому что маленький ребенок не делает этого сознательно, он об этом и не думает. Тем не менее он достаточно компетентен, чтобы чувствовать, что ему нужно и чего он хочет именно сейчас. Например, если малыш упал и больно ударился или даже просто испугался, падение активизирует его систему привязанности. Своим плачем он хочет сказать: «Пожалуйста, возьми меня на ручки и утешь!» При привычном, любящем физическом контакте ребенок сможет снова зарядить свой «аккумулятор привязанности» и вскоре опять вернется в игру. Удастся ли ему это, во многом зависит от качества привязанности.

Чем меньше ребенок, тем больше он будет проявлять привязанность, и это совершенно естественно. Грудничок может лежать под дугой с игрушками в течение 10, 15 или максимум 30 минут – после этого он начинает звать мать или отца. То, что в нашей культуре часто называют «беспокойством», – просто поведение привязанности. Младенец достаточно изучил мир и хочет просто снова оказаться на руках у мамы или папы.

Ребенок постарше играет на детской площадке, качается, скатывается с горки и карабкается обратно. Многое из этого он уже может сделать самостоятельно, без помощи родителей. Тем не менее он будет поддерживать зрительный контакт со взрослыми и «без необходимости» кричать: «Ма-а-ама!» Это типичное поведение привязанности детей в возрасте от пяти лет и старше.

Будет гораздо лучше, если родитель с любовью ответит: «Я тебя вижу, я здесь!» – вместо того чтобы, подняв глаза от телефона, раздраженно бросить: «Что опять случилось? Неужели ты не можешь поиграть сам хотя бы пять минут?» В этом случае ребенок получает следующее негативное послание: «Моя потребность – это бремя». Если это ощущение повторяется часто, оно может стать основным настроением, которое, например, помешает выросшему ребенку формулировать свои потребности партнеру и воспринимать их всерьез.

Привязанность укрепляет автономность ребенка

Мысль о том, что можно избаловать маленького ребенка близостью и безопасностью и таким образом подтолкнуть его к несамостоятельности, в корне неверна. В основе того, что ребенок привязывается к своим родителям, лежит биологическая программа, цель которой – обеспечить его выживание. Вот почему так важно быстро реагировать на сигналы, которые подает младенец, чтобы защитить его от фрустрации основных базовых потребностей. Чем младше ребенок, тем меньше у него возможностей для переговоров. Все рекомендации «закалять» младенца с раннего возраста и познакомить его с разочарованием – полностью устаревшие. Наоборот, важно отреагировать как можно быстрее. Младенца невозможно избаловать, потому что он полностью зависит от людей, к которым привязан, и очень нуждается в них. Младенец не способен манипулировать, потому что не умеет предвидеть и не может изменить свою точку зрения, ставя себя на место родителей, – а для умения притворяться это главное.

Когда маленький ребенок получает важный опыт того, что его стремление к привязанности осознается, это только укрепляется в нем – ведь родители являются его убежищем. Тогда его потребность в привязанности спокойна, он может заняться исследованием мира. Джон Боулби отмечал: если малыш воспринимает своих родителей «как ободряющих, поддерживающих и сотрудничающих, он чувствует, что чего-то стоит, верит в готовность других помочь и получает позитивную модель, на основе которой сможет формировать будущие отношения. Кроме того, возможность доверительно исследовать окружающую среду и эффективно действовать в ней будет способствовать развитию его деловых качеств»[22]22
  Ср. Bowlby, 1982, с. 378 в ориг., перевод Grossmann (Прим. авт.)


[Закрыть]. Ребенок с надежной привязанностью получает важный опыт того, что его стремление к автономности уважают. Он чувствует доверие своих родителей: «Ты сможешь!» И еще: «Ничего страшного, если ты попробуешь что-нибудь сделать!» Это внушает детям гордость, они чувствуют, что их видят, и благодаря этой поддержке могут преодолевать трудности, расти и развиваться.

Чтобы понять эту взаимосвязь, взрослым просто нужно представить собственные ощущения, когда кто-то, кто им небезразличен, например партнер или начальник, им в чем-то доверяет. Для нас это большая честь, мы хотим оправдать это доверие. Мы получаем мотивацию делать все, что в наших силах, и чувствуем связь с тем, кто в нас верит. Вот почему ребенок, который сумел залезть на шведскую стенку или сложить пазл, обязательно хочет поделиться этим триумфом с самыми близкими людьми, к которым испытывает привязанность: «Мама, папа, посмотрите!»

С другой стороны, когда взрослые слишком боятся, что с ребенком что-то может случиться, и позволяют ему чувствовать их беспокойство, это тоже нехорошо. Пожалуйста, не поймите нас неправильно: конечно, родители должны защищать своего ребенка от опасностей и быть внимательными. Дети далеко не сразу учатся оценивать многие опасности, например движение транспорта на дороге. Тем не менее они нуждаются в возможности попробовать свои силы, но под присмотром. Не исключено, что при этом они упадут или получат ссадину. Это часть опыта, только так ребенок научится оттачивать свои навыки и шаг за шагом оценивать себя. Если родители продолжают от всего ограждать своих малышей, например запрещают четырех-пятилетним детям лазать по деревьям (невысоким) или по специальному инвентарю на детской площадке, так они просто не развивают навыков, которые быстро сделали бы эти запрещенные действия безопасными. Еще родители словно преподают следующий урок: «Мама и папа мне ни в чем не доверяют, наверное, я недостаточно хорош». И здесь не нужно обладать слишком богатым воображением, чтобы представить, какие это может иметь долгосрочные последствия.

Когда родителям вечно не хватает времени или терпения, чтобы дать своему ребенку возможность опробовать новые навыки, – это далеко не лучший вариант. Да, малышу требуется больше времени, чтобы самостоятельно застегнуть пуговицы на кофточке. Если ребенок помогает разгружать посудомоечную машину, он может что-нибудь разбить. Однако стоит позволить ему это сделать – с учетом долгосрочных последствий на разных уровнях. Ребенок обретает не только уверенность в себе. Он научится самостоятельно одеваться раньше, чем тот, кому ничего не дают делать, а также сможет иногда помогать по хозяйству.

Стремление к автономности проявляется и в других ситуациях. Например, многие малыши очень четко показывают, что в данный момент не хотят физического контакта. Если родители уважают его и не настаивают на проявлениях нежности в эти моменты, а спокойно ждут, пока снова не понадобятся как объекты привязанности, то ребенок почувствует, что его автономность имеет большое значение. То есть он может сам решать, когда ему необходима привязанность, а когда он доказывает свою самостоятельность. Именно этот факт позволяет ребенку расти, а не делает его зависимым и несамостоятельным. Подобный опыт очень важен в долгосрочной перспективе. Только человек, знающий, что может уверенно заявлять о собственных ограничениях – в том числе физических, – будет это делать и в других обстоятельствах, в том числе в любовных отношениях.

Признание стремления ребенка к автономности способствует его самостоятельности, при этом ему не приходится иметь дело с завышенными или заниженными требованиями. Конечно, во многих сферах повседневной жизни ребенок зависит от взрослых. Однако умные родители явно поддерживают стремление их чада к автономности. Они знают, что главная цель такого долгого совместного путешествия – это вырастить из малыша самостоятельного человека, который отправляется в мир, чтобы стать хозяином собственной жизни и строить ее по-своему. Тогда это будет их взрослый ребенок!

5. Типы привязанности и что они означают для развития ребенка

Время чтения: 10 минут

Обзорные исследования показывают, что в Германии от 60 % до 65 % всех детей первого года жизни испытывают безопасную привязанность к своей матери. Около 55 % устанавливают ее с отцом.

С другой стороны, около 10 % детей имеют так называемую тревожно-амбивалентную привязанность к своим матерям и около четверти всех детей склонны к тревожно-избегающей[23]23
  Brisch, 2015. (Прим. авт.)


[Закрыть]. Подобную типологию привязанностей можно обнаружить во всех культурах мира, как правило в аналогичных пропорциях.

Однако что это вообще означает?

Прежде всего здесь важно знать, что паттерны привязанности передаются от одного поколения к другому. То есть родители часто ведут себя так же, как когда-то делали их собственные: опыт общения с ними подпитывает интуитивно доступные знания о том, как взрослые должны вести себя со своими детьми, независимо от того, является подобное поведение поддерживающим или нет.

Когда же у родителей есть детский опыт безопасной привязанности, с высокой долей вероятности они установят такую же здоровую связь и со своим ребенком. Исследования показали, что их уровень окситоцина, гормона привязанности, будет выше, чем у тех, кто когда-то испытал опыт небезопасной привязанности. Именно окситоцин является ключом к чувствительности. Среди прочего он воздействует на определенные участки родительского мозга, позволяя спокойнее переносить плач и крик ребенка. Родители могут утешать малыша с большим сочувствием, вместо того чтобы испытывать гнев и фрустрацию в общении с ним. В результате уровень окситоцина у ребенка также находится в оптимальном диапазоне. Это, в свою очередь, положительно влияет на саморегуляцию – способность со временем все лучше и лучше справляться со своими эмоциями и мыслями, а также влиять на свое поведение. Эта информация помогает понять, почему переживания привязанности имеют такое большое значение. Получается, что не всем родителям умение утешать и сопереживать дано от рождения, это может появиться и после больших трудностей.

Здесь следует сразу заметить: прерывание дисфункционального – то есть неоптимально или неудовлетворительно функционирующего – шаблона всегда возможно и оправданно.

Если вы, как и многие современные родители, не получили положительного опыта безопасной привязанности в начале своей жизни, очень важно, чтобы вы знали о небезопасных типах привязанности и их возникновении. Потому что только тогда вы сможете сознательно нарушить шаблоны, которые не способствуют развитию.

Небезопасный тип привязанности не является расстройством – следует разграничивать эти два понятия. Однако доказано, что он менее благоприятен для развития, чем безопасный тип, благодаря которому дети становятся более устойчивы. По сравнению со сверстниками с небезопасным типом привязанности они проявляют меньше агрессии при конфликтах, прибегая вместо этого к эмпатии, творчеству и позитивному социальному (просоциальному) поведению. Вот почему они более популярны и другим нравится заводить с ними дружбу. Положительные эффекты можно обнаружить и в когнитивной сфере: поскольку родители разговаривают с детьми тактично, это способствует их речевому развитию[24]24
  Brisch, 2015. (Прим. авт.)


[Закрыть].

То, каким типом привязанности обладает ребенок – безопасным или небезопасным, – психологи могут выяснить с помощью известного эксперимента.

Материалы исследований: «Незнакомая ситуация»

Чтобы определить качество привязанности между значимым близким и ребенком, существует специальный тест под названием «Незнакомая ситуация». Это стандартизированная процедура, которая была разработана в 1973 году психологом в области развития Мэри Эйнсворт и с тех пор применяется во всем мире.

Тест проходит по строго определенному протоколу.

Малыш – от 11 до 20 месяцев – сначала помещается вместе с матерью в незнакомую комнату, в которую позже входит неизвестный ребенку человек. Затем следуют два расставания и воссоединения с матерью.

Важно то, как ребенок реагирует на разлуку с мамой, продолжает ли он играть, плачет или принимает незнакомого человека в качестве партнера по игре или даже утешителя[25]25
  Siegler et al., 2016. (Прим. авт.)


[Закрыть].

В зависимости от типа привязанности реакция ребенка может быть разной.

Типы привязанности

Тревожно-избегающая привязанность

Этот тип привязанности развивается в результате определенного ежедневно повторяющегося взаимодействия с родителями. Типичный пример: ребенок падает на детской площадке, больно ушибается и плачет. Но родители не принимают во внимание переживания малыша, не утешают его и не предоставляют ему себя в качестве надежной опоры. Вместо этого потребность в привязанности маленького члена семьи игнорируется: родители пытаются заставить плачущее дитя немедленно вернуться к исследованию мира: «Ну, давай, не останавливайся! Ничего страшного не случилось, плакать не из-за чего!» Ребенку не дают успокоиться с помощью физического контакта – его просто снова сажают на качели, и так, с точки зрения родителей, ситуация разрешается оптимально. Чтобы защитить себя от дальнейших отказов со стороны человека, к которому он привязан, ребенок со временем подавляет свою потребность в привязанности. Он перестает плакать, больше не ищет общества родителей, когда ему грустно или больно, и развивает не соответствующую возрасту автономность, которая просто превосходит его детские возможности.

Такое отношение к детям, к сожалению, глубоко укоренилось в нашем обществе. Воспитание автономности – это немецкий идеал, который считался целью в прусской системе ценностей, а затем и в нацистский период. Дети воспитывались в жесткости и строгости, потому что это якобы делает ребенка особенно сильным и способным выжить. Последствия этого ощущаются в нашем обществе до сих пор. Между тем подобный стиль воспитания не уместен никоим образом. Детская площадка – это не тренировочный лагерь для маленьких солдат, готовящий их к битве под названием «жизнь», а место, где дети исследуют мир через игры. Ребенок нуждается в своих родителях как в надежной опоре – ведь именно это, как мы уже видели, оказывает благоприятное воздействие на его исследовательское поведение.

Малыши с тревожно-избегающей привязанностью практически не реагируют, когда в рамках описанного выше теста «Незнакомая ситуация» их разделяют с матерью или отцом. Они не плачут и в целом никак не реагируют, когда мама снова входит в комнату. Они даже избегают с ней зрительного контакта. В любом случае это не может быть «желательной реакцией», поскольку чужая среда и незнакомые люди всегда активизируют детскую потребность в привязанности.

Сбивающие с толку двойные послания

В повседневной жизни многие родители направляют своим детям двойные послания, с одной стороны, утешая их, а с другой – раздражаясь из-за того, что ребенок их не слушал. Двойные послания мало того что не особо эффективны, так они еще сбивают ребенка с толку. Если он поранился и плачет, значит, не может как следует сосредоточиться на том, чему его пытаются научить, и проявить внимание.

Вот почему важно, чтобы все делалось по порядку. Это значит, что сначала ребенка нужно утешить, так его потребность в привязанности успокоится. Когда плач закончился и детская батарейка привязанности снова заряжена, значит, малыш – конечно, в зависимости от его возраста и уровня развития – снова готов воспринимать мир вокруг. Лишь тогда имеет смысл обсуждать то, что произошло: «Смотри, вот почему важно, чтобы ты был очень внимательным». А чтобы у ребенка не возникло чувство вины, добавить: «Но я тоже всегда слежу за тобой, потому что это моя работа как твоего близкого человека».

Тревожно-амбивалентная привязанность

Если ребенок очень часто сталкивается с двойными сообщениями, у него может возникнуть тревожно-амбивалентная привязанность. Проиллюстрируем это еще раз на примере качелей, с которых только что упал малыш: родители берут ребенка на руки, предлагают ему заботу и поддержку, но затем снова отстраняются или начинают ругать: «Я уже сто раз говорил тебе быть внимательнее на качелях!» Неудивительно, если он снова разревется и родители вновь начнут его утешать, но поучая: «Ну конечно, я рядом с тобой. Иди сюда, мой дорогой. Только, пожалуйста, перестань вытирать сопли о мою футболку. Договорились?» Такие дети кажутся безутешными, и повседневные ситуации с их участием приобретают драматический характер. Потребность в привязанности такого ребенка постоянно дает сигнал тревоги, потому что не успокаивается по-настоящему, и именно это зачастую очень утомляет взрослых: «Этот ребенок никогда не бывает доволен! Вечно он от меня чего-то хочет».

Родители, которые слишком чувствительны, тревожны и напряжены в отношениях с детьми, также часто проявляют двойственность в поведении. С одной стороны, они хотят поддержать своего ребенка, когда тот проявляет исследовательское поведение, с другой – у них вызывает опасение детское стремление к автономности. Ребенок – бессознательно – рассматривается как малыш, и его переходу к следующим этапам развития препятствуют. Он должен оставаться младенцем, который зависит от своих родителей. Это осложняет жизнь всем.

С одной стороны, взрослые хотят больше свободы и жалуются на то, что их малыш все еще не дает им сходить в туалет в одиночестве и чуть ли не сносит дверь, как только она хоть ненадолго закрывается. С другой стороны, предстоящая адаптация трехлетки к детскому саду вызывает сильные опасения – но этот шаг означает, что ребенка необходимо немного отпустить. Сильная тревога, несопоставимая с разлукой, – обычное явление среди детей с тревожно-амбивалентной привязанностью.

В «Незнакомой ситуации» дети с тревожно-амбивалентной привязанностью очень возмущены. Они гневно реагируют на мать, когда та возвращается, затем хотят, чтобы их утешили, и в то же время вырываются из материнских рук. Таким образом, дети перенимают амбивалентное поведение своих родителей, для которого характерны послания: «Подойди ко мне, но не подходи ко мне слишком близко» или: «Ну иди, только не уходи слишком далеко, потому что мир полон опасностей»[26]26
  Brisch, 2015; Brisch, 2014. (Прим. авт.)


[Закрыть].

Безопасная привязанность

Родители детей с безопасной привязанностью чутки – они хорошо понимают, что нужно ребенку, и выстраивают свое поведение соответственно. При выражении у малыша потребности в привязанности их утешают – до тех пор, пока «в мире опять все не будет спокойно».

В примере с качелями родители берут ребенка на руки и мягко успокаивают. При этом они оставляют за ним право самому определять, когда все снова «станет хорошо». Но на этом дело не заканчивается, потому что родители воспринимают исследовательское поведение своего ребенка как нечто очень ценное, что наполняет их гордостью. Малыши с безопасной привязанностью демонстрируют хорошее переключение между близостью и исследованием. Они ходят кругами, сначала по квартире, потом по детской площадке, но при этом поддерживают зрительный контакт с родителями и общаются с ними невербально: «Здесь есть какая-то опасность или я могу продолжить исследование?»

В «Незнакомой ситуации» малыши с безопасной привязанностью выделяются заметной реакцией на разлуку. Некоторым удается продолжать свои исследования, но при этом ясно видно, что они очень заняты мыслями о разлуке с матерью. Важную роль здесь играет детский темперамент – расскажем подробнее об этом позже. Многие дети с безопасной привязанностью откровенно скучают по матери и демонстрируют явный протест против разлуки. Когда мама возвращается, для ребенка это спасение. Он быстро успокаивается в объятиях любимого человека, к которому привязан, прижимается и вскоре может снова начать играть благодаря тому, что его желание удовлетворено. Или, как вариант, ребенок все еще остается на руках у матери – но начинает вместе с ней рассматривать книжку с картинками.

Поведение таких детей резко контрастирует с тем, как ведут себя малыши с другими типами привязанности: в то время как ребенок с тревожно-избегающей привязанностью вообще не обращает внимания на своих родителей, дети с тревожно-амбивалентной – готовы выйти из себя[27]27
  Существуют и другие паттерны, которые можно обобщить понятием патологии привязанности. К ним относится, в частности, дезорганизованная привязанность, которая часто развивается, когда родители сами обременены неотработанными травмами. Существуют также расстройства привязанности с различной симптоматикой. Для тех, кто хочет углубиться в эту тему, рекомендуем книгу SAFE: Sichere Ausbildung für Eltern («Надежно: Надежное образование для родителей») Карла Хайнца Бриша. (Прим. авт.)


[Закрыть].

Предвидим возражения читателей – а не будет ли преувеличением рассматривать эти данные как научные? Ведь реакции детей очень различны.

Однако «Незнакомая ситуация» воспроизводилась в исследованиях, то есть повторялась много раз. Благодаря этому был выявлен высокий уровень соответствия – тест до сих пор считается значимым методом определения качества привязанности.

Мы подробно описали преимущества именно безопасной привязанности, и теперь у вас как у родителей имеются в распоряжении сильные, научно обоснованные аргументы для ответа на вопрос, почему воспитание, ориентированное на привязанность, – хорошая идея.

Важно: сохраняйте спокойствие!

Любого, кто только начинает изучать тему привязанности, может быстро затянуть в водоворот навязчивых мыслей. Сколько безопасной привязанности было у меня в детстве? Теперь я сам стал связующим звеном и несу большую ответственность. Достаточно ли того, что я делаю? Как я узнаю, что мой ребенок испытывает по отношению ко мне безопасную привязанность? А если нет, то какие последствия это может иметь?

Первым шагом для выхода из этого потока мыслей является признание факта: когда родители находятся под давлением, им трудно отпускать ребенка. Освободитесь от огромного груза ожиданий, что мы всегда будем поступать правильно. Вместо этого необходимо достичь большего спокойствия и невозмутимости в отношениях с детьми и собой. Только тогда мы будем внимательны и сможем чутко реагировать на любую ситуацию. Как этого добиться, мы покажем вам в главе № 8 «Учимся ходить как родители».

Самодиагностика качества привязанности на основе индивидуальных наблюдений также не рекомендуется. Это может либо вызвать сильную неуверенность, либо привести к ложной уверенности. Пример: «Мой ребенок не плачет, когда я отвожу его в детский сад». Это может означать, что он чувствует себя комфортно. Однако это может указывать и на то, что он перестал плакать из-за того, что его сигналы игнорируются. Играет свою роль и врожденный темперамент: застенчивые дети-интроверты менее склонны исследовать свое окружение, поэтому они нуждаются в большей поддержке для развития своей автономности – не стоит автоматически приписывать им тревожно-амбивалентную привязанность. Другие, более психологически устойчивые дети, склонны к независимости и обладают способностью справляться с разлукой, не разрыдавшись при этом. Это также не следует преждевременно интерпретировать как признак небезопасной привязанности.

Чтобы с уверенностью оценить качество привязанности, необходимо проанализировать и соотнести множество факторов, которые находятся между собой в сложном взаимодействии, – недаром обучение в этой области занимает годы.

Поэтому сохраняйте спокойствие – именно это качество делает родителей безопасным убежищем. Важный посыл исследований привязанности заключается в следующем: поведение мам и пап – и вместе с этим качество привязанности – всегда изменчиво в направлении обоих полюсов. Оно может быть как в направлении «способствующее развитию», так и в направлении «препятствующее ему».

Если годовалый ребенок безопасно привязан к одному из родителей, то младший детский возраст все равно приготовит разнообразные проблемы развития, когда этот статус необходимо будет поддерживать. Повседневная жизнь, до сих пор состоявшая в основном из ношения, кормления и укладывания младенца спать, набирает обороты, когда маленькие ножки начинают бегать по игровым площадкам, а любопытные ручки тянутся к полке с конфетами в супермаркете. Ребенок дает понять каждой клеточкой своего тела: «Я хочу стать большим и независимым!»

Момент настал: вы стали родителями малыша и начинается новый, захватывающий этап жизни!