Текст книги "Отель «Нантакет»"

Ванда же с радостью исследовала отель. Она всегда носила с собой один из детективов о Нэнси Дрю. Девочка читала их в хронологическом порядке, и из двенадцати купленных ее матерью частей (до «Тайны старого дуба») – она была уже на девятой («Знак витых свечей») – оставалось не так уж и много. В последнее время Ванда часто брала с собой блокнот на спирали и простой карандаш – хотела написать детектив о девочке-сыщице по имени Ванда Марш. Она постоянно спрашивала сотрудников и гостей отеля, не замечали ли они что-то странное и не знали ли каких-то секретов этого места. Однако пока ей удалось обнаружить только тайну исчезающих круассанов с миндалем. Никто не понимал, почему испеченные Беатрис круассаны, наполненные миндальным кремом, так быстро исчезали во время завтрака и почему никогда не делали вторую партию.

Кимбер Марш, в отличие от своих детей, тяжело привыкала к жизни в отеле. На третьи сутки пребывания она спустилась в холл в час ночи. Лизбет все еще была на стойке регистрации.

– У меня хроническая бессонница, – объяснила Кимбер.

Лизбет еле сдержалась, чтобы не попросить ее поменяться: Кимбер бы осталась за стойкой регистрации, а Лизбет бы пошла в номер сто четырнадцать и поспала на кровати императорского размера.

Кимбер налила себе огромную чашку кофе (кофе?) и прислонилась к стойке, явно в настроении поболтать. «Что ж, хорошо, – решила Лизбет. – Хотя бы не засну в оставшийся час смены».

– Муж ушел от меня к нашей няне, которая сейчас ждет от него ребенка. Скажу вам честно: сработало как будильник. – «Да, вы мне уже рассказывали», – подумала Лизбет. В ее жизни тоже случился такой «будильник», но ей не хотелось делиться с Кимбер Марш историей о расставании с Джей-Джеем. По крайней мере, не сейчас: Лизбет так устала, что боялась расплакаться в процессе. – Этим летом я хочу провести время с детьми, – продолжала Кимбер. – Я постоянно была в командировках и почти с ними не виделась. Они всегда были с Дженни – няней. Честно говоря, понимаю, почему Крейг ушел к ней. Я редко бывала дома, вот она и заняла пустое место: стала заменой матери и жены. Поэтому дети постоянно заняты один чтением, другой шахматами – у них в жизни недоставало кое-чего, а именно меня. – Ким отпила кофе и наклонилась вперед, забирая со стойки один из экземпляров «Лазурной книги». – С завтрашнего дня я стану хорошей матерью. Обойду с детьми все места из этого путеводителя.

На следующий день, в четверг, Кимбер с детьми и собакой отправились на долгую прогулку по Тапанси Линкс. Затем они сходили на мастер-класс в детском центре «Барнабис», пообедали в «Самсинг Нэчурал» и провели остаток дня на Детском пляже. Однако уже в пятницу все было как прежде: Кимбер устроилась на шезлонге у бассейна с книгой, Луи играл в шахматы в холле, Ванда опрашивала гостей отеля, а Даг гулял с Зейком. В субботу Кимбер и вовсе не выходила из комнаты до самого вечера. Затем она спустилась в холл с ноутбуком и сказала, что будет писать мемуары. «Ладно!» – подумала Лизбет. Хотя бы так Кимбер сможет присматривать за детьми: они тоже были в холле и занимались каждый любимым делом. Ванда уже дочитывала двенадцатую книгу о Нэнси Дрю.

И все же Лизбет удручало, что семья провела весь день в отеле. Конец июня был лучшим временем туристического сезона на Нантакете: небо было голубым, солнце – ярким, цвели вишня и сирень, и жары и влажности, которые должны были прийти в июле и августе, пока не было. К ее радости, в воскресенье Кимбер вспомнила о своем намерении проводить время с семьей и отвела детей на ферму «Бартлетт» собирать клубнику. Ванда с гордостью принесла обратно полную литровую коробочку ярко-красных ягод. Лизбет была довольна тем, что семья куда-то съездила, но представила, как тяжело будет отстирать клубничный сок с коврика и белоснежного постельного белья. Она предложила помыть клубнику и дать детям полакомиться ей с мягким ванильным мороженым в комнате отдыха для персонала.

Автомат с мороженым впечатлил и Ванду, и Луи.

– Вырасту – буду работать здесь! – заявила Ванда.

Все шло хорошо вплоть до ночи. В десять пятнадцать, когда Лизбет уже клевала носом (она седьмой день подряд работала на две смены), в холл влетела Кимбер Марш, что называется, в состоянии истерики.

– Ванда не в номере! Вы ее не видели? Вы не знаете, где она? – чуть ли не прокричала женщина.

– Нет, – ответила Лизбет.

Она спешно обыскала холл, проверила любимое кресло Ванды, заглянула под рояль (по неизвестной причине девочка иногда любила читать, лежа под ним). Ванды нигде не было.

– Давайте в комнате отдыха посмотрю, – предложила Лизбет. Даже ее каждый день манил автомат с мороженым, что уж говорить о ребенке?

Однако и в комнате отдыха девочки не оказалось.

Лизбет позвала Рауля и попросила его обыскать отель этаж за этажом. Кимбер спросила, нельзя ли выпустить из номера Дага: она была уверена, что тот непременно учует Ванду. Лизбет замешкалась: не хотелось, чтобы по коридорам отеля разгуливал питбуль, – но ситуация была чрезвычайной: восьмилетний ребенок пропал в четверть одиннадцатого. Лизбет согласилась.

Рауль проверил оздоровительный центр и позвонил Лизбет – Ванды не было и там.

– Я думал, она пошла в студию для йоги. Там такой прекрасный фонтан, – объяснил он. – Ладно, теперь – на первый этаж.

– Пожалуйста, загляните во все свободные номера. Вдруг она спряталась там? – попросила Лизбет. В отеле было двадцать семь незанятых номеров, шесть из них люкс-класса, и каждый для Лизбет был как иголка в сердце.

Лизбет попробовала думать как Ванда. Ту, судя по всему, очень интересовала жизнь других гостей. Лизбет решила заглянуть в самое людное на данный момент место в отеле – «Лазурный бар». Вау! Да там просто яблоку негде было упасть! Все места были заняты, под потолком переливался диско-шар, рядом с покрытой пенни стеной посетители танцевали под Tainted Love. Лизбет окинула взглядом толпу, стараясь заметить кого-то ростом с ребенка, и заглянула под столы. Никого похожего на Ванду здесь не было. Зато Лизбет заметила, что многие пили огненно-красные коктейли – «Сердцеедки».

Вернувшись в холл, Лизбет увидела там полную женщину средних лет. На ней были очки в темной оправе с квадратными стеклами и поясная сумка. Она напоминала пожилую версию Велмы из «Скуби-Ду».

– Ну наконец-то, – пробурчала женщина.

– Прошу прощения. Вы, должно быть, мисс Йейтс?

– Я тут уже больше пяти минут, и вы первая, кого я встретила!

Лизбет села за компьютер, и тут в холл почти вбежал Рауль.

– Иду на второй этаж.

Лизбет подняла в ответ большие пальцы – боялась, что если заговорит, то просто сорвется.

«В отеле потерялась девочка. А может, она уже не в отеле. Стоит ли позвонить в полицию?»

– Мисс Йейтс, пожалуйста, предоставьте удостоверение личности и банковскую карту.

Фрэнни Йейтс вынула водительское удостоверение и карту Mastercard из поясной сумки.

– Путешествуете налегке? – заметила Лизбет.

– Мои вещи стоят на тротуаре! – возмутилась Фрэнни. – Чемоданы слишком тяжелые, я не смогу занести их сама. Глупо с моей стороны было думать, что в столь дорогом отеле есть швейцар, не правда ли!

– У нас есть швейцар, но сейчас он обслуживает другого гостя. Могу сама помочь вам донести чемоданы.

– Вы не поднимете его по лестнице, – ответила Фрэнни.

– Вы не видели, как я управляюсь с гирями, – подмигнула ей Лизбет.

Лизбет вышла на улицу и взглянула на тротуар. Там стояло три черных чемодана, каждый такого размера, что в него бы запросто уместился человек. Фрэнни Йейтс приехала всего на трое суток! Зачем ей столько вещей?!

Лизбет вернулась в холл.

– Прошу прощения, вы были правы. Давайте дождемся Рауля.

– А когда он придет? – Фрэнни проверила время на телефоне. – Я устала и очень хочу спать.

– Понимаю, – кивнула Лизбет.

В ту же секунду ей позвонил Рауль.

– На втором этаже Ванды нет. Кимбер с Дагом проверили третий и тоже ее не нашли. Пойду на четвертый. Вы же заглядывали в бассейны, верно?

– Бассейны? – прошептала Лизбет. Ее пробрала дрожь. – Нет…

– О нет, – вздохнул Рауль.

Лизбет повесила трубку и, сложив руки в умоляющем жесте, повернулась к Фрэнни.

– Извините, скоро вернусь.

– А в каком номере я буду жить? А мой ключ? И чемоданы всё еще на улице! Вдруг их кто-то украдет?!

– Мы на Нантакете. Никто не тронет ваши чемоданы – тем более они такие тяжелые, что просто так их не унести. Дам вам ключи, как только…

Лизбет, не закончив фразу, поспешила к выходу в бассейн. Как она боялась, что увидит на поверхности маленькое тело лицом вниз… Она покачала головой, напомнив себе, что и Ванда, и Луи умели плавать. Лизбет включила свет в бассейне.

Ванды там не было.

Женщина с облегчением выдохнула – и тут вспомнила о бассейне для взрослых и джакузи на нижнем этаже. Ванду очень интересовала тайна джакузи: почему туда пускали только с четырнадцати лет?

Лизбет побежала обратно, пересекая холл и минуя Фрэнни Йейтс. Та, скрестив ноги, села прямо на пол перед стойкой регистрации. Вероятно, это был знак протеста: в полутора метрах стояли кресла и пуфики.

– Скоро вернусь… – бросила на ходу Лизбет.

Она спустилась по лестнице, пересекла оздоровительный центр и вышла к бассейну. Было темно и до ужаса тихо.

– Ванда? – прошептала Лизбет, заглядывая в джакузи. Она чувствовала себя словно героиня ужастика, которую вот-вот постигнет кошмарная участь.

В джакузи никого не было.

Лизбет поднялась обратно в холл. У нее словно огромный камень с души упал – Ванда не утонула! И все же беспокойство женщины только нарастало. Куда пропала девочка?

– Сейчас передам вам ключи, – обратилась Лизбет к Фрэнни Йейтс. – За ваше терпение мы повысим категорию номера. Вам в люкс номер двести четырнадцать. Поднимитесь на второй этаж по лестнице или на лифте и пройдите влево до конца коридора.

– А как же мой багаж?

– Как только швейцар освободится, он принесет его вам.

– Я хочу спать!

– Мисс Йейтс, пожалуйста, поймите нас. Здесь такая ситуация…

– И заключается она в том, что ваш отель отвратительный! – заявила Фрэнни Йейтс и направилась в номер.

Лизбет замерла, не зная, как поступить дальше. Может, попробовать самой дотащить чемоданы по лестнице? Или подняться на четвертый этаж и помочь поискам Ванды? А может, позвонить в полицию? Все-таки пропал ребенок. Лизбет не была матерью, но понимала, насколько серьезной была ситуация. Она вышла на улицу и посмотрела в обе стороны. Ванды нигде не было.

В холле зазвонил телефон, и Лизбет побежала обратно, перепрыгивая через ступеньки лестницы. Когда она схватила трубку, сердце у нее стучало так громко, что отдавалось в ушах.

– Алло?

– Мы нашли ее! – сказал Рауль. – Ванда бродила по четвертому этажу.

– Слава богу, – выдохнула Лизбет и задумалась. – А зачем она туда пошла?

На четвертом этаже были маленькие окна, а потолок поднимался под странным углом. Все изменения в архитектуре, которые могли быть заметны снаружи, нужно было согласовывать с Историческим обществом, поэтому Ксавьер Дарлинг решил пока оставить эту часть отеля как есть. Лизбет забиралась туда только однажды – по сути, это был огромный пыльный чердак.

– Она сказала, что искала призрака, – ответил Рауль.

«И снова этот призрак!» – подумала Лизбет.

Она тщательно следила за собой и никогда даже не упоминала призрака, особенно если рядом была Ванда. Может, Зейк проболтался?

Лизбет вспомнила о Фрэнни Йейтс и сменила тему:

– В номер двести четырнадцать только что заселилась женщина, и она очень просила поскорее занести ее вещи. Она нервничает. На улице три чемодана; я бы сама их занесла, но каждый размером с небольшой дом…

– Уберусь здесь и тут же спущусь, – ответил Рауль.

– Уберетесь?

– Даг так обрадовался, когда увидел Ванду, что у него случился казус.

Лизбет со вздохом закрыла глаза.

Зазвонил второй телефон – вызов из номера двести четырнадцать.

– Рауль, пожалуйста, принесите вещи в номер двести четырнадцать. Прямо сейчас.

– Но собака!..

– Рауль, умоляю!

– Слушаюсь, – сдался Рауль.

Лизбет взяла вторую трубку.

– Ваши вещи уже несут, мисс Йейтс.

– Вы лжете! – завопила Фрэнни Йейтс. – Они всё еще на улице! Я все вижу из окна!!!

Если оценивать отзыв Фрэнни Йейтс без контекста, то она была права. Рауль принес ее вещи только через полчаса. И он, и Лизбет постоянно бегали и отвлекались, и, возможно, Лизбет вела себя несколько грубо. Но было ли заселение «настоящим кошмаром»? Нет. Настоящий кошмар бы случился, если бы Ванда так и не нашлась или ее обнаружили мертвой.

Кроме того, Лизбет компенсировала Фрэнни Йейтс все расходы в «Лазурном баре» (три вечера, двести шестьдесят долларов). Почему в отзыве об этом не было ни слова?

Лизбет закрыла письмо и ненадолго легла головой на стол. Было семь тридцать утра, а она уже так устала, что готова была проспать целые сутки. Она чувствовала себя настолько изможденной, что хотелось плакать. Или признать, что у нее ничего не получится.

Ей был просто необходим ночной аудитор.

Глава 8. Лжецы, мошенники и воры

Грейс потуже затянула пояс на халате и начала свой ежедневный ночной обход отеля. Она начала с номера сто четырнадцать, с детской, где были Луи и Ванда. Они спали в каждой из четырех постелей по очереди – сегодня оба были на верхних ярусах. Под подушкой Ванды лежал блокнот, а Луи уснул прямо в очках, сжав в руке белую шахматную королеву. В гостиной сопел Даг – он всегда спал у входной двери и, если Грейс приближалась к нему, просыпался и начинал рычать. Кимбер, мать семейства, спала в позе морской звезды. Она напоминала ангела с зелено-синими волосами, упавшего с небес.

Грейс покинула номер сто четырнадцать и отправилась в триста шестой – проверить, как там Белль-Флеры. «Ой, я, кажется, не вовремя!» – подумала она и поспешила в номер двести шестнадцать – там миссис Регинелла листала сообщения в телефоне мужа. Затем Грейс спустилась в номер сто одиннадцать – Арнольд Дэш спал, а на тумбочке рядом с кроватью стояла урна с прахом его жены. На взгляд Грейс, в отеле было скучновато. Она надеялась, что к июлю посетителей будет больше: отель был таким гостеприимным, а персонал уделял внимание даже мелочам! Почему здесь останавливалось так мало людей? Возможно, проблема была в высокой конкуренции и ценах. Все-таки, когда отель был «бюджетным выбором для всей семьи», от гостей не было отбоя. А может, сказывалась напрочь испорченная репутация (была ли здесь вина Грейс?). Грейс задумалась, что случилось с той статьей, которую написала милая девушка Джилл Тананбаум. Насколько ей было известно, ее так и не напечатали.

До Грейс донесся запах, наводящий на мысль о грузовике с мусором. Неужели в отель снова пришел кто-то подозрительный? Грейс спустилась в холл. Ничто не предвещало беды: с потолка лился теплый свет, из колонок звучали песни Норы Джонс. Лизбет сидела за стойкой и выбирала летние платья на сайте Alice and Olivia. В «Лазурном баре» громко подпевали песне Don’t Stop Believin’ – ничего необычного, диско-шар опустился больше часа назад.

Казалось, все в полном порядке, но по коже Грейс бежали мурашки. Рядом был враг!

Она услышала шаги: кто-то поднимался по лестнице. В дверях отеля появилась фигура.

«Да ну? – подумала Грейс. – Этот мужчина?»

Молитвы Лизбет были услышаны: пятидесятичетырехлетний Ричард Декамерон, отец троих детей из Эйвона, штат Коннектикут, отправил резюме на должность ночного аудитора. Собеседование было назначено на десять тридцать вечера, и к тому времени Лизбет так устала, что оно прошло для нее как в тумане. Ричард же, несмотря на поздний час и дорогу, бодростью и жизнерадостностью мог сравниться с ведущим телемагазина, убеждающим зрителей, что рекламируемая воздуходувка навсегда изменит их жизни. Оделся он будто в офис в день, когда разрешался более свободный стиль одежды: темно-синий костюм, рубашка в синюю и желтую клетку и шоколадного цвета замшевые мокасины Gucci на босу ногу. У Ричарда был небольшой пивной живот, а среди седых волос виднелась лысина. Однако выглядел он неплохо: улыбался, и глаза его сверкали.

Лизбет он напомнил однокурсников из университета – веселых, добрых друзей горячих, но противных парней, вокруг которых вечно вились девушки. Ричард Декамерон (он попросил называть его Ричи) был тем самым парнем, который провожал девушку до такси после того, как та выпила явно лишнюю рюмку текилы.

Лизбет распечатала резюме. Там говорилось, что Ричи тридцать лет руководил страховой компанией в Хартфорде, а последние два года состоял в организации под названием «Кик Сити».

– «Кик Сити»? Никогда не слышала о такой компании, – заметила Лизбет.

– Сайт, где продают кроссовки через посредников, – объяснил Ричи. – Допустим, какой-нибудь спортсмен или рэпер выпускает ограниченную линейку обуви. Наши посредники ее скупают и перепродают. Может, звучит по-детски, но, поверьте, это крупный бизнес.

– Почему вы решили сменить вид деятельности?

– Хотел отдохнуть от страхования. Заняться чем-то более привлекательным.

– А почему переехали на Нантакет?

Ричи вздохнул.

– Я разведен. Бывшая жена недавно начала встречаться с другим, а мы все живем в одном городе, и мне стало как-то неуютно. Вот я и решил провести лето у моря. По натуре я сова, так что, увидев ваше объявление, подумал, что должность ночного аудитора мне подходит.

– У вас есть жилье на острове? – спросила Лизбет, внутренне молясь, чтобы он ответил «да». Ей был так нужен ночной администратор, что она была готова разрешить ему жить в одном из пустующих номеров. Остальные сотрудники, правда, вряд ли будут этому рады.

– Сегодня я переночую в отеле рядом с аэропортом, а завтра встречусь с женщиной, которая сдает комнату в доме на Клифф-роуд.

– Что ж, замечательно. Вы знакомы с программой FreshBooks? Одной из ваших обязанностей будет подготовка счетов для гостей…

– У меня есть опыт работы в разных программах. Я технарь, в юности изучал математику в Коннектикутском университете. – Мужчина поднял над головой кулак, изображая болельщика. – «Хаски»[26]26
  Спортивные команды Коннектикутского университета.


[Закрыть], вперед!

Лизбет оценила его энергичность, особенно в столь позднее время.

– Удобно ли вам будет общаться с гостями?

– Да я со всеми люблю поговорить. Детям аж неловко.

– А сколько лет вашим детям? – спросила Лизбет из вежливости. Мысленно она уже решила, что возьмет мужчину на работу.

– Кингсли тринадцать, Креншо одиннадцать, а Милбруку восемь. – Ричи достал телефон. – Вот наша семья в те дни, когда все было хорошо.

Грейс взлетела повыше, чтобы рассмотреть фото. На нем был Ричи (правда, чуть моложе, чем сейчас), симпатичная брюнетка и три улыбающихся ребенка. На заднем плане – река, водяное колесо и деревья в осенних красках. В руках младшего из детей была корзина с яблоками.

Семья выглядела счастливой. Грейс заметила, как подрагивала ладонь Ричи, когда тот протягивал Лизбет телефон, и как женщина улыбнулась, глядя на фотографию. Интересно, Лизбет тоже задумалась, что разрушило это счастье?

– Ваши дети приедут на Нантакет этим летом? – спросила Лизбет.

– Я пока об этом не думал. Для начала просто хочу немного здесь обжиться.

– Что ж, если это вам поможет, рада предложить вам должность ночного аудитора. Правда, боюсь, работать вам придется шесть ночей в неделю: я больше одной смены за этот срок не продержусь.

– Я не против работать хоть семь. Так даже лучше. Это отвлекает от переживаний: если я буду занят, останется не так много времени, чтобы скучать по детям.

Лизбет выдохнула с явным облегчением, а затем посмотрела ровно в ту точку, где висела в воздухе Грейс. Грейс впервые задалась вопросом: а нет ли у Лизбет шестого чувства? Может, она заметила, что в воздухе висят банный халат и ее потерянная кепка?

«Да вряд ли, – решила Грейс. Бедняжка просто очень устала. Но девушка все же взлетела чуть выше.

– В номере сто четырнадцать живет семья, мать и двое детей, – начала Лизбет. – Они платят за проживание наличными. Пожалуйста, оформляйте для них счет каждую неделю. Затем Кимбер – так зовут мать – будет приносить вам наличные. Складывайте их в сейф, а я потом отнесу эти деньги в банк и положу на счет. Я могу доверить вам все это?

Ричард рассмеялся.

– Можете связаться с моими прошлыми работодателями. Они подтвердят, что я самый обычный, вполне хороший человек.

– А маркетингом вы занимались?

– Я присутствовал на всех совещаниях «Кик Сити».

Лизбет нахмурилась.

– Больше половины номеров пустует, а я не понимаю почему. Да, знаю, отель долго был не в лучшем состоянии. Не понимаю, дело в печальной репутации или…

– Или?

– Ну… некоторые говорят, тут живет призрак.

Ричи присвистнул.

– В отеле есть призрак? Да это же прекрасно! Думаю, это скорее привлечет людей, чем отпугнет. Попробуйте продвинуть историю с призраком.

– Вы так думаете?

– Именно так! Рекламируйте призрака! Говорите о нем!

«Хм-м», – подумала Грейс. От Ричи Декамерона несло чем-то паршивым – какой-то он был странный, но Грейс не могла понять почему. Но что ж, раз Ричи интересовала ее история, она была готова заткнуть нос и игнорировать вонь!

– Привет, Ричи! – гнусаво закричала она, хотя, конечно, услышать ее мужчина не мог. – Я здесь! Меня убили!

Все вещи Алессандры Пауэлл умещались в две (поддельные) сумки Louis Vuitton, купленные ею на рынке во Флоренции. Майкл сказал ей, что его жена и дети приедут на остров восемнадцатого июня, но Алессандра так сильно втерлась к нему в доверие, что в глубине души надеялась, что он бросит жену и уйдет к ней. Вот это была бы афера! Хотя в ее жизни были и похлеще – в частности, с Джакомо, который ради Алессандры бросил и любовницу-модель, и жену из богатой семьи.

Судя по всему, Хайди Бик была из тех жен и матерей, которые по утрам отвозили детей в прогрессивные и до неприличия дорогие частные школы, а затем встречались с лучшими подругами и шли на занятия йогой. По дороге домой она заходила в магазин натуральных продуктов, чтобы закупиться и позже приготовить на ужин очередное интересное блюдо из кулинарной колонки Сэма Сифтона в «Нью-Йорк Таймс» (по средам, может, даже персидский тахдиг). Хайди заботилась не только о четырех детях, но и об отце Майкла, который страдал болезнью Паркинсона.

С Майклом Алессандра познакомилась на пароме в начале апреля. Сначала Алессандре показалось, что в плане мужчин выбирать ей не из чего – почти все картавили и носили рабочие комбинезоны и грубые ботинки. А потом она увидела Майкла: на его запястье красовались часы от Vacheron, а держался он, словно у его ног была вся вселенная. В баре он заказал крафтовое пиво и клэм-чаудер[27]27
  Американский крем-суп с моллюсками.


[Закрыть]. Алессандра встала в очереди прямо за Майклом и выбрала то же самое. Затем она заняла место в ряду напротив него и достала потрепанную книгу «И восходит солнце». Алессандра попивала пиво, не притрагивалась к супу – и (вот это да!) Майкл обратил на нее внимание.

– Прошу прощения, – сказал он. – Не каждый день увидишь, как столь красивая девушка пьет пиво и читает Хемингуэя.

К концу поездки Майкл сел прямо напротив Алессандры и заказал им еще по кружке пива. Клэм-чаудер у обоих так и остался нетронутым, а книга, забытая всеми, лежала раскрытой страницами вниз. Оба весьма расплывчато рассказали о себе. Майкл сказал, что они с женой, которая «осталась в Гринвиче с детьми», «отдыхают друг от друга». Алессандра ответила, что последние восемь лет жила в Европе и приехала «побаловать себя летом в Америке».

– Даже от Ривьеры можно устать, – сказала она, отчего оба рассмеялись.

Майкл пригласил Алессандру к себе домой – выпить вместе вина. Она отказалась: мол, ей нужно заселиться в снятую на острове комнату (что было ложью). Майкл все же стоял на своем.

– Разве что твое сердце занято тем, кто подарил тебе это? – произнес он, проведя пальцем по ее браслету линейки Cartier LOVE.

– Вовсе нет, – ответила она, глядя на браслет так, словно тот был наручником. Джакомо подарил его Алессандре за несколько недель до того, как сел в тюрьму.

– Тогда прекрасно! Приходи, выпьем.

– Не могу, правда.

– По одному бокалу. Прошу!

Дом оказался просто великолепным – одним из огромных старых семейных коттеджей прямо у гавани, которую они проплывали на пароме. Во внутреннем дворике был длинный элегантный бассейн, небольшой личный пляж и теннисный корт (Майкл спросил, умеет ли Алессандра играть, и та ответила «немного»). Интерьер был выполнен модно и со вкусом. Он словно сошел со страниц журнала: белые панели на стенах, светлые балки под потолком, большой каменный камин. Перед широким мягким диваном был столик, на котором стояли фотографии в серебряных рамках: жена, от отношений с которой Майкл сейчас якобы отдыхал, и четверо детей.

Майкл поцеловал Алессандру на террасе, тут же прикусывая нижнюю губу. Он обхватил рукой ее волосы и слегка потянул, чтобы показать, кто здесь главный (Майкл наивно полагал, что он). Его губы опустились к ее шее, замерев на секунду на сладкой точке чуть ниже уха. «Умница, женушка его хорошо обучила», – подумала Алессандра, хотя она поставила бы миллиард долларов на то, что Хайди Бик Майкл так больше не целовал. Он не спеша расстегнул ее блузку, едва дотронувшись мизинцем до соска. Между ног Алессандры запульсировало в такт рубиновому свету Брант-Пойнтского маяка, что мигал неподалеку.

И вдруг Майкл развернулся и ушел в дом, оставив ее на улице – тяжело дышащую, с блузкой нараспашку, голой грудью и расстегнутыми джинсами.

Алессандра немного подождала, подумав, не замучила ли мужчину совесть. Она упрекнула себя за неудачный выбор.

Зайдя в дом, Алессандра немного подождала, пока глаза привыкнут в темноте. Комнату освещал лишь лунный свет из окна и голубые цифры на блоке кабельного телевидения – и тут сильные руки схватили Алессандру за талию. Та в ужасе закричала, поняв, что главной тут все же была не она. А еще до нее дошло, что, скорее всего, Майкл Бик не впервые пригласил домой незнакомую женщину. Возможно, он занимался подобным регулярно.

Однако Майкл всего лишь провел пальцем по одной из бровей Алессандры, глядя на нее в жемчужно-сером свете раннего утра – туман стелился над гаванью, словно пыль на старинном зеркале.

– Откуда ты, Алессандра Пауэлл?

Хороший вопрос! Родилась Алессандра в Сан-Франциско. Ее мать, Валерия, работала официанткой в знаменитом ресторане «Тоска Кафе» в районе Норд-Бич. Жили они на той же улице. Валерия содержала квартиру в чистоте, не напивалась (иногда пила вино) и не принимала наркотики (иногда курила травку). Им всегда хватало денег на еду, а Алессандре – на мороженое на пирсе и кино, а в подростковом возрасте – на поездки в Окленд и прогулки по секонд-хендам. Однако что-то в детстве Алессандры было не так. На Рождество ее друзья открывали подарки под елкой, а затем ели ростбиф вместе с семьей. Алессандра же сидела дома в одиночестве и смотрела взрослые фильмы по телевизору: мать в праздник работала в двойную смену. Подарки они открывали двадцать шестого января, а затем обедали яйцами и осетровой икрой из жестянки под песню Брюса Спрингстина Santa Claus is Coming to Town. На Пасху друзья Алессандры шли в церковь, искали шоколадные яйца и ужинали запеченной в меду ветчиной. Алессандра, опять же, сидела дома в одиночестве и смотрела взрослые фильмы по телевизору, поедая мармеладки прямо из пачки. Мать покупала их из уважения к празднику, хотя сама Пасху не отмечала вообще.

А еще к ним домой постоянно ходили мужчины. Каждую неделю Валерия приводила женатого мужчину – они приезжали в город в командировки и часто ели в «Тоске». Когда они приходили, Алессандра уже спала, но утром она слышала, как мужчина принимает душ, пока ее мать обчищает его кошелек в спальне. Иногда гость оставался на завтрак, и тогда Валерия включала любимую песню и подпевала ей: «Torn between two lovers, feeling like a fool…»[28]28
  «Как же глупо метаться меж вами двумя» (англ.) – строка из песни Torn Between Two Lovers Мэри МакГрегор.


[Закрыть]

Алессандра знала, что следовать по стопам матери – плохая идея, но другого примера у нее не было. В восемнадцать лет Алессандра соблазнила доктора Эндрю Бичема, отца ее лучшей подруги Даффи. Проспав с ним несколько недель, девушка поняла, что может шантажировать его – пригрозить рассказать обо всем Даффи и жене Эндрю, Мэри Лу, если тот кое-что для нее не сделает. Бичем был заведующим кафедрой романских языков в Стэнфордском университете, так что Алессандра целый год была слушателем на занятиях по итальянскому, испанскому, французской литературе и истории искусств. Затем она потребовала билет до Рима в одну сторону, и Бичем с радостью вручил его ей.

«Откуда ты, Алессандра Пауэлл?»

Алессандра ответила на итальянском, самым милым голосом, на который была способна:

– Poiché la tua domanda cerca un significato profondo, risponderò con parole semplici. – Она улыбнулась: переводить фразу она не собиралась. – Это из Данте.

Майкл ответил ей нежным поцелуем. Казалось, у Алессандры все шло относительно по плану. Она провела в его доме и следующую ночь, и ночь после.

Алессандра готовила Майклу тушенную в молоке свинину с вылепленными вручную ньокки с маслом и шалфеем, а также салатом из горькой зелени. Она подавала ему петуха в вине. Она жарила яичницу так же, как это делала ее мать для женатых мужчин, – с двойной порцией желтков. «Яичница-болтунья с двойной порцией желтков после ночи распития виски создает ощущение любви», – говорила раньше Валерия. Алессандра с легкостью обыгрывала Майкла в теннис: на Ибице она занималась с первым тренером Надаля. В совместные ночи с Майклом она стонала на итальянском. Она не жаловалась на то, что они никогда не были вместе вне дома: не ходили в кафе или рестораны, не гуляли на пляже или в лесу, не ездили на Грейт-Пойнт или в Сконсет. Когда в дом пришел монтажник, чтобы починить роутер, Алессандра поздоровалась с ним по-французски и сказала, что приехала по программе Au Pair[29]29
  Программа для проживания в другой стране или регионе. Человек выполняет обязанности по дому (обычно в качестве няни) в обмен на проживание в доме, питание, деньги на карманные расходы и возможность изучать местный язык.


[Закрыть].

На всякий случай Алессандра втайне устроилась на работу в отель «Нантакет» – она начиналась в июне. Однако женщина надеялась, что к тому времени Майкл влюбится в нее так сильно, что разведется с Хайди, и она просто займет место его жены. Пока мужчина спал, Алессандра взломала его компьютер и узнала, что он заключает сделки в сфере нефтегазовой промышленности и за один только две тысячи двадцать первый год заработал десять миллионов семьсот девяносто три тысячи долларов. Днем, когда Майкл работал за ноутбуком, Алессандра бы проводила время на пляже Серфсайд, а по вечерам ходила бы с ним в пивоварню «Циско» и слушала выступления местных групп. Она бы сопровождала его в «Вентюно» каждый четверг. Она бы подружилась с Лейтонами – семьей, что жила по соседству и так близко общалась с Биками, что у них были ключи от домов друг друга. Она бы обворожила всех в жизни Майкла так же, как и его самого.

Однако мечтам Алессандры не суждено было сбыться. За несколько дней до начала работы Алессандра услышала, как Майкл говорил по телефону с Хайди и детьми ласковым, радостным и искренним голосом.