Текст книги "Смерч. Мистическая драма"

ГЛАВА 4

Эмма смотрела на воду, приложив руку к глазам, чтобы не слепило солнце. «Интересно, за сколько дней можно доплыть на ту сторону?» – она не впервые видела море в свои пять лет, но никак не могла понять, почему не видно того берега и кому это понадобилось высыпать в воду столько соли. Она приставала с расспросами к родителям, но те только смеялись и отмахивались от нее:

– Наверное, кто-то захотел сварить уху, а посуды не было. Вот и пришлось солить прямо на месте, – хохотал папа.

– Ну пап, мам, а где же он, тот, кто хотел уху сварить, такую огромную печку нашел?

– В том-то и дело, что не нашел. Вот и стало Черное море соленым, – ответила мама.

Долгое время вспоминала Эмма эту веселую картину. Приезжая на побережье, она сразу же обязательно шла на берег, даже если это была ночь. И первым делом умывалась соленой водой, которая придавала ей силы и бодрость.

Плавать Эмма могла часами, не выходя на берег даже на обед. А если с друзьями удавалось взять на прокат водный велосипед, то пиши пропало; носы становились бордовыми, кожа на спине и плечах горела ярким пламенем, но Эмму вытащить из воды можно было только бульдозером.

Став самостоятельной, Эмма не утратила своей детской непосредственности и безграничной любви к морю. Когда ей исполнилось восемнадцать, родители позволили дочери переехать в студенческое общежитие, а отец нажал на какие-то рычаги, чтобы ей разрешили там поселиться. Ведь институт находился в городе, где они жили такой дружной и веселой семьей, и комнату в общаге местным выделять не полагалось.

Высокая и стройная, oна всегда любила спорт, поэтому делила свободное время между теннисным кортом и тренажерным залом. А в основном, рьяную студентку можно было найти между книгами в библиотеке института.

«Книжным червем» Эмма была с детства, почти с того самого момента, когда научилась более или менее связно читать. Книги, попадавшие ей в руки, казались настолько занимательными и интересными, – и сомневаться в этом не приходилось, так как родители собрали замечательную коллекцию, – что постепенно она решила попробовать себя на поприще романиста. Первый блин, как и заведено, оказался комом. Но Эмма была упрямой девицей и поступила на факультет журналистики, где вот уже четыре года буквально грызла «твердь науки».

Такого самоотверженного труда она и сама от себя не ожидала, не говоря о родителях, которые были просто изумлены стремлением дочери стать писательницей.

Иногда в выходные Эмма читала им какую-нибудь очередную захватывающую историю собственного сочинения, которая была написана где-нибудь в половине третьего ночи при свете ночника, под одеялом, чтобы не разбудить соседку. Отец сперва посмеивался над этим увлечением, но смех его постепенно перешел в удивление, которое позже трансформировалось в интерес, граничащий с тихим восхищением талантом своей дочери. А когда она принесла свою первую публикацию в местном журнале, родители поняли, что это увлечение на всю жизнь станет главным делом Эммы. Несмотря на восхищение, папа часто говаривал, что писаниной на жизнь в нашей стране не заработаешь, но поощрял появление необычных рассказов Эммы.

Отсутствием общительности девушка не страдала: друзей была масса. Всяких; хороших, веселых, добрых и не очень (что тут поделаешь), честных и хитрых. Вернее, это были не друзья, а так – приятели. Но настоящая подруга у Эммы была одна – Валентина. Веселая беззаботная хохотушка, на которую, при всей ее ветрености, можно было положиться.

В личной жизни потрясений не было. Пока. Поэтому Эмма порой не понимала слезных истерик своих подруг по поводу очередного несостоявшегося кавалера. Мальчишкам она нравилась очень, их привлекали ее белокурые кудри, голубые глаза и розовые губы. Поначалу ей даже дали кличку Барби, но она как-то не приклеилась к девушке.

– Наверное, потому, что Барби – безмозглая кукла, а я все-таки хоть что-то знаю. – смеялась она.

Все однокурсники считали Эмму красивой, но несколько странной девицей. Она всегда ходила на первое и второе свидания, – eсли приглашают, почему не пойти, особенно на дискотеку или в бар – но никогда не появлялась на третьем, так как из первых двух ей уже было ясно насколько интересен ее новый друг. Упрашиваниям назойливых ухажеров она не придавала особого значения. Эмма даже не представляла, сколько она разбила юношеских сердец, хотя знала, что нравится многим.

– Ничего, им даже полезно пострадать. – говорила она. – Больше ценить будут. – и продолжала ходить на свидания то с тем, то с другим, то с третьим.

– Балда ты, Эмка! – сказала ей как-то Валя. – Меняешь пацанов, как перчатки. Так все и подумают, что ты…

– Что я? Девица легкого поведения? – перебила ее Эмма – Ну и пусть. Я же знаю, что это не так, да и ты тоже. А остальное – ерунда. Да и насчет перчаток ты не права: у меня их всего две пары. И кто это такую глупость сказал?

– Народное выражение.

– Ах, да! Народное. Народ тоже глупости иногда говорит.

– Почему иногда? – спросила Валентина и обе девчонки захохотали.

***

В середине лета, сдав очередную, изнурительную для Вали и легкую для Эммы, сессию, девчата решили съездить на побережье и хорошенько отдохнуть после трудов праведных. Константин Аркадьевич, отец Эммы, устроил им дорогущую поездку в Дагомыс, на четырнадцать дней. Он не знал, чем обернется она для всех.

Родители отвезли радостных подруг на вокзал и усадили в поезд с надеждой на то, что девченки отлично отдохнут и приедут посвежевшие, с новыми силами и впечатлениями, которые помогут им в их дальнейшем творчестве.

Но как жестоко они ошиблись!..

ГЛАВА 5

Гладкое зеркало моря нестерпимо сверкало в лучах неправдоподобного солнца, стоявшего в зените. Алый круг на иссиня-черном небе был зловещим пятном, от которого шли режущий глаза свет и нестерпимая жара. Казалось, море сейчас закипит.

– И не надо никакой печки, – прошептала Эмма. – Пришло время сварить эту уху, наконец.

– Что-что? – спросил Борис.

– Ничего. Детские воспоминания. – Эмма закрыла глаза. Может это просто кошмарный сон? Он сейчас рассеется как туман, только стоит резко встряхнуть головой. Но нет, этого не произошло.

– Послушайте, а где же остальные мужчины? – спросила Жанна.

Все пожали плечами и вопрошающе уставились на гида.

– Да не знаю я, не знаю! Один я был в лесу. Никого не видел и не слышал, – он понизил голос.

– Господи, что же это такое? Куда мы попали? Рассвет в полночь! – Марина была готова расплакаться словно маленький ребенок, несмотря на свой возраст.

– Что же нам теперь делать? Идти назад или оставаться? – Жанна посмотрела на часы. – И сколько еще будет длиться этот неестественный день?

Борис тяжело плюхнулся на лежащее у костра бревно и обхватил голову руками.

– А мы завтра должны были домой отправляться, – зачем-то произнесла Валя.

– Уже завтра! – отрезала Эмма.

– Да погодите вы паниковать. Может, все не так уж страшно? – вмешался гид. – Cейчас что-нибудь придумаем. А может это вообще редкое природное явление, свидетелями которого мы все неожиданно стали? Так что, считайте, нам повезло.

– А что мы можем придумать? – голос Томы дрожал.

– Честно говоря, не знаю. Будем действовать в соответствии с обстановкой, – ответил Борис, лихорадочно теребя свои часы.

– Где же эти идиоты? Какого лешего их понесло так далеко? – злилась Вероника.

– Ты что, забыла о часах Бориса? Они наверняка и не подозревают, что отсутствуют два часа. – напомнила Эмма.

– А… да… я совсем об этом забыла. Извините. Боже, какой кошмар.

– А вот это, действительно, кошмар. Посмотрите на горизонт. Там – смерч. И он идет прямо на нас! – Борис неподвижно смотрел в даль. – Только без воплей и паники. Мы должны срочно убраться отсюда, пока наши беспомощные задницы не замелькали в пасти чудовища вместе со всякой дребеденью.

Все закричали разом:

– Что?!

– Где?!

– О, Боже!

– Замолчите! Да не орите как резаные! Быстро! Уносим отсюда ноги, живо! – Борька толкал замолчавших женщин, а они словно окаменели, увидев зловещее жерло смерча. – Эй, шевелитесь вы!

Эмма очнулась первой. Она схватила Валю за руку и потянула было за собой, но та вдруг уперлась и завизжала, упала на траву и стала умолять никуда не ходить.

– Дура, вставай! – заорал Борис. – Смерч идет по прямой, а мы на его пути. Он сметет нас всех одним махом!

Внезапно все женщины бросились врассыпную. Кто куда. Валя рванулась вперед, Эмма не успела схватить ее за руку, и та понеслась, как дикая кошка вниз по горе, в сторону моря.

– Не туда! Идиотки! Стойте! Вверх бегите! – кричал Борис, но тщетно.

Эмма помчалась было вслед за подругой, но Борька успел схватить ее в охапку:

– Да куда ты? Туда нельзя! Бежим наверх. Туда, возможно, этот ужас и не достанет. Давай, шевели ногами.

– Пусти, там Валя. Валька-а-а! Вернись! – Эмма брыкалась, но Борька, поняв, что никого вернуть уже невозможно, тащил ее вверх по склону – подальше от костра:

– Да не лягайся ты, коза-дереза, потом спасибо скажешь.

– Валя!

Тут нервы гида не выдержали:

– Сиди здесь. Я сейчас приведу твою Вальку.

Эмма вдруг перестала визжать и схватила Бориса за майку:

– Нет, я с тобой – это все-таки моя подруга.

– Сиди здесь, тебе говорят. И не двигайся. Замри, поняла? – Борька встряхнул девушку за плечи и зло посмотрел на нее. – Жди!

Но не успел он отойти даже на десять шагов, как из-за крон деревьев появился зловещий столб смерча.

– Борис, вернись! Смерч идет сюда! Скорее! – истошно заорала Эмма.

Гид бросился назад, схватил девушку за руку и потянул ее в гору, пытаясь уйти с прямой, по которой несся, закручиваясь и затягивая в себя все, что было на его пути, смерч.

Такого светопреставления они не видели никогда. Деревья ломались словно спички, а ненасытный великан вбирал их в себя, словно это были песчинки. Ветер сбивал с ног, но перепуганные Борис и Эмма мчались вперед газелью, не чуя земли под ногами и, порой, не видя, куда они бегут. Они падали, поднимались, падали снова: глаза, рот и нос были забиты землей, в волосах запуталась опавшая листва, но не было времени даже думать о том, чтобы отряхнуть грязь с лица и одежды. Вперед, подальше от смерча. Туда, где он не сможет их достать.

Казалось, они еле передвигают ногами по сравнению со скоростью урагана. Но вот вдалеке показалась макушка горы, а на ней… высокие белые дома, искрящиеся, как снег.

– Что это за город? – кричала Эмма.

– Не знаю! Там ничего раньше не было! Но нам надо бежать влево, ведь смерч идет прямо туда!

– Так бежим скорей!

И пара «гнедых» понеслась еще быстрей. Наконец, они вырвались из зоны смерча и стали искать укрытие.

– Вон там какая-то ложбинка. Давай туда, – Эмма дернула парня за руку, но в это время что-то завыло, и вновь вокруг них стали гнуться деревья.

Борька оглянулся:

– Эй, похоже, он охотится за нами. Бегом отсюда!

И снова они бежали как угорелые, и снова меняли траекторию движения, прыгая зигзагами то вправо, то влево, но смерч не отступал. Он словно видел их, следил за ними, склонив свою воронку над кронами деревьев.

Казалось, прошла целая вечность. Эмма просто ползла за Борисом, который, задыхаясь, тащил ее за собой.

– Я больше не могу, Боря. Давай отдохнем, – просила она.

– Ты что, спятила? Умри, но ползи.

Они ползли дальше. Силы и надежда таяли и у бесстрашного гида, но он старался этого не показывать.

***

На вершине горы царила суматоха. Люди видели, что смерч надвигается на их город… Но, во-первых, они не могли понять, каким образом здесь очутились, а, во-вторых, что делать, дабы не только избежать страшной участи, но и вернуться в родные края. Куда бы они не бежали, везде возникала непробиваемая стена, отрезавшая все пути к возвращению домой.

Перед тем, как оказаться в этих сверкающих белых домах, у всех потерпевших было одно и то же видение. Кто-то, яркий как свет и прозрачный как воздух, распахивал почти невидимой рукой окна и звал с собой мягким завораживающим голосом, не подчиниться коему было невозможно. Какая-то сила вытягивала людей из постелей, отрывала от земли и несла по воздуху, словно весили они не больше пылинок.

Все эти люди обладали самым драгоценным сокровищем на свете – у них была добрейшая душа.

***

Когда-то, в самом начале сотворения мира, силы разделились на добрые и злые. Добро не нуждалось в дополнительной энергии, поэтому на светлой половине жизнь шла размеренно и гладко. Темным же силам были необходимы дополнительные ресурсы, которые можно было получить лишь, зарядившись положительной энергией; а такую могла обеспечить только противоположная сторона и только ночью, когда все живое спит, а значит, не может защититься.

Борьба между светом и тьмой длилась тысячи лет. И, наконец, изнуренные бесконечной битвой, они пришли к решению – раз в две тысячи лет силы зла будут получать жизненно важную энергию на границе между сушей и морем, в определенном месте земли, от любых людей, которых должно быть не менее ста тысяч, и они должны быть самыми честными и добрыми на всей планете.

Тьма настаивала на шестикратном исполнении договора, нo силы Добра не могли пойти на подобную жертву и погубить огромное, по их мнению, количество людей. Все же Свету пришлось посылать души на верную смерть ради спасения мира. Но в условиях договора была поставлена цифра три. Тьма отступила под напором безграничной любви и приняла эту цифру как неизбежное. Все на земле уладилось на две тысячи лет… а потом, еще на две.

И вот, теперь настал тот час, когда Добро должно было выполнить в последний раз свой пункт соглашения, чтобы спасти остальной мир от зла и насилия.

В месте, где обычно происходило это действо, за сутки до оного случались странные вещи: исчезали звуки, воздух превращался в вакуум, сходили с ума люди, происходили аварии, рушились постройки. Но, самое главное, в этом месте появлялся никому неведомый доселе поселок, который в мгновение ока заполнялся невероятно добрыми людьми со всех концов света.

Итак, в сей злосчастный для туристов день происходил последний в истории человечества обмен душ.

***

– Боря, я больше не могу идти, – жаловалась Эмма.

Они остановились и… остановился смерч. Он возвышался над кронами деревьев и кружился в каком-то завораживающем вальсе. Шок был настолько велик, что Эмма с Борисом не могли пошевелиться: испуганные, они удивленно смотрели на исполина. Рядом была огромная ель, под которую ужасно хотелось забраться и спрятаться там от воющего чудовища.

Борька пришел в себя и потянул Эмму под лапы дерева. Конечно, это был полный абсурд, но казалось, что там будет безопаснee. Они забились в темноту ветвей, прижались к дереву и зажмурили глаза.

– Не поминай лихом, – прошептал Борька и протянул Эмме руку.

Эмма ничего не ответила и только ее губы беззвучно шевелились:

– Отче наш… иже еси… как же там дальше? – старалась вспомнить она молитву.

Казалось, время остановилось, снова исчезли звуки, а смерч замер в ожидании какого-то знака свыше. И вдруг он сдвинулся с места и пошел прямо на ель.

– Это конец, – Борька втянул в себя воздух так, что закружилась голова.

– Вспомнила! – вскрикнула неожиданно Эмма и начала, задыхаясь, тараторить заветные слова.

– Похоже, нам крышка, – пробормотал Борис.

Но девушка крепко сжала его пальцы и продолжала шептать.

Смерч приближался. Уже начали ломаться деревья, что росли вокруг ели, земля поднялась и вздыбилась, будто в последнем судорожном вздохе. Внезапно, смертельный столб поменял свой курс, обойдя в страшном галсе дерево, скрывающее в своей тени беглецов, приговоренных к смерти. Великан плавно развернулся, постоял в задумчивости, будто потеряв из вида мишень. А, может, просто передумал охотиться за мелкой дичью. Он направился к другой цели – белым сверкающим домам на самой макушке горы. Он поднимался медленно, но уверенно, предвкушая сладостный момент смертельных объятий.

Борис оцепенел от ужаса и внезапного счастья. Он никак не мог поверить в то, что произошло:

– Но смерч не может «передумать», он же не человек. – пробормотал он. – Эмма, очнись, смотри, он не тронул нас, он ушел!

– Господи, пронесло! – выдохнула она.

И они, захлебываясь в счастливых рыданиях, обнимались, смеялись и трясли друг друга за плечи, радуясь, как сумасшедшие, что остались в живых.

А смерч словно человек дышал и продвигался вперед к своей цели. Иногда он останавливался, будто желая перевести дух и полюбоваться красивыми домами. Постояв так несколько секунд, он снова шел дальше, постепенно приближаясь к заветным домам. Через несколько минут он достиг города и остановился, чтобы в последний раз насладиться великолепным зрелищем. Улицы города были пустынны: всех накрыл своим прозрачным легким покрывалом беспробудный сон.

Эмма и Борис подняли головы и застыли, изумленно глядя на черного гиганта, вращающегося над крышами домов:

– Я такого еще не видела. Он стоит на одном месте! – сказала Эмма.

– А ты вообще когда-нибудь видела смерч?

– Нет, а ты?

– Видел, правда издалека.

– Здесь?

– Дальше по побережью.

– А-а… – протянула девушка.

– Но такого не бывает! – ткнул пальцем в сторону смерча Борька.

– Ты уверен?

– Конечно, уверен. Он может вилять хвостом, но не так же!

– А как?

– Ну, не так. Чуть-чуть, – и Борис изобразил ладонью змеевидную линию.

– Ты посмотри, он все еще стоит. Может, дернем вниз, а? – предложила Эмма.

– Ты что, спятила? Мы же не знаем, куда это чертово колесо собирается идти после.

– А, может, он сюда вернется?

– Не знаю.

В этот момент смерч склонился над домами и закружился быстрее.

– Смотри, – шепнула девушка.

Борис поднял голову и от изумления вытаращил глаза.

– Ой, мамочка, мне страшно.

– Не бойся, я и сам боюсь, – еле выговорил гид.

– Спасибо, успокоил. – буркнула Эмма.

– Не за что.

– Эй, за тобой всегда последнее слово?

– И предпоследнее тоже. А если ты не замолчишь, то пропустишь вот это, – и Борис повернул голову девушки в направлении города.

– Ой! – удивленно вскрикнула она.

И, надо сказать, было чему удивляться.

Смерч приказывал. Невозможно было объяснить, как он это делал, но это происходило! Смерч превратился в какой-то крутящийся облик, повелевающий и манящий.

Вдруг воздух наполнился голосами. Будто стая журавлей, летящих высоко в небе, издалека извещала о своем приближении. Почти в то же самое время засверкало серебром небо – это поднимались из домов какие-то бесплотные существа. Вглядевшись в них, Борис и Эмма поняли, что это людcкиe души взлетали, искрясь и наполняя воздух криками отчаяния и мольбы. Безвольно опустив руки и закрыв глаза, они подлетали к самой широкой части исполина и в мгновение ока исчезали в его бездонной пасти. Смерч повелевал им сделать это, а люди против своей воли отдавали бесценное сокровище, которое только может существовать на Земле – душу.

Прижавшись к корням ели, Эмма и Борис с ужасом наблюдали эту картину:

– Что это? Как это может быть? – вопрошала испуганная девушка.

– Похоже, он заправляется этими ангелочками, – предположил Борис.

– Это конец света? – снова спросила Эмма.

– Да похоже на то, – ответил молодой человек.

– Вот это мы влипли! – Эмма опустила голову на руки. – И что теперь будет? И где Валька? Господи, она наверняка погибла. Валечка, моя бедная, прости меня. – всхлипнула она.

– Слезами горю не поможешь. Не плачь, может, она где-нибудь, как и мы окопалась. – попытался успокоить ее молодой человек.

– Эх, если бы… – вздохнула Эмма.

– Боже мой, да сколько же их, миллион, что ли? – удивлялся гид, глядя сквозь прищур на развернувшуюся на вершине горы непостижимую трагедию.

А в небе продолжали кружиться серебряные бесплотные существа.

ГЛАВА 6

Белый город был красив и ужасен. Души, словно лебяжий пух, влетали в пасть к великану. Улицы, где толпились бесплотные безмолвные тени, сверкали, искрились и переливались необычным светом. Смерч все еще стоял, склонившись в смертельном реверансе над домами. Он вытягивал души из безвольных тел, которые остались внизу, совершенно обессилевшие и беззащитные. Никто не смел сопротивляться воле всепоглощающего исполина. Лишь стоны, будто журавлиный плач, раздавались в тишине. Город отдавал души.

Оцепенение охватило природу и двух спрятавшихся под елью счастливчиков, избежавших жестокой участи. Никто и никогда раньше не становился свидетелем ужасающего зрелища, способного свести с ума любого, даже самого крепкого и здравомыслящего человека.

Силы Зла были в бешенстве от внезапного вмешательства извне. Именно поэтому смерч так долго преследовал Эмму и Бориса, однако силы Добра воспротивились желанию противоположной стороны убрать свидетелей, и защитили их. Черный мрачный исполин оставил их в покое с одним условием… Добру пришлось выбирать из двух зол. Выбрано было наименьшее.

Удовлетворенный, смерч отправился своей дорогой.

***

– Эй, смотри, темнеет. – Эмма дернула гида за рукав.

– Ага, – задумчиво произнес Борька.

– Что «ага»?! Как мы в темноте дорогу назад найдем? – возмутилась девушка.

– А мы не будем искать.

– Чего? Как это так?!

– Мы здесь останемся до утра, а потом спустимся вниз, уже при настоящем дневном свете. Поняла? – пояснил гид.

– Да ты что, с ума спятил? Я тут ни за что не останусь: просто умру, пока придет рассвет! – голос Эммы задрожал.

– А что ты предлагаешь? Переломать в темноте ноги или свернуть себе шею? Тебе что больше нравится? Да ведь у нас ни фонарика, ни спички нет. Зажигалка у Жени осталась… Как мы найдем дорогу, на ощупь? Я не кот, и в темноте не вижу. Лучше устраивайся поудобней и жди рассвет.

– А он? – Эмма кивнула головой в сторону смерча.

– Откуда я знаю, я тебе что, синоптик? – буркнул Борька.

Они оба смотрели на вращающееся чудовище и не могли дать ему объяснение. Великан уже крутился медленнее, стонов было слышно меньше.

– Как будто заканчивается, – предположил Борис.

– Да вроде бы.

В этот момент смерч закрутился быстрее, белые ангелочки исчезли, словно перекрыли кран, стоны прекратились. Затем раздался низкий, тяжелый протяжный вздох, и гигант стал медленно опускаться в сторону моря. Он выглядел уставшим после трудной работы и двигался очень осторожно, будто не желая растерять ценный груз и разбередить натруженное тело. Лес со стоном гнулся и ломался под тяжестью исполина, но природа не проявляла никакого сопротивления насилию. Вот уже смерч покинул горы и коснулся своим хвостом воды: она резко забурлила, но внезапно так же резко успокоилась, стала абсолютно гладкой и прозрачной как зеркало, отражая столб, который стал казаться еще выше и страшнее.

Борька смотрел на море и в его голове роились сотни предположений о том, что они видели лишь пару минут назад:

– Да уж, недаром его называют «хвостом дьявола».

– Кого? – отрешенно спросила Эмма. – Его?

– Ну, не меня же, – огрызнулся молодой человек. – Или здесь еще кто-нибудь есть?

– Злой такой. Перестань. У меня и так в голове все перепуталось, а ты еще шипишь, умник. – oна отмахнулась от Бориса как от назойливой мухи.

– Извини, не знаю, что со мной.

А смерч в это время приблизился к горизонту, но, почему-то не изменился в размерax. Он был такой же чудовищно огромный и необъятный, и все еще внушал неописуемый страх. Внезапно, он остановился посреди морской глади, застыл и в одно мгновение рухнул в пучину, которая безропотно поглотила его вместе с тысячами душ. Воцарилась звенящая тишина и очень быстро стало темнеть.

Через несколько мгновений ночь снова опустилась на землю и окутала бедных странников своим полным забвения дыханием. Горе-путешественники буквально упали там, где сидели и моментально отключились, будто потеряли сознание.

***

Пока они спали, силы Света и Тьмы вели последние в истории человечества переговоры о прекращении жестоких действий, совершаемых Тьмой. Как ни бился король Мрака, ему не удалось продлить злодеяния. Лишь одно условие согласились принять силы Света: оно касалось двух молодых людей, которым, к несчастью, довелось стать свидетелями и участниками трагедии. Сейчас они безмятежно спали в лесу под открытым небом, забыв на некоторое время жестокую картину.

Город на вершине горы, казалось, тоже забылся сном. Темнота окутала все вокруг тяжелым пологом, дома перестали сверкать, тишина и покой воцарились в мире, словно и не было дикой бури и гигантского смерча. Зашелестели от ветра листья на уцелевших деревьях, что-то зашуршало в траве, через время выпала роса и снова стало светать.

Только на этот раз рассвет был самым что ни на есть настоящим.